что такое лигитивность на выборах
Легитимные выборы: что это значит?
Фото Густаво Зырянова
Центризбирком завершил приём документов от партий, которые намерены участвовать в осенних выборах в парламент. Дальше у него будет много работы, поскольку после заверения списков для партий и кандидатов начинается их регистрация. Казус Грудинина показал, что сюрпризы могут быть и на этом этапе. Но именно эта работа очень важная для того, чтобы в обществе не возникало вопросов относительно легитимности предстоящих выборов.
Всероссийский экспертный клуб провёл в регионах опрос. Экспертам предлагалось ответить на вопрос о том, каковы слагаемые легитимности голосования на предстоящих выборах. Были даны три варианта ответов.
В итоге картина получилась следующая: прозрачность процедуры голосования и подсчёта голосов отметили 47 % участников опроса (политологов, социологов, политконсультантов, общественных деятелей), за конкурентность на выборах проголосовали 33 %, а за соответствие результата выборов ожиданиям избирателей высказались 20 % экспертов.
Вот мнения новосибирских участников опроса Экспертного клуба:
Председатель региональной организации Союза журналистов РФ Андрей Челноков отметил:
«Что касается прозрачности, то самое главное, чтобы было абсолютно достаточно наблюдателей от политических партий как на этапе самого голосования, так и на этапе подсчёта голосов. Не должно быть у участников выборного процесса претензий – это сегодня очень важно». Он привёл очень любопытный пример: «Какое может быть, к примеру, доверие, если в одном из районов не столь уж и давно урну с бюллетенями привезли только на следующий день, а расстояние между населёнными пунктами составляет всего 30 километров?»
Декан факультета политики и международных отношений СИУ РАНХиГС Сергей Козлов подчеркнул: «Если говорить о легитимности голосования на предстоящих думских выборах, то самым важным моментом является то, что проходят они вовремя! Хорошо ли они отработали, плохо ли – важно, что они завершили свою работу в точном соответствии с законом. Процедура – важнейшая вещь для демократии».
А заведующий кафедрой мировой экономики, международных отношений и права НГУЭУ Денис Борисов отмечает ещё одну важную деталь: «Для государства важно следить за «относительной легитимностью», которая во многом базируется на ряде социальных ощущений, которые сознательно или подсознательно характерны для большинства населения. Например, партия власти не может абсолютно доминировать, поскольку у неё нет поддержки более двух третей. Соответственно, пренебрежение этими социальными ощущениями на предстоящих выборах станет серьёзной проверкой легитимности результатов избирательного процесса».
Вообще, что есть легитимность? Термин, который сегодня у нас столь популярен, происходит от латинского слова legitimus, что означает «согласный с законами, законный, правомерный». Иными словами, речь идёт о согласии народа с властью, его добровольном признании права власти принимать обязательные решения, в том числе в таком важном деле, как выборы.
Нынешние выборы имеют ту особенность, что их мало выиграть – нужно ещё сделать это честно, так, чтобы ни у кого не возникло сомнений. А что может быть важнее, чем соблюдение процедуры, которая и есть признак демократии подлинной, а не мнимой.
Опрос как раз и показывает, что прозрачность процедуры голосования и подсчёта голосов является важнейшим признаком легитимности выборов. Если правила соблюдаются и общество это видит, то остальные факторы не являются столь же важными.
Конкурентность на выборах очень важна, но именно основания выборной системы являются фундаментом, а вовсе не наши желания.
Конечно, соответствие результата выборов ожиданиям избирателей для кого-то является важнейшим признаком, но это очень узкий и в чём-то даже примитивный подход.
Выборы – это решение многих, а не только твоё лично. О выборе можно спорить, но в одном мы все должны быть уверены – всё сделано по закону, а это означает, что все должны принять их результаты вне зависимости от симпатий и антипатий.
Хотите видеть больше интересных новостей?
