что такое большой каретный в песне высоцкого
Владимир Высоцкий. Часть 2. Юность: на Большом Каретном
Юный Высоцкий с упоением читал и заучивал наизусть лучшие творения звуковых гениев русской словесности, традиции и дух которых навсегда вошли в его произведения: «Кони привередливые», «Банька», «Птица Гамаюн», «Баллада о любви» и многие другие.
Переехав к отцу на Большой Каретный, Володя Высоцкий был воспринят новым двором как чужак. Его побили. В ответ явилась компания с Первой Мещанской. Стаи постояли друг против друга, немного потолкались для порядка. «Бить человека по лицу» Высоцкий не мог с детства. Тем не менее его признали и на Каретном. Такие взаимоотношения дворов были правилом в послевоенной Москве. Улица жестоко ранжировала подростков. «Сопливые острожники» нередко «стыкались» стенка на стенку. Чаще до первой крови, иногда до приезда милиции:
Все: от нас до почти годовалых —
Толковищу вели до кровянки.
Послевоенное время диктовало ребятам свои условия выживания. В классах учились переростки, не посещавшие школу в годы войны. Они задавали тон, им подражали, ими восхищались, их боялись и ученики, и учителя. Мужская школа после войны (мальчики и девочки до 1954 г. учились отдельно) была жесточайшим тренингом по выживанию в экстремальных условиях:
В Москве 712 школ,
Из них мужских 315,
Из 203-й я ушел,
Чтоб в эту школу перебраться.
Здесь ровно СТО учителей,
Из них ПОЛСТА — мужского рода,
Здесь 1800 детей
И 325 уродов. [1]
Класс 5 «Е» 186-й мужской средней школы принял новичка Высоцкого, как и положено, — в штыки. Открытый взгляд (понимай — наглый), весь в заграничном (ишь пижон!) мальчик резко выделялся на фоне одетых в перешитое-перелицованное одноклассников. Брошенное кем-то «Американец!» — не привилось, зато намертво прилипло другое прозвище, ироничное по форме (в свете небольшого роста парнишки), но меткое по сути — «Высота». Сложился и ближний круг одноклассников, его первая стая: Володя Акимов, Игорь Кохановский, Володя Малюкин, Вадим Мохов, Аркадий Свидерский — между собой все они были «васечки». Стаей было легче сопротивляться нападкам второгодников, от которых всякую минуту можно было ожидать подвоха.
Хулиганства некоторых ребят не выдерживали даже учителя, сбегали. Оставались самые лучшие. Они и воспитали удивительное поколение «детей войны» — несытую, одетую во что попало почти поголовную безотцовщину, последних из могикан, умеющих дружить, жить и любить «за себя и за того парня». К этому поколению относился и Владимир Высоцкий, уретрально-звуковое психическое которого сфокусировало в себе ментальные ценности российского коллективного психического для продвижения их в будущее — словом.
Чудесный ангел-серафим
Все это будет потом, а пока много и небрежно рифмовавшему Высоцкому еще только предстояло «вырастить» настоящее звуковое слово, вырастить в нехватке. Немалую роль в формировании желания к поиску истины в слове, т. е. в становлении Высоцкого-поэта, сыграла кожно-зрительная учительница русского языка и литературы, «чудесный ангел-серафим» Вера Петровна Барышникова. От нее ребята узнали имена В. Хлебникова, И. Северянина, А. Ахматовой, Н. Гумилева, М. Цветаевой, Б. Пастернака, И. Бабеля.
Юный Высоцкий с упоением читал и заучивал наизусть лучшие творения звуковых гениев русской словесности, традиции и дух которых навсегда вошли в его произведения: «Кони привередливые», «Банька», «Птица Гамаюн», «Баллада о любви» и многие другие. Во многом благодаря В. П. Барышниковой 17-летний Высоцкий не только окончит школу на 4 и 5, но и осознает всю серьезность своего предназначения поэта. Не случайно в написанной к окончанию школы сатирической «Школьной поэме» из двадцати «онегинских» строф только В. П. Барышниковой посвящены самые искренние, от сердца идущие строки:
Но справедлив господь бывает,
И вот за демоном тупым,
Прям из Пекина прилетает
Чудесный ангел-серафим!
