что такое куренной атаман
Гетман, кошевой атаман, куренной атаман
Кошевой атаман возглавлял Запорожскую Сечь. Гетман же изначально (в конце XVI — начале XVII в.) был главой реестровых казаков и подчинялся королю Речи Посполитой. С началом Освободительной войны (1648-1657) гетман стал главой нового государства — Гетманщины (Войска Запорожского).
С этого момента, как и у кошевого атамана, у гетмана была сосредоточена в руках значительная власть. Они утверждали судебные приговоры, вступали в дипломатические отношения с иностранными государствами, решали вопрос приема казаков в войско или их исключения.
Они пользовались большим доверием и уважением. Но в любой момент Рада могла лишить их этой власти. Символом власти и гетмана, и кошевого была булава.
Курень в Запорожской Сечи был главной административно-военной единицей. Сечь состояла из 38 куреней. Должность куренного атамана — самая древняя в войске — была очень уважаемой среди запорожцев.
Куренного атамана выбирали на куренной раде, и это был человек, которого казаки хорошо знали и уважали. У него хранилась куренная казна и личные вещи казаков. Своего куренного атамана казаки любили и называли батьком.
Во время войны куренные атаманы оставались в Сечи — стеречь имущество, а на битвы вели запорожцев наказные или выборные куренные атаманы.
Куренной атаман
Содержание
Этимология названия «курень»
Народная этимология объясняет, что подразделения Запорожской Сечи назывались куренями из-за того, что в первые времена существования Сечи запорожцы жили по шалашам. Эти шалаши были длинные, чтобы в каждом могли проживать несколько сотен казаков, покрывались они камышом, а сверху ещё и звериными шкурами, чтобы было зимой теплее. Со временем вместо куреней по сечам начали строить длинные дома, по 12—15 сажен длиной каждая хата, и хотя запорожцы жили уже по домам с самого начала XVII века, но зато эти дома начали называться куренями, потому что запорожцы привыкли к этому названию. Под Сечь запорожцы всегда выбирали сухое и высокое место на берегу Днепра или его пролива и, оставив посередине того места площадь, строили вокруг него длинные дома (курени), где казаки имели бы убежище во время непогоды.
В Запорожской Сечи
Воспоминания запорожца.
… Их было записано 40 тысяч, они делились на 40 куреней, или деревень, каждая по 100 домов. Этот народ, составившийся из представителей различных соседних наций, жил на берегах Днепра против порогов и оттуда расселялся по необъятным степям влево от Ингульца. Они почитали за честь жить холостыми, и законы их запрещали им жить с женщинами, поэтому в их среде и не встречалось последних. Любой беглец из Турции, Греции, Польши, России находил у них приют и мог записаться в запорожцы, если только подчинялся их законам. …
Запорожский Кош (то есть, собственно, Сечь) исконно (то есть никто не помнит, с какого времени) [5] состоял из 38 куреней, управляемых куренными атаманами.
Каждый курень имел своё хозяйство.
Когда Войско Запорожское выступало в поход по суше, то делилось оно не на курени, а на полки (паланки) так, что полк состоял из казаков трех и четырёх куреней.
1 января каждого года в Сечи созывалась собиралась Сечевая рада, в которой участвовали с одинаковыми правами все запорожцы. Перед этим на куренной раде каждый курень выбирал себе на весь год куренного атамана и повара, а после этого все курени вместе выбирали кошевого атамана, войскового судью, писаря и есаула и ещё подстарших: казначея, пушкаря, довбыша, хорунжего, бунчужного и других правительственных лиц.
Список запорожских куреней
На Кубани
При переселении на Кубань сохранился традиционный куренной состав Черноморского войска. К традиционным запорожским куреням было добавлено два дополнительных.
