Наступил революционный 1917 год. Лосев в это время заканчивает среднюю школу. Он мечтает стать радиотехником. Но для этого необходимо получить специальное образование, и он подает документы в Московский институт связи.

В 1918 году инициативная группа во главе с Бонч-Бруевичем переезжает в Нижний Новгород, где создается первый в Советской России радиотехнический научно-исследовательский институт — Нижегородская радиолаборатория (НРЛ). В. К. Лебединский становится председателем Совета НРЛ и редактором первого отечественного научного радиожурнала «Телеграфия и телефония без проводов» («ТиТбп»). НРЛ сыграла крупную роль в развитии отечественной радиотехники.

Лосев проучился в институте связи всего один месяц и вскоре оказался в Нижнем Новгороде — в кругу своих учителей и покровителей. Не обошлось, конечно, без активной агитации со стороны В. К. Лебединского.

Бескорыстный, внимательный педагог взял на себя ответственность за образование молодого человека. Лосев включился в исследовательскую деятельность лабораторий, занятых разработкой новейших для того времени радиотехнических средств.

Увлечение беспроволочной телеграфией в те годы охватывало весь мир. Уже отошла в историю стеклянная трубка с железными опилками — когеррер, и давно освоенный кристаллический детектор переставал удовлетворять растущие запросы радистов.

Наступала эра электронной лампы. Однако их было крайне мало, по существу, единственный тип радиолампы Р-5, да и та оставалась пределом мечтаний всех одержимых радиотехникой. Поэтому актуальной задачей тех лет было усовершенствование кристаллического детектора. Эти приборы работали весьма неустойчиво.

Лосев проверяет чистоту поверхности и внешнее строение кристаллов, в различных режимах изучает вольт-амперные характеристики детекторов и оценивает влияющие на них факторы.

Молодой исследователь не покидает Нижегородскую лабораторию сутками: днем проводит эксперименты, ночью занимает «свое место» на площадке третьего этажа, перед выходом на чердак, где стоит его кровать, а одеялом служит пальто. Таким был «комфорт» начала 20-х годов.

Исследуя вольт-амперные характеристики детекторов, Лосев подметил, что некоторые образцы имеют довольно странную кривую, включающую падающий участок. Детектируют они столь же неустойчиво, но что-то подсказывает Олегу, что он на пути к разгадке.

В конце 1921 года, во время короткого отпуска в Твери Лосева продолжает опыты в своей юношеской лаборатории. Снова берет цинкит и угольный волосок от старой лампы, начинает испытывать детектор. Что это? В наушниках какая-то далекая станция чисто и громко ведет передачу азбуки Морсе. Такого еще не бывало. Значит — прием не детекторный!

Это был первый гетеродинный прием на основе полупроводникового прибора. Полученный эффект, по существу, являйся прообразом транзисторного эффекта. Лосеву удалось выявить короткий падающий участок характеристики, способный приводить к самовозбуждению колебательный контур.

Так, 13 января 1922 года 19-летний исследователь сделал выдающееся открытие. Поймут и теоретически опишут его много позже, а пока — практический результат: радисты всего мира получают в руки простой детекторный приемник, работающий не хуже дорогого лампового гетеродина, при том без громоздких батарей питания, без дефицитнейших электронных ламп и сложной наладки.

Множество материалов испробовал Лосев в качестве рабочего кристалла. Лучшим оказался облагороженный цинкит, получаемый сплавлением в электрической дуге естественных цинкитных кристаллов или чистой окиси цинка. Контактным волоском служила стальная игла.

Описание полупроводникового приемника с генерирующим кристаллом появилось в печати — это было последнее слово радиотехники. Вскоре Олег разработал целый ряд радиосхем с кристаллами и написал для радиолюбителей брошюру с подробными характеристиками приемников и рекомендациями по изготовлению кристаллов.

Сразу после первой публикации открытие Лосева привлекло пристальное внимание зарубежных специалистов. Американский журнал «Рэйдио ньюс» восклицал: «Молодой русский изобретатель О. В. Лосев передал свое изобретение миру, не взяв на него патента!» Один из французских журналов писал тактичнее: «. Лосев обнародовал свое открытие, думая прежде всего о своих друзьях — радиолюбителях всего мира».

