что такое живая вода в библии
Христос – источник воды живой
Слово в Неделю 5-ю по Пасхе, о самаряныне
Скачать
(MP3 файл. Продолжительность Размер )
Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
В сегодняшнее воскресенье мы вспоминаем о евангельской беседе с самарянкой. Богослужение воспевает Христа, Который в беседе с женщиной из деревни Сихарь ясно дал понять, что Источник воды живой, ведущей человека к вечной жизни, – это Он. Желающий утолить телесную жажду может идти к вырытому в земле колодцу, желающий утолить духовный голод – должен идти ко Христу.
Вода в Палестине всегда имела особую ценность, прежде всего в засушливый летний период. Для того чтобы напоить население и скот, рыли колодцы. Рытье колодцев, вернее – выдалбливание в каменных породах водных цистерн, было настолько трудоемко и дорого, что этим заведовали сами князья или главы иудейских родов (см.: Чис. 21: 18). Такие выдолбленные в камне и оштукатуренные изнутри колодцы сохраняли свою прочность целыми столетиями и тысячелетиями.
В настоящее время археологи находят на Святой Земле три типа древних колодцев: питаемые грунтовыми водами (по-еврейски «беэр» – см.: Быт. 21: 30), наполнявшиеся родниковой водой (по-еврейски «айин» – см.: Суд. 15: 19) и цистерны для дождевой воды (по-еврейски «бор» – см.: Лев. 11: 36).
О важности колодцев говорит то, что по их именам назывались целые города. Например, Вирсавия (Беэр-Шева) – «колодец семикратной клятвы» (см.: Быт. 21: 31). Колодцы могли быть как в городах, так и вне городов, поближе к пастбищам (см.: Суд. 1: 15). Из-за колодцев нередко вспыхивали ссоры между пастухами (см.: Быт. 21: 25; 26: 17–22).
Особенно ценились колодцы, наполнявшиеся родниковой водой, и поэтому они назывались «источниками живой воды» (см.: Быт. 26: 19; Иер. 2: 13). Питье воды из собственного колодца для ветхозаветных людей символизировало мир и спокойную жизнь (см.: Ис. 36: 16).
Но уже в Ветхом Завете выражение «источник живой воды» могло пониматься как в прямом, так и в переносном смысле. «Источником жизни» могли называться уста праведника (см.: Притч. 10: 11) и разум благоразумного (см.: Притч. 16: 22). Напротив, лжепророков апостол Петр называл «безводными источниками» (2 Пет. 2: 17).
В книге пророка Иеремии с Источником «воды живой» отождествляется Сам Господь Бог. «Выслушайте слово Господне, дом Иаковлев и все роды дома Израилева… – восклицал Иеремия от лица Бога, – два зла сделал народ Мой: Меня, Источник воды живой, оставили и высекли себе водоемы разбитые, которые не могут держать воды» (Иер. 2: 4, 13). «Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже!» (Пс. 41: 2); «Простираю к Тебе руки мои; душа моя – к Тебе, как жаждущая земля» (Пс. 142: 6), – пел царь Давид.
Поэтому, когда Иоанн Богослов свидетельствует о Христе как об «Источнике воды живой», он ссылается на сказанное ранее пророками. Принципиальным акцентом является лишь то, что именно Иисус для апостола тот Агнец, кровью Которого было искуплено «великое множество людей… из всех племен и колен, и народов и языков» (Откр. 7: 9), и именно этот Агнец «будет пасти их и водить их на живые источники вод; и отрет Бог всякую слезу с очей их» (Откр. 7: 17). Он есть Альфа и Омега, начало и конец. Жаждущему Он дает «даром от источника воды живой» (Откр. 21: 6).
Мы не знаем, успела ли она дать Господу колодезной воды. Вдохновленная словами Иисуса, она в какой-то момент бросила свой кувшин и побежала благовествовать односельчанам, что Он и есть чаемый Христос, Спаситель мира (см.: Ин. 4: 29, 42).
Беседа с самарянкой, как и другая евангельская история – прощение женщины, взятой в прелюбодеянии (см.: Ин. 8: 1–11), – это примеры тех ситуаций, когда Господь, не осуждая человека, подталкивает его идти и больше не грешить (Ин. 8: 11). На удивление Своим ученикам Иисус беседовал с женщиной, язычницей, самарянкой, грешницей (см.: Ин. 4: 27). И в другом случае, когда книжники и фарисеи привели женщину, взятую в прелюбодеянии, а таких по закону Моисея было заповедано побивать камнями, Христос обратился к ней со словами: «Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши». Ответ Иисуса прозвучал настолько парадоксально, что некоторые библейские критики и до сих пор утверждают, что этот сюжет – не подлинный текст Евангелия, а позднейшая вставка. Однако «иди и впредь не греши» звучит не как попущение греху, не как умаление тяжести прелюбодеяния, но как призыв к человеку обратиться от греха и начать делать добро.
Кто напоит чашей холодной воды во имя ученика Христова «не потеряет награды своей» (Мф. 10: 42), – говорит Евангелие. Жажда живого слова, христианская взаимопомощь и социальная забота – это те добродетели, которыми были украшены первые ученицы Христовы. Мария сидела у ног Иисуса, а Марфа хлопотала об угощении гостей. Поэтому Иисус любил Марфу и сестру ее (см.: Ин. 11: 5). Мария Магдалина, Иоанна и Сусанна заботились о нуждах Иисуса и учеников, тратя собственные средства (см.: Лк. 8: 3). Они первыми в сонме жен-мироносец увидели Воскресшего Господа.
Добродетель, по апостолу Павлу, – это главное украшение женщины. «Желаю, – писал он Тимофею, – чтобы жены, в приличном одеянии, со стыдливостью и целомудрием, украшали себя не плетением [волос], не золотом, не жемчугом, не многоценною одеждою, но добрыми делами, как прилично женам, посвящающим себя благочестию» (1 Тим. 2: 9–10). Эти же расстановки приоритетов можно сейчас отнести и к мужчинам.
