что такое казенная деревня в 19 веке
Что такое казенная деревня в 19 веке
На рубеже 1760-1770-х гг. было произведено Генеральное межевание в губерниях центральной России. Обмерили каждое имение и составили «геометрические» планы на каждую «дачу». Это было основанием земельного кадастра, и все мелкие карты до самой Революции делалось только на этой основе. К планам тогда же сделали и так называемые «Экономические примечания», описавшие положение имений и «дач» и их особенности. Деревня Ступино и другие монастырские селения вошли в состав Белопесоцкой экономической волости, земли которой межевали в июне 1770 г. В деревне численность «23 двора, в которых 235 человек… Крестьяне на оброке». Местоположение ее указано «по обе стороны московской дороги и на левой стороне Кремиченского оврага».
В 1787 г., по распоряжению московского губернатора П.Д. Еропкина, подмосковные дороги разбиты на дистанции по 5 вёрст, за которыми должны были следить жители уезда. В пределах деревни Ступино, не доезжая до неё 1 версты 50 саженей, кончалась предпоследняя дистанция и начиналась последняя. Она заканчивалась в подмонастырской слободе «и до границы 1 верста 150 сажень». Имеется в виде граница Тульской губернии по Оке.
У Белопесоцкого монастыря в 1787 г. Х.А. Чеботаревым отмечена ярмарка в день Святой Троицы. В 1811 г. Подтверждается, что она проводилась «каждогодно».
Во время Отечественной войны против Наполеона рекруты из деревни Ступино в 1812 г, не были взяты, а добровольцами в ополчение экономических крестьян не призывали. Основную массу ополченцев составляли помещичьи крестьяне, которые поняли опубликованный царский манифест как обещание дать свободу добровольцам по окончании войны. Но ступинские крестьяне, взятые рекрутами ранее, разумеется, участвовали в отражении неприятеля.
Военных действий в нашем районе не велось. Известно только что огромные людские потоки беженцев и войск шли по большой дороге и переправлялись через Оку в районе Белопесоцкого монастыря на Каширу. Видимо, к этому времени существовал наплавной (плашкоутный) мост.
На следующие десятилетия приходится несколько скупых упоминаний. В 1826 г. В ночь с 19 на 20 июля «в экономической деревне Ступиной в доме тамошнего крестьянина Власа Васильева произошел пожар, от коего, из числа 40 дворов в деревне Ступиной находящихся, сгорели 11. Крестьянин Васильев в умышленном зажигательстве не сознался, а жена его Федора Савельева так же не созналась в произведении пожара с умысла, показала, что накануне того, как произошел пожар, она и все семейство парилось в печи, после чего, она, Савельева, солому, которая в печи послана, вынесла под навес, а потому, полагает, в сей соломе должен быть уголь, который, будучи раздут ветром, произвел пожар. В умышленном зажигательстве виновных и подозрительных не обнаружено».
Серпуховский уездный суд 1 декабря решил: «Случай пожара предать воле Божией… крестьянке Савельевой сделать подтверждение, дабы впредь она с огнём была осторожнее».
Составленной в 1829 г. Модико-топографическое описание уездов Московской губернии отмечает, что в Серпуховском уезде «увеселения народные молодых людей состоят большею частию в беганьи, песнях и кулачном бою, а по старше, людей за 30 и далее, находят увеселения в вине и пиве. Пляска в простом народе почти не употребляется или же весьма редко». Вероятно, такими были развлечения и в Ступине.
К 1844 г. относится просьба о построении каменной часовни в деревне Ступино. Крестьянин Козьма Тимофеев сын Жданов «по данному прошению объяснил, что в той деревне Ступиной с давнего времени находится деревянная часовня, для постановления там умерших крестьян впредь до погребения, по случаю отдалённости церкви от их селения; часовня эта в настоящее время пришла в ветхость, и он, Жданов, желает из усердия перестроить на том же месте вновь каменную на свой счёт, не доводя ни до каких издержек крестьян ступинских»… Церковные власти дают отповедь заявителю, что старая часовня была построена «для отправления молебнов», а не для «поставления умерших крестьян». Не смотря на это, разрешение на строительство было дано, так как в 1857 г. в деревне отмечена каменная часовня.
Кто такие государственные крестьяне?
Москва
Сообщений: 3665
На сайте с 2005 г.
Рейтинг: 11782
Москва
Сообщений: 88
На сайте с 2018 г.
