что такое повойник в русском народном костюме
Русские народные женские головные уборы
Русские за какие-то сто лет довольно плотно забыли свои исторические костюмы, в отличие от других народов. Есть конечно отдельные объединения, которые сохраняют традиции, но увидеть на улице девушку в рубахе и сарафане теперь невозможно. Это очень печально! Если подумать, то любая традиционная веками подгонялась под условия жизни конкретного народа. Все детали костюма не только помогали чувствовать себя комфортно, но и отражали мировоззрение народа.
Головные уборы сопровождали женщину на каждом этапе ее жизни, отражая все детали ее возраста, социального положения и уровня жизни. Можно было «прочитать» не только ее обеспеченность и «замужем-не замужем», но и в какой губернии живет, имеет ли детей, и как давно.
От рождения и до 6-7 лет ребенок не считался полноценным членом общества, а был еще скорее «случайным гостем» — было непонятно, проживет он дольше или нет. Особой одежды не шили, кроме рубашечек из старых родительских одежд. Тут замешана то ли передача энергии, то ли экономия, то ли ношеные вещи были гораздо мягче свежесотканных. Из головных уборов были разве что платочки. От солнца головку не прятали (о Боже, воскликнут современные мамочки, а головку-то напечет!). Может и напекало, но чаще высветляло до белизны (думаю, дети умели прятаться от солнца, если пекло).
Потом наступало время отрочества. Рубашечку меняли на поневу, начинали украшать прическу. Судя по данным о раскопках, вероятно, это были повязки-«чёлки» с нашитыми металлическими колечками и бубенцами, с вышивкой, возможно — какими-то текстильными украшениями типа помпонов. Тут уже девочки, скорее всего, подражали старшим подружкам.
С 15 лет отроковицы становились девушками и считались готовыми к браку. Соответственно менялась и одежда — становилась более многослойной, украшенной. Девушки должны были носить одну косу, прическу можно было украшать открытыми головными уборами в виде ленты (полотенца) с открытой макушкой. К таким уборам относятся «венцы», «коруны», повязки, «почёлки». Потенциальный жених мог оценить здоровье девушки по густоте и блеску волос.
Виды девичьих головных уборов — повязок
Для густоты косы девушки шли на хитрость — накосниками (косниками) и украшали косу, и добавляли объема. Накосник — прочно сплетенный золотой шнурок, на который крепилось треугольное украшение, приходившееся на конец косы. На равном расстоянии друг от друга к шнурку пришивались бусины, жемчуг, ленточки, иногда — кружево. Косники хранились и передавались по наследству, но чаще всего не носились повторно, а использовались как образец для создания своего.
Примеры накосников без лент
Для удобства косник часто соединяли с налобной повязкой, которая звалась «чёлкой» (от древнерусского слова чело — лоб). «Челка» придерживала распущенные волосы во время праздничных веселий — святочных и масленичных игр, прыжков через костер в летние дни, на Ивана Купалу. Даже дома девушки носили льняные повязки. Нося с детства такие повязки, девушки отучались от лишней мимики, что позволяло сохранить лоб гладким. Иногда их пропитывали растительным (чаще всего льняным или конопляным) маслом, сывороткой из-под простокваши, отварами полевой ромашки, мяты, лопуха, крапивы, получая компресс для красоты кожи. К парадным очельям у висков крепились цепочки или ленточки, завершавшиеся полукруглыми полыми «колтами»-подвесками. На колтах в древности любили изображать символы семейного счастья — птиц-сиринов. Внутрь колтов девушки вкладывали кусочки тканей, пропитанных «ароматами» (духами или пахучими смолами).
Чуть позже мода сменилась, и стали по праздникам надевать «коруны» и «венцы». Высокие (7-10 сантиметровые) «коруны» и «венцы» имели обычно зубцы по краям, которые звались «городками». Обычно надо лбом располагалась самая высокая часть «городков», что зрительно увеличивало девичий лоб, подчеркивало правильность черт лица и гладкость кожи. Для того, чтобы усилить эффект, москвички XVII века заплетали волосы очень туго и, надевая коруну, натягивали под нее кожу лба так сильно, что приподнимались брови и девушки, по словам одного иностранца, «едва могли мигать». К странностям московской городской моды XVII века можно отнести и обычай вовсе сбривать брови, которые затем рисовались сажей на лбу выше их естественного места. Деревенские девушки так не рисковали — девушка без естественных бровей, видимо, могла показаться больной.
