что такое политика для ребенка
Хочешь говорить с учениками о политике — уважай их
Член профсоюза «Учитель» Марина Балуева — о том, почему в школе о политике не разговаривают, а кричат.
Читайте также :
В мае мы запустили серию стримов NTN, посвящённых проблемам образования. В первом стриме мы побеседовали с учителем английского языка, членом независимого межрегионального профсоюза «Учитель» Мариной Сергеевной Балуевой.
Разговор касался политики: как говорить о ней с детьми и почему учителя это делают плохо. Также поговорили о том, как учителям бороться за свои права, которые постоянно нарушаются. Полную запись беседы можно посмотреть на наших страницах в YouTube и «ВКонтакте», а здесь мы собрали интересные и острые цитаты нашей гостьи.
Политике не место в школе?
В каком-то смысле, конечно же, если говорить строго, политике действительно и не место в школе. Потому что общество сейчас очень расколото, атомизировано, и всё это принести в школу, все эти различные мнения, страсти, то, наверное, остановится учебный процесс просто.
Но с другой стороны, мы воспитываем граждан. И в обязанности учителя по закону «Об образовании. » входит воспитание гражданской позиции. Не сказано, какой, — просто гражданской позиции активной. Поэтому обойти политику невозможно. Нужно давать детям представление о том, что такое политика, как с ней быть и как формировать своё мнение по этому поводу.
Говорить о политике в школе опасно?
Люди очень боятся слова «политика». Приведу такой пример. Коллега мой по профсоюзу, учитель правоведения в школе, объяснял детям, как нужно себя вести, когда к вам подошёл полицейский. Без всякой политики — просто если полицейский подошёл, что надо делать. Это, вообще-то, тема для ОБЖ. Родители были возмущены. Они сказали: вы приучаете наших детей к политике, они будут оппозиционерами!
Это, может быть, какая-то неразвитость у населения, непонимание. Для них политика — это обязательно что-то такое вот против властей. Это не права — они о правах имеют смутное представление. Для них если политика — это обязательно какие-то выступления.
У меня проблем нет с тем, чтобы высказать свою позицию — потому что я знаю закон, знаю, где я его нарушаю, границу знаю. До того момента, пока я действую в рамках закона, я спокойна. Могу и коллеге сказать, и ученику. Тем более, чего тут бояться? Я вообще выходила с пикетами за свою политическую позицию, и ничего. Но, конечно, люди не вполне осознают, где можно говорить, а где нельзя.
Что подростки на самом деле думают о политике
Сразу признаюсь: в процессе опроса я получила абсолютно неожиданное для себя удовольствие. Ответы и рассуждения детей показались мне интересными, забавными и, может быть, даже важными. Спешу поделиться с уважаемыми читателями.
Первое: дети оказались неожиданно политически активны. Отвечали охотно и явно радовались, что их мнением кто-то поинтересовался. Кроме того, я собиралась опросить 50 человек. В результате получилось 57 — семеро примкнули сами, явочным порядком: а вот спросите еще меня (моего друга, мою девушку).
Возраст опрошенных — 12–17 лет, 25 мальчиков и 32 девочки.
Национальность — 46 условно русских, двое среднеазиатов, трое кавказцев, один российский немец, один полуфинн, один бурят, два татарина, один еврей.
Почти все неоднократно бывали за границей, 10 человек там даже некоторое время жили.
Второе: был специальный вопрос и хочется заранее сообщить ответ на него читателям. Дети очень мало смотрят телевизор. Только пятеро ответили «смотрю достаточно много». Остальные — «почти не смотрю» или «смотрю редко». То есть штука, которую взрослые по привычке называют «зомбоящиком», для них – мимо. Новости о стране они узнают другими путями: из интернета, конечно, и из разговоров в семье — неожиданно высокий результат, 29 процентов. Из разговоров со сверстниками — всего 17 процентов. Взрослые, внимание! Еще и эта ответственность на вас.
Первый вопрос: если бы ты мог голосовать в этот раз, за кого бы голосовал и почему?
Путин побеждает с огромным отрывом. На втором месте — Ксения Собчак. Остальных кандидатов дети даже не очень четко и знают. Например, двое были уверены, что в выборах принимает участие Зюганов, а один даже — о господи! — что покойный Немцов.
— Так его же убили! — не удержалась я.
— Да?! — удивился ребенок.
На этом дело не кончилось. Впоследствии появился еще один, который думал, что убили — Явлинского.