На Украине
В XX веке куренем называли ряд подразделений, соответствующих войсковому батальону, в составе ряда украинских национальных военных структур:
А также во время Второй мировой войны — наименование подразделений из числа украинских коллаборационистских формирований в составе
Что такое куренной атаман
Куренной атаман. Запорожские Казаки, во время сожительства с Татарами и службы Крымским ханам, объединялись тоже в курени и сохранили этот термин, перейдя на окраины Вел. княжества Литовского. У них Курень это неодинаковое по численности военное содружество односельчан и родственников с Куренным атаманом во главе и с названием по той местности, откуда в него приходило постоянное пополнение. Такие курени были иногда не только в Сичи, но и в поселениях Гетманщины, где Запорожские Казаки проживали группами со своими атаманами, обособленные от другого населения. Запорожцы принесли с собой куренное устройство и на Кубань.
Куренные атаманы, весьма часто исполнявшие роль судей среди козаков собственных куреней, имели при куренях такую силу, что могли разбирать тяжбу между спорившими сторонами и телесно наказывать виновного в каком-либо проступке.
Должность куренных атаманов Запорожского войска, называемых просто «отамання», числом 38, по числу куреней в Запорожской Сичи, как и другие, была выборная; в куренные избирался человек расторопный, храбрый, решительный, иногда из бывшей войсковой старшины, а большею частию из простых козаков; выбор куренного атамана известного куреня составлял частное дело только этого куреня и исключал вмешательство козаков другого куреня.
Куренные атаманы, прежде всего, исполняли роль интендантов в Сичи; прямою их обязанностию были доставка провизии и дров для собственного куреня и хранение денег и имущества козаков в куренной скарбнице; оттого у куренного атамана всегда находились ключи от скарбницы, которые в его отсутствие никто не смел брать, если на то не было разрешения от куренного. Куренные атаманы заботились о козаках своего куреня, как отцы о собственных детях и, в случае каких-либо проступков со стороны козаков, виновных наказывали телесно, не испрашивая на то ни у кого разрешения.
«В курене старший был атаман куренной, а по нем кухарь; ежели козаки прошкодят, то атаман и кухарь, осудя оных, говорят: а, подайте київ на сучих синів! и виноватых бьют киями». Любимых куренных атаманов запорожские козаки слушались иногда больше, чем кошевого или судью, и потому часто через куренных атаманов кошевой атаман в трудных и опасных вопросах или случаях действовал и на настроение всего войска; таким образом, куренные атаманы служили как бы посредниками между значною старшиною и простым товариществом, а иногда и орудием в руках кошевого, особенно в тех случаях, когда какое-либо дело требовало немедленного решения всего войска, а войско, в целом составе, или уклонялось дать свой скорый ответ, или же вовсе не было согласно на предложение кошевого.
Отдавая полную дань уважения куренным атаманам, запорожские козаки едва ли считали должность куренного необходимым условием для получения должности кошевого; по крайней мере, исторических данных на то не имеется; можно лишь думать, что это было в большинстве случаев, но не составляло непременного условия. Неспособных, пьяниц, небрежных или просто не сумевших понравиться козакам куренных атаманов козаки немедленно сбрасывали и даже иногда казнили смертью: «Едного же старЂйшаго въ куренЂ имЂютъ, въ воинскихъ дЂлехъ воина искуснЂйшаго, и того почитаютъ и повинуются ему, аки найвишому, по кошовомъ атаманЂ, началу; но и старейшины ихъ живутъ купно съ опаством, аще бо бы чЂм-нибудь ихъ оскорбилъ надъ право, то абіе бЂднЂ и безчестнЂ предаютъ ихъ смерти». Кроме прямых обязанностей, куренные атаманы в числе 17 человек ежегодно отправлялись из Сичи в столицу за получением царского денежного и хлебного жалованья; в военное время они всегда оставались при своих куренях «на господарстве», и вместо них шли, «аки командиры», наказные куренные атаманы, которые выступали всегда во главе своих куреней и показывали пример храбрости и неустрашимости для простых козаков; во время похода всякий курень имел свою хоругвь, и козак, носивший эту хоругвь, назывался хорунжим.
