что такое слойка сахарова
«Сахаровская слойка»: секреты появления в СССР водородной бомбы
С середины 1944-го и до начала 1945 года Фукс работал в секретном атомном центре в Лос-Аламосе. Он знал, в каком направлении движутся американцы в создании супербомбы. После победы союзников ученый вернулся в Англию и возглавил отдел теоретической физики в центре ядерных исследований в Харуэлле.
Уже через несколько дней после принятия секретной правительственной директивы многие талантливые физики и математики окажутся в Арзамасе-16. Среди них будет выпускник физического факультета Ленинградского университета Юрий Трутнев.
Для разработчиков супероружия были созданы самые комфортные условия. За этим лично следил Лаврентий Берия. Сахарову выделили отдельный коттедж с обстановкой, кухарку и экономку.
Создатели водородной бомбы могли позволить себе все, чего лишены были обычные граждане. Но быт их заботил мало. Все внимание уделялось работе.
В августе 1953 года на Семипалатинском полигоне в центре опытного поля была построена 37-метровая испытательная вышка. На удалении были возведены гражданские и промышленные здания и сооружения, выставлены разные образцы военной техники.
С Семипалатинского полигона в ЦК Партии по спецсвязи было передано срочное сообщение: 12 августа в 4 часа 30 минут по московскому времени взорвано изделие РДС-6С. Впервые в СССР осуществлена термоядерная реакция. 20 августа газета «Правда» выйдет с правительственным сообщением: «Советский Союз овладел секретом создания водородной бомбы».
Как на это отреагировали за океаном? Какие разработки последовали за взрывом РДС-6С? И что напугало ученых-ядерщиков перед испытаниями «Царь-бомбы»? Смотрите полный выпуск программы «Секретные материалы» на телеканале «Звезда».
Сверхбомба
В изделие РДС-6С был вложен весь потенциал советской науки
Из опубликованных архивных документов известно, что в начальный период советского Атомного проекта разрабатывались два варианта водородной бомбы (ВБ): «труба» (РДС-6Т) и «слойка» (РДС-6С). Названия в определенной степени соответствовали их конструктивному устройству.
Преимущество «слойки»
Игорь Тамм, Яков Зельдович и Андрей Сахаров указали в своем отчете «Модель изделия РДС-6С» за 1953 год, что термоядерная реакция в дейтерии протекает с нужной для взрыва скоростью лишь при крайне высоких температурах и пока не доказана практическая возможность поддерживать их.
В связи с негативными результатами проведенных многолетних теоретических расчетов работы по ВБ РДС-6Т были прекращены по решению руководства МСМ СССР в 1954 году.
Решение создания ВБ в виде перемежающихся слоев делящегося вещества и термоядерных компонент (отсюда «слойка») предложил Андрей Сахаров, сотрудник теоретического отдела Физического института Академии наук (ФИАН), заведующим которого являлся Игорь Тамм. 2 декабря 1948 года на заседании научно-технического совета (НТС) Лаборатории № 2 состоялось обсуждение докладов Зельдовича и Тамма о результатах изучения использования реакции синтеза легких ядер для создания ВБ различных конструктивных схем.
В протоколе заседания НТС указывалось, что совет считает интересными результаты обеих групп, но особенно – систему в виде столба из слоев тяжелой воды и А-9 (условное обозначение природного урана), которая согласно предварительным расчетам может детонировать при диаметре столба около 400 миллиметров. Преимуществом этой системы является возможность использования тяжелой воды вместо дейтерия, что избавляет от необходимости иметь дело с водородом при низких температурах.
В решении НТС Лаборатории № 2 1948 года указывалось на необходимость концентрации работы группы Тамма на предложении Сахарова и проведении в ФИАНе в команде Ильи Франка экспериментов по изучению размножения нейтронов в системе тяжелая вода – уран, освободив коллектив ученых от других работ.
О результатах этого рассмотрения Игорь Курчатов и Юлий Харитон доложили начальнику Первого главного управления (ПГУ) при Совете министров (СМ) СССР Борису Ванникову, приложив проект постановления СМ СССР, подготовленный на основе решения НТС.
Обсуждение на научном семинаре Лаборатории № 2 докладов Зельдовича и Тамма послужило основанием для широкого развертывания теоретических и экспериментальных работ по созданию первой отечественной водородной бомбы.