Господь в виде обычного человека ходит среди нас, ища того, кто Его напоит, накормит, оденет и приютит (см.: Мф. 25: 34–36), подаст Ему хоть чашку холодной воды. Взамен же Он приготовил океаны Живой воды. «Кто жаждет, иди ко Мне и пей, – говорил Он, – Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из сердца 6 потекут реки воды живой» (Ин. 7: 37–38).
Велико прощение у Господа, обширны у Него обители. Отирает Он слезу плачущих, дарует кротким землю, милует милующих и усыновляет миротворцев. Но всем нам, с каким бы кто ни пришел к Нему грехом, надо твердо запомнить следующие слова: «иди и больше не греши» (Ин. 8: 11).
1 На литии стихира на «Слава и ныне».
2 На «Господи, воззвах» вечерни стихира на «Славу».
3 На «Господи, воззвах» вечерни стихира первая о самаряныне.
4 На «Господи, воззвах» вечерни стихира на «Славу».
5 На «Господи, воззвах» вечерни стихира первая о самаряныне.
6 Греческое слово κοιλία – «чрево» – в данном контексте лучше переводить на русский как «сердце». См.: A Greek-English Lexicon Of The New Testament And Other Early Christian Literature (BDAG). П. 4295.
ВОДА (WATER)
Космические воды. Вода играла важную роль в космологии Древнего мира, где море ассоциировалось с первозданными водами хаоса, обозначенными в Быт. 1:2 термином бездна. Еврейское слово tehom здесь этимологически связано с Тиамат, именем морского чудовища, из чьего скелета был сотворен мир согласно вавилонской космогонии (см. КОСМОЛОГИЯ). В Книге Бытие ничего не сказано о сопротивлении материала Божьему замыслу, и не обязательно бездну следует считать неким резервуаром сырья для сотворения. Однако в библейской поэзии все же присутствуют намеки на космическую битву между Богом и чудовищем из моря, или хаосом, называемым по-разному: левиафаном, Раавом, змеем или драконом ( Пс. 73:13–14, 88:11 ; Ис. 27:1 ).
В библейском представлении о сотворении и продолжающейся провиденческой заботе Бога о мире, Бог управляет водами мира посредством Своего Слова. При сотворении все сущее было создано божественным указом, или повелением. Бог сохраняет порядок, удерживая море в его границах ( Иов. 38:11 ), предотвращая таким образом угрозу хаоса. Хотя может показаться, что бури угрожают порядку космоса, Бог – Господь бурь, а также всех элементов природы, в том числе воды, которые Он держит под Своим всевышним контролем (см. Пс. 28 ).
Потоп времен Ноя отчасти отражает представление древних о космических водах. Потоп – это возвращение вод хаоса, в некотором смысле, это – отмена сотворения, очищение места для нового сотворения: после суда мир обновляется, выживает только праведник Ной со своей семьей. Небесные окна отворяются, источники бездны вырываются на свободу ( Быт. 7:11 ), и нам следует понимать, что начинают действовать воды хаоса, обычно ограниченные сотворенным порядком, куполом тверди и сушей.
О космических водах много говорится во 2Петра – послании, в котором вообще очень активно употребляется образ воды. Для ободрения верующих апостол вспоминает о Божественном Слове, Которое всегда управляет водами порядка и хаоса. Насмешники поступают неразумно, когда игнорируют факт, что «в начале словом Божиим небеса и земля составлены из воды и водою: потому тогдашний мир погиб, быв потоплен водою» ( 2Пет. 3:5–6 ).
Вода в ландшафте Святой Земли. География (или гидрология) Святой Земли часто имеет переносное значение. Как засушливый район, на большей части которого выпадает очень мало дождей, Святая Земля отличалась очень бережным использованием воды, как в водохранилищах, так и проточной («живой»). Галилейское (или Тивериадское) море, размеры которого составляют 20 км в длину и 13 в ширину, расположено в сердцеообразной впадине, образовавшейся в результате вулканической деятельности в кайнозойскую эру. Без этого резервуара пресной воды жизнь в данном районе трудно было бы представить. Река Иордан вытекает из него на юге и питает земли до Мертвого моря в Иудее. Сегодня воды этой реки используются для многочисленных ирригационных проектов, технологиями которых Израиль пользуется вместе с соседней Иорданией.
Помимо окрестностей Галилейского моря и реки Иордан, а также немногочисленных плодородных равнин, Святая Земля зависит от источников, колодцев и водоемов. Частое ощущение жажды и стремление к воде ( Пс. 41:2–3 ), потребность в постоянных источниках воды, работа по извлечению и транспортировке воды, противопоставление воды свежей и застоявшейся – все это повторяющиеся отличительные черты библейского опыта. Если стратегически расположенные колодцы и источники могли постоянно давать свежую воду, то в водоемах вода собиралась и сохранялась. Обычно такая вода использовалась для скота и хозяйственных нужд. Иеремия противопоставляет образы свежей и непроточной воды для разграничения подлинного поклонения и Идолопоклонства. Сторонники первого признают Бога, источник живой воды, сторонники же второго полагаются на свои водоемы, которые даже не удерживают воды ( Иер. 2:13 ). Так как извлечение воды из колодца было трудоемкой задачей и обычно ей занимались женщины, неудивительно, что самарянка, встреченная Иисусом у колодца Иакова (см. ВСТРЕЧА У КОЛОДЦА), охотно откликнулась на Его предложение живой воды, запас которой чудесным образом пополняется ( Ин. 4 ).
Во время блужданий в пустыне израильтяне активно пользовались известными источниками, такими как источник Кадес-Варни, а победа над Иерихоном привела к захвату одного из величайших оазисов древнего Ближнего Востока. Возможно, Иерихон – древнейший город на планете, в два раза древнее пирамид Египта. С древнейших времен известный как город пальм, Иерихон расположен намного ниже уровня моря, рядом с крупным естественным источником.
Вода и погода. Дожди в Святой Земле – явление сезонное. Весной и осенью выпадают небольшие дожди, основная же их часть приходится на период с декабря по февраль. Лето там чрезвычайно сухое. Библейские авторы обычно рассматривают дождь как признак Божьего провидения, возвращение дождей после длительной засухи связывалось с новым пришествием Бога, а длительное отсутствие дождей – с Его неудовольствием ( 3Цар. 8:35 ; Ам. 4:7 ). Осия призывает к усердному поиску Бога, уверяя, что «Он придет к нам как дождь, как поздний дождь оросит землю» ( Ос. 6:3 ).
