лиза киселева что случилось на самом деле
«Попросила, чтобы принесла домой пятерку»
Лиза любила свою школу?
Елена Киселева: Мы отдали Лизу в школу на год позже обычного, почти в восемь лет. Дочка в принципе не очень любила учиться и никогда не переживала, если получала двойку или тройку. Мы ее за плохие оценки никогда не ругали. Просто садились и упорно занимались дома.
Перед тем как Лиза пошла в третий класс, она попросила, чтобы я перевела ее в другую школу. Она говорила, что здесь ей совсем не нравится, что с некоторыми ребятами из класса она не дружит. Я тогда проигнорировала ее просьбу. Сказала, что у нее отличные ребята в классе, что в другой школе ей тоже может не понравиться. Дело в том, что две ближайшие от нас школы расположены через две дороги. Мне казалось это большей опасностью, чем гаражи.
Про опасную дорогу через эти самые гаражи часто с дочкой говорили?
Я говорила, что одной ей там ходить нельзя, что она и пикнуть не успеет, как что-нибудь случится. Лиза внимательно слушала, но в тот день поступила по-своему.
Девятилетняя Лиза пропала 9 октября 2019 года. Она ушла в школу, но не вернулась, после чего начались масштабные поиски. Полиция и волонтеры прочесывали леса и территорию вокруг школы, однако главным местом считался гаражный комплекс, который находится между учебным заведением и домом девочки.
Спустя почти двое суток, в ночь на 11 октября, тело Лизы нашли в одном из гаражей. Вскоре стал известен подозреваемый — неоднократно судимый, в том числе за сексуальные преступления, местный житель Михаил Туватин. Он сразу сознался в убийстве девочки. Он рассказал, что незаконно присвоил себе гараж и испугался, что он мог принадлежать семье заговорившей с ним девятилетней школьницы.
Когда о том, что подозреваемый найден, узнали местные жители, они устроили массовый сход, где потребовали выдать им убийцу. Горожане обступили полицейский автомобиль, в котором, как они думали, находится Туватин, и стали его раскачивать. Полиции пришлось применить слезоточивый газ. Люди всю ночь находились в гаражном комплексе — они полагали, что подозреваемого привезут туда для проведения следственных действий.
В Саратов прибыли следователи из Москвы. Отрабатывалась версия об изнасиловании девочки, однако она, по словам матери Лизы, не подтвердилась. Также сообщалось, что Туватин вырыл тоннели, чтобы перемещаться между несколькими гаражами.
Расследование и суд продолжались почти год. 24 августа 2020 года Туватина приговорили к пожизненному сроку. Он подал апелляцию.
Сразу после убийства родители и активисты требовали снести гаражи, через которые проходит короткая дорога в школу. Мэр Саратова Михаил Исаев вскоре заявил, что принял решение избавиться от самостроя, началась инвентаризация. Тем не менее большинство гаражей остались на своих местах.
Вы обычно дочку в школу провожали?
До третьего класса — да, всегда водили, а потом забирали. Только за несколько дней до трагедии ситуация изменилась. Она решила, что стала достаточно взрослой и может ходить одна. Она попросила, чтобы я ее не провожала.
Интуиция подсказывала мне, что в этих гаражах может случиться беда, только я всячески отгоняла от себя эти мысли.
Как я понял, через гаражи был кратчайший путь к школе. Что конкретно представляет собой эта дорога?
Дорога через гаражи ведет не только в школу, но и в несколько детсадов, детскую поликлинику, на почту. Так что она у нас очень популярна. Это узкие тропы, оборудованные лестницами. Дорога всегда была завалена мусором, ветками, там росла высокая трава.
Странных людей там встречали?
Нет, никогда. Вообще, честно говоря, ничего не замечала тогда из того, что вижу сейчас.
«Людям проще обвинить меня». Мама Лизы Киселевой – о жизни без дочери, детской безопасности и проверке прокуратуры
Неделю назад стало известно, что в отношении родителей погибшей школьницы прокуратура Саратовской области начала проверку в связи с ненадлежащим исполнением родительских обязанностей. Открытое обращение к прокурору Сергею Филипенко написала некая Анна Вадимовна на сайте «Лица губернии». Пользователь утверждает, что «Лиза Киселева была убита однозначно из-за преступной беспечности матери, которая не соудосужилась за руку проводить и встретить свою дочь. Кроме того, имеются все признаки «остроязычия» девочки, дабы она вступила в словесную перепалку с преступником». Также «Анна Вадимовна» переживает из-за «неутихающих склок» и «обливания грязью руководства МОУ «Средняя общеобразовательная школа №73» г. Саратова». В этой школе училась погибшая девочка.
