что такое облако в штанах
Анализ поэмы Маяковского «Облако в штанах»
Автор: Guru · Опубликовано 29.07.2017 · Обновлено 08.10.2017
«Облако в штанах» — яркая, эпатажная и очень откровенная поэма Владимира Владимировича Маяковского. Это самое первое крупное произведение автора, над которым он работал в течение целого года. Произведение носит острый революционный характер и может заинтересовать читателя одним лишь неоднозначным названием. Поэт вложил всю душу в его создание и наделил лирического героя чертами, которые также присущи ему самому.
Суть поэмы
В начале произведения Маяковский описывает, как мучительно ожидает герой свою возлюбленную, он так предвкушает эту встречу, что даже, « у нервов подкашиваются ноги!». Его не слушаются мысли, и он не в силах совладать с собой, ему начинает казаться, что даже дождинки гримасничают, будто издеваются. Внутри него бушует неудержимый накал эмоций, время течет немыслимо долго, настолько долго, что он перестает его чувствовать, и хочется просто кричать.
Упал двенадцатый час,
как с плахи голова казненного
Долгожданная встреча с возлюбленной мимолетно опустошает его сердце, ведь герой узнает, что Мария в скором времени выходит замуж. В один момент девушка смогла потушить величественный пожар эмоций в его груди. Внешне кажется, что он ничего не чувствует, но в его душе образовалась дыра, он называет это «пульсом покойника»
Влюбленный юноша не хочет забывать Марию, говорит, что боится забыть её имя, так же, как поэт боится забыть слово, равное величием Богу. Так он разочаровывается в любви и переходит к политике.
Далее высмеиваются исторические личности, государственный строй и бездарная ведомая толпа, герой убежден, что все эти жалкие людишки не умеют по-настоящему любить, они путают любовь с грязью и похотью. Он хочет забыться в гневе обличения, но все равно наступает на больное.
В конце концов, лирический герой разочаровывается в Боге, Творец является для него бессильным, даже он не может его понять, увидеть, как кровоточит его сердце, как его настигают отчаяние, разочарование и одиночество.
Я думал, ты всесильный божище, а ты недоучка, крохотный божик
Но мысли о Марии все еще продолжают отравлять его сознание, он кричит о своей любви, хотя уже понимает, что это напрасно, так как вместе с чувствами в нем рухнули все сдерживающие его основы мировоззрения. Герой грезит о революции во всех сферах жизни и готов посвятить всего себя перестройке всего живого.
Смысл названия
Название «Облако в штанах» Маяковский дал поэме после того, как изначальное не пропустила цензура. Сперва произведение имело название «Тринадцатый апостол», но, не захотев оказаться на каторге, автор его изменил. «Облако в штанах» — это сочетание легкости и романтики с грубостью и бытовыми аспектами жизни, поэт гениально совместил несовместимые характеры и образы.
Хотите —
буду от мяса бешеный
— и, как небо, меняя тона —
хотите —
буду безукоризненно нежный,
не мужчина, а — облако в штанах!
Сильный и уверенный в себе мужчина под действием мучительных эмоций и горячего чувства любви в один миг становится мягким и невесомым, легким и бесформенным. Внешне он все так же суров и спокоен, эти качества присущие мужскому полу, Маяковский приводит в сравнении с грубыми штанами. Облако, которое в них одето, является отражением внутреннего мира лирического героя, который находится в подвешенном состоянии. Он нежен и чуток, у него нет сил на то, чтобы изменять то, что происходит вокруг.
Композиция и жанр
Жанр произведения «Облако в штанах» мы уже давно определили и убедились, что это поэма. Но также важным будет узнать, что она имеет форму тетраптиха.
Тетраптих — это произведение искусства, которое вмещает в себя 4 части, объединённых одним сюжетом и смысловой линией.