Рейтинг: 24
Всё по ссылкам перечитала, но считаю, понятие «государственные крестьяне», в тех материалах, не раскрытым.
Там, в массе своей, про однодворцев.
Так и не уловила, одно это и тоже или нет?
Встречала на форуме такое определение
Москва
Сообщений: 1645
На сайте с 2012 г.
Рейтинг: 3159
Перед реформой 1861 г. были 3 основные категории крестьян: государственные, помещичьи и удельные. Владельцы соответственно : государство, помещики и члены царской семьи. Последние управляли через чиновничьи структуры, т.е. по схеме государственных крестьян. Личной свободы меньше всего было у помещичьих. Их чаще всего и называли крепостными. Две другие категории самостоятельно хозяйствовали, а налоги платили через чиновников-посредников.
Волжский
Сообщений: 48
На сайте с 2012 г.
Рейтинг: 10
Ольга, инженер-строитель на пенсии
Омск
Сообщений: 14536
На сайте с 2010 г.
Рейтинг: 6251
Но что из этого сохранилось? В каких фондах? В каких-то архивах есть переселенческие фонды, в каких-то архивах документация есть в фонде казенной палаты, где-то может быть есть документы губернских отделов министерства гос. имуществ.
Узнавать надо конкретно по территориям, откуда и куда переселились, где что в архивах сохранилось.
Волжский
Сообщений: 48
На сайте с 2012 г.
Рейтинг: 10
Сообщений: 4708
На сайте с 2015 г.
Рейтинг: 5222
Что такое казенная деревня в 19 веке
5. российская деревня в первой половине xix века
Дворцовый переворот 11 марта 1801 года продемонстрировал стремление части правящих кругов усилить роль дворянства в управлении страной, несколько ограничив при этом личный произвол монарха. Уроки павловского царствования и Французской революции, проникновение в Россию просветительской идеологии, осуждавшей деспотизм и феодальные порядки, способствовали распространению в верхах реформаторских воззрений, появлению различных преобразовательных планов, призванных пресечь самовластье царя и злоупотребления помещиков. Новый император Александр I (1777 – 1825) в целом разделял эти взгляды. Идеи эпохи Просвещения оказали известное влияние на Александра I. Царь стремился модернизировать социально-экономические и политические институты (он имел в виду, в частности,
программу решения крестьянского вопроса путём постепенной ликвидации крепостного права), надеясь тем самым избавить страну от внутренних потрясений.
Уже в первый год своего царствования Александр I без какого-либо указа или манифеста прекратил практику раздачи казенных крестьян в частные руки. Во время его коронации в сентябре 1801 года не последовало таких раздач, на которые надеялись некоторые приближённые к императору лица и которые ранее обыкновенно проводились при коронациях императоров. Это отнюдь не означало, что казённые крестьяне были защищены от перевода их на положение крепостных. В
1810 – 1817 годах в связи с тяжёлым финансовым положением империи было продано в частные руки свыше 10 тысяч казённых крестьян мужского пола; в Белоруссии и на Правобережной Украине широко практиковалась сдача их в аренду частным лицам. Казённых крестьян закрепощали и другими путями: например, переводили в удельное ведомство, приписывали к казённым фабрикам и заводам, наконец, обращали в военных поселян (что на практике оказалось наиболее тяжёлой формой закрепощения).
20 февраля 1803 года был издан указ о вольных хлебопашцах. Он предусматривал освобождение крепостных крестьян на волю за выкуп с землёй целыми селениями или отдельными семействами по обоюдному согласию с помещиком. Впрочем, помещики и раньше могли откупать по своему желанию крестьян на волю за выкуп, но указ 1803 года был призван поощрить помещиков к расширению такой практики, причём с обязательным условием наделения крестьян землёй в собственность. Вольные хлебопашцы не выходили из статуса податного сословия; они уплачивали подушную подать, несли
другие государственные денежные и натуральные повинности, включая и рекрутчину.
Реальные результаты указа 1803 года были незначительными; за время царствования Александра I было заключено 160 сделок, по которым выкупились на волю 47 тысяч душ крестьян мужского пола (менее 0,5\%). Всего же за время действия указа (до 1858 года) выкупили 152 тысячи душ (около 1,5\%). Причина этого заключалась не только в нежелании многих помещиков предоставить крестьянам свободу даже за выкуп, но и в тяжёлых финансовых условиях выкупа: цена выкупа одной души мужского пола в то время составляла около 400 рублей ассигнациями (100 рублей серебром), т.е. 15 – 20 годовых оброков. Обычно получившие свободу на основании этого указа были не в состоянии внести сразу всю выкупную сумму, и договоры об отпуске на волю содержали кабальные условия: рассрочка выкупа под высокие проценты, отработки и пр.
