Чего хочет дьявол рассказ
Новое в блогах
Самые короткие в мире рассказы
Яркий сюжет и неожиданный финал можно вместить всего в 55 слов.
Однажды редактор журнала «New Time» Стив Мосс решил провести конкурс, участникам которого предлагалось написать рассказ длиной в 55 слов, но чтобы при этом в тексте сохранялись стройный сюжет, проработанность персонажей и необычная развязка. Он получил отклик таких масштабов, что по результатам конкурса удалось собрать целый сборник, получивший название «Самые короткие в мире рассказы».
Несчастная
Говорят, зло не имеет лица. Действительно, на его лице не отражалось никаких чувств. Ни проблеска сочувствия не было на нем, а ведь боль просто невыносима. Разве он не видит ужас в моих глазах и панику на моем лице? Он спокойно, можно сказать, профессионально выполнял свою грязную работу, а в конце учтиво сказал: «Прополощите рот, пожалуйста».
Рандеву
Зазвонил телефон.
— Алло, — прошептала она.
— Виктория, это я. Давай встретимся у причала в полночь.
— Хорошо, дорогой.
— И пожалуйста, не забудь захватить с собой бутылочку шампанского, — сказал он.
— Не забуду, дорогой. Я хочу быть с тобой сегодня ночью.
— Поторопись, мне некогда ждать! — сказал он и повесил трубку.
Она вздохнула, затем улыбнулась.
— Интересно, кто это, — сказала она.
Чего хочет дьявол
Два мальчика стояли и смотрели, как сатана медленно уходит прочь. Блеск его гипнотических глаз все еще туманил их головы.
— Слушай, чего он от тебя хотел?
— Мою душу. А от тебя?
— Монетку для телефона-автомата. Ему срочно надо было позвонить.
— Хочешь, пойдём поедим?
— Хочу, но у меня теперь совсем нет денег.
— Ничего страшного. У меня полно.
Судьба
Был только один выход, ибо наши жизни сплелись в слишком запутанный узел гнева и блаженства, чтобы решить все как-нибудь иначе. Доверимся жребию: орел — и мы поженимся, решка — и мы расстанемся навсегда.
Монетка была подброшена. Она звякнула, завертелась и остановилась. Орел.
Мы уставились на нее с недоумением.
Затем, в один голос, мы сказали: «Может, еще разок?»
Блестящие колготки туго и соблазнительно облегали прекрасные бедра — чудесное дополнение к легкому вечернему платью. От самых кончиков бриллиантовых сережек до носков изящных туфелек на тонких шпильках — все было просто шикарно. Глаза с только что наведенными тенями рассматривали отражение в зеркале, и накрашенные яркой красной помадой губы растягивались от удовольствия. Внезапно сзади послышался детский голос:
«Папа?!»
Благодарность
Шерстяное одеяло, что ему недавно дали в благотворительном фонде, удобно обнимало его плечи, а ботинки, которые он сегодня нашел в мусорном баке, абсолютно не жали.
Уличные огни так приятно согревали душу после всей этой холодящей темноты.
Изгиб скамьи в парке казался таким знакомым его натруженной старой спине.
«Спасибо тебе, Господи, — подумал он, — жизнь просто восхитительна!»
Высшее образование
— В университете мы просто протирали штаны, — сказал Дженнингс, вымывая грязные руки. — После всех этих сокращений бюджета они многому вас не научат, они просто ставили оценки, и все шло своим чередом.
— Так как же вы учились?
— А мы и не учились. Впрочем, можешь посмотреть, как я работаю.
Медсестра открыла дверь.
— Доктор Дженнингс, вы нужны в операционной.
Решающий миг
Она почти слышала, как двери ее тюрьмы захлопываются.
Свобода ушла навсегда, теперь ее судьба в чужих руках, и никогда ей не увидеть воли.
В голове ее замелькали безумные мысли о том, как хорошо бы сейчас улететь далеко-далеко. Но она знала, что скрыться невозможно.
Она с улыбкой повернулась к жениху и повторила: «Да, я согласна».
Прятки
— Девяносто девять, сто! Кто не спрятался, я не виноват!
Я ненавижу водить, но для меня это гораздо легче, чем прятаться. Входя в темную комнату, я шепчу тем, кто затаился внутри: «Стукали-пали!».
Они взглядом провожают меня по длинному коридору, и в висящих на стенах зеркалах отражается моя фигура в черной сутане и с косой в руках.
Постельная история
— Осторожнее, детка, он заряжен, — сказал он, возвращаясь в спальню.
Ее спина опиралась на спинку кровати.
— Это для твоей жены?
— Нет. Это было бы рискованно. Я найму киллера.
— А если киллер — это я?
Он ухмыльнулся.
— У кого же хватит ума нанять женщину для убийства мужчины?
Она облизнула губы и навела на него мушку.
— У твоей жены.
В больнице
Она с бешеной скоростью гнала машину. Господи, только бы успеть вовремя.
Но по выражению лица врача из реанимационной палаты она поняла все.
Она зарыдала.
— Он в сознании?
— Миссис Аллертон, — мягко сказал врач, — вы должны быть счастливы. Его последние слова были: «Я люблю тебя, Мэри».
Она взглянула на врача и отвернулась.
— Спасибо, — холодно произнесла Джудит.
Начало
Она была зла на него. В своей идиллической жизни они имели почти все, но она жаждала одного — того, чего у них никогда не было. Только его трусость была помехой.
Потом надо будет избавиться от него, но пока еще рано. Лучше быть спокойной и хитрой. Прекрасная в своей наготе, она схватила плод.
— Адам, — тихо позвала она.
