чем закончился спектакль идеальный муж
Спектакль-убийца довёл до бунта. Новый скандал в МХТ им. Чехова
«Идеальный муж» Константина Богомолова вернули на сцену МХТ им. Чехова. Пока просвещённая публика готовит бунт против неоднозначного действа, Ксения Собчак, вероятно, сама того не понимая, ставит клеймо «спектакль-убийца» на этой работе своего супруга. Впрочем, расскажем обо всём по порядку.
В течение нескольких лет публику «радовали» извращёнными образами, созданными Константином Богомоловым:
Есть там и православный священник-педофил, и стриптиз, и почётные похороны двух самоубившихся гомосексулистов, накрытых, словно они были героями […] И вычурный шансонье в камзоле а ля Стас Михайлов, словно вызов обществу, мол, смотрите, какая у вас культурка насаждается, какие персонажи с кремлёвской сцены блатняк в массы выдают,
— например, так свою рецензию на «Идеального мужа» строил обозреватель «Первого русского» Алексей Топоров.
Группа православных общественников даже подавала в суд на Константина Богомолова, указав на растление человеческих душ и представив экспертизу юриста и искусствоведа Татьяны Троицкой:
Образы, созданные в спектакле, способны отвратить любого православного верующего. Фото: © Ekaterina Tsvetkova Russian Look/Globallookpress.
Лорд проповедует мальчику своё отношение к жизни, в том числе по вопросу отношений между мужчиной и женщиной, про которые ребёнок замечает, что они входят в противоречие с заповедями, которым его обучал во время пребывания в приюте православный священник. В более глубоком смысле обретение Лордом сына происходит так же, как в Священной истории, непорочно, без плотского общения с женщиной. Только в данном случае это объясняется не аскезой, а нетрадиционной ориентацией.
Спектакль насыщен образами, способными отвратить любого верующего человека. Это и обряд, где Лорд обменивается с сыном кровью, и тот факт, что Мефистофеля и православного священника играет один и тот же артист, и эпизод, где нательный крест превращают в штопор. Совершенно понятно, что православные активисты пикетировали театр на протяжении нескольких лет и собираются делать это снова.
Как сообщил источник «Первого русского», после решения нового худрука театра Константина Хабенского вернуть «Идеального мужа» на сцену Союз православных матерей планирует пикеты у МХТ. Более того, общественный совет при Минкульте приготовил запрос с намерением выяснить, как принималось кадровое решение о назначении нового худрука театра.
Можно сказать, что после «Стратегии национальной безопасности» проявилась реакция просвещённой публики,
— подчеркнул собеседник «Первого русского».
Так удастся ли изгнать «Идеального мужа»? Фото: © Ekaterina Tsvetkova Russian Look/Globallookpress.
Впрочем, как принималось кадровое решение, источнику Царьграда вполне понятно. Лоббировал назначение Константина Хабенского бывший министр культуры России, а ныне серый кардинал Михаил Швыдкой. Об этой части интриги ухода с должности Сергея Женовача «Первый русский» рассказывал ранее. Тем временем Ксения Собчак, супруга Константина Богомолова, возвращению спектакля на сцену МХТ им. Чехова придаёт прямо-таки убийственное значение.
«Идеальный муж» Богомолова: резиновая хрень, или в ожидании Олимпиады
Анна Банасюкевич
Уайльда, как, например, Бернарда Шоу или Шеридана, очень любят в российском театре, ставят много, красиво, обрамляя изысканный текст изысканностью российско-советской, традиционно-репертуарной. Здесь эта парадоксальность особенно видна и поднята на щит: в один из, якобы, трагических моментов нетрагического спектакля Богомолова Дориан Грей в исполнении Сергея Чонишвили начинает произносить оригинальный текст, поясняя партнеру: «Это текст романа Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея», я брежу».
Впрочем, помимо Уайльда, здесь, как часто бывает у Богомолова, есть и другие литературные заимствования: тексты пьес «Чайка» и «Три сестры» Чехова, «Фауста» Гете использованы вполне постмодернистски, выдернуты из привычного контекста и помещены в социально-пародийную природу спектакля. Хрестоматийный диалог трех сестер произносят гламурные девицы, завсегдатаи кафе Vogue на Кузнецком мосту (режиссер дотошно размечает географию жизни своих героев, точнее антигероев – кафе, жилой комплекс «Алые паруса» и т.д.). Густо накрашенные, ухоженные длинноногие девушки во всем коротком и прозрачном, с чудовищным акцентом, говорящим о том, что Москва совсем недавно стала их родным городом, размышляют о труде: «Как хорошо быть рабочим, который встает чуть свет и бьет на улице камни…» Такая игра с классическим текстом поначалу даже коробит, хотя, если разобраться, от исконных смыслов режиссер ушел недалеко: праздные люди грезят о том, чего не знали вовек. Существенная разница, правда, в том, что если чеховские сестры были обломком уходящего, овеянного романтическим ореолом и ностальгическим сожалением, мира, то эти девочки – новые варвары, равнодушно-расслабленно утверждающие свое, доставшееся им без боя, господство.