Главным доходом куренных атаманов было царское жалованье— по 27 рублей на каждого, кроме тех 17 атаманов, которые ежегодно отправлялись в столицу за жалованьем и за то сверх определенных ему 27 получали по 18 рублей на человека; кроме того, куренные атаманы получали от козаков, ездивших на добычи «по ласке», что каждый захочет дать; деньги же, которые они собирали за лавки и избы на базарах, отдававшиеся в наем шинкарям и крамарям, также сбор от котлов и отдававшихся в наем куренных дубов или лодок, они обращали на потребности куреней, чтобы они ни в чем не нуждались. Звание куренных атаманов, как можно думать, идет с тех пор, когда установлено было деление всего войска на курени.
Что такое куренной атаман
Куренной атаман. Запорожские Казаки, во время сожительства с Татарами и службы Крымским ханам, объединялись тоже в курени и сохранили этот термин, перейдя на окраины Вел. княжества Литовского. У них Курень это неодинаковое по численности военное содружество односельчан и родственников с Куренным атаманом во главе и с названием по той местности, откуда в него приходило постоянное пополнение. Такие курени были иногда не только в Сичи, но и в поселениях Гетманщины, где Запорожские Казаки проживали группами со своими атаманами, обособленные от другого населения. Запорожцы принесли с собой куренное устройство и на Кубань.
Куренные атаманы, весьма часто исполнявшие роль судей среди козаков собственных куреней, имели при куренях такую силу, что могли разбирать тяжбу между спорившими сторонами и телесно наказывать виновного в каком-либо проступке.
Должность куренных атаманов Запорожского войска, называемых просто «отамання», числом 38, по числу куреней в Запорожской Сичи, как и другие, была выборная; в куренные избирался человек расторопный, храбрый, решительный, иногда из бывшей войсковой старшины, а большею частию из простых козаков; выбор куренного атамана известного куреня составлял частное дело только этого куреня и исключал вмешательство козаков другого куреня.
Куренные атаманы, прежде всего, исполняли роль интендантов в Сичи; прямою их обязанностию были доставка провизии и дров для собственного куреня и хранение денег и имущества козаков в куренной скарбнице; оттого у куренного атамана всегда находились ключи от скарбницы, которые в его отсутствие никто не смел брать, если на то не было разрешения от куренного. Куренные атаманы заботились о козаках своего куреня, как отцы о собственных детях и, в случае каких-либо проступков со стороны козаков, виновных наказывали телесно, не испрашивая на то ни у кого разрешения.
«В курене старший был атаман куренной, а по нем кухарь; ежели козаки прошкодят, то атаман и кухарь, осудя оных, говорят: а, подайте київ на сучих синів! и виноватых бьют киями». Любимых куренных атаманов запорожские козаки слушались иногда больше, чем кошевого или судью, и потому часто через куренных атаманов кошевой атаман в трудных и опасных вопросах или случаях действовал и на настроение всего войска; таким образом, куренные атаманы служили как бы посредниками между значною старшиною и простым товариществом, а иногда и орудием в руках кошевого, особенно в тех случаях, когда какое-либо дело требовало немедленного решения всего войска, а войско, в целом составе, или уклонялось дать свой скорый ответ, или же вовсе не было согласно на предложение кошевого.
Отдавая полную дань уважения куренным атаманам, запорожские козаки едва ли считали должность куренного необходимым условием для получения должности кошевого; по крайней мере, исторических данных на то не имеется; можно лишь думать, что это было в большинстве случаев, но не составляло непременного условия. Неспособных, пьяниц, небрежных или просто не сумевших понравиться козакам куренных атаманов козаки немедленно сбрасывали и даже иногда казнили смертью: «Едного же старЂйшаго въ куренЂ имЂютъ, въ воинскихъ дЂлехъ воина искуснЂйшаго, и того почитаютъ и повинуются ему, аки найвишому, по кошовомъ атаманЂ, началу; но и старейшины ихъ живутъ купно съ опаством, аще бо бы чЂм-нибудь ихъ оскорбилъ надъ право, то абіе бЂднЂ и безчестнЂ предаютъ ихъ смерти». Кроме прямых обязанностей, куренные атаманы в числе 17 человек ежегодно отправлялись из Сичи в столицу за получением царского денежного и хлебного жалованья; в военное время они всегда оставались при своих куренях «на господарстве», и вместо них шли, «аки командиры», наказные куренные атаманы, которые выступали всегда во главе своих куреней и показывали пример храбрости и неустрашимости для простых козаков; во время похода всякий курень имел свою хоругвь, и козак, носивший эту хоругвь, назывался хорунжим.