Добавьте наш канал в избранное в Google News и Яндекс Новости:
Что такое легитимность
В демократическом обществе легитимность власти подтверждается на свободных выборах.
Положительная оценка власти населением.
Признание власти мировым сообществом.
Легитимность существует в общественном сознании и связана с моральной оценкой. Граждане одобряют или не одобряют власть, исходя из своих представлений о добре и зле, о справедливости и порядочности, высших ценностях.
Что такое легитимная власть
Нормативная структура политической легитимности по версии английского политолога Дэвида Битэма выглядит следующим образом:
Власть соответствует принятым в обществе правилам.
Эти правила оправданы верой, которую разделяют управляемые и управляющие.
Имеются доказательства согласия на существующие отношения общества и власти.
Легитимация, делигитимация и кризис легитимности
Легитимность и легальность: в чем разница
Первоначально слово легитимность означало «законность» и было синонимом легальности. Однако в современной политологии это разные термины:
Легитимность не юридический факт, а социально-психологическое явление. Любая власть, издающая законы и обеспечивающая их выполнение, легальна. Но легитимна только та власть, которую признает население.
Три типа легитимности по Максу Веберу: традиционная, легальная и харизматическая
По Веберу, у политической власти могут быть три источника правомерности: традиция, харизма и рационально-правовая основа.
Традиционная легитимность основана на верности принятым образцам. Стабильность власти опирается на историю и опыт прошлого. Традиционная легитимность часто связана с наследственным типом правления в монархических государствах.
Например, в Саудовской Аравии король имеет право руководить страной, потому что происходит из правящей династии, и жители этого не оспаривают.
Рационально-легальная легитимность опирается на закон и процедуры, которые население признает справедливыми. Подобная легитимность характерна для современных демократических стран, где легитимность подтверждается народным волеизъявлением.
Например, власть президента США основывается на том, что он победил на общенациональных выборах.
Легитимность и легальность власти
Легальность и легитимность – определения и отличия
Легитимность — народное признание правительства, политического режима или системы управления. Слово «легитимность“ может быть истолковано либо нормативным образом, либо «позитивным» способом. Первое значение относится к политической философии и касается следующих вопросов:
Второе значение основано на эмпирических подходах, которые пытаются измерить степень общественного признания существующих режимов или пытаются исследовать причинно-следственные связи для объяснения низкой или высокой степени легитимности.
Легальность власти — её юридическое обоснование, законность, её соответствие существующим в государстве правовым нормам. Легитимность, в отличие от легальности, не юридический факт, а социально-психологическое явление. Любая власть, издающая законы, даже непопулярные, но обеспечивающая их выполнение, — легальна, но она может быть нелегитимна, то есть не признаваться народом.
Теории
Обретение легитимности — это необходимость, которая не ограничивается либерально-демократическими режимами, но считается основным условием правления, поскольку правящие режимы, не обладающие хотя бы минимальной легитимностью, столкнутся с тупиком или рухнут. Поэтому каждый режим стремится оправдать свое правление, и это оправдание может основываться на различных концепциях.
В истории существовала конкуренция и изменения между различными концепциями легитимности. Традиционно правление монархов оправдывалось их божественным происхождением. Просвещение помогло бросить вызов этому религиозному источнику законного правления, а демократические революции в то время и после этого провозгласили волю народа основным источником легитимности.
Легитимность Макса Вебера
В этом контексте модернизации Макс Вебер разработал типологию форм легитимности (законной власти), которая до сих пор является одной из важнейших точек отсчета.
Он различал традиционный, харизматический и юридически-рациональный тип легитимности.
Веберовское описание современного типа легитимности как юридически-рационального указывает на несколько вариантов такой легитимности:
Конституционалистская концепция законности уделяет наибольшее внимание регулярным процедурам, используемым для формулирования воли народа, а также нормативным ограничениям и судебному контролю за правящим большинством для обеспечения равного обращения и свободы личности.