Сезонная природа дождей отчасти объясняет, почему хананейская религия в течение долгого периода так привлекала Божий народ. Израильтяне, пришедшие из пустыни, были пастухами-кочевниками, а оседлые хананеи хорошо разбирались в требующем оседлого образа жизни земледелии, что отражалось в практике поклонения Ваалу. В хананейском мифе Ваал овладел могуществом моря и реки, укротив и подчинив себе воды, жизненно важные для сельского хозяйства. К моменту исхода поклонение Ваалу как богу зимних дождей и бурь, то есть основных выпадавших в стране осадков, прочно установилось в Ханаане. В библейской вере Господа Израиля почитали как Бога бурь и дождей ( Пс. 28 ; Иер. 10:13 ; Зах. 10:1 ), но магические практики поклонников Ваала были постоянным искушением для израильтян, которые поздно пришли к оседлому земледельческому образу жизни.
В Новом Завете Иисус говорит о том, что распределение и количество дождя соответствует моральному состоянию народа. В Нагорной проповеди Он делает акцент на полной заботе Бога о народе. Забота эта изначальна, постоянна, отличается вниманием к нуждам людей и совершенствует их. Поэтому Иисус призывает Своих слушателей быть настойчивыми в любви и отдаче, «ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» ( Мф. 5:45 ).
Воды скорби. Несмотря на слова Иисуса о дожде как благодатной заботе Отца, в Ветхом Завете отсутствие дождя – это распространенная форма Божьего Суда. Власть Бога над жизнью и смертью проявляется и в посылании вод скорби – разрушительных вод моря, угрожающих наводнением. Божьи волны захлестнули его, жалуется автор псалма ( Пс. 41:8 ). В одном из наиболее ярких образных отрывков Писания Иона, находящийся в брюхе кита, описывает воды, сомкнувшиеся над его головой: «Бездна заключила меня; морскою травою обвита была голова моя. До основания гор я нисшел» ( Ион. 2:6–7 ). Конечно, Иона пережил нечто вроде смерти, погрузившись в разрушительную стихию, которую он отождествляет с шеолом или могилой ( Ион.2:3 ). Однако в еврейском представлении не существовало отдельных сил, властвующих над жизнью и смертью, как это было в египетском, греческом и римском пантеоне. Бог – Господь, Который правит всем. Исаия сообщает Божьи слова: «Я образую свет и творю тьму, делаю мир, и произвожу бедствия; Я, Господь, делаю все это» ( Ис. 45:7 ). Бог распределяет воды в том числе для ниспослания скорбей и суда.
Церемониальная вода. В законе святости Израиля вода была основным средством очищения, потому что осквернение могло произойти множеством способов: через соприкосновение с мертвым телом или с телесными выделениями, через употребление запретной пищи, через контакт с прокаженным. Ритуалы Моисея, предписанные в Пятикнижии, – это настоящий учебник использования воды для мытья продуктов питания, утвари и одежды, а также для омовения. Намеренное пренебрежение Иисуса такими обрядами, как омовение перед едой, навлекло на Него гнев фарисеев, которые в искреннем стремлении к совершенству тщательно соблюдали внешние правила, упуская из виду внутреннее отношение ( Лк. 11:37–41 ). Иисус подчеркивал, что Бог призывает всех, и тем самым вступил в конфликт с ветхозаветными законами, в которых подчеркивалась строгая избирательность и необходимость избегать скверны. Обращая внимание на мотивы – внутреннюю реальность, – Иисус спрашивает: «Не Тот же ли, Кто сотворил внешнее, сотворил и внутреннее?» ( Лк. 11:40 ). Одного только внешнего очищения недостаточно.
Самая важная форма церемониального очищения – это, конечно, Крещение. Двоюродный брат Иисуса Иоанн вышел из пустыни, проповедуя крещение Покаяния. В христианском крещении погружение в воду символизирует как очищение, так и переход от смерти к жизни ( Кол. 2:12 ). Возможно, приравнивание погружения в воду к смерти основано на идее возвращения в водный хаос (вариант растворения), которое предшествует воссозданию и новой жизни (что перекликается с историей сотворения). Иисус говорит Никодиму, что в духовном рождении участвуют вода и Дух, имея в виду крещение и воздействие Святого Духа. Слова Иисуса, обращенные к Никодиму, предполагают обязательное слияние естественного и сверхъестественного, физического воздействия воды и незримого воздействия Самого Бога, очищающего сердце для новой жизни в Духе.
Вода и Дух. В Ин. 7 рассказывается о появлении Иисуса в храме во время Праздника кущей – ежегодного празднования, включавшего в себя перенесение воды из Силоамского пруда в храм в течение семи дней, в память о чудесных водах Меривы во время блужданий Израиля в пустыне ( Чис. 20:2–13 ). На фоне этого полного значения обряда Иисус объявляет, что все жаждущие могут прийти к Нему и пить ( Ин. 7:37 ). Более того, верующие в Иисуса обнаружат, что реки живой воды будут течь из их собственных сердец ( Ин. 7:38 ). Эта вода, старательно объясняет автор, – обещанный Святой Дух.
Этот отрывок связан с двумя традиционными символическими линиями. Первая – это чудесный Источник, особая забота об общине верующих. Вторая – это внутренний источник, обозначающий воздействие Бога на глубины сердца человека. Проточная (живая) вода чудесным образом была послана израильтянам у горы Хорив, когда Моисей ударил по скале и оттуда потек источник. Бог дает живую воду несмотря на то, что израильтяне ропщут и жалуются на трудности Исхода. В районе Синая, как в большей части Греции, есть известковые почвы, позволяющие подземным источникам выходить на поверхность. Если в греческой традиции источники связывались с вдохновением и искусством, в еврейской традиции источники в пустыне становятся символом и знаком особой помощи Бога Его заблудшему народу. Исаия, радуясь перспективе возвращения из изгнания, сообщает слова Бога: «Открою на горах реки и среди долин источники. чтоб увидели и познали, и рассмотрели и уразумели, что рука Господня соделала это, и Святый Израилев сотворил сие» ( Ис. 41:18,20 ). Характерно, что Исаия рассматривает чудотворную силу Бога как единую с Его творческой силой, и эта сила сотворяет и поддерживает Его избранный народ.