Рай для теоретиков
В водородной бомбе происходят практически одномоментно многочисленные ядерные реакции, гидродинамические явления и тепловые процессы высокой интенсивности. Совершенно очевидно, что из-за отсутствия методов их анализа и достоверной информации о константах взаимодействия частиц расчет взрыва ВБ представлял значительные теоретические трудности. Тем не менее советским ученым и инженерам удалось создать первую отечественную ВБ, которая является наиболее сложным техническим устройством в мире.
Принципы организации работ
Деятельность по созданию первой водородной бомбы в Советском Союзе обладала целым рядом особенностей. Прежде всего все участники этой работы, независимо от должностного положения, обладали высоким уровнем ответственности, понимая исключительное военно-политическое значение наличия сверхбомбы как одного из эффективных средств защиты страны от внешних угроз.
Разумеется, огромную роль в достижении успеха сыграли государственная централизация и координация деятельности всех предприятий и организаций, а также максимально возможное финансирование работ, включая щедрое материальное поощрение за полученные результаты. И все это при жестком контроле исполнения. Огромное значение имел и высокий потенциал довоенной советской науки, особенно ядерной физики, наличие большого числа высококвалифицированных ученых и инженеров.
В создании первой отечественной ВБ участвовали выдающиеся ученые страны различных специальностей, среди которых следует назвать в первую очередь таких известных физиков, как Игорь Курчатов, Юлий Харитон, Яков Зельдович, Кирилл Щелкин, Игорь Тамм, Андрей Сахаров, Виталий Гинзбург, Лев Ландау, Евгений Забабахин, Юрий Романов, Георгий Флеров, Илья Франк, Александр Шальников, и других.
Новые идеи, проекты установок, планов НИР и ОКР, отчетов директоров институтов о выполненных работах обсуждались на семинарах и научных советах Лаборатории № 2, НТС ПГУ и НТС при КБ-11 и др. Все правительственные решения оформлялись на основании рекомендаций НТС ПГУ и НТС при КБ-11 после апробации руководством ПГУ и Спецкомитета. Практика постоянного коллегиального обсуждения новых предложений на заседаниях НТС привела к ликвидации большого разрыва между идеями и их реализацией.
Советский Атомный проект отличался широкой программой разнообразных фундаментальных исследований с сооружением опытных ядерных реакторов и установок, ускорителей заряженных частиц и т. д., результаты которых сразу же использовались при выполнении конкретных заданий. При этом на фундаментальные исследования затрачивались громадные средства.
Персонально ответственны
Через год правительство назначило научного руководителя и его заместителя, ответственных за конкретные направления работ. Статус научного руководителя, который был введен в советском Атомном проекте, был очень высок, о чем свидетельствовала, например, деятельность Игоря Курчатова. В пункте 2 постановления СМ СССР № 827-303сс/оп «О работах по созданию РДС-6» от 26 февраля 1950 года указано: «Утвердить научным руководителем работ по созданию РДС-6С и РДС-6Т члена-корреспондента АН СССР Ю. Б. Харитона, первым заместителем научного руководителя по созданию РДС-6С и РДС-6Т доктора физико-математических наук К. И. Щелкина, заместителем научного руководителя по изделиям РДС-6С члена-корреспондента АН СССР И. Е. Тамма, заместителем научного руководителя по расчетно-теоретической части РДС-6Т члена-корреспондента АН СССР Я. Б. Зельдовича, заместителями научного руководителя по исследованиям ядерных процессов кандидата физико-математических наук М. Г. Мещерякова и кандидата физико-математических наук Г. Н. Флерова».
Также постановлением утверждался персональный состав расчетчиков, в пункте 4 которого читаем следующее: «Организовать в КБ-11 для разработки теории изделия РДС-6С расчетно-теоретическую группу под руководством члена-корреспондента АН СССР И. Е. Тамма в составе: А. Д. Сахарова – кандидата физико-математических наук, С. З. Беленького – доктора физико-математических наук, Ю. А. Романова – научного сотрудника, Н. Н. Боголюбова – академика Украинской АН, И. Я. Померанчука – доктора физико-математических наук, В. Н. Климова – научного сотрудника, Д. В. Ширкова – научного сотрудника».