Был чудесный юноша, который твердо сказал, что голосовал бы за Навального.
— Но его же нет в списке.
— А я бы вписал внизу и поставил галочку. На самом деле именно так и нужно было всем сказать: не бойкотировать выборы, а вот прийти, вписать и поставить. И потом отметиться на каком-нибудь специальном сайте — еще одна галочка. Тогда бы все знали, сколько на самом деле за него.
И я подумала: а ведь да, действительно, звучит разумно. Почему никто из оппозиции не сообразил?
Объяснения своего выбора. Ведущая: «Путин — сильный президент, при нем нас никто не тронет». Еще: «Он уйдет — будет как в 90-е (понятно, что это та самая треть, которая «из разговоров в семье» — сами дети 1990-е помнить не могут). «Все же нормально, вот и пускай», «Просто нет никого другого достойного», «Да он красавчик!», «Он уже знает, что к чему, а другие пока сообразят, мало ли что случится…»
Те, кто голосовал бы за Собчак: «Ну а чего, прикольно!», «Путин надоел, надо чтоб кто-то еще», «А чего все мужчины, мужчины…», «А мне она нравится!»
56 однозначных «да», одно не очень понятное, от полуфинна — «надо было сделать как в Гонконге».
Вопрос: «Что такое политика?» Можно было не отвечать, и почти половина (в основном младшие) ничего не ответила или написала «не знаю».
Ведущий ответ: «Политика — грязное дело». Мой фаворит (респонденту 13 лет): «Когда кто-то хочет у других отнять и взять себе или дать своим, но без прямой драки». Другие ответы: «чтобы одни другими управляли», «специальные люди, чтобы страны договаривались» (видимо, путает с дипломатией), «треп всякий, чтобы бабла загрести», «кто не умеет лечить там или строить, идет в политику» (предположу, что тоже из семьи).
Вопрос: «Тебе лет еще немного, но что-то ты уже видел, понял, осознал. На твой взгляд, жизнь в нашей стране с годами становится лучше или хуже?»
Оптимисты. 32 считают, что лучше. Только семь — что хуже. Остальные — не лучше, ни хуже, стабильность.
Вопрос: «Сейчас мирное время или война? Если война, то кто с кем воюет?»
20 ответов: сейчас мирное время.
2 ответа: Россия воюет с Украиной, взаимно.
2 ответа: Украина воюет с Россией, а Россия с ней — нет.
Западный мир (включая нас) воюет с исламским.
Запад воюет со всеми, кто не как он (7 ответов с вариациями).
США воюет где придется за свою власть над миром. Но нас им не победить.
Все вместе воюют против терроризма (3 ответа).
Запад (в основном США) — против нас (5 ответов).
Один ответ: мы все воюем против инопланетян, просто пока об этом не знаем.
Два ответа: все против всех, мир так устроен. Один из ответивших (кавказец): «Поэтому я хочу, когда подрасту, стать наемником. У нас или, может, во Французском иностранном легионе».
Европа и США воюют за демократию во всем мире (нет-нет, не финн и не немец — татарин).
Господь сражается с Сатаной, так всегда было, мы, Россия, опять же в основном на светлой стороне, но иногда нас заносит, ибо Сатана силен и коварен.
Иншалла… (один из среднеазиатов)
Вопрос: «Что бы ты поменял, если бы сам стал президентом?»
Раздал бы всем детям по айфону.
Запретил родителям командовать детьми.
Предложил бы всем странам дружить.
Ничего не стал бы менять, я еще мало знаю, вдруг чего испорчу (10 ответов с вариациями).
Открыл бы все границы — они устарели и все равно интернет границ не знает.
Дружил бы с Китаем, за ним будущее.
Охранял бы природу больше, и чтобы собак не убивали.
Нужно восстановить СССР.
Развитие и льготное кредитование мелкого и среднего бизнеса в регионах (но не в Москве и Питере — пусть туда едут), развитие туризма на Дальнем Востоке, направление прибылей от нефти на перевооружение тяжелой промышленности, спустить на тормозах все внешние конфликты, притвориться демократической овечкой и сосредоточиться на внутренней социальной сфере, повысить пенсионный возраст, вкладывать деньги в прикладную (фундаментальную пока не потянем) науку, в основном в перерабатывающую промышленность, органический синтез, фармакологию и генетику (чисто по электронике нам не догнать, нечего и позориться, но по нейросетям у нас есть заделы), реформа самоуправления на местах… и еще три страницы(!) местами очень неглупого текста. 17 лет. Новый Явлинский? А вдруг судьба этого сложится не столь печально?