Кокошник, Архангельская губерния
Богатство головного убора позволяло рассчитывать на более богатого жениха. Поэтому по возможности на посиделки и праздники девушки наряжались как могли. И хотя парни охотнее играли и танцевали с «косыночницами», которым легче было двигаться, сватов засылали к «повязочницам», которые были богаче.
Слева — невесты-повязочницы (богатые), справа — косыночницы (бедные)
Следующим важным этапом в жизни девушки было замужество. Как и любая смена социального положения, во время перехода из девушки в женщину она как бы временно не принадлежала этому миру и была ближе к раю-«ирию», то есть была уязвима для нечистых сил. Поэтому было множество ритуалов и традиций, отражающих этот переход. В частности, сосватанной девушке можно было снова носить белую одежду — символ чистоты.
Ритуал смены головного убора — с девичьего на женский («окручивание») — был центральным моментом свадебных торжеств. Вместо одной косы (символа девичества) их заплетали в две (символ замужней жизни), которые и укладывали в круг, «окручивали» вокруг головы, чтобы покрыть сверху легким тонким платком, концы которого обвязывались вокруг шеи — «выи», отчего и головной убор мужатицы именовался повоем. Иногда повой покрывал небольшую шапочку или, наоборот, высокий кокошник и накидывался поверх него.
Окручивание невесты, Маковский К.Е. (конец 19 века)
Женские (не девичьи) волосы считались сильным колдовским средством, поэтому их прятали, а показаться «простоволосой» перед людьми значило навлечь на всю семью несчастья. Кстати, на Руси кудрявые волосы считались символом блудниц, ибо не может порядочная женщина иметь прическу сходную со «срамным» местом. Новгородские женщины даже одно время брились налысо — но вскоре церковь это запретила (видимо, взроптали мужья, которых лысые жены ну никак не прельщали).
Чесание, переплетание волос и окручивание сопровождались в свадебном обряде с ритуальным плачем — прощанием с девичеством и его символом — косой-«красотой». Девушка выплетала из косы ленту («красоту») и отдавала ее подругам. Те рвали ее на части и носили кусочки как оберег — пожелание счастливо найти своего суженого. Невеста же надевала на голову фату и отправлялась в церковь. После венчания ее голову должен был венчать уже другой, соответствующий новому положению убор.
Головной убор замужней женщины был сложен и многослоен. Но в быту обходились 1-2 слоями, а вот на праздник наряжались по полной.
1) Сначала надевался повойник (подубрусник) — полотняная шапочка с твердым очельем, сзади затягивалась тесемками или лентами. Он должен был скрывать волосы замужней женщины. Вместе с повойником носили повязанный сзади платок – подзатыльник. С 19 века повойник стал самостоятельным головным убором.
Старинный повойник, вид сверху
2) Поверх повойника и подхатыльника надевался волосник — сетка с околышком из вышитой золотом ткани. Волосник одевали вместе с верхними головными уборами – убрусом, кикой. Волосник могли позволить себе только знатные, богатые женщины.
Старинный волосник золотого шитья
3) Убрус – это, наверно, самый древний женский головной убор. Он представляет собой платок или прямоугольное полотнище длиной 2 м и шириной 40-50см. Убрус имеет и другие названия: полотенце, ширинка, фата, наметка, шлык. Один концом убрус повязывали на голову, полотнище скалывали под подбородком брошью или булавкой. Второй конец свободно лежал на плече. Его украшали вышивкой, золотым шитьем. Поверх убруса одевали ювелирные украшения. Постепенно убрус изменил свою форму и стал треугольным, похожим на современный платок. Его продолжали скалывать под подбородком, а концы подвязывали на макушке. Самый же известный нам сейчас способ завязывания платка под подбородком пришел к нам относительно недавно, в XIX веке из Германии. Способов завязывания убруса было множество, кто на что горазд.
Замужняя женщина в убрусе поверх кички 
Способы повязывания убруса
4) Поверх повойника или волосника надевали головной убор замужней женщины, название и вид которого зависел от места жительства — кичка, сорока, кокошник, каблучок, наклон, злотоглав, рогачка, или, например, кокуй. На них иногда накидывали убрус.