С мамой Лизы – Еленой – мы встречаемся во дворе ее дома. Домой она не приглашает. По дороге к кофейне рассказывает, что звонили из школы, спрашивали, когда Елена собирается сдать учебники дочери. Половина книжек пропала вместе с рюкзаком девочки в тот страшный день.
Мы идем мимо сквера, в котором Елена часто гуляла с дочерью и сыном.
Парк, в котором Елена гуляла с дочерью
– На этой горке – ее всегда устанавливают зимой – Лизуша любила кататься, – рассказывает Елена. – Здесь нет ни одного аттракциона, которого бы она не знала, ни одной площадки, на которой она бы не гуляла.
Ее несколько раз окликают знакомые.
– Меня здесь все знают, и я тоже всех здесь знаю. Представить, что в моем родном районе, где я выросла, где мне знаком каждый закоулок, с моим ребенком случится такое… я никогда бы подумать не смогла.
– Не проходит и часа, чтобы я не вспоминала о Лизе. Она была долгожданным, желанным ребенком. Семь лет мы ее ждали, я через столько всего прошла, чтобы, наконец, она появилась на свет. Когда она родилась, ее сразу забрали в реанимацию. Мне никто ничего не говорил. Через четыре дня только стало понятно, что ребенок выживет. Она была такая заводная, веселая. Занималась гимнастикой, парусным спортом. Очень любила плавать.
Дома я убрала все ее фотографии, потому что очень тяжело, невыносимо смотреть на нее и понимать, что ее больше нет. Я стараюсь как-то абстрагироваться… (плачет).
Здесь никто не может помочь, понимаете? Ни психологи, ни священники. Мне самой надо как-то все это пережить. Не знаю, переживется ли.
– Вы себя, главное, не останавливайте.
– Мне кажется, будет хуже, если остановиться. Я стараюсь себя загружать, чтобы весь день был занят. Начинаю делать что-то, чего никогда раньше не делала, пробовать что-то новое. Всей семьей встали вот на лыжи. И Тимошку, нашего младшего, на лыжи поставили. Стараемся бывать в местах, где раньше не были никогда.
Новый год мне дался очень сложно. На любом празднике, на любой «елке», куда я приводила сына, я уже была с Лизой. Ой, простите… (утирает слезы).
Здесь, в сквере у «Рубина» гулять не можем в принципе. Даже Тимоша держится тут максимум 15 минут. Потом просится уйти.
– Сколько лет вашему сыну?
– Три с половиной года. Хоть он и маленький, а ему тоже непросто. По вечерам начинает капризничать, плакать – «Я по Лизе плачу, я Лизу вспоминаю». Мы с ним наплачемся вместе и спать ложимся. Муж мой тоже в стрессе.
– Говорят, год надо прожить с потерей, чтобы стало легче.
– Мне кажется, что и года, и двух лет будет мало. Как вычеркнуть из своей жизни десять лет?
Может быть, людям проще обвинить меня
– В отношении вашей семьи прокуратура начала проверку. Почему? Из-за чего?
– Я сама в шоке, если честно. Кто-то написал обращение на имя Филипенко – областного прокурора – буквально несколько дней назад. Наши адвокаты тоже обратились в прокуратуру со своей стороны – считаю, мы имеем право знать человека, который все это устроил. И зачем он это делает.
– К вам уже кто-нибудь приходил?
– Нет, пока никто не приходил. Честно говоря, не знаю, зачем к нам приходить опять. Мне кажется, с октября у нас дома половина Саратова побывала.
– Вам не кажется, что это продолжение тактики обвинения, которой придерживаются многие пользователи соцсетей? Я знаю, что на вас довольно много этого вылилось. Вы не задумывались, почему люди спешат ответственность за трагедию с ребенком всегда возложить на мать?
– Я не берусь судить, почему они это делают. Недостаток воспитания в этом виноват, образования или сочувствия. Пусть это будет на их совести. Может быть, в их жизни не случалось подобного.
Мне кажется, что я делаю неплохое дело: помогаю другим детям и их родителям. У нас такое маленькое объединение, которое неравнодушно к проблемам, говорит о них, ими занимается. Очень жаль, что за это заплатил жизнью мой ребенок.
