крематорий что со мной доктор
Лунатик – Крематорий
«Лунатик» – песня группы «Крематорий» из альбома «Амстердам». Автор текста и музыки – Армен Григорян. Премьера студийной версии композиции состоялась в 2008 году.
Крематорий – Лунатик – слушать
Крематорий – Лунатик – текст
Доктор, говорил ли я Вам,
Что я живу на луне?
У меня там фазенда – баня и дом
С видом на Землю и Солнце.
Там у меня тишь да гладь –
Две мои подруги.
И я иногда люблю совершать
Перед сном прогулки.
А как-то раз я видел вблизи
Инопланетного пришельца,
Он был чем-то похож на Пинк,
А чем-то на Билла Гейтса.
Рвал рубаху, брызгал слюной,
Грозил устроить бойню,
Потом мы махнули ещё по одной,
А дальше я не помню.
Может быть, мне нужен доктор Фрейд,
А, может, доктор Геббельс.
В моей голове пульсирует свет
И заедает реверс.
И я иногда вижу всё то,
Что ещё только будет,
Может быть, это во мне поёт Бог,
А, может, дьявол шутит.
Так что, что со мной,
Что со мной, доктор?
Что, что со мной,
Что со мной, доктор?
Доктор, эта планета больна,
Доктор, с меня хватит,
Чужой и враждебной стала Земля,
Я теперь Лунатик.
Каждую ночь я позволяю себе
Неземное пьянство,
Сижу на Луне с бутылкой в руке
И смотрю в пространство.
Так, что, что со мной,
Что со мной, доктор?
Что, что со мной,
Что со мной, доктор?
Доктор, говорил ли я вам, что я живу на Луне?
У меня там фазенда, баня и дом с видом на Землю и Солнце.
Там у меня тишь да гладь, две мои подруги,
И я иногда люблю совершать перед сном прогулки.
А как-то раз я видел вблизи инопланетного пришельца
Он был чем-то похож на Пинк, а чем-то на Билла Гейтса.
Рвал рубаху, брызгал слюной, грозил устроить бойню,
Потом мы махнули ещё по одной, а дальше я не помню.
Может быть, мне нужен доктор Фрейд, а может доктор Геббельс?
В моей голове пульсирует свет и заедает реверс.
И я иногда вижу всё то, что ещё только будет,
Может быть, это во мне поёт Бог, а может дьявол шутит.
Так что, что со мной, что со мной, доктор?
Что, что со мной, что со мной, доктор?
Доктор, эта планета больна, доктор, с меня хватит.
Чужой и враждебной стала Земля, я теперь лунатик.
Каждую ночь я позволяю себе неземное пьянство,
Сижу на Луне с бутылкой в руке и смотрю в пространство.
Так что, что со мной, что со мной, доктор?
Что, что со мной, что со мной, доктор?
Doctor, did I tell you that I live on the moon?
I have a hacienda, a bathhouse and a house with a view of the Earth and the Sun.
There I have peace and quiet, two of my friends,
And sometimes I like to go for a walk before going to bed.
And once I saw an alien alien near
He was something like Pink, and something on Bill Gates.
Raval shirt, sprinkled with saliva, threatened to arrange a carnage,
Then we waved one more, and then I do not remember.
Maybe I need Dr. Freud, maybe Dr. Goebbels?
In my head, the light pulses and jams the reverse.
And I sometimes see everything that still will be,
Maybe it’s God who sings in me, maybe the devil jokes.
So, what’s wrong with me, what’s with me, doctor?
What, what’s wrong with me, what’s wrong with me, doctor?
Doctor, this planet is sick, doctor, I’ve had enough.
The Earth became alien and hostile, I am now a sleepwalker.
Every night I allow myself unearthly drunkenness,
I’m sitting on the moon with a bottle in my hand and looking into the space.
So, what’s wrong with me, what’s with me, doctor?
What, what’s wrong with me, what’s wrong with me, doctor?
Среда – Крематорий
«Среда» – песня группы «Крематорий» из альбома «Охотник». Автор текста и музыки – Армен Григорян. Премьера студийной версии композиции состоялась 12 ноября 2021 года одновременно на всех стриминговых платформах.
Крематорий – Среда – слушать
Крематорий – Среда – текст
На краю блестящей бездны
Оказавшись среди ночи,
Наблюдая неизбежность,
Я вдруг вспомнил между прочим,
Как сказал мне однажды
Сам Махатма Ганди:
«Я лишь раб молекул,
Слабый и невзрачный.