Виды русских головных уборов
Кика (кичка) — головной убор, похожий на перевернутый кузовок. Кика значит «утка». Иногда он с рогами, сделан из лубка или проклеенного холста, обтянут позументом или тканью яркого цвета, украшен разными вышивками и бисером, драгоценными камнями. Мягкая тулья кики шилась точно по голове ее хозяйки; на тулью крепился жесткий верх разнообразных форм и объемов. Кику изготавливали мастерицы, а жены получали в подарок от мужей. Любая кика дополнялась жемчужной бахромой или сеткой из жемчуга и перламутровых бус — «поднизью» или «очельем», пришивались тонкие поблескивающие «ряски» или «рясны» — привески по бокам в виде бахромы или виноградных гроздьев из перламутровых бусин. Кику можно было носить всю жизнь, подобные украшения в старости успешно отвлекали взгляд от немолодых щек и скрывали морщины у мочек ушей. Кику передавали по наследству, порой им было по 200 лет.
Слева кокошник, справа кичка
Сзади швы кики прикрывались кусочком дорогого меха, как правило, собольего. В зимнем варианте кика вообще вся крылась меховыми шкурками, которые на редкость ладно сочетались с кованым серебряным кружевом (пластинками), нашивавшимся поверх шкурок, а также тонким серебристо-шелковым повоем, покрывавшим голову под кикой. Когда ткань повоя была достаточно тонкая, концы его могли быть завязаны большим бантом под подбородком.
картина Кузнецова Н. Д. «Головка в кичке м-ль Муромской. балерины»
Молодуха получала кику с небольшим рогом, означавшим готовность к деторождению. Родившая же могла носить кику с длинными рогами — это был символ, который должен был помочь матери защищаться и защитить детей от нечистой силы. К старости рога становились ниже или вовсе исчезали.
Замужняя женщина в рогатой кичке. Фото из коллекции Натальи Шабельской и ее дочерей, нач. ХХ века
Сорока (привязка, макушка) – самостоятельный женский головной убор или дополнение к другому убору. Простая сорока состояла из очелья (передняя часть), крыльев (боковая часть) и хвоста (задняя часть). Встречаются так же сороки состоящие только из двух частей: очелья и хвоста или очелья и крыльев. Этот головной убор изготавливался из шелка, кумача, бархата на холщевой основе и украшался вышивкой, бисером, золотым шитьем. В некоторых областях этот женский головной убор доходил до 20 элементов и требовал при одевании много времени и кропотливости. До наших дней почти не сохранился, так как в основном делался из золотых нитей, и их активно скупали скупщики и сжигали, чтобы выплавить золото и серебро.
Кокошник представляет собой начельник (полукруг с лицевой стороны) и волосник или донцо (шапочка сзади). Название произошло от слова «кокошь» — курица (видимо, из-за схожести формы с гребешком). Петух назывался кокот (кочет). Сзади кокошник завязывался лентами. По краям кокошника могли быть жемчужные нити – рясны, а спереди сетка из жемчуга – поднизь. Сверху кокошника часто одевали платки из шелка или шерсти и закалывали их под подбородком. Так же сверху кокошника могли прикреплять покрывало из кисеи, которое спускали сзади на спину. В разных областях России встречаются различные формы кокошников: однорогий кокошник (как у Снегурочки), двурогий кокошник (в форме равнобедренного треугольника), в виде шапочек с плоским дном и высоким очельем, седлообразный кокошник.
Кокошник однорогий 
Двурогий кокошник
Украшения на кокошнике в виде шишек из бисера означало плодородие.
Кокошник с шишками из бисера — символами плодородия
Борушка (морхатка, моршень, сборник) — головной убор замужних женщин, относящийся к типу кокошников-сборников. Представлял собой мягкую шапочку, расшитую золотыми и серебряными нитями.
Зимой женщины обычно носили все те же головные уборы с убрусом, бедные ограничивались одними платками. Богатые же могли позволить себе меховые шапки, вышитые шелком и золотыми нитями, украшенные речным жемчугом и драгоценными камнями.
Зимний костюм — меховая шапка поверх убруса
Столбунец – высокая меховая шапка, похожая на мужскую «боярскую» (горлатную) шапку. Но в женском варианте она сужалась в верхней части, а на затылке была дополнительная опушка из меха.