Но… не поладили мы в споре,
И вот она на полпути,
Хотела уж от нас уйти,
Но мы смекнули: хватит вздорить!
Предмет мы стали все учить,
Ну а ее — боготворить.
Она, пожалуй, мягче прочих
Все время относилась к нам,
И мы, сознаться, так не очень
Внимали всем ее словам,
Когда она нам объясняла
Или чего-нибудь читала.
Узрев характера в ней мягкость,
Простой и добродушный нрав,
Мы все стремились к ней, попав
(Что с нами часто) в неприятность.
Она с отзывчивой душой
Всегда укроет нас собой [2].
Вырос я под влиянием не родителей, а друзей (В. Высоцкий)
Контроля за юным Высоцким практически не было. «Тетя Женечка» подолгу бывала в Киеве у Семена Владимировича, который там служил. «Тетю Лидика», младшую сестру Евгении Степановны, приглашенную для присмотра за мальчиком, можно было легко убедить в чем угодно. У матери на Мещанской развивались отношения с ненавистным Володей Бантошем, которого «стая» даже собиралась поколотить.
Не последнюю роль в жизни Владимира Высоцкого сыграли его старшие товарищи, прежде всего Анатолий Утевский и Левон Кочарян, у которых старшеклассник Высоцкий часто засиживался до утра, а порой и жил. Он мог взять любую книгу из обширнейшей библиотеки профессора-криминалиста Б. С. Утевского, живо участвовал в студенческой жизни его сына Анатолия, который, проходя практику на Петровке, приглашал Высоцкого со товарищи в понятые. Среди гостей Утевских был А. Тарковский и самый из всех на тот момент старший 25-летний В. Шукшин.
Бесприютный, по сути, Высоцкий серьезно рисковал попасть в компанию самую отпетую. Самотека, Центральный рынок, Мещанские, Рижский вокзал с обилием криминальных элементов, промышляющих кражами и мелким грабежом, были самым подходящим ландшафтом для превращения стаи в шайку, а ее вожака — в главаря. Захватывающая, полная приключений жизнь московского подростка послевоенного времени предполагала быть «своим» у «блатных», знать по именам, а то и в лицо местных «авторитетов». Иначе слабак, тютя. Таких среди «васечек» Высоцкого не было.
Но не скатился Высота, «жил и выжил» в стае себе подобных — интересных, думающих, развитых ребят, с которыми был единым целым. Спасло от провала в архетип раннее развитие свойств психики, которое Володя получил стараниями матери и плеяды кожно-зрительных «ангелов», удержало от падения знакомство с музыкой и театром и, конечно же, запойный звуковой «чит». Прекрасная память позволяла самостоятельному подростку расправляться с домашним заданием за полчаса, а потом начиналось самое интересное.
На жизнь засматривались мы вполне самостоятельно
«Пиротехнический» опыт у Высоцкого был еще по Германии, где с мальчишками они отыскивали по лесам неразорвавшиеся мины и бросали их в костер. Результат — обожженные брови, скандал дома, строгое наказание и… вперед, на поиски новых рискованных приключений. Подходящий объект, ящик снарядов для гаубицы, нашелся и в подмосковной Яхроме, куда «васечки» отправились купаться. Володя пытался отговаривать ребят — опасно, но пойти на попятную, когда «стая», остро ощущавшая свою обойденность войной, требовала: рванем, Высота? Спятиться — ни за что, только вместе! Едва успели залечь за пригорком. Рвануло, бережок начал медленно оползать в реку. Уретральная проверка готовности отдать жизнь за стаю состоялась. Можно было жить дальше. Кому-то везло меньше, ребята рвались на снарядах часто в те годы.
