что такое идентичность в истории
Что такое историческая идентичность?
Под идентичностью понимают самоотождествление людей с той или иной социальной, этнической, профессиональной, языковой или иной группой, воплощение в персональном сознании присущих этим группам или общностям свойств. Например, групповая идентификация человека состоит в принятии целей и ценностей той или иной группы, в осознании себя членом группы. Национальная идентичность или национальное самосознание — одна из составляющих идентичности человека, связанная с ощущаемой им принадлежностью к определенному этносу или нации. Национальная идентичность не является врожденной чертой — она формируется семьей, школой, воспитанием, культурой, языком, государственными символами.
О неоднозначности понятия национальной идентичности свидетельствуют, с одной стороны, чувство любви к родине или патриотизм, а, с другой, — гипертрофированный национализм, нередко перерастающий в шовинизм, расизм или нацизм. Национальная идентичность наиболее ярко проявляется в периоды войн или конфликтов, когда враждующие этносы теряют человеческую способность отделять правду от лжи и легко поддаются государственному зомбированию, действующему по принципу: «Права или не права, но это моя страна».
Под исторической идентичностью понимают историческую неповторимость или историческую индивидуальность народов. Раскрыть историческую идентичность — это ответить на вопрос о том, кто мы такие или определить доминирующие черты национального характера. Действительно понять социум и созданные им учреждения невозможно вне того исторического процесса в ходе которого они были созданы. Жан Поль Сартр определил историческую идентичность формулой «Je suis mon passee» («Я есть мое прошлое»), связывающей национальный характер с историей его формирования. С другой стороны, Эдмунд Гуссерль в «Картезианских размышлениях» связал историческую идентичность с генетической спецификой нации или с Habitualitat (генетически устанавливаемой идентичностью привычек; я именую это «исторической генетикой»). Впрочем, в обоих случаях доступ к идентичности народов мы получаем через историю или исторические предпосылки. По мнению Вильгельма Шаппа, «общество имеет историю, в ходе которой возникает его специфическая идентичность».
В краткой заметке я хочу обратить внимание на «животную» или «коллективно-бессознательную» компоненту исторической идентичности, сближающей этнос с животной стаей, принадлежность к которой ведет к инволюции сознания человеческих масс: нацизм, большевизм, маоизм, учение чучхе и т.д. В «Постижении истории» Арнольд Тойнби не договорил, почему многие страны и народы претерпевают брейкдаун, то есть слетают с историчейской орбиты, оставляя после себя черепки и прах. Я объясняю это не просто ошибочными ответами соответствующих этносов на вызовы истории, а — жуткой деформацией этнической или исторической идентичности, приводящей к абсолютной «прокатке мозгов» большей части населения. Я убежден в том, что массовое зомбирование — предпоследняя стадия формирования исторической идентичности, прямо ведущая к брейкдауну.
Что такое идентичность в истории
Истории суть процессы индивидуализации систем[2]. Благодаря историям индивидуумы отличаются друг от друга. Индивидуумы в их неповторимости могут быть идентифицированы с помощью историй. Рассказывая наши истории, мы демонстрируем эту неповторимость. Одним из любимых историками примеров, демонстрирующих историческое происхождение индивидуальности, являются города, ибо в перспективе, силуэте и направлении улиц старых городов соседствуют градостроительные реликты различных исторических эпох. Они видны в своей неповторимости, и натренированный взгляд может узнать их прямо из окна самолета, не используя навигационные средства для определения местонахождения.
То, что самоидентификация происходит благодаря историям, определяющим нашу историческую индивидуальность, можно видеть не только на примере знаменитых биографий[10]. Всякий университетский curriculum vitae, который необходимо подавать на факультет вместе с заявкой на кандидатскую или докторскую диссертацию, и всякая автобиография, представляемая при приеме на работу, служит той же прагматике: о человеке говорит нам его история. Как раз эта обыденная практика представления себя с помощью автобиографии позволяет особенно четко понять смысл характеристики историй как процессов индивидуализации. Чиновники, принимающие на работу среднестатистических служащих, хорошо знают, что вариации жизненного и образовательного пути от Краузе до Майера и Шульца в общем весьма невелики. Все они, конечно, суть индивидуумы, но не все в них уникально. Все они получили обязательное школьное образование и оценки в их аттестатах обыкновенно скапливаются на среднем уровне в соответствии с гауссовой кривой нормального распределения. В социологии служащих уже давно установлены среднестатистические данные таких стандартных биографий, от социального происхождения до школьного образования и профессиональной мобильности. Поэтому руководитель служебного персонала[11], вероятно, поступит правильно, если примет данного конкретного Мюллера за среднего служащего, а его личный биографический профиль за обычный. Если он тем не менее настаивает на предъявлении автобиографии, то лишь из-за возможных отклонений. Будь жизненные истории совершенно одинаковы, никто, наверное не стал бы их читать. Лишь вариации делают их интересными, содержательными и оправдывают их существование.