Поэма состоит из предисловия, в которое автор закладывает основную идейную мысль произведения, и четырёх частей. Каждая из частей обозначает главные темы, о которых и пойдёт речь. Основной мыслью являются, так называемые, четыре крика героя: «Долой вашу любовь, искусство, строй, религию!» — именно этот лозунг автор помещает в предисловие. Начало поэмы очень лирично, оно повествует нам о душевных переживаниях героя, именно оттуда мы узнаем о его настоящих чувствах к Марии.
Во второй части поэмы речь пойдёт о поэзии и творчестве, которое гибнет в буржуазном обществе, но автор верит, что после революции поэты смогут спасти искусство.
В третьей и четвёртой частях Маяковский выражает протест уже всему старому строю, он находит именно его причиной всех человеческих бед.
Образ лирического героя
Герой в поэме «Облако в штанах» насыщен настоящими чувствами и переживаниями самого автора. Маяковский позволяет ему перенять многие его черты, получается, что, поэт таким способом пытается выразить собственное «Я». Рассказчик представлен нам романтичным и чутким, нежным и ранимым, но в то же время он сильный мужчина, который имеет свою личную и уверенную позицию. Образ построен на неком контрасте, который характеризует его, как яркого и эмоционального человека, который не собирается терпеть людскую ничтожность, он будет упорно кричать и бороться за счастье и лучшее будущее не только для себя, но и для других. Он намеревается повести их за собой, обагрив сердца кровью своего сердца, которое болит за судьбу отечества.
Характеристика главных героев
В поэме «Облако в штанах» не так много действующих героев, они уникальны, образы некоторых из них даже можно назвать двойственными. Маяковский неспроста называет лирическую героиню Марией. В четвёртой главе происходит ненавязчивое сравнение её образа с библейскими образами Девы Марии и Марии Магдалины, то есть имя возлюбленной рассказчика олицетворяет божественную, неземную любовь. Но девушка отвергает героя, она заставляет страдать его душу, кричать и молить о любви, и, по сути, предает его, продает, как Иуда. Для нее деньги играют важную роль, она понимает, что герой не сможет одарить её богатством, поэтому, она меняет настоящие чувства на материальные блага.
Ничего, если пока
тебя вместо шика парижских платьев
одену в дым табака
Такая особенность представления образа также касается образа Бога в поэме. В самом начале герой просит у него помощи, он считает его величественным, способным подарить ему право на взаимную любовь. Но выходит так, что небеса предают его, к герою приходит разочарование в их силах. Творец уже не так могуч и всевластен, как раньше.
Религиозные аллюзии
Вероятно, иронизируя над библейскими именами и героями, автор выражает свой антиклерикальный протест, что было ему свойственно. В свои любовные переживания он искусно вносит политические веяния нового времени, показывая тщетность надежд на небесные силы. Увы, говорит поэт, будем реалистами: в сердечных делах, да и в каких бы то ни было еще, Бог нам не помощник, а все истории про него – сказки. Например, Маяковский использует библейское имя Мария, но говорит не о подвиге матери и возлюбленной Христа, не о преданности, не о скорби, а переворачивает вверх дном наши устоявшиеся ассоциации. Теперь Мария – продажная девка, которая готова продать возлюбленного за французское платье. Такова сущность роковой и порочной женщины в жизни, а в исправление Магдалины на страницах книги автор не верит.
Тематика
В чем смысл произведения?
Владимир Владимирович Маяковский призывает обездоленных и бедных людей упорно и настойчиво требовать и добиваться своего счастья прямо здесь и сейчас. Он же готов воспевать и поддерживать протест, отрекаясь от буржуазной классической поэзии. Автор полностью отвергает старые устои, которые не могут позволить человеку жить достойно и свободно, он выступает против бюрократии и буржуазии, предчувствует наступление революции и готов нести ее идеи в массы. Чувства и переживания лирического героя сопоставимы с переживаниями народа, и все они обобщены в одном образе. Любовь, искусство, политический строй и религия должны быть абсолютно другими, поэт не принимает то, что происходит сейчас (происходило тогда), он уверен, что пролетарии деградируют и унижаются перед жизнью по вине неправильного искусства, лживой религии и несправедливого государственного режима. Однако Маяковский не теряет веру и надежду на светлое будущее, он является сторонником переворота во всех сферах и направлениях. Автор убеждён, что если беспощадно разрушить убогое старое, можно создать яркое и совершенное новое.
