что такое дисраптор в экономике

Дизрапт-эпоха: разрыв социальных связей, умные города и конец приватности

Искусственный интеллект позволит сократить сроки строительства, не уменьшая при этом рабочие места, и поможет построить умные города с учетом инклюзивности. Все, что мы теряем, — приватность, но она уже давно скорее форма иллюзии при нынешнем цифровом следе каждого городского жителя. Об этом говорили участники дискуссии, инициированной ГК «Кортрос», «Я — дизраптор этого мира. Экономика прорыва в условиях глобальных вызовов», прошедшая в рамках VII Международного строительного конгресса 100+ TechnoBuild.

Читайте «Хайтек» в

Дизрапт — подрывные инновации, способные изменить ситуацию таким образом, что старые технологии выходят из конкурентной гонки.

Приватность в обмен на умные технологии

Можно ли передать управление какой-то частью городских процессов искусственному интеллекту? Готовы ли городские жители к тому, что информация об их передвижениях собирается, анализируется? И, наконец, исчезнут ли рабочие места в строительной отрасли как следствие наступившей эры технологий? На эти вопросы отвечал Николай Тржаскал, эксперт в области ИИ.

«Конечно, управлять городами будут люди, а не искусственный интеллект: он только дополняет деятельность человека. Главное преимущество таких совместных команд — это то, что системы способны помогать нам принимать решения быстрее и точнее. Если говорить о перспективе следующих 5-6 лет, то мы переходим к концепции Ambient AI. Она подразумевает, что ИИ изучает наши привычки, позволяет сделать предварительный прогноз и на его основе предпринять действие, условно говоря, за секунду до того, как это сделали бы мы сами. Другими словами, предугадывает наши желания и создает для нас оптимальную среду, — рассказал Тржаскал. — В этой связи говорят об исчезающей приватности. Каждый из нас оставляет такой огромный цифровой след, что игнорировать его невозможно. В итоге же, я уверен, вырвутся вперед общества, где будет найден разумный баланс между личным и общественным.

Слухи о грядущих сокращениях рабочих мест сильно преувеличены. Конечно, рабочий, оснащенный экзоскелетом, может за один раз перенести 100 кг вместо того, чтобы три раза переносить по 30 кг. С другой стороны, мы сможем снизить травматизм, вынужденные простои, это всё повлияет на качество и на количество того, что мы строим. И в конечном итоге сократится срок строительства, появятся новые возможности, которые помогут улучшить качество жизни».

Локация как финансовый инструмент

Первый шаг на пути к умному городу — сбор новых и более качественных данных. Они обеспечивают возможность применения аналитических методов, в том числе предиктивной аналитики, которая позволяет решать проблемы до их возникновения. Президент компании Habidatum Алексей Новиков считает, что в этом процессе главное — интерпретация данных. Он выделяет три тренда текущего столетия, которые в его компании увидели с помощью Big Data:

«Первый — это отделение места от местоположения, локация становится финансовым инструментом.

Второй тренд — это отделение места работы от рабочего места. Офисы будут по типу авиационных хабов привязаны к районам, где живут сотрудники.

Третий тренд — это отделение времени от пространства, точнее, появление времени в пространственном мастер-планировании и вообще в городской экономике. Появляются земельные банки — коллекции земель, которые города выкупают для будущего строительства».

Филипп Третьяков, вице-президент ГК «КОРТРОС» рассказал, как меняется подход к строительству, благодаря современным вызовам и новым технологиям.

«Можно сказать, что наступила дизрапт-эпоха. Пандемия показала, что даже в строительной отрасли, которую принято считать одной из самых консервативных, может измениться практически всё. Люди, оказавшись в самоизоляции, заговорили о том, что жилые дома и общественные пространства должны приобрести новые функции. Многие застройщики уже объявили о грядущем создании коворкингов в крупных жилых комплексах.

Систему умный дом мы начали внедрять в наших проектах пять лет назад — и предполагаем, что скоро она появится в каждой квартире, а от умных домов мы постепенно переходим к умному городу, и это происходит уже сейчас, на наших глазах.

Сейчас концепция “энергоэффективный дом” реализована в ЖК “Академический”, а также в московских проектах. Она позволяет экономить ресурсы и жителям, и застройщикам. Вот пример “Академического”: экономия на теплоносителях составляет 32%, на электричестве — 51%, на канализации — 12%, на воде — 19%. Также у нас есть дом с рекуперационными технологиями, которые позволяют вторично использовать ресурсы и дополнительно экономить тепловую энергию до 47%.