С этим связан специальный вопрос (который мы рассмотрим в другом месте[30]), почему составной частью именно современного мира является историзм, т.е. специально организованная и исторически беспрецедентная по размаху и интенсивности культура историографического изображения собственной и чужой идентичности? Каков бы ни был ответ, остается в силе, что субъекты обретают свою неповторимую идентичность среди им подобных через истории и что, соответственно, доступ к идентичности открывается через истории.
[1] Lübbe H. Geschichtsbegriff und Geschichtsinteresse. Analytik und Pragmatik der Historie. Basel/Stuttgart, 1977 S. 145-154. Kap. 12. Identität durch Geschichten.
[2] Cм.: Lübbe H. Ibid., S. 90ff.
[3] Cм. об этом: Krappmann L. Soziologische Dimensionen der Identität. Strukturelle Bedingungen für die Teilnahme an Interaktionsprozessen. Stuttgart, 1971. (В этой книге использованы начатые Джорджем Х.Мидом исследования по психологии идентичности для интеракционистской теории, находящейся в сильной зависимости от Хабермаса), а также: Dubiel H. Identität und Institution. Studien über moderne Sozialphilosophien. Düsseldorf, 1973.
[4] «карточка идентичности» является документом, аналогичным общегражданскому паспорту (прим. перев.)
[5] Wittram R. Peter I. Czar und Kaiser. Zur Geschichte Peters des Großen in seiner Zeit. 2 Bde. Göttingen, 1964.
[6] Wandruszka A. Leopold II. Erzherzog von Österreich, Großherzog von Toskana, König von Ungarn und Böhmen, Römischer Kaiser. Bd. I: 1747-1780. Bd. II: 1780-1792. Wien/München, 1965.
[7] Braubach M. Prinz Eugen von Savoyen. Eine Biographie. 5 Bde. München, 1963/64.
[8]Kaegi W.: J. Burckhardt. Eine Biographie. 7 Bde. Basel, 1947-
[9] Burckhardt C. J.: Richelieu. 3 Bde. München, 1966.
[10] Misch G. Geschichte der Autobiographie. 4 Bde. Об истории публикации этого знаменитого произведения см.: Schulte-Bulmke G. Vorwort des Verlegers, in: G. Misch. Geschichte der Autobiographie. Vierter Band, zweite Hälfte. Frankfurt a. M., 1969.
[11] соответствует начальнику отдела кадров (Прим. перев.)
[12] Schapp W. In Geschichten verstrickt. Zum Sein von Mensch und Ding (1953). Mit einem Vorwort zur Neuauflage von Hermann Lübbe. Wiesbaden, 1976. S.103.
[13] Schapp W. Philosophie der Geschichten. Leer, Ostfriesland, 1959. S.20.
[14] Sartre J. P. L’être et le néant. Essai d’ontologie phénoménologique. Paris, 1943. p.159.
[15] С исчезновением этой третьей позиции, которая обеспечивала субъекту гарантию объективности его опыта действительности, достигается вместе с тем и понятие действительности, специфическое для Нового времени. Ср. об этом: Blumenberg H. Die Legetimität der Neuzeit. Frankfurt a. M., 1966. S.150ff. А также: Blumenberg H. Vorbemerkungen zum Wirklichkeitsbegriff, in: G. Bandmann, H. Blumenberg, H. Sachsse, H. Vormweg, D. Wellershoff. Zum Wirklichkeitsbegriff. Wiesbaden, 1974. S.3-10.
[16] Dilthey W. Beiträge zur Lösung der Frage vom Ursprung unseres Glaubens an die Realität der Außenwelt und seinem Recht (1890), in: Gesammelte Schriften V. Leipzig/Berlin, 1924. S.90-138.