Своеобразие поэмы
Оригинальность и своеобразие поэмы «Облако в штанах» нам удаётся проследить уже в самом начале, когда мы узнаем, как она называется. Мало кто сразу и абсолютно точно сможет догадаться, о чем пойдёт речь, не прочитав текст, а просто взглянув на его название. Безусловно, это предаёт произведению некую элегантность и выделяет его среди прочих, можно сказать, что оно само заставляет обратить на себя внимание.
Размер и композиция поэмы были не типичны для русской литературы. Знаменитая «лесенка» была придумана в Италии основателем футуризма Филиппо Маринетти. Он же разработал идейно-тематическое содержание нового течения, его манифест и эстетические принципы. Известно, что Маяковский был ярым поклонником его таланта, поэтому перенял его литературный стиль. Однако Маринетти был, скорее, теоретиком, а не практиком, и именно русскому поэту удалось довести его идеи до совершенства. Таким образом, в поэме «Облако в штанах» автор воплотил революционный дух модернизма и открыл новую страницу в отечественном искусстве, употребив новый размер, инновационный ритм, множество окказионализмов. У нас есть целая статья о новаторстве Маяковского.
Также, необычным и неожиданным для современников Маяковского и для нас, становится то, как автор отзывается о Боге и религии. Мало кто смог бы осмелиться в то время так отзываться об этом, называя Творца «недоучкой» и «крохотным божиком».
Изначально поэма вышла с потерями, цензор из неё изъял несколько страниц. Только в Москве в начале 1918 года «Облако в штанах» было полностью восстановлено и выпущено под собственным издательством Маяковского, а в самом начале он указал, что первое название «Тринадцатый апостол» было перечеркнуто цензурой, но возвращать его он не станет. Такая авантюрная история создания тоже придает произведению революционной романтики.
Стихотворение и анализ «Облако в штанах»
мечтающую на размягченном мозгу,
как выжиревший лакей на засаленной кушетке,
буду дразнить об окровавленный сердца лоскут:
досыта изъиздеваюсь, нахальный и едкий.
У меня в душе ни одного седого волоса,
и старческой нежности нет в ней!
Мир огромив мощью голоса,
Вы любовь на скрипки ложите.
Любовь на литавры ложит грубый.
А себя, как я, вывернуть не можете,
чтобы были одни сплошные губы!
из гостиной батистовая,
чинная чиновница ангельской лиги.
И которая губы спокойно перелистывает,
как кухарка страницы поваренной книги.
буду от мяса бешеный
— и, как небо, меняя тона —
буду безукоризненно нежный,
не мужчина, а — облако в штанах!
Не верю, что есть цветочная Ницца!
Мною опять славословятся
мужчины, залежанные, как больница,
и женщины, истрепанные, как пословица.
Вы думаете, это бредит малярия?
«Приду в четыре»,— сказала Мария.
В дряхлую спину хохочут и ржут
Меня сейчас узнать не могли бы:
Что может хотеться этакой глыбе?
А глыбе многое хочется!
Ведь для себя не важно
и то, что бронзовый,
и то, что сердце — холодной железкою.
Ночью хочется звон свой
плавлю лбом стекло окошечное.
Будет любовь или нет?
большая или крошечная?
Откуда большая у тела такого:
должно быть, маленький,
Она шарахается автомобильных гудков.
Любит звоночки коночек.
лицом в его лицо рябое,
обрызганный громом городского прибоя.
Полночь, с ножом мечась,
Упал двенадцатый час,
как с плахи голова казненного.
В стеклах дождинки серые
как будто воют химеры
Собора Парижской Богоматери.
Что же, и этого не хватит?
Скоро криком издерется рот.
как больной с кровати,
Теперь и он и новые два
мечутся отчаянной чечеткой.