В первое десятилетие царствования Александра I были изданы указы, направленные на ограничение помещичьего произвола и смягчение крепостного права. Однако все они носили паллиативный характер. Так, указ 1801 года запрещал публиковать объявления о продаже дворовых. Сама же практика их продажи не запрещалась; только в публикуемых объявлениях сообщалось, что такой-то не «продаётся», а «отдаётся взаймы». Указ 1801 года запрещал продавать крестьян на ярмарках «в розницу», а указ 1809 года отменял право помещиков слать своих крестьян в Сибирь за маловажные проступки. Подтверждалось правило: если крестьянин единожды получил свободу, то он не мог быть вновь закрепощён. Крестьяне, незаконно записанные за помещиком, имели право возбуждать иски о предоставлении свободы. Получали свободу крепостные крестьяне, вернувшиеся из плена или из-за границы. Взятый по рекрутскому набору крестьянин также считался свободным и по окончании срока службы не мог быть возвращён к своему владельцу. Помещик по закону был обязан кормить своих крестьян в голодные годы. Крестьяне с дозволения помещика получали право торговать, брать векселя, заниматься подрядами.
В 1804–1805 годах был проведён первый этап аграрной реформы в Остезейском крае – в Латвии и Эстонии. 20 февраля
1804 года было издано положение о лифляндских крестьянах, распространённое в 1805 году на Эстонию. Крестьяне«дворохозяева» объявлялись пожизненными и наследственными держателями своих земельных наделов, за которые они обязаны были отбывать владельцу земли барщину или оброк. Ограничение, однако, не распространялось на безземельных крестьян.
Военные поселения. В короткий срок в северо-западных, центральных и некоторых южных губерниях России появились поселения государственных крестьян и казаков, которые вели по-прежнему сельское хозяйство, но одновременно несли и военную службу, поддерживая свою воинскую готовность. И всё это без каких бы то ни было затрат со стороны
государства. В районе военных поселений были возведены жилые дома, весьма напоминающие современные коттеджи.
Между ними были проложены шоссе, на дорогах сооружены дома связи, здания штабов, школы, гауптвахты. Для офицеров были построены новые церкви, разбиты плацы для экзерциций. В этих же районах были сооружены госпитали, типографии, появились даже библиотеки. Всё это было окружено ухоженными полями, чётко обозначенными выгонами для скота. Аракчеев А.А. превратил военные поселения в прибыльные хозяйства. К концу царствования Александра I их капитал, находившийся в созданном Аракчеевым поселенческом Кредитном банке, составлял 26 миллионов рублей. Банк материально поддерживал поселян, выдавал льготные ссуды офицерам. На случай неурожая были созданы специальные хлебные магазины. Аракчеев А.А. внедрял в поселениях различные агрономические новшества, развивал торговые промыслы, поощрял деловую предприимчивость поселян.
Однако, несмотря на это, для самих поселян-солдат новая жизнь превратилась в сущий ад. Дело в том, что их благоденствие доставалось тяжким трудом, да ещё связанным с военной службой, мелочной регламентацией всего и вся, круглосуточным надзором за их жизнью, бытом, хозяйством, религиозными отправлениями, нравственностью и даже интимной жизнью. У Аракчеева были разработаны инструкции для военных поселян, казалось, на все случаи жизни: когда вставать, топить печь, выходить в поле или на военные учения, когда – и даже с кем – заключать браки, как кормить и воспитывать младенцев. Многое из того, что предписывалось, было разумно, толково и нацелено на конечный результат. Но всё это было совершенно невыносимо для обычного крестьянина с его традиционным общинным укладом жизни, умением не напрягаться, давать себе трудовые отдушины, делать «перекуры». Особенно тяжело переживали поселяне преследования со стороны Аракчеева за пьянство, запреты на употребление алкоголя в неурочное время. В случае нарушений установленных правил следовала брань, зуботычины, а то и более жестокие наказания – батоги, шпицрутены, колодки. Проводниками порядков, установленных Аракчеевым, надсмотрщиками были, как правило, младшие офицеры – люди малокультурные, жестокие, стремившиеся выслужиться перед начальством. И всё это при полном бесправии военных поселян – винтиков в тяжёлой, внешне благопристойной, но внутри страшной и жестокой машины. Жалобы Аракчеев жестоко пресекал, бунты подавлял силой. Государство создало эту систему, и начальник военных поселений служил ей
истово и с восторгом. Александр I, видевший лишь внешние признаки благоустроенности и благополучия своего детища, упорно отстаивал необходимость военных поселений, несмотря на всё учащавшиеся жалобы, недовольства и даже вспышки неповиновения военных поселян. Известны крупные восстания военных поселений – Чугуевское в 1814 году и Новгородское в 1831 году, которые были жестоко подавлены. Около 400 тысяч простых людей России оказались в послевоенное время в этом тяжёлом крепостническом капкане.