А финальный диалог Нины и Треплева из «Чайки» достается другой неудавшейся любовной паре – лорду Горингу и сэру Роберту, вынужденным скрывать свои давние чувства в связи с вопиющей нетолерантностью современного российского общества, в котором обличенный властью гей требует запрета гей-парада в одной из ведущих газет.
Настоящей сатиры в российском театре почти не осталось – такой, чтобы без абстракций и полунамеков, такой, чтобы на грани фола, на смеси скабрезного анекдота и хулиганского капустника, такой, чтобы не просто смешно, но и зло и вызывающе неполиткорретно. Времена, вроде бы, еще позволяют, но самоконтроль, самоцензура сильнее любых запретов. Ну и традиционное представление о театре, как о территории пресловутой духовности, как о храме (этому затертому мему в спектакле тоже досталось), вроде бы, позволяет остро и не высказываться. Богомолов в этом смысле делает революцию – не художественную, а, скорее, эстетическую, позволяя распоясавшемуся кабаре, где клеймят и жестко, не стесняясь в средствах, выстебывают все, что обрыдло, ворваться на подмостки главного драматического театра Москвы.
Достается всем – не только политикам, звездам, бизнес-воротилам, но и, например, такой защищенной касте, как церковь. Максим Матвеев играет отца Артемия – образ, навеянный тем самым протоиереем, который прославился в соцсетях своим вариантом текста к советской песне «С чего начинается родина…». В принципе, ничего нового: Артемий в спектакле исправно обслуживает хозяев жизни и много суетится, но Богомолов не ограничивается той степенью насмешки, которая негласно дозволена. Во втором акте, где на смену «Идеальному мужу» приходит «Портрет Дориана Грея», священник превращается в Мефистофеля, предлагающего Дориану сделку.
Второй акт, как отдельная новелла, слишком неочевидно монтируется с первым и третьим, как бы прерывает единую сюжетную линию. Да и по стилистике второй акт не похож на оживленные, насмешливые первый и третий. Здесь режиссерское глумление сменяется, скорее, злостью и страстью к подписыванию приговоров. Сергей Чонишвили, властный, безэмоциональный, играет российского Дориана родом из 90-х – видео-флешбэк показывает нам его и окружение в трениках и кепочках, кадрящих все тех же «трех сестер». Современная история о бандите, прорывающемся к власти, странным образом монтируется с текстом романа, с тем фрагментом, в котором рассказывается о набожности уже совершенно развращенного Дориана. О набожности, оборачивающейся сладострастием, – здесь голос Чонишвили нарастает, вибрирует, взлетает вверх, к высшей степени наслаждения. В финале этой отдельной истории Дориан и Артемий проваливаются в ад, предварительно убив Последнего русского интеллигента (Роза Хайруллина), художника, когда-то ослепленного величием и не знающей рефлексии силой нового властителя. Издевательской отходной ему становится гимн шестидесятников – «Молитва Франсуа Вийона» Окуджавы.
Сюжет Уайльда Богомолов решительно травестирует – если в пьесе позорная тайна Роберта была связана с финансовыми и политическими махинациями на заре карьеры, то здесь хищная Чивли (Марина Зудина) шантажирует его видеороликом на айфоне, на котором запечатлена отнюдь не платоническая любовь с лордом Горингом. Сам Горинг превращен в звезду русского шансона, покорившую Кремль (по его собственной ассоциации, как когда-то его полумаразматический отец – Берлин), Роберт стал министром резиновых изделий, а его жена Гертруда – владелицей фирмы по изготовлению резиновой хрени. Самого сюжета в почти пятичасовом спектакле немного, зато много – пародийных номеров и постоянного опрокидывания чуть наметившегося серьеза.