Рухнула штукатурка в нижнем этаже.
у нервов подкашиваются ноги!
А ночь по комнате тинится и тинится,—
из тины не вытянуться отяжелевшему глазу.
Двери вдруг заляскали,
не попадает зуб на зуб.
муча перчатки замш,
Видите — спокоен как!
которую надо украсть!
Опять влюбленный выйду в игры,
огнем озаряя бровей загиб.
И в доме, который выгорел,
иногда живут бездомные бродяги!
«Меньше, чем у нищего копеек,
у вас изумрудов безумий».
когда раздразнили Везувий!
Кто-то из меня вырывается упрямо.
Ваш сын прекрасно болен!
У него пожар сердца.
Скажите сестрам, Люде и Оле,—
ему уже некуда деться.
которые изрыгает обгорающим ртом он,
выбрасывается, как голая проститутка
из горящего публичного дома.
на сердце горящее лезут в ласках.
Глаза наслезнённые бочками выкачу.
Дайте о ребра опереться.
Выскочу! Выскочу! Выскочу! Выскочу!
Не выскочишь из сердца!
На лице обгорающем
обугленный поцелуишко броситься вырос.
У церковки сердца занимается клирос!
Обгорелые фигурки слов и чисел
как дети из горящего здания.
схватиться за небо
горящие руки «Лузитании».
стоглазое зарево рвется с пристани.
о том, что горю, в столетия выстони!
Я над всем, что сделано,
ничего не хочу читать.
книги делаются так:
и сразу запел вдохновенный простак —
прежде чем начнет петься,
долго ходят, размозолев от брожения,
и тихо барахтается в тине сердца
глупая вобла воображения.
Пока выкипячивают, рифмами пиликая,
из любвей и соловьев какое-то варево,
улица корчится безъязыкая —
ей нечем кричать и разговаривать.
Городов вавилонские башни,
возгордясь, возносим снова,
Улица муку молча пёрла.
Крик торчком стоял из глотки.
Топорщились, застрявшие поперек горла,
пухлые taxi и костлявые пролетки
Город дорогу мраком запер.
выхаркнула давку на площадь,
спихнув наступившую на горло паперть,
в хорах архангелова хорала
бог, ограбленный, идет карать!
А улица присела и заорала:
Гримируют городу Круппы и Круппики
грозящих бровей морщь,
умерших слов разлагаются трупики,
только два живут, жирея —
размокшие в плаче и всхлипе,
бросились от улицы, ероша космы:
«Как двумя такими выпеть
и цветочек под росами?»
вы не смеете просить подачки!
надо не слушать, а рвать их —
присосавшихся бесплатным приложением
к каждой двуспальной кровати!
Их ли смиренно просить:
Мы сами творцы в горящем гимне —
шуме фабрики и лаборатории.
скользящего с Мефистофелем в небесном паркете!
гвоздь у меня в сапоге
кошмарней, чем фантазия у Гете!
мельчайшая пылинка живого
ценнее всего, что я сделаю и сделал!
сегодняшнего дня крикогубый Заратустра!
с лицом, как заспанная простыня,
с губами, обвисшими, как люстра,
где золото и грязь изъязвили проказу,—
мы чище венецианского лазорья,
морями и солнцами омытого сразу!
у Гомеров и Овидиев
солнце померкло б, увидев
наших душ золотые россыпи!
Жилы и мускулы — молитв верней.
Нам ли вымаливать милостей времени!
держим в своей пятерне
миров приводные ремни!
Это взвело на Голгофы аудиторий
Петрограда, Москвы, Одессы, Киева,
и не было ни одного,
вы мне всего дороже и ближе.
как собака бьющую руку лижет?!
обсмеянный у сегодняшнего племени,
вижу идущего через горы времени,
которого не видит никто.
Где глаз людей обрывается куцый,
главой голодных орд,
в терновом венце революций
грядет шестнадцатый год.
А я у вас — его предтеча;
на каждой капле слёзовой течи
распял себя на кресте.