В 1827 году в комитет внесено было Высочайшее повеление о рассмотрении вопроса о запрещении продажи
крепостных крестьян без земли. Возбуждение крестьянского вопроса было вызвано значительными крестьянскими волнениями, вспыхнувшими в разных местах империи. Вопрос об ограничении крепостного права прикреплением крестьян к земле и затруднением владеть дворовыми вне населённых имений был довольно подробно разработан комитетом 6 декабря, но намеченные им меры не получили практического осуществления, несмотря на одобрение их государем. Поднятый Сперанским вопрос об улучшении положения казённых крестьян получил некоторое практическое разрешение лишь
значительно позднее. Проектированные комитетом меры к упорядочению и систематизированию прав и привилегий
остальных сословий были разработаны довольно детально в связи с вопросом о правах государственной службы; предполагалось, между прочим, создать особое сословие «именитых граждан» – своего рода дворянство второго разряда – и точнее определить права и организацию дворянских и прочих сословных обществ. Все эти меры, хотя и получившие одобрение Николая, в конце концов также не были приведены в исполнение, так как против них весьма решительно
высказались (с охранительной точки зрения) великий князь Константин Павлович и министр внутренних дел Закревский.
Крестьянский вопрос в остальной России в эти годы продолжал занимать Николая, и с охранительной точки зрения, и вследствие сознания им несправедливости крепостного права. В первую очередь решено было во внутренних русских губерниях произвести улучшение положения казённых крестьян соответственно мысли, выраженной Сперанским ещё в комитете 6 декабря 1826 года. Главным сотрудником Николая явился здесь граф П.Д. Киселёв. В 1836 году под начальством Киселёва образовано было V отделение Собственной Его Величества канцелярии, через год преобразованное в
Министерство государственных имуществ, во главе которого Киселёв оставался до конца царствования. В устройстве
казённых крестьян (поземельном, хозяйственном и административном) ему удалось провести существенные преобразования. Над вопросом об улучшении быта помещичьих крестьян работал в 1830-х и 1840-х годах ряд секретных комитетов, главным действующим лицом в которых являлся тот же Киселёв; но, несмотря на то, что в значительной мере инициатором работ этих комитетов был сам Николай, в конце концов осуществить удалось очень немногое. В 1832 году Сперанский ввёл в свод законов все те незначительные, в сущности, ограничения произвола помещиков, которые установлены были в царствования
Павла и Александра I и в начале царствования Николая. В комитете 1839 года поставлен был на очередь, по мысли Киселёва,
вопрос о превращении крепостных крестьян в крестьян обязанных, прикреплённых к имениям, а не к лицу помещика и обеспеченных определённым наделом за определённые повинности. Киселёву не удалось провести эту мысль, несмотря на сочувствие ей самого Николая.
Николай I сам думал так же, но не только отмену, а хотя бы реформу крепостного права считал преждевременной. «Нет
сомнения, – говорил он в марте 1840 года на заседании Государственного совета, – что крепостное право в нынешнем его у нас положении есть зло, для всех ощутительное и очевидное, но прикасаться к оному теперь было бы злом, конечно, ещё более гибельным». Царизм искал такое решение крестьянского вопроса, которое притупило бы его остроту, не трогая основ крепостного права. С этой целью при Николае I создавались один за другим восемь особых, негласных (современники называли их «безгласными») комитетов по крестьянскому делу, которые, однако, практически ничего не сделали. Все они лишь «прощупывали» крестьянский вопрос, напоминая собой, как выразился Б.Г. Литвак, «танец кота вокруг горячей каши».
