что такое открытый конец в книге
Жизнь продолжается
Открытый финал меняет суть художественного произведения
Александр Пушкин в стихотворении “Пророк” призывал “глаголом жечь сердца людей” и это работало. В современной культуре правила игры изменились. Сегодня сюжеты книг, фильмов и видеоигр гораздо сложнее, чаще оставляют вопросы без ответа и дают нам возможность самим решить, как сложилась судьба персонажей. Искусственный пробел в матрице вымышленной истории серьезно меняет восприятие художественного произведения и это можно проследить на конкретных примерах из игровой индустрии, литературы и кинематографа.
Дальше будет много спойлеров, но вам понравится.
Оставить вопросы вместо ответов
Этот сюжет вписывался в шаблон, если бы не одно “но”. Спустя несколько часов Элли пришла в себя, Джоэл соврал ей о случившемся.
Мы нашли Цикад. Оказывается, таких как ты, много. Людей с иммунитетом. Не один десяток и от них никакого толку. Они бросили попытки создать вакцину. Мы едем домой. Прости.
Несколько сцен спустя Элли просит Джоэла поклясться, что все, что он сказал — правда. “Клянусь”, — снова лжёт он, глядя ребёнку в глаза. Гаснет экран, играет музыка, идут титры.
Мрачная история о спасении человечества в декорациях постапокалипсиса обернулась проникновенным финалом, в котором грубый наёмник Джоэл действительно изменился, однако сценарист Нил Дракманн не делит мир на чёрное и белое. С одной стороны, Джоэл спас жизнь девочке, которая практически стала ему дочерью, с другой — поступил эгоистично и, вероятно, погубил последние надежды на поиск лекарства. Стоило ли оно того? Допустимо ли лгать Элли об этом? С этими вопросами The Last of Us оставляет нас.
Поставить под сомнение
Герой Майкла Фассбендера по имени Брэндон в киноленте “Стыд” (Shame) страдает от сексуальной зависимости. Он не может выстроить глубокие гармоничные отношения с девушками и способен только на случайные связи. В начале фильма он едет в метро и видит симпатичную незнакомку с кольцом на пальце. Они улыбаются друг другу, но дальше мимолетного взгляда дело не заходит. Мужчина проживает несколько катарсисов, проявляет чудовищную эмоциональную холодность, игнорируя зов о помощи от родной сестры и девушка совершает попытку самоубийства. По законам драматургии, в характере персонажа под влиянием запредельного эмоционального потрясения должен произойти надлом.
В финале Брэндон снова встречает в подземке прекрасную незнакомку из первой сцены. Теперь на ее пальце нет обручального кольца. Девушка узнаёт его, улыбается и делает шаг навстречу. Экран гаснет, идут титры. В первоначальном варианте сценария рассказывали о дальнейших похождениях Брэндона, но режиссер Стив Маккуин взял на себя смелость и отрезал лишнее. Зритель не получил ответа на вопрос, научила ли чему-то героя пережитая трагедия. Режиссёр усомнился в способности человека меняться к лучшему, вынести урок из своих ошибок и уйти из порочного круга, когда все зашло слишком далеко.
Если бы не этот искусственный пробел, “Стыд” потерял бы значительную долю своей художественной ценности и остался заурядной картиной, в которой история работает по шаблону — герой страдал, герой пережил сильную душевную травму и встал на путь истинный. Скучно да и все тут.
Дать пинка под зад
Иногда финал киноленты на голову выше книжного первоисточника. Случай редкий, но так бывает. Яркий пример — хоррор “Мгла” (The Mist), снятый по одноимённой повести Стивена Кинга. В книге на маленький американский городок опускается туман, в котором обитает нечто из другого измерения. Человек выходит на улицу и растворяется в тумане навсегда. Группа людей оказалась заперта в местном супермаркете и происходящее внутри намного страшнее угрозы снаружи. Запертые в замкнутом пространстве граждане начинают конфликтовать, и в итоге все это приводит к ужасным последствиям.
В конце книги главный герой по имени Дэвид берет за руку сына, выходит на улицу несмотря на чудовище за белой пеленой. Они садятся в машину и уезжают.
Дать надежду
В финале романа Джонатана Франзена “Безгрешность” главная героиня по имени Пьюрити стоит во дворе вместе со своим мужчиной и слышит, как из дома доносятся крики и ругань родителей. Мама и папа не видели друг друга много лет, но при встрече снова взялись за старое.