Уже ничего простить нельзя.
Я выжег души, где нежность растили.
Это труднее, чем взять
тысячу тысяч Бастилий!
выйдете к спасителю —
и окровавленную дам, как знамя.
грязных кулачищ замах!
и голову отчаянием занавесила
мысль о сумасшедших домах.
как в гибель дредноута
бросаются в разинутый люк —
до крика разодранный глаз
лез, обезумев, Бурлюк.
Почти окровавив исслезенные веки,
и с нежностью, неожиданной в жирном человеке
Хорошо, когда в желтую кофту
душа от осмотров укутана!
когда брошенный в зубы эшафоту,
«Пейте какао Ван-Гутена!»
я ни на что б не выменял,
А из сигарного дыма
вытягивалось пропитое лицо Северянина.
Как вы смеете называться поэтом
и, серенький, чирикать, как перепел!
кроиться миру в черепе!
обеспокоенные мыслью одной —
смотрите, как развлекаюсь
сутенер и карточный шулер.
которые влюбленностью мокли,
в столетия слеза лилась,
вставлю в широко растопыренный глаз.
Невероятно себя нарядив,
чтоб нравился и жегся,
на цепочке Наполеона поведу, как мопса.
Вся земля поляжет женщиной,
заерзает мясами, хотя отдаться;
подняло на небе невероятную качку,
как будто расходятся белые рабочие,
небу объявив озлобленную стачку.
Гром из-за тучи, зверея, вылез,
громадные ноздри задорно высморкая,
и небье лицо секунду кривилось
суровой гримасой железного Бисмарка.
запутавшись в облачных путах,
вытянул руки к кафе —
и нежный как будто,
и будто бы пушки лафет.
это солнце нежненько
треплет по щечке кафе?
Это опять расстрелять мятежников
грядет генерал Галифе!
Выньте, гулящие, руки из брюк —
а если у которого нету рук —
пришел чтоб и бился лбом бы!
закисшие в блохастом грязненьке!
Понедельники и вторники
окрасим кровью в праздники!
Пускай земле под ножами припомнится,
кого хотела опошлить!
обжиревшей, как любовница,
которую вылюбил Ротшильд!
Чтоб флаги трепались в горячке пальбы,
как у каждого порядочного праздника —
выше вздымайте, фонарные столбы,
окровавленные туши лабазников.
На небе, красный, как марсельеза,
вздрагивал, околевая, закат.
пригоршнью обгрызанных предательством звезд?
задом на город насев.
Эту ночь глазами не проломаем,
Ежусь, зашвырнувшись в трактирные углы,
вином обливаю душу и скатерть
в углу — глаза круглы,—
глазами в сердце въелась богоматерь.
Чего одаривать по шаблону намалеванному
сиянием трактирную ораву!
Может быть, нарочно я
в человечьем месиве
лицом никого не новей.
из всех твоих сыновей.
заплесневшим в радости,
скорой смерти времени,
чтоб стали дети, должные подрасти,
И новым рожденным дай обрасти
пытливой сединой волхвов,
и будут детей крестить
именами моих стихов.
Я, воспевающий машину и Англию,
в самом обыкновенном Евангелии
может быть, Иисус Христос нюхает
моей души незабудки.
Я не могу на улицах!
как щеки провалятся ямкою
и беззубо прошамкаю,
я уже начал сутулиться.
люди жир продырявят в четырехэтажных зобах,
потертые в сорокгодовой таске,—
что у меня в зубах
черствая булка вчерашней ласки.
Дождь обрыдал тротуары,
лужами сжатый жулик,
мокрый, лижет улиц забитый булыжником труп,
а на седых ресницах —
на ресницах морозных сосулек
из опущенных глаз водосточных труб.
Всех пешеходов морда дождя обсосала,
а в экипажах лощился за жирным атлетом атлет;
и сочилось сквозь трещины сало,
мутной рекой с экипажей стекала
вместе с иссосанной булкой
жевотина старых котлет.