Окно
С тех пор, как Риту жестоко убили, Картер сидит у окна. Никакого телевизора, чтения, переписки. Его жизнь — то, что видно через занавески. Ему плевать, кто приносит еду, платит по счетам, он не покидает комнаты. Его жизнь — пробегающие физкультурники, смена времен года, проезжающие автомобили, призрак Риты.
Картер не понимает, что в обитых войлоком палатах нет окон.
В саду
Она стояла в саду, когда увидела, что он бежит к ней.
— Тина! Цветочек мой! Любовь моей жизни!
Наконец-то он это произнес.
— О, Том!
— Тина, мой цветочек!
— О, Том, и я тоже люблю тебя!
Том приблизился к ней, встал на колени и быстро отодвинул ее в сторону.
— Мой цветок! Ты же наступила на мою любимую розу!
В поисках Правды
Наконец в этой глухой, уединенной деревушке его поиски закончились. В ветхой избушке у огня сидела Правда.
Он никогда не видел более старой и уродливой женщины.
— Вы — Правда?
Старая, сморщенная карга торжественно кивнула.
— Скажите же, что я должен сообщить миру? Какую весть передать?
Старуха плюнула в огонь и ответила:
— Скажи им, что я молода и красива!
Чего хочет дьявол. (Брайан Ньюэлл)
О ПРИБЛУДАХ
Растёт и ширится инструментарий российского автора!
Работаешь ты над романом или копирайтерской SEO-статьёй, оптимизированной для интернет-поиска, главная задача — сочинить талантливый текст 🙂 Всё остальное берут на себя компутерные программы.
Правда, умной машиной пока ещё приходится управлять, и она до сих пор не обрела чувство стиля. Ну, так и среди человеков этим чувством обладают немногие, и обладателей таких всё меньше. Как говорят филологи: кому оно надо?
http://istio.com/ — проверяет орфографию, определяет ключи, подсчитывает знаки; вычисляет плотность, водность, классическую тошноту (есть такая, наряду с академической тошнотой) и прочие показатели.
http://ru.readability.io/ — оценивает читаемость: например, осилят ли текст ученики 10 класса очень средней школы.
http://www.8nog.com/counter/ — подсчитывает знаки, удаляет двойные пробелы.
http://www.typograf.ru/ — помимо прочего, делает красивые кавычки и превращает дефисы в тире.
http://glvrd.ru/ — помогает очистить текст от словесного мусора, приблизить к информационному стилю, оценить читаемость.
http://www.zenpen.io/ — позволяет в онлайн-режиме набирать и форматировать тексты: выделять слова жирным шрифтом и курсивом, расставлять гиперссылки, помечать цитаты.
https://tech.yandex.ru/speller/ — ищет ошибки в текстах на русском, украинском и английском языках.
https://webmaster.yandex.ru/content/ — подключает ваш личный сайт к Яндекс.вебмастеру (для тех, кто понимает, о чём вообще речь).
http://wordstat.yandex.ru/ — помогает подобрать ключевые слова, например, для описания бизнеса; ресурс особенно полезен копирайтерам, но может пригодиться и аналитикам, которых интересует статистика: по каким ключевым словам и с каким результатом проводился поиск на Яндексе за последний месяц.
http://translit.net/ — переводит текст в транслит и обратно; есть и другие навыки.
http://www.topwriter.ru/comparison/ — сравнивает между собой два текста до 5,000 знаков каждый; особенно полезен рерайтерам.
https://speechpad.ru/ — обеспечивает голосовой ввод текста и превращение речи из аудио- и видеоформата в печатный текст; помогает расшифровке интервью; есть ограничения по браузерам и операционным системам.
http://findcopy.ru/ — проверяет уникальность текста, предоставляет услуги биржи копирайтеров.
http://www.synonymizer.ru/ — оказывает скромную помощь копирайтерам в поиске синонимов.
Пишущие! Сохраните ссылочки себе и распространите по мере возможности: авось литературно-копирайтерский мир благодаря этим инструментам станет хоть немного симпатичнее…
Картинка от художника Андрея Попова. Не стану объяснять ассоциативный ряд, но он есть 🙂
О ЖИВОПИСНОМ
Прошлый век. Больше 30 лет прошло. С тех пор я видел множество чужих вариантов. По-моему, ни одного нарисованного вручную не было, только слепленные в компутере. И, по правде говоря, интересных-неожиданных не было тоже. Продолжаю гордиться первенством и качеством 🙂
Не только Винни-Пух: Как Евгений Леонов стал главным хоббитом Советского Союза
Как известно, первые впечатления – самые яркие. Так получилось, что для многих из нас образ Бильбо Бэггинса навсегда остался связанным с внешностью любимого актера Евгения Леонова, и никакие голливудские образцы этого не изменят. Вышло это благодаря прекрасным иллюстрациям Михаила Беломлинского. Однако для художника работа над «Хоббитом» превратилась в целую историю.
Сказочная повесть «Хоббит, или Туда и обратно», впервые опубликованная еще в 1937 году, была издана в Советском Союзе только в 1976. Михаил Беломлинский очень любил рассказывать о том, как это было:
«Главного героя, Бильбо Бэггинса, я рисовал с моего любимого актера Евгения Леонова, идеально для этого подходящего: добродушного, толстенького, с мохнатыми ногами. Я часто рисую героев книг с конкретных людей-актеров или своих приятелей. Так, “Янки при дворе короля Артура» рисовал с Сергея Юрского; героев серии Лемони Сникета «Тридцать три несчастья», которую сейчас делаю, рисую с Михаила Козакова.