Источники также традиционно символизируют движение Божьего Духа внутри человека. Отдохновение духа, приток новых сил, порывы радости – все это свидетельства эффективного присутствия Бога. Исаия уверяет, что помогающие голодным и удрученным получат награду, обновление сил и радость: «Господь. во время засухи будет насыщать душу твою и утучнять кости твои, и ты будешь, как напоенный водою сад и как источник, которого воды никогда не иссякают» ( Ис. 58:11 ). Ранее пророк связывает новые силы с присутствием Бога и спасением. Получившие утешение будут говорить: «Вот, Бог – спасение мое: уповаю на Него, и не боюсь; ибо Господь – сила моя, и пение мое – Господь; и Он был мне во спасение. И в радости будете почерпать воду из источников спасения» ( Ис. 12:2–3 ). Духовная жизнь и внутренний источник – образы, используемые в обращении Иисуса к самарянке: «Кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную» ( Ин. 4:14 ). В основе этого лежит уверенность, что Божий Дух внутри человека ощущается как таинственный источник вечного обновления, ведущий к полноте жизни.
Иисус как Господь вод. Когда в Новом Завете Иисус объявляется Господом и Мессией, важно, что Ему приписывается та божественная власть над водами, которой в Ветхом Завете обладает один лишь Бог. Повелев яростному морю успокоиться ( Лк. 8:22–25 ), Иисус демонстрирует могущество, родственное тому, которое было проявлено при изначальном покорении бездны и которое позже чудесным образом избавило израильтян при переходе Чермного моря. Неудивительно, что ученики спрашивают: «Кто же это, что и ветрам повелевает и воде, и повинуются Ему?» ( Лк. 8:25 ). Джон Мильтон использует это соответствие в сцене сотворения в «Потерянном рае», где Божий Сын до воплощения велит яростному хаосу: «Замолчите, беспокойные воды, и ты, Бездна, успокойся» (8.216). Подобное событие описывается в рассказе Матфея о том, как Иисус ходил по воде Галилейского моря ( Мф. 14:22–33 ). Когда Иисус входит в лодку к ученикам, ветер прекращается и они поклоняются Ему со словами: «Истинно Ты Сын Божий» ( Мф. 14:33 ).
В культуре, в которой на протяжении столетий Божественность связывалась с властью над водами, власть Иисуса над этой стихией неизбежно предполагала Его Божественность, в том числе всеведение. Менее значительное чудо, описанное Матфеем ( Мф. 17:24–27 ), предполагает близкое знакомство Иисуса с морем и его содержимым. Когда нужно уплатить монету в качестве храмовой подати, Иисус велит поймать рыбу, у которой во рту оказывается нужная монета. Более масштабное чудо, указывающее на власть над водами, описано в конце повествования Иоанна. Воскресший Христос видит нескольких учеников, занятых рыбной ловлей, и разводит костер на берегу. Иисус велит им забросить сеть справа от лодки, и улов оказывается невероятно большим. Здесь море связывается скорее с изобилием, чем с разрушением и хаосом, и воскресший Христос знает его и готов пользоваться этим изобилием. В соответствии с акцентом Иоанна на том, что Иисус – Сам Источник жизни и благости, неудивительно, что в Евангелии от Иоанна Иисус именно таким образом получает Свой завтрак после воскресения.
В Откровении Иоанна Иисус опять тесно связан с водой. Когда Иоанн видит воскресшего Христа, стоящего среди семи золотых светильников, он слышит голос, «как шум вод многих» ( Откр. 1:15 ). Это простое сравнение голоса с могучим ревом потока, но связь с образом воды имеет большое значение. Снова и снова в Писании Слово и вода находятся в напряженных отношениях между собой, и божественное Слово усмиряет и приручает воды. Но, как усмиренные воды бездны, текущие из-под Божьего престола в новом Иерусалиме, становятся источником вечной жизни, так и здесь звук вод слышен в голосе небесного Христа. Его слово оживляет навеки, как живая вода.
Заключение. Богатство и многозначность библейского образа воды становятся видны, если мы просто перечислим некоторые из запоминающихся его употреблений: воды плодородия, кишащие живыми существами, в истории о сотворении ( Быт. 1:20–21 ), потоки, орошающие Едемский сад ( Быт. 2:6, 10 ); потоп, уничтожающий все живое в дни Ноя ( Быт. 7 ); равнина Иордана, избранная Лотом, так как «орошалась водою, как сад Господень» ( Быт. 13:10 ); Ревекка, напоившая водой верблюдов слуги Авраама ( Быт. 24 ); превращение вод Нила в кровь ( Исх. 7 ); переход израильтян посуху через Чермное море, в котором утонула египетская армия ( Исх. 14 ); чудесная вода из скалы во время блужданий Израиля в пустыне ( Исх. 17:6 ; Чис. 20:11 ); потоки воды, питающие плодородное дерево, с которым сравнивается благочестивый человек ( Пс. 1:3 ); «тихие воды» из Пс. 22:2 и «глубокие воды» из псалмов жалобы (напр., Пс. 68:2–3, 15 ); Бог как вселенский садовник, орошающий Свое творение ( Пс. 103:13–16 ); краденые воды искушения в Притч. 9:17 и «холодная вода для истомленной жаждою души», с которой сравниваются добрые новости из далекой страны ( Притч. 25:25 ); извлечение воды из колодца спасения ( Ис. 12:3 ); вода, текущая из храма в видении Иезекииля ( Иез. 47 ); описание суда у Амоса как «вод», а правды – как «сильного потока» ( Ам. 5:24 ). Добавим сюда чашу холодной воды, которую верующие подавали ученикам ( Мф. 10:42 ); «источник воды, текущей в жизнь вечную», который Иисус предлагает женщине у колодца ( Ин. 4:14 ); загрязненные воды, описанные в апокалипсисе ( Откр. 8:10–11, 11:6 ); «чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца» ( Откр. 22:1 ), и воду жизни, которая дается в дар всем жаждущим ( Откр. 22:17 ).