Согласно плану 1949–1950
Таким образом, в работах по РДС-6, кроме КБ-11, участвовали ведущие научные специалисты из институтов АН СССР. В итоге под научным руководством КБ-11 по расчетным и экспериментальным исследованиям в обоснование проекта ВБ РДС-6С находились следующие организации-исполнители: Физический институт (ФИАН), Институт физических проблем (ИФП), Институт химической физики (ИХФ), Лаборатория № 1, Лаборатория № 2, Лаборатория «В», Математический институт АН СССР с Ленинградским филиалом, Институт геофизики АН СССР. В работах по реакторной технике и технологическим аспектам производства термоядерных компонентов принимали участие НИИ-8, НИИ-9, ЛФТИ, ГСПИ-11, ГСПИ-12, ВИАМ, НИИграфит, а также производственные предприятия: комбинат № 817, завод № 12, завод № 418, завод № 752, Верхне-Салдинский металлургический завод, Новосибирский завод химконцентратов.
Административное и научное руководство советского Атомного проекта энергично взялось за организацию работ по созданию первой отечественной ВБ РДС-6. Первое представительное совещание по РДС-6 состоялось 9 июня 1949 года под руководством Ванникова и Курчатова в КБ-11 (Арзамас-16). Помимо ведущих ученых Атомного проекта пригласили Сахарова. Участники встречи разработали «План научно-исследовательских работ по РДС-6 на 1949–1950 гг.» (в рукописном виде, подготовленный, судя по почерку, Сахаровым), предусматривающий следующие направления исследований: ядерные реакции легких ядер в РДС-6; возможности инициирования РДС-6 с помощью атомной бомбы и обычных взрывчатых веществ; использование взрыва атомной бомбы для получения сведений, касающихся создания ВБ; газодинамика процесса. Наряду с теоретическими работами также определялись исполнители и сроки разработки промышленных технологий получения трития, лития-6, дейтерида лития, дейтерида урана, необходимых для создания РДС-6.
Модель водородной бомбы РДС-6С была успешно испытана на Семипалатинском полигоне 12 августа 1953 года.
Термоядерная «слойка»: как Академия наук помогла создать в СССР супербомбу
МОСКВА, 12 авг — РИА Новости. Шестьдесят пять лет назад прошло успешное испытание первого советского термоядерного заряда, ставшего основой для создания стратегического паритета с США. То испытание было и результатом огромного вклада ученых Академии наук СССР в обороноспособность страны.
Начало термоядерного проекта
То постановление предписывало выполнить работы по водородной бомбе с привлечением группы сотрудников Физического института Академии наук СССР (ФИАН). Руководил этой группой выдающийся физик Игорь Тамм, а в число ее участников входили талантливые молодые ученые Андрей Сахаров и Виталий Гинзбург (все трое позже стали нобелевскими лауреатами).
«Слойка» и «Лидочка»
Приоритетом в тот момент было создание первого советского атомного заряда (его испытание успешно прошло 29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне). Тем не менее, в СССР начались работы по проверке возможности реализации схемы термоядерного заряда, которую предложили у себя американцы, и о которой стало известно благодаря разведке. В такой конструкции энергия от взрыва первичного атомного «запала» зажигала бы термоядерную реакцию в цилиндре с жидким дейтерием. В Советском союзе эта схема, получившая индекс РДС-6т (от слова «труба»), стала приоритетной.
В январе 1949 года Сахаров предложил собственную оригинальную идею поместить термоядерную «взрывчатку» – дейтерий и уран-238 чередующимися концентрическими слоями поверх атомного заряда, который играл роль запала для всей конструкции. Предполагалось, что сверхбыстрые нейтроны, которые выделялись бы при слиянии ядер дейтерия, приводили бы к делению ядер урана-238, что повышало бы мощность взрыва всей конструкции. Эта схема получила название «слойка», что нашло отражение в обозначении будущего заряда (или, как говорят атомщики, «изделия») — РДС-6с.