Те люди, которые льют на меня грязь, они меня не знают, не знают, кто я и чем занимаюсь. Может быть, им проще обвинить в случившемся меня, легче думать, что я сама виновата, а с ними и их детьми такого никогда не случится? Но опять же, повторюсь, слава Богу, что они не на моем месте.
Сидеть дома и рыдать я не могу, я этим никому жизнь не облегчу. У меня есть данность, с которой я живу.
Это бремя будет со мной всю жизнь. Но надо выкарабкиваться из боли, из горя, если есть возможность, то помогать другим не попадать в подобные ситуации.
У меня растет сын, у него впереди школа. И если сейчас есть возможность сделать что-то для того, чтобы детям в нашем городе было безопасно жить, расти и ходить в школу, то надо пользоваться моментом и делать это.
– То, что вы занялись проблемой безопасности публично, это для вас способ справиться с горем?
– И это. И внутренний долг, которого раньше не было. Когда в Песчанке (Самойловский район Саратовской области – прим. авт.) пропал мальчик, мы с мужем посмотрели друг на друга и я говорю: «Гриш, надо ехать». Неважно, насколько это далеко, неважно, сколько денег мы истратим, но мы должны. Он согласился. И мы поехали, отменив все дела.
То, что мы делаем сейчас вместе с другими родителями по безопасности, приносит свои плоды.
– Адреса я вам сейчас точно не скажу. Списки школ, вокруг которых нет освещения и есть заброшенные дома или гаражные массивы, у меня дома лежат. У некоторых из них, наконец, в темное время суток горят фонари. 73-я – школа, в которой училась моя дочь – сейчас, как новогодняя елка, светится.
– Вы это делаете вместе с родителями из группы «Лизонька», которую создали в вайбере?
– Да, именно. Выявляем сложные маршруты, на которые администрация закрывает глаза. Гаражные кооперативы – это пережиток прошлого. А наш город, если сверху смотреть, весь опутан трубами и гаражами. У нас гаражи, чего далеко ходить, это моя самая любимая тема, у нас гаражи упираются, знаете, в какую улицу? В площадь Совета Европы. Оттуда причем шикарный вид на город. В теплое время года туда приезжают на машинах, люди просто любуются городом со смотровой площадки. И надо бы это правильно обыграть, чтобы не было как сейчас: бах – обрыв, гаражи.
– Урбанистика должна быть не только на улицах Волжской и Рахова (две улицы в Саратове, на реконструкцию которых потратили огромное количество денег несколько лет назад)?
– Естественно. У нас шикарная елка на Театральной площади, очень красиво был украшен центр к Новому году. Мы с Тимошей ездили туда специально, гуляли, смотрели. Но люди ведь не только в центре живут, гуляют с детьми.
В администрации города, на встрече мэра с главами районов я предложила несколько вариантов для благоустройства. Шокирована была школой №46 в Ленинском районе. Главный вход освещен, но все ученики подходят к школе с другой стороны, где нет освещения и опять же огромный гаражный массив. Нет ни одного фонаря, зато есть заброшенная котельная. Знаете, что мне ответила глава Ленинского района? «Это замечательная школа. Я сама в ней училась».
В тот день она сильно опаздывала и не взяла смарт-часы
– Сразу после гибели Лизы встал вопрос безопасности не только перед родителями, но и перед чиновниками. Они не нашли ничего лучше, как рекомендовать прописывать в дневниках маршрут ребенка, по которому он ходит в школу.
– Эту инициативу я считаю полной чепухой, потому что дети есть дети. Озорничать, шалить, шутить и хитрить – в их природе. Сделать из ребенка робота, который будет ходить след в след по выданному маршруту, невозможно. Прописаны маршруты для учеников давно, но дети все равно ходят там, где им хочется. Вы думаете, что-то изменилось для учеников Лизиной школы? Нет, как они ходили, так и ходят.
Гаражи, где была убита Лиза. Фото: Наталья Кочелавева / asi.org.ru
– Через них. Попробуйте выйти туда в то время, когда ученики возвращаются домой, вы легко в этом убедитесь. Никто не ходит в обход гаражного массива. Даже тот маршрут, который администрацией школы признан безопасным, таковым не выглядит. Вдоль дороги там с одной стороны те же самые гаражи, с другой – старая котельная. Вид, когда ты ночью там идешь и луна светит, очень страшный. Мало того, по той дороге крутой спуск, на котором пару лет назад кто-то под эгидой ЖКО срезал перила. Зимой там только на пятой точке можно спуститься. И это у них называется безопасным маршрутом.