Вопрос: «Кто из политиков тебе нравится?»
Второе — Че Гевара (четыре ответа).
Кажется, нас все-таки ждут интересные времена, вы согласны?
Стоит ли говорить с детьми о политике?
Политика – грязное дело… Крылатая фраза, в которой большая доля правды. Так стоит ли посвящать в эту «грязь» своих детей? И если да, то каким именно образом?
Ведь дело это не из лёгких. С одной стороны, дети сами по себе аполитичны, далеки от этих взрослых игр, которые по большому счёту представляются им клоунадой (что, кстати, недалеко от истины). А с другой – всё-таки, гражданское воспитание как никак, знания о политике нужны, ведь детям потом жить и работать в этом обществе, «вариться» в этом всём.
Думаю, для родителей принципиально важно не заниматься так называемой «прокачкой детских мозгов». Молодому поколению и так этого хватает в школе. У них в какой-то момент вообще-то автосброс на все эти нравоучения появляется. Так что традиционные методы здесь не помогут.
Можно ли подготовить их к той политической реальности, с которой им придётся столкнуться совсем скоро? Тоже сомневаюсь. Главное, наверное, сделать так, чтобы они не строили больших ожиданий, оценивали всё происходящее трезво и рационально, тогда и столь губительных разочарований будет меньше.
А ведь дети в силу своей природной прозорливости и интуиции прекрасно чувствуют фальшь, наигранность и искусственность всего, не сочтите за мат, политического процесса. Понимают, что идеологические лозунги – всего лишь методы манипуляции массами. И вот здесь важно, чтобы они не растеряли подобную прозорливость, не позволили ввести себя в заблуждение красивыми и пустыми речами, не обманывались и не идеализировали происходящее вокруг, а также прошлое, которое зачастую воспринимается некритично.
Но при этом опасна культивация равнодушия и апатии к политике. Это в корне неверно. Здесь можно сделать так: просто приучить ребёнка к регулярному просмотру и чтению новостей. Пусть это станет привычкой. Вечером можно смотреть новости вместе, обсуждать их, интересоваться, как дети понимают ту или иную информацию, реагируют на неё. Осторожно и в то же время аргументированно пытаться озвучить и свою точку зрения.
Политика завязана на истории, поэтому надо усилить и этот аспект – иначе все разговоры сведутся к набору штампов и клише. То же самое относится и к экономике (ох, прав был Маркс). Надо внушить детям мысль, что конкретные, реальные знания – это залог правильного понимания политики. Иначе в будущем всё ограничится кухонными дилетантскими рассуждениями.
Мой ответ на поставленный вопрос таков: говорить можно и в значительной степени надо, главное научить детей критическому осмыслению всего происходящего в политической жизни, да и вообще вокруг.
Говорить ли с детьми о политике?
Как разговаривать с детьми о политике сегодня, когда ею заполнены даже известные прежде только приколами соцсети? Попытаемся разобраться вместе с экспертами.
Нельзя ли совсем без политики?
Нет, полностью уберечься от этого невозможно. И без TikTok политика проникает в голову ребенка вполне легальным образом: на уроках истории. Именно там дети узнают, как возникает и изменяется государственный строй. А поскольку речь идет о конкретных людях и судьбах, то при должном уровне преподавания и вовлечения они испытывают сопереживание, сравнивают тех или иных персонажей с собой, а исторические ситуации— с тем, что они видят вокруг себя.
Именно на уроках истории дети узнают о революционерах, конституции и обо всем, что формирует в умах зачатки политических воззрений. Здесь же начинаются обсуждения со сверстниками, а нередко и споры с учителями.
Таким образом, нам изначально не стоит переоценивать возможности скрывать от наших детей информацию о политической жизни. Иначе получится как с сексом в анекдоте: мы с подростком еще об этом не говорили, а он уже им занимается.
Родителям не стоит говорить с детьми о ценностях и взглядах, которые они сами не разделяют
Однако бросать все на самотек тоже не стоит. И вот тут уже мнения разнятся.
«Необходимо учитывать потребности детей и давать им информацию в том виде, в котором они способны ее усвоить», — говорит социальный психолог, полковник МВД в отставке Анжела Константинова. Она уверена, что родители и могут, и должны заниматься патриотическим воспитанием, рассказывать подросткам о достижениях Советского Союза, о Великой Отечественной войне и других важных вехах истории страны.