Пандемия и всеобщая диджитализация подталкивает нас быть активнее в сети. Всего за два-три месяца мы научились эффективно общаться с потребителем онлайн, буквально приходить к нему домой с помощью эфиров на YouTube, полностью наладили инфраструктуру онлайн-продаж.

Но оборотная сторона медали цифровой эпохи — это разрыв социальных связей под влиянием соцсетей и постоянный стресс от непрерывного потока информации. Мы уже получаем запросы от людей на отдых от интенсивной городской среды и от излишней диджитализации. Замедление жизни, создание комфортной среды обитания, восстановление социальных связей — это те направления, в которых должно двигаться городское строительство. Мы создаём в наших жилых комплексах парки, как в “Академическом”, клубы, как в Headliner, способствуем формированию коммьюнити, как в семейном квартале iLove».

Эксперт считает, что создание гармоничной социальной среды, где люди смогут полноценно общаться, — это залог коммерческого успеха застройщика и всеобщей экономической победы: ведь в конечном итоге формируются новые сообщества, появляются новые бизнесы и экономическая активность населения возрастает.

Борьба с голодом и время городской трансформации

Лариса Сузуки, эксперт по SmartCities, руководитель Департамента больших данных и искусственного интеллекта в британском офисе Google, рассказала о том, какое будущее надо строить человечеству и для чего нужны данные, инновации, технологии.

«70% населения в ближайшем будущем будут жить в городах. Новым жителям потребуются новые доступные дома. Все города без исключения столкнутся с проблемой поставки питьевой воды. Уже сейчас один из девяти человек в мире испытывает голод, а с ростом населения увеличится и масштаб проблемы. Будут постоянные пробки, не будет парковочных мест. Уже сейчас 92% населения Земли подвергаются очень большому риску в связи с выбросами, которые вредные производства выбрасывают в окружающую среду. Люди будут испытывать проблемы с ментальным здоровьем. 70% населения мира не получает необходимой медицинской или хирургической помощи.

XXI век — век городского развития и трансформации. Приоритет — интеграция сетевых систем (расхода и учета воды, транспортной системы…), есть задача улучшать систему реагирования на природные катаклизмы и катастрофы. Обязателен и важен переход к экономике замкнутого цикла. Что мы можем сделать сейчас? Мы можем собирать факты, данные по повседневному проживанию в городах, накапливать эту информацию, анализировать ее, получать знания, приводящие к принятию правильных и обоснованных решений, основанных на информации. Таким образом, мы сможем создать такие города, которые будут более адаптивными.

Различные устройства будут все больше подключаться к инфраструктуре, связываться в общие системы, и эти данные смогут обрабатываться по всему миру. Мы сможем в глобальном масштабе обрабатывать информацию и делать выводы! Обычный фонарный столб уже сейчас становится более мощным механизмом, умным. Умные датчики будут сообщать о наполненности мусорных баков, и мы начнем их применять много еще где.

Технологии войдут в жизнь: дополненная реальность позволит врачу в ходе операции принимать правильное решение. Совершенствование систем машинного обучения привело к возможности запустить умный автомобиль Google — он сканирует окружающую среду, окружающее пространство и таким образом оценивает, на каком расстоянии находятся машины от него, какие объекты движутся навстречу, или какие объекты движутся по сторонам.

Мы создаем различные схемы, различные механизмы, различные инструменты, которые нам помогают планировать городскую среду с учетом инклюзивности. 65 млн человек передвигаются на инвалидных креслах, людей с ограниченными возможностями здоровья — 285 млн. Эти люди очень сильно зависят от транспорта. Google вкладывает порядка 3,3 млрд в исследования, разработки, изучение систем безопасного движения и передвижения. Мы можем помогать слепым людям передвигаться с помощью навигации. Есть разные приспособления, которые могут использоваться для того, чтобы люди, которые имеют проблемы со зрением, могли нормально перемещаться по городу».

Архитектурные воплощения городов будущего

Тимур Абдуллаев, основатель архитектурного бюро ARCHINFORM, полагает, что любой процесс городского планирования — это и есть попытка видения будущего: «Новые подходы к типологиям, представлению о месте работы и месте жизни, всё это материализуется архитекторами и проектировщиками. Необходимо создать социальный конструктор, который исключает нежелательные контакты между людьми, но программирует добрососедство и комфортные связи, ощущение комфортной социальной среды в рамках квартала, района и города».