Известие о смерти Сталина придавило Москву. Прощание по традиции проходило в Колонном зале Дома Союзов, всюду оцепление и толпы, бесконечные толпы людей. Мальчишкам Высоцкого во что бы то ни стало нужно было пробраться к Колонному, протиснуться сквозь толпу, чтобы своими глазами увидеть, убедиться: вечно живой мертв. Протискивались проходными дворами и по крышам. Рисковали больше, чем осознавали риск. Операция удавалась дважды. Сердце холодело, слезы подступали: как же так? Что теперь будет? Состояние, которое сейчас понять сложно, вылилось в неуклюжие, но искренние строки сопричастности к общему горю:
Я иду средь потока людей,
Горе сердце сковало мое…
Так и было. Люди рыдали в голос от невосполнимой утраты. Никто не знал, что будет дальше. «Мысли под темечком» застучат позже, а пока наступала хрущевская оттепель, на свободу выходили тысячи репрессированных и воров. «Блатная феня» формировала городской дворовый жаргон. Жадно впитывающий язык Володя Высоцкий отзывается первыми блатными рифмовками о похождениях компании в ближайшем к Б. Каретному очаге культуры — саду «Эрмитаж»:
Со мной сидела рядом баба,
И Гарик тут же поднял шмон.
Он хипешил: «Васек, хотя бы
Позволь ей дать свой телефон!»
«Васек» не позволил. Шикарным жестом заказав пять коктейлей «Прощальный» (водка, ликер, лед, лимонный сок, сахарный сироп, фрукты), он аж на червонец берет шоколадных конфет «Мишка косолапый» для подруги, пусть и мимолетной. Гуляй, Высота! Что такое? К одному из «васьков» клеится какой-то мутный фрак! Не нужно ль рыло нахлестать? Обошлось. Значит, по домам, «васечки», до новых встреч в саду «Эрмитаж», этой академии жизни.
Все те же мы: нам целый мир чужбина / Отечество нам Царское Село (А. С. Пушкин)
Коридоры пубертата могли кончиться для юного Высоцкого стенкой воровской малины, но этого не произошло. Туннели векторальных свойств психики получили правильное развитие в детстве и смогли вывести его уникальный дар на свет — к нужному окружению, признавшему его талант и направившему к дальнейшей реализации.
А. Утевский через своего приятеля устроил старшеклассника Высоцкого в театральный кружок В. Н. Богомолова, которого сразу поразила удивительная искренность и недюжинное обаяние «безнадзорного мальчишки, выросшего в послевоенных московских дворах». Казалось, он хохотал громче тех, кого смешил, изображая то Утесова, то Райкина, то старушку соседку по Первой Мещанской, то своего «злого гения» Бантоша. И все же было что-то, что вселило в Богомолова уверенность: Высоцкий должен заниматься театром. Эту уверенность он сумеет передать юному поэту, раз и навсегда избравшему своей трибуной театральные подмостки.
Впереди будет много разочарований, даже отчаяния, но Высоцкий всегда будет уверен в своем уретрально-звуковом предназначении, которое открылось ему тогда, на уроках литературы, на занятиях театрального кружка, в жарких спорах и страстных загулах с товарищами. Эта уверенность придаст ему силы в, казалось бы, безнадежном ожидании своего театра, театра, созданного под него.
В каком-то смысле Большой Каретный стал для Владимира Высоцкого тем, чем был для А. С. Пушкина Царскосельский лицей. Здесь волею судьбы встретил он прекрасных талантливых людей, угадавших в нем, несмотря на юный возраст, не только равного себе, но и способного повести за собой. Здесь впервые ощутил уретральную нераздельность со стаей и познал влекущую силу звукового слова, здесь начал осваивать тяжкую (для уретральника в особенности) стезю актера.
Редкая наблюдательность, удивительное чувство языка и неподдельная вовлеченность в жизнь позволят Владимиру Высоцкому (не воевавшему, не сидевшему, не стрелявшему) создавать поэтические шедевры, по которым его станут опознавать как своего все без исключения слои населения СССР. Универсальный ключ к людским сердцам — уретральное милосердие — сделает его своим для каждого в отдельности и для всех вместе.