Концепции демократической легитимности в англосаксонском мире больше фокусируются на аспектах участия населения и подотчетности режима, обеспечиваемых свободными и справедливыми выборами в сочетании с системой политических сдержек и противовесов (в отличие от юридического подхода межведомственного контроля в конституционалистской перспективе).
Другая линия мышления о демократической законности, которая имеет в основном французское происхождение, имеет другое, более коллективистское понимание воли народа. Не столько правила и возможности для участия, сколько эмоциональная приверженность сообществу и его административным представительствам закладывает основу для демократической легитимности. Как следствие, патриотизм и гражданский национализм обеспечивают лояльность системе управления.
Коллективистские подходы к демократической легитимности, основанные на материалистическом мировоззрении, видят легитимность правящего режима в первую очередь в обеспечении экономического процветания и равенства. В коммунистических государствах этот образ мышления привел к подчинению всех социальных подсистем политической системе, поскольку только полный контроль, особенно над экономической системой, позволяет политической системе осуществлять волю народа.
В западных странах после Второй мировой войны размышления о демократической легитимности больше концентрировались на результатах или эффективности демократических режимов. Взаимосвязь между легитимностью и эффективностью политической системы была сформулирована главным образом в такой форме, что легитимность рассматривалась как замена эффективности. В такой перспективе легитимность создает запас доброй воли (диффузная поддержка) и повышает готовность людей мириться с недостатками эффективности (что снижает конкретную поддержку).
В то время как в англосаксонском мире взаимосвязь между законностью и эффективностью была в центре дискуссий, дискурс о законности в Германии традиционно имел другой фокус — взаимосвязь между формой (законностью) и содержанием (моралью) законного правления. Разграничение формы/процедур и нормы/содержания законного правления послужило основой для создания светского и либерального государства и отличия “позитивного” права от теологии и философии. Тем не менее, опыт Германии с бесчеловечным нацистским режимом, который официально основывал свое правление на народном согласии и бюрократических механизмах реализации политики, оживил конституционалистскую традицию дополнения и ограничения формально законного правления материальными ценностями.
Легитимность и эмпирические подходы к ней
Эмпирические подходы подчеркивают субъективный аспект демократической легитимности. Если люди верят, что существующие политические порядки или законы уместны и достойны повиновения, то эти порядки и законы являются законными. Используя опросы и другие эмпирические методы, исследователи пытаются выявить эти субъективно сложившиеся убеждения в демократической легитимности.
Тем не менее, точно измерить это явление непросто, потому что легитимность — это абстрактное понятие. Поэтому она измеряется косвенно, задавая вопрос о политическом доверии или уверенности. Эмпирические исследования в западных странах показывают, что почти во всех развитых демократических странах наблюдается потеря доверия. Но существуют существенные различия в отношении того, к чему относится этот разрыв доверия.
Правящие партии и лидер ы сталкиваются с высокой степенью недоверия, и многим институтам, которые выполняют центральные функции в классических либеральных демократиях, таким как парламент, партии и государственные бюрократии, приходится сталкиваться с низким уровнем доверия. Тем не менее, лишь небольшие меньшинства недовольны или совсем не удовлетворены тем, как функционирует демократия в их стране, и еще меньше людей заявляют о себе в пользу радикальных перемен. Подавляющее большинство по-прежнему придерживается своих демократических систем.
Георгий Осипов → Выборы, легитимность власти и рациональное поведение
Прошли выборы в Думу и выборы Президента. Ключевым термином при обсуждении их результатов стал термин «легитимность».
