что такое культурная апроприация
Что такое культурная апроприация? И почему из-за нее столько скандалов в модной индустрии?
Термин, означает заимствование культурных элементов представителями одной культуры из другой.
Негативный дискурс вокруг него, преимущественно, связан с проблемой защиты самоидентификации меньшинств и малых народов.
Происходит это потому, что в процессе взаимодействия, в рамках общего информационного поля совершается межкультурная коммуникация, и символы, одной культуры, перекочёвывают и видоизменяются от своего первичного значения, что задевает представителей культуры, родоначальной для символа. Тех, для кого он сакрален.
Грубо говоря, традиционный головной убор индейцев, из орлиных перьев, является знаковым сакральным символом, для коренных народов Америки, носить его могут лишь их вожди. (Не знаю всех нюансов, может и старейшины тоже, и кто ещё по статусу, но в общем это важный символ власти и положения в обществе).
Соответственно, представьте чувства представителя такого племени, когда они видят этот символ власти и мудрости, на картинке в Pinterest, на явно не представительнице их народа, использующей его, просто, как украшение, или для косплея.
Так что, скандалы логичны и неизбежны.
Другой вопрос, что это явление совершенно типичное и приемлемое для Европейской культуры и моды, где в течении последних столетий, взаимное влияние и обмен символами давно стал нормой бытия. Культура пышных баллов, балета, театра, классической музыки, стала близка всем европейским народам, от Лиссабона до Владивостока. Где-то больше, где-то меньше, но культурная апроприация сыграла значимую роль в культурном развитии всего континента.
Так появляются кросс-культурные символы, как Европейская мода, Средиземноморская кухня, Западно-европейское искусство. Где ряд элементов одной из составляющих общность культур, вырос до общего уровня системы всего культурного взаимодействия. И уже невозможно полноценно выделить эту часть обратно в рамки только лишь национального явления.
В итоге, мировая массовая культура создаёт и выделяет лучшие и наиболее жизнеспособные символы и системы, и живёт по отношению к чужим символам, по пикассовскому принципу «Воруй, как художник», используя любые удачные решения утилитарно, для собственного развития и удобства. Но в то же время, заботится о региональном самосознании и мультикультурализме, помогая малым культурам сохранить свою самоидентификацию, давая им возможность гласности и защиты некоторой части своих наиболее важных традиций и знаков.
КОЛОНКА
ЮРИСТА
АПРОПРИАЦИЯ
И ЗАКОН:
Мы уже ответили на многие этические вопросы, касающиеся культурной апроприации в моде. Но остались не раскрытыми правовые аспекты. Анастасия Сковпень, юрист по интеллектуальной собственности и автор tg-канала «Вычислить по IP», рассказала об использовании и переосмыслении традиционных культурных кодов в коммерческих историях в России и мире.
Надо начать с того, что во многих странах культурное наследие является общественным достоянием. Например, в России произведения народного творчества (фольклор), не имеющие конкретных авторов, не охраняются авторским правом. Поэтому возникает дилемма – культурное наследие, особенно наследие коренных малочисленных народов, надо защищать, но инструментов для этого немного.
В декларации ООН о правах коренных народов установлено, что коренные народы имеют право на сохранение, контроль, охрану и развитие своего культурного наследия, традиционных знаний и традиционных форм культурного выражения, а также проявлений их научных знаний, технологий и культуры (ст. 31). Но каждая страна, ратифицировавшая декларацию, самостоятельно решает как ее применять локально.
То есть технически культурная апроприация не будет нарушать авторское право, хотя многие государства и международные организации пытаются найти компромисс в применении законодательства о защите авторского права к случаям культурной апроприации.
Если закон об авторском праве не помогает, то можно говорить о введении потребителей в заблуждение в тех случаях, когда товар выглядит и преподносится таким образом, как если бы он был произведен в конкретной стране или конкретном регионе.
То есть, когда производитель паразитирует на известности конкретного региона или свойствах товаров из определенной территории – это нарушение. Но такое использование не всегда очевидно: одно дело, когда на шоколаде, который произведен в Подмосковье пишут, что он швейцарского качества, другое, когда дизайнер использует закарпатскую вышивку.