Приемник Лосева получил название «Кристадин», что означало кристаллический гетеродин. Кристадин принимал слабые сигналы далеких передающих станций, повышал избирательность приема, ослаблял уровень помех.

Волна радиолюбительства охватила молодежь страны, началась «криста-динная лихорадка». Цинкит было трудно достать, пробовали, что попадалось под руку, — любой кристалл. Массовые исследования принесли еще одну находку — галенит (искусственный свинцовый блеск), он неплохо работал, и его было много.

Позже ученые будут спорить: почему же в 20-е годы не был открыт транзистор? Почему одаренный исследователь, не исчерпав всех возможностей своего открытия, вдруг оставил его? Что заставило повернуть работу в иное русло? Ответ есть.

В 1923 году, экспериментируя с детектирующим контактом на основе пары «карборунд — стальная проволока», Олег Лосев обнаружил на стыке двух разнородных материалов слабое свечение.

Раньше такого явления он не наблюдал, но прежде и использовались другие материалы. Карборунд (карбид кремния) был испробован впервые. Лосев повторил опыт — и снова полупрозрачный кристалл под тонким стальным острием засветился.

Так, немного более 60 лет назад было сделано одно из перспективнейших открытий электроники — электролюминесценция полупроводникового перехода. Обнаружил Лосев явление случайно или тому были научные предпосылки, сейчас судить трудно.

Так или иначе, но молодой талантливый исследователь не прошел мимо необычного явления, не отнес его в разряд случайных помех, напротив, обратил самое пристальное внимание, угадал, что оно базируется на еще неизвестном экспериментальной физике принципе.

Свечение многократно изучалось на различных материалах, в разных температурных условиях и электрических режимах, рассматривалось под микро-скопом. Лосеву становилось все более очевидным, что он имеет дело с открытием.

«Вероятнее, что здесь происходит совершенно своеобразный электронный разряд, не имеющий, как показывает опыт, накаленных электродов», пишет он в очередной статье. Итак, новизна, неизвестность науке открытого свечения для Лосева бесспорна, но понимания физической сущности явления еще нет.

Формулировалось несколько версий по поводу физических причин открытого свечения. Одну из них он высказывает в той же статье: «Вероятнее всего, кристалл светится от электронной бомбардировки аналогично свечению различных минералов в круксовых трубках».

Позже, проверяя это объяснение, Лосев помещает различные кристаллы в катодо-люминесцентную трубку и при облучении их сравнивает спектры и силу излучаемого света с аналогичными характеристиками детекторного свечения. Обнаруживается значительное сходство, но вопрос о четком понимании физики явления, по словам Лосева, остается открытым.

Все усилия ученый сосредоточивает на глубоком и детальном изучении светящегося карборундового детектора.

В № 5 журнала «ТиТбп» за 1927 год появляется большая статья «Светящийся карборундовый детектор и детектирование с кристаллами», в которой экспериментатор пишет: «Можно различать два вида свечения. свечение I — зеленовато-голубая, яркая маленькая точка и свечение II, когда ярко флуоресцирует значительная поверхность кристалла».

Только через несколько десятилетий выяснится, что в кристаллической решетке карборунда в результате случайного внедрения атомов других элементов создавались активные центры, в которых происходила интенсивная рекомбинация носителей тока, вследствие чего наружу выбрасывались кванты световой энергии.

Экспериментируя с различными сортами кристаллов и разными контактными проволоками, О. В. Лосев делает два важнейших вывода: свечение происходит без выделения тепла, то есть является «холодным», инерция возникновения и потухания свечения чрезвычайно мала, то есть оно практически безынерционно.

Теперь мы знаем: эти характеристики свечения, отмеченные Лосевым в 20-е годы, являются важнейшими для сегодняшних светодиодов, индикаторов, оптронов, излучателей инфракрасного света.