Все – и любовь, и жертвенность – у этих людей, живущих в этом обществе, превращается во что-то смешное или пошлое. Вынужденная свадьба Горинга с Чивли проходит как телешоу в прямом эфире, где картинку с молодоженами накладывают на картинку храма, а священник по-быстрому венчает их в студии. Все эти странные скучные вещи, от которых весь спектакль болит голова у Горинга, приводят к самоубийствам – на фоне триколора почетный караул возлагает венки тайным любовникам Лорду (известному в прошлом киллеру Степану Могиле) и министру резиновых изделий Роберту Тернову. А добившаяся своего скучная Чивли все едет и едет в аэропорт.
Последний показ «Идеального мужа»: Каким был главный спектакль Константина Богомолова И почему он не мог оставаться на сцене МХТ, но останется в истории театра
МХТ им. Чехова продолжает методично заниматься самоуничтожением: в конце августа неожиданно было объявлено, что из репертуара уберут два главных спектакля Константина Богомолова, которые вышли в 2013 году и до сих пор собирали аншлаги. В сентябре прошел последний показ «Идеального мужа», вскоре после этого будут закрыты и «Карамазовы».
«Идеальный муж» стал одним из самых скандальных и новаторских спектаклей современной России — и выдержал более 150 показов. Автор The Village Иван Бочаров, который был на первом прогоне в 2013-ом, на последнем показе в 2021-ом и еще на шести показах между этим, рассказывает, как спектакль и его создатели менялись на протяжении лет, и почему в нынешней ситуации он и не мог бы оставаться на сцене МХТ.
Премьера на грани фола
В 2013 году всё было по-другому. Константин Богомолов еще не был героем светских хроник. Один из его предыдущих спектаклей — «Турандот» в театре имени Пушкина — отменили после нескольких показов — зрители массово уходили из зала и кричали «позор». Новую постановку — «Идеальный муж» в МХТ — могла ждать та же судьба — режиссер писал о сложностях в своем фейсбуке. Но спектакль выпустили, его не убрали из репертуара, и в итоге он стал главным — по крайней мере, по популярности — спектаклем Константина Богомолова.
«Идеальный муж» — это не постановка по Оскару Уайльду в полном смысле этого слова. Это фантазия Константина Богомолова: монтаж из текстов Уайльда, Чехова, Шекспира, поэзии Веры Полозковой, песни Gangnam Style и чего еще только не. Спектакль начинался с концерта звезды шансона, и зрителей просили подпевать и хлопать блатным песням в течение первых 20 минут. На протяжении почти пяти часов Богомолов высмеивал продажных чиновников, элиту всех видов, артистов МХТ и современную культуру. Одним словом, консервативная публика определяла это как «похабщину». Для 2013-ого и форма, и содержание спектакля были радикальными — по крайней мере для исторической сцены главного драматического театра.
Второй акт отклоняется от основной сюжетной линии и рассказывает историю, основанную на «Портрете Дориана Грея» и «Фаусте». Современный Дориан, который напомнил некоторым зрителям Путина, сохраняет вечную молодость, пока его портрет меняется под влиянием власти, денег и разврата. Над сценой возносится распятие — это обнаженная девушка с GoPro, которая транслирует на огромные экраны спуск героев в ад.
Все заканчивается плохо.
Краткое содержание постановки
Время утраченное и время вечное
Сейчас снятие спектакля выглядит и политическим жестом, и нынешней художественной политикой МХТ. Но на самом деле нет никакой трагедии в том, что он закончился. Несмотря на сохраненную до конца энергетику, на последнем показе «Идеальный муж» выглядел артефактом из другого времени. В пьесе Уайльда содержится указание на время действия — «наши дни». Богомолов воспринял его буквально, но его «нашими днями» был 2013 год.
Но если забыть про детали, «Идеальный муж» и сегодня выглядит постановкой о современной (или вечной) России, в которой не меняется ничего. Несмотря на прошедшую Олимпиаду и Крым, несмотря на политические репрессии и уничтожение СМИ, несмотря ни на что — люди все те же, все так же пьют, все так же воруют. И все так же ходят на спектакли Богомолова.
Метаморфозы героев
«Идеальный муж» был известен тем, что его приходили смотреть ровно те люди, над которыми он издевался — на последнем показе в непосредственной близости сидели экс-министр, любимый журналист Владимира Путина, известный хоккеист и бесчисленное количество уже не молодых героинь журнала Tatler. Такое было и на первых показах, но в 2021-ом режиссер «Идеального мужа» сам внезапно оказался одним из этих людей. За 8 лет Богомолов проделал путь от известного в узких театральных кругах режиссера, сторонника Болотной и помощника Олега Табакова до мужа Ксении Собчак, доверенного лица Собянина и автора манифеста против новой этики.