На мой взгляд, все-таки есть существенный недостаток в таких НМПТ и ГУ. Во-первых, они защищают именно наименование территории происхождения, а не сам дизайн. Второй момент – выгодоприобретателем от использования является не народность или этническая группа, а некое юридическое лицо, которое в лучшем случае выступает их представителем.
Что такое культурная апроприация и почему в современном мире — это острая тема
Помните, как Майли Сайрус активно тверкала на Video Music Awards? А как Кэти Перри вышла на сцену в костюме гейши? Певицы подумали, что подготовили классные номера, а некоторые зрители решили, что это культурная апроприация. Как и любой этический вопрос, это сложный и спорный феномен, но для истории США, а значит и для всех изучающих английский, в нем важно разбираться. Расскажем, что в современном мире называют культурной апроприацией, почему это так важно и каким еще селебрити досталось.
Что такое культурная апроприация?
Для начала разберемся с терминологией. Апроприация ( appropriation) — присвоение себе чего-то чужого. В этом случае — всего, что связано с культурой, то есть одежды, традиционных предметов, музыки, духовных практик, внешнего вида, даже еды. И хотя все это всегда кочует из культуры в культуру, между обменом ( cultural exchange) и апроприацией, как считают многие в западных странах, большая разница. Вот несколько причин.
Неравенство власти
В культуре некоторых народов темнокожих есть традиция носить дреды ( dreadlocks). Представители других культур тоже могут это сделать и заявить, что им нравится, как это выглядит, им интересна культура. Вроде все логично, но — проблема в истории.
В США есть исторически доминирующие культуры и притесняемые ( exploited groups). Темнокожих людей веками держали в рабстве, не давали никаких прав. А когда они наконец освободились, их положение в обществе еще много веков оставалось и до сих пор остается сильно хуже, чем у белых американцев. В итоге люди из доминирующей культуры, то есть белые американцы, присваивают себе элементы их традиций, делают модными, но делают это необдуманно, совсем не погружаясь в контекст. Так что проблема не в факте, а в неравенстве власти ( imbalance of power).
Например, когда Джастин Бибер заплел себе дреды, а Ким Кардашьян — косички народа фулани, их очень критиковали в соцсетях. Правда, Джастин дреды сбрил, а Ким уточнила: она это сделала ради чувства единства с этносом ее дочери Сторми. Не всех устроил такой ответ, но одного правила все равно не существует.
Пополняйте словарный запас, учите новые фразы, читайте развивающие книги и смотрите интересные сериалы. Начать поможет наш план по саморазвитию с советами и полезными подборками.
Ситуация напряженная не только в отношении темнокожих американцев, а любых других этнических меньшинств. В первую очередь коренных народов Америки: надеть на себя головной убор индейцев — символ лидер а племени — просто ради развлечения противники культурной апроприации резко критикуют. И если раньше такие костюмы на Хеллоуин были обычным делом, сегодня многие американцы так не поступают.
Культурная апроприация касается не только расы и национальности, а особенностей любых других притесняемых сообществ. Например, танец vogue стал популярен в США благодаря певице Мадонне. Но изначально он появился в ЛГБТК+ коммьюнити в 60–70-е годы как способ показать свою значимость, ценность, найти в гомофобном и трансфобном обществе место для себя. И претензия критиков вот в чем: окружающие видят и помнят классные танцы богатых селебрити, но не реальную историю и уж точно не драг-артистов и артисток.
Стереотипы и контекст
До сих пор ко многим сообществам во всем мире относятся предвзято. Если темнокожий человек с дредами идет по улице, его скорее сочтут отброс ом или гангстером. А если то же самое делает белый, то прическу воспримут как элемент необычного стиля. Положение снова неравное.
Порой люди просто не знают, как и почему какой-то народ использует ту или иную вещь. Например, украшение bindi не просто так рисуют на лбу: в Индии их носят замужние женщины, и оно обозначает чакру, третий глаз. Что тут может задеть представителей культуры: многие люди даже не задумываются, что это за красная точка на лбу, но рисуют ее на себе. Например, на фестивале Coachella.