Если посмотреть в словарях, то под термином легитимность понимается не только (и не столько) законность режима, но в большей мере согласие большинства населения принять правление данной власти (см. к примеру, Новая философская энциклопедия: в 4 тт. М.: Мысль, под редакцией В. С. Стёпина, 2001). Таким образом, легитимность не столько характеристика качественная, сколько количественная (Википедия по этому поводу: «чем ниже уровень легитимности, тем чаще власть будет опираться на силовое принуждение»). Не в том смысле, что если за власть проголосовало меньшинство – она не легитимна (практически во всех современных демократиях власть избирается относительным большинством, т.е. абсолютным меньшинством), а в том, что большинство признает претензию власти управлять обоснованными и подчиняется ее приказам. При этом, несогласие большинства не обязательно будет выражаться в открытых протестах, но, по большей части, будет заключаться в тихом саботаже (что имело место, к примеру, в 91-м году, когда открыто выступили против ГКЧП всего несколько десятков тысяч человек, остальные просто не выполняли приказы)
В демократических странах легитимность вытекает из признания большинством правильности определения победителей на выборах, даже если большая часть населения в этих выборах не участвовала.
Основная суть протестных выступлений последних месяцев против нарушений на выборах и состояла в попытке обосновать отсутствие легитимности у вновь избранной власти, которая не может сослаться в обоснование своего права на бесспорность результатов голосования.
Наиболее развернутая аргументация приведена в статье Председателя Конституционного Суда г-на Зорькина «Россия: движение к праву или хаосу?» (Российская газета, 26.01.2012). Учитывая его недавнее повторное выдвижение Президентом на пост Председателя КС, можно предположить, что члены правящего тандема в целом согласны с тезисами, предложенными Валерием Дмитриевичем.
Начинается статья с противопоставления так называемого «креативного класса», который протестует против результатов выборов, молчаливому большинству. Причем, противопоставляет, по мнению автора, как раз это меньшинство, которое якобы претендует на эксклюзив в принятии решений о дальнейших судьбах страны. Именует все это автор «апологией неравенства».
Между тем, вопрос, который ставят выступающие против результатов выборов, вполне правомерен.
Ответ на вопрос, полагается ли ЕР большинство мандатов в Думе, зависит от масштаба фальсификаций (то, что они имели место, даже уже не отрицается). Если, исходя из официальных результатов, предположить, что ЕР приписали больше 5,1 % голосов проголосовавших (это при условии, что эти голоса были отданы за партии, не преодолевшие 7 % барьер, если же предполагать, что это голоса думской оппозиции, то вопрос только в 2,6 %), то и большинства ей в Думе не положено.
В СМИ и интернете можно найти не только массу свидетельств фальсификаций (что само по себе о масштабе потасовок ничего не говорит), но и исследования, свидетельствующие об отклонении от стандартного (или «нормального») распределения (то, что называют «гауссово распределение») величины и времени явки, голосующих за разные партии, свойственного в той или иной мере для любого распределения случайных величин, в том числе и для явки на выборах. Оценка отклонения явки на разных участках от нормального распределения, коррелирующее с отклонением в количестве голосов, поданных в пользу ЕР, по разным оценкам составило порядка 15 % (см. www.gazeta.ru/science/2011/12/10_a_3922390.shtml).
Конечно, это не является доказательством фальсификаций именно в этом масштабе. Однако у этого отклонения может быть несколько объяснений, как то: а) это некий социологический феномен (связанный с поведением избирателей ЕР), б) имели место масштабные фальсификации. Разрешить эту коллизию можно только пересчетом голосов (как минимум выборочным пересчетом на участках с аномальными данными, что даст, по крайней мере, наиболее вероятный ответ).
Пока этого не сделано, вторая гипотеза не может считаться опровергнутой, какие бы изощренные социологические объяснения не приводились сторонниками «Единой России».