Стенли Ланг (Китай), основатель и директор MIX Design, рассказал об основных принципах современного проектирования: «Когда мы начинаем думать о разных типах планирования городской среды, мы выделяем несколько слоев. Первый слой — экология. Второй — это человеческая деятельность, пространственные решения. И третий — это взаимодействие, интерпретация действий человека. В целом, природа — это наивысший приоритет.

Новая концепция, которую все уже принимают — эстетика, биоразнообразие, открытые пространства и технологии. Необходимо подумать о том, насколько мы можем вмешиваться, интегрируя подобные элементы в городскую среду, как мы создадим зеленые пространства, которые устойчивы, адаптивны и могут выдержать все изменения».

Сегодня в условиях технологической революции и широких цифровых возможностей можно легко смоделировать ближайшее будущее города — и почти невозможно спрогнозировать его на десятки лет вперед. Экономия средств и сил благодаря технологической революции обеспечивает возможность оптимального развития городов. Открываются новые возможности, сопряженные с использованием ИИ, сбором больших данных и новых технологий. Будем надеяться, что благодаря этим возможностям сократится дефицит питьевой воды, безответственное использование энергии и стремительное загрязнение планеты.

Источник

Дисрапция: как победить конкурентов и захватить рынки, используя разрушительные инновации

Теория дисрапции применяется инновационными компаниями для борьбы с конкурентами, вывода на рынок новых продуктов и, в конечном итоге, для «взрывного роста» компании и захвата рынков.

Дисрапция — это growth hacking на стероидах. Это тот самый growth и кратный рост, который у вас не получается достичь, тестируя гипотезы.

О том, что это за теория, какие виды дисрапции бывают, и чем это может быть полезно, речь и пойдет в этой статье.

Одна из самых частных причин, почему одни успешные компании терпят крах и уходят с рынка, а на их смену приходят никому неизвестные стартапы – это феномен, описанный и сформулированный гарвардским профессором Клейтоном Кристенсеном, основателем популярной теории jobs to be done. Этот феномен называется дисрапция рынков.

Дисрапция рынков (англ. disruption) – это изменения «правил игры» и распределения сил на рынке новыми игроками за счет использования неизвестных ранее технологий и/или бизнес-моделей.

Дисрапция объясняет, как компаниям находить точки взрывного роста и вытеснять с рынка даже самых крупных игроков. Особенно это актуально для корпораций и экосистем, потому что помогает минимизировать риски, потери доли рынка за счет выявления потенциально дисраптивных игроков на ранних стадиях и поиска новых перспективных векторов развития.

Найти дисрапцию можно с помощью подхода jobs to be done и CI (competitive intelligence). Но давайте по порядку.

Существует два вида дисрапции: дисрапция нижних сегментов рынка (low-end disruprion) и дисрапция новых рынков (new market disruption).

Дисрапция такого типа появляется в самом «низу» рынка. Появляется стартап с дешевым и ограниченным по функционалу продуктом. Этот стартап выбирает своими клиентами самую неинтересную, малоплатящую аудиторию. Поначалу такую компанию на рынке угрозой не считают и даже не обращают на нее внимания. С чего бы, если у них плохой продукт и бедная аудитория? Но стартап почему-то растет и вот уже забирает всю «нижнюю» аудиторию рынка. А потом постепенно стартап двигается в более высокие сегменты и в конце концом занимает весь рынок, вытесняя других игроков.

Хитрость в том, что дешевизны продукта удалось достичь за счет применения новой технологии или подхода. Продукт, который эти компании предлагают, обычно «достаточно хорош» для аудитории, но хуже, чем продукты конкурентов.

Примером дисрапции нижнего сегмента рынка может, например, быть Airbnb, который предложил принципиально новую бизнес-модель и стал дисраптором по отношению к классическому рынку отелей.

Дисрапция низкого уровня происходит за счет поиска новых операционных или финансовых подходов, которые позволяют снизить стоимость продукта.

При этом сам продукт проще, чем у конкурентов, но достаточный для самого непритязательного, низкого сегмента аудитории.

Дисрапцией такого типа создаются новые рынки, и за счет этого перераспределяется сложившийся конкурентный ландшафт. Как это происходит?