[17] Mach E. Beiträge zur Analyse der Empfindung. Jena, 1886. S.15.
[18] Husserl E. Ideen zu einer reinen Phänomenologie und phänomenologischen Philosophie. Zweites Buch: Phänomenologische Untersuchungen zur Konstitution. Hg. von M. Biemel. Husserliana IV. Den Haag, 1952. 55ff.
[19] Husserl E. Ideen zu einer reinen Phänomenologie und phänomenologischen Philosophie, in: Jahrbuch für Philosophie und phänomenologische Forschung. Erster Band, Teil I (1913), S.1-323; 165ff.
[20] Heidegger M. Sein und Zeit. Erste Hälfte (1927). Halle a. d. Saale, 5 1941. S. 180ff.: Die Sorge als Sein des Daseins.
[22] Некоторые стадии этой истории я рассмотрел подробнее в очерках, собранных в книге «Bewußtsein in Geschichten. Studien zur Phänomenologie der Subjektivität. Mach-Husserl-Schapp-Wittgenstein». Freiburg i. Br., 1972.
[23] Husserl E. Cartesianische Meditationen und Pariser Vorträge. Hg. und eingeleitet von S. Strasser. Husserliana I. Den Haag, 2 1973. S. 100f.
[24] H. Spiegelberg. The Phenomenological Movement. A Historical Introduction. Äâà òîìà. Den Haag, 1960. Затем: Gadamer H.-G. Die phänomenologische Bewegung, in: H.-G. Gadamer. Kleine Schriften III. Idee und Sprache. Platon, Husserl, Heidegger. Tübingen, 1972. S. 150-189.
[26] О понятии жизненного мира см.: Brand G. Die Lebenswelt. Eine Philosophie des konkreten Apriori. Berlin, 1971.
[27] Berger P. L. und Luckmann T. Die gesellschaftliche Konstruktion der Wirklichkeit. Eine Theorie der Wissenssoziologie (amerikanisch 1966). Mit einer Einleitung zur deutschen Ausgabe von H. Plessner. Übersetzt von M. Plessner. Frankfurt a. M., 1969. S. 185-191: Gedanken über Identitätstheorien, S.185f.
[28] Анализ современных способов употребления слова «диалектика» см. в кн.: Simon-Schaefer R. Dialektik. Kritik eines Wortgebrauchs. Stuttgart/Bad Canstatt, 1973.
[29] Berger P. L., Luckmann T., Ibid., 58. (Прим. 27).
[30]Lübbe H. Ibid., 304ff. (Прим. 1).
[31] О различии действующего субъекта и референциального субъекта см. в: Lübbe H. Ibid., 69ff.
опубликовано: Вопросы философии 1994 № 4, С. 94-113
ИДЕНТИЧНОСТЬ
Полезное
Смотреть что такое «ИДЕНТИЧНОСТЬ» в других словарях:
ИДЕНТИЧНОСТЬ — (нем. Identitat, англ. identity, фр. l iden tite) как логическая категория И. означает отношение, члены которого тождественны друг другу (напр., понятия «утренняя звезда» и «вечерняя звезда» идентичны оба означают планету Венера); в качестве… … Философская энциклопедия
идентичность — Ваш Я образ или Я концепция. Кем вы себя считаете. Целостность вашего существа. Краткий толковый психолого психиатрический словарь. Под ред. igisheva. 2008. идентичность … Большая психологическая энциклопедия
ИДЕНТИЧНОСТЬ — (лат. identificare отождествлять, позднелат. identifico отождествляю) соотнесенность чего либо (‘имеющего бытие’) с самим собой в связности и непрерывности собственной изменчивости и мыслимая в этом качестве (‘наблюдателем’, рассказывающим о ней… … История Философии: Энциклопедия
идентичность — тождественность, тождество, одинаковость, совпадение, равенство; адекватность, одноприродность, тожество, единство, общность, тожественность. Ant. несхожесть Словарь русских синонимов. идентичность см. одинаковость Словарь синони … Словарь синонимов
ИДЕНТИЧНОСТЬ — Тождественность, равнозначность. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910. ИДЕНТИЧНОСТЬ тождественность, полное сходство двух однородных предметов, явлений, понятий. Полный словарь иностранных слов, вошедших… … Словарь иностранных слов русского языка
идентичность — и, ср. identique adj. Тождественность, совпадение. БАС 1. Стало быть, существуют материалисты, признающие идентичность бытия и мышления? Плеханов Ст. против Бернштейна. Адепты идентичности сумели инкорпорировать аргументы своих противников,… … Исторический словарь галлицизмов русского языка
ИДЕНТИЧНОСТЬ — психологическое представление человека о своем Я, характеризующееся субъективным чувством своей индивидуальной самотождественности и целостности; отождествление человеком самого себя (частично осознаваемое, частично неосознаваемое) с теми … Энциклопедия культурологии