Главным доходом куренных атаманов было царское жалованье— по 27 рублей на каждого, кроме тех 17 атаманов, которые ежегодно отправлялись в столицу за жалованьем и за то сверх определенных ему 27 получали по 18 рублей на человека; кроме того, куренные атаманы получали от козаков, ездивших на добычи «по ласке», что каждый захочет дать; деньги же, которые они собирали за лавки и избы на базарах, отдававшиеся в наем шинкарям и крамарям, также сбор от котлов и отдававшихся в наем куренных дубов или лодок, они обращали на потребности куреней, чтобы они ни в чем не нуждались. Звание куренных атаманов, как можно думать, идет с тех пор, когда установлено было деление всего войска на курени.
Куренное (станичное) и хуторское управление в Черномории с конца XVIII в. по 1860 г
Низшей военно-административной единицей на Кубани являлся курень. До конца 1793 года черноморские селения подчинялись кордонным начальникам. Занятые охраной пограничной линии по реке Кубани, они не вникали в дела казачьих сел. В жалобах черноморцев говорилось, что кордонные начальники «разными видами их угнетают и тем приводят к разорению».
20 ноября 1793 года специальным «Ордером» кошевого атамана Захария Чепеги войсковые чиновники освобождались от командования сельскими территориями и определялся порядок выборности на их место куренных атаманов из среды казачьего общества. «Порядок общей пользы» узаконил избрание сельского главы «из достойных людей» куреня сроком на один год. Ежегодно 29 июня в день святых апостолов Петра и Павла происходили перевыборы атамана и приведение его к присяге.
После смерти З. Чепеги приказом царя на должность войскового атамана был назначен Т.Т. Котляревский, который 18 декабря 1798 года разработал инструкцию по выборам сельских глав, где говорилось, что куренным (сельским) атаманом мог стать «вежливый, расторопный, разумеющий страх божий, страх государев» старшина или казак. Перевыборы проходили 1 января, когда должно было явиться «все общество того селения». При большом количестве отсутствующих казаков такое собрание не проводилось, а переносилось на другой срок. Не явившимся селянам грозило наказание. После проведения выборов куренной атаман писал ордер на имя войскового атамана, где указывалась фамилия и имя нового избранника и прилагались списки казаков и старшин, которые выразили согласие и несогласие при выборе кандидатуры сельского головы. Нередко на таких собраниях вспыхивали ссоры, как, например, 1 января 1799 года в Васюринском курене казак Прокоп Орлянский, будучи «наполнен неудовольствиями за какие-то обиды, разными противными толкованиями о выборе атамана развратил многих казаков его послушавших, удалился с круга», а когда он вернулся то «ругал предыдущих атаманов». Такой же случай произошел в 1799 году и в Переясловском курене, когда казак Савва Дрок «не согласился подписаться» в ордере о назначении атамана. Войсковая администрация во главе с Т. Котляревским предлагала наказывать «зломыслящих» общинников, проявлявших плохое поведение: грубость, запугивание, сквернословие, подкуп на сельских собраниях. В рапорте капитана окружного Екатеринодарского правления Чистофата от 29 января 1799 года говорилось о подкупе жителей селения Джерелиевского, которым были разосланы письма следующего содержания: «что буди, кто подпишется, то будут их селения разорять и жечь», а сверх того, находящийся там священник М. Дубицкий «внушает им (казакам-И.Б.), дабы никто нареченных выборах не подписывался». Все приведенные факты говорят нам о том, что выборы играли важную роль в жизни простых черноморцев, которые, может быть, не всегда в корректной форме выражали свое мнение и тем самым боролись за свои права в управлении селом. Так, на место умершего атамана Калниболотского куреня на собрании станичного общества в 1799 году был выбран «благонадежный» казак Степан Бернацкий «без ведома окружного правления», когда последнее захотело повлиять на результаты голосования, то встретило упорное сопротивление со стороны сельчан.