И я не знаю, что я буду
Делать в эту среду:
Может быть, умру, а, может быть,
Пойду в библиотеку.
А может, мне присвоят
Звание героя,
Если в эту среду
Я выйду из запою,
А, может быть, и раньше…».
Не найдя духовной пищи
В окружающем эфире,
Проглотив кусок фастфуда,
Я вдруг вспомнил почему-то,
Как сказал мне однажды
Сам сэр Пол маккартни:
«Все твои творения –
Шедевры, без сомнения!
Но и я не знаю, что я буду
Делать в эту среду:
Может быть, умру, а, может быть,
Пойду в библиотеку.
А может, мне присвоят
Звание героя,
Если в эту среду
Я выйду из запою,
А, может быть, и раньше…».
На краю блестящей бездны
Оказавшись среди ночи,
Наблюдая неизбежность,
Я друг понял между прочим,
Что среда полна токсинов
И других вредных скоплений,
Изнывает индивидуум
В безысходном положении.
Я не знаю, что я буду
Делать в эту среду:
Может быть, умру, а, может быть,
Пойду в библиотеку.
Зато я знаю точно,
Что однажды в среду
Все мы будем где-то
Очень далеко.
А, может быть, и раньше,
Скорее всего!
Зомби в коме, клубника со льдом: путеводитель по избранным альбомам группы «Крематорий»
«Иллюзорный Мір» (1986): претензия на трон
Третий магнитоальбом «Крематория» становится первым опытом группы в электричестве после нескольких лет исполнения хлипкого вальс-рока с пустыми бутылками вместо перкуссии. Песни, как и раньше, в основном в акустике, но теперь от губной гармошки и скрипки заметно искрит, и сыграй группа «Америку» или «Круг сумасшедшей Анны» с усилителем и на большой площадке, она бы достигла своего идеального звучания. На кассете — две нетленки, «Маленькая девочка» и «Сексуальная кошка», здесь «Крематорий» обзаводится узнаваемым почерком и до поры до времени безотказным творческим методом, в котором черный юмор скрывает белую горячку.
Вершина раннего алкогения группы: декадентство под дешевое винишко на грязных простынях еще никогда не было таким привлекательным и богатым на видения.
Заглавный трек с чудовищной возней на электрооргане инвентаризирует вселенную группы и предлагает слушателю своеобразный пересказ Imagine Джона Леннона: представь, что есть мир, где «нагие путаны летают по небу, и всё время стоит весна». Там же мужчины и женщины любят друг друга, «как любят друг друга слоны». Звук альбома не менее причудлив, чем тексты: много эха, случайных прохожих и меланхолии. Это как если бы Сид Барретт ушел из Pink Floyd в ансамбль ДК завода «Серп и молот», бросал там ноты, как игральные кости, и пел про африканских царей и Медузу Горгону.
«Кома» (1988): мгновенная классика
Самая известная пластинка группы в ее фирменном звуке. После «Комы» Советский Союз обретает еще одну столичную рок-легенду и второго (вслед за Боярским) певца в черной шляпе. Возможно, единственная запись «Крематория», в которой нет ни одного проходного номера. Отсюда в народ ушли «Мусорный ветер», «Клаустрофобия», «Кондратий» и «Безобразная Эльза». Приложением к альбому можно было бы выпустить том афоризмов Григоряна под названием «Мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть».
«Клубника со льдом» (1989): позднесоветский арт-рок
Пик творческой активности (три релиза за два года) и удачный переход в арт-рок с интерлюдиями, диссонансами и каскадом гитарных соло на всю песню. Карты, как ни странно, путает титульный трек, отличающийся от остальных — сложных и многоходовых — чуть более чем полностью: прилипчивая «Клубника со льдом» про дюймовочку-асексуалку выглядит завитушкой в конце замысловатой подписи.
Ажурный и поэтичный альбом, который закрывает двадцатилетнюю эпопею советских подпольщиков, лелеющих надежду записать аутентичный британский арт-рок с русскими текстами.
Скрипка, флейта, саксофон — «сомнительный звук, но в каждом аккорде святая вера в рок-н-ролл». Шестиминутный трек «Женщины города роз» — самый продолжительный опус «Крематория». В текстах меньше рефлексии и больше цинизма, однако на фоне условной «Маленькой Веры» (лидера тогдашнего кинопроката) Григорян крепко держал марку рок-интеллигента.