Пип снова закрыла дверь, но хотя слов теперь не было слышно, звуки ссоры все равно долетали. Два человека, подарившие ей жизнь в разбитом мире, злобно кричали друг на друга. Джейсон вздохнул и взял ее за руку. Она крепко сжала его ладонь. Можно, должно быть, справиться лучше, чем ее родители, но она не была уверена, что это ей удастся. Только когда небеса вновь разверзлись, когда по крыше машины забарабанил дождь, посланный темным необъятным западным океаном, когда звук любви заглушил те, другие звуки — только тогда она подумала, что, может быть, справится.
История Пип разворачивается по нескольким фронтам сразу, переходя от глобальных тем вроде влияния интернета и наследия социализма, до глубоко личных вещей — отношений с родителями и патологической неспособностью строить здоровые отношения.
В отличие от режиссера “Стыда” Маккуина, американский прозаик чуть более милосерден к своей героине. Франзен не рассказывает напрямую, смогла ли Пьюрити прожить жизнь лучше и счастливее, чем родители. Вместо этого писатель говорит нам: “Она настроена серьезно. Возможно, у неё получится”.
Неопределённость и призрачная надежда витающая где-то в воздухе делает финал этой книги эмоционально сильнее.
Sunday Review #13: Роман Джонатана Франзена «Безгрешность»
Жизнь продолжается
Художественную ценность открытого финала сложно измерить в абсолютных величинах, но легко описать. Я привёл пример лишь нескольких, но на деле вариантов бесчисленное множество. Недосказанность в финале даёт автору возможность подчеркнуть все сказанное ранее и сделать акцент на вещах, которые аудитория могла не замечать.
Нечто похожее случилось в сериале “Оставленные” (Leftovers) от HBO. Представьте, что 2% населения однажды утром просто исчезнут. Что случится дальше? Писатель Том Перотта и сценарист Деймон Линделоф предположили: мир сойдёт с ума оплакивая потерю, и люди выкрутят свою душу наизнанку, пытаясь понять, как такое могло произойти. Религиозные культы, криминал, неполные семьи — кривое зеркало современной жизни.
Шоу напоминает нестройный ряд зарисовок жизни общества, в финале они складываются в пугающе реалистичную и осознанную картину, а ты остаёшься наедине с собой — удивленный и раздосадованный, потому что не замечал слона в комнате. Вместе с героями я бесконечно задавал себе вопросы: что стало с теми, кто пропал? Живы ли они? Где они сейчас? Они счастливы?
Это не мы потеряли их, это они потеряли всех нас.
Эту фразу произносит одна из героинь в финале и все становится на свои места. Многие вопросы в “Оставленных” не получат ответа, но все сказанное создателями сериала неожиданно преображается. В сущности не так уж важно, что стало с теми, кто исчез. Оставшиеся (или оставленные, как вам больше нравится) гораздо важнее, их жизнь продолжается, им придётся пережить потерю и собрать себя по кусочкам. Каждый делает это как умеет.
A Show To Go: The Leftovers от HBO
Открытый финал это, в некотором смысле, власть автора над аудиторией, попытка передать правдивое отражение жизни. Каждый из нас время от времени попадает в историю — приятную или скверную — и неизменно выносит из неё урок, потому что живет дальше, с последствиями своих и чужих решений.
Задача любой истории — донести людям определенную мысль, показать, насколько люди похожи и одновременно как сильно отличаются друг от друга. Отсутствие некоторых сюжетных рамок в заключительной трети придаёт хорошему повествованию дополнительный оттенок. Тёмный или светлый — не так уж важно. Главное, что это позволит нам с вами трактовать увиденное, услышанное и прочитанное по-своему.
В некоторых случаях это инструмент, который работает на историю, как в “Безгрешности” Франзена. Писатель оставляет читателю надежду, что у героини получится правильно построить свою жизнь и разорвать порочный круг, котором оказались ее родители. На примере “Стыда” Стива Маккуина недосказанность финале наоборот подчеркивает сомнение автора в том, что у героя получится решить проблему. “Мгла” Фрэнка Дарабонта прямым текстом показывает трагедию, но затем оставляет зрителя наедине с шокирующим финалом, позволяя самим думать о том, что же было дальше. А вот сериал “Оставленные” через этот художественный прием показывает нам, что на самом деле важно в этой истории, как и концовка The Last of Us подчеркивает все, что мы видели в игре на протяжении пятнадцати часов с Джоэлом и Элли.