– Скажите, а Лиза давно ходила в школу одна?
– В первом и во втором классе мы всегда провожали ее до школы. Во втором классе мы купили ей смарт-часы: они показывают локацию ребенка. Иногда уроки заканчивались пораньше, или я задерживалась минут на десять-пятнадцать. Тогда Лиза и ее одноклассники шли играть во двор или на детскую площадку напротив школы. С этими часами я всегда за Лизу была спокойна.
В этом году она понемногу начала ходить в школу самостоятельно. Началась осень. По утрам было светло. В то время, когда дети идут в школу, во дворе и по дороге гуляет много собачников. Опять же, это знакомый мне с детства район. В тот день была прекрасная погода, и ничего не предвещало беды.
– Я правильно понимаю, что эта дорога привычная для всех школьников микрорайона? И что Лиза всегда, так или иначе, шла в компании однокашников?
– Да. Через гаражи до школы есть два или три пути. В тот день она сильно опаздывала. И не взяла часы.
Лиза в новом платье за три дня до гибели. Фото из архива Елены Киселевой
Я занималась делами, съездила на рынок за продуктами. На обратном пути заехала в школу, хотела ее забрать. Позвонила. Телефон был отключен. Покрутилась возле школы, поехала домой. Позвонила мужу, который сидел с младшим: «Лиза дома?» Лизы дома не было. Оставалась одна надежда, что она гуляет во дворе, а телефон просто сел. Во дворе ее не было.
Тогда я позвонила классной руководительнице. А та мне говорит: «Лизы сегодня в школе не было». На меня как будто ушат холодной воды вылили. Я поняла, что что-то случилось. Муж убежал в школу, позвонил в полицию. А дальше началось…
– Смотрите, с одной стороны, надо постепенно приучать детей к самостоятельности, чтобы до 18 лет за руку их в школу не водить. А с другой стороны, от несчастного случая никто не застрахован. Что же делать?
– Я страховала дочь настолько, насколько считала нужным. Просто представить не могла, что такой ужас может произойти с моим ребенком.
С другой стороны, Артур Шмыглёв из Песчанки тоже пропал возле школы. И даже там, в селе, обстановка вокруг школы такая, я бы сказала, интересная. Детям важно становиться самостоятельными. Но для этого надо минимизировать все возможные риски. Ликвидировать гаражные массивы, провести освещение. Сделать так, чтобы возможностей совершить преступление рядом со школами, детскими садами было гораздо меньше. Почему администрация проводит свои собрания в школах, которые находятся в благополучных и благоустроенных районах? Пусть ездят на периферию. Пусть увидят, как все устроено там.
Во-вторых, человеку, который это сделал, не важен был возраст ребенка. Я, например, с ним бы тоже не справилась, если бы он напал на меня. Я невысокая и со спины могу сойти за подростка. Мне кажется, и мой муж в этом меня поддерживает, что жители микрорайона должны знать, если рядом с ними селится осужденный за насильственные преступления. Должен быть реестр таких преступников. Чтобы каждый житель микрорайона мог правильно оценивать риски. Есть такая пословица: кто предупрежден, тот вооружен.
Ну буду я сидеть и выть – что дальше?
– У вас сын растет. Как он переживает всю эту ситуацию? Как вы будете заботиться о его безопасности?
– Тимоша просит не давать его в обиду злому дяде, просит нашей защиты. Он боится, что и он может пропасть, как его сестра. По несколько раз на день спрашивает, что с Лизой случилось. Но я пока не могу рассказать ему правду, отвести на кладбище, показать место, где похоронена его сестра. Это выше моих сил.
Как можно обеспечить безопасность сыну? Не быть равнодушной, не быть беспечной. Привлекать людей участливых к решению проблем. Чтобы не было так: поговорили и забыли.
– Учиться понимать, что трагедия может коснуться любого?
– Да. Потому что от подобного никто не застрахован.
Многие говорят: «Нельзя исправить весь город. Нельзя довести до идеала каждый уголок». Но можно, по крайней мере, пытаться сделать лучше то место, где мы живем. Каждый свое.