идентичность — ИДЕНТИЧНОСТЬ (от лат. identicus тождественный, одинаковый) отношение, которое каждая вещь переносит на саму себя. Оно может быть выражена формулой а = b * > VF(a b). Идентичность а и b подразумевает и обусловлена принципиальной… … Энциклопедия эпистемологии и философии науки
идентичность — Осознанное единство и преемственность телесных и психических процессов. См. также половая идентичность. [http://www.lexikon.ru/sexology.html] Тематики сексология … Справочник технического переводчика
Идентичность — тождественность, полное сходство, совпадение. Словарь бизнес терминов. Академик.ру. 2001 … Словарь бизнес-терминов
ИДЕНТИЧНОСТЬ — (от ср. век. лат. identicus тождественный одинаковый), тождественность, совпадение чего нибудь с чем нибудь … Большой Энциклопедический словарь
Приручить Другого: что такое «идентичность»
Olesia Vlasova
Слово «идентичность» постоянно встречается, когда речь заходит о национальных вопросах, но на деле относится почти ко всем сферам гуманитарного знания. Борется ли этот термин с консервативной политикой, как гибридные идентичности меняют поп-культуру и почему статус человека требует доказательств, обсудили преподаватель магистерской программы «Международная политика» МВШСЭН Марк Симон и научный сотрудник Института философии РАН Даниил Аронсон на дискуссии, организованной Еврейским музеем и проектом Science.me. T&P законспектировали главное.
Марк Симон
Кандидат политических наук, доцент кафедры политических и правовых учений, преподаватель магистерской программы «Международная политика» МВШСЭН
Даниил Аронсон
Кандидат философских наук, научный сотрудник Института философии РАН
«Идентичность» в политике и аналитике
Марк Симон: В повседневности смысл термина «идентичность» вроде бы не вызывает сомнений: все должны обладать какой-то идентичностью. Однако есть два варианта употребления этого понятия.
Первый — язык политической практики, в котором оно используется где-то с середины 1990-х годов. Когда политики говорят об идентичности, их задача — убедить, что каждая группа, к которой они обращаются, обладает особой общностью и солидарностью, а внутренние различия значения не имеют.
Второй — язык теории. Но когда мы пытаемся понять, что это слово объясняет нам о социальных или политических отношениях, выясняется, что семантически оно очень перегружено. У американского социолога Роджерса Брубейкера есть важная статья «За пределами идентичности» (она вошла в сборник его работ «Этничность без групп»). Брубейкер говорит, что сам термин «идентичность» начинает активно фигурировать в языке социальной теории в США в 1960-е годы и оттуда приходит в политику. В результате аналитический и повседневный языки становятся практически неразличимы. Но в конце 1980-х — начале 1990-х годов начинается борьба за «идентичность»: появляется сразу несколько работ, в которых это понятие переосмысляется.
Брубейкер считает, что есть две группы трактовок «идентичности». Одну можно назвать жесткой, или эссенциалистской (от англ. essence — «сущность»): предполагается, что у каждого человека идентичность предопределена, присуща ему изначально как представителю некой группы, даже если он этого не осознает. Мне кажется, в российском политическом языке доминирует именно этот подход.
У нас национальная идентичность предполагает, что человек действует определенным образом вследствие своей этнокультурной сущности.
Вторую группу трактовок Брубейкер называет мягкой, или конструктивистской, — этот язык говорения об идентичности сформировался к 1990-м годам. Согласно таким подходам, человек живет в некотором новом социальном и информационном пространстве, принадлежит многим социальным мирам, и в зависимости от контекста его представление о себе все время трансформируется. Идентичность — это что-то флюидное, гибкое, пластичное, неуловимое — некоторый набор категорий, язык, который не отражает то, что в человеке уже есть, а работает перформативным образом. Человек изначально не думает, что у него есть какая-то идентичность, но, принимая некоторый язык, начинает себя определенным образом осознавать.