А еще многих бесит, что на сакральных предметах наживаются. Мадонна зарабатывала на воге, корпорации продают кучу одежды в этническом стиле, музыканты получают деньги за концерты, где они пляшут в костюме гейш, а притесняемые группы так и остаются в тени.
Например, актер Майкл Бакари Джордан выпустил свой ром под названием J’Ouvert. Его тут же раскритиковали, потому что J’Ouvert — это название ежегодного карнавала Карибских островов. А Джордан к этому региону не имеет никакого отношения. После того как даже Ники Минаж подключилась к обсуждению, актер решил поменять название.
В чем разница между апроприацией и ассимиляцией
Но как быть с тем, что представители этнических меньшинств делают что-то типичное для доминирующей культуры: например, темнокожие женщины выпрямляют волосы или красятся в блонд или кто-то в мире носит джинсы.
Ассимиляция и апроприация — это не одно и то же. Часто для маргинализированных групп это способ выживания в мире, в котором на особенности людей смотрят свысока, за них подвергают шуткам, нападкам или даже физическому насилию.
Но это не значит, что никому ни в коем случае нельзя надевать на себя костюмы другого народа. Например, Бейонсе выложила фотографию в сари. Люди в интернете много обсуждали, насколько это уместно. В итоге многие пришли к выводу, что все в порядке, раз она надела его на индийскую свадьбу и по ее традициям должна была так выглядеть.
А еще бывает, что известные люди просто не согласны с обвинениями и критикой. В фильме «Doctor Strange» Тильда Суинтон, белая европейская женщина, сыграла Ancient One, который по комиксам должен был быть тибетским мужчиной. Ее обвинили в «whitewashing» — это когда в кино на роли небелых людей берут белых актеров. В свою защиту Тильда рассказала, что создатели фильма специально сделали так, чтобы мудреца играл не мужчина, как это обычно бывает, а женщина. Причем не очень молодая — и это тоже вызов обществу.
КУЛЬТУРНАЯ
АПРОПРИАЦИЯ
«МОДА И ЛОКАЛЬНЫЕ КОДЫ:
КАК И ПОЧЕМУ МЫ ПОЛЮБИЛИ ТРАДИЦИЮ,
ЭТНИКУ И АРХАИКУ»
КАК ИЗБЕЖАТЬ СКАНДАЛА,
ВДОХНОВЛЯЯСЬ ЧУЖОЙ КУЛЬТУРОЙ
В коллаже: Dior resort 2020, Comme des Garcons aw 2020, KTZ ss 2016
Новости в моде делятся на несколько категорий: выходы коллекций и дропов, очередные коллаборации всех со всеми, кадровые перестановки (в основном, касающиеся европейских Vogue) и обвинения в культурной апроприации. Заимствование, присвоение, неправомерное использование, оскорбление – новостные сводки буквально каждую неделю пестрят кейсами и больших модных домов, и фаст-фэшн брендов, и даже локальных марок.
Так Chinatown market меняет свое название на Market из-за петиции, которую подписали 3000 человек; Valentino извиняется перед азиатским рынком и удаляет фотографию, где модель стоит в туфлях на поясе от кимоно; а после скандала с блэкфейсом на брелоке Prada Group создает совет по многообразию, стипендиальные программы для темнокожего комьюнити и вводит специальную должность главы по вопросам разнообразия, равенства и инклюзии. Многострадальный бренд Victoria’s Secret и вовсе обвиняли в апроприации более 20 раз, что способствовало обострению финансового кризиса в компании в 2018 году.
При этом однозначного отношения к таким ситуациям не сложилось – особенно в русскоязычном комьюнити. Разбираемся, можно ли работать
с чужой культурой в модных коллекциях, как никого не оскорбить в 2021-м и способен ли постсоветский человек понять эти «чуждые европейские проблемы»?