Физическая сущность свечения по-прежнему неясна, и О. В. Лосев настойчиво ищет объяснение физики явления. Вскоре он делает одно важное наблюдение, приближающее к пониманию сути процесса: «Под микроскопом можно хорошо видеть, что свечение возникает тогда, когда контактная проволочка касается острых ребер или изломов кристалла. », то есть генерация света происходит на кристаллических дефектах.

Технические отчеты за 1927 год, хранящиеся в архивах НРЛ имени В. И. Ленина, подтверждают, насколько обстоятельно велось исследование светящегося карборундового детектора. Изучалось влияние сильного магнитного поля, ультрафиолетового излучения и рентгеновских лучей; поведение в различных средах — испытывалась ионизация воздуха, окружающего свечение, исследовалась термоэмиссия различных минералов.

Одна за другой отпадают ошибочные версии, шаг за шагом идет накопление ценных знаний. Лосев сам готовит для экспериментов различные сорта карборунда, монтирует испытательные установки, пилит и точит металл, занимается измерениями, ведет рабочие журналы — все сам, от идеи до конечных результатов.

Исследования Лосева по электролюминесценции получили широкий отклик и признание за рубежом. Его работы перепечатывали иностранные журналы, а открытие получило официальное название — «свечение Лосева». И за границей и у нас делались попытки его практического использования.

Сам Лосев получил патент на устройство «световое реле», однако слабая разработка в тот период теории твердого тела и почти полное отсутствие полупроводниковой технологии не позволили при жизни ученого найти работам по электролюминесценции практическое применение. По существу, они относились к проблемам будущего, и до них дошла очередь лишь через 20— 30 лет.

Первая страница патента О. В. Лосева на «световое реле»

Практическое использование эффекта свечения Лосева началось в конце пятидесятых годов. Этому способствовало освоение полупроводниковых приборов: диодов, транзисторов, тиристоров. Не полупроводниковыми оставались только элементы отображения информации — громоздкие и ненадежные. Поэтому во всех развитых в научно-техническом отношении странах велась интенсивная разработка полупроводниковых светоизлучающих приборов.

Первым из них стал серийно выпускаться фосфидо-галлиевый светодиод красного свечения. Вслед за ним появился карбидокремниевый диод с излучением желтого цвета. В шестидесятые годы физики и технологи создали зеленый и оранжевый светодиоды. Наконец, в начале текущего десятилетия на антимониде был получен синий светодиод.

Параллельно шел поиск новых технологических методов, полупроводниковых материалов и прозрачных пластмасс. В итоге интенсивной работы была значительно увеличена яркость свечения приборов, разработаны различные типы сегментных цифробуквенных индикаторов, матричных индикаторов и линейных шкал.

Приборы с изменяющимся цветом свечения, а также различные типы светодиодных мнемонических излучателей, которые высвечивают разнообразные геометрические фигуры: прямоугольник, треугольник, круг и т. д. В последнее время возник новый класс приборов — модули плоских твердотелых экранов, из которых можно собирать мозаичные экраны и табло нового поколения.

Ученый опередил своих современников. Его заслуга не только в открытии детекторного свечения, но, главным образом, в том, что своими исследованиями он столь остро поставил проблему, что продолжение работ в этой области стало неизбежным. Так, интуиции и настойчивости О. В. Лосева обязано зарождение нового направления электроники — полупроводниковой оптоэлектроники, которое имеет огромное будущее.

Олег Владимирвич Лосев умер от голода в 38 лет в 1942 году во время блокады Ленинграда. Место его захоронения неизвестно.

Источник

Лампа лосева для чего используется

«Свечение Лосева» и Нобелевская премия

Это как раз тот редкий случай, когда даже подростку не нужно подробно объяснять, за какое изобретение в этом году присудили Нобелевскую премию по физике двум японским ученым Исаму Акасаки, Хироси Амано и американцу, японского происхождения, Сюдзи Хакамуре. Светодиодные лампы есть уже почти у каждого: если не на потолке или в настольной лампе, то в фаре автомобиля, или мобильном телефоне.