См. также: БУРЯ, ВОДОЕМ, ВСТРЕЧА У КОЛОДЦА, ГЛУБИНА, ДОЖДЬ, ЖАЖДА, ИСТОЧНИКИ ВОДЫ, КОЛОДЕЦ, КОСМОЛОГИЯ, КРЕЩЕНИЕ, MOРЕ, НАВОДНЕНИЕ, РЕКА, РОСА, РУЧЕЙ, СУХОСТЬ.
ВОДИТЕЛЬСТВО. См. Вождь.
Вода живая. Опыт истолкования библейского символа водного источника
«Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой.» ( Откр 21:6 )
Отцы Церкви часто обращались к символике предметов нашего тварного бытия, что всегда давало им ключ к постижению его таинственного надматериального «плана». Им, причастникам дарований Божественной благодати, стяжавшим дивное право живого духовного общения со своим Создателем, весь мир виделся именно как подлинное и неразрывное единство, как гармония его чувственного и умопостигаемого уровней. Находясь в подобном неразрывном, но и неслитном единении, оба эти уровня, по мысли Святых Отцов, пребывают как бы заключенными один в другом – подобно тому, как чувственная часть личности человека, его тело, содержит в себе душу. Ибо как душа и тело в своем единстве являют одного человека, так и материальный и духовный планы бытия в своей целокупности составляют наш тварный мир. Одновременно сама умопостигаемая реальность надчувственного существования как бы «отображается» – через посредство так называемых «символических эйдосов» – в нашем чувственном земном бытии. Эти проявления, присутствующие и действующие среди нас, раскрываются чаще всего с помощью человеческой интуиции, освященной благодатью Творца.
Говоря о человеческой интуиции как о единственно возможном способе постижения заключенных в творении символов, необходимо помнить и о том, что такое постижение попросту немыслимо без содействия умудряющей и просвещающей нас Божественной благодати. Ветхозаветный пророк, святой инок-прозорливец, богослов-церковный писатель, – все они как бы «приглядываются» при этом к окружающему их пестрому многообразию материального бытия, «выхватывая», обретая в нем то, что связывает человека с духовной реальностью горнего мира. Так порой они неожиданно находят среди обыденных и привычных вещей их соответствие «горнему», которое оказывается вдруг глубоким и объемным символом, связующим нас с обителями надматериальной и надвременной бесконечности.
Можно смело утверждать, что само христианское мировоззрение по своей внутренней природе глубоко символично; ведь символ – это не столько некое «слагаемое» совершающегося в Церкви общего гносеологического процесса (в рамках развития ее богословия и экзегетики), сколько целостное мироощущение, необходимо присущее всякому подлинному христианину. Да и сам человек как личность, пребывающая в единстве души и тела, может быть назван существом вполне «символическим» – соединяющим через себя и включающим внутрь себя равно и духовный и материальный «планы» мироздания. Недаром ведь Святые Отцы много и часто писали о символичности человека, отражающего в себе и образ Пресвятой Троицы, и гармоничный лад Священного Писания, и части христианского храма.
Обратимся к одному из подобных символических образов, чтобы проследить в пределах развития ветхозаветной и новозаветной истории, как происходит в преображенном через Боговоплощение мире подобное «совершение» древнейших символов. Предметом нашего рассмотрения станет образ водного источника – образ, последовательно и весьма многоразлично пронизывающий всю ткань библейского текста.
Хорошо известное древнейшее символическое восприятие водного источника как начала всяческой жизни имеет в Ветхом Завете свое весьма яркое воплощение. Причем зачастую это явление как бы сближается, соседствует с другим, также вполне символичным: ведь именно возле колодцев и источников нередко и происходит, например, знакомство тех или иных ветхозаветных лиц с женщинами, призванными вскоре стать женами и матерями великих патриархов и пророков. Образ «женщины у источника» повторяется в моисеевом Пятикнижии неоднократно: у колодца возле Нахора совершается чудесная встреча авраамова раба, присланного найти жену для Исаака, – с Ревеккой ( Быт 24 ); возле колодца же Иаков впервые видит свою будущую жену Рахиль ( Быт 29 ); наконец, у колодца в земле Мадиамской Моисей встает на защиту семерых дочерей священника Иофора – при этом находящаяся среди них Сепфора становится вскоре его женой ( Исх 2 ). Все упомянутые женщины и доныне воспоминаются Православной Церковью именно как символы верности и доброчадия: ведь недаром их имена включены в одну из молитв, содержащихся в последовании таинства брака.
В подобном значении образ «источника» возникает в Библии неоднократно. Достаточно вспомнить о том, как, например, Иаков называет Иосифа в своих предсмертных словах отраслью «плодоносного дерева над источником» ( Быт 49:22 ).
Вообще в Священном Писании Ветхого Завета весь народ древнего Израиля предстает перед нами именно как единое гигантское древо, стоящее возле живительного источника, питающееся от него могучими корнями и возрастающее до меры исполнения собственного призвания – принесения Плода от чрева своей Дочери – Безмужней Отроковицы. И вот здесь-то символ источника начинает обретать уже совершенно новый смысл и новое звучание. Он являет себя постепенно, раскрываясь перед нами и вознося в таком самооткровении нашу мысль все выше и выше. Все яснее и яснее видим мы, что под «источником» в Ветхом Завете чаще всего подразумевается Сам Господь. «Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже! Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому: когда приду и явлюсь пред лице Божие!» – восклицает Псалмопевец ( Пс 41:2–3 ). А гораздо позднее уже бл. Августин, выражая глубинный духовный смысл этой «божественной жажды», так перефразирует приведенные здесь библейские слова: «О! Источник жизни, Жила воды живой! Когда прииду к водам Твоей сладости, от земли сей непроходной и безводной, чтобы видеть силу и славу Твою, утолить жажду мою потоками милосердия Твоего? Жажду Тебя, Ты – Источник жизни. Насыти меня. Жажду, Господи, жажду Тебя живого Бога. О, когда прииду и явлюсь лицу Твоему?» 7
Когда врач открыл зрачки, Даша была в коме
Для всякого ветхозаветного еврея, никогда не забывавшего о многолетнем и изнурительном странствовании его предков по безводной пустыне в поисках Обетованной земли, символ источника в ряду библейских образов являлся одним из важнейших. И потому-то Господь представлялся вдохновенному Псалмопевцу именно как Животворящий Источник, избавляющий человека и от физической, и от духовной гибели. «Как драгоценна милость Твоя, Боже! Сыны человеческие в тени крыл Твоих покойны: насыщаются от тука дома Твоего, из потока сладостей Твоих Ты напояешь их, ибо у Тебя источник жизни», – говорит Псалмопевец ( Пс 35:8–10 ), утверждая собственное упование на благой Промысел Создателя о Своем избранном народе, на Его безграничное милосердие и снисхождение к людям.