Текст создан после консультаций с экспертами:
 |  |  |
Junya Watanabe, ss 2016
Junya Watanabe, ss 2016
Главная опасность неправомерного и некорректного заимствования – в обесценивании и потере значений атрибутов культуры.
Помещенные в другой контекст принты и орнаменты могут потерять свою ценность и запомниться не как наследие, а как продукт поп-культуры.
Символы, использованные лишь ради эстетики, теряют свои изначальные смыслы, а в условиях глобализации, когда малые культуры стираются с лица земли, нужно сохранять о них знания, а не уничтожать их.
Критики концепции часто рассматривают присвоение как положительный феномен, способствующий взаимообогащению культур. Однако взаимообмен – равноправен, тогда как культурная апроприация проявляется при «колониальном» взгляде на угнетаемую культуру, непонимании ее элементов, их неуместном использовании и перемещении в совсем другой контекст. С некоторой долей наивности считается, что апроприация происходит из-за искреннего восхищения культурой, без какого-либо злого умысла, но это не так.
Дискуссия вокруг культурной апроприации давно вышла за пределы узко академической среды. Сейчас споры вокруг неэтичного присвоения становятся предметом обсуждения в блогах, медиа и социальных сетях. С одной стороны, это говорит о злободневности и важности темы, обсуждение которой поднимает и ряд вопросов, связанных с социальным неравенством, сексизмом и этнокультурной стереотипизацией. Но с другой – благородные идеи могут стать заложниками избыточной политизированности и инструментом давления, где дискуссия переходит в огульные обвинения. Это может превратить борьбу за отстаивание своих ценностей в бессмысленные и бесконечные споры, а радикализм в суждениях – в отзеркаленную копию риторики поборников «расовой, культурной или этнической чистоты».
Мы живем в едином информационном пространстве, слушаем одну и ту же музыку, потребляем одни и те же товары. Глобализация превратила представителей разных культур и народов в поколение Coca-Cola и Levi’s. Единые стандарты красоты и унификация дизайна (пресловутые трикотажные костюмы производят и в Америке, и в Ивановской области) затрудняют самоидентификацию. Сейчас нам доступна общемировая культура – и мы, конечно, хотим быть ее частью. Но вместе с этим хотим быть частью комьюнити – сообщества, которое разделяет наши желания, боли и ценности. Таким комьюнити может стать что-то локальное. Поэтому защита своего культурного наследия и требование социальной справедливости – попытка притормозить непрекращающиеся процессы глобализации и колониальности.
Carolina Herrera Resort 2020
Мода связана с идеями модерности и колониальности, они отражают определенный классовый и городской контекст. Одни вещи являются просто одеждой, а другие – модой. Традиционные и этнические костюмы не считаются модой и выпадают за ее пределы. Пока одежда существует как традиционная, она никому не интересна, но как только такая одежда появляется в ассортименте большого бренда – она сразу начинает продаваться. Однако сейчас исследования моды пытаются разорвать идею современности и колониальности, и концепция культурной апроприации – один из способов это сделать.
Большую роль в освещении кейсов, связанных с апроприацией, играют соцмедиа: сейчас у каждого есть возможность присоединиться к дискуссии, рассказать о своих переживаниях – получается такой «эффект мегафона». Интересно, что чаще всего мы узнаем о подобных скандалах через посредников. Между корпорациями (брендами, модными домами) и ущемленным сообществом находится кто-то, кто сформулирует претензию в правильных терминах. Например, как это делает Diet Prada. Чтобы рассказать миру о несправедливости, нужен сильный голос. Тогда ему поверят и пойдут за ним. Вопрос в том, кто именно должен это делать – сами люди, ощущающие несправедливость, или кто-то, кто включен в систему, но также может от этого выиграть.
Christian Dior ss 2003, Jean Paul Gaultier ss 1996, aw 2001
Как понять, что это культурная апроприация?
Сценарии развития скандалов, связанных с культурной апроприацией в моде, почти не отличаются друг от друга. Дизайнер или бренд, использующий символы той или иной культуры, допускает ряд ошибок, предугадав которые, можно не только сохранить свою репутацию, но и приумножить социальный капитал. Как отличить апроприацию от уважения и что нужно учесть, вдохновляясь этникой?