«Зомби» (1991): апокалиптический постпанк и симфо-порно
Перестроечный русский рок справедливо ругают за ханжество и уклончивое отношение к либидо. «Зомби» в одиночку взрывает опостылевший статус-кво, эякулируя буквально в каждой песне. «Открой, милая, рот, я вложу в него свой пистолетик».
Все это идеально сочетается с обновленным звуком группы, где в паре к скрипке теперь идет не акустика, а электрогитара. И только здесь — никаких клавишных, духовых и даже треугольника. При желании можно расслышать Gang of Four, Swans или The Bad Seeds Ника Кейва, но правдоподобнее, конечно, параллели с похожей звуковой атакой «Ночного проспекта» тех лет. Батя-рок и кабак в «Крематории» не смыть ни водкой, ни мылом.
«Текиловые сны» (1995): отъехавший радиоспектакль в дыму
Вторая часть трилогии о состоянии человека в разных измерениях (между криповыми «Танго на облаке» и «Ботаникой»), сумбурные впечатления от открытия Латинской Америки и бесовские сны от кактусовой водки. Как и стоило ожидать, Григорян вернул группу в уютную психоделию с понятным джентльменским набором (трипы, Кастанеда, бытовой мистицизм) и реанимировал разношенные аранжировки с хором и вальсами.
Нарочито бессвязный набор песен, который, судя по всему, и не должен работать как калейдоскоп или фреска: пробелы, упущенные детали и бермудские треугольники здесь не менее важны, чем записанное на пленку.
Кому надо, тот додумает; радиотеатр как он есть. Возможно, аллегории диска может объяснить параноидальный клип на песню «Белые столбы». В комбинированных съемках с cut-out-анимацией апатичный Григорян затягивается самокруткой — и пелевинский поезд из «Желтой стрелы» отправляется в млечный путь между столбов и надгробных крестов, пока пассажиры тихо сходят с ума.
«Микронезия» / «Гигантомания» (1996): экзерсисы, эстрада и первая усталость
Дилогия-паноптикум, которой не должно было быть, но которую оказалось сложно избежать. Сломавший руку скрипач перебрался за клавиши, клавишник запел, вокалист — ну вы поняли. В половине песен роли меняются, творится черт-те что. Стихи Маргариты Пушкиной и Пабло Неруды, какофония, палома-попс, Штраус, Грета Гарбо, архивы, дискотека, наигрыши и эпитафии.
Обычно такие поделки выходят уже в посмертном каталоге культовой группы, члены которой давно разбрелись по сольным проектам и видятся только на годовщинах гибели фронтмена. «Крематорий» решил пустить коллекционеров в склады и подвалы еще при жизни.
Следить за метаморфозами в сыром материале московского караван-сарая не то чтобы безумно увлекательно, но любопытно. Советские герои обоймы «Нашего радио» редко брались за некоммерческие экспериментальные записи, наплевав на угрозу провала. Тем смешнее, что в этом буреломе случайно натыкаешься на без дураков большие хиты — «Яд» и «2001 год».
«Три источника» (2000): холеный радийный мейнстрим
Самый форматный диск, попавший в жесткую ротацию, саундтрек «Брата 2» и кассетники дальнобойщиков. По форме ближе к «Коме», по содержанию — к «Текиловым снам». В лирику вернулся Эдгар По, опять где-то рядом кларнет и саксофон, по треклисту гуляют гиены, коты, зебры и африканки. Последние сомнения развеиваются как дым: о том, что всё это голимая сублимация, здесь написано жирным шрифтом.
Тот самый альбом, где лидер «Крематория» вплотную подобрался к Святому Граалю и без обиняков назвал три источника творчества: тунеядство, пьянство, б******* [распутство]. Много лет спустя Слава КПСС постучится в те же двери: «телки, снеки, алкоголь».
Если от всего наследия Григоряна в истории останется только басурманский джипси-треш «Катманду», то следует вспомнить, в какой компании песня появилась на свет. Для ценителей закидонов и охальной петрушки под конец диска припасен «Звероящер»; фанаты Чижа, «Паука» Троицкого и (!) Сергея Крылова соберутся вокруг постиронии «Мсье Серж».