Клинический психолог Александра Яурова считает, что специально ничего в процессе «политпросвета» придумывать не нужно. «В большинстве случаев подростки занимают ту же позицию, что принята в их семье. Нет такого массового явления, как подростки-оппозиционеры у консервативных родителей», — говорит она.
Судя по всему, нашим лучшим другом в таких разговорах становится естественность. Социолог, профессор НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге Даниил Александров отмечает, что родителям не стоит говорить с детьми о ценностях и взглядах, которые они сами не разделяют, о вещах, к которым они сами равнодушны. «Иначе вы ставите под угрозу доверие, которое сейчас служит единственной реальной основой для хороших отношений в семье», — заключает он.
Моих детей кто-то использует?
«Сейчас дети играют в гаджеты, ориентируются в интернете, где получают наглядную, но ложную информацию. Игры и западные мультики оказывают на них воздействие, которое мы не всегда можем понять и оценить», — утверждает Анжела Константинова.
Это мнение разделяют многие, да и в СМИ часто можно услышать, что дети становятся разменной монетой в чьих-то политических играх, что на них воздействуют целенаправленно, что их используют.
Даниил Александров считает, что происходящее скорее напоминает спекуляцию на родительских страхах. Александра Яурова полагает, что ни о каком зомбировании несовершеннолетних через соцсети речи не идет. Однако страх, что кто-то манипулирует нашими детьми, не надуман и может быть симптомом другой проблемы.
«Это страх потери контроля над ребенком», — считает Александра Яурова. По ее словам, нужно учитывать особенности подросткового возраста, связанные с ориентацией на значимую группу сверстников. Для них нормально поведение, которое проявляется в желании подражать другим внешне и не только.
Социолог Даниил Александров считает, что не следует переоценивать влияние интернета. Он ссылается на доводы канадского социолога Малькольма Гладуэлла, который анализировал роль соцсети Twitter в мобилизации протестов в Молдове и Иране и ставил под сомнение идею, что молодые люди идут на протесты из корыстных побуждений и по чьей-то команде, на основе искусственно созданных условий.
«Подростки очень чувствительны ко всякой фальши, поэтому быстро теряют интерес к формализованной, бюрократизированной «движухе». Они готовы свернуть горы, когда чувствуют себя занятыми социально значимой активностью, когда речь идет о борьбе за достоинство, — рассказывает он. — Большим стимулом также служит чувство локтя, нахождение рядом с единомышленниками».
«Отцы и дети» современности
Александра Яурова полагает, что по-настоящему новым явлением можно назвать погруженность подростков в общее со взрослыми информационное поле, к тому же очень перенасыщенное. Если старшее поколение стремится это поле сужать до нескольких важных для них тем, то младшее приспособилось иначе: воспринимает информацию широко, но более поверхностно, меняя интересы изо дня в день.
«Это хорошо видно по тому же TikTok». Там тренды меняются несколько раз в неделю», — говорит Александра. Таким образом, не стоит бояться, что дети долго будут залипать на посты «про революции». По словам Даниила Александрова, несмотря на все достижения прогресса, нельзя списывать со счетов биологическую сторону вопроса, а потому не стоит удивляться подростковому протесту.
«У многих видов социальных животных существуют известные особенности поведения в аналогичный возрастной период: отказ от авторитетов, стремление уйти из родительской стаи, быть рядом со сверстниками. У человека тоже. Это появилось не вчера и никуда не исчезнет завтра», — отмечает он.
Социолог приводит определение: молодежь — это социальная группа, вышедшая из-под контроля родителей, но еще не попавшая под контроль рынка труда: «Поэтому никто не знает, что с ней делать, во всем мире, а не только у нас в России».
Найти компромисс
Но что же конкретно делать, если наше мнение относительно политических событий не сходится с мнением детей? Если ответить вкратце: придется много работать, но не столько с детьми, сколько над собой.
Психолог и социолог сходятся во мнении, что в условиях перенасыщенного информационного поля традиционная функция обучения детей родителями сегодня практически сошла на ноль. «Нас это, безусловно, беспокоит. Ведь наши родители и родители наших родителей многому учили детей, а мы уже нет. Отсюда возникает ощущение потери контроля, о котором я уже упоминала, а еще страха, беспомощности и порой даже паники», — говорит Яурова.