«Янки при дворе короля Артура», илл. М. Беломлинского
«Лемони Сникет. Скверное начало», илл. М. Беломлинского
Рисунки в издательстве очень понравились, особенно, естественно, Хоббит-Леонов, и книгу отправили в типографию, а я с нетерпением ждал ее выхода. Но тут вдруг в «Литературной газете» появилась огромная статья Юрия Никулина, где знаменитый клоун и киноартист жаловался на то, что изготовители каких-то бесконечных дурацких кукол украли его имидж и используют для своих целей, что его ужасно возмущает и огорчает.
Всё это было справедливо, поскольку речь шла о банальном нарушении авторских прав, о которых представление в то время в Союзе было самое смутное. И тут моя умная жена Вика говорит: «Ну, всё! Начинается очередная идиотская кампания в печати – защита авторских прав, и твой Хоббит-Леонов идеально подходит для ее иллюстрирования – ты без спроса украл его имидж и изобразил его пузатого, с мохнатыми ногами, может быть, его это возмущает…»
Получалось, что это так. И теперь, видя Леонова в кино или по телевидению, я смотрел на него с опаской, представляя, как он будет возмущаться или вообще подаст в суд на художника.
В общем, я ждал неприятностей. Но тут Леонов приехал в Питер, в Дом кино, где проходила премьера фильма с его участием, и режиссер Володя Шредель, наш приятель, пригласил нас на просмотр и банкет. На банкете жена говорит: «Вот сейчас все выпьют, расслабятся, и хорошо бы тебе показать Леонову книгу» (я только что получил сигнальный экземпляр).
Она помчалась домой и привезла «Хоббита», и когда режиссер познакомил нас с Леоновым, я ему говорю: «Евгений Павлович! Вы мой самый любимый артист. Я вот даже в замечательную книжку вас нарисовал, без вашего, правда, разрешения». Тут он, вопреки всем моим опасениям, пришел в неописуемый восторг, прямо хохотал, рассматривая все картинки (и кругом все смеялись), а потом вдруг так растерянно спрашивает: «Эх, а где бы вот и мне достать такую книжку, ведь это, наверное, трудно?»
А я ему: «Да я с радостью подарю ее Вам, вот эту, и прямо сейчас». Надписал ее и вручил Леонову под общий восторг всех. Так благополучно вся эта история закончилась. А через некоторое время, выступая в передаче «Вокруг смеха» по телевидению, он показал «Хоббита» и очень хвалил книгу и рисунки».
Позднее в книге „Письма к сыну“ Евгений Леонов написал: «Ленинградский художник Михаил Беломлинский подарил мне книжку английского писателя Джона Толкина. Он изобразил героя повести хоббита Бильбо очень похожим на меня. Копия, не правда ли? Сказка мудрая и очаровательная, рисунки тоже».
К сожалению, в марте этого года Михаил Беломлинский умер. Но память об этом светлом человеке навсегда останется в памяти сотен людей, которые зачитывались и зачитываются книгами, которые Михаил Самуилович проиллюстрировал.
P.S. И напоследок. Фрагмент новогодней передачи «Для вас родители: Еще раз о смехе», 1981 год. Евгений Леонов читает отрывок из «Хоббита».
Как дикари Шекспира в гробу вертели
Жизнь устроена таким хитрым образом, что представители разных культур оценивают те же вещи, события и явления совершенно по-разному. И вот вам яркий тому пример: однажды антрополог Лора Бохенхен прочла неким туземцам Западной Африки Шекспировского «Гамлета». Как и ожидалось, вольный народ понял всё совершенно не так, как было задумано европейским автором. Но для начала всё же несколько кратких вводных для тех, кто болел во время изучения «Гамлета» на уроках зарубежной литературы.
«The Tragical Historie of Hamlet, Prince of Denmarke» или по-русски просто «Гамлет» – одно из известнейших творений Шекспира, датируемое 1600-1601 годами. Не вдаваясь в хитросплетения сюжета и моральную составляющую самой длинной пьесы классика, суть можно изложить примерно следующим образом.
Место действия: Датское королевство в характерное для Шекспира неопределённое время «здесь и всегда». Действующие лица и бесстыдно краткое содержание:
Офелия, дочь мента Полония (главного придворного советника Клавдия). За ней волочится влюблённый Гамлет, однако Полоний такие отношения категорически не одобряет. Лаэрт – её брат. Узнав причину смерти отца, Гамлет прикидывается дурачком и собирается отомстить. В процессе нечаянно убивает Полония, спрятавшегося за ковром с целью прослушки разговора Гамлета и Гертруды. Узнав об этом, Офелия сходит с ума и в итоге топится в реке. Лаэрт клянётся отомстить Гамлету.
В итоге Лаэрт забивает Гамлету «стрелку» на шпагах, одна из которых для пущей убойной силы отравлена. В процессе махача дуэлянтам довелось обменяться рапирами, вследствие чего оба оказываются отравленными и дают дуба. Но Гамлет перед смертью таки успевает прикончить Клавдия. Занавес.
А вот что вынесли из всего этого далёкие от наших обычаев и нравов туземцы…
— Клавдий, в целом, молодец, что взял в жёны вдову брата – именно так и должен поступать добропорядочный человек. Правда, зря он ждал целый месяц, а не сделал это сразу же после поминок.
— Что такое Призрак отца Гамлета они вообще не смогли понять. Ведь если человек помер, то как он может бродить по королевской резиденции и о чём-то там разглагольствовать?!
— Поведение Полония дикари не одобрили. Мол, с какого перепугу он мешал любимой дочурке стать любовницей принца, близкого родственника вождя и будущего наследника: это и почётно, и самое главное – сулит немало дорогих подарков.
