кто первый того и тапки что значит
Кто раньше встал, того и тапки, или Эффект Матфея в сфере несостоятельности
«Ибо всякому имеющему дастся и приумножится,
а у неимеющего отнимется и то, что имеет»
Евангелие от Матфея
В современной социологии есть понятие эффекта Матфея – это ситуация, когда лицо, имеющее стартовые преимущества далее только преумножает их, увеличивая шансы на положительный результат. Другие же стороны – слабые изначально – не имеют возможности догнать лидер а.
Процедура банкротства в российском варианте сильно напоминает этот эффект и зависит от дебюта – то есть от того кто будет заявителем и сможет провести кандидатуру арбитражного управляющего. Это связано с тем, что в первой процедуре – наблюдении – часто закладывается вектор дальнейшего движения, «соскочить» с которого бывает довольно сложно. Если управляющий действует в интересах заявителя, последний, по сути, приобретает возможность реализовать свой сценарий (даже при минимальном размере требований).
Так в наблюдении формируется реестр и от позиции управляющего часто зависит его состав (то есть возможность включения лиц, связанных с должником или фиктивных требований). Также «антикризисный» менеджер формирует финансовый анализ и его ключевую часть – заключение о наличии (отсутствии) оснований для оспаривания сделок, предопределяя, тем самым, их оспаривание в конкурсном производстве, а также соответствующие претензии к контролирующим лицам, совершившим такие сделки.
Кроме того, от управляющего зависит текущая хозяйственная деятельность должника в процедуре наблюдения: он не имеет управленческих полномочий, но может потребовать соблюдения очередности текущих платежей, оспорить сделки с поставщиками и покупателями, выявить оптимизационные схемы вывода имущества и/или доходности. В конце концов, он может просто инициировать проведение комплексной прокурорской проверки соблюдения должником законодательства о банкротстве на стадии наблюдения. Это работает!
При утверждении конкурсным управляющим иного лица (то есть замены управляющего в процедуре) «исправить ситуацию» будет уже крайне сложно, особенно, если временный управляющий выявил существенные нарушения, а в реестре есть ФНС и/или активные кредиторы.
В этой связи, аспект утверждения временного управляющего носит принципиальный характер, и этой теме было посвящено сразу несколько Определений Экономической коллегии ВС.
Однако вопрос о том, может ли утверждение определенного арбитражного управляющего являться легальной целью кредитора (заявителя) и возможно ли за нее побороться (используя, механизм суброгации, например) остался не решенным.
На старте процедуры банкротства часто возникает «возня» с погашением требований первого заявителя третьим лицом и/или следующим заявителем. Очевидной целью такой акции является получение права утвердить «своего» арбитражного управляющего.
То есть, целью процедуры является погашение требований (а не утверждение «своей» кандидатуры), однако кредитор вправе побороться за своего кандидата, погасив требования предыдущих заявителей. Замысловато, как-то!
Конечно, Экономическая коллегия указала на то, что «борьба за управляющего» (в том числе путем погашения требований) возможна в том случае, если есть основания сомневаться в добросовестности первого заявителя и можно предположить наличие у него неправомерных целей в процедуре банкротства.
Иными словами, погашение требований лица, имеющего право предложить управляющего – это защитная мера (Определение ВС РФ от 26.03.2018 года №305-ЭС17-18572), которая, по сути, лишает заявителя права на возбуждение процедуры банкротства при наличии предположений о его заинтересованности в ее исходе. Доказывать аффилированность управляющего с заявителем в данном случае не нужно – это, по сути, предполагается.
На мой взгляд, выводы ВС косвенно признают возможность контроля над процедурой со стороны кредитора через кандидатуру предложенного им управляющего. Такое право признается за мажоритарным кредитором (Определение ВС РФ от 26.03.2018 года №305-ЭС17-18572).
Это довольно глобальный вывод, который приближает процедуру банкротства к корпоративным механизмам, когда контроль принадлежит доминирующему участнику (акционеру), однако входит в противоречие с концепцией реформы банкротного законодательства (изменений ЗоБ, внесенных в парламент).
Что в итоге победит: случайный выбор или право предложить своего управляющего, трудно предположить.
Однако, полагаю, что ключевым для проведения справедливой и эффективной процедуры банкротства является не порядок выбора управляющего, а механизм контроля за его деятельностью и неотвратимость ответственности (в том числе имущественной) за очевидные нарушения, включая предпочтения отдельным кредиторам.
Откуда пошло выражение «кто первый встал, того и тапки»?
Очень хорошо помню те далекие уже времена, когда услышал эту фразочку в задорном исполнении известного российского шоумена Николая Фоменко. Он произносил её в рамках своего шоу на «Русском радио».
И помню я это, как сказал мне Яндекс, не один:
Раньше, лет 300-100 лет назад у российских крестьян были многодетные семьи. Но большинство крестьян были так бедны, что не могли обеспечить своих детей одеждой и обувью. Обычно на несколько детей примерно одного возраста была одна пара обуви, на размер никто особо внимания не обращал. Летом это не имело большого значения, все дети бегали босиком. А вот в холодное время года босиком особо не побегаешь, поэтому была конкуренция за обувь. Вот тогда и родилось правило «Кто первым встал, того и сапоги», т.е. безусловным владельцем сапог на этот день был именно тот, кто первым проснулся, встал и завладел сапогами. Другие должны были дожидаться, пока первый вставший вдоволь попользуется сам, а потом уже мог уступить обувь братьям и сёстрам. А как в поговорке слово сапоги заменили на тапки,
По идее, самая шустрая курочка во время кладки яиц будет сидеть смирно. А если эту кладку еще надо и вывести в цыплята, то свои привычки надо убрать, потому что дела очень важные делаются.