В начале развития любой отрасли первые продукты или услуги почти всегда настолько сложны и дороги, что только состоятельные или избранные имеют к ним доступ. Так было, например, с первыми компьютерами. Стоимость одного экземпляра составляла 2 000 000 долларов, и он был размером примерно с комнату. Соответственно, доступ к такому продукту был лишь у небольшого числа людей.

А дальше происходит дисрапция и превращает сложные и дорогие продукты в доступные все большему и большему количеству потребителей. Как в примере с компьютерами, развитие отрасли и удешевление технологии позволило сделать компьютер доступным и снизить стоимость с 2 000 000 до 2000 долларов. Удешевление продукта позволило гораздо большему числу людей купить компьютер – образовался новый рынок – рынок персональных компьютеров.

Дисрапция новых рынков происходит за счет появления технологий, которые делают продукт доступным другой аудитории. Складывается рынок, которого раньше просто не существовало. Основное отличие от дисрапции нижних сегментов – в типе пользователей. Это принципиально новая аудитория, которая раньше продуктом не пользовалась.

Часто дисрапцию пытаются найти с помощью улучшающих инноваций, то есть постоянного технического и функционального совершенствования продукта. Это хороший путь развития бизнеса, но дисрапцию так не найти. А как тогда найти?

Для того чтобы лучше понять виды дисрапции, я собрала их в таблице.

Источник

Что такое подрывные технологии и чего от них ждать

Теорию шести стадий экспоненциального роста в середине 2010-х годов представил основатель Singularity University и фонда поддержки инноваций X-Prize Питер Диамандис. Сейчас его концепция звучит еще острее: многие технологии приближаются к последним, самым разрушительным для старых рынков стадиям.

Что такое подрывные технологии

Disruptive technologies (подрывные технологии) — это инновации, которые создают новый рынок и в результате разрушают существующий, вытесняя его признанных лидер ов.

Это определение одним из первых сформулировал и проанализировал американский ученый и теоретик менеджмента Клейтон Кристенсен в середине 1990-х годов. По его словам, подрывные технологии полностью меняют наш способ работы или использования продуктов и услуг.

Например, платформы для видеосвязи и стриминговые сервисы перевернули индустрии развлечений и коммуникаций. В то же время компании вроде Uber большинство экспертов не относят к «подрывникам», ведь способ использования машин в целом остался прежним.

Стадия 1: Digitalization (диджитализация)

Все, что может быть оцифровано, способно распространяться со скоростью света или, по меньшей мере, со скоростью интернета, считает Питер Диамандис. По его словам, как только процесс или продукт переходит из физического состояния в цифровое, ему открывается дорога к экспоненциальному росту.

Но не все так просто: для успешного старта нужно правильно рассчитать момент, поясняет один из экспертов Singularity University и участник ранних стартапов в сфере ИИ Питер Уичер. Если инвестировать в цифровую технологию слишком рано, то внедрение и распространение будет чересчур долгим и дорогим. А если опоздать, то придется платить огромные деньги за патенты, чтобы наверстать упущенное.

В качестве примера Уичер приводит искусственный интеллект. В 1987 году он вместе с коллегами предложил решение на основе ИИ для крупных банков, которое помогало анализировать заемщиков и сделки. Но система работала в 20 раз медленнее кредитного специалиста. А технологии, способные ее ускорить, появились только через несколько лет.

Обратный пример — крупнейшая американская сеть видеопроката Blockbuster. В 2008 году ее руководство скептически смотрело на цифровизацию и даже заявляло, что не считает Netflix потенциальным конкурентом. Два года спустя сеть подала заявление о банкротстве.

Стадия 2: Deception (заблуждение)

Таких кейсов множество в недавней истории бизнеса. Подрывные технологии не сразу дают о себе знать, вводя в заблуждение старожилов рынка. «Если стартап называют подрывным, вы можете отметить это для себя. Но самые большие угрозы для вашего бизнеса — это те, которых вы не видите. Копайте глубже и принимайте все угрозы всерьез, даже если эти компании начинают с более низких прибылей и меньшего целевого рынка, чем вы ожидаете от достойного конкурента», — советует основатель нескольких стартапов из Пало-Альто Питер Дейзим.

Для тех, кто хочет быть «подрывником», это тоже сложная фаза, добавляет Питер Уичер. Адреналин после запуска быстро кончается вместе с финансированием. К тому же незрелые технологии дороги и неудобны, их сложно продвигать на рынке. Поэтому эксперт рекомендует стартапам всегда держать в голове конечную цель и трезво оценивать предстоящий маршрут.