Но в каком виде помещать в «слойку» дейтерий? В жидком состоянии, в составе тяжелой воды D2O, это было бы очень неудобно. Выход был найден почти сразу, и ключевой стала идея Гинзбурга об использовании дейтерия в составе твердого вещества дейтерида лития-6. Но крайне важная ценность этой идеи была в том, что такой подход позволял «наработать» из лития-6 путем облучения нейтронами после взрыва атомного «запала» другое термоядерное «горючее» – тритий, который вступал тут же в реакцию синтеза с дейтерием, что еще больше увеличило мощность взрыва. Сами ученые неофициально окрестили предложенную Гинзбургом «начинку» «Лидочкой» – по химическому обозначению дейтерида лития LiD.
Примечательно, что в США тоже рассматривалась возможность создания термоядерного устройства под условным названием Alarm Clock («Будильник»), действующего по схеме «слойка» и «начиненного» дейтеридом лития. Но американцы изначально хотевшие создать на основе «слойки» заряд мощностью мегатонного уровня, поняли, что это невозможно, и отказались от такой идеи. Зато заряд в несколько сотен килотонн был реализуем — и это стало предметом работ в СССР.
От исследований к испытанию
Для создания заряда РДС-6с пришлось выполнить большой объем теоретических и экспериментальных исследований, для которых руководство страны создавало все необходимые условия.
Отчет по РДС-6с был сдан в июне 1953 года. Примечательно, что заряд был разработан сразу в транспортабельном варианте, пригодном к использованию в авиационной бомбе. И это был первый в мире образец реального боевого термоядерного устройства.
На Семипалатинском полигоне 12 августа прошло успешное испытание РДС-6с. Чтобы провести исследования процессов, возникающих при взрыве, было решено разместить заряд на вышке, а не сбрасывать с самолета. Мощность взрыва составила 400 килотонн в тротиловом эквиваленте, что примерно в 20 раз превысило мощность первого советского атомного заряда.
Выдающийся вклад математиков
В различных, широко публикуемых материалах о работах тех лет незаслуженно мало пишется о вкладе математиков Академии наук СССР в создание РДС-6с. А ведь те работы, по мнению специалистов, были исключительно важными, они дали огромный импульс развитию в Советском союзе вычислительной техники и математических методов вычислений.
Поэтому исключительно важным было сначала точно понять физические процессы, протекающие при взрыве водородной бомбы, потом создать математические модели (то есть облечь картину взрыва в форму огромного количества уравнений), а затем решить их с помощью расчетных методов (и это при практическом отсутствии тогда в стране в достаточном количестве необходимой мощной электронно-вычислительной техники).
Вычислительным «ядром» советской термоядерной программы стал отдел по атомной проблеме, созданный в Математическом институте имени Стеклова Академии наук (МИАН). Возглавил отдел легендарный математик, будущий трижды Герой социалистического труда и впоследствии президент АН СССР Мстислав Келдыш. Считалось, что он способен лучше всех разбираться в любом приложении математики.
Отдел с самого начала стал очень тесно сотрудничать с учеными из КБ-11, а также специалистами Геофизического института Академии наук. А в 1953 году по решению совета министров СССР на правах самостоятельного института было создано Отделение прикладной математики МИАН, которое было занято математическим обеспечением работ по созданию ядерных и термоядерных зарядов. В составе ОПМ работали многие выдающиеся математики, в частности Андрей Тихонов, Александр Самарский, Константин Семендяев, Израиль Гельфанд и Николай Яненко.
Хотя задачи исключительной сложности решались поначалу вручную, на настольных электромеханических машинах Mercedes и Rheinmetall, результаты были замечательными. Достаточно сказать, что, по расчетным оценкам, мощность взрыва РДС-6с должна была лежать в пределах от 100 до 300 килотонн. Получилось 400 килотонн, и эту погрешность примерно в 30% с учетом новизны и колоссальной сложности тех задач можно считать приличной точностью. Для сравнения, расчетные и экспериментальные значения мощности термоядерных зарядов, испытанных в США в 1954 году, отличались в два и более раза.
Историческая роль РДС-6С
Специалисты подчеркивают, что испытание изделия РДС-6с стало неоценимым по своему значению событием в истории России.
Во–вторых, работы по РДС-6с создали научно-технический задел, который обеспечил дальнейший прогресс в развитии советской ядерной оружейной программы и достижение паритета с США. Идеи, использованные в проекте РДС-6с, затем были применены при создании водородной бомбы нового типа РДС-37, основанной на принципе, который лег в основу создания последующих советских термоядерных зарядов.