И это не единственная проблема. Возвращаясь к теме политики, нужно признать, что многие из нас, будучи взрослыми и опытными людьми, так и не сформировали четкую политическую позицию. А некоторые вовсе политикой не интересуются и не разбираются в ней. Однако откровенно признаться в этом детям трудно, ведь это демонстрация уязвимости, неприемлемая для тех, кто хочет соответствовать традиционной модели семьи со всезнающими и всем управляющими родителями. В особенности такое признание трудно дается мужчинам.
Укол-план. Почему чиновники хотят вакцинировать 95% населения России
На федеральном уровне пока не принимались решения об обязательной вакцинации в России, о чём заявил пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков. Однако в пользу подобной меры высказался директор НИЦЭМ им. Н. Ф. Гамалеи Александр Гинцбург. В свою очередь, в Совете Федерации заявили, что решение не нарушило бы конституционные права граждан, но для этого необходимо принять отдельный федеральный закон – как раз сейчас нечто подобное обсуждается. При этом глава государства Владимир Путин неоднократно говорил о том, что делать вакцинацию обязательной неправильно.
Законопроект о внесении вакцинации от коронавируса в национальный календарь прививок был ещё в мае представлен на рассмотрение в Госдуму. В первом чтении он был одобрен 8 июня, а 15 июня документ должен был быть рассмотрен во втором чтении, но был снят с повестки. И с тех пор депутаты к нему не возвращались.
Тем не менее высокопоставленные чиновники настаивают на необходимости доведения уровня вакцинации в стране до 90-95%. В частности, об этом недавно заявила вице-премьер Татьяна Голикова. По её словам, «и 80% недостаточно для того, чтобы обеспечить защиту населения». О необходимости ввести обязательную вакцинацию, в том числе и для детей, ранее заявил главный внештатный педиатр Минздрава России Александр Баранов. Министр здравоохранения Михаил Мурашко решил пойти ещё дальше и предложил врачей, выступающих против проведения прививок, привлекать к уголовной ответственности.
У нас свобода слова, и мы можем говорить то, что думаем
Эту важную тему в программе «Царьград. Главное» обозреватель Юрий Пронько обсудил с учредителем телеканала Царьград Константином Малофеевым.
Юрий Пронько. Константин Валерьевич, рад видеть, добрый вечер.
Константин Малофеев: Добрый вечер.
– Мы с вами не вирусологи и не врачи, и мы не будем лезть в эти профессиональные споры. Поэтому я задам вам вопрос как политику, как юристу, как многодетному отцу. Я увидел по вашей реакции, что вопрос вакцинации детей вызвал неподдельную и серьёзную обеспокоенность.
– Слава Богу, у нас по-прежнему есть свобода слова и право говорить то, что мы думаем. Таких, как я, – вся страна. И мы можем сказать то, что стесняются, боятся или не говорят другие источники информации. Конечно, вакцинация детей – это «красная линия», за которую не смеют зайти пропагандисты вакцинирования.
Я с уважением отношусь к преклонным годам главного педиатра Александра Баранова. Мне даже кажется, было бы правильно сначала дать речь Мурашко о том, что врачей, подвергающих сомнению святость вакцинации, необходимо привлекать к уголовной ответственности, а уже потом процитировать Баранова, который говорит, что вакцинирует всех, включая детей. Это будет более логично.
Я, как многодетный отец, как и многие родители по всей стране, конечно, не допустим, чтобы наших детей вакцинировали в принудительном порядке – никогда и ни за что. Потому что это уже не вторжение в наш изношенный взрослый организм. Мы уже пожили, и сколько в себя вкололи за свою жизнь, сколько этой фармацевтики мы вёдрами съели. Было бы преувеличением сказать, что для нас эти вакцины являются чем-то страшным. Но в отношении детей!
– То есть вы здесь занимаете бескомпромиссную позицию.
– А какую позицию я ещё могу занимать? Я – отец, и я не желаю, чтобы непроверенной вакциной прививали детей. Мы ничего не знаем о нормальных клинических испытаниях этого препарата, а испытания сложной вакцины должны проводиться пять, а то и семь лет. Нам же предлагают через год её применения, пусть даже и в многомиллионном масштабе, не поняв толком, как она действует на организм, что будет с нашей нервной или сердечно-сосудистой системой, с нашими клетками после этой вакцинации, привить наших детей.