Идентификация vs. идентичность
Марк Симон: По мысли Брубейкера, проблема в том, что, даже если мы используем мягкую трактовку, все равно неясно, что мы узнаем благодаря понятию «идентичность». Он предлагает найти другой, более нюансированный теоретический язык. Он выдвигает понятие «идентификации», которое пришло из психологии и использовалось в социальных науках еще до «идентичности».
Идентификация — отглагольное существительное, которое подразумевает процесс — говорит, что идентичность — не готовая сущность, а то, что рождается во взаимодействии между людьми. Идентификация позволяет проследить, как некоторые идентичности кристаллизуются, обретают плоть.
Государство любит категоризировать население по национальным, расовым и гендерным признакам. Брубейкер предлагает проанализировать этот процесс и реакцию граждан на такое разделение. Всегда ли эти категории нейтральны? В каких случаях они приобретают негативное значение? Когда люди не согласны войти в категорию, которую им предлагает государство? Исследователь считает, что всегда найдутся группы, которые предложат другую систему категоризации вместо доминирующей, — это и есть суть политического процесса. Когда в США понятие «blacks» по ясным причинам несло негативные коннотации, в 1960-е годы его пытались переозначить, придумав движение «Black is beautiful».
Брубейкер предлагает еще ряд терминов (в том числе «самопонимание» и «самопрезентация»), которые показывают, что идентификация — это не просто соотнесение себя с разными группами. Она имеет социальный и политический характер, укоренена в практиках. Он очень убедителен, но сегодня большинство исследователей не отказываются от понятия «идентичность». Наверное, несмотря на всю проблемность, слово сохраняет эвристический смысл.
Даниил Аронсон: Мне кажется, этому есть достаточно простое объяснение. Термин «идентификация» не может заменить термин «идентичность», он его только дополняет. Если идентификация — процесс, который осуществляется бюрократическими силами или какими-то другими институтами, то что производят эти институты в результате данного процесса? Как раз идентичности.
Что такое политика идентичности
Даниил Аронсон: Термин «идентичность» хорош тем, что сам себя немного разоблачает. Когда мы говорим об идентичности, то уже подразумеваем результат определенного социального процесса. Если мы хотим бороться с такими эссенциалистскими политическими доктринами, как расизм или национализм, нужен язык, который будет гораздо сложнее трактовать представления о «естественности». Когда мы говорим, что, кроме пола, есть гендер, а гендер — это социально сконструированная идентичность, то слово «идентичность» выполняет роль волшебной палочки, которая разгоняет туман мнимого эссенциализма. Поэтому среди сфер, на которые распространяется слово «идентичность», можно выделить прогрессивную политику, которая не исходит из того, что существуют какие-то природные данности и из них автоматически следуют некоторые политические меры.
Можно сколько угодно обсуждать биологические основания того, что мужчины в среднем выше или сильнее женщин. Но как только мы заявляем, что из этого следует определенная политика, то уже используем слова «мужчины» и «женщины» в качестве идентичностей.
Когда мы говорим, что какой-то факт социально значим, он перемещается в другое поле, где вещи сконструированы с помощью социальных ритуалов, институтов или процессов.
В качестве примера я возьму слово «человек» — кажется, что его нельзя обозначить как идентичность, что это предельное понятие. Все мы люди, это самоочевидно, и из этого никакой политики не следует. На самом деле это понятие тоже часто выступает как социально сконструированная идентичность.
В 1948 году была выпущена Всеобщая декларация прав человека, которая прописывает права, присущие всем людям. В ней сказано, что каждый человек имеет право на убежище в других странах, если его преследуют на родине. В декларации нет ни слова о том, как именно происходит реализация этого права, — это прописано в других международно-правовых документах (например, в принятой тремя годами позже Конвенции о статусе беженцев).
В последние годы режима Каддафи Европейский союз пытался сотрудничать с правительством Ливии, чтобы оно по возможности удерживало беженцев из Африки для контроля их потока в Европу. Но Ливия на тот момент не подписала Конвенцию о статусе беженцев, и люди, оказавшиеся там, не смогли подать документы на получение убежища. По сути, они не смогли совершить действия, по которым современное право могло бы определить их как людей.