Положение черноморцев как воинского сословия и пограничного населения определяло большую роль атамана в общественно-экономической жизни куреня. В его руках находилось регулирование порядка прохождения службы и отработки всех повинностей, что открывало возможности для злоупотреблений. В 1797 году поступило прошение Васюринского общества о переизбрании куренного атамана старшины Ивана Тарановского, который не только растратил сельское имущество, но, «сверх того, по какому он умыслу берет с казаков взятки и от службы защищает, то же и в войсковых тягостях чрез чего они сносят в селении живущие немалое отягощение». Надо отметить, что подобные случаи не единичны, и такое положение существовало и в последующие десятилетия. Злоупотребления представителей низших органов власти поддерживались высшей администрацией. В 1821 году генерал А.П. Ермолов в письме князю П.М. Волконскому, начальнику штаба е.и.в. писал, что «повинности между казаками распределяются неуровнительно, наряды казаков на кордонную службу проводятся помимо очереди, казаки, имевшие сильную руку в куренном управлении, находятся дома, занимаясь хозяйством». Были случаи, когда сельская администрация принимала беглых людей, приписывала их к куреню, а на самом деле они работали на хуторе атамана батраками или оказывали ему другие услуги.
Видя все эти нарушения, простые казаки старались с ними бороться, сообщали о них в высшие инстанции, переизбирали показавших себя с нечестной стороны администраторов на станичных сборах. Такая активная позиция сельского общества (некоторые исследователи сравнивают ее. с грубым или плохим поведением последних) во многом сокращала число злоупотреблений, и в то же время позволяла сохранить принцип выборности, который, по мнению Ф. Щербины, «ограждал казаков от всех зол». Эта привилегия, являвшаяся основной в обычном праве, сложилась в первые годы пребывания товарищества на Кубани и продолжала действовать в течение всего периода существования Черноморского войска.
Из документов, хранящихся в архиве Комитета министров Российского государственного исторического архива, где приводятся списки куренных атаманов за 1802 год указывается, что из сорока станичных глав, только семь чиновников занимали этот пост. Таким образом, в общинной среде большим уважением и доверием товарищества пользовались «благомыслящие» личности из простых «братьев-казаков», а не из войсковых старшин, проживавших на территории села. Причем такая картина прослеживается вплоть до 1842 года.
В 1821 году был подготовлен проект «Правил для куренных управлений, по которому сельский глава избирался «по балатированию» обществом станиц и «какого бы звания не был» являлся «хозяином в курене». В его обязанности входило: наблюдение за порядком вверенного ему населенного пункта; справедливое рассмотрение жалоб; соблюдение очередности и честности при назначении нарядов на службу казаков; немедленное выполнение вышестоящих указов; неусыпное наблюдение за беглыми и дезертирами; содержание в надлежащем виде станичной казны. В помощь атаману назначались судьи, которых тоже избирало сельское общество. В их компетенцию входил разбор, вместе с атаманом дел о всевозможных нарушениях общественного порядка на основании законов, но «не принимая на себя права выше предоставленной власти». Рассматриваемое исковое заявление не должно было превышать 25 рублей, если сумма указывалась больше, то дело передавалось в земское начальство. На сельском сборе также предполагалось избирать писаря, которому необходимо было содержать в порядке всю станичную документацию, вести строгий учет поступающих приказов и исходящих бумаг.
Таким образом, проект «Правила куренных управлений» определял сферу деятельности каждого члена сельского правления. Из них видно, насколько большая роль отводилась станичному атаману, который сосредоточивал в своих руках неограниченную власть. В связи с этим приобретали важность сельские сборы, на которых проводились выборы главы и его помощников из казачьей среды населенного пункта, так как именно от их мнения зависело их же собственное благополучие. Существование такой модели управления на уровне сельской администрации позволило бы с полным правом говорить о сохранении демократических традиций в среде черноморцев, после принятия выше рассмотренного документа.