Картина Рябушкина А.П. «Москвичка» — девушка в столбунце
Шапка каптур – круглая, дополнительные лопасти закрывают затылок и щеки.
Меховая шапка-каптур с верхом из парчи
Треух – очень похож на современную ушанку. Но его верх шили из дорогих тканей.
Чебак — вариант треуха, где есть только «уши»
Меховая шапка «чебак»
Конечно, головные уборы были своеобразными, многие иностранцы (и просвещенные современники) считали их некрасивыми. Но многое можно было бы и возродить в современности — например, красивые зимние головные уборы.
Головной убор замужней женщины
Головной убор замужней женщины — повойник. Д. К. Зеленин считал его общим для всех восточнославянских народов, имеющим одинаковый покрой, но разные наименования: русский — повой, повоец, повойник, волосник, сборник, чепчу, чепец, чехол, чехлик, чехлушка, шлык, шлычок, чупирник, плетушка; український — очiпок, чипец, чепик; беларускі — чап, чапец, контур; старорусский — подубрусник, повой. Единообразный покрой этих женских головных уборов указывает на раннее их происхождение. Одна общая их функция — закрыть волосы замужней женщины.
Обряд надевания повойника был одним из центральных моментов свадьбы. Головной убор, связанный с прической, является ее дополнением. Девушки носили волосы открытыми, заплетая их в одну косу. Я. Ф. Головацкий, описывая женские головные уборы, заметил, что «девушки никогда не покроют своих волос, этой с большим старанием выхоленной красы своей, разве в ненастье или стужу». Напротив, замужняя женщина должна была ходить с покрытой головой. Обычно волосы заплетали в две косы и убирали под повойник — это основное отличие прически замужней женщины от девичей. В. И. Даль приводит пословицу, описывающую женскую прическу: «Стала двухвосткой (коса). Под повойник ушла, запряталась».
В свадебных плачах невесты также говорится об этом изменении:
«Авдотья плачет Михайловна по русой косе:
«Коса ли моя косонька, русая коса!
Вечер эту косу девушки плели:
Приехала сваха немилостивая,
Начала эту косу рвать и метать,
И рвать, и метать, на две заплетать».
«Засветить» волосом считалось величайшим грехом. Н. И. Лебедева писала, что в Брянской и Калужской губерниях сохранилось немало рассказов о том, что появление женщины с «открытыми» волосами внушало ужас.
Иногда повойник использовался и до свадьбы (во время сватовства). «Поношенный женский повойник с заколотыми в него булавками сваты всегда брали с собой, чтобы легче было обабить девушку. При удачном исходе его берегли до самого венчания, чтобы дело не распалось».
Обряд одевания повойника назывался по-разному: крутить голову, окручивание, окручение, повивание, выкрутка, обабить, сповиваня молоды. Иногда головной убор предварительно освящали. «На столе на блюде лежит или сорока или повойник, покрытый платком. Священник снимает платок и благословляет убор». Происходило повивание по-разному. Так, А. В. Терещенко привел несколько описаний этого обряда. В Нижегородской губернии крестная мать после венчания отводила молодую в притвор церкви, и, перекрестясь, заплетала ей две косы, а потом одевала повойник. На малороссийской свадьбе этот обряд совершался после ужина. Девушки расплетали косу молодой, а старшая сваха заплетала ее уже «по женскому обычаю» и надевала очипок, которая молодая сбрасывала три раза и при этом плакала. В Саратовской губернии две косы плели свахи: одну — сваха со стороны жениха, а другую — со стороны невесты.