В зрелые годы Высоцкий мысленно не раз вернется на Большой Каретный. Ему будет не хватать той стаи, ее безоговорочной преданности, готовности прийти по первому зову. Пути друзей разойдутся. Будут лишь редкие теплые встречи и неизменное с его стороны: «Тебе что-нибудь нужно? Я теперь все могу». Он уйдет первым. Они навсегда сохранят память о нем, своем Высоте.
«На Большом Каретном»: где жил, работал и гонял на иномарке Владимир Высоцкий
Жизнь Владимира Высоцкого – легендарного советского поэта, актера и автора-исполнителя песен, неразрывно была связана с Москвой: здесь он родился, жил, творил, любил и обрел последнюю пристань. Накануне дня рождения Высоцкого, который его поклонники будут отмечать 25 января, сайт «РИА Недвижимость» предлагает прогуляться по памятным местам в Москве, связанным с жизнью кумира миллионов.
Старо-Екатерининская больница
«Не поставят мне памятник в сквере где-нибудь у Петровских ворот», – этим словам из песни Высоцкого не суждено было стать пророческими. Москвичи оказались самыми преданными поклонниками творчества поэта, поэтому все дома, в которых в свое время жил Высоцкий, теперь украшены мемориальными досками, а в том самом сквере на площади Петровские ворота давно уж стоит бронзовый памятник.
Высоцкий родился в Москве 25 января 1938 года в роддоме на Третьей Мещанской улице. Родовспомогательный приют – корпус Старо-Екатерининской больницы, был построен в 1909 году на средства Сергея Морозова, по проекту архитектора Ивана Германа.
В начале ХХ века больница была крупнейшим лечебным учреждением Москвы и насчитывала 15 корпусов. К концу 30-х годов она уже носила название МОКИ – Московский областной клинический институт.
Сегодня корпус из красного кирпича принадлежит Московскому областному научно-исследовательскому клиническому институту, а улица переименована в улицу Щепкина. Но на здании по сей день красуется табличка с указанием, что здесь родился Высоцкий.
Коммунальное детство
Раннее детство артиста прошло в традиционной московской коммуналке в доме номер 126 по 1-й Мещанской улице. «На тридцать восемь комнаток всего одна уборная», – так опишет Высоцкий это жилище. Однако коммуналка на 1-й Мещанской была снесена еще в 1955 году, а на ее месте под новым адресом – проспект Мира, 76 – вырос новый дом. В нем Высоцкому тоже выдалось пожить, в квартире матери на четвертом этаже, с середины 50-х годов XX века до 1963 года.
Но гораздо роднее и памятнее ему был другой адрес – Большой Каретный переулок, дом 15. Название переулка Высоцкий увековечил в песне «Большой Каретный». В бывшем доходном доме, построенном еще в 1900 году, жил отец Высоцкого со второй женой. Здесь Владимир прожил счастливую юность с 1949 по 1955 год и тут же ходил в школу.
Неудивительно, что потом, живя у матери на проспекте Мира, он много времени все-равно проводил на Большом Каретном у друзей. По воспоминаниям об этом времени он даже написал песню со словами «Ведь в Каретном ряду первый дом от угла — для друзей, для друзей».
На доме о знаменитом жильце напоминают прохожим мемориальная доска и барельеф с выгравированными словами: «Но кажется мне, не уйдем мы с гитарой на заслуженный, но нежеланный покой».
Взрослая жизнь
В начале 70-х годов Высоцкий снимал трёхкомнатную квартиру в московском районе Матвеевское. По окрестным улицам актер гонял на своей первой иномарке BMW. А в 1975 году Высоцкий поселился в кооперативной квартире на Малой Грузинской улице, которая стала его последним домом.
Театр на Таганке
С 1965 года и до конца жизни Высоцкий работал в труппе Московского театра драмы и комедии на Таганке. Театр вошел в его жизнь наравне с кинематографом, а также поэтическим и песенным творчеством. В театре на Таганке Высоцкий сыграл много ролей, в том числе свою самую знаменитую – роль шекспировского Гамлета.