Политика идентичности — это когда меньшинства борются не за свои права, а за то, чтобы возникли социальные процедуры и институты, которые позволили бы им идентифицироваться другим образом.
Грубый пример: женщины — это не те, кто стоит у плиты и готовит борщ, а те, кто автономно располагает своим телом и может голосовать.
Проблемы мультикультурализма
Марк Симон: Сторонники политического либерализма в конце 1980-х — начале 1990-х годов считали, что права должны быть нейтральными по отношению к гендеру, культуре и т. д., — то есть равенство не должно зависеть от идентичностей. Но дискуссия в нормативной политической теории показала, что такая нейтральность невозможна, и разные исследователи заговорили о том, что мы не можем быть нечувствительными ко многим запросам на признание. Например, в случае американских индейцев, которых притесняли и для которых принятие их как особой группы имеет фундаментальную ценность. Но прогрессивные меры в этой области тоже влекут за собой новые проблемы.
В Канаде в 1971 году приняли акт о мультикультурализме. Выяснилось, что если мы предоставляем индейским замкнутым комьюнити некоторую автономию и возможность самим определять, кто они есть, это совершенно не значит, что такая ситуация породит дальнейшую терпимость и толерантность. В этих сообществах могут не соблюдаться права женщин, эти комьюнити могут оказаться закрытыми по отношению к внешним людям и смешанным бракам.
Когда мы пытаемся сделать прогрессивный жест и приписываем индивидов к идентичности, наделяем их правами или привилегиями в соответствии с этой идентичностью, мы лишаем их самостоятельности.
Идентичность через дефис
Марк Симон: Понятие идентичности — производное от культуры. Представитель cultural studies и постколониальный теоретик Пол Гилрой считает, что есть два представления о культуре: первое воспринимает культуру как нечто статичное и целостное, второе — как некий бриколаж, динамическое явление, которое часто оказывается слепленным из осколков совершенно разных феноменов.
В дискуссиях 1970–80-х годов по поводу мигрантов часто использовали понятие «кризис идентичности», подразумевающее, что человек отбился от одного сообщества, не прибился к другому и оказался где-то между. В 1990-е на смену этому понятию приходит «гибридность» — принадлежность сразу нескольким мирам. В английском языке есть термин «hyphenated identity» — «идентичность через дефис»: афроамериканец, британский афрокарибец, немецкий турок.
Ризома
Что такое «черная культура»? Кому принадлежит хип-хоп? Напрашивается тривиальный ответ: это американское явление. Но в изначально были ямайские мотивы, впитавшие влияние музыки Нового Орлеана, на которую, в свою очередь, повлияла культура Западной Африки. Это бесконечно циркулирующая система, столкновение разных потоков — ризома.
Гилрой говорит, что черная культура — это особая телесность, сопротивляющаяся колониальной власти. В антропологии такая ситуация обозначается понятием «лиминальность» — это положение, когда ты вырван из контекста, тебя не признают в качестве равного. В этом смысле черная культура впитывает в себя элементы европейской традиции, но дает определенный ответ на ситуацию исключения.
Такое двойное сознание — практически ситуация шизофрении: ты афроамериканец, но все время пристыжен белым, который сидит в тебе и смотрит на тебя как на Другого.
Говоря об этом, Гилрой ссылается на афроамериканского теоретика Уильяма Дюбуа. По мысли последнего, из этой шизофрении позволяет выйти музыкальная, недискурсивная практика, когда для того, чтобы выразить что-то собственное, используется внешняя культурная форма. Например, тувинская группа «Ят-Ха» в конце 1980-х — начале 1990-х играла тяжелый рок и блюз — тем не менее это была очень тувинская музыка: через контркультурное высказывание музыканты умудрились вернуть себе «тувинскость», сильно редуцированную советскими культурными практиками.
В колониях, особенно английских, рабам было запрещено вербально коммуницировать: колонизаторы боялись, что поднимется бунт. Часто выходом из этой ситуации было донесение какого-то сообщения через пение и музыку. Так в черной культуре появился жест умолчания, шифрования послания. Отсюда противоречие, которое особенно ярко проявляется в афрокарибских стилях: внешне музыка может показаться веселой и жизнерадостной, но в глубине она несет трагическое содержание или даже содержит политические высказывания, которые не считывает внешний наблюдатель.