Следующий тезис статьи г-на Зорькина: «в правовом государстве есть единственное место разрешения таких коллизий — это суд». Требования митингующих, игнорирующих правовые процедуры, по мнению автора, ведут к катастрофически антиправовому подходу. Даже апелляция некоторых лидер ов протеста к «праву на восстание», на взгляд автора, не соответствует тем критериям, которые закладывались отцами-основателями США. Далее автор приводит в пример первичные выборы кандидатов-республиканцев в США, в ходе которых были выявлены нарушения, на основании которых в суде были опротестованы, пересчитаны и изменены результаты на 131 участке. После чего автор задается вопросом: «Почему не проводится очевидная контрольная операция — пересчет голосов на основе тех заверенных избирательными комиссиями копий выборных протоколов, которые получили члены комиссий и наблюдатели от оппозиционных партий? Почему после такого пересчета не используется, как в США и других странах, законный механизм судебной защиты своих интересов?». В этом вопросе хочется поддержать автора — действительно, почему?
Портал Pravo.ru отслеживает ситуацию с судами, связанными с оспариванием результатов выборов на отдельных участках. Картина кафкианская. Вот некоторые примеры.
Заявители перечисляют нарушения – бюллетени выдавались лицам, не внесенным в списки избирателей только на основании их заявления (без предоставления открепительных удостоверений), количество бюллетеней в урнах превышает на сотню количество выданных, нехватка 400 бюллетеней. Мосгорсуд посчитал, что доказательств этого не представлено (см. pravo.ru/review/view/68255/).
Не пустили на подсчет голосов членов вышестоящей избирательной комиссии – Мосгорсуд: «они просто не воспользовались своим правом там присутствовать» (см. pravo.ru/review/view/68255/).
Наблюдателя незаконно удалили с участка – нет доказательств, представленная копия протокола с таким решением не является доказательством, ведь это не оригинал документа (http://pravo.ru/story/view/68510/).
Члена избирательной комиссии удалили с участка, хотя имели право лишь отстранить от работы – это всего лишь техническая ошибка (http://pravo.ru/story/view/68510/).
Данные протоколов, выданных на руки наблюдателям, расходятся с данными ЦИК – это были черновые протоколы, наблюдатели не стали дожидаться пересчета, да и вообще у наблюдателя нет права на иск, так как наблюдателем он был не по месту прописки, значит, его это и не касается, его прав не нарушено (http://pravo.ru/story/68510/66481/). И так далее.
Не надо быть высококвалифицированным юристом, чтобы понимать всю абсурдность ситуации. Притом что все претензии заявителей легко проверить – достаточно просто пересчитать бюллетени (на чем настаивает и Председатель КС). Но именно суды упорно отказываются это делать, причем даже в самых вопиющих случаях. Надеяться на вышестоящие суды также не приходится. Верховный Суд даже в Страсбурге не признают в качестве действенного инструмента пересмотра судебных решений (в отличие от того же Высшего Арбитражного Суда). Да и примеров политически правильного поведения высших судов предостаточно.
Взять хотя бы постановление Конституционного суда 13-П за 2005 г. по поводу отмены выборов губернаторов (как оказалось, весьма краткосрочной). Признав отмену выборов конституционной, Суд указал, что норма ст. 55 Конституции, которая запрещает издавать законы, отменяющие ранее предоставленные права, не нарушена (на чем, например, настаивал Генри Резник, когда комментировал это дело), поскольку это право напрямую в Конституции не закреплено, законодатель вправе выбирать наиболее эффективные механизмы организации власти. При этом в этом же постановлении Суд пишет: «законодатель исключил из числа правомочий гражданина … право избирать и быть избранным на эту должность посредством прямых выборов». То есть, черное называем белым – все по Оруэллу.
Далее Суд пытается выкрутиться из неловкой ситуации, связанной с тем, что ранее были признаны неконституционными нормы субъектов, предполагающие избрание губернаторов не прямым голосованием, а местным законодательным собранием (постановление 2-П за 1996 г.). Здесь помогло выяснение конституционно-правовой природы института высшего должностного лица субъекта. Эта «природа» позволяет губернаторам, по мнению Суда, быть выбранным заксобранием по предложению президента, но не позволяет заксобраниям выбирать губернаторов без этого предложения, т.к. такое предложение гарантирует единство исполнительной ветви государственной власти),. Кроме того, Суд сослался на развивающийся социально-исторический контекст, который, как мы видим, оказался не долговечен.