Такие примеры можно приводить бесконечно, но суть в том, что правильно выстроенная история в некоторых случаях остро нуждается в том, чтобы о чем-то промолчать. Открытый финал может оставить вопросы, вместо ответов, чтобы дать аудитории повод для размышлений. Иногда для автора это гораздо более правильный способ донести суть произведения, нежели готовый ответ.
Многоточие вместо точки в конце предложения это отличный способ сказать: “Такова жизнь”. Выводы каждый сделает сам.
Открытый финал произведения – это такой коммерческ
В самом деле, для чего нужны открытые финалы?
Помните то ощущения от прочтения книги, когда ее закрываешь, а в голове остается вопрос: «А дальше что?»
«Что дальше? Как будут развиваться события? Что произойдет с героями?» Куча вопросов, сюжет может соскочить в любую сторону, а автор пишет: «Конец». Да, «думать не развлечение, а обязанность», но от знания этой простой истины легче не становится, когда в сотый раз закрываешь «Пикник на обочине» или затертый томик Кинга.
Для хоррора открытый финал – визитная карточка. Хороший ужастик без него не мыслим.
Так что это такое? Коммерческий ход или желание автора вернуться к произведению позже, когда то наберет популярность?
В целом, как влияют открытые финалы на восприятия произведений? Нужны они? Не нужны? Должен ли автор все рассказать читателю? Или все-таки надо что-то скрыть, чтобы читатель сам додумал, домыслил, создал в воображении свою личную линейку развития событий и жизни полюбившихся героев?
19 комментариев
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии
Самый гениальный ход в кинематографе применил Хичкок в фильме «Птицы».
Думается мне, что открытый финал неплох сам по себе.
Автор оставляет читателя «в мыслях». ))) Это шанс и автору, и читателю еще встретиться.
Даже если автор не будет продолжать серию, произведение все равно закончено. Это как поездка куда-то; потом (когда-нибудь) она же не запрещена, если человек захочет повторить ее.
Финал должен быть логичным, неважно, открытый он или закрытый. А уж ведет он историю к точке или многоточию, не так важно.
По мне, как и любой другой приём, открытый финал может быть осуществлён как на благо задумки, так и «просто так».
Скажем, в ужасах принято конец обращать к началу и не делать Happy End. Например, фильм «Лихорадка», где пресную воду заразили опасным вирусом, и группа студентов от этой заразы померла. Казалось бы, история закончилась. Но! В той местности разливают местные Ессентуки, и последним кадром нам показывают, как несколько гружённых фур разъезжаются в разные стороны, намекая зрителю, что «ничего не кончилось. всё по-прежнему плохо, и даже хуже». Но это и есть конец. На последок нам добавили, что ужас жив! В этом закон жанра.
Это подход-намёк. Нам недосказали, но всем понятно, чем это всё закончится. Это как «На словах я Лев Толстой, а на деле. «. Тоже самое.
Но, нынче это превратили в некое подспорье для продолжения/сиквела/серии. Исключительно коммерческий ход. Прочие люди, нередко бессмысленно копируют данный приём, потому что он нравится. То самое «просто так» да «потому что».
Как написать окончание романа
Захотят ли читатели прочесть вашу следующую книгу?
Удачное начало романа — это шанс на его публикацию. Удачное окончание — это шанс на то, что читатели захотят купить следующую книгу данного автора.
Чувство глубокого удовлетворения
Общее правило: прочитав ваш роман, человек должен испытывать чувство глубокого удовлетворения. Однако надо помнить, что механизм возникновения этого чувства весьма зависит от жанра.
Жанровую литературу покупают, чтобы расслабиться, унестись в иные миры и получить определенный набор эмоций. Автору такого произведения лучше придерживаться общепринятых канонов: сердца соединяются, клады находятся, преступление раскрывается.
Разумеется, автор может написать жанровый роман, который начинается с погони за сокровищами и кончается 30-страничной проповедью о вреде абортов. Это будет оригинально, но…
Если читатель получает не то, на что он надеялся, автора — как создателя коммерческого продукта — ждет банкротство. Не пишите на ящике с мылом “копченая колбаса”.