Правда, за время николаевского царствования было издано свыше 100 циркуляров на крестьянскую тему, но
практического значения они не имели, представляя собой, по словам В.О. Ключевского, лишь «законодательные щипки по больному месту дворянства», напоминавшие о «тяжёлом камне, который висит над сословием, ежеминутно готовый сорваться». Единственной серьёзной попыткой укрепить (но не устранить) этот «камень» стала реформа управления государственными крестьянами, проведённая в 1837 – 1841 годы.
Государственные крестьяне составляли тогда треть всего сельского населения страны. Между тем казённая деревня находилась в столь же критическом состоянии, как и помещичья, – она разорялась вследствие грабежей соседних помещиков и арендаторов, произвола и лихоимства чиновников. Разорение же государственной деревни сокращало доходы казны; более опасными для властей становились и волнения государственных крестьян. Всё это заставило царизм приступить к реформе казённой деревни. Творцом её стал Павел Дмитриевич Киселёв – второй по уму и дарованиям (после Сперанского) из сотрудников Николая I.
Николай I, подобно Александру I, ценил Киселёва, в некотором роде даже гордился им и называл его своим
«начальником штаба по крестьянской части». Согласуясь с царскими указаниями, Киселёв решил, что для исцеления казённой деревни от всех поразивших её недугов достаточно создать хорошую администрацию, которая могла бы аккуратно попечительствовать о крестьянах. В результате государственная деревня получила под видом самоуправления многоярусную систему бюрократической опеки над крестьянами, головоломную административную иерархию: в губернии – палата, в округе – окружное управление, в волости – волостной сход, волостное правление и волостная расправа (суд), в «сельском обществе» – сельский сход, сельское начальство и сельская расправа, причём всё это сверху донизу под бдительным контролем царских чиновников. Для общего управления государственными крестьянами было создано специальное Министерство государственных имуществ, которое первым возглавил (с 1837 до 1856 года) Киселёв.
Последствия реформы не порадовали крестьян. Во-первых, все стороны их жизни оказались под назойливой опекой разветвлённого полицейско-бюрократического аппарата. Во-вторых, тяжким бременем легло на крестьян реформированной деревни содержание этого аппарата. Что касается чиновничьего произвола, то он не только не убавился (чиновников-то стало больше), а, напротив, усилился. Правда, Министерство государственных имуществ старалось улучшить положение крестьян: ограждало их земли от расхищения, запрещало переводить их в разряд военных поселян, пыталось регулировать оброчные сборы, открывало больницы, школы и т.д., но всё это делалось столь нерадиво и под таким контролем, что крестьяне не знали даже, ждать ли им от властей добра или зла.
Академик Н.М. Дружинин, автор фундаментального исследования о реформе Киселёва, оценил её как попытку найти выход из назревшего социально-экономического кризиса, оставаясь внутри старой феодальной системы: «Киселёв не
выходил из рамок феодального мира, не переступал демаркационной линии, которая отделяла его от капиталистической формации». Поэтому реформа Киселёва, хотя и содействовала разложению крепостнического строя (поскольку она приостановила помещичьи захваты казённых земель, стимулировала предпринимательство зажиточных крестьян), всё же не подвинула сколько-нибудь существенно казённую деревню вперёд. Её дурные последствия сказывались острее, чем хорошие. Казённая деревня продолжала волноваться.
Тем не менее царское правительство сочло, что вопрос о государственных крестьянах как одна сторона крестьянской
проблемы решён, и занялось вопросом о крестьянах помещичьих. Здесь дело ограничилось законом 1842 года об «обязанных крестьянах». Он представлял собой двусмысленную модернизацию указа о «вольных хлебопашцах» 1803 года: помещики получали право по их желанию освобождать крестьян не только с землёй за выкуп (как гласил указ 1803 года), но и при сохранении всей земли за собой. В этом случае крестьянину предоставлялся земельный надел в пользование за определённые «обязанности», т.е. за барщину или оброк. Выходило, что помещик мог отказаться лишь от права на личность крестьян (не продавать их, не менять на собак), а в остальном всё оставалось по-старому. Таким образом, этот закон оказался пустой формальностью. «Это было всё равно, что издать закон, разрешающий ходить ногами, есть ртом и т.д.» Закон об
«обязанных крестьянах» 1842 года был шагом назад по сравнению с указом о «вольных хлебопашцах» 1803 года, ибо тот указ разрывал феодальные взаимоотношения помещиков с крестьянами, а новый закон их сохранял.
ГОСУДАРСТВЕННЫЕ КРЕСТЬЯНЕ
Государственные крестьяне в Ярославской губернии появились согласно указу 1724 о введении подушной подати.