– Когда подозреваемого в убийстве Лизы нашли, поднялась волна негодования в соцсетях. Каждый второй требовал смертной казни за преступления против детей. Вы что об этом думаете?
– Провести за решеткой всю жизнь без права выйти оттуда – перспектива намного более страшная, чем получить пулю в лоб. Смертная казнь – это слишком просто. Не думаю, что нашим заключенным живется так же хорошо, как Брейвику в Норвегии. У нас и тюрем таких нет.
Я думаю, что мучения, воспоминания каждый день изо дня в день – это лучшее наказание для подобного рода личностей.
– Есть ли какие-то слова, которые можно сказать в поддержку людям, которые сталкиваются с такими трагическими событиями в жизни? Что бы вам помогло?
– Когда такое происходит, случается, что отворачиваются даже друзья. Начинают относиться к тебе, как к прокаженной. Перестают звонить. Пропадают из жизни. Но замыкаться в себе нельзя. Потому что откуда-то появляется много поддержки. Появляются другие люди, не знакомые с тобой раньше, которые окружают тебя заботой и вниманием. Они держат твою руку, они плачут вместе с тобой. Таких нельзя отталкивать. Потому что в трагические моменты нужна помощь. Любая – эмоциональная, психологическая. Даже от тех, кого ты раньше никогда не знал и не видел.
Я благодарна тем людям, которые вошли в мою жизнь после смерти Лизы. Они сейчас помогают в нашей группе.
Мне помогает справляться с горем активность, работа, любая помощь другим. Я максимально заполняю всем этим дни. Кто-то сказал, что будь человек на моем месте, «он бы сидел дома и выл». Ну, буду я выть, что будет дальше? Что будет с моим сыном, если я уткнусь в подушку и буду только реветь? Нет, я так не согласна.
Убийство 9-летней Лизы в Саратове: чиновники и мама девочки рассказали о том, что было сделано для безопасности школьников за год, прошедший с момента страшной трагедии
Сегодня, 9 октября, прошел ровно год с момента громкого убийства 9-летней Лизы Киселевой, которое потрясло всю Россию.
«Опасаясь быть изобличенным, злоумышленник сначала руками, а затем обнаруженным в гараже металлическим проводом сдавливал шею ребенка до тех пор, пока последняя не перестала подавать признаки жизни», — рассказывали следователи.
После убийства Туватин решил скрыть следы преступления. Он через дыры в стенах перенес тело в один из соседних заброшенных гаражей, где опустил в погреб. Затем мужчина скрылся. Самого Туватина 24 августа 2020 года осудили и отправили в колонию особого режима отбывать пожизненное лишение свободы. Он признан виновным в действиях сексуального характера и убийстве. Сейчас Туватин обжаловал приговор в суде апелляционной инстанции.
Девочку, которая жила на улице Высокой и пропала по дороге в школу № 73, несколько дней искали тысячи добровольцев. Волонтеры и поисковики прочесывали гаражи, свалки, посадки и заброшенные дома. Тело ребенка обнаружили 11 октября. Хронологию событий тех дней можно подробно прочитать здесь. Когда о смерти девочки стало известно, на месте преступления собрались сотни человек, которые требовали выдать им убийцу, чтобы совершить самосуд. Народные волнения продолжились перед зданием УМВД по городу Саратову на улице Московской.
Глава города Михаил Исаев после трагедии поручил проверить все гаражные кооперативы в городе, огородить их, а в случае, если они незаконны, снести. В июне 2020 года стало известно, что решение о сносе гаражей принято и должно быть воплощено в жизнь в конце лета. Но в последний летний день в районе дома № 21 по улице Высокой в Кировском районе Саратова, где должен был начаться снос гаражей, собрались более десятка местных жителей, которые вступили в перепалку с чиновниками. Они доказывали, что гаражи не являются самостроем и предъявляли разрешение на их строительство, подписанное в конце 50-х годов прошлого века главным архитектором Саратова.
«Администрацией Кировского района проведены работы по благоустройству. В течение года вывезено более 700 кубов несанкционированных свалок, восстановлено освещение 12 светильников, построена лестница. В текущем году проведен ремонт лестницы по 2-му Магнитному проезду, 5 и восстановлены поручни у лестницы на подходах к МОУ «СОШ № 73». Также отремонтирован тротуар на подходах к учебному учреждению по 2-му Магнитному проезду и 1-му Высокому проезду, площадь ремонта составила 1306 кв. м.