Театр занимал и занимает по сей день старое здание дореволюционной постройки – бывший кинотеатр «Вулкан», построенный в 1911 году по проекту архитектора Густава Гельриха.
Именно у театра на Таганке огромная толпа поклонников творчества Высоцкого собралась в день его смерти, 28 июля 1980 года. Поэт умер во время летних Олимпийских игр и советские газеты были скупы на сообщения, поэтому многие узнали о смерти всенародного кумира из объявления, вывешенного над окошком театральной кассы. Люди простояли у театра несколько дней.
Владимир Высоцкий был похоронен на Ваганьковском кладбище.
Спустя пять лет после его смерти на могиле был установлен памятник работы скульптора Александра Рукавишникова. Известно, что бронзовый монумент был одобрен не всеми родственниками и близкими людьми Высоцкого. Но, несмотря на спорность, он по сей день украшает могилу великого поэта.
Жизнь, творчество и Большой Каретный: что мы запомним о Владимире Высоцком
Где-то там, в далеком небе, где звезды разрываются на облака газа и пыли, а свет совсем не растворяется в вязком, липнущем вакууме, проходит свой путь, летит сквозь время и пространство астероид главного пояса. Он – такой же, как и все остальные внешне, но для нас, людей, он несет свой, особый смысл. Ведь имя ему – ВладВысоцкий. Так назвали его астрономы, открывшие небесное тело и даже не подозревали, как они в этот момент попали в точку. Ведь Владимир Высоцкий всегда был «как все» и будто бы – со всеми, но на самом деле – если и со всеми, то наедине.
Сегодня о поэте, актере, музыканте и просто – талантливом человеке, слагают легенды, пишут книги и снимают фильмы. Обсуждают его женщин и морфий, обмусоливают роман с Мариной Влади. Мы в день рождения одного из самых ярких личностей советской эпохи, не будем копаться в грязном белье, не будем пересказывать биографию или считать обиды, нанесенные Владимиру Высоцкому обществом. Лучше мы поговорим о том, почему Владимира Высоцкого считают «феноменом», как зарождалась его слава и от чего он стал культовым персонажем еще при жизни. Мы поговорим о той памяти, которую он сам хотел оставить после себя.
Спасибо вам, мои корреспонденты,
Что вы неверно поняли меня!
Первая песня «на злобу дня» и душевный разговор
Первые шаги творчества
Нет, стихотворение, приведенное выше, не является тем самым «пробивным». Стихи маленький Володя Высоцкий начал писать еще в шестом классе школы, получив «отлично» за сочинение. Именно тогда у него проснулся не просто зов или страсть, а настоящий «аппетит» к литературе – буквально за год поэт перечитал практически всю школьную библиотеку. И тогда же начал пробовать себя в поэзии.
Поворотной точкой для Владимира Высоцкого стал 1953 год – тогда его старший товарищ Анатолий Утевский привел мальчика в театральный кружок при Доме Учителя. И именно там Владимира Высоцкого ожидал первый публичный успех. Примерно через год будущий Гамлет участвовал в вечере самодеятельности в женской школе №187 и читал в лицах басни Крылова. Все было бы чинно и благородно, если бы Высоцкий не забыл слова и в ход пошла импровизация. Экспромтом законченные и даже «переписанные» басни Крылова вызвали настоящий ажиотаж – ребята аплодировали ему стоя.
И примечательно, что за свой успех Володя тогда получил тройку по поведению в четверти и недовольство учителей. Так Володю Высоцкого впервые не приняло общество.
«Сорок девять дней»: баллада о халатности и халтуре
«Люба, я тебя не забуду!»
«Не делили мы тебя и не ласкали,
А что любили — так это позади.
Я ношу в душе твой светлый образ, Валя,
А Лёша выколол твой образ на груди»
Вот эти строчки, наверняка, помнит каждый поклонник творчества Владимира Высоцкого. Еще бы, ведь песня «Татуировка», родившаяся в московском трамвае, стала первым «шлягером» поэта. Сам Высоцкий вспоминал, как однажды ехал в трамвае и буквально наткнулся взглядом на мужчину, у которого прослеживалась на груди татуировка с сакраментальной надписью: «Люба, я тебя не забуду!». Татуировка живо впилась в память Высоцкого и так крепко, что за следующие два дня он написал стихи. Правда, Люба превратилась в Валю, в песне появился «соперник».