Японские ученые получили свечение голубого цвета ещё в начале 90-х, и за прошедшие двадцать лет производство светодиодных ламп выросло в огромную, многомиллиардную индустрию. Лампы эти на порядок экономичнее традиционных ламп накаливания и люминесцентных ламп. В развитых странах четвертая часть электроэнергии уходит на освещение. Нетрудно понять, сколько природных ресурсов они уже помогли сэкономить и сэкономят ещё. Работать эти лампы могут 100000 часов, тогда как «лампочка Ильича» светит с среднем только 1000 часов. В пресс-релизе Нобелевского комитета ещё говорится: «Светодиодная лампа имеет большие перспективы для повышения качества жизни 1,5 миллиардов людей во всем мире, у которых нет доступа к электрическим сетям. Благодаря низкому энергопотреблению, она может питаться от дешевой местной солнечной энергии».

Я прочитал несколько десятков журналистских заметок по-русски и по-английски об этой Нобелевской премии, но так и не нашёл того, чего внимательно искал. Хотя даже на сайте Нобелевского комитета, в статье про «научные предпосылки» открытия японских ученых, есть несколько строк о том, что первые серьёзные исследования по свечению полупроводников ещё в середине 20-х годов проводил советский изобретатель Олег Лосев. Даже есть ссылка на его публикации в советском журнале «Телеграфия и телефония без проводов» 1927 года, и даже номер патента СССР 1929 года, по использованию светодиода в телекоммуникациях. Именно это изобретение Лосева заложило основы современных технологий связи.

Когда Лосев в начале 20-х изучал свечение различных кристаллических структур под воздействием электрического тока, он жил под лестницей, ведущей на чердак Нижегородской радиотехнической лаборатории. Спал, укрывшись своим пальто. Во время НЭПа он заработал немного денег на продолжение исследований, продавая собранные им радиоприемники, в основе которых был разработанный им «кристадин». Когда Новую Экономическую Политику советская власть отменила, Лосев заполучил уничижительное клеймо «нэпман», а был он к тому же дворянином, и сыном отставного офицера из Тверской губернии. В 1928 году Нижегородскую радиолабораторию передали «в ведение» Центральной лаборатории треста заводов слабого тока в Ленинграде. Она располагалось на Каменном острове. Там он проработал до 1937 года. В Ленинграде подружился с физиком Абрамом Иоффе, и некоторые свои опыты проводил в лаборатории Физико-Технического института. В «номенклатуру» советских ученых не мог попасть не только из-за подозрительной для властей биографии, но и потому, что не нашел времени для получения диплома о высшем образовании. Результаты его исследований публиковались в немецких и английских научных журналах и отрытый им эффект свечения кристаллов в Европе называли «свечением Лосева». Но в СССР его считали просто «изобретателем», хотя теоретическую физику он знал отлично, свои исследования строил на основе квантовой теории Альберта Эйнштейна. Он даже написал Эйнштейну письмо с предложением вместе исследовать открытые им процессы. Ответа не получил. С середины 1937 года Лосев работал рядовым преподавателем физики в Ленинградском медицинском институте имени Павлова, публиковать его научные работы никто не хотел. Умер от голода во время блокады, в 1942-м. Место захоронения до сих пор неизвестно.

Известный американский ученый в области светодиодной и оптоволоконной техники Эгон Лобнер в 1976 году опубликовал подробное описание работ Лосева. Он считал, что Лосев на сорок лет предвосхитил американские разработки в области светодиодного свечения. В апреле 2007-го в международном научном журнале «Nature» появилась обстоятельная статья о Лосеве директора Центра фотонных метаматериалов Университета Саутгемптона, Великобритания, профессора Николая Желудева.

Об авторе: Григорий Нехорошев, заместитель главного редактора газеты «Совершенно секретно». Закончил факультет журналистики МГУ. В прошлом, главный редактор газеты «Московский корреспондент», главный редактор журнала «Лица», а с 1989-го по 1994-й годы московский корреспондент русской службы Би-би-си. Автор многочисленных журналистских расследований.

Источник

Споры о светодиоде

Представляем вашему вниманию главу из книги Тима Скоренко «Изобретено в СССР: История изобретательской мысли с 1917 по 1991 год».