Как в зажиревшее ухо втиснуть им тихое слово?
выхарканный чахоточной ночью в грязную руку Пресни.
Мария, хочешь такого?
Судорогой пальцев зажму я железное горло звонка!
Звереют улиц выгоны.
На шее ссадиной пальцы давки.
в глаза из дамских шляп булавки!
что у меня на шее воловьей
потноживотые женщины мокрой горою сидят,—
это сквозь жизнь я тащу
миллионы огромных чистых любовей
и миллион миллионов маленьких грязных любят.
прильну я к тысячам хорошеньких лиц,—
да ведь это ж династия
на сердце сумасшедшего восшедших цариц.
В раздетом бесстыдстве,
в боящейся дрожи ли,
но дай твоих губ неисцветшую прелесть:
я с сердцем ни разу до мая не дожили,
а в прожитой жизни
лишь сотый апрель есть.
Поэт сонеты поет Тиане,
тело твое просто прошу,
как просят христиане —
Имя твое я боюсь забыть,
как поэт боится забыть
в муках ночей рожденное слово,
величием равное богу.
я буду беречь и любить,
бережет свою единственную ногу.
перееханную поездом лапу.
Кровью сердце дорогу радую,
липнет цветами у пыли кителя.
Тысячу раз опляшет Иродиадой
И когда мое количество лет
миллионом кровинок устелется след
грязный (от ночевок в канавах),
— Послушайте, господин бог!
ежедневно обмакивать раздобревшие глаза?
на дереве изучения добра и зла!
Вездесущий, ты будешь в каждом шкапу,
и вина такие расставим постолу,
чтоб захотелось пройтись в ки-ка-пу
хмурому Петру Апостолу.
А в рае опять поселим Евочек:
со всех бульваров красивейших девочек
Мотаешь головою, кудластый?
Супишь седую бровь?
за тобою, крыластый,
знает, что такое любовь?
Я тоже ангел, я был им —
сахарным барашком выглядывал в глаз,
но больше не хочу дарить кобылам
из сервской муки изваянных ваз.
Всемогущий, ты выдумал пару рук,
что у каждого есть голова,—
отчего ты не выдумал,
целовать, целовать, целовать?!
Я думал — ты всесильный божище,
а ты недоучка, крохотный божик.
Видишь, я нагибаюсь,
Ерошьте перышки в испуганной тряске!
Я тебя, пропахшего ладаном, раскрою
Меня не остановите.
но я не могу быть спокойней.
звезды опять обезглавили
и небо окровавили бойней!
с клещами звезд огромное ухо.
Краткое содержание
Мария Денисова. Фотография
Произведение начинается с повествования о тягостном состоянии лирического героя, ожидающего свою избранницу. Предвкушая долгожданное свидание, герой испытывает настолько сильное волнение, что даже «у нервов подкашиваются ноги!». Героя не слушаются собственные мысли: он не способен подавить пожар душевного трепета. Влюблённому мужчине кажется, что капли дождя, стекающие по оконному стеклу, издеваются над ним. Герой осознает, что временной поток замер в одной точке: настолько медленно тянется время в ожидании любовной встречи. При этом внутри героя всё штормит и бушует, ему хочется орать о своих чувствах на весь мир.
Когда приходит время долгожданного свидания, герой узнаёт страшную для себя новость: его возлюбленная Мария скоро станет женой богатого мужчины. Девушке достаточно было произнести лишь несколько слов, чтобы герой превратился в каменное изваяние: теперь в душе его образовалась пустота, пламя любви угасло. У влюблённого не осталось сил и желания строить новые отношения. При этом внешне герой ничем не выдаёт своих терзаний, хотя пребывает в удручённом состоянии, которое называет «пульсом покойника».
Невзирая на чудовищное разочарование в любви, романтический герой не пытается стереть из памяти образ возлюбленной: он хочет помнить её лицо. Разочаровавшись в любви, герой ищет утешение в политике. Он едко высмеивает государственное устройство и бездумных граждан, образующих собою безвольную серую толпу. Эту толпу, по мнению героя, можно повести куда угодно. Он уверен: люди из толпы не способны на проявление сильных, искренних чувств. Они не в состоянии заметить различие между низменной похотью и чистой любовью.