Положение от 26 апреля 1827 года, утвержденное Николаем I, преобразовывало станичное правление. Теперь вместо сельского и куренного атаманов вводился один куренной, который ежегодно 1 января переизбирался из трех кандидатур «почетных казаков или чиновников, уволенных с военной службы», на общем собрании станичного общества. Выбранный претендент подлежал утверждению войсковой канцелярией. Представителю земского управления необходимо было присутствовать на сборе для наблюдения за соблюдением процедуры выборов. В помощь атаману таким же образом назначались двое судей и писарь. Положение оговаривало возможность продления властных полномочий куренной верхушки, «если они удовлетворяли общество», но только при проведении собрания казаков. Закон определял отчетность сельского атамана перед земским начальством о расходовании и поступлении станичных сумм, состоянии куреня и так далее. По окончании года или при передаче должности в другие руки депутатами, выбранными из куренного общества, проверялась вся работа атамана. О найденных неточностях или злоупотреблениях необходимо было докладывать земскому начальству.
Особое внимание в «Положении» уделялось сельскому суду. Последнему разрешалось на основе норм обычного права разбирать маловажные преступления: легкие побои, оскорбления, драки, ссоры, вольную отлучку из села, иск, по которым не превышал 50 рублей. Наказания, присужденные нарушителям, могли быть следующими: штраф до 5 рублей, содержание под арестом не более 7 дней, осуждение на трехдневные общественные работы, порка плетьми не превышающая 50 ударов. Недовольные решением куренного суда могли в четырехнедельный срок принести жалобу в сыскное начальство. Такие случаи были редкостью, так как окончательный приговор вышестоящего судебного органа из-за большого количества скопившихся там нерешенных дел приходилось ждать годами. Так, казак Соколовский, «уворовавший двух лошадей у азовского мещанина Кузнецова, содержался более года под стражей», не имея на руках судебного заключения. Зато станичные судьи (в основном это были «почетные старики») с большим трепетом относились к своей работе. У них даже сложилась поговорка: «Лучше десяти виновных освободить, нежели одного невиновного истязать».
Таким образом, данное «Положение» упорядочило систему управления селом, создало возможность альтернативного выбора, при этом существовала реальная возможность занять пост атамана одному из членов казачьего общества. Вводимая система отчетности сельского главы перед жителями куреня подтверждала понимание центральным правительством важности и необходимости существующей там системы самоуправления. Заслуживает особого внимания и реформа судебных органов, которая разрешала, хотя и за маловажные проступки, наказывать провинившихся на основе норм обычного права, получивших распространение в черноморской среде.
На практике введенные перемены в местном управлении оказались «противными благосостоянии войска», поэтому 28 июня 1828 года были приняты новые правила «сообразные с обязанностию куренных атаманов».
Первый параграф этого документа рассматривал полномочия сельского главы. Он должен был наблюдать за порядком, рассматривать жалобы жителей станицы, составлять списки казаков для несения военной службы. Помимо этого на него возлагались полицейские функции: каждый месяц объезжать подведомственные ему территории и следить «чтобы не было передержательства беглым дезертирам и безписьменновидным людям». В этом атаману помогали специально выбранные люди. Обо всех нарушениях необходимо было сообщать начальству.
Второй параграф правил рассматривал обязанности куренных судей. Они являлись главными помощниками атамана в решении спорных процессуальных вопросов, фиксировали ход судебного заседания в специальных журналах. В их юрисдикцию входили дела, иск по которым не превышал 25 рублей. Белее серьезные преступления рассматривало земское начальство.