В губернии существовало шесть основных источников их пополнения: вольные люди из других сословий; вольноотпущенные от помещиков и свободные хлебопашцы; крестьяне выморочных имений; переведенные в казну за долги; перешедшие из одной подгруппы сословия в другую; крестьяне помещичьих имений, которые были заложены, но не проданы с публичного торга.
За период сер. XVIII — 1-й половины XIX вв. прирост государственных крестьян в губернии был значительным и составлял 54,2%. Если в 1762 в губернии проживало 3344 государственных крестьян, то к 1858 их численность увеличилась до 124 905. В середине XIX в. на долю государственных крестьян приходилось 27,94% всего мужского населения губернии. В XVIII — первой половине XIX вв. государственные крестьяне состояли из: собственно государственных крестьян, поселенных на казенной земле ( казенные крестьяне), ямщиков, крестьян, водворенных на собственных землях ( свободные хлебопашцы), которые уже не платили феодального оброка на землю. К 1858 государственные крестьяне губернии проживали в 18 волостях и 90 сельских обществах. Из 3716 казенных селений 2057 находились на казенной земле ( 102 178 душ), а 550 — на собственных землях ( 12 338 душ).
Государственные крестьяне как лично, так и по имуществу пользовались всеми правами лиц свободного состояния. В 1801 казенные поселяне получили право покупать земли без крестьян. Этот указ стал узаконением начавшегося процесса нарушения монополии дворянства и казны на владение землей и открывал возможности для возникновения крестьянской земельной собственности. К середине XIX в. в губернии было 12 338 душ государственных крестьян — собственников земли, что составило 9,2% от их общего количества.
Права государственных крестьян в сфере землепользования в конце XVIII — первой половине XIX вв. не изменялись. Указом 1799 казенным крестьянам определялась норма надела в 15 десятин в многоземельных губерниях и в 8 десятин в малоземельных. Ярославская губерния принадлежала к малоземельным, и государственные крестьяне испытывали постоянный недостаток надельной земли. Общий уровень крестьянских хозяйств оставался низким: катастрофически не хватало удобрений, скота, кормов. Общее малоземелье обострялось повсеместным изменением размера надельной пашни. В нечерноземной зоне надел пашни для обеспечения сельскохозяйственного производства должен был составлять не менее 6 десятин на душу. А в Ярославской губернии средний размер общего надела на рубеже XVIII — XIX вв. составлял около 5 десятин, к 1832 он уменьшился и составил 2,3 — 3,4 десятин. В казенных имениях губернии были и практически безземельные селения, где на 1 душу приходилось 2 десятины земли. Для увеличения площади пашни крестьяне расчищали участки леса, но сам размер расчисток был ограничен: можно было расчищать не более 1 десятины на душу. Самовольные расчистки в казенных лесах были строжайше запрещены.
Наряду с надельной землей в казенной деревне существовали и другие формы землевладения — аренда и покупка земли. Арендовали большей частью пашни и сенокосы. В 1837 — 1839 государственные крестьяне за наём чужих, помещичьих земель, платили ежегодно 179 448 руб. К 1858 государственные крестьяне 89-ти сельских обществ арендовали 50 799 десятин вненадельной земли. Земледелие в большинстве уездов не обеспечивало крестьянам даже простого воспроизводства. В 1846 губернатор замечал, что более достойными и зажиточными являются свободные хлебопашцы, за ними следуют крестьяне крупных вотчин. Казенные крестьяне — на последнем месте по причине малоземелья.
Важным процессом в хозяйственной жизни государственных крестьян губернии в середине XIX в. стал рост торгового земледелия. Основными направлениями этого производства были льноводство, картофелеводство и торговое огородничество. Там, где позволяло плодородие почвы, государственные крестьяне старались расширить традиционные рамки земледелия, особенно если обнаруживался повышенный спрос на те или иные земледельческие культуры. Посевы льна за период 1802 — 1850 увеличились на 66 тыс. четв. Рост посевов картофеля привел к возникновению нового вида промысла — картофеле-паточного производства. В Ярославской губернии уже в 40-е XIX в., значительно раньше, чем в других губерниях Центрального промышленного района, сложились необходимые предпосылки для успешного развития торгового картофелеводства, а с начала 50-х XIX в. — товарного его производства. Крупным центром торгового огородничества был Ростовский уезд, где в 40−50-е XIX в. государственные крестьяне перестали заниматься хлебопашеством и начали выращивать овощи на продажу.