Если вы читали книгу «Изобретено в России», то могли обратить внимание на то, что многие изобретения являются совместными. Нет ка- кого-то одного изобретателя радио, самолёта или лампы накаливания. Эти технологические прорывы стали плодами многолетней работы десятков, а то и сотен человек, каждый из которых вкладывал небольшую часть своих знаний и умений в общее дело. Иногда, как в случае с радио, изобретение складывалось в чёткую цепочку — от немца Герца до канадца Фессендена, — которая бы рассыпалась при потере любого из звеньев (Попов был важным звеном).

Собственно, к подобным изобретениям относится и диод. Открытия и разработки множества учёных и инженеров привели к появлению на свет этой технологии, а назвать единственного изобретателя диода попросту невозможно. Одно лишь то, что Нобелевскую премию за связанные с диодами исследования присуждали дважды (!), говорит о многом. Но давайте обратимся к истокам.

Что такое диод?

Светодиод, также хорошо известный по латинской аббревиатуре LED (light-emitting diode), — это прибор, который испускает свет при пропускании через него электрического тока. Но принцип его работы коренным образом отличается, например, от того, как работает нить накаливания, тоже светящаяся под воздействием тока. Диод не раскаляется и не разогревается, его свет холодный.

Диод — это полупроводниковый прибор. Полупроводники занимают промежуточное положение между проводниками, хорошо проводящими электрический ток, и диэлектриками, проводящими ток откровенно плохо. При этом электропроводность полупроводника сильно зависит от температуры: чем она выше, тем лучше полупроводники проводят электрический ток.

Для понимания работы полупроводникового диода нужно в первую очередь знать, как устроен механизм проводимости в кристаллах. Скажем, в металлах кристаллическую решётку образуют не нейтральные атомы, а положительно заряженные ионы — атомы, лишившиеся внешнего электрона. Одноимённо заряженные ионы отталкиваются друг от друга, но решётка не рассыпается, поскольку упомянутые электроны «отданы в общественную собственность» и при этом отрицательно заряжены, таким образом, они выполняют роль «цемента». А поскольку электроны являются носителями электрического заряда и легко перемещаются по всему объёму материала, то во внешнем электрическом поле они обуславливают электрический ток. Этим объясняется хорошая электропроводность металлов.

Решётка полупроводника устроена иначе. Внешние электроны атомов там не свободны, как в металлах, а задействованы в локальных связях между соседними атомами («привязаны» к ним). Поскольку свободных носителей заряда в полупроводнике в этих условиях нет, он плохо проводит электрический ток. Но если мы поднимем температуру на достаточную величину, энергия тепловых колебаний атомов в решётке возрастёт и может превысить порог, при котором связи между соседними атомами будут разорваны и в полупроводнике появятся свободные электроны (электроны проводимости), благодаря которым он начнёт проводить электрический ток. Порог этот зависит от типа материала, в полупроводниках он достаточно низкий, чтобы даже не очень сильное нагревание резко повысило электропроводность (а в диэлектриках весьма высокий, поэтому их электропроводность очень низкая и не зависит от температуры).

Если связь между соседними атомами в кристаллической решётке полупроводника разрывается, образуется электрон проводимости. Для восстановления разорванной связи на его место может перескочить электрон соседнего атома, что приведёт к разрыву соответствующей связи. Если приложить к полупроводнику внешнее электрическое поле, разорванная связь будет «двигаться» точно таким же образом, как и электрон, только в противоположном направлении. Такую связь называют «дыркой», она считается квазичастицей (то есть ведёт себя как частица, хотя таковой физически не является) и носителем положительного заряда (а электрон, напомню, отрицательного).

Полупроводники обладают ещё одним характерным свойством: их способность проводить электрический ток сильно зависит не только от температуры, но и от очень малого количества примесей (один примесный атом на миллион атомов полупроводника или даже меньше). Причём разные примеси дают полупроводникам различные свойства: примеси-доноры, например мышьяк, привносят избыточные электроны проводимости (это называется полупроводник n-типа), примеси-акцепторы, например бор, создают избыток дырок (это полупроводник p-типа).