1. Бренд представляет доминирующую культуру, которая ранее или сейчас властвовала над другой культурой. Между народами существовали иерархические отношения, часто связанные с насилием: войны, колониальный режим, рабовладельчество, геноцид и т.д. В процессе этих событий уничтожался генофонд и культурное наследие, поэтому использование символов на незаживших исторических травмах может быть воспринято как агрессия.
3. Заимствованные элементы являются результатами стереотипов. Первые ассоциации о каком-то народе или стране могут являться результатами стереотипов дизайнера, совсем не соответствовать действительности и обижать представителей этой нации. Использование клише в поп-культуре и медиа лишь закрепляет эти ярлыки, сужая всю культуру до поверхностных суждений. Так реклама Dolce&Gabbana, в которой модель с азиатской внешностью вела себя жеманно и неумело ела итальянскую еду палочками, оскорбила всех не только неуважением к традициям использования палочек, но и общим контекстом. Китайский образ размыли до общего азиатского, в котором все девушки – и кореянки, и японки, и китаянки – глупые и кокетливые, а европейский голос за кадром – мудрый и оценивающий.
4. Используются символы, служившие маркерами угнетения или напоминающие о насилии. Так желтая звезда Давида и полосатый комплект из рубашки и брюк, напоминающий робу, не будут оценены с точки зрения дизайна, поскольку ассоциируются с исторической травмой – Холокостом и концлагерями. А бадлон и балаклава Gucci, на которых изображены красные губы, напомнят о блэкфейсе – разновидности грима, который использовался для карикатурного изображения темнокожих, и связанном с этим периодом дискриминации.
5. Изображаемые знаки относятся к религиозным или сакральным практикам или имеют важное культурное значение. Когда мы говорим о религии, то переходим в область чувственного индивидуального опыта. Это минное поле для взаимодействия с дизайном – даже если работать в области «своей среды», можно оскорбить чьи-то чувства. Перенос вещей, связанных с ритуалами и верованиями, в коммерческую плоскость как бы лишает их этой сакральности, а значит может быть воспринят как спор о существовании божественного.
6. К культуре относятся легкомысленно и без уважения. Ирония и шутки могут не сработать, когда речь заходит о чужой культуре. Скорее они будут восприняты как унижение и высмеивание, которые, к тому же, часто строятся на стереотипах. Лучше пользоваться своеобразным правилом среды – говорить, разделяя этот опыт, находясь внутри, а не снаружи. Например, N-word может произносить только человек, который принадлежит к темнокожему комьюнити.
7. Не указан источник вдохновения и присвоены заслуги другой культуры. Писать о том, что послужило вдохновением, необходимо, чтобы популяризировать и продвигать культуру, коды которой позаимствовал бренд. В противном случае, можно говорить о символическом воровстве – получая коммерческую выгоду, компания ничего не отдает взамен и присваивает авторство идеи.
Что такое культурная апроприация
Культурная апроприация — относительно новое для России понятие; меж тем это выражение мы слышим все чаще. То Dior снимет Джонни Деппа в головном уборе коренных американцев, то Хлои Кардашьян нарядится в никаб, то Рианна появится в китайском Harper’s Bazaar в традиционном местном наряде. Все это вызывает шквал критики в СМИ и соцсетях. Где тут надругательство над культурой, где невежество, а где свобода самовыражения — зачастую определить очень сложно, но мы попробовали.
18 сентября канадский премьер Джастин Трюдо оказался в эпицентре скандала: журналисты нашли его фотографию 20-летней давности с вечеринки, на которой будущий политик нарядился Аладдином — и загримировался «под темнокожего». После этого СМИ нашли еще одно фото и видео с разных событий, где Трюдо тоже использовал блэкфейс; за месяц до выборов в канадский парламент репутация его партии оказалась под серьезной угрозой.