— Гамлет – красава! Кокнул Полония абсолютно правильно и закономерно – в полном соответствии с кодексом охотника. Когда услышал шорох за ковром, сперва уточнил, не мышь ли это, а не услышав ответа мигом расправился с неизвестным невидимым врагом. Именно таким образом и поступает каждый грамотный африканский охотник: услышав шорох, окликает, и при отсутствии человеческого ответа приканчивает не идентифицированный источник шороха, иными словами – потенциальной опасности.
13 фактов, которые вы не знали о Рэе Брэдбери
Сто лет назад родился Рэй Брэдбери, который по праву считается одним из величайшим фантастов, да и вообще писателей XX века. Такие его произведения, как «451 градус по Фаренгейту», «Марсианские хроники», «Вино из одуванчиков» или «Надвигается беда» едва ли нуждаются в представлении. А мы решили в честь юбилея писателя немного подробнее рассказать о нем самом, и подготовили перевод статьи с чертовой дюжиной интересных фактов о Брэдбери.
1. Мистер Электрико и энергия вечной жизни
Писательская жизнь Брэдбери началась со знакомства в 1932 году с карнавальным иллюзионистом — мистером Электрико. В конце выступления Электрико протянул руку к двенадцатилетнему Брэдбери, коснулся его заряженным энергией мечом и приказал: «Живи вечно!» Впоследствии Брэдбери рассказывал: «Я решил, что это самая замечательная идея из всех, что мне доводилось слышать. Я начал писать каждый день. И с тех пор никогда не останавливался».
2. Секретная панель
Брэдбери не только создавал фантастические миры с помощью ручки и бумаги, но и жил в сюрреалистическом мире, выдуманным им самим. Его офис в Беверли-Хиллз (как и домашний рабочий кабинет в подвале) был наполнен предметами, пробуждающими воображение: комиксами, статуэтками, мягкими игрушками, масками и волшебством. На самом деле Брэдбери так часто терялся в своем воображаемом мире, что забывал о реальных потребностях. Он регулярно забывал ключи от своего кабинета, однако разрешил это небольшое неудобство с помощью секретной раздвижной панели.
В феврале 1924 года Брэдбери увидел свой первый фильм — ему было три года, когда мать взяла его посмотреть на Лона Чейни в «Горбуне из Нотр-Дама». Два года спустя он пришел, чтобы посмотреть следующую работу актера — «Призрак Оперы», причем дважды: один раз с матерью и еще раз с братом Скипом. С этих картин началась его любовь к кино на всю жизнь. Он часто смотрел один и тот же фильм по нескольку раз. В 1940 году он посмотрел Диснеевскую «Фантазию» столько раз, что даже невозможно вспомнить. Его любимые голливудские фильмы принадлежали к разным жанрам: «Кинг Конг», «Гражданин Кейн», «Поющие под дождем» и «Близкие контакты третьей степени», — а анимационные и немые фильмы, которые он смотрел в детстве, заняли особое место в его сердце на всю оставшуюся жизнь.
4. Рэй, Берни, Элтон и космонавт
Рассказ Брэдбери «Космонавт» из сборника «Человек в картинках» стал вдохновением для одноименного хита. Лирик Берни Топин говорил, что он был настолько очарован тем, как в истории описывалась работа астронавтов будто обычный повседневный труд, что он «взял идею и доработал ее». Его партнер по написанию песен, Элтон Джон, видимо, влюбился в текст, и мелодия родилась быстро: «Это была довольно простая песня, чтобы написать к ней мелодию, — рассказывал он. — Это песня о космосе, так что это довольно просторная песня».
Брэдбери был не только чрезвычайно творческим человеком в сфере литературы, но и выдающимся художником. Он использовал офис в подвале в качестве студии: рисовал дудлы, делал наброски, занимался живописью. В особенности он любил рисовать дьявольские лица, тыквы, кошек и монстров, и даже нарисовал Хэллоуинское дерево. Посмотрев вместе с дочерьми на Хэллоуин мультфильм «Это огромная тыква, Чарли Браун», он оказался полностью разочарован тем, как телешоу показывает его любимый праздник. Так, Брэдбери вспомнил о своей ранней картине «Хэллоуинское дерево» и решил написать собственную историю о Хэллоуине, используя эту концепцию. «Канун всех святых» стала одной из самых известных его книг.
Впервые Брэдбери встретил Маргарет «Мэгги» Макклюр — женщину, которая станет его женой, — в книжном магазине «Братья Фаулер» в центре Лос-Анджелеса, где она работала клерком. Она не могла отвести от него взгляд, но не из-за мгновенного влечения. Она думала, что он собирается что-нибудь украсть, что, конечно же, он и сделал — украл ее сердце.
7. Галстук на Хэллоуин
Даже когда дети подросли и перестали думать, как это круто играть в «кошелек или жизнь», Брэдбери по-прежнему наряжался на праздник и получал удовольствие от хеллоуинских развлечений. У него было несколько галстуков на Хэллоуин, а в последние годы — специальный самодельный оранжевый галстук, который он носил круглый год с белой рубашкой с воротником, белыми кроссовками, белыми носками, подтянутыми до голеней, белыми шортами и белой ветровкой.
В 1932 году Брэдбери получил на Рождество игрушечную пишущую машинку. Пять лет спустя он за 10 долларов купил свою первую настоящую пишущую машинку. Несмотря на меткие прогнозы по поводу некоторых великих технологических достижений XX и XXI веков, пишущая машинка оставалась одной из немногих инноваций, которыми Брэдбери был по-настоящему доволен. В «451 градусе по Фаренгейту» и нескольких рассказах он предсказал радиотелефонные «ушные наперстки» — то, что мы сегодня называем Bluetooth-гарнитурами и наушниками, — которые он охарактеризовал как какофонию, изоляцию и социальную катастрофу. Он никогда не пользовался компьютером, а в 2009 году описал интернет как «в основном пустую трату времени».