Например, беречь свое здоровье, потому что заболеешь, заразишь, а не заразишь, кто будет тогда за ребенком ухаживать, пока ты лечишься? У родителей цель не только ребенка поставить в жизни, но и самим прожить долго-долго-долго, чтобы быть рядом с ребенком.
Потому необходимо меняться, а дети действительно меняют родителей, делая их серьезнее, дисциплинированнее, самостоятельнее, сильнее, смелее, умнее. Приходится быть такими.
Кто первый встал — того и тапки
Политолог Алексей Чадаев — о том, как глава Республики Татарстан форсирует президентскую кампанию 2018 года, выторговывая ресурсы за лояльность.
Фото: © РИА Новости/Максим Богодвид
Сеть бурно обсуждает критику президента Татарстана Р. Минниханова по адресу федеральных бюджетных властей: ура, бунт, давно уже регионы так в открытую не фрондировали.
Минниханов возмущался по поводу очередных решений о централизации денег: «Отнимают у сильных и отдают слабым». Ему вторил спикер регионального парламента Ф. Мухаметшин, который высказался даже жёстче: «Центр нарушает конституцию, чтобы помочь дотационным регионам выполнить майские указы». По нынешним временам — явная крамола.
Я решил разобраться. Во-первых, речь об этом зашла в ответах на вопросы депутатов по проекту регионального бюджета на 2017 год. Депутат М. Галеев поинтересовался у главы республики, каковы потери республиканского бюджета в связи с увеличением федеральной доли в НДПИ (налог на добычу полезных ископаемых). Минниханов подтвердил: да, действительно, со следующего года ещё один процент НДПИ будет перечисляться в федеральный бюджет. И далее пояснил: «Решение было принято на федеральном уровне в одностороннем порядке». Плюс тут же добавил: «Есть попытка изменить соотношения по софинансированию».
Дело в том, что Татарстан, хоть и считается регионом-донором, является в то же время своего рода чемпионом по привлечению федеральных денег на различные инвестпрограммы. Если брать 2016 год, совокупный объём привлечённых под такие программы денег составляет порядка 40 мрд рублей — больше, чем бюджеты многих регионов целиком. При том что ещё в апреле республика рассчитывала даже не на 40, а на 50 млрд.
Это не дотации и не социалка, это именно «федеральное софинансирование региональных госпрограмм». Приставка «со-» не должна никого обманывать: скажем, по значительной части минэковских программ соотношение составляет 1:9 — на рубль потраченных региональных денег добавляется 9 федеральных.
«Просто мы умеем работать», — скажут на это республиканские чиновники. Да, действительно, извлечение из множества федеральных «институтов развития» денег на разные программы — огромная и трудная работа, поскольку в большинстве из них всё устроено по принципу создания как можно большего количества сложностей для заявителя.
Но именно Татарстан — в пионерах по части такого федерального фандрайзинга.
В отличие от «социалки» в распределении этих инвестиционных денег никакой «уравниловки» никогда не было: кто первый встал, того и тапки. Многие регионы вообще не умеют нормально работать с федеральным софинансированием: не хватает управленческих мощностей.
На моих глазах один республиканский министр в течение года заявлялся на софинансирование нескольких местных проектов, раз в неделю ездил в Москву на всяческие совещания, готовил пакеты документов. А в итоге отказался от этой идеи, поскольку понял, что даже для того, чтобы разработать проектную документацию по требованиям московских партнёров, у его ведомства нет необходимых ресурсов. А залезать в «долги» он не рискнул.
У татар так не бывает. Да, я понимаю, что инвестиционные деньги и налоговые — это два разных контура, которые лучше бы не смешивать; но ведь это не я, а президент Татарстана говорил о них через запятую в одной фразе. Главное татарское ноу-хау — брать из центра деньги по программам софинансирования, курируемым экономическими ведомствами — гораздо выгоднее, чем брать из центра деньги на социалку. В республику потоком текут ресурсы, при этом ты сохраняешь статус региона-донора и можешь даже бухтеть время от времени вот так вот, что соседи-де работать не умеют и потому им отдают наши заработки, а это, мол, нечестно.
Но я думаю вот о чём.
Да, налоговые изменения готовило правительство, но принимала-то их Госдума. В которой от Татарстана есть аж 15 депутатов — 9 «списочников» и 6 одномандатников. Непонятно, почему позиция региона обозначается сейчас и в прессе, когда её можно было обозначить два месяца назад и в Думе, когда принимали федеральный бюджет. Тогда это выглядело бы именно как политическое действие, а не как имиджевая «отбивка» для своих и «имеющих уши».
Опять же. У регионов, как мы знаем из конституции, есть право законодательной инициативы. Ничто не мешает Татарстану, раз он недоволен налоговыми маневрами федерального центра, предложить стране свою версию правильной архитектуры межбюджетных отношений. Тогда множество нынешних умолчаний и недоговорок стало бы возможно обсуждать открыто, с участием всех заинтересованных сторон.
Иначе возникает ощущение, что Минниханов, выступив так, как он сейчас выступил, попросту решил форсировать президентскую кампанию 2018 года в стране. Начав уже сейчас классическую расторговку «ресурсы за лояльность».
Пока никто ещё не сделал ставок и пока новый внутриполитический блок Кремля только формируется, ничего не скажешь, момент удобный. Кто первый встал — того и тапки.