Обвинения в культурной апроприации — частое дело в последнее время: в эксплуатации чужой культуры регулярно упрекают крупные бренды и отдельных знаменитостей. По просьбе The Blueprint Карина Сембе постаралась разобраться в тонкостях вопроса — и расспросила о проблеме доктора философии и директора программы афроамериканистики Бостонского университета Луиса Чуде-Сокеи и заместителя главного редактора Marie Claire Italy и критика моды Антонио Манчинелли.
Откуда взялось понятие культурной апроприации?
Это социологическая концепция, которая появилась в научной среде в 80-х годах прошлого века — благодаря постколониальным дискуссиям об экспансии Запада. По мнению социологов, когда члены одной культуры используют элементы другой, это можно рассматривать как неправомерное присвоение. Проще говоря, нарядиться в сари или устроить тематическую «мексиканскую» вечеринку, не будучи индианкой или мексиканцем, — это культурная апроприация. Сам термин и означает «присвоение», но в народ пошел англоязычный вариант: тема стала расхожей благодаря неиссякаемым спорам в СМИ и соцсетях.
На самом деле эта проблема остро встала куда раньше: еще в начале XX века в США, во время всплеска афроамериканской культуры. Политика сегрегации, карикатурный образ афроамериканца в газетах, постановки с участием белых актеров в гриме (тот самый блэкфейс) — все это подтолкнуло афроамериканских модернистов к тому, чтобы представлять свою культуру «от первого лица». Они даже попытались «переприсвоить» сам блэкфейс: например, легендарный артист Берт Уильямс выступал с разукрашенным черным лицом. По мнению Луиса Чуде-Сокеи, широкую «цветную» общественность скорее веселили блэкфейс-менестрели, но интеллектуальная элита видела в этом проявление расизма. Спустя столетие борьбы за права человека мы еще менее нейтрально воспринимаем блэкфейс в коллекциях крупнейших модных домов и постановки с участием белых актеров, загримированных под людей с другим цветом кожи.
В наши дни борьба против культурной апроприации вышла за пределы научных и искусствоведческих дискуссий — ее в основном ведут активные пользователи соцсетей. Луис Чуде-Сокеи полагает, что это во многом поколенческое явление. «Вопрос культурной апроприации возник не вчера, но стал особой проблемой именно для молодого поколения. Непонятно — то ли потому, что им кажется, будто подобных дискуссий раньше не было (в таком случае мое поколение теоретиков и активистов не выполнило задачу). То ли мы эту задачу „перевыполнили“, и молодежи в наследство досталось слишком много терминов и концепций, а вот некоторые нюансы и сложности ускользнули. Например, то, что стремление четко определить каждую культуру и отделить их друг от друга — иллюзия».
«Дети в доспехах», 1939
Испокон веков народы заимствовали друг у друга элементы уклада. Как отличить обычный культурный обмен от апроприации?
Основательница Института права в области моды Сьюзен Скафиди отмечает, что апроприацию от культурного обмена можно отличить по двум признакам: наличию власти и поверхностной эстетизации. «Жертвой», как правило, становится та культура, которая в данный момент или исторически была угнетена в социальном, политическом или экономическом плане — либо находилась в конфликте с культурой, в которой происходит присвоение. Обычно речь о колонизации, рабстве или оккупации. Еще один признак культурной апроприации — использование предметов, ритуалов или традиций, которые имеют религиозное или другое символическое значение для носителей культуры. Например, венец из перьев у коренных народов Америки или татуировки маори. Когда человек из другой культуры заимствует эти традиции ради развлечения или прибыли, происходит что-то вроде «оскорбления чувств верующих» — пересечение некой сакральной границы.
У таких «неравных отношений» действительно долгая история. На протяжении пяти веков экспансии европейцы носили восточные одежды и плясали под «экзотические» мотивы, не всегда задумываясь, что люди в колониях подвергались угнетению и, в сущности, производили эту одежду в условиях оккупации. Белые художники по всему миру использовали моду на «туземные» мотивы и примитивизм — от нарядов и декора до музыки и поэзии. Среди них и Поль Гоген с его страстью к молодым полинезийкам, и обеспеченный бразильский денди-модернист Освалд де Андраде, прославлявший мифический образ дикаря-каннибала.