9. Коллекционер игрушек
Брэдбери никогда не терял детского чувства игры, веселья и экспрессивности. Его внуки помнят, что у него было больше игрушек, чем у них: игрушечные лучевые пушки, роботы, чучела динозавров, огромные чучела Рокки и Буллвинкля, развалившиеся в мягких креслах, и даже голова, плавающая в стеклянной банке — дань уважения Альфреду Хичкоку. В последнем доме писателя были полки от стены до стены, заполненные книгами, а также картинами, фильмами, телепобрякушками и безделушками из путешествий по Мексике. Каждое Рождество Брэдбери просил жену дарить ему игрушки вместо любых других подарков. Одна из его внучек описала его дом и офис как «поле деятельности» с «барахлом повсюду», в то время как давний друг и коллега сказал: «Когда я думаю о Рэе, мне кажется, что его дом, переполненный книгами, документами, игрушками и кошками — какое-то физическое воплощение мозга американца в поперечном разрезе».
Будучи мальчиком, Брэдбери посетил несколько представлений фокусника Блэкстоуна, а в 1931 году на свой одиннадцатый день рождения получил книгу о магии. Вскоре он уже сам исполнял магические номера в различных клубах, а в канун Рождества был приглашен в Зал ветеранов иностранных войн. В дальнейшем Брэдбери любил показывать фокусы с картами и монетами своим внукам.
Несмотря на удивительные способности выдумщика, Брэдбери так и не научился водить машину. Дело было в том, что у него было очень плохое зрение, а однажды он стал свидетелем серьезной дорожной аварии, которая сильно на него повлияла. Он выделялся в Лос-Анджелесе, когда ездил на велосипеде или останавливал такси. Однажды Кэтрин Хепберн отвезла его в Беверли-Хиллз и высадила у офиса. А Дорис Дэй весело помахала ему рукой, проезжая мимо на велосипеде.
Любовь к чтению появилась у Брэдбери в раннем возрасте, благодаря его семье. Когда ему было четыре года, родители научили его читать комиксы в газетах. Год спустя, на Рождество, его тетя Нева (сокращенно от Невада) подарила Рэю его первую книгу сказок «Давным-давно. », а вскоре после этого она начала читать ему книги о Стране Оз Фрэнка Баума. Затем, в возрасте восьми лет, в его жизни появился комикс «Бак Роджерс». Брэдбери был настолько ярым фанатом, что «каждый вечер находился в состоянии, близком к истерии, ожидая, когда комикс шлепнется на крыльцо вместе с вечерней газетой». Вместе с «Баком Роджерсом» появились «Тарзан» и «Джон Картер: Владыка Марса» Эдгара Райса Берроуза. Позже он позаимствовал книги Берроуза у своего дяди Биона, который жил неподалеку. Брэдбери перечитал их множество раз и почти полностью выучил все тексты наизусть. Вот что он вспоминал: «Задолго до того, как я пошел в обычную библиотеку, я узнал о тех элементах фантастики, которые, как мне кажется, повлияли на меня и изменили мою жизнь».
Брэдбери часто с энтузиазмом говорил об образовании, библиотеках, городской жизни и важности свободы. Он увлекся городским планированием и участвовал в создании в Орландо, штат Флорида, Экспериментального сообщества прототипов завтрашнего дня (EPCOT), придуманного Уолтом Диснеем, а также торгового центра Horton Plaza в Сан-Диего, штат Калифорния. Он хотел, чтобы города создавались заново, чтобы они становились лучше для каждого, а не только для элиты. Брэдбери всегда хотел заниматься решениями, а не проблемами. Он также высказывался по общественным вопросам, таким как постановление Лос-Анджелеса о приоритете автострад над общественным транспортом. Он всегда стремился увлечь и вдохновить.
Выдержки из книги Никколо Макиавелли «История Флоренции»
Здравствуйте, я бы хотел с Вами поделиться очень любопытными мыслями и моментами из книги Никколо Макиавелли «История Флоренции»:
* И даже Антонио Медичи, долгое время открыто объявлявший себя его врагом, стал убеждать Вери взять власти. На это мессер Вери, однако, сказал: «Когда ты был моим врагом, твои угрозы меня не напугали, также и теперь, когда ты мой друг, не погубят меня и твои советы».
* И так как при заговорах часто случается, что недостаток участников препятствует успеху, а излишне большое число приводит к раскрытию замысла.
* Если же Филиппо поведет себя мирно, то ведь военные приготовления не означают войны, а только лучше обеспечивают мир.
* Но люди всегда недовольны достигнутым и, едва заполучив одно, требуют другое.
* Тогда вам не будет грозить ни зависть, ни опасность, ибо ненависть в людях возбуждает не то, что человеку дается, а то, что он присваивает.
* Воинская доблесть, обычно угасающая в других государствах из-за долгих лет мирной жизни, в Италии исчезла вследствие той низменной вялости, с которой в ней велись войны.
* Ибо лишь та родина заслуживает любви всех своих граждан, которой все они равно дороги, а не та, что лелеет немногих, отвергая всех остальных.
* Толпу не так-то легко направить по дурному пути, но, раз уж она к нему склоняется, для вспышки достаточно малейшего пустяка.