Работы по термоядерной программе стали яркой иллюстрацией вклада академической науки в обороноспособность страны, которую академия помогала надежно обеспечивать и в дальнейшем.
«Слойка Сахарова»
В 32 года он стал академиком, в 40 лет – самым молодым трижды Героем Социалистического Труда.
В дальнейшем начал активную борьбу за запрещение ядерных испытаний и их ограничение. Стал диссидентом. Получил в 1975-м за свою правозащитную деятельность Нобелевскую премию мира. А в 1980-м, когда выступил против ввода советских войск в Афганистан, публично озвучив свою позицию в интервью корреспонденту «Нью- Йорк Таймс», был лишен всех правительственных наград и премий.
И.В. Курчатов и А.Д. Сахаров
Академик Сахаров обладал уникальной интуицией и часто предвидел результат сквозь сложнейшие формулы.
Однажды Яков Зельдович рассказывал о своей новой работе по астрофизике, выкладывая многоступенчатые теоретические построения и громоздкие формулы. Аудитория напряженно слушала, пытаясь уследить за ходом мысли ученого. И тут неожиданно прозвучала реплика Сахарова: оказывается, он уже «увидел» ожидаемый результат.
Докладчик досадливо умолк и посетовал:
– Вы бы погуляли часок, Андрей Дмитриевич, а мы к тому времени, возможно, доберемся до вашего решения.
Еще будучи школьником, посещая математический кружок при МГУ, Андрей Сахаров задачам на доказательство теорем предпочитал комбинаторные задачи, в которых требовалось найти число каких-то объектов. Здесь он часто первым указывал правильный ответ. Но объяснить, как он получил результат, толком не мог. Другие школьники, да и сами преподаватели, его не всегда понимали.
«Я был очень углубленным в себя, в какой-то мере эгоцентричным, болезненно неконтактным мальчиком», – вспоминал Андрей Дмитриевич.
А.Д. Сахаров выступает на съезде народных депутатов
Несколько раз он пытался участвовать в олимпиадах, но всегда неудачно – Андрею Сахарову не удавалось сосредоточиться в условиях ограниченного времени. Дома потом он решал некоторые из олимпиадных задач, но тоже не все – длинные вычисления его отпугивали.
Одно время, прочитав книгу по палеонтологии, он собирал окаменелости. А потом, «заглотив» «Охотников за микробами» Поля де Крайфа, подумывал, а не стать ли ему микробиологом? Но в большей степени его влекла физика. Этому способствовал и отец – преподаватель физики.
Как отличник, Андрей Сахаров имел право поступить в вуз без экзаменов. Осенью 1938 года он стал студентом физического факультета МГУ. На первых трех курсах, как вспоминал Андрей Сахаров, он «жадно впитывал в себя физику и математику», пропуская скучные лекции, по 8–10 часов просиживал в читальном зале. Читал, впитывал не учебную литературу, а серьезные научные труды.
У студентов была забава – подкрасться вдвоем сзади к зазевавшемуся товарищу и перевернуть его в воздухе. Стоит ли говорить, что жертвой шутки становился и «не от мира сего» Андрей Сахаров. Как он сам признавался, в первые три университетских года у него так и не возникло глубоких дружеских связей.
Когда началась война, часть студентов курса, комсомольцев, послали рыть противотанковые рвы на предполагаемой линии обороны. Сахаров на «спецзадание» не попал, так как не был комсомольцем. Как он сам потом объяснил в книге воспоминаний, в ВЛКСМ он не вступил по причине своей пассивности, а не по идеологическим соображениям.
В июле 1941-го всех студентов-парней, имевших хорошую успеваемость, вызвали на медкомиссию. Отбирали в Военно-воздушную академию. Медицинский отбор был очень строгий, Андрей Сахаров его не прошел. Пошел работать в университетскую мастерскую, организованную профессором Пумпером для ремонта военной радиоаппаратуры. Потом, по предложению профессора Дехтяра, перешел в изобретательскую группу, где сделал опытный образец магнитного щупа для нахождения стальных осколков в телах раненых лошадей. Эта работа велась по заданию ветеринарного управления армии.