А ведь дети прекрасно защищены от коронавируса – он уже почти два года свирепствует, а дети при этом не болеют. И нам говорят: давайте их заразим искусственно, чтобы организм дал иммунный ответ. А зачем, если наши дети и так прекрасно иммунно отвечают?
Зачем это делать? А я вам отвечу зачем – для улучшения статистики, вот что страшно. Мы слушаем Татьяну Голикову, а она говорит: 80% мало, надо 90–95%. Что является целью во время борьбы с пандемией? Борьба с пандемией, выздоровление больных и недопущение того, чтобы заболели новые люди, а не статистика вакцинированных. Почему мы отчитываемся количеством вакцинированных? Где изученный шведский опыт?
Надо обратить внимание на шведский опыт
– Накануне Царьград об этом предметно рассказывал.
– На фоне других вакцинированных стран Европы количество смертей там минимально. И это открытая информация, её можно посмотреть и проанализировать. Мы видим, что в Израиле, где вакцинированы более 80% населения, большое количество смертей на душу населения.
Кто нам и когда объяснил, почему шведский опыт – это плохо? А уже два года он используется. Экономика не закрывалась, никаких проблем в ней не было. Никто не сходил с ума, сидя по домам. Никого 60+ не закрывали так, что они не могли выйти из дома. А мы в этом году миллион человек теряем.
Я только что вернулся с демографической конференции. В прошлом году мы потеряли 700 тысяч человек, в этом году миллион. И это не только ковидные, это закрытые по домам. Кто будет отвечать за этих людей? А мы продолжаем упорствовать, что вакцинация – это главное.
Для чиновников это самый простой путь решения проблемы: сейчас 58% вакцинировано, а должно стать 80%. Вот тут чиновникам всё понятно: надо ставить подчинённым задачу, а потом с них спрашивать, чтобы потом отчитаться о своих победах начальству.
Но мы не хотим становиться простыми цифрами в этой отчётности. Мы хотели бы, чтобы нам объясняли, перед тем как принять то или иное решение. Если нас заставляют вакцинироваться, то пусть кто-то ответит за предыдущие аргументы в пользу вакцинации. Ведь сначала нам говорили, что прививка даёт иммунитет на всю жизнь. Потом эти же люди, эти же врачи призывали ревакцинироваться через год. Дальше – через полгода. А за предыдущие словоизлияния никто не объяснился.
– Так и есть. Глава Pfizer в интервью Bloomberg уже открыто сказал: ревакцинация через каждые полгода.
– Теперь через полгода, а потом скажут – через каждые три месяца. А почему так происходит? Потому что для любого бизнеса важно абонентское обслуживание, когда у тебя покупают один и тот же препарат четыре раза в год. Это же интереснее, чем один раз на всю жизнь. Никакого другого логичного объяснения этому я не вижу.
– Мы с вами узнали от Голиковой, что необходимо достичь уровня вакцинации в 90–95%.
– Да, но чтобы достичь такого уровня, надо прямо пойти против президента, который выступает против принудительной вакцинации. Они серьёзно считают, что 95% населения добровольно привьётся? Конечно, нет. Тогда зачем озвучивать такие цифры? А их озвучивают для того, чтобы потом сказать: вы не привились, поэтому у нас теперь пятая, шестая или восьмая волны коронавируса.
Они что, действительно верят в то, что вакцинация – это спасение? Тогда почему после вакцинации люди всё равно болеют? Уже по официальной статистике в Московской области среди пациентов, которые госпитализированы в стационары с диагнозом коронавирус, 18% были привиты. И это только начали публиковать цифры. А я уверен, что нас ещё ждут открытия, через месяц мы узнаем ещё бóльшие цифры.
Ну неужели не пора остановиться и посмотреть на шведский опыт? Надо перестать быть заложниками Бигфармы, которая зарабатывает на нас десятки миллиардов в год. И из этих миллиардов достаточно потратить совсем немного, чтобы ведущие эксперты говорили то, что нужно Бигфарме.
А следом за ними это же повторяют и чиновники, так уж они устроены, привыкли следовать указаниям, которые им спускают, против системы они не пойдут – не для того созданы. Но ведь есть ещё и учёные, и врачи! Но, согласно министру Мурашко, все, кто выступают против, должны замолчать навсегда.
Не осуждай и не принуждай. Но молчать мы не будем
– И тогда вопрос уже как к юристу. Насколько корректны подобные предложения с точки зрения закона?