* Предложил наименование «приоры цехов» заменить наименованием «приоры свобод», чтобы, утратив свободу на деле, Флоренция, по крайне мере, сохранила ее по названию.
* Так государей вынуждают сдержать данное ими слово сила и необходимость, а не договоры и обещания.
* Плох тот государь, чьи подданные ищут свое спасение только в его смерти.
Это только малая часть тех глубоких и многогранных выражений, которые содержатся в книге такого умного и проницательного человека.
Редакторский разбор рассказа
Далее представлен сам рассказ с разбором редактора.
Перед вами редакторский разбор рукописи.
Разбирать этот текст, если откровенно, не следовало бы. Можно с уверенностью сказать, что ни один редактор в мире не стал бы даже читать этот текст дальше первого предложения, но я опрометчиво пообещал разобраться, что и сделал. Мои замечания набраны жирным шрифтом.
Рассказ пера Ильи Темерева «Автор».
Дитмар Эльяшевич Розенталь
— А что, если мы всего лишь персонажи в чьей-то книге? — Том сделал большой глоток пива и ждал реакции от собеседника на вопрос. О, как всё плохо. Во-первых, «персонажи чьей-то книги». Во-вторых, вы перепутали времена в первом же предложении. Если «сделал», то «стал ждать». И это не сырая альфа, которую читает заглянувший на пивко приятель – вы отправили это редактору. Из-за чего мне безотрадно. В-третьих, у вас канцелярит. «Ждал реакции от собеседника на вопрос» это чудовищно. Можно ведь «и стал ждать ответа», «и замолчал, ожидая ответа» но – нет, казённое «ждал реакции на вопрос», вооружённое совершенно лишним уточнением. В-четвёртых, у нас тут Чарльз Иванович. В каком месте и при каких обстоятельствах могут болтать за пивком Том, который Томас, и… Впрочем, я забегаю.
Собеседника звали Василич. Двойная ошибка уровня троечника седьмого класса провинциальной школы. Во-первых, «Василичем». Во-вторых, его так всё-таки не звали. В том смысле, что это не его настоящее имя или отчество. Если же все его так называли или он сам так себя называл, то с этого и нужно начать, указав прозвище или коверканье как обстоятельство: «Собеседника звали Владимиром Васильевичем, но сам он предпочитал…». Точнее Владимир Васильевич, но при первом знакомстве с Томом он представился именно Василич. Бывает второе знакомство? Бывает, да. Условно. Если после первого кто-то кого-то забыл, как Гиляровский Чехова. Но тот ли это случай? Матерый мужик, возрастом ближе к пятидесяти. Инженер чего-то там. Том иногда с ним пересекался на работе. Помогал настраивать оборудование. С некоторых пор они стали общаться несколько чаще. В основном за кружкой пива после работы, при том, что Василич годился ему в отцы. Откройте словарь и посмотрите значения слова «матёрый» применительно к человеку. Первое значение: «неисправимый, отъявленный», второе: «опытный, знающий». Что конкретно вы имели в виду? Что Василич был опытным мужчиной, мужчиной отъявленным или, прости меня Довлатов – неисправимым? Матёрым может быть, например, сварщик. Это сверхсварщик, обладатель личного клейма, повидавший всё на свете и умеющий варить металл пальцем. Потому что заматерел со временем. Но что такое матёрый мужик, если сцена не постельная, я не знаю. Есть устойчивое выражение «матёрый человечище», означающее «человек большого жизненного опыта». Если же вы, в чём я сомневаюсь, имели в виду именно это – я не советую вам посылать этот рассказ в женские журналы. Не опубликуют, будьте уверены.
Ещё у вас беда бедовая в логике. Как же Том помогал настраивать какие-то там системы, когда он о них ничего не знает?
Они сидели в небольшом баре за маленьким столиком друг напротив друга. Столик – это уже маленький стол. Том предложил Василичу посидеть за барной стойкой, но тот наотрез отказался. Наотрез? То есть так резко и категорично, что у предлагавшего желание упрашивать как отрезало? Говорит, некомфортно сидеть на этих высоких табуретках. Я, конечно, допускаю, что матёрый инженерище очень даже может сказать «некомфортно», но почему-то мне кажется, что вы об этом не думали. Том пил голое пиво, Василич закусывал жареными гренками из черного хлеба, обильно посыпанных тертым сыром. И вновь вытекают глаза. Гренка – это поджаренный ломтик хлеба. Он уже жаренный! Русский язык – ваш родной? Если нет – вы скажите, я буду вынужден просить прощения. Но что, Розенталь меня дери, такое «гренками посыпанных»?
— Интересное предположение, но неправдоподобное. Инженер-философ. Мне нравится. Вы просили сказать, если что-то будет хорошо? Это хорошо.
— Почему? — Том не хотел отступать от своей, только что пришедшей в голову гипотезе о нереальности этого мира. А гипотеза что, ведёт наступление? Может быть, отказываться не хотел или отступаться? Это разные слова, дорогой друг. И снова дислексия: «от своей… гипотезе».