Описывая современный ему обряд свадьбы, этот автор указал, что одевание повойника происходило дома после венчания, две свахи плели косы, а затем накладывали на невесту повойник. Н. И. Костомаров подробно описал «окручение», которое происходило во время праздничного пира, после того, как ставили первое блюдо, священник читал «Отче наш», а затем молитву на покровение головы, сваха просила благословения у матери и отца невесты, затем растягивался большой кусок тафты между женихом и невестой. Сваха смачивала гребень в чарке с медом и расчесывала невесту, потом свивала или скручивала волосы, и надевала на нее женский головной убор. Во Владимирской губернии «голову крутили» дома в момент, когда гости садились за стол. Невесту уводили в особую комнату, где ей заплетали две косы и надевали сверху повойник и кокуй. Несколько описаний этого обряда у великоруссов приводит П. В. Шейн. В Новгородской губернии «после обряда венчания новобрачные заезжают к попу в гости. Там молодую причесывают по-бабьи и надевают повойник. Иногда для потехи свадебные девушки накрутят узлами волосы невесты так, что она не может их распутать, и только дав свахе денег, с ее помощью распутывают узлы». В Смоленской губернии «по окончании венца из церкви заходят или к дьячку, или в сторожку, где причесывают волосы молодой: с одной стороны плетет косу сваха, с другой стороны — жених. Потом косы эти обматывают вокруг головы и повязывают молодую платком, как носят женщины». У белорусов свекровь завивала невестку на гумне, часто эти обряды совершались на деже или на кадке с рожью. В Калужской и Брянской губерниях повойник надевали на невесту сразу же после венчания в церковной сторожке.
В с. Любец девушки при этом пели:
«Повивай, сваха, повивай,
Чтобы у тебя руки
Отсохли по самые локоточки…»
В д. Местковичи при надевании повойника различались три этапа. Первый — «чесание» волос молодой. При этом пели:
«Пречистая матерь,
Не стой под вокошечком,
Ходи к нам в хату
Свахе помогати, голову чесати».
Второй связывался с надеванием повойника, во время которого пели:
«Чего мы хотели,
То мы и сделали
Из дежки — лепешки,
Из муки — пеленешки,
Из девки — молодицу».
Третий момент — вывод молодой из сторожки, в это время пели:
«Вчера зайко, вчера серый
По подгорью бегал,
Сегодня зайка, сегодня серый,
На блюдечке лежит.
Вчера наша Танюшечка
Девицей была,
Сегодня наша Танюшечка
Молодая княгиня».
В Иркутской губернии невеста, когда ей заплетали косы и покрывали голову платком, причитала:
«А теперь раздвоили русу косу на двое,
И заплетали косу во трое,
И круг головушки обвили,
Золотую кику навили
И молодою женою назвали,
Молодой женой хозяюшкой».
Таким образом, этот обряд мог совершаться в разных местах (в церковной сторожке, в трапезной, на паперти, в церковном пределе, дома у жениха и т. д.), это могли делать разные люди (чаще всего сваха, крестная мать, свекровь, сам жених).
После этого девушку начинали называть по-другому. Так, Г. С. Маслова писала, что после окручения девушке подносили зеркало и говорили: «Ну теперь ты, голубушка, уже баба». А. В. Гура указал, что после венчания и перемены прически и головного убора невеста получала новое наименование, например, молодая, молодица, молодуха, молодка и др. Это демонстрируют и песни, которые пели во время надевания повойника в Калужской губернии, и причитание невесты в Иркутской губернии.
Исследователи по-разному объясняли этот обычай. Так, Д. К. Зеленин видел в этом «остаток прежнего закрывания лица», оберег от чар и, одновременно, попытку мужа «обезопасить свою собственность». Н. И. Гаген-Торн считала, что покрытые волосы — символ подчиненного положения, в которое переходит женщина. Волосы прятали с целью обезопасить род мужа от магической силы, принадлежащей другому роду (роду жены). Сходная точка зрения высказывалась и А. А. Потебней, который видел в покрывании волос потерю девичьей красы и гордости, а также лишении девушки некоторой таинственной силы. Б. А. Успенский писал, что повойник носят, потому что «на женский волос не должно светить солнце». Волосы связаны с культом Волоса. В этом запрете он видел отражение противопоставления Перуна и Волоса. «Непокрытые волосы замужней женщины вызывают гнев небес, подобно тому, как Волос в исходной мифологической схеме провоцирует гнев Перуна». А. К. Байбурин считает, что в укрывании волос замужней женщины можно видеть проявление общей тенденции к постепенному росту ограничений на каждом новом жизненном этапе. Внешне эта тенденция наиболее ярко проявилась в одежде: человек доодевается, его облик изменяется по линии «открытость» — «закрытость». Вместе с тем изменяется и характер причесок (они становятся более искусственными). Функции индивида и его социальные роли становятся более определенными, это требует внешнего проявления и закрепления.