Вышеуказанные перемены не повлияли на улучшение экономического положения казаков. Последние продолжали испытывать нужду. В 1830 году граф Н.Ф. Паскевич отмечал, что простые черноморцы в большинстве своем отличались «непомерной бедностью многие из них не имели ни хлеба, ни одежды». Причиной этого являлись «злоупотребления и взяточничество» некоторых представителей сельской администрации. Когда началась работа комиссии по составлению нового закона об управлении на Кубани в 1832 году, председатель ее генерал-майор Шипов обращался с просьбой к войсковому атаману Н.С. Заводовскому по проблеме помощи в сборе сведений о состоянии жизни в куренях. Членов комитета особо интересовали вопросы, касающиеся: управления селом, внутренней службы черноморцев, куренных должностях, распределения жалованья, доходов и расходов станиц, дарованных казакам привилегиях. В результате была обнаружена масса нарушений закона, выражавшихся в несправедливом распределении на службу малолеток, фальсификации списков слабых по состоянию здоровья казаков, так как это давало возможность получить отставку от службы. Комитет получал множество жалоб черноморцев на чиновников. Так, жители Батуринского куреня, «будучи окружены хуторами чиновников, которые выгоняют скот на хлебные и степные луга», не имели возможности кормить свою живность, часто ее вообще убивали. Они обращались в комиссию, ища защиты, так как их просьбы куренному правительству и сыскному начальству оказывались безрезультатными. Казак Новокорсунского куреня Андрей Клюшник жаловался на есаула Черного за побои. Житель Новотатаровского сельского округа Иван Печерица сообщал о том, что куренной атаман Вереця, взяв у него седло «объявил, что оно воровское», потом вызвал его и сына Фому в правление, где допрашивал и продержал три дня, требуя с обоих по 20 рублей». Таких примеров можно привести много. Представители войсковой администрации часто нарушали даже центральные постановления. Вопреки дарованных черноморцам привилегий на беспошлинную торговлю, взимали денежные суммы за вывозимые мед, рыбу, шкуры и другое.
Во многом такое поведение кубанской верхушки объяснялось низким годовым жалованьем, присылаемым из Москвы. Например, в 1850 году наказной атаман получал две тысячи рублей, тогда как гражданский губернатор шесть тысяч. Зарплата же хорунжего (71 руб. 55 коп.) не позволяла последнему приобрести даже военный мундир, стоимость которого превышала 150 руб.. В записке генерала Хомутова 18 апреля 1835 года о состоянии Черноморского войска, причиной низкого жизненного уровня в казачьей среде выдвигалась проблема постоянного отсутствия мужского населения (которое, как известно, являлось основной рабочей силой) из-за несения военной службы. Тогда как «всемилостивейше было даровано» после «годичной полевой службы» назначать два года «отдыха» черноморцам в своем населенном пункте, где последний мог заниматься своими житейскими обязанностями. Но это постановление, заключал генерал, по разным причинам «в сем войске никогда не исполнялось».
Рассмотрев вышеуказанные проблемы, в 1842 году членами комитета было разработано новое Положение о Черноморском войске, исходя из которого местную исполнительную власть составляли станичные правления, заключавшие в себя военную и гражданскую части. В компетенцию этого учреждения входили: полиция, опека бедных, отправление повинностей, суд, сельские сборы, хозяйственные вопросы. Станицам предоставлялось право избирать «из среды себя» атамана, двух судей, заседателей в уголовный и гражданский окружные суды, а также в сыскные начальства, сроком на три года. Утверждались выбранные кандидатуры наказным атаманом.
Сельское правление состояло из атамана, двух судей и писаря. Если куренной голова не имел официального звания, то на время исполнения данной должности он получал чин хорунжего. Всему населению станицы наказывалось «беспрекословно» выполнять распоряжения местного правительства.