Если внутри одного кристалла создать полупроводники p-типа и n-типа, то электроны и дырки устремятся в области, где их концентрация меньше, и на границе (она называется p-n переходом) образуется двойной заряженный слой из дырок и электронов. Этот p-n переход обладает особыми свойствами. В частности, при приложении электрического напряжения он пропускает постоянный ток только в одну сторону (а в другую — нет). Это и есть диод. Кроме того, при встрече дырки и электрона в p-n переходах некоторых полупроводников происходит их исчезновение (рекомбинация) с рождением фотонов, то есть с излучением света — так работает светодиод.

Длина волны света при этом зависит от состава полупроводника. Существуют светодиоды практически для всех областей спектра — от инфракрасного до ультрафиолетового.

А теперь — к истории.

Раунд и Лосев

В 1907 году английский естествоиспытатель Генри Джозеф Раунд, сотрудник Marconi Labs и личный ассистент самого Маркони, обнаружил занятный эффект. Он работал над кристаллическими детекторами для радиоприёмников, а такие детекторы обычно представляют собой кристалл полупроводника, контактирующий с металлической проволокой. Раунд изучал различные материалы, применил в качестве полупроводника карбид кремния и зафиксировал странный побочный эффект — ярко-жёлтое свечение в точке контакта. Это наблюдение он опубликовал в нью-йоркском журнале Electrical World, но дальше в своих исследованиях не продвинулся.

Вплоть до середины 1920-х об эффекте Раунда никто не вспоминал, по сути, открытие британца осталось не более чем мелким эпизодом в гигантской системе бурно развивающегося радио. Именно с радио началась и вторая глава этой истории — глава об Олеге Лосеве.

Олег Лосев родился в 1903 году в небогатой дворянской семье. Ещё мальчишкой он заинтересовался радио и подвизался подрабатывать на тверской радиостанции, где тогда работал гигант мысли, отец советской радиоламповой промышленности Михаил Бонч-Бруевич. В 1920-м Лосев поступил было в Московский институт связи (ныне Московский технический университет связи и информатики), но в том же году бросил его и уехал в Нижний Новгород. Туда за некоторое время до этого перевели старых знакомых Лосева — коллектив тверской радиостанции; 17-летний Лосев без образования устроился рассыльным, но через несколько месяцев благодаря усердию и таланту стал младшим научным сотрудником.

Лосев специализировался, как и ранее Раунд, на кристаллических детекторах, использовавшихся в радиоприёмниках тех лет. Он экспериментировал с различными материалами и в 1922 году сконструировал детекторный приёмник с кристаллами цинкита (оксида цинка), способный значительно усиливать сигнал и принимать очень слабые радиостанции. В те времена страна ещё не успела перессориться со всем миром; в нижегородскую лабораторию для обмена опытом приезжали немцы, это привело к тому, что публикации Лосева начали появляться за границей — в Германии, Франции, Великобритании. Сам приёмник получил европейское название Crystodyne, которое появилось и в российской прессе («Кристадин»). По сути, Лосев вплотную подошёл к открытию транзистора — полупроводникового прибора, основанного на комбинации p-n переходов и способного усиливать, генерировать или коммутировать электрические сигналы. Лосев лишь чуть-чуть не дотянул до настоящей радиореволюции.

Помешало в этом, как ни странно, его новое открытие: в 1923 году на паре «металл — карбид кремния» он наблюдал ровно тот же эффект, что и некогда Раунд, то есть электролюминесценцию. Эта тема затянула Лосева с головой, и он опубликовал по ней ряд статей в советских, немецких и американских журналах. В отличие от британского коллеги Лосев провёл множественные исследования эффекта, замеры, но ему не хватало ни оборудования, ни знаний. В конце концов, юному гению на тот момент исполнилось всего 20 лет и он был самоучкой.