— Ну как почему? Ты что, книг никогда не читал? Там динамика, события, приключения. Любовь, мать её, морковь. А, нет, показалось. Теперь я понимаю, что инженер у вас получился забубённый, хоть и могущий зайти в бар, а не выкушать бутылку «Путинки» за углом проходной, а вы и представления не имеете о такой мелочи как работа над персонажем. А у нас что? — Василич отхлебнул пару глотков своего тёмного, со звонким хрустом зажевал жареным хлебом и продолжил, — Работа, дом, работа, дом. Простите, не подавился? Из кружки действительно можно отхлебнуть больше, чем удастся проглотить. В зависимости от хлебальника, это вполне могут быть и два глотка. Но проглотить это безболезненно? Ладно, допустим герой отчего-то так и поступил, набрал в рот много пива и, стараясь не выпустить его наружу, корчась и щурясь стал его глотать. Вы мне скажите, зачем он это делает? Он испугался? Стреляли, может быть? Или его поразила внезапная мысль, от которой он напрочь забыл про то, что он пьёт из кружки? Видите ли, когда у Стругацких Симоне «набил рот картошкой» то нам сообщили, что сделал он это «чтобы не загоготать». А здесь что? Зачем вообще заострять на этом внимание? Вы велели оператору в голове читателя навести камеру крупным планом на «хлебало» Василича. Читатель наблюдает, как тот хлебает пиво. Для чего? Так в детских фильмах времён Советской Империи показывали «буржуев» – лоснящуюся жиром морду, пухлые щёки. Сразу после этого в кадре оказывался какой-то порядочный бедняк, конечно, худой как копьё папуаса. Ладно, давайте подождём, может что-то подобное и здесь. Иногда мы с тобой в этом баре пьём пиво, иногда я в гараже с машиной ковыряюсь. Тещу на дачу отвези, привези. Разве в книгах пишут о таком? Даже если кто-то пишет, никто не читает. Скучно это. Действительно, скучно. Не нашли мы причины крупного плана. Наверное, вы просто хотели оживить сцену и воткнули в текст какое-то действие, не чувствуя и не понимая, как это отрисуется в голове читателя.
— Да не, Василич. Мы просто в стазисе сейчас. А я в шоке. В каждой книге есть предыстория, вот и у нас так же. А скоро появиться триггер и бац, начнут события развиваться. И приключения, и чего там хочешь будет. Ну, точнее, чего там автор напридумывает. Вон, слышал, сын гендира теперь в отделе поставок? Наверняка он и есть триггер для начала событий в нашем мире, если это книга! Я обещал вам разбор, и я доведу работу до конца. Но если после этого у меня над головой не вспыхнет нимб, я перестану верить в чудо. Вы убиваете во мне веру в прекрасное.
Я больше даже не хочу указывать на удивительный сплав плебейской речи персонажей и произносимых ими слов. Не закрою документ, найдя стопроцентное швах-слово «появиться», безошибочно указывающее на то, что автор не то, что рассказы – он просто писать не готов. Но я не могу пройти мимо того, что триггером реальностей, точкой отсчёта новой жизни является такой вопиющий факт, что сын генерального директора работает в компании отца! Это же уму непостижимо – папа сына устроил в свою компанию, да ещё и в отдел поставок! Что это, кстати, такое? Это сбыт или снабжение? Странно. Обычно они в HR сидят, кофе пьют.
Владимир Васильевич посмотрел на почти допитую кружку пива Тома. Вроде всего вторая, а вон, как парня понесло. «…допитую кружку пива Тома». Без комментариев.
— Стазисы, триггеры. Если с сына генерального директора что и начнётся, это кто-то подлизываться будет к шефу через него. Так это «подлизывание»! Когда есть «если» – всегда должна быть комплементарная пара: «если что – то это»! Притираться в доверие, так сказать. Втираться же! Или вы намеренно вложили в уста героя исковерканную фразу? Зачем? С сыном-то проще, чем напрямую с шефом, — они оба некоторое время сидели молча. Каждый размышлял о своем и переваривал сказанное, затем Василич продолжил, — Молодой ты еще, Томас Сергеевич. Сам придумал себе сказку, и сам же начинаешь в нее верить. Почитайте о пунктуационном выделении диалогов, я прошу вас. У меня к вам личный вопрос, можно? Вы специально назвали героя Томасом Сергеевичем? Вы прислали мне этот рассказ в тот же день, в который я опубликовал статью о нейминге в литературе, где сказал, что «Чарльз Иванович – это глупо»…
Коллега Томаса поднялся из-за столика, оставил возле кружки несколько купюр.
— Мне пора, Том. И тебе советую на сегодня заканчивать. Лучше дома выспись хорошенько, чтобы дурь в голову не лезла. Видимо, Василич и впрямь испугался, если так заботится о младшем товарище после всего двух кружек пива.
Василич ушел, оставив Тома самому размышлять о новом, придуманном им «боге». «Оставив Тома самому»! Фраза года! Когда триггер стал богом? Ничего не понимаю. То есть, конечно, понимаю… А ведь действительно, у Тома даже имя не совсем обычное для страны его рождения. Шукров Томас Сергеевич. Прямо как в книге одного известного писателя фантаста. Писателя-фантаста. Там главного героя тоже звали зарубежным именем. Да, да. Эрнесто Полушкин и Мартин Дугин. Все, мать их, дети прочли «Спектр» и понаписали с него фанфиков! Впрочем, скорее всего, Василич прав, — не надо выдумывать того, чего нет на самом деле. Аминь.
Том расплатился по счету и направился к выходу. На улице уже стемнело, накрапывал мелкий дождик. На мокром асфальте от включенных фар проезжающих машин отражался свет, неприятно бьющий в глаза. От фар отражался свет или свет фар отражался от? Помилуйте, это ведь неуважение просто, присылать невычитанную рукопись. Или это уже вычитанная? Скажите, что нет, умоляю! Через дорогу к остановке подъезжал автобус, на котором можно добраться до дома. Ну, это или и впрямь дислексия, или младший школьный возраст. Ошибки даже не смешные, они вопиющие. Не через дорогу подъезжал автобус, он подъезжал к остановке, которая была через дорогу от героя… Чтобы успеть на него, Том выскочил на проезжую часть. «Выскочил», возможно, нужно заменить. Это не идеальное слово здесь. Хотя, это не спасёт.