Я.Б. Зельдович, А.Д. Сахаров и Д.А. Франк-Каменецкий
Тогда же он вступил в ряды ПВО при университете и при домоуправлении. Когда начались воздушные налеты на Москву, участвовал в тушении зажигалок и пожаров. Почти каждую ночь дежурил на крыше, наблюдая «тревожное московское небо с качающимися лучами прожекторов, трассирующими пулями, юнкерсами, пикирующими через дымовые кольца».
Студенты выходили на субботники, разгружали эшелоны с промышленными и военными грузами. По воспоминаниям Андрея Сахарова, потом «на губах целыми днями был горький вкус от каких-то компонентов взрывчатых веществ».
В октябре 1941-го университет, по постановлению правительства, был эвакуирован в Туркмению, в Ашхабад. Студенты должны были окончить обучение на год раньше, чем предполагалось. Программа была сокращена. Как вспоминал потом Андрей Сахаров, это было одной из причин, почему в его образовании физика-теоретика остались на всю жизнь зияющие пробелы.
Будущий академик вспоминал, как весной он перебрался спать из душной комнаты на плоскую крышу общежития, расстелив там свои несложные постельные принадлежности. По ночам он наблюдал звездное южное небо, а на рассвете –освещенную первыми лучами солнца красноватые горы Копет-Дага.
В Ашхабаде у Андрея Сахарова установились близкие товарищеские отношения с однокурсником Петей Куниным. На улицах туркменской столицы росло много шелковицы – тутового дерева. Студенты усиленно собирали сочные ягоды – это было серьезным подспорьем в их безвитаминном питании. Местные жители смотрели на приезжих с некоторым ужасом: они этих ягод не ели.
Курс Сахарова выпускался со специальностью «Оборонное металловедение». Профессор Власов предложил Андрею Дмитриевичу остаться в аспирантуре на кафедре теоретической физики. Но Сахаров отказался, шла война, он хотел принести хоть какую-то пользу фронту и стране. Получив диплом «с отличием», отправился сначала в Ковров, а потом на патронный завод в Ульяновск.
Андрей Дмитриевич совершенно не представлял себе патронного производства, никогда в глаза не видел штамповочных патронных станков… Главный механик, в чье распоряжение Сахаров был отправлен, едва взглянув на «зеленого» выпускника, отправил его от отдела на лесозаготовки.
В составе бригады Андрею Сахарову пришлось пилить лес недалеко от Мелекесса. Он вырос в интеллигентной семье, где его воспитанием занимался в основном дед – присяжный поверенный Московского окружного суда, и бабушка, которая происходила из дворян. Первые пять лет Андрей был на домашнем обучении. Книгами его детства были Евангелие и сочинения Льва Толстого. Поэтому тяжелая работа на лесозаготовках давалась ему не просто.
По вечерам они отправлялись в колхозное поле за картошкой, которая оставалась после копки в земле, откуда-то появлялась водка. Там, у вечернего костра, Андрей Сахаров впервые услышал прямое, открытое осуждение Сталина.
Вернувшись на завод, Андрей Дмитриевич работал в две смены с 11-часовым рабочим днем без выходных. Стахановские обеды состояли из нескольких ложек пшенной каши с американским яичным порошком. Тарелок не было, кашу раскладывали на листах бумаги и тут же ее съедали, запивая из жестяных кружек подобием чая.
Революционное изобретение тут же засекретили, а его автор получил премию в три тысячи рублей при тогдашней зарплате в 800 рублей.
Здесь же, в заводской лаборатории, Андрей Сахаров встретил свою будущую жену, Клавдию Вихиреву. Будущий академик вспоминал, что в октябре в бане у него украли ботинки, и ему пришлось по первому ледку возвращаться в общежитие в носочках. А потом ходить зимой в летних туфлях. Клава нашла для него обувку, которая осталась у ее родственницы от покойного мужа, чем спасла Андрея Сахарова от грозившего ему воспаления легких. Вскоре они поженились.
А.Д. Сахаров с дечерью
А в конце 1944-го Андрею Сахарову пришел вызов в Москву в Физический институт АН СССР имени Лебедева (ФИАН), к известному физику-теоретику Игорю Тамму, кому он послал несколько самостоятельно выполненных научных работ. Молодого инженера приглашали на экзамены в аспирантуру.