Так и родилась песня о любовном треугольнике. Только не «как в кине», а по-настоящему, из народа.
Два полюса притяжения на «Большом Каретном»
Вообще, человек – существо социальное, поэтому совершенно неудивительно, что окружение вокруг него очень влияет на его деятельность, характер и увлечения. Владимир Высоцкий с 13 лет жил на Большом Каретном переулке – в «старой» Москве. Он жил в огромной коммуналке и к счастью, не слушал свою маму Женю – вторую жену отца, а наслаждался юностью. Ведь как Царскосельский лицей глобально повлиял на становление Александра Пушкина, так и Большой Каретный переулок зачал, родил и выносил Владимира Высоцкого. Здесь – на этой старой улице и находится колыбель его творчества, из которой он выпорхнул во взрослую жизнь – навстречу театральным общежитиям, репетициям, с одной гитарой, в плаще и, конечно, распевая своим хриплым баритоном полюбившийся «блатняк».
Квартира №15 – ученый-правовед и Толик с «манной кашей»
«У меня очень много друзей. Меня Бог наградил. Одни пьют и мне не дают, другие не пьют, но на меня не пеняют. Все друзья на одно лицо— не потому, что похожи, а потому, что друзья. И я без них сдохну, это точно. Больше всего боюсь кого-то из них разочаровать. Это-то и держит всё время в нерве и на сцене, и в песнях, и в бахвальстве моём»
Квартира №11 – центр Вселенной
Однако, настоящим «центром» вскоре стала квартира №11, где к молодой студентке Инне Крижевской вскоре вселился ее муж – Левон Кочарян – актер, кинорежиссер и сценарист. Но самое главное – Левон Кочарян не стеснялся высказывать свои мысли, всегда делился наблюдениями и был готов говорить о литературе и жизни сутками напролет. Все эти посиделки сдабривались вином, табаком, нехитрой закуской и перерастали в завтраки.
Кочарян, как вспоминал Высоцкий, был «простой человек без загрузок» и умел со всеми найти общий язык и общаться на равных. Однако, при этом, в гости к Кочаряну приходили такие уже известные в Союзе личности, как режиссер Эдмонд Кеосаян, Людмила Гурченко, Андрей Тарковский и однажды в гости приходил сам Василий Шукшин. Творческие люди вокруг, отсутствие жесткого контроля, ведь кухня квартиры №11, как и сама квартира, будто бы выпадали из общей картины советской действительности, и создали Высоцкого таким, каким мы его знаем.
Главная заслуга «Каретного» не в том, что Высоцкий чувствовал себя свободным. И даже не в том, что вокруг были творческие люди. Главная заслуга «Каретного» в том, что он обеспечил вокруг Высоцкого людей из разных слоев, разных устоев и в результате, создал не музыканта, не поэта или актера. На Большом Каретном переулке родился художник, рисующий с помощью своих стихов меткие, четкие, до боли знакомые всем тени и образы современности, не упуская ни сатиру, ни иронию.
Владимир Высоцкий приходил в квартиру №11 на протяжении 10 лет. Менялись эпохи, женщины, театры и зависимости, но посещение квартиры стало, своего рода, ритуалом. Высоцкий, ставший к тому времени известным артистом, вспоминал, как на этой кухне впервые играл свои песни и читал стихи, выслушивая советы, критику и похвалы. Однако, все течет, все меняется, и история компании закончилась также внезапно. Вначале Анатолий Утевский закончил юридический ВУЗ и поступил на работу в МУР (помните строчку о «черном пистолете» в пресловутой песне? Так это про Анатолия), отдалившись от компании. Затем у Высоцкого выдавалось все меньше свободного времени – в середине 1960-х он был просто «нарасхват».