«Мифология» (2002): последнее, что стоит слушать
Промежуточные итоги большого пути и пара-тройка шлягеров в народную копилку перед затяжным творческим кризисом, из которого группа уже не выберется. Может показаться, что Григорян сочиняет уже на автомате, но тогда претензии к «Мифологии» смешны: особым разнообразием тем и образов творчество «Крематория» никогда не отличалось, менялся только состав музыкантов. Вот и теперь — те же шляпа, скрипка, ницшеанство и девушки без комплексов в шаге от смерти.
Самое важное в «Мифологии» — хроника нелегких дней Григоряна-творца, которому последовательно изменяют чувство юмора, вкус, острота пера и чутье на ярких персонажей. Теперь они все ходульные и, какая ирония, неживые.
Особого внимания заслуживает рейв-утренник «Гей, попс», где отец-основатель «Крематория» (зачем-то) вступает в неравный бой с российской поп-музыкой и лауреатами «Песни года», особенно из числа содомитов. Получилось не так громко и пафосно, как у Юрия Шевчука, примерно с тем же посылом, впрочем, Григоряна спасают кривые зеркала и подзатыльники не только «танцору Моисееву», но и, например, «критику Троицкому». С тем «самый веселый в мире ансамбль» предпочел залечь на дно и всплыть через пять лет, но, к великому сожалению, никаких оснований для прежнего внимания уже не было.
О критиках
Дорогие друзья! Нижеследующий прелюбопытный текст прислала нам на днях чудесная девушка Женя из города Красноярска, за что ей большое спасибо. Не можем не поделиться.
«Я знаю, что плохие книжки не читать и на плохих дядей внимания не обращать… но не могу…
Если со вступлением… то (постараюсь коротко), в прошедшие выходные недалеко от Красноярска, в Шушенском (где-то километров 600) – проходил фестиваль этнической музыки. Знаю, что «самый веселый на этой планете ансамбль» никакого отношения к этнической музыке не имеет… сама на фестиваль не ездила (и слава Богу)… Но зато вел его, угадай кто.. ни кто иной, как Артемий Троицкий… Знаю, знаю, не надо на него обращать внимания, но, что со мной поделаешь… Ладно, Бог с ним с этим фестивалем, включаю я в понедельник утром телевизор, а там его наглая face интервью местному телевидению дает… Причем, кто посмел его окрестить отцом первой советской рок-энциклопедии… Но в принципе интервью было вполне безобидное.
Ну так мне ж и этого мало. Мне вот стало интересно, отчего ж его Армен так, в песне «Гей-попс» А теперь, понимаю, Армен, как всегда, абсолютно прав. Захожу в сеть, набираю в поисковике – Троицкий (искать в найденном) – Армен Григорян.
Он (Яндекс) выдает мне одну занятную статейку…
Цитирую (это интервью):
– Скажите, а за что на вас так взъелась группа „Крематорий“ и даже прошлась по вам пассажем в последнем альбоме?
– Я даже не знаю, как называется последний альбом группы, не то что в пассажи вслушиваюсь. Никогда не любил эту группу. Есть группы абсолютно мне чуждые. Скажем, мне никогда не нравилась группа „Воскресенье“ за свое тоскливое настроение, я об этом честно писал. А „Крематорий“ мне не нравится потому, что Армен Григорян – графоман стопроцентный. Не люблю я такой кустарщины и бездарщины в текстах.
– И все же Григорян в своей песне „Гей-попс“ поставил вас в один ряд с Моисеевым и прочими представителями определенного круга. Как вы на это отреагируете?
– Наверно, у него были какие-то свои причины, чтобы так написать. Ведь что касается попсовости – да, я популярная фигура, никогда не старался блюсти особо благородный имидж, никогда не был сектантом-рокером, считая, что у меня есть гораздо более важные обязательства, прежде всего перед своей совестью. Скажу честно, что на рок-музыку в целом мне плевать, потому что существуют тот же бездарный „Крематорий“ или совсем чудовищные вещи типа „Арии“ и ее солиста Кипелова. С гораздо большим удовольствием я слушаю Катю Лель. Для меня важнее качество, чем стилистическая принадлежность. А в гей-заведениях я никогда не бывал, ориентации придерживаюсь, как многим известно, вполне традиционной. Тем не менее перечисление через запятую с Борисом Моисеевым меня совершенно не смущает.»