Андрей Сахаров вспоминал, что ему было жалко оставлять изобретательскую работу, но «тяга к науке была сильней, с огромным перевесом».
В Москве у него начался новый этап жизни. Будучи аспирантом, чтобы прокормить семью, он читал лекции в Энергетическом институте, преподавал в вечерней школе.
Академик Игорь Тамм слыл среди коллег образцом чести. Они даже ввели единицу порядочности в системе советских научных ценностей – «тамм», тогда как на Западе такой единицей считался «бор» (в честь Нильса Бора). При этом один тамм здесь был равен одному бору там.
Перед группой Тамма была поставлена задача провести теоретические и расчетные работы с целью выяснения возможности создания водородной бомбы. Конкретно – нужно было проверить и уточнить те расчеты, которые велись в Институте химической физики в группе Якова Зельдовича.
Ученым была выделена комната, ключ от которой хранился в секретном отделе. Все записи они должны были вести в специальных тетрадях с пронумерованными страницами, а после работы складывать в чемодан, запечатывать личной печатью, а потом сдавать в секретный отдел под расписку.
Как вспоминал Андрей Сахаров, вскоре он предложил «альтернативный проект термоядерного заряда, совершенно отличный от рассматривавшегося группой Зельдовича по происходящим при взрыве физическим процессам и даже по основному источнику энерговыделения». Его идеи дополнили исследования коллеги Виталия Гинзбурга.
В семье Сахаровых между тем родилась вторая дочь, и Игорь Курчатов поспособствовал, чтобы ученому выделили трехкомнатную квартиру на окраине Москвы. Яков Зельдович сострил, высказавшись, что это первое использование термоядерной энергии в мирных целях.
Андрей Дмитриевич вспоминал о специфическом укладе, который сложился среди научных сотрудников: очень деловом, товарищеском, необычайно напряженном. Если было надо, ученые работали сутками напролет.
Строго засекреченный объект КБ-11, который в разные годы именовался «Приволжская контора», База № 112, Горький-130, Кремлев, Арзамас-75, Арзамас-16, Саров, представлял, по описаниям Андрея Дмитриевича, довольно странное порождение эпохи. «Крестьяне окрестных нищих деревень видели сплошную ограду из колючей проволоки, охватившую огромную территорию. Говорят, они нашли этому явлению весьма оригинальное объяснение – там устроили «пробный коммунизм». Этот «пробный коммунизм» – объект – представлял собой некий симбиоз из сверхсовременного научно-исследовательского института, опытных заводов, испытательных полигонов – и большого лагеря», – так описывал «объект» в своих воспоминаниях Сахаров, которому было отдано 18 лет жизни.
Андрей Дмитриевич с семьей жил рядом с лагерем заключенных, которые были заняты на различных строительных работах. Ежедневно по утрам мимо их окон проходили длинные серые колонны людей в ватниках, рядом шли овчарки. «Можно было утешаться тем, что они не умирают с голода, что в других местах – на лесоповале, на урановых рудниках – много хуже», – вспоминал Андрей Дмитриевич.
Но и над жизнью «вольных» царствовал «режим». Ни один человек не мог поехать в отпуск, навестить родных, даже умирающих, или на похороны, или в служебную командировку, без разрешения отдела режима.
В первые объектовские годы Андрей Сахаров и Игорь Тамм провели пионерские работы по управляемой термоядерной реакции. Ученые выдвинули и развили идею создания магнитного термоядерного реактора, которая легла в основу управляемого термоядерного синтеза.
При разработке водородной бомбы Андрей Сахаров предложил окружать первичный атомный заряд чередующимися слоями термоядерного горючего и делящегося материала. Этот проект получил название «сахаровская слойка».
Приближалась дата испытания первого термоядерного заряда РДС-6С. В июле 1953-го все работы по подготовке изделия были закончены. На полигон, расположенный в Казахстанской степи, недалеко от Семипалатинска, Андрей Сахаров отправился вместе с другими учеными в вагоне Юлия Харитона.
Испытание было намечено в наземном варианте. Изделие поместили на специальной башне, построенной в центре испытательного поля. 12 августа в 4 часа ночи всех, живущих в гостинице, разбудили тревожные звонки. Подойдя к окну, Андрей Сахаров увидел, как вдоль всей линии горизонта движутся грузовики с включенными фарами, развозящие по рабочим местам участников испытаний.