Свет фар больше не слепил. Темнота наступившей ночи отступила. Наступившей отступила. Нет, вокруг по-прежнему была ночь, только вот стало заметно светлее. К Тому подошел человек, в ярком берете, темном шерстяном пальто и толстым цветным шарфом, бережно обмотанным вокруг шеи. Как понять, что шарф обмотан бережно? Это вопрос ко всем читающим это сейчас. Попробуйте на него ответить.
Где Том? Ладно, вы проворонили возможность описать аварию, хотя бы одним предложением. Но такое событие совершенно точно много значило для того, кого сбили. Почему мы не видим его? Там кровь, наверное? Голова, наверное, разбита? Как он себя чувствует? Никаких подробностей.Он ступал босиком по мелким лужам на асфальте. Лица его было не видно, как будто оно оставалось в тени, при том, что на него попадал свет от рядом стоящего дорожного фонаря.
— Чего же ты по сторонам не смотришь? — незнакомец протянул Тому руку и помог подняться, — У меня на тебя такие планы были, а ты почти всё испортил.
Том огляделся вокруг. Весь мир словно поставили на паузу. Автобус так и не подъехал к остановке. Идущие по тротуарам люди замерли на полушаге. В полушаге. Как в прыжке, только в полушаге. Мелкие капли дождя остались висеть в воздухе. Словно маленькие стеклянные шарики, они слегка светились, отражая и преломляя попадающий на них свет фонарей и остановившихся на дороге машин.
— Умер, умер. А мне теперь исправлять, правда пока не придумал как.
Томас старался рассмотреть лицо собеседника, но ничего не выходило. Как не щурься, или как не открывай глаза шире, лицо незнакомца все также оставалось без деталей. Так же. Словно мутную пленку набросили поверх головы стоящего рядом человека. Вспомнил совсем недавний разговор со своим коллегой. Кто? Так, все-таки, это не выдумки?
— А вы, случайно, не автор?
— Ну, — Том немного замялся, потому что вопрос, мягко сказать, бредовый. Выбранный вами стиль рассказчика не предполагает оценочных суждений, вы не чувствуете этого? «Вопрос показался ему нелепым». Особенно, если об этом говорить незнакомому человеку, — Я имею в виду, может быть, вы автор этого мира? «Если задавать его». Вопрос задают.
— В какой-то мере автор, но так меня еще никто не называл.
Нет, так не бывает. Наверное, после того, как Тома сбила машина, его мозг, в бессознательном состоянии воображает ситуацию, придуманную им же. В бессознательном состоянии (снова канцелярит) бывает человек, а не мозг. Тем более, Том только что на эту тему разговаривал с Василием. В общем бред. Или нет?— То есть я персонаж вашей книги? — никак не унимался Том.
— Важно то, что ты живешь. Для тебя все это, — автор развел руками, указывая на остановившийся мир вокруг, — твоя жизнь. Так что рано тебе еще умирать. У меня ведь на тебя свои планы. Логика: ты живёшь в мире, потому умирать тебе рано. Ясно.
В глаза Тома снова ударил свет. Яркий, словно кто-то, только что зажег Солнце рядом с ним. Ночью. Мы помним. Весь мир залился светом, который как будто растворял в себе все вокруг: дома, людей, ставших блеклыми силуэтами, машины, и даже тротуары и проезжую часть. Том прикрыл глаза рукой, но свет все равно до боли резал закрытые глаза.
— О, очнулся! — Резь в глазах постепенно проходила. Том лежал на больничной кровати, а перед ним теперь стоял мужчина в белом халате, накинутым на повседневную одежду, — Говорю, рано тебе еще умирать, наверняка у тебя еще много планов! В халате, накинутым. Ясно. Сильно болела голова. Томас протянул к ней руку, нащупал плотную тугую повязку.
— Ну что ты, как ребенок? Прожить до старости, как минимум! — Мужчина в халате подошел к пищащим приборам рядом с головой Тома. Что-то подкрутил, что-то нажал. Проверил катетер на сгибе локтя Тома, — Ничего, не так уж и сильно тебе досталось. Скоро поправишься.
Мужчина взял со стула свой шерстяной цветной шарф и, перед тем, как уйти, улыбнулся Тому.
Да, мы поняли про шарф. Вы так его выпятили, что не понять было невозможно.
Есть уверенность в том, что вы не знаете, как фиксируются пациенты травматологических отделений под капельницей. Но, возможно, дело было в глухой провинции? Я придираюсь, да. Знаете, почему? Потому, что количество ошибок в этом тексте и глубина их превышают критическую массу. Можно простить несколько неочевидных ошибок, можно. Мы ведь простили господину Дюма даже то, что у него героиня в разных главах имеет разного цвета глаза. Но прощение надо заслужить. Стилем, манерой повествования, интересным сюжетом, лихой интригой, яркими персонажами, красочными описаниями, острой мыслью, глубоким знанием. Ровно ничего из перечисленного здесь нет.
Я понимаю, что такого характера разбор больно ранит вас. Поверьте, я не жестокий человек, я не издеваюсь над слабыми, и не люблю бить по лицу. Но, прислав эту рукопись на разбор именно мне, вы ведь понимали, на что шли? Я смотрю на это так: если моя пощёчина заставит вас загореться, исполниться энтузиазмом и становиться лучше и лучше, значит, я выполнил свою работу, которая состоит в том, чтобы всеми способами делать литературу лучше. А если озлобитесь, разобидитесь и уйдёте в себя, так туда вам и дорога. В этом случае литература тоже станет значительно лучше.