Стадия 3: Disruption (разрушение)

После обманчивого затишья кривая экспоненциального роста, наконец, устремляется вверх, сметая по пути игроков с многолетней историей.

«Гигантская отрасль, насчитывающая более ста лет, рухнула и превратилась в еще одну поучительную историю о разрушительном характере экспоненциального роста», — отмечает Диамандис.

Судьбу Kodak могут повторить игроки во многих отраслях, добавляет журналист Стивен Котлер. Написавший в соавторстве с Диамандисом несколько книг, Котлер перечисляет: «Airbnb бросает вызов отелям, беспилотные машины подрывают рынок транспорта, доставки, страхования и многие другие индустрии; роботы и 3D-печать провоцируют переворот в производстве».

При этом «подрывники» рискуют не справиться со взрывным ростом и новым рынком. Facebook не был первой социальной сетью, а Google — пионером среди поисковых систем, напоминает Уичер. Но эти компании оказались способны управлять базовыми операциями на фоне экстремально быстрого развития: изо дня в день писать качественный код, оптимизировать приложения и масштабировать инфраструктуру.

Эксперт предупреждает, что операционная часть бизнеса и логистика не так увлекательны, как создание технологий. Но без внимания к ним бурный рост может обернуться крахом.

Стадия 4: Demonetization (демонетизация)

На этом этапе деньги исключаются из уравнения: продукты или услуги становятся полностью или почти бесплатными. По этому поводу Диамандис снова вспоминает Kodak. Компания зарабатывала на продаже фотопленки, но с появлением «цифры» люди перестали ее покупать. Кому нужна пленка, если есть мегапиксели, которые бесплатно прилагаются к любой цифровой камере?

Бывший главред Wired Крис Андерсон в своей книге «Бесплатно: будущее радикальных цен» подчеркивал, что один из самых простых способов заработать в современной экономике — это раздавать вещи. Одними из первых это усвоили телеком-операторы. Во многих странах они уже предлагают технические устройства в подарок при подключении к своим услугам.

Сегодня самые сложные приложения можно реализовать на основе открытого кода, а потребители давно привыкли к бесплатным приложениям, сервисам и знаниям, напоминает Диамандис. Чтобы развиваться, компаниям придется это учесть.

Стадия 5: Dematerialization (дематериализация)

Следом за деньгами из рыночного уравнения может исчезнуть сам продукт или услуга. Так, беды Kodak не закончились на отказе потребителей от фотопленки. После цифровой камеры появились смартфоны, и сама камера «дематериализовалась».

Похожий путь прошли видеокамеры, устройства GPS, карты, книжные библиотеки, диктофоны и магнитофоны, часы и калькуляторы. Теперь все это доступно в виде приложений в заурядном смартфоне.

Но, вероятно, и сами смартфоны постигнет та же участь: их могут потеснить носимые устройства. По оценке Gartner, этот рынок растет на 15-20% ежегодно. Носимые девайсы постепенно вбирают в себя функции смартфонов, выводя их на новый уровень. К примеру, вместо обычной навигации в «умных» очках внедряют дополненную реальность.

Количество цифровых голосовых помощников, используемых во всем мире с 2019 по 2024 год (млрд)

Голосовые помощники — еще одно направление дематериализации. По данным Statista, к 2024 году в мире будет использоваться около 8,4 млрд таких ассистентов.

Стадия 6: Democratization (демократизация)

Когда масштаб предоставления цифрового продукта или услуги становится огромным, их реальная стоимость начинает стремиться к нулю. Затраты падают настолько низко, что делают технологию общедоступной. Например, обмен фотографиями стал мгновенным и полностью бесплатным, когда на рынке появились крупные цифровые платформы вроде Flickr.

По словам Питера Диамандиса, то же самое вскоре произойдет с услугами беспроводного интернета. «Google и Facebook участвуют в «гонке вооружений», планируя потратить миллиарды на запуск беспилотных летательных аппаратов, воздушных шаров и спутников, способных обеспечить бесплатный или сверхдешевый доступ в интернет для каждого человека на Земле», — напоминает основатель Singularity University.

Он также предупреждает, что последние три стадии развития подрывных технологий могут буквально за сутки перевернуть целые индустрии. И если в начале XX века средняя продолжительность жизни компаний из списка S&P 500 составляла 67 лет, то теперь эта цифра становится все меньше. «Для линейно мыслящих компаний шесть стадий экспоненциального роста — это шесть всадников апокалипсиса. В этом сомнений нет», — заключает Диамандис.