Подводим читателей к выводам
Совсем иное дело — мейнстрим. Автор подобных произведений должен уметь ставить вопросы и давать ответы. Высший пилотаж — подводить читателя к определенным выводам, но не проговаривать их. Читатель мейнстрима ощутит глубокое удовлетворение, если он сделает для себя открытие, и будет разочарован банальной концовкой ничуть не меньше, чем читатель жанрового произведения — ее неправильностью.
Поманить читателя и не дать ему то, чего он хочет
Можно привести следующий пример:
Сыщик расследует убийство, потом ему все надоедает и, позабыв о преступнике, он уезжает на Гавайи.
Если роман написан в жанре детектива, то подобный финал испортит всю книгу. Если же речь идет о мейнстриме — о тонких переживаниях сыщика, о его неудовлетворенности работой и т.п. — то нераскрытая тайна может украсить историю.
Самый худший вариант окончания — это когда у читателя появляется вопрос: “Ну и что? Что автор хотел этим сказать?”
Буйство фантазии — это прекрасно, но не стоит забывать, что читатель — это работодатель автора. А оставлять работодателя в неприятном недоумении — себе дороже.
Открытый финал
Очень осторожным надо быть с открытым финалом — когда действие обрывается на неопределенной ноте и читателю предстоит самому догадываться, чем все закончится. Для жанрового произведения подобный конец крайне нежелателен. Для мейнстрима и интеллектуальной прозы — смотря по обстоятельствам.
Например, открытый финал в “Трудно быть богом” братьев Стругацких выглядит весьма органично.
Если книга будет иметь продолжение, то вполне уместно сделать соответствующий намек.
Варианты окончаний
Завершение круга
Конец аппелирует к сцене в начале. (И. Бунин “Легкое дыхание”)
Возвращение
Конец привязан к явлению, упомянутому по ходу повествования. (Г. Г. Маркес “Сто лет одиночества”)
Временные рамки
Временные рамки используются, когда автор описывает событие, имеющее начало и конец во времени. (А. Солженицын “Один день Ивана Денисовича”)
Пространственные рамки
Пространственные рамки используются, когда сюжет ограничен пребыванием героя в определенном месте. (М. Булгаков “Мастер и Маргарита”: Воланд прибывает в Москву, Воланд улетает из Москвы)
Расплата или награда
Путешествие закончено, тайна раскрыта, “они жили долго и счастливо” и т.п. (Ш. Перо “Золушка”)
Эпилог
История заканчивается, но жизнь продолжается. В эпилоге рассказывается, что случилось с героями дальше. (Ф. Достоевский “Бесы”)
Цитата
Герой что-то говорит в конце, тем самым подводя итоги всему произошедшему. (М. Митчелл “Унесенные ветром”)
Призыв
Автор призывает читателя совершить то или иное действие. (Л. Толстой “Война и мир”).
Что делать, если окончание романа не придумывается?
Если вы не знаете, чем закончить произведение, вернитесь на исходную позицию, то есть определите, о чем ваша книга и что именно вы хотите сказать.
Попробуйте проанализировать события романа с точки зрения каждого из героев. Это упражнение натолкнет вас на дельные мысли.
Иногда автор не может придумать окончание романа потому, что ему не хватает информации. Читайте книги, журналы и блоги, посвященные вашей теме, и недостатка в идеях не будет.
Открытый финал: 7 великих незаконченных романов
Мария Иванова
Неоконченная книга — разочарование для читателя и награда для филолога. Первый вместо вожделенной развязки получает оборванный на полуслове сюжет. Второй сталкивается с уникальной литературно-исторической загадкой. Именно в поисках ответа на вопрос, почему Гоголь сжег второй том «Мертвых душ», исследователи смогли докопаться до самой сути личности автора — категоричного и склонного к неврозам перфекциониста. Незаконченная книга — это чаще всего и последняя книга, куда писатель стремится вложить накопленные за годы жизни мудрость и мастерство. T&P вспомнили семь знаковых для литературы романов, которые так и не были завершены.
«Дубровский»
Александр Пушкин
Называя Пушкина солнцем русской поэзии, критики и почитатели порой забывают о том, что в 20—30-х годах XIX века ему не было равных и в прозе. «Арап Петра Великого», «Повести Белкина», «Капитанская дочка» — каждое из этих произведений поражает исполинской силой писательского дара. Из ряда шедевров, впрочем, несколько выбивается «Дубровский» — необработанный и, по всей видимости, незавершенный роман Пушкина. И дело тут не только в том, что автор попросту не успел довести до идеала язык произведения.