В результате всех событий и раздумий герой превращается в глубоко разочарованного в Боге человека: Господь отныне не кажется ему всемогущим и милосердным. Несчастный мужчина предаётся отчаянию, полностью замыкаясь в одиночестве и тоске. Теперь Всевышнего он называет не иначе, как «недоучка» и «крохотный божик».
Осознавая, что светлые мечты о счастье с Марией несбыточны, герой всё равно не может перестать думать о ней. Его сердце переполнено гневом и болью. Теперь он мечтает о революционном восстании, которому готов посвятить всю свою жизнь. В перестройке существующего режима герой видит собственное спасение.
История создания
Поэт ещё задолго до знакомства с Марией Денисовой, задумал написать эту поэму, и назвать её «Тринадцатый апостол». Но реальная история написания начинается во время поездки поэтов-футуристов по России. В этой поездке Маяковский знакомится с красавицей Марией Денисовой, которая не желает вступить с ним в близкую связь. Этот отказ глубоко ранил поэта, одновременно дав ему мощный творческий толчок: таким образом, поэму, начатую ещё в 1914 г., он смог закончить уже в июле 1915 г.
В 1915 г. готовая поэма, но уже под новым названием «Облако в штанах», была напечатана Осипом Бриком. А спустя ещё год, в 1916 г., она была опубликована повторно, правда, в сильно урезанном цензурой формате.
Жанр, направление, размер
Произведение относится к жанру – поэма. Сам поэт дал максимально ёмкое определение своему труду, сказав, что это «четыре крика в четырёх частях». Поэма является новаторской не только по форме, но и по своему бунтарскому содержанию. Поэтический размер – любимая самим Маяковским и всеми футуристами «лесенка».
Поэма написана в рамках литературного направления «футуризм». Это направление пропагандировало неприязнь к любым, существующим в искусстве, рамкам. Главное, по мнению футуристов – это свобода мыслей, идей, их формулировок. Данному тезису следовал Маяковский в этом, и во многих других своих произведениях.
Композиция
С композиционной точки зрения поэма написана в абсолютно не типичной для классической русской литературы форме под названием «тетраптих». Таким термином именуют произведение, которое делится на четыре, абсолютно равновесные в семантическом эквиваленте части.
Поэма имеет четыре части и пролог. Почему именно четыре части – доподлинно не известно. Но, как уверяют исследователи творчества Маяковского, четыре части поэмы соответствуют выделяемым психологией пяти стадиям «принятия неизбежного», за исключением последней из них – смирения.
Композиция поэмы полностью соответствует этапам переживаний лирического героя. Он последовательно переживает на себе весь спектр эмоций: гнев, отрицание, торг и депрессию, за исключением смирения. Дело в том, что Маяковский не желал, чтобы его герой смирялся с настоящим, лишившись ненависти к прошлому.
Образы и символы
Произведение не богато на образы, но именно в этом и заключена основная интрига поэмы. Палитра образов, созданных Маяковским, уникальна:
Темы и настроение
В поэме Маяковский поднимает широкий круг тем, важных не только для себя, но и для всего общества:
Основная идея
Основная идея поэмы заключена в утверждении, которое Маяковский сформулировал следующим образом: «… мельчайшая пылинка живого ценнее всего, что я сделаю и сделал».
В целом поэму можно считать гимном разочарования: в конце произведения романтический герой полностью теряет свой привычный мир, оставляя вокруг себя лишь «выжженную землю» из чистого рассудка. Но существование в таких «нечеловеческих» условиях – единственно приемлемое для героя.
Средства выразительности
Произведение представляет собой подобие манифеста, характеризуясь высокой степенью лексической резкости. Чтобы предать повествованию столь агрессивный настроенческий пафос, Маяковский использует следующие выразительные средства: