что такое буерак фото
Буерак — романтичный постпанк из Сибири с абсурдно-ироничными текстами
«Новый флоу» — это партнерский спецпроект нашего сайта и re:Store, где мы все лето будем рассказывать о молодых артистах, меняющих отечественную музыку прямо сейчас.
Участникам новосибирского дуэта Буерак чуть за двадцать — Саше Макееву 22, а Артему Черепанову 24. “Играем, получается, почти два года”, — подсчитывает Артем. За этот срок исполняющий романтичный постпанк с абсурдно-ироничными текстами Буерак успел стать одним из самых заметных новых гитарных коллективов страны. «Я раньше играл с другим составом, который не особо серьезно к этому относился, — продолжает Артем. — Когда я предложил поиграть то, что впоследствии стало репертуаром группы Буерак, они ответили, что это слишком просто и скучно. Я терпел, а потом всех выгнал, позвал Сашу и мы стали вдвоем играть».
О ПЕРВЫХ КОНЦЕРТАХ
Впервые нас позвали выступать в Томске осенью 2014-го. Это был фестиваль сибирского постпанка — играли Сруб, Звезды и Бумажные тигры. Сруб приехали как звезды по элитному райдеру — их заселили в квартиру пятикомнатную, суши им заказывали. А мы чуть ли не своим ходом — гонорар был пять тысяч рублей. Хотя мы запрашивали три.
На концерте оделись под деревенских модников в старые кожаные куртки, а я себе на всю спину написал Буерак губной помадой. Концерт был хороший. Ты говоришь, что на ранних записях тексты невозможно разобрать, а там люди все песни знали. Зато на первых же выступлениях в Москве и Питере мы сразу были в роли хедлайнеров. Нет, это не фестивали, просто такие концерты, где перед нами играло еще несколько групп. В Сибири на нас 30-50 человек собиралось, а тут сразу по 200 — прогресс!
На сольный концерт в «16 тонн» пришло 400 человек. Может быть, если бы это был не ночной концерт и пускали бы подростков, пришло бы побольше. Первый раз сами пришли в «16 тонн» — вау, кожаные диваны! В Сибири-то мы играем в полукабачных заведениях. Которые знают, что на тебя привалит народу столько, что клуб треснет, и все равно говорят: «А, мы столы убирать не будем, человек 40 придет». И тебя еще постараются кинуть на бабки, и обязательно не придет звукорежиссер.
О ПУБЛИКЕ НА КОНЦЕРТАХ
В Сибири публика зажатая. Стоят на вечеринке скованные со стаканами пива и только часа в 3, когда уже напьются, начинают танцевать. А на концертах просто заранее пьяными приходят. В Новосибе как-то парень лег на сцену с бутылкой водки и начал пить.
ОБ АУДИТОРИИ ГРУППЫ
Это хипстеры. На нас раньше ходили именно они, подвальные модники в черном. А потом в Новосибирске случился концерт, на который пришли абсолютно разные люди — телочки в вечернем, фитоняши подтянулись, сели за столики, махали руками, селфились. Пришли обычные парни в джинсах-трубах, по ощущениям — как будто люди в «Доту» играли, потом встали и пошли на концерт. Типа Хованского на вид, только помоложе. И все друг на друга косились, всем было некомфортно. А потом еще воевали в комментариях, для кого все-таки Буерак играет.
МУЗЫКАЛЬНАЯ ОБЩНОСТЬ
Сибирский постпанк, новая русская волна — это все журналистские термины. Придуманы, чтобы описать происходящее, поставить хэштег. Мы себя так не называем. В Новосибирске есть группа Плохо, год назад она была самой важной новой группой в Сибири. Вокруг них сразу же начали кучковаться группы из Томска и еще откуда-то: “Да-да, мы тоже сибирские и тоже крутые”. Мы, наоборот, стояли в стороне. Потом у нас в городе был фестиваль “Пустота” — прилетала “Афиша”, Рубчинский снимал, его, правда, не узнавал никто. Но это уже к вопросу о Новосибирске, насколько там людям интересно, что за пределами их мира происходит.
ПОЧЕМУ В СЕРЕДИНЕ «ДЕСЯТЫХ» МОЛОДЫЕ ЛЮДИ ВДОХНОВЛЯЮТСЯ МУЗЫКОЙ 80-Х
Звуки Му и Кино — святые группы (смеются). Мы прекрасно понимаем, почему так. Вся русская музыка повторяет себя. Было время, когда «Машина Времени» играла чуть ли не каверы на Beatles. Было время, когда пришли Кино, Звуки Му — русский язык, социальность. Были нулевые и десятые, инди-волна, всякие Tesla Boy. Видимо, теперь людям наскучил конформизм англоязычной инди-музыки. И они опять хотят что-то прямолинейного, жесткого. Сейчас же все искусство — посмотрите на Павленского, на кого угодно — требует чего-то остросоциального, кричащего. Нам кажется, сами группы об этом мало размышляют — мы тусуемся, ездим, прикольно, круто. Группа Плохо точно думает, там вокалист — серьезный парень. У нас нет к ним снобизма никакого, я искренне желаю, чтобы все у всех стало классно.
ОБ АНДЕГРАУНДЕ
Для нас андеграунд — это когда в заблеванном зале 30-40 человек, мнящие себя элитарным сообществом, а перед ними группа играет тяжелую музыку. Понятие андеграунд я не люблю и хотел бы из него выйти. Это слишком легко: можно делать любое дерьмо и оправдывать тем, что ты непонятый гений. Не понимаем, как группа играющая в “16 тонн” (даже перед 40 зрителями) может считаться андеграундом. Это слишком лакшери-клуб по нашим новосибирским меркам. В Москве какой-то выстраданной андеграундности я не ощущаю. Нельзя быть андеграундом и выступать в кроссовках за 15 000. Должны туфли носить батины рваные.
О СВОИХ ОРИЕНТИРАХ
В идеале мы хотели бы представить адекватную сторону гитарной — даже ближе к популярной — музыки. Нравится неоромантическая атмосфера в музыке, легкие гитары с эффектами разными, минималистичный бас, драм-машина — Кино, The Smiths. Но хочется не повторить их, а сделать на современный лад. Плюс какие-то социальные вещи, юмор и присущий России абсурд. Мне кажется, людям это интересно.
О ПОПУЛЯРНОСТИ
У нас в паблике 17 000 подписчиков. Уже поступают обвинения “Продались”. А кому? Кто заплатил? Мы до сих пор пишемся в гараже, но это благоустроенный гараж. Есть диваны, чайник и звукорежиссер понимающий — все, что нужно. Качество записи — не самое главное, что мы хотим получить. Важна еще и искренность.
ОБ АЛЬБОМЕ
Мы не собираемся старые песни перезаписывать. Альбом будет крутой — лучшее, что мы делали когда-либо. Максимально уверены в этом.
О КОНЦЕРТНЫХ ХИТАХ
«Спортивные очки», «Медляк», «Магазины», «Советский парфюм», «Корень имбиря» — более быстрые и танцевальные треки. Мы пробовали играть разное, даже увлекались готическими влияниями в духе Bauhaus и Cure, но такие песни хуже воспринимались людьми. Выяснилось, что людям больше нравятся быстрые треки с социальными текстами и небольшим подъебом.
О ПРЕВРАЩЕНИИ В МЕМ
Наверное, виноваты тексты, из которых легко мемы делать. Даже в этом скудном паблике “Мемы про новую русскую волну” мемы про нас тупо набирают больше лайков. Может, админам интересно лайки с просмотрами собирать.
О ПЕРЕЕЗДЕ В МОСКВУ
Свою важность или известность мы чаще в Москве чувствуем. У себя в городе идешь по улице, на тебя пальцем показывают: “Ха!”. Или подходит парень: “Твоя музыка — говно”. В Москве прямо жить можно — ходить, куда тебе нравится, общаться, с кем тебе нравится. В Новосибе скучно, мы сидим дома, а даже между собой общаемся в основном через ВКонтакте. С другой стороны, в любом деле что-то хорошее получается, когда ты ни на что не отвлекаешься. В Новосибирске делать нечего — работать не хочу, туда не хочу, это не хочу. Вот у меня гитара стоит, вот программы мои, синтезаторы и грувбоксы — можно песни писать. Сам темп жизни обязывает расти как музыканта. Либо ты все бросаешь и становишься таким серым средним человеком, ходишь на работу. За этот год у меня получилось примерно 100 наработок, из которых появилось 15 песен полноценных. Что-то не получалось — я переделывал, нервничал. А в Москве я махну рукой и буду сидеть в “Сосне и липе” (маленький крафтовый пивбар — Прим. ред.).
О ГЕРОЯХ-СОВЕРЕМЕННИКАХ
Нравится Антоха МС. Его называют фриком, а нам кажется, что он самый обычный человек. В этом постмодернистском обществе человек, который строит скворечники и качается на турниках, на самом деле — самый нормальный. Группа Пасош тоже хорошая. Все считают, что у нас с ними бифы. А мы вчера пиво пили вместе, а завтра выступаем на одном фестивале. Было бы круто, если бы и мы, и они стали чем-то большим. У них потенциал есть.
О ХЕДЛАЙНЕРСТВЕ НА ФЕСТИВАЛЕ «БОЛЬ»
Мы себя не чувствовали хедлайнерами фестиваля, мы себя чувствовали наравне с остальными. Не считаем себя лучше других. Возможно, организаторы руководствуются реакцией аудитории на концертах — тем, что на нас в «Тонны» придут 400 человек и все будут подпевать.
О ПРИНЦИПАХ
Просто гнуть, что тебе нравится и ни на кого не смотреть. Честно все делать, без фальши. Деньги — классно, но творчество — это первоочередное.
«Буерак»: Ищите вдохновение в неожиданных местах
«Вы здесь все — криминал!» — тюремная поэтика порождает не только чистосердечный шансон, но и вполне ироничный постпанк. Новосибирская группа «Буерак» сделала имя на зарисовках из жизни деклассированных элементов родом из вымышленного Усть-Чилима — Феликс Сандалов узнал, зачем им это нужно.
Фотография: Саша Mademuaselle
Этот материал впервые был опубликован в ноябрьском номере журнала «Афиша»
Артем Черепанов: Изначально — да, мы ставили себе цель просто посмеяться над постпанком русским. Кто раньше постпанк играл у нас? Всякие модники. И это поверхностно очень было, они дальше Joy Division, как правило, особо не копали. И у всех в текстах экзистенциализм европейский, а по лицам видно, что люди техникум максимум закончили. До смешного доходит, настолько поверхностно все это. Ну что это за название — «Капитан ненавидит море»?
Саша Макеев: Еще бы назвались «Ельцин ненавидит водку».
Артем: Да! И мы возникли как протест против такого подхода. Хотелось элемент нелепости и абсурда привнести, вот как у «Звуков Му» в свое время. Понятно же, что один Петр Мамонов в сто раз лучше всех этих чуваков новомодных.
Саша: Это чувство можно поймать и здесь, и в Москве, наверное, но я не знаю, зачем это делать сегодня.
Артем: Накрутить себя можно на что угодно, но я с таким лично не сталкивался ни разу. Даже тема зоны куда ближе Сибири и Новосибирску.
«Опущен, зона-зона» — в одной из наиболее узнаваемых песен «Буерака» «Russian Criminal Tattoo» лирический герой набивает согласно тренду криминальную татуировку, а на следующий день оказывается за решеткой
Артем: Раньше да, но сейчас нам это уже поднадоело — и мы собираемся от него избавиться. По предыдущим записям можно его судьбу проследить — как он живет в воображаемом городке Усть-Чилиме со своими деревенскими суевериями и преступным прошлым, его беспокоит конокрадство, он боится некоего харьковского змея и так далее. А если взять EP «Пролетариат», то он уже уезжает из Усть-Чилима, и потом его приключения в большом городе продолжаются на мини-альбоме «Корни»: даже в мегаполисе он остается тем же человеком — пьет одеколон, медляки в клубах заказывает. Не очень классный персонаж. Но поучительный.
Саша: Интересный вопрос.
Артем: Наверное, есть, чего уж. Может, он как наш лучший друг из Усть-Чилима, мы замечаем в нем то, что не видим в себе. Но он вообще не воспринимает иронии — то есть, условно говоря, он пойдет Круга в кабаке послушать, а не на концерт «Черниковской хаты» (Chernikovskaya Hata — постпанк-группа из Уфы, играющая кавер-версии шансона и эстрады девяностых. — Прим. ред.), а если там и окажется случайно, то их после концерта на перо посадит. Он им не поверит просто.
Саша: Да, к сожалению, на школьном уровне все это воспринимают: о, зона, прикольно.
Артем: Пишут мне: «Здарово, грязь».
Артем: А я Ошпаренный. Еще были басист Жареха и барабанщик Корявый, но мы от него потому и избавились, что он лажал по-страшному. Теперь с драм-машиной играем.
Фотография: Саша Mademuaselle
Артем: Так мы гасим всю ее серьезность. Вот если сейчас к нам завалится в бар мужик в наколках, то, если его начнут бояться, он тут все разметает. А если посетители как на клоуна посмотрят и дальше будут пить, то поймет, что не по адресу пришел. Раньше тут, к слову, такое сплошь и рядом было.
Саша: Блатная романтика — это ужасно же на самом деле.
Артем: Нами сложно вдохновиться так, чтобы пойти и ограбить кого-то. Это все просто балабановщина, сарказм. Это может вызвать только протест. Но что до сатиры, то тут надо быть очень аккуратным. Мне не нравятся группы, в которых это сразу считывается: вот как «Пруд» или «Срут», которые, соответственно, у «Труда» и «Сруба» названия взяли и давай про магазин Fott и постпанк шутить. Круто, помимо этого, еще и музыку хорошую делать. Да и вообще, лучший троллинг — это тонкий троллинг, когда его не все считывают.
Саша: У нас не все песни — троллинг!
Артем: Я почему-то вспомнил фильм «Такси-блюз», там сцена была, где Шлыков учит героя Мамонова: «Гони чернуху! Вот плохо тебе, ты отожмись двадцать раз. Не помогло — отожмись еще двадцать!» И у нас вот так же. Очень грустно, что для кого-то постпанк скатился в шуточки сплошные. Взять группы 80-х годов — о чем они пели? О том, чем жили, о своих настоящих чувствах. Ну ладно там «Вхоре», но даже тупо в «Буераке» меньше глубины, чем в группах тех лет. А сейчас такое ощущение, что само время обязывает делать нечестно.
Артем: Я могу, конечно, но просто не вижу в этом смысла. Может, надо, конечно, пожить еще, получить жизненный опыт. По улице ходить и получать по жопе не хочется, проще дома сидеть и выдумывать интересные ситуации. Хотя, наверное, получить по голове в жизни все-таки полезнее, чем этот постмодерн городить.
Самый свежий на данный момент релиз группы «Буерак» носит название «Корни», а его герой пьет одеколон, заказывает медляк и жалуется на дефицит в магазинах
Саша: Университетская среда не сильно лучше, если честно. Я знаю массу людей, которые учатся на четвертом-пятом курсе и скупают русскую фантастику тоннами. То есть русская классика для них параша, а вот про киберэльфов почитать двадцать томов — самое то. Ну это еще не самый худший случай, многие вообще ничем не интересуются, только водку пьют.
Саша: Если спросят, то мы вывезем за все это. У нас здесь не то чтобы сказка. Мы пересекаемся постоянно с зэками и рабочим народом.
Саша: Жить не получается нормально — говоришь кому-то «здравствуйте», а в ответ «че ты сказал?». А если наезжаешь, вызываешь на разборку, то все сразу как по маслу.
Артем: Конечно. Это абсурдный пережиток прошлого. Мне кажется, что все это сродни той истории с «рашн криминал тату», которые очень опосредованно к реальным зэковским наколкам относятся. Да и вообще, раз наступило время, когда это стало сравнительно позволенным и безнаказанным, то почему и бы нет, собственно? Риск — это круто, конечно, но мы реально не какие-то панки идейные, готовые на все. Ладно бы за что-то серьезное, но за приколы на перо садиться не хочется, нет, спасибо.
Урочище Широкий Буерак
Если отправиться из Саратова в плаванье вниз по Волге и внимательно следить за изгибами рельефа правого берега, то где-то через 10 км. от железнодорожного моста за пос. Красный Текстильщик можно заметить, что гребни высоких холмов, стали куда ближе к воде, а обширные низины сменились узкими, запертыми среди холмов урочищами. Это окрестности посёлков Широкий Буерак и Беленький. Первые несколько долин неглубоко вдаются в берег и преимущественно покрыты лесом. По-настоящему впечатляющее урочище – Широкий Буерак начинается еще через три киллометра у одноименного посёлка. Его протяженность составляет около 5 км с перепадом высот более 100 метров между вершинами холмов и дном долины. Урочище включает две долины, рассеченные широким пологим склоном одного из холмов. В отличие от пейзажа долин, расположенных выше по течению, здесь лес уступает место просторным степям, раскинувшимся на широких склонах, изрезанных многочисленными оврагами и волнами оползней. На самом дне долин, вдоль ручьёв вытянулись узкими полосками байрачные леса. С вершин холмов открываются потрясающие, не заслоненные лесными дебрями панорамы местных ландшафтов и синей ленты Волги. Здесь много ветра, неба, укромных уголков и совсем нет людей. Несмотря на близость деревни и дачных поселков, проезжие дороги проложены только по самым вершинам холмов. Сложный рельеф делает путешествие по склонам и дну долин трудной задачей для автомобилистов, а пеших туристов в этих местах попросту нет. Относительно недавно, остепененные склоны Широкого Буерака еще служили выгонами для скота, но за последние годы население близлежащих поселков было вытеснено городским, и быт с сельского сменился на дачный. За это время по урочищу расселились полчища сурков. Они устроили на обращенных к югу склонах холмов, своеобразные городки, вернувшие урочищу его первоначальное дикое очарование.
Где находится урочище
Урочище Широкий Буерак расположено в 16 км к югу от заводских пригородов Саратова у правого берега Волги. Оно начинается в километре от трассы Р-228 и вытягивается с запада на восток до самого берега Волги и дачных массивов близ пос. Широкий Буерак. Сам посёлок расположен на южном пологом склоне урочища в километре от берега.
Чем интересно урочище
Место, прежде всего, привлекает панорамными видами, открывающимися с вершин северных склонов холмов. Здесь, среди березового редколесья собираются венцы оврагов, сбегающих ко дну долины, где течет ручей Болотный.
Дуэт «Буерак»: «Зачем строить из себя бойцов андеграунда»
Мощный винтажный звук и никакой «Ольги Бузовой»
Впервые я попала на концерт этого новосибирского дуэта в переполненный молодежью московский клуб в 2016. А появился он в 2014 на малой родине Егора Летова. В хорошем смысле олдскульный гитарный звук, качественный и четко направленный, органично соединяется с ироничными и лиричными текстами. Солист-басист Артем Черепанов и соло-гитарист Саша Макеев похожи на забавных героев из ретро-фильмов и фэнтези одновременно. Став одной из самых «модных» современных групп, за трендами сегодняшнего дня они никогда не гнались, наоборот – всегда держались правильных музыкальных корней, наращивая на этот звуковой скелет мясо новых смыслов и идей. «МК» поговорил с артистами о том, куда идет поколение молодых музыкантов и что с этим делать, когда произошел разрыв музыкальных эпох и почему слушатели перестали быть избирательными.
— Ребята, расскажите, что было до «Буерака»? Когда вы только начинали этот проект, были ли у вас амбиции совершить тот прорыв, который в результате произошел?
— Никаких амбиций не было. Мы просто хотели играть музыку и, даже если бы не стали известной в определенных кругах группой, продолжали бы заниматься тем, что нам нравится. До «Буерака» у нас были другие проекты, но эти истории не получили продолжения.
— Хотя у вас достаточно претенциозная по звуку и содержанию музыка, все-таки 70-80 процентов людей на концертах — тинейджеры. Вас не смущает такой расклад? Хотелось бы вам привлечь более зрелую аудиторию?
— Некоторым слышится в ваших композициях что-то от Joy Division.
— Странное сравнение. Нам никогда не нравилась эта группа. Те же The Cure, на наш взгляд, гораздо талантливее. И между этими двумя командами какая-то невероятная пропасть, с точки зрения профессионализма, мелодичности. Даже удивительно, что Joy Division стали популярны в то время, когда The Cure играли в десять раз круче. К тому же суицидальная направленность творчества — это какая-то тинейджерская история, совершенно нам не близкая.
На единственный летний концерт группы в Москве на открытом воздухе поклонники валили гурьбой. Фото: Игорь Ткачев
— Ну, сейчас в контексте наших российских реалий очень легко впасть в суицидально-депрессивные настроения, даже если ты не подросток. Как вы находите “антидот”, помогающий идти дальше в этом контексте времени?
— В нужный момент успеваем подпилить веревки (смеются). На самом деле мы не можем сказать, что как-то сильно страдаем от происходящего. Мы живем своей жизнью, она у нас достаточно разнообразная, так что некогда впадать в депрессию. Плюс есть много различных обязательств, помимо музыки, которые внутренне собирают.
— Вы уже упомянули сцену 80-х, 70-х. Оказала ли она влияние на современных российских артистов, или они абсолютно оторваны от корней?
Артем Черепанов. Фото: Игорь Ткачев
— В какой момент произошел разрыв эпох, как вам кажется?
— Музыка обесценилась с появлением интернета. Если взять еще даже наше детство (я уже не говорю о тех, кто рос в 1990-е) — мы все равно смотрели музыкальные каналы, покупали аудиокассеты, диски. И тогда даже мысли не возникало о том, что ты, например, можешь не дослушать альбом до конца. Пластинки затирались до дыр. Предыдущие поколения относились к этому еще более трепетно. Даже когда ты находил на альбоме любимый трек, тебе, чтобы переслушать его, нужно было перемотать запись, приложить какие-то усилия. Сегодня все настолько просто и доступно, что люди перестали напрягаться и вдумываться. Кроме того, при обилии выбора критерии восприятия стираются, человек перестает быть избирательным, потому что сам выбор обесценен.