Круг обязанностей сельских сборов определялся согласно «Положению об управлении войска Донского» (1835год). Исходя из него, последнему разрешалось судить и наказывать членов общества за маловажные проступки. Руководствуясь параграфом 115 «отдельных правил к наказу гражданского управления», станичные собрания должны были заниматься тем, чтобы «общественная собственность оставалась неприкосновенною; польза общая предпочитаема частной; все обыватели довольствовались выгодами уравнительно; не был упущен из виду источник, могущий приносить станице доход; меры взыскательности служили к неослабному сохранению и утверждению древних обычаев». В этом документе также говорилось о соблюдении основ нравственности в семьях, уважении к старшим, помощи немощным и сиротам, отказе от укрывательства беглых и бродяг. Собственно, вопросы, подлежащие обсуждению на сельских сборах, можно было разделить на две категории. Такие, как «распоряжения по земельному довольствию, назначение опекунов, определение меры телесного наказания», решались не менее двумя третями голосов всех жителей населенного пункта. А разборы ссор, драк, буйства, непослушания старших, злоупотребления спиртными напитками могли производиться и при неполных сборах.
Исходя из «Положения» 1842 года, станичным правлениям определялась и судебная власть. В компетенцию сельских правлений входило рассмотрение дел «не заключающих в себе важного преступления» иск, по которым не превышал 50 рублей. После решение, вынесенное станичным правлением, передавалось на суд общественности, которое, в свою очередь, «проверив обстоятельства дела, или соглашалось с мнением атамана и судей, или полагало свое решение».
Разработанное на Кубани с учетом особенностей здешней жизни «Положение» отразило многие аспекты традиционного казачьего уклада. Увеличивалась компетенция станичного сбора, которому поручалось выносить окончательное решение по многим вопросам хозяйственной жизни села, производить выборы правления, куда входили лучшие представители сельской общины, и депутатов для заседания в окружных судах, сыскных начальствах, где они являлись защитниками интересов рядового казачества. Большие права получал и станичный суд, кроме которого, согласно обычаям, оставался суд посредников или третейский.
Таким образом, законопроект 1842 года официально закреплял существование общинного самоуправления в станицах и хуторах Черноморского войска. Этому свидетельствует следующий факт. 16 сентября 1848 года и.о. наказного атамана генерал-майор Г.А. Рашпиль, дал станичным правлениям циркулярное предписание о перевыборах сельской администрации в связи с окончанием трехлетнего срока ее полномочий. В этом документе он требовал соблюдения процедуры проведения выборов, и описывал станичный сбор в Новонижестеблиевской, где при выборе сельского головы, общество разделилось на две группы: чиновники и казаки. Победа осталась за последними, хотя поступали требования об отмене результатов голосования. Этот пример подтверждает наш вывод о том, что желание простого народа, их выбор оставался решающим в любом споре, и они готовы были его защищать и отстаивать свою позицию перед вышестоящими инстанциями. В 1853 году изменился порядок управления в станичных обществах на основании закона о гражданском управлении войска Донского, где по иному строилась работа сельских сборов.
1. выборностью станичного правительства из казачьей среды путем открытого общинного голосования;
2. деятельностью сбора (в разные времена назывался по- разному: рада, круг, сход, собрание), где населением решались важнейшие вопросы жизни станиц;
3. наличием суда, в котором на основе норм обычного
права (рамки допустимости, применения которых оговаривались правительственными распоряжениями) проходили правовые операции, хотя и по «маловажным» преступлениям;
4. присутствием депутатов (они также избирались на станичных сборах) на заседаниях окружных судов и сыскных начальств, что
давало последним право защищать в них интересы казачьего общества;
В заключении необходимо отметить, что с конца XVIII в. по 1860 год в системе управления Войском проводились преобразования, во многом соответствовавшие интересам царского правительства и чиновничьего аппарата Черномории. Эти изменения были тесно связаны с внутренней и внешней политикой центральных властей, видевших в лице казачества орудие для достижения своих целей (укрепление позиций на Северном Кавказе, Причерноморье и в Закавказье). Основную опору в решении этих вопросов правительство возлагало на представителей старшинской верхушки казачества, которые «за преданную службу» получали офицерские армейские чины, ключевые посты в управлении Войском, пожизненные земельные владения, различные привилегии. Элементы самоуправления, заложенные еще в период существования Запорожской Сечи, продолжали существовать на уровне станиц. Они выражались в выборности местной администрации из казаков населенного пункта, деятельности народного собрания, суда, существованием определенных государством прав и привилегий.