Образ бурного водного потока, раскалывающего мертвенность безжизненной зимы, дабы даровать весеннюю радость воскресения всему сущему, кажется нам образом отнюдь не «южным». Не пустыни Палестины и Египта видятся здесь, но вспоминаются снега наших «северных» зим. И тем более ярко, тем более объемно можем мы прочувствовать всю пасхальную устремленность символики животворящего «потока сладостей», открывшегося для человечества вместе с Боговоплощением. Ведь только в нашей причастности этому «потоку» – в поистине сладостном и страшном сораспятии Спасителю – и обретаем мы подлинное, вечное и непреходящее бытие…
Со словами Псалмопевца о «потоке сладостей» бесспорно связано еще одно, весьма символичное ветхозаветное событие – чудо с источником горьких вод в Мерре. В начале долгих своих странствий евреи, предводимые Моисеем, вступили в пустыню Сур. Три дня шли они здесь, мучимые жаждой. «Пришли в Мерру – и не могли пить воды в Мерре, ибо она была горька, почему и наречено тому месту имя: Мерра [Горечь]. И возроптал народ на Моисея, говоря: что нам пить? Моисей возопил к Господу, и Господь показал ему дерево, и он бросил его в воду, и вода сделалась сладкою» ( Исх 15:23–25 ).
Этот краткий библейский рассказ, свидетельствующий об одном из чудес, совершенных Богом для Своего народа в пустыне, имеет, по убеждению Святых Отцов, глубокий символический смысл. Например, свт. Григорий Нисский учит: «Слыша о древе Мерры, конечно, будешь разуметь Крест…» 11 Как некогда воды горького источника Мерры сделались сладкими благодаря брошенному в них дереву, так и горечь греха упраздняется Древом Креста, сменяясь – с пришествием Мессии – богопричастностью жизни во Христе. Богопричастность же эта достигается человеком именно через приобщение его к Церковным Таинствам Крещения и Евхаристии – иначе говоря, тем живительным источникам воды и крови, что истекают из прободенного на Кресте тела Спасителя – Иисуса Сладчайшего.
Весь долгий и чаще всего печальный рассказ об эпохе людской богооставленности, содержащийся в истории Ветхого Завета, как бы отмечен, «ограничен» – равно и в начале и в конце – стволами двух древ: древа познания добра и зла и Древа Крестного. Безраздельная власть греха, возобладавшего над «ветхим» Адамом через первое древо, преодолевается на втором Древе Новым – небесным – Адамом. И тем яснее зрится подлинная значимость библейского эпизода с горьким источником Мерры, символизирующим то горестное и поистине горькое состояние скорби и греха, что овладело некогда всем человечеством. Но в народе Божием, хорошо помнившем о том моисеевом чуде, всегда жила надежда на то, что эти «горькие» воды духовных источников, «отравленных» непослушанием первого Адама, способны обратиться в тот самый «поток сладостей», о котором вдохновенно пел Псалмопевец…
Здесь вполне явно просматривается еще один «план» глубокой библейской символики «водного источника» – именно как ветхозаветного прообраза Христа. Однако впервые в тексте Библии – хотя еще и не столь явственно, как на последующих страницах Священного Писания – такое смысловое звучание интересующего нас символа проступает уже в одном из эпизодов книги Бытия. Эпизод этот, также как и целый ряд событий, описанных в этой части Библии и имеющих отношение к символу источника, – нераздельно связан с образом женщины. Это – встреча с Ангелом египтянки Агари (служанки Авраама и Сарры, бежавшей от гнева своей госпожи из ее дома, см. Быт 16 ). На пути возле источника на дороге к Суру Агари, будущей матери Измаила, является Ангел. Он повелевает ей вернуться в дом Авраама и обещает, что от ее сына произойдет многочисленное потомство. Агарь обращается к говорящему с нею Ангелу как к самому Господу и нарекает источнику, возле которого случилось это чудо, имя Беэр-лахай-рои – «Источник Живого, видящего меня».
Заметим, что библейский рассказ об Агари еще раз являет нам ту глубокую символическую связь, что соединяет в Ветхом Завете образ матери с образом водного источника. Подчеркнем при этом, что здесь перед нами уже не праматерь избранного еврейского народа, но родоначальница иных племен. И потому тем более значимым представляется это Божие обетование, даруемое Господом отнюдь не Своим верным сынам, но напротив – будущим богоборцам и врагам еврейского народа. За этими словами Ангела уже как бы встает отблеск тех грядущих благ, что должны явиться всем племенам земли в будущем пришествии подлинного Источника всякого блага – Мессии; мы видим тот неусыпный Промысел, что вел и сохранял также и языческие народы на протяжении многовековой истории их бытия. И это обетование, данное праматери измаильтян, сопровождается явлением загадочного Ангела, говорившего с Агарью так, как может говорить только Сам Господь.