В «Дубровском» на фоне конфликта между благородным изгоем и сытым барином слишком хорошо чувствуется конфликт Пушкина с самим собой. С одной стороны, связанный семейными обязательствами, он стремился угодить публике и написать, как сейчас бы сказали, бестселлер, чья популярность подпитывалась бы всеобщей любовью к Вальтеру Скотту. С другой, созданный Пушкиным русский Робин Гуд своим трагическим пылом тяготел скорее к шиллеровским «Разбойникам» и был сложнее картонных народных героев, столь притягательных для аудитории. Сам роман фактически был озаглавлен датой — «21 октября 1832 года» — именно в тот день Пушкин начал его писать. «Дубровский» — плод осторожной фантазии издателей, которые напечатали книгу через четыре года после дуэли с Дантесом.
«Бувар и Пекюше»
Гюстав Флобер
Автор величайшей похвалы пошлости — романа «Госпожа Бовари» —Гюстав Флобер решил пойти по стопам Эразма Роттердамского и написать еще и похвалу глупости. «Бувар и Пекюше» — история о двух болтунах-переписчиках, которые на старости лет бросили рутинную конторскую работу и поселились на ферме. Там они пытались заниматься сельским хозяйством, медициной, политикой, но, будучи хроническими дилетантами, неизменно терпели неудачи во всех своих начинаниях. Формально считается, что замысел романа пришел к Флоберу в начале 70-х годов XIX века, когда он собирал «Лексикон прописных истин». Этот самый «Лексикон» — коллекция банальщин, подслушанных писателем в буржуазных салонах, — и должен был стать второй частью «Бувара и Пекюше».
Однако может показаться, что образы парочки забавных глупцов появились в голове Флобера существенно раньше — еще во время работы над «Госпожой Бовари». Закадычные друзья словно младшие братья аптекаря Омэ, ионвильского диктатора, который невольно подсказал Эмме способ покончить с собой. Бувар и Пекюше, по сути, исповедуют ту же философию наглого невежества, что и Омэ. Неудивительно, что, в конце концов, они терпят духовный крах, а роман о них становится последним приговором Флобера французскому обществу Второй империи, пусть и не законченным — в 1880 году писатель умер, не успев дописать книгу.
«Похождения бравого солдата Швейка»
Ярослав Гашек
Весельчак и выпивоха Гашек стал бы символом чешской литературы и без «Швейка». На его счету около 1 500 рассказов, памфлетов и прочих очерков. Они мастерски написаны и переведены на десятки языков, включая русский. Однако именно «Швейк» вместил в себя не только весь комплекс гашековских анархических идей, но и огромную, беспощадную и смешную реальность, в которой писателю приходилось жить, творить и воевать. Гашек создал удивительный гибрид военной эпопеи и плутовского романа, пронизанный чешским юмором — сытным и пахнущим пивными дрожжами.
«Тайна Эдвина Друда»
Чарльз Диккенс
Чарльз Диккенс умер в 58 лет. К этому времени он широко прославился как в Англии, так и за ее пределами и неплохо зарабатывал. Но писательство стало для Диккенса кабалой. Практически каждый из его романов представлял собой своеобразный литературный сериал: книги Диккенса печатали не целиком, а частями. Дочитав очередную главу, заинтригованная публика с нетерпением ждала следующей. В таких условиях писатель не мог позволить себе сделать выдох, чтобы набраться сил. Под конец жизни Диккенс напоминал загнанную лошадь, и это сполна отразилось в неоконченном готическом детективе «Тайна Эдвина Друда». Как несчастное животное хрипит и плюется пеной в ожидании спасительной пули, так и Диккенс вложил в свой последний роман агоническое напряжение, которое в июне 1870 года разрешилось внезапным — и таким предсказуемым — инсультом.
«Тайна Эдвина Друда» — книга чрезвычайно динамичная, резкая, захватывающая. Ее влияние на литературу — огромно, и оно простирается не только на Уайльда, Стивенсона и Черстертона, верных последователей диккенсовской традиции, но и существенно дальше. В «Тайне Эдвина Друда» Диккенс добивается от читателей глубокой эмоциональной вовлеченности в сюжет и позволяет им быть не сторонними наблюдателями, а как бы непосредственными участниками описываемых событий. Именно этот прием ляжет в основу американского «нового журнализма» 60—70-х годов XX века, а сама книга родит не одно поколение филологов, которые до сих пор бьются над загадкой: что же на самом деле случилось с Эдвином Друдом?