Фартило мне, Земля вертелась,
И, взявши пары три белья,
Я шасть туда. Но вмиг хотелось
Назад, откуда прибыл я.
Язык улиц на одной кассете и «близкий» каждому текст
С середины 1960-х в жизни Владимира Высоцкого наступает активный творческий период – в это время он активно «ищет свой театр», меняя то театр Пушкина, то МХАТ, записывает и пишет новые песни и пытается разобраться со своими романами – расстается с первой женой Изольдой Жуковой, сходится с Людмилой Абрамовой, которая родила ему двоих сыновей и все время находит новых друзей. Был у Высоцкого этот талант – везде находить себе друзей.
На одной из кассет он записывает свои 48 песен, и они с успехом «идут в народ». Вскоре Высоцкий слышит, как их напевают во дворе, что для него всю жизнь было высшим показателем успеха, но все песни оставались блатными. Фактический перелом наступил после того, как в жизни Высоцкого появился Театр на Таганке и первые большие роли – Галилея, Хлопуши и других, которые ему доверил главный режиссер театра Юрий Любимов.
В кино карьера также долгое время не шла в гору, ведь в фильмографии у Высоцкого – несколько фильмов, о которых он не вспоминал и не хотел, чтобы вообще кто-нибудь о них помнил. Все изменилось с выходом фильма «Я родом из детства», где впервые Высоцкий выходит из эпизодического амплуа. Затем – «Вертикаль», после которого Высоцкого начинают узнавать на улицах. Так, вместе с песнями, которые уже давно поют по всему СССР, на Владимира Высоцкого обрушивается настоящая слава.
Прерванный полет
Мне меньше полувека — сорок с лишним,
Я жив, двенадцать лет тобой и господом храним.
Мне есть что спеть, представ перед всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед ним.
Есть люди, которые уходят тихо и незаметно, прощаясь со всем легко и с улыбкой. Есть те, кто ко всему готовиться заранее и аккуратненько старается «дожить», держась за свою больную печенку. Но есть те, кто проносится по жизни, словно ветер, словно вихрь – вихрь надежд, встреч и ожиданий. Мы привыкаем к нему, отмахиваемся или наоборот – ждем, как свежего воздуха, привыкаем к беспорядку, который остается после этого вихря, сетуя на разбросанные газетки и подушки. Но наступает время, когда вихрь утихает и тогда тишина звенящим шепотом обрушивается на нас и мы, признаться, совсем не знаем, как с нею сладить.
Владимир Высоцкий был вихрем, настоящим порывом и летел по жизни ярко, то вспыхивая, то затухая вновь. Вспышка, метеорит, астероид, который всегда привлекал к себе максимум внимания, отвергая Луны и Солнца. Он обладал удивительной способностью – зайти в комнату и тут же прогреть ее до тропиков своим баритоном, залихватским характером и теплым, как молоко, взглядом.
Где сегодня нет Владимира Высоцкого? Наверное, на этот вопрос ответить трудно, ведь и до сих пор его влияние на современную поэзию, театр и кино сильно. Но его сегодня нет среди нас. Это как будто бы читать интересную книжку и оглядываясь в поиске этих героев среди реальных людей, понимать – это все мираж.
Вот и вокруг поэта было множество миражей, легенд, тумана, который с годами лишь сгущается, отодвигая от нас истинную фигуру Владимира Высоцкого, создавая ему образ этакого «повесы» и борца с властью, хотя на самом деле, он не был ни тем, ни другим. Высоцкий – это больше художник, описывающий свою современность, чем диссидент или аналитик.
И в этом секрет его близости – где-то он все-таки есть. Он все еще сидит на подоконнике между квартирами в Большом Каретном и курит на балконе, гуляет с гитарой по улицам ночной Москвы и слушает, как его песни поют в каждом дворе. Ухмыляется, смеется и продолжает свой прерванный полет.
Вдоль дороги всё не так,
А в конце — подавно.
И ни церковь, и ни кабак —
Ничего не свято!
Нет, ребята, всё не так!
Всё не так, ребята.