В святоотеческой экзегетике рассмотренный только что эпизод было принято связывать еще с целым рядом библейских текстов и прежде всего – с описанием таинственного ночного борения Иакова с Ангелом ( Быт 32 ). Сам Иаков говорит о случившемся с ним так: «Я видел Бога лицем к лицу, и сохранилась душа моя» ( Быт 32:30 ). Пророк же Осия прямо свидетельствует, что в ту ночь, в месте, названном позднее Пенуэл, Иаков «боролся с Богом» ( Ос 12:3 ). Нисколько не вдаваясь в глубинный духовный смысл этого события, скажем только, что в равной мере и об Ангеле, увиденном возле источника Агарью, и об Ангеле, боровшемся с Иаковом и потерпевшем от него поражение, Святые Отцы и учители Церкви (св. Иустин Философ, Климент Александрийский, свт. Афанасий Великий, свт. Иоанн Златоуст, бл. Феодорит) говорят как об ангельских явлениях теофании Самого Господа. И что особенно важно, под этим Ангелом все они подразумевают именно Второе Лицо Пресвятой Троицы – Бога-Слово до Его вочеловечения. Он и есть тот самый Ангел Иеговы, о Котором устами пророка Малахии свидетельствует Господь: «вот, Я посылаю Ангела Моего, и он приготовит путь предо Мною, и внезапно придет в Храм Свой Господь, Которого вы ищете, и Ангел завета, Которого вы желаете; вот, Он идет, говорит Господь Саваоф» ( Мал 3:1 ).
Рассказ о встрече Агари и Ангела, о которой повествует ветхозаветная книга Бытия, в связи с интересующим нас символическим истолкованием образа источника сопоставим с евангельской беседой Христа с самарянкой: и там и там присутствует колодец, возле которого ведут беседу женщина, не принадлежащая к народу, исповедующему неискаженное единобожие, и ее Создатель; и там и там звучит Господне обетование; и там и там обетование это произносится именно Богом-Словом. Но, однако, если ветхозаветная встреча являет собой лишь некий прообраз, проблеск грядущего, если Господь предстоит здесь человеческому взору только «прикровенно» – в ангельском облике, то во встрече, происшедшей близ самарийского города Сихарь, Собеседником уже оказывается Сам вочеловечившийся Христос, подобный нам во всем, кроме греха, а значит открывший людям путь ко Спасению. Да и само новозаветное обетование о «живой воде», произносимое Им после Его воплощения, совершенно отлично от прежнего: раньше Господь обещал язычникам только силу и многочисленное потомство, ныне же Он обещает самарянам, а через них и иным племенам, Вечную Жизнь.
Вместе с каждым мгновением жизни богоизбранного народа близился Брак между Женихом-Христом и Его Невестой-Церковью. Но Божественная благодать, подаваемая Святым Духом в новозаветной Церкви, только отчасти предугадывалась прозорливыми праведниками Ветхого Завета. Невеста пока еще не соединилась со Своим Женихом. «Запертый сад – сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник», говорится в Песни Песней ( Песн 4:12 ). Тот всепреображающий миг «исполнения чаемого», когда для всего человечества станут доступны «живые воды» (ср. Песн 4:15 ), пребывающие в Христовой Церкви, еще лишь приуготавливался Божественным Промыслом.
И все же Ветхий Завет уже содержит в себе некий образ тех грядущих благ, что способно дать людям приобщение к этим спасительным водам: «И будет Господь вождем твоим всегда, и во время засухи будет насыщать душу твою и утучнять кости твои, и ты будешь, как напоенный водою сад и как источник, которого воды никогда не иссякают», – говорит Исаия ( Ис 58:11 ). В приобщении Богу как Источнику животворящей благодати, в уподоблении Ему и сам человек оказывается способен стать подлинным источником «живой воды», освящающей все сущее. Именно таков ветхозаветный прообраз того духовного состояния, что будет позднее названо Святыми Отцами «обожением» (греч. qљosij), иначе говоря, обретением – через богоусыновление и стяжание благодати Святого Духа – всего того, чем Бог извечно обладает по Своей Божественной природе.
И здесь заключается еще один смысл интересующего нас библейского символа, а именно – Божественный призыв к человеку, «задание» и ему самому стать «богоподобным источником». «Кто верует в Меня, у того из чрева потекут реки воды живой», – говорит в Евангелии Господь ( Ин 7:38 ). В обретении богоподобия люди, по слову св. ап. Петра, оказываются подлинными «причастниками Божеского естества» ( 2Пет 1:4 ). И человек тогда сам обращается в мощный поток богодарованной благодати, властно подхватывающий – в своем бурном течении, в вечной богоустремленности – всю тварную вселенную; поток, влекущий за собой все мироздание, приводящий его на поклонение всемогущему Творцу…
Вместе с приближением грядущего вочеловечения Слова, библейский символ «источника» продолжает обретать все большую и большую глубину, все новое и новое звучание. И вот, на пороге эры, ведущей отсчет лет от момента воплощения Христа – чаемого народом Божиим Мессии – наконец происходит то таинственное событие, что в Православной Церкви именуется Благовещением. Смиренная Отроковица, воспитанная в благочестии при Иерусалимском Храме, получает от Архангела Гавриила весть о том, что Ей предстоит стать Матерью Богочеловека, нашего Спасителя. Благовещение, как известно, описано у евангелиста Луки ( Лк 1:26–38 ). Однако наряду с каноническим евангельским рассказом о Благовещении Пресвятой Богородицы существует и развернутый цикл преданий, связанных с этим событием и сохранившихся, например, в апокрифическом «Протоевангелии Иакова». Важно отметить, что на Православном Востоке этот памятник древней христианской письменности никогда не считался еретическим и рассматривался как вполне соответствующий догматам Церкви, но при этом гораздо более поздний по времени создания (и потому менее «надежный»), чем канонический корпус Нового Завета. Поскольку «Протоевангелие» представляет собой достаточно упорядоченное собрание фактов о земной жизни Пресвятой Девы, именно из него Церковью черпались известия о Рождестве Богоматери, о Ее детстве и о событиях вплоть до Ее вселения в дом Иосифа. Интересно, что в сравнении с изложением Луки в тексте «Протоевангелия» последовательность фактов, связанных с Благовещением, несколько изменена. Сначала – еще до беседы с Архангелом Гавриилом – Богоматерь «взяв кувшин, пошла за водой; и услышала голос, возвещающий: Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами. И стала оглядываться Она, чтобы узнать, откуда этот голос. И, испугавшись, возвратилась домой, поставила кувшин и, взяв пурпур, стала прясть его. И тогда предстал перед Нею Ангел Господень…» 13 Далее в «Протоевангелии» следуют слова Архангела Гавриила, соответствующие их традиционному изложению св. ап. Лукой и свидетельствующие о том, что Мария должна родить Иисуса.