Усовершенствованию производственных навыков и орудий труда способствовала деятельность практической школы в имении помещика и деятельность Северной Вологодской земледельческой школы. Развитие торгового земледелия было ярким показателем роста общественного разделения труда, связи крестьянских хозяйств с рынком, превращения торгового земледелия в капиталистическое хозяйство. Вместе с тем, районы торгового земледелия были островками в сельском хозяйстве и их влияние на социально-экономическое развитие государственной деревни было ограниченным, имело локальный характер.
Малоземелье и скудность почвы предопределили широкое развитие отходничества среди государственных крестьян. Они имели право открывать торговые заведения, брать и выдавать векселя, заниматься казенными подрядами, учреждать мануфактуры и заводы. Законодательство об отходничестве было наиболее подвижным. Государство, заинтересованное в регулярном получении податей, поощряло деятельность казенных крестьян по изысканию дополнительных средств. В силу своей личной свободы государственные крестьяне уходили на длительные сроки в отход. В среднем по губернии паспорта получал каждый 12-й из государственных крестьян и каждый 18-й из помещичьих. За период 1842 — 1852 паспорта отходников получили 222 545 государственных крестьян, причем многие неоднократно.
Профессии отходников были различными, но неустойчивыми. Они менялись в зависимости от спроса на труд. В губернии к началу XIX в. сложилась специализация по отдельным уездам: Ярославский уезд поставлял каменщиков, плотников; Даниловский — штукатуров, лепщиков; Мологский — коноводов; Мышкинский — крючников, извозчиков; Ростовский — огородников; Угличский — ткачей, колбасников; Любимский — служителей трактиров, харчевен. Преобладали рабочие строители, что объяснялось развитием казенного и частного строительства. Широко был развит у государственных крестьян огородный отхожий промысел. К началу 50-х XIX в. почти 12% отходников были заняты огородничеством: из ростовских — 3295 государственных крестьян, 1975 — помещичьих. Среди них было 418 женщин: 306 из государственных крестьян, 112 — из помещичьих. В Петербурге ¾ огородов арендовали государственные крестьяне из Ярославской губернии.
Исторически сложившаяся роль Ярославля как одного из крупных торговых центров в значительной мере подготовила почву для массового торгового отхода, который к 50-м XIX в. охватил более 10 тыс. ярославских крестьян — 16,83% всех уходивших на промыслы. Большая численность торговцев среди отходников объясняется тем, что эта отрасль деятельности была широко развита и, вместе с тем, не требовала квалификации. Поэтому именно в сфере торговли приходившим крестьянам легче было найти работу.
К середине XIX в. усилилось значение торгово-промышленной деятельности, товарно-денежных отношений. Они глубже и всестороннее охватили хозяйственную деятельность крестьян. Острее обнаружилось малоземелье, и, вместе с тем, промысловый характер района. Ярославская губерния по процессу отрыва крестьян от земледелия занимала второе место после Московской. Государственные крестьяне губернии занимали видное место среди отходников. В их среде начиналось социальное расслоение, связанное с ростом торгово-промысловой деятельности, с развитием новых капиталистических отношений в деревне. Чем больше государственных крестьян уходило на заработки, чем дольше, чем прочнее была связь с городом, тем быстрее, основательнее подрывались основы феодального способа производства.
Государственные крестьяне Ярославской губернии занимались и неземледельческими промыслами: обслуживание водного транспорта ( коноводный, бурлацкий, лоцманство), переработка сельскохозяйственного сырья ( овчинно-шубный, картофеле-паточный, маслобойный). Эта деятельность явилась следствием избытка рабочих рук, который составлял 51%. Такая ситуация имела место даже тогда, когда на 100 душ приходилось 57 работников. Рабочие кадры на водном транспорте, связанном с самой тяжелой, неквалифицированной и малооплачиваемой работой, были представлены наиболее трудоспособными государственными крестьянами.
Неземледельческие занятия государственных крестьян по переработке сельскохозяйственного сырья отличались разнообразием переходных форм от ремесла до мануфактуры включительно. Наиболее распространенным было мелкотоварное производство: в этой группе промыслов значительная часть крестьян располагала собственным сырьем. В 1853 у государственных крестьян губернии было в собственности 14 картофеле-паточных предприятий, в 1855 — 15, в 1856 — 17. Семейный труд в картофеле-паточном промысле, особенно к началу 50-х XIX в., постепенно вытеснялся наёмным. На этих предприятиях было занято около 300 промышленных рабочих. Развитие картофеле-паточного производства у государственных крестьян губернии являлось примером разложения натурального хозяйства и вовлечения крестьян в рыночные отношения.