Список литературы:
• Агапкина Т. А. Мифопоэтические основы славянского народного календаря. Весенне-летний цикл. М., 2000.
• Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. СПб, 1993.
• Быт великорусских крестьян землепашцев: Описание материалов этнографического бюро князя В. Н. Тенишева (на примере Владимирской губернии) Авт.-сост. Б. М. Фирсов, И. Г. Киселева. СПб., 1993.
• Гаген-Торн Н. И. Магическое значение волос и головного убора в свадебных обрядах Восточной Европы. Советская этнография. 1933, № 5–6. С. 76–88.
• Головацкий Я. Ф. О народной одежде и убранстве Русинов или русских в Галичине и северо-восточной Венгрии. СПб., 1877.
• Гура А. В. Невеста (Из словаря «Славянские древности»). Славяноведение. 2001, № 6. С. 72–74.
• Даль В. И. Пословицы русского народа. М., 2000.
• Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография. М., 1991.
• Зеленин Д. К. Женские головные уборы восточных (русских) славян. Slavia. 1926, № 2. С. 303–338. 1927, №3. С. 535–556.
• Костомаров Н. И. Домашняя жизнь и нравы великорусского народа в XVI и XVII столетиях. Костомаров Н. И. Русские нравы: Домашняя жизнь и нравы великорусского народа. М., 1995. С. 5–181.
• Кузнецова Г. Н. Женский головной убор Козельских деревень. Живая старина. 2002, №3. С. 51–53.
• Лебедева Н. И. Народный быт в верховьях Десны и в верховьях Оки (этнологическая экспедиция в Брянской и Калужской губерниях в 1925-м и 1926-м годах) Ч. 1: Народный костюм, прядение и ткачество. М., 1927.
• Левинтон Г. А. Из славянских комментариев славянскому обрядовому тексту. Славянское и балканское языкознание: капарто-восточнославянские параллели. Структура балканского текста. М., 1977. С. 325–348.
• Левинтон Г. А. Мужской и женский текст в свадебном обряде (свадьба как диалог). Кунсткамера (Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН): Избранные статьи. Сост. А. К. Байбурин, Н. М. Гиренко, К. В. Чистов. СПб., 1995. С. 260–282.
• Левкиевская Е. Е. Демонология севернорусского села Тихманьги. Восточнославянский этнолингвистический сборник: Исследования и материалы. Отв. ред. А. А. Плотникова. М., 2001. С. 432–476.
• Логинов К. К. Материальная культура и производственно-бытовая магия русских Заонежья (кон. XIX — нач. ХХ в.). СПб., 1993.
• Маслова Г. С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях и обрядах XIX и XX вв. М., 1984.
• Плотникова А. А. Слав. *viti в этнокультурном контексте. Концепт движения в языке и культуре. Отв. ред. Т. А. Агапкина. М., 1996. С. 104–113.
• Потебня А. А. О мифологическом значении некоторых обрядов и поверий. Потебня А. А. Символ и миф в народной культуре. М., 2000. С. 96–269.
• Терещенко А. В. Быт русского народа. Ч. II: Свадьбы. СПб., 1848.
• Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей (Реликты язычества в восточнославянском культе Николая Мирликийского) М., 1982.
• Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 3. СПб., 1996.
• Шейн П. В. Великорусс в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, сказках, легендах и т. п. Т 1., вып. 2. СПб., 1900.
• Зеленин Д. К. Женские головные уборы восточных (русских) славян. Slavia. 1927, №3. С. 545.
• Лебедева Н. И. Народный быт в верховьях Десны и в верховьях Оки (этнологическая экспедиция в Брянской и Калужской губерниях в 1925-м и 1926-м годах) Ч. 1: Народный костюм, прядение и ткачество. М., 1927. С. 104.
• Лебедева Н. И. Народный быт в верховьях Десны и в верховьях Оки (этнологическая экспедиция в Брянской и Калужской губерниях в 1925-м и 1926-м годах) Ч. 1: Народный костюм, прядение и ткачество. М., 1927. С. 104; кроме того, есть описания заонежских и козельских повойников см. Логинов К. К. Материальная культура и производственно-бытовая магия русских Заонежья (кон. XIX — нач. ХХ в.). СПб., 1993 С. 108; Кузнецова Г. Н. Женский головной убор Козельских деревень. Живая старина. 2002, №3. С. 51.