Через два с половиной часа ученые собрались на наблюдательный пункт в 35 километрах от точки взрыва.
Андрей Дмитриевич вспоминал, что не только они, но и начальники заметно нервничали. Малышев, обращаясь к Борису Львовичу Ванникову, попросил, стоя на первой ступеньке блиндажа:
– Борис Львович, экспресс-анекдот.
– Почему ты такой грустный?
Присутствующие рассмеялись. Согласно инструкции, все легли на живот на землю, лицом к точке взрыва. Надели черные предохранительные очки. Потянулось томительное ожидание. Громкоговоритель рядом давал команды: «Осталось 10 минут, 5 минут, 40 секунд… 1. Над горизонтом что-то сверкнуло, затем появился стремительно расширяющийся белый шар – его отсвет охватил всю линию горизонта.
«Я сорвал очки и, хотя меня ослепила смена темноты на свет, успел увидеть расширяющееся огромное облако, под которым растекалась багровая пыль. Затем облако, ставшее серым, стало быстро отделяться от земли и подыматься вверх, клубясь и сверкая оранжевыми проблесками. Постепенно оно образовало как бы «шляпку гриба». С землей его соединяла «ножка гриба», неправдоподобно толстая по сравнению с тем, что мы привыкли видеть на фотографиях обычных атомных взрывов», – вспоминал Андрей Сахаров.
В октябре того же 1953 года Андрея Сахарова, который претендовал на звание члена-корреспондента Академии наук, единогласно избрали сразу академиком. И это в возрасте 32 лет! Вместе с Игорем Таммом они были удостоены звания Героев Социалистического Труда, а также получили Сталинские премии в сумме 500 тысяч рублей, по тем временам это были колоссальные деньги.
Следующим этапом стало создание двухступенчатой водородной бомбы, в которой термоядерная реакция вызывалась ударной волной от подрыва атомного заряда.
Бомбу взорвали два дня спустя, 22 ноября. «Вышло! Вышло! Все получилось!» – кричал Зельдович, обнимая Сахарова. Испытание стало завершением многолетних усилий, триумфом, открывавшим пути к разработке целой гаммы изделий с разнообразными высокими характеристиками.
Потом была АН602 – «Царь-бомба» или «Кузькина мать»…
«Мы исходили из того, что эта работа – практически война за мир. Работали с большим напряжением, с огромной смелостью», – вспоминал Андрей Сахаров.
Он был полностью погружен в науку, казалось, что повседневная, бытовая жизнь его мало интересовала.
Его соседи по коттеджам в Сарове вспоминали, что Андрей Дмитриевич мог отправиться на работу в костюме, испачканном мелом, и… в разных носках. Соседские ребятишки сбегались посмотреть на выход чудаковатого ученого из дома.
Ученый-физик Юрий Смирнов, в свою очередь, вспоминал, что «коллеги нередко видели Андрея Дмитриевича в ботинках, принадлежащих к разным парам. Однажды на полигоне он многих удивил большим круглым вырезом сверху на одной из своих туфель. Объяснение оказалось неожиданным: ногу нестерпимо жало и Андрею Дмитриевичу пришлось воспользоваться ножницами… »
Но талантливому ученому, который на ходу обдумывал новые идеи, это было простительно.
В последующие годы при участии Андрея Сахарова был создан ряд водородных зарядов различной мощности для многих классов носителей – баллистических, крылатых и зенитных ракет, торпед…
Но это тема уже отдельного очерка. Нам важно было показать вклад ученого в атомную промышленность, в науку. А он поистине был огромен! Андрей Сахаров был автором выдающихся работ по физике элементарных частиц и космологии. Ему принадлежит основная идея осуществления термоядерного синтеза. Его мысль о нестабильности протона поначалу казалась нереальной, но через несколько лет мировая наука провозгласила поиски распада протона «экспериментом века». В равной мере оригинальные идеи он выдвинул и в космологии, дерзнув проникнуть в раннюю историю Вселенной.
Андрея Сахарова не стало 14 декабря 1989 года. Он умер на 69-м году жизни от внезапной остановки сердца.
Фото: Госкорпорация «Росатом»
Читайте также «Ефим Великий»