У государственных крестьян губернии во владении были и предприятия других отраслей. В 1855 они имели две политурных мануфактуры, восемь кирпичных заводов, десять цикорных, одно — снастопрядильное. Вместе с картофеле-паточными во владении государственных крестьян губернии к 1856 находилось 45 предприятий. Всего в губернии было около 500 промышленных заведений, предприятия государственных крестьян составляли 9%.
В государственной деревне Ярославской губернии в 1854 — 1858 было 42 921 наличных промышленников, крестьян, отрывавшихся от собственного хозяйства в поисках дополнительного дохода от торговли, промышленности, сельского хозяйства ( батрачество). Они составляли 34,3% от общей численности государственных крестьян губернии или 75,8% от числа государственных крестьян — работников. На каждый из 36 468 дворов приходилось 1,18 промышленников, а работников — 1,55. Таким образом, на три двора найдется едва один работник, не занимающийся промыслами. Неземледельческие занятия государственных крестьян на местах, в пределах губернии, к середине XIX в. носили массовый характер. Происходило углубление и расширение в мелкой промышленности общественного разделения труда: в конце XVIII в. в губернии насчитывалось свыше 100 видов промыслов, а к середине XIX в. только у государственных крестьян их было уже свыше 500.
Развитие производственных сил, их рост в результате совершенствования трудовых навыков на основе углубления общественного разделения труда не изменили характер хозяйства в государственной деревне. Он по-прежнему оставался потребительским.
Положение государственных крестьян в немалой степени зависело от размеров и способов взимания повинностей. К государственным повинностях относились подушная подать, земская, мирские сборы, подать на устройство путей сообщения, рекрутская. Феодальной повинностью являлся поземельный оброк. Наряду с развитием хозяйств государственных крестьян росли повинности. Подушная подать с 1798 по 1818 выросла в 3 раза, оброк — в 2 раза. Земская повинность отправлялась в натуральной форме: подводная, дорожная. Размеры мирских сборов устанавливались в каждой волости самостоятельно.
С 1840 был установлен общественный сбор с государственных крестьян, который заменил земские и мирские сборы. В среднем он составлял 7 руб. серебром. Различные селения при одинаковой сумме платежей имели далеко не одинаковые земельные наделы и по размеру и по качеству. Между различными селениями, волостями и тем более уездами усиливалась неравномерность в отбывании повинностей. Сельское и волостное начальство нередко злоупотребляло властью. В казенных деревнях царил разгул « ограбления» и со стороны крестьянского начальства и со стороны чиновников. За период 1841 — 1844 были судимы начальники семи сельских обществ.
Самым распространенным видом правонарушений среди государственных крестьян Ярославской губернии были действия против имуществ и доходов казны в форме нарушений уставов о казённых надобностях. В губернии годовые лесосеки были отведены 987-ми казенным селениям ( 41 887 душ), а 929 селений ( 50 106 душ) остались без леса. Следствием такого положения стали массовые самовольные порубки. По мнению чиновников Министерства государственных имуществ, истребление лесов имело троякий источник: желание получить скорую денежную выручку, расчистки под поля и пожары.
Одной из наиболее массовых в губернии была порубка леса государственными крестьянами Ростовского уезда в 1817 — 1818. В ней приняли участие крестьяне двадцати деревень общей численностью 265 человек. За период 1796 — 1825 в губернии было совершено порубок государственными крестьянами: 171 коллективная и 38 индивидуальных. В 1858 в Ярославской Палате государственных имуществ состояло 29 дел о самовольных порубках леса. За десять лет с 1847 по 1856 по Ярославской губернии было осуждено 849 казенных крестьян за незаконные порубки леса.
Государственная деревня была обособлена в административном отношении, но экономически была неразрывно связана с системой народного хозяйства. Складывание новых экономических отношений в казенной деревне Ярославской губернии отличалось по темпам и глубине проявления, имело ряд региональных особенностей, а в целом, социально-экономическое развитие государственной деревни подчинялось тем же закономерностям, какие наблюдались в сельском хозяйстве страны.
Нашли ошибку или опечатку? Выделите текст и кликните по значку, чтобы сообщить редактору.