При этом следует понимать, что никакого конституционно-правового смысла (который так часто упоминает КС), отличного от здравого, не существует. Этот эвфемизм обозначает лишь то, что Конституционному Суду в вольной трактовке закона позволено больше, чем всем остальным. Однако, как видим, и эта вольность имеет границы, которые были усвоены, судя по всему, еще в 1993 г.
Вот, в общем-то, и ответ на вопрос: почему недовольные выборами не апеллирует к суду.
Вообще, если рассматривать устройство власти как некую игровую модель, то три ветви власти имеют разные институциональные задачи. Если законодатель устанавливает правила игры путем достижения компромисса между игроками, то исполнительная власть принуждает (силой) к их соблюдению (в своем, конечно, понимании). Что же касается судебной власти, то она выступает в качестве арбитра, который разрешает конфликты. Причем принуждение к исполнению решений арбитра все равно остается задачей исполнителя. Инструмент суда – это авторитет в чистом виде, когда большинство игроков принимает его решения как справедливые и правильные. В отсутствии этого авторитета эта ветвь власти базируется только на насилии, услуги по оказанию которого оказывает исполнительная власть. При таком раскладе, инструментально суд ничем не отличается от подразделения исполнительной ветви.
У меня был опыт, когда эта модель был разыграна как по нотам. Одно время были популярны различные бизнес-тренинги. В рамках одного такого тренинга проводились игры, в которых каждому участнику выделялось разное количество условного ресурса (например, акции условного предприятия, условные деньги и т.п.), и надо было в несколько тактов игры объединить усилия, договориться, заключить сделки с целью получения некоего преимущества. Так вот, на одном из этапов игры была введена позиция судьи. Сначала этот игрок практически ничего не делал, но на определенном такте, под действием уговоров других участников игры, вдруг начал направо и налево выносить решения, принимать запретительные меры и т.п., ничем не ограничивая свою власть. После чего большинство игроков взбунтовалось и напрочь отказалось продолжать игру в таких условиях.
Самое странное в таком поведении наших властей в том, что отстаивая малое (то есть, буквально, желание любой ценой отстоять результаты выборов при самых вопиющих нарушениях), они отказываются от главного – легитимности. При этом, походя еще и «карма» судебной системы испорчена.
Даже полностью объективное судейство по нарушениям на выборах в Думу не гарантирует отмену выборов. Дело в том, что спорные 5 % голосов отнять у ЕР можно только при полной отмене выборов на более чем 7 % участков, если взять за средний процент голосов на этих участках за 70 %. Если процент голосов ЕР – 90 %, то достаточно 5,6 %. Т.е. надо отменить выборы на 6,7 тыс. или 5,3 тыс. участков соответственно, насколько мне известно, в сумме было подано меньше исков. Другими словами, даже если бы их все удовлетворили, риск отмены выборов (или перераспределения мандатов) не так уж и высок. При этом надо учитывать, что пересчет голосов на участке отнимает у ЕР меньше голосов. Например, те же 5 % ЕР потеряет, если вместо 90 % в процессе пересчета будет получено 40 % на 10 % участков (это уже 9,5 тыс. удовлетворенных исков).
Таким образом, честное и объективное рассмотрение нескольких сотен или даже пары тысяч исков ничем не грозит результатам выборов Президента.
Да, с учетом масштаба фальсификаций на выборах в Думу, удовлетворение всех обоснованных исков если и не повлияет на их результаты, то легитимности им не прибавит. Однако всем понятно, что в существующей системе распределения полномочий должность Президента стоит нескольких Дум, и ради ее (должности Президента) легитимности можно пожертвовать несуществующей легитимностью Думы.
Но, складывается впечатление, что после предвыборного угара некоторые уже не способны мыслить рационально. В любом случае, посмотрим что будет происходить в судах при рассмотрении споров по поводу выборов Президента.