Источник

Великий дисраптор. XBox

NETFLIX / UBER / PANDORA / FORD / FACEBOOK / iPHONE / XBOX — некоторые ребята действительно хотят видеть мир в огне.

Disruption / дисрапция рынков — процесс изменения «правил игры» и распределения сил на рынке новыми игроками, использующими новые технологии и/или новые бизнес-модели.

Disruptive innovation — концепция разрушительных / взрывных процессов, разработана Клейтоном Кристенсеном и представлена в 1997 году в книге «The Innovator’s Dilemma».

В 1999 Клейн знакомится с еще с одной новаторской концепцией прорывных инноваций Outcome-Driven Innovation, представленной Энтони Ульвиком. Откуда черпает вдохновение для развития своих идей.

ODI фокусируется на получении клиентом желаемого результата, а не на демографическом профиле — идея того, что люди покупают продукты и услуги, чтобы выполнять свою «работу» / совершить желаемое действие. Такой подход позволяет иначе сегментировать рынки и формировать ценностные предложения.

Кристенсон развивает идеи «работ» и интегрирует их в свою теорию Disruptive innovation как инструмент достижения дисрапции. Так мир узнает о методологии Jobs-to-be-done.

Клейн и Ульвик по разному трактуют «работу», практики и кейсы. И если в ODI Jobs — инструмент создания просто прорывного продукта, то в дисрапции — инструмент создания новых решений разрушительной силы, сметающих все старое на своем пути.

Автомобиль — это прорывные технологии, а конвейерный Ford Model T 1908 — это дисрапция рынка лошадиных сил.

Кейсы дисрапции — все выглядит как магия — собираются умные ребята и творят волшебство. Это справедливо только как исключение для нескольких стартапов. Если разбираться в сути и истории кейсов, можно увидеть еще одно крайне важный аспект.

Любой дисраптивный кейс — это череда неудач, неверных стратегий и отказов от них. Этот эффект я называю «рекурсией дисрапции».

Смотрим, как это было.

Самый наглядный и, буквально, вчерашний пример дистрапции рынка — Uber. Все водители стали чуть беднее, а жители мегаполисов стали не толерантными к десяти минутному ожиданию заказа.

Но мало кто помнит, что запущенный в мае 2010 Uber специализировался на черных люксовом автомобилей, в апреле 2012 через приложение можно было заказать обычное такси в Чикаго. и только с приходом технических специалистов по приватности данных В июле 2012 UberХ предложил миру новую сервисную модель.

Стриминговый сервис Pandora не платит отчислений за музыку и вечно судится со всеми правообладателями мира. В 2002 основатели Savage Beast Technologies предложили миру алгоритмы подбора музыки. И их тут же скопировали конкуренты. До 2005 года, ребята продавали свои разработки в B2B сегменте AOL Music и Best Buy, пока не придумали серый способ использования своих алгоритмов бесплатного распространения персонализированных плейлистов на b2c рынке под видом радио. точнее радиопотока генерирующим на лету.

Именно эта серая модель дистрибуции pandora дала жизнь всем бесплатным версиям всех аудио-стриминговых сервисов, например Spotify, который тоже все под чистую скопировал.

В 2017 Apple открыла WWDC забавным роликом «Can you imagine a world without apps?».

Ребята из Купертино умеют посмеяться над собой, ведь десять лет назад 29 июня 2007 Стив Джобс презентовал первый iPhone без Appstore и подтвердил отсутствие среды для разработки на WWDC07.

Однако, уже 10 июля iPhone был взломан, летом появляется утилита Installer позволяющая устанавливать сторонний софт. А уже 10 января 2008 в свет выходит эмулятор PlayStation psx4iphone.

И Apple ничего не остается, как легализовать / присвоить эту деятельность. В кратчайшие сроки они пересматривают свою стратегию и в 2008 запускают Appstore и SDK для разработчиков. А спустя еще пару лет, в 2011 Apple облагает 30% комиссией все транзакции проходящие через приложения. Также отреагировав на то, что приложения стали распространяться по модели freemium.

О чем со сцены Jobs Theatre в марте 2019 нам и поведал сам Тим Кук — «iPhone самая крупная игровая платформа».

Полный список заимствований пиратских решений посмотреть на wiki.

Источник