— Есть ли какой-то выход из этой ситуации?
— Честно говоря, мы его не видим. История идет дальше так, как она идет. Единственное, что можно сделать, это как-то притормозить на этих рельсах, а противостоять ходу событий, движению по наклонной невозможно. В этой ситуации музыканты могут, например, включать иронию и делать то, что нравится. А куда все это катится, все равно не от нас зависит. Мы никак не можем повлиять на эти процессы.
— Ваша группа очень быстро набирает обороты популярности. Музыкальных и финансовых возможностей становится больше. Вы не боитесь в связи с этим потерять свой урбанистический андеграундный шарм, который во многом и стал вашей «фишкой»?
— А мы его давно уже потеряли. Он играл всеми красками и работал на нас, только когда мы записывали свой первый релиз в 2014 году на диктофон в айподе. Сейчас мы стремимся улучшать свою музыку, ее качество. И мы, конечно, не против становиться еще популярнее, мы к этому идем. Зачем строить из себя идейных бойцов андеграунда? Нам наоборот интересно, как и любой другой группе, расти, расширять аудиторию. Просто наше отличие от тех же рэперов в этом вопросе в том, что мы не хотим пользоваться теми инструментами, которыми условно модно пользоваться, играть на каких-то низменных инстинктах. Мы даже не знаем, получится или нет, но мы сами для себя работаем над песнями, улучшая звук. Как нам кажется, это стоит делать, и надеемся, что кто-то это оценит.
Саша Макеев. Фото: Игорь Ткачев
— Говоря об оригинальности и качестве, если сравнивать «Буерак» с вашим видеопроектом «Новосибирский дракон», второй сделан технически и сценарно гораздо менее профессионально…
— Герой из вымышленного города Усть-Чилима кочует на первой пластинке из песни в песню, сама его фигура становится неким лейтмотивом. А как он меняется от альбома к альбому?
— Он меняется постоянно. Мы размышляли о его дальнейшем развитии или деградации… Но прикол в следующем: изначально он был придуманным героем, действиями которого мы управляли как авторы, а сейчас пишешь какой-то ироничный текст и понимаешь, что он там самовольно появляется. Нам самим уже сложно от него избавиться. У нас есть личные, а есть ироничные песни. Во-вторых он уже поселился и живет какой-то своей жизнью, испытывает различные эмоции, может проводить время, как ему вздумается. Тоже же живой человек (смеются).
— Альбом получился настроенческим. Когда мы записывали его, подобралось определенное количество песен, которые, скорее, объединены общей музыкальной, а не текстовой линией. И в первую очередь, цель этого альбома была в том, чтобы добиться прогресса в звучании. Мы вышли на другой уровень, на концерте 6 августа на дизайн-заводе Флакон, кстати, единственном летнем концерте на открытой площадке, так как мы отказались от участия во всех фестивалях, думаю, это можно будет услышать. А на следующей пластинке «Репост Модерн» все будет еще более интересно. На ней мы хотим показать крутое винтажное звучание, при этом мы очень серьезно подходим к вопросу: делаем мастеринг через аналоговую пленку, кропотливо работаем в техническом смысле. Музыкально – это то, как в нашем понимании в идеале должна звучать гитарная поп-музыка, с мелодичной, не агрессивной гитарой, тонкими текстами. При этом там не будет никаких упрощений. В наших песнях точно никогда не будет «Ольги Бузовой» (смеются). Еще такой важный момент: мы в первый раз работаем на студии и хотим выжать из процесса максимум.
— В некоторых городах (Питере, Екатеринбурге, например) формируется своя творческая энергетика, у них есть свой музыкальный «характер». Что происходит в Новосибирске в этом смысле?
— Там образовался некий творческий, музыкальный вакуум. И те правильные движения, которые возникают, скорее, носят очаговый характер. Новосибирск – довольно скучный город, и там никогда особо не было ничего интересного. Здесь нам неоткуда, увы, черпать вдохновение. С другой стороны, есть прогресс в том плане, что на концерты к нам приходит все больше людей, и они отличаются от других жителей города, от них исходит другая энергетика, когда они подходят после выступления, с ними есть, о чем поговорить. Мы любим свою аудиторию. Мы ее не стесняемся. Даже здесь она крутая.