Самое интересное превращение можно было наблюдать на примере одного зрителя, который вышел на сцену с яростной речью о богохульстве в спектакле, требуя прекратить «святотатство». Далее этот человек положил отрезанную свиную голову у входа в театр, требуя снять спектакль. Спектакль сняли в 2021-ом и не из-за угроз, а активиста звали Дмитрий Энтео. Через несколько лет он начал встречаться с Марией Алехиной из Pussy Riot.
Исполнитель главной роли Игорь Миркурбанов в 2014 году появился на федеральном ТВ в шоу «Три аккорда», где звезды соревновались в исполнении шансона, — и пел буквально то же, что на сцене МХТ, только в совершенно другом контексте. Комментарии на YouTube к этим выступлениям полны совершенно искренних восторженных откликов. На следующий день после финального показа спектакля прошла закрытая вечеринка в «Симаче» с фотоотчетом в Tatler — Богомолов, Миркурбанов и Кравченко в окружении миллиардеров пели в караоке шансон из спектакля. Все это — постироническая насмешка интеллектуалов и продолжение шоу, или эти люди так долго играли пошлость на сцене, что превратились в своих героев? На самом деле, все и сразу. «Идеальный муж» и был всем и сразу.
Возвращение театра
В «Идеальном муже» Богомолов доказал не только, что на главной сцене страны можно делать что угодно — ставить шансон, издеваться над классикой и далее по списку. Памфлет, ограниченный идеологическим измерением, вряд ли смог бы собирать аншлаги на протяжении восьми лет. Богомолов сделал больше — он сумел совместить провокативность с театральностью, и построить трагедию на максимально не подходящих для нее элементах.
Предельное вольное обращение с текстом первоисточников на самом деле оборачивалось чутким пониманием этих текстов. Помещая «Трех сестер» Чехова в Vogue Cafe и делая из них рублевских девушек, которые не работали ни дня в жизни, Богомолов не издевается над Чеховым. Выбирая в другом своем спектакле на роль Алеши Карамазова Розу Хайруллину, он не издевается над Достоевским. Он позволяет по-новому посмотреть на эти тексты, в случае «Идеального мужа» — на тексты про пошлость, про власть, про общество. Под маской гротеска и пародии Богомолов показал людей — нездоровых, лишних, но притягательных и заслуживающих сострадания. Это была попытка обновления театра, которая не разрывала связи с театром: из психологического состава русской театральной школы в практику режиссер взял лучшее.
В спектакле есть сцена, когда героиня Маша Сидорова — 80-летняя актриса, которая до сих пор играет Джульетту, умирает на руках Васи Килибаева — дитяти-сиротки с Ferrari от его нового папы Лорда. Играет песня «Аллилуйя» из «Юноны и Авось». В этой сцене зрителей ничего не просили делать, но на последнем показе Богомолов вышел в середину партера и начал снимать ее на телефон. И зрители заметили это. И внезапно правила исчезли. Впервые за 8 лет этого спектакля аудитория без стыда начала доставать свои телефоны, и, кроме камер, включать на них фонарики. Аудитория, которой показали концерт шансона в первом акте, в третьем акте сама превратила постановку в рок-концерт.
Перед премьерой спектакля Богомолов писал в фейсбуке, что на сцене МХТ можно работать без внутреннего цензора, и что «свобода — это ты сам». На последнем показе он доказал то же самое. На главной сцене страны можно делать что угодно. В этих фонариках и в этом беззастенчивом использовании гаджетов в храме искусства и выражалась свобода. Если сначала вставка из «Юноны» казалась шуткой, в конце она превратилась в театр — один легендарный радикальный спектакль напрямую взаимодействовал с другим.
Конец
Если вы не смотрели спектакль, то следующее предложение не будет спойлером — его уже не получится увидеть. «Идеальный муж» заканчивается серией самоубийств и огромным триколором, который опускается на прозрачную декорацию как на хрустальный гроб. В это время почетный караул марширует под Лану Дель Рей. 13 сентября 2021 года флаг России накрыл сцену МХТ в последний раз.
Дальше, казалось бы, вечный покой — и вечный застой. Но Константин Богомолов лучше многих понимает, что ничего вечного нет — на поклонах он сентиментально сказал, что говорит театру не «прощай», а «до свидания». Хочется верить, что если это свидание состоится, его результаты смогут сравниться с «Идеальным мужем». И что режиссер не повторит судьбу Уайльда, последний великий текст которого был опубликован под псевдонимом C33. Это был номер его тюремной камеры.
|Идеальный муж. Комедия|
Спектакль в трёх действиях
Сочинение Константина Богомолова по произведениям Оскара Уайльда