• Зеленин Д. К. Указ. соч. 1926, № 2. С. 305.
• Головацкий Я. Ф. О народной одежде и убранстве Русинов или русских в Галичине и северо-восточной Венгрии. СПб., 1877. С. 26.
• Даль В. И. Пословицы русского народа. М., 2000. С. 479.
• Шейн П. В. Великорусс в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, сказках, легендах и т. п. Т1., вып. 2. СПб., 1900. С. 589.
• Лебедева Н. И. Указ. соч. С. 71.
• Логинов К. К. Указ. соч. С. 108.
• Шейн П. В. Указ. соч. С. 667.
• Терещенко А. В. Быт русского народа. Ч. II: Свадьбы. СПб., 1848. С. 39, 182, 527–528, 587.
• Костомаров Н. И. Домашняя жизнь и нравы великорусского народа в XVI и XVII столетиях. Костомаров Н. И. Русские нравы: Домашняя жизнь и нравы великорусского народа. М., 1995. С. 139.
• Быт великорусских крестьян землепашцев: Описание материалов этнографического бюро князя В. Н. Тенишева (на примере Владимирской губернии). Авт.-сост. Б. М. Фирсов, И. Г. Киселева. СПб., 1993. С. 254.
• Шейн П. В. Указ. соч. С. 504.
• Шейн П. В. Указ. соч. С. 601.
• Маслова Г. С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях и обрядах XIX и XX вв. М., 1984. С. 59.
• Лебедева Н. И. Указ. соч. С. 105–106.
• Шейн П. В. Указ. соч. С. 589.
• Маслова Г. С. Указ. соч. С. 56.
• Гура А. В. Невеста (Из словаря «Славянские древности»). Славяноведение. 2001, № 6. С. 72.
• Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. СПб, 1993. С. 77.
• Зеленин Д. К. Указ. соч. 1926, № 3. С. 315–316.
• Лебедева Н. И. Указ. соч. С. С. 71.
• Левкиевская Е. Е. Демонология севернорусского села Тихманьги. Восточнославянский этнолингвистический сборник: Исследования и материалы. Отв. ред. А. А. Плотникова. М., 2001. С. 432.
• Зеленин Д. К. Указ. соч. 1926, № 3. С. 317.
• Гаген-Торн Н. И. Магическое значение волос и головного убора в свадебных обрядах Восточной Европы. Советская этнография. 1933, № 5–6. С. 79–80.
• Потебня А. А. О мифологическом значении некоторых обрядов и поверий. Потебня А. А. Символ и миф в народной культуре. М., 2000. С. 151–152, прим. 55.
• Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей (Реликты язычества в восточнославянском культе Николая Мирликийского) М., 1982. С. 169–170.
• Байбурин А. К. Указ. соч. С. 78–79.
• Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 3. СПб., 1996. С. 294.
• Плотникова А. А. Слав. *viti в этнокультурном контексте. Концепт движения в языке и культуре. Отв. Ред. Т. А. Агапкина. М., 1996. С. 106–107.
• Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография. М., 1991. С. 325.
• Плотникова А. А. Указ. соч. С. 107.
• Агапкина Т. А. Мифопоэтические основы славянского народного календаря. Весенне-летний цикл. М., 2000. С. 172.
• Левинтон Г. А. Мужской и женский текст в свадебном обряде (свадьба как диалог). Кунсткамера (Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН): Избранные статьи. Сост. А. К. Байбурин, Н. М. Гиренко, К. В. Чистов. СПб., 1995. С. 265, 286.
• Левинтон Г. А. Из славянских комментариев славянскому обрядовому тексту. Славянское и балканское языкознание: капарто-восточнославянские параллели. Структура балканского текста. М., 1977. С. 394.
• Левинтон Г. А. Из славянских комментариев славянскому обрядовому тексту. Славянское и балканское языкознание: капарто-восточнославянские параллели. Структура балканского текста. М., 1977. С. 393.
• Байбурин А. К. Указ. соч. С. 218.
Понравился материал?
Лучшая благодарность за нашу работу — это подписаться на наши каналы в социальных сетях и поделиться ими со своими друзьями!