– Если законодатель вдруг решит принять соответствующие поправки, то это станет юридически абсолютно корректным. Вопрос в том, что это будет с точки зрения криминологии. А эта наука предполагает, что криминализовывать можно только те явления, которые составляют менее 10% в обществе. То есть, если 90% населения что-то считают преступлением, то это можно легко криминализировать, а тех, кто выпадает за эту черту, подвергнуть уголовному наказанию. К примеру, педофилию или гомосексуализм, который у нас, к слову, не криминализован, но 90% населения у нас его нормальным не считают.
В то же время 90% населения у нас не считают, что невакцинированные совершили какое-то правонарушение или каким-то образом пошли против закона. Поэтому, когда министр называет преступниками врачей, которые смеют сомневаться в прививках, то это, слава Богу, не мнение законодателя. В то же время это означает, что Мурашко собирается достаточно большой процент населения тоже криминализировать, потому что против его мер выступает очень много людей, но эту статистику у нас никто не публикует.
Мы, как ответственное медиа, не делаем этого. Но я вас уверяю, что если мы выдадим те цифры, которые всем известны и из которых понятно, какая доля населения выступает против обязательной вакцинации, станет понятно, что министр Мурашко предлагает криминализировать точку зрения большинства населения страны. Ведь даже по версии ВЦИОМ в пользу добровольной вакцинации высказываются 77 процентов граждан России!
Мы на нашем канале давно выработали для себя формулу: не осуждай и не принуждай. Мы – люди, выступающие против принудительной вакцинации, не осуждаем тех, кто прививается. У меня члены семьи некоторые привились. У меня привились некоторые друзья. Я их не осуждаю, это их решение. А они нас не принуждают, мы просим, чтобы они нас не принуждали. И тогда у нас в обществе не будет раскола. Это очень важно. Мы не хотим раскачивать лодку, но и не желаем, чтобы эти люди, воспользовавшись нашим молчанием, навязывали нам, а теперь уже и нашим детям, вакцинирование непроверенным препаратом.
В том случае, если они от слов, от призывов пожилого педиатра к вакцинации детей, перейдут к действиям, мы прекратим молчать. Я обещаю. Если им кажется, что мы не обладаем сведениями, это не так. У нас много статистических данных, фактов и социологических исследований, которые мы не публикуем.
Потому что считаем, что достаточно здравого размышления о властях предержащих, для того чтобы принудительной вакцинации не было. Мы рады, что президент не даёт возможности этим оголтелым чиновникам сделать то, о чём они часто говорят. Мы очень надеемся, что так будет и впредь и что президенту удастся, наконец, окоротить пыл этих ревнителей статистики.
Принуждают, давят QR-кодами? Идите в суд, мы поддержим!
– Однако QR-коды уже стали реальностью. Для многих стало приятной неожиданностью, что их не ввели в Москве после локдауна. А во многих регионах получилось ровно наоборот. И Бог с ними, с питейными заведениями – теперь в музеи, театры, кинотеатры и даже в фитнес – всё через QR-коды. С юридической точки зрения, это сегрегация?
– Я думаю, что тем людям или родителям детей, которых не пустили на занятия в спортивные секции из-за отсутствия QR-кода, надо попытаться подать в суд. У нас в данный момент не объявлена чрезвычайная ситуация. Мне, как юристу, тоже интересно узнать, насколько законны эти QR-коды. Более того, Общество «Царьград» поможет составить иски.
У нас сейчас всё ещё действует режим повышенной готовности из-за коронавирусной инфекции. А можно ли при этом ограничивать конституционные права граждан? Решит ли этот вопрос народный суд? Может быть, это в компетенции Конституционного суда? Было б интересно подать соответствующий иск в суд и посмотреть, готовы ли субъекты Федерации отвечать на массовые претензии.
Мы, конечно, в рамках журналистского расследования готовы дойти до Конституционного суда. Но это займёт много времени. Я обращаюсь к нашим зрителям. Если кто-то из вас уже подал иск хотя бы в свой народный суд, пожалуйста, дайте нам знать, для того чтобы мы могли подхватить это дело. Мы поможем вам и с адвокатом. Но это займёт больше времени. Потому что идти прямо в Конституционный суд будет проблематично. Нужно сначала получить решение суда первой инстанции.
Дискуссия состоялась в программе «Царьград. Главное«, которая выходит на «Первом русском» каждый будний день в 18:00. Не пропустите!