«Человек без свойств»
Роберт Музиль
Если бы кому-то пришло в голову составить список смертных грехов великих писателей, то к уже известным семи стоило бы добавить еще один — гигантоманию. Каждого большого автора хоть раз в жизни посещал замысел эпохального произведения, в котором отразятся все аспекты бытия. Для Джойса таким произведением стали «Поминки по Финнегану», для Мелвилла — «Моби Дик», для Бальзака — цикл «Человеческая комедия», для Роберта Музиля — роман «Человек без свойств», стоивший автору двадцати лет жизни. Сосредоточившись на работе над книгой, Музиль влачил практически нищенское существование и насыщался лишь желанием рассказать правду о том, что происходило в накануне Первой мировой войны.
Современники романа не поняли: Музиль выбрал тему сложную и, признаться, уже не особенно актуальную — первые две книги «Человека» были изданы в начале 30-х годов; писал чересчур умно и тонко, без снисхождения к читателю; сыпал идеями, но не трудился их объяснять. Интерес к «Человеку без свойств» вспыхнул только в 1950 годы, когда его автора уже не было в живых. Мир, взбудораженный Второй мировой, вдруг понял, что истоки бойни нужно искать в прошлом, и с удивлением обнаружил вердикт Музиля, который в лице Ульриха, главного героя книги, обвинил в нравственной импотенции всех своих соотечественников.
«Америка»
Франц Кафка
Путь Франца Кафки в литературу был столь тернист, а самооценка — столь невысока, что перед смертью он завещал уничтожить свои произведения. Более того, три его романа — «Америка», «Процесс» и «Замок» — остались незавершенными. Но если «Процессу» и «Замку» недосказанность, по большому счету, идет лишь на пользу (оба они обрываются как страшный сон — пробуждением), то открытый финал «Америки» кажется злой шуткой. Первую главу романа, «Кочегар», опубликовали в 1913 году, и вряд ли тогда кто-то мог догадаться о том, что за ней стоит один из самых мрачных писателей XX века. «Америка» отчасти укладывается в реалистическую традицию: утонченный психологизм, внимание к деталям, борьба в душе главного героя.
Роман служит своеобразной попыткой чешского еврея оседлать американскую мечту — именно поэтому в нем порой сквозит истинно драйзеровский пафос. Юный Карл Россман неизбежно должен был либо прийти к успеху, либо остаться у разбитого корыта своих честолюбивых мечтаний. Однако в 1914 году Кафка бросил работу над книгой — устал, надоело, передумал. Мысли писателя уже бередил образ Йозефа К., и финал «Америки» пропал без вести. Кстати, Кафка изначально так и собирался назвать свой роман: «Пропавший без вести». «Америкой» его окрестил Макс Брод — душеприказчик Кафки, который отказался выполнить последнюю волю умершего друга и отдал в печать его работы.
«Лаура и ее оригинал»
Владимир Набоков
Литературное наследие Набокова традиционно вызывало у научного сообщества едва ли не больший интерес, чем рукописи, спрятанные в окутанном тайной поместье Сэлинджера, — то ли мифические, то ли реальные. О том, что автор скандальной «Лолиты» оставил после себя незаконченный роман, в названии которого фигурировало еще одно женское имя на букву «Л», было известно всем. Утверждать, что книга все-таки будет издана, не мог никто. Набоков, с характерной для него безапелляционностью, перед смертью наказал жене: «Лауру» — уничтожить. Однако вдова долго не решалась пойти на преступление против литературы и, в конце концов, переложила ответственность на плечи сына, а тот, в свою очередь, постановил: «Лауре» — быть. Стопка исписанных убористым почерком карточек, хранившихся в швейцарском банке, перекочевала к издателям, и в ноябре 2009 года томная красавица вышла из типографской пены.
Литературоведы, естественно, тут же очертя голову кинулись препарировать долгожданную, двухсотстраничную тушку. А вот для массового читателя сенсацией стало не столько содержание книги, сколько сам факт ее публикации. Шутка ли: на полках магазинов появился «новый» роман одного из крупнейших прозаиков XX века. Зыбкое, пористое повествование, склеенное из 138 фрагментов, могло бы стать символом литературы модернизма. Но для того, чтобы понять его, нужно знать творчество Набокова на приличном научном уровне, а этим может похвастаться далеко не каждый, в чьей домашней библиотеке оказалась «Лаура и ее оригинал».