Параллельно проведены работы по благоустройству зеленых зон, завозу земли, устройству гидропосева. Проведено благоустройство двух контейнерных площадок у домов № 4 и № 6 по 2-му Магнитному проезду (устройство твердого покрытия, установка ограждения). Проведена масштабная работа по санитарной обрезке и спилу аварийных зеленых насаждений», — сообщили в мэрии.
Что касается сноса гаражей, то еще в июне было принято решение о демонтаже 36 гаражных боксов, но в настоящее время в производстве Кировского районного суда находятся 10 административных исковых заявлений физических лиц об оспаривании данного распоряжения.
Накануне годовщины с момента трагедии корреспондент ИА «Версия-Саратов» побывал в гаражах между улицей Высокой и 1-м Магнитным проездом, чтобы посмотреть, как выглядит дорога, по которой некоторые дети до сих пор ходят в школу.
Первое, что бросилось в глаза — кучи мусора, как бытового, так и строительного. На дорогу вывалены остатки старого асфальта, рядом лежит еще не разбросанная куча. Стихийные свалки бытового мусора за последние полтора месяца изрядно «подросли», хотя чиновники заверяли, что они вывезены.
Большинство прохожих пользуются той лестницей, где сделали освещение, но некоторые продолжают ходить по техническому проходу, который фактически является водостоком. Он узкий, завален мусором и никак не обустроен.
Что касается гаражей, то ни один из них не снесен. Один из владельцев, который оказался на месте, сообщил, что были срезаны ворота только с одного гаража, все остальные пока целы. Сейчас 12 владельцев гаражей подали в суд исковые заявления о признании построек законными. До вынесения решений активных действий чиновники не предпринимают. Местные жители заявляют, что из администрации Кировского района также поступают «сигналы» гаражным кооперативам, что если они не будут делать освещение и ремонтировать лестницы, то договор аренды на землю якобы могут расторгнуть.
Между тем на дверях гаражей (соседний ряд с теми, где обнаружили тело девочки) появились новые распоряжения комитета по управлению имуществом, датированные концом сентября о том, что гаражи вблизи дома № 20 по улице Высокой также подлежат сносу. В дополнение к 34 ранее выявленным самовольным постройкам собираются снести еще 10.
Мы также связались с матерью убитой Лизы — Еленой Киселевой — и попросили ее оценить, что изменилось за минувший год в плане благоустройства и безопасности дороги к школе.
«Очень много у нас открылось проектов — «Территория безопасного детства» Татьяны Загородней (уполномоченный по правам ребенка — прим. ред.) и «Формула безопасного детства» Исаева Михаила Александровича (глава Саратова — прим. ред.), «Дорога к школе». Прошел год, и мы должны увидеть результаты. Мы надеялись со своей стороны увидеть серьезные перемены, но по факту есть незначительные перемены. Да, они есть и они к лучшему, но они незначительные. Постепенно благоустраивают территории вокруг школ, ставят освещение, обустраивают контейнерные площадки. У нас у 73-й школы все время на мусорке жили бомжи, но их наконец-то оттуда выселили.
Я недавно ездила к другим школам и смотрела, задаваясь таким же вопросом: «Что изменилось там?» Как стоял около 49-й школы разрушенный дом, ничем не огороженный (хотя я приходила на личный прием к Бурмаку, замглавы администрации по соцсфере), воз и ныне там. Хотя этот вопрос поднимался еще после трагедии. Такие дома нужно сносить в первую очередь вблизи школ, там, где дети могут ходить мимо. Около 23-й школы та же история — через дорогу стоит целая улица, там и собаки, и какие-то непонятные личности, которые «грабят» эти дома, вытаскивая из них доски и стекла», — рассказала Киселева.
По ее словам, по-прежнему не решен вопрос с видеонаблюдением вокруг школ, чтобы на камерах были видны как раз подходы к учреждениям. К тому же вопрос со сносом гаражей решается крайне медленно. Она раскритиковала тех, кто препятствует сносу гаражей, потому что в них, по ее мнению, хранится хлам и без этих строений станет только лучше.
«Для решительных шагов нужны волевые качества человека. Где тот человек, который скажет: „Это страшно, это надо убирать“. А мы до сих пор видим, что там ходят дети», — рассказала Киселева. Она отметила, что подросткам нельзя запретить ходить в определенных местах, они могут не послушать, поэтому такие места нужно сделать максимально безопасными.