Как мы видим, действие этого своеобразного «пролога» к Благовещению – в согласии с достаточно древним церковным преданием – также происходит именно возле источника, откуда Богоматерь черпает воду. Здесь мы вновь сталкиваемся со знакомым нам образом «женщины у колодца». Однако образ этот уже насыщен новым евангельским духом. И потому теперь перед нами – отнюдь не «праматерь» некоего земного племени, но Сама Божия Матерь, Живоносный Источник Спасения для всех верующих в Ее Сына, делающаяся одновременно и Матерью-Заступницей для всей Полноты Христовой Церкви.
Она – первой из людей почерпнувшая воду из всеосвящающего и дарующего богоподобие Источника, ставшая Дверью для пришедшего в наш мир воплотившегося Спасителя – отворила тем самым врата Вечной Жизни и для каждого из нас. Ведь лишь через посредничество и заступничество Богородицы и мог открыться для нас бескрайний поток той Божественной благодати, в небесную легкость которой претворилась древняя каменная тяжесть скрижалей моисеева закона – так же, как именно по Ее просьбе была обращена Христом в вино вода в шести каменных водоносах (ср. Ин 2:1–11 ). Воды закона, лишь временно утолявшие людскую жажду, благодаря Ей отныне преображаются в веселящее душу вино новозаветной радости и всеосвящающей богопричастности.
Слова Богоматери, обращенные к служителям на том брачном пире в Кане: «что скажет Он вам, то сделайте» ( Ин 2:5 ), и до сего дня остаются поистине драгоценными для всей Христовой Церкви. Отныне на вопрос: как отыскать верный путь к стяжанию милости в очах Господних, как причаститься от источников Его благодати? – ответ уже дан: нужно лишь исполнить то, к чему Он нас призывает. Ведь Христос достаточно ясно указывает нам способ к чаемому обретению подлинного богоподобия: «кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную» ( Ин 4:14 ).
В разговоре со Христом, отзываясь на Его слова о «живой воде», которой Он обладает, самарянка в недоумении спрашивает: «откуда же у тебя вода живая? Неужели ты больше отца нашего Иакова, который дал нам этот колодезь и сам из него пил, и дети его, и скот его?» ( Ин 4:11–12 ). И Спаситель говорит ей: «Всякий пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек» ( Ин 4:13–14 ). Именно таким образом Он являет ей всю недостаточность, неполноту Ветхого Завета, преходящего отныне – после совершившегося Боговоплощения. Ведь воды из колодцев праведников избранного народа (так же как справедливое и грозное моисеево законодательство) не были способны утолить той жгучей жажды богопричастности, что некогда снедала все человечество.
В собственном – личном, внутреннем – подвиге святости, в соучастии в Церковных таинствах, в обретении богоподобия человек ныне действительно имеет доступ к Источнику Живой Воды. Тем более, что и Сам Христос говорит нам в Евангелии уже не о каком-либо будущем праве на такое приобщение, но о реальности этого мига. Подобный миг причащения Жизнодавцу Христу соединяет человека с недоступной ему прежде бескрайностью и безграничностью вечного бытия. Спаситель уже не только обещает людям, что они смогут в будущем прийти к Нему и испить из бездонного колодца Божественной Любви, но властно повелевает нам: «кто жаждет, иди ко Мне и пей» ( Ин 7:37 ). Человек должен идти ко Христу теперь же, сейчас же – ибо путь к Нему уже открыт… Когда-нибудь – после конца времен – вся Христова Церковь, непрестанно лицезреющая сияние славы своего Доброго Пастыря и ведомая Им, станет единодушно и нераздельно приходить на этот Источник – «Агнец, Который среди престола, будет пасти их и водить их на живые источники вод» ( Откр 7:17 ). Но и сегодня – в силу Искупительной Жертвы Спасителя, благодаря торжеству Его Воскресения – мы, еще до исполнения полноты времен, уже приступаем, по праву богоусыновления, к этой Святой и Животворящей Воде.
В появлении такой возможности соединиться с Богом – по дару Его благодати – мы и видим, в частности, то «исполнение» древнего и загадочного символа «водного источника», что лишь смутно чаялось во времена моисеева закона. И даже то, что еще порой по-прежнему зрится нами внешне как символ, как связь двух отделенных друг от друга «планов» бытия – духовного и материального – на самом деле уже не является таковым. Соединившееся не нуждается в связи, и данность уже не может более ожидаться. Ведь через Боговоплощение небо навеки соединилось с землей, и Источник Жизни теперь доступен всем. «Поток сладостей» охватывает и погружает в Себя, проницает Собой всего человека… И разве нужны в дополнение к этому какие-либо иные соединение и связь?
…Но не будем забывать и о том, что бесчисленное множество самых различных символов – как содержащихся в Священном Писании, так и окружающих нас в нашей повседневной жизни – все еще ждет окончательного исполнения и прояснения, все еще манит нас тайной собственных нераскрытых смыслов. Именно в поиске и раскрытии таких смыслов и заключается один из доступных нам способов созерцания и постижения пронизывающего все тварное бытие «сродства любви» между Создателем и Его созданиями. Через вхождение в символичность мироздания, в приобщении к тайнам гармоничного единства и взаимоотраженности друг в друге духовного и материального уровней бытия мы и открываем порой ту подлинную его основу, на которой зиждется вся окружающая нас вселенная. Основа эта – прочнейшие и неразрывные связи, сотканные из блистающих светом Господней Славы лучей нетварных божественных энергий – тех энергий, что действием Святого Духа непрестанно созидают, животворят и освящают всю тварь.
Цит. по: Архимандрит Киприан (Керн). Антропология св. Григория Паламы. Париж, 1950, с. 339.
Подробнее об этом см., например, Прот. Георгий Флоровский. Восточные отцы V–VIII веков. М., 1992, сс. 206–207.