Самое то ли странное, то ли страшное, что история Лосева закончилась… ничем. Он продолжал свои исследования, причём с течением времени так оторвался от основной тематики лаборатории, занимавшейся лампами, что вынужден был сменить место работы. Лосев получил множество патентов (первые три в один день, 31 августа 1925 года — «Детекторный радиоприёмник-гетеродин», «Устройство для нахождения генерирующих точек контактного детектора» и «Способ изготовления цинкитного детектора») — всего 16 штук с 1925 по 1934 год. С 1924-го по 1933-й он активно публиковался и в СССР, и за границей — его работы обсуждались мировым сообществом радиотехников, Лосева даже можно было назвать «широко известным в узких кругах». В числе его авторских свидетельств были и «световые реле», то есть, по сути, настоящие светодиоды. Но практического применения они не получили.

В 1937-м он устроился преподавателем в Ленинградский «Первый мед», затем с подачи Абрама Иоффе стал кандидатом физико-математических наук — но, по сути, это был конец карьеры ещё совсем молодого человека. Зарубежные связи в тот период осуждались, контактов с мировым научным сообществом практически не осталось, Лосев работал без перспективы. Он не стал эвакуироваться из блокадного Ленинграда и в 1942 году умер в госпитале мединститута от голода.

А первый функциональный транзистор был представлен американскими физиками Джоном Бардином, Уолтером Браттейном и Уолтером Шокли, сотрудниками Bell Labs, в 1947 году, всего через пять лет после смерти Лосева. Спустя ещё девять лет все трое получили за своё изобретение Нобелевскую премию.

Диод Лосева не получил продолжения — работу просто некому было продолжить, потому что Лосев всегда оставался талантливым одиночкой, самоучкой-экспериментатором. Существуют справедливые сомнения в том, что он смог бы создать полноценный транзистор без должной теоретической основы — а теорией он владел в недостаточной степени. Более того, сама теория полупроводников в годы активной работы Лосева фактически отсутствовала: даже наблюдая некое явление в эксперименте, исследователи вряд ли могли объяснить его причину. Наконец, Лосеву катастрофически не хватало необходимого оборудования, к тому же финансовая и политическая обстановка в стране была крайне трудной. В общем, довести исследования до высшей точки — транзистора — не позволил целый ряд факторов.

Поэтому и светодиод, и транзистор изобрели позже. И не у нас.

После Лосева

К исследованиям в области электролюминесценции мир вернулся лишь в 1950-х годах. Одним из первых этим вопросом заинтересовался чешский физик Курт Леговец, который вместе с коллегами, Карлом Аккардо и Эдвардом Джамгочяном, в 1951 году опубликовал теоретическую модель излучения света в полупроводниках — это было именно то, для объяснения чего Лосеву не хватило знаний. В 1955 — 1957 годах ряд работ и исследований по теме сделал физик Рубин Браунштейн из Radio Corporation of America, наблюдавший инфракрасное излучение при использовании антимонида галлия, арсенида галлия, фосфида индия и сплава кремния с германием.

А в сентябре 1961 года сотрудники Texas Instruments Джеймс Байард и Гэри Питтмен получили на арсениде галлия стабильное инфракрасное излучение с длиной волны 900 нанометров. Годом позже, в августе 1962 года, они подали патентную заявку на первый в истории функциональный полупроводниковый светоизлучающий диод (патент US3293513, выдан 20 декабря 1966 года). Уже в октябре 1962 года Texas Instruments анонсировала серийное производство светодиодов с длиной волны 890 нанометров — модель SNX-100.

Да, именно так. Ник Холоньяк оказался вторым. Он был сотрудником конкурирующей компании General Electric и опубликовал свою знаменитую статью о первом диоде видимого света в журнале Applied Physics Letters за декабрь 1962 года. Я не умаляю заслуг Холоньяка — он получил множество патентов и внёс неоценимый вклад в развитие светодиодных технологий, но номинально именно Байарда и Питтмена назвал бы изобретателями диода в классическом понимании термина «изобретатель».

Стоит заметить, что со светодиодами Лосев не столько опередил своё время, сколько опередил время, находясь не в том месте. В других условиях, в другом мире, в полноценной лаборатории, а не у себя дома, где он проводил большинство исследований, с командой сотрудников он бы довёл обе концепции до практической реализации, причём ещё до войны, намного раньше зарубежных коллег.

Но в науке, помимо таланта, знаний и финансирования, есть ещё один важный компонент. Он называется «удача».

Источник