чем живет туркменистан сегодня
Нищета и ложь: жизнь в Туркменистане во времена коронавируса. Свидетельства очевидцев
Туркменистан является одной из самых закрытых стран мира. Тем не менее, граждане этого государства обходят блокировки интернета и сообщают о дефиците продуктов питания и повальной коррупции. По данным Trace International, Туркменистан занимает предпоследнее место в мире по эффективности антикоррупционных мер. По официальной информации, в стране нет ни одного случая заболевания коронавирусом, но люди из-за COVID-19 продолжают умирать.
Бизнесмен и бывший эксперт одного из госсекторов Туркменистана Тревор рассказал о ситуации в стране российскому СМИ в секретном чате. В туркменский интернет он выходит только из-под надежного VPN.
«Если они узнают, что это я говорил с вами, замучают вызовами, допросами и проверками. Если не сломаюсь под пытками и издевательствами эмвэдэшников, это же они проделают и с моей семьей. Поэтому у нас мало кто соглашается вот так говорить: люди живут в страхе и недоверии».
Кстати, по данным Международного союза связи, интернетом в Туркменистане пользуются лишь 15% населения.
«Примерно каждый десятый заключенный погибает за решеткой: там невыносимо. Одну мою знакомую осудили на 15 лет тюрьмы за то, что она рассказала о жизни в Туркменистане и передала копии своих документов родственникам за рубеж. У нее было трое детей. Много талантливых инженеров, экономистов и ученых загубил туркменский ГУЛАГ».
Он рассказал о том, что на периферии страны начался голод, но жителей регионов не берут на работу в Ашхабад. Государство манипулирует с выездом жителей из страны. Многих граждан погранслужба, не объясняя причин, не выпускает за границу. Туркмены выбрасывают паспорта и буквально уходят из страны.
Известно, что еще весной 2020 года президент Туркменистана призывал бороться с вирусами окуриванием дымом гармалы (травянистое растение) и поеданием лапши с перцем.
Тревор сообщил, что в Туркмении также остро стоят проблемы педофилии и детского рабства, причем изнасилования совершаются сотрудниками МВД и прокуратуры. Этой информацией с ним делятся его знакомые по университету, которые работают в органах. Они буквально сходят с ума от того, с чем сталкиваются в работе.
Своей историей поделилась активистка Ханум. Она родилась в России, выросла в Туркменистане, но уже восемь лет живет в Турции, а в последний год выступает против режима Бердымухамедова на протестах в Стамбуле, которые сама же организует:
Протесты туркменов в Турции против режима в родной стране активизировались после стихийного урагана, случившегося на севере Туркменистана прошлой весной, когда дома жителей Лебапского и Марыйского (частично) велаятов были разрушены, многие люди погибли и пропали без вести, а власти не помогли пострадавшим и вместо этого сделали вид, как будто бедствия вовсе не было.
Станьте членом КЛАНА и каждый вторник вы будете получать свежий номер «Аргументы Недели», со скидкой более чем 70%, вместе с эксклюзивными материалами, не вошедшими в полосы газеты. Получите премиум доступ к библиотеке интереснейших и популярных книг, а также архиву более чем 700 вышедших номеров БЕСПЛАТНО. В дополнение у вас появится возможность целый год пользоваться бесплатными юридическими консультациями наших экспертов.
Чем живет туркменистан сегодня
Иллюстрация: Костя Волков / Медиазона
Туркменистан считается одной из самых закрытых стран мира — о том, как живется в пределах ее границ обычным людям, информация поступает крайне скудная. Независимые СМИ пишут о тотальном контроле за населением, повальной нищете и дефиците продовольствия. Официальная пресса рапортует лишь об успехах сельского хозяйства и достижениях промышленности. «Медиазона» решила поговорить с несколькими туркменистанцами, перебравшимися жить в Турцию, о том, что на самом деле происходит у них на родине, и что они чувствуют, оказываясь за границей.
Ханум, 27 лет
О другой жизни
В Турцию в основном выезжают женщины старше 40 лет, потом они завозят сюда своих детей. Туркменки получают рабочую визу или туристическую, а детям делают учебную. Хотя часть туркменов из тех, кто приезжает в Турцию по учебной визе, здесь не учатся, это формальность. Женщины работают в сфере обслуживания: убираются, смотрят за детьми, ухаживают за пожилыми, а заработанные деньги отправляют своим семьям в Туркменистан.
Я приехала в Стамбул по учебной визе, когда мне было 20 лет. Хотя я уже была совершеннолетней, из Туркменистана меня сопровождала моя мама, чтобы не было проблем на пограничном контроле. На нашей границе пограничники уточнили у нас цель выезда и спросили мою маму, не продавать ли она меня собирается в Турции.
По приезду я начала работать уборщицей в богатой семье, мне платили 750 долларов, я тогда плохо знала язык и всего боялась. Пользуясь тем, что я такая запуганная и не знаю законы, мои работодатели однажды не дали мне зарплату и отменили мой ВНЖ.
Туркмены легко адаптируются в Турции, потому что языки очень похожи. Но когда я приехала сюда впервые, у меня были ощущения, что я попала в другой мир, потому что здесь ночью жизнь кипела, люди на улицах курят, гуляют и открыто одеваются, шумно разговаривают — для меня это все было странным.
После распада СССР туркменистанцы начали массово выезжать из страны на заработки. В Ашхабаде не раскрывают данные о миграции своих граждан, утверждая, что численность населения выросла за годы независимости до 6,2 млн человек. По данным же радио «Азатлык», только с 2008 по 2018 год из Туркменистана выехало 1,8 миллиона граждан — либо на ПМЖ, либо на постоянную работу, и общая численность населения напротив сократилась до 3,3 миллиона.
Самым популярным направлением миграции для туркменистанцев является Турция. Если в 2010 году, по данным Международной организации по миграции, в Турцию въехали более 10 тысяч туркменистанцев, то к 2012 году их число возросло до 137 тысяч. Согласно информации миграционной службы Турции, только в 2020 году около 180 тысяч граждан Туркменистана получили вид на жительство: краткосрочный, долгосрочный и студенческий.
Помимо Турции, граждане Туркменистана уезжают на работу и учебу в Россию, Казахстан, Беларусь, Северный Кипр.
Мне нравилось, что турки могут просто взять билет, полететь в другую страну и не беспокоиться, что на паспортном контроле их задержат, или им нужно будет заплатить взятку, чтобы вылететь. Я помню, что полетела в Туркменистан после почти года жизни в Стамбуле. И когда меня мама забрала из аэропорта, мне все казалось таким маленьким, страшным и некрасивым. Люди показались такими несчастными, угрюмыми. И еще я заметила неуважение к друг другу, грубость в общении. Наверное, сказывается трудная жизнь: либо безработица, либо человек пашет и еле концы с концами сводит.
Страна наша живет под страхом больше 28 лет. Я человек, который родился внутри страха. Мое поколение не знает, что такое свобода, что жизнь за пределами страны совсем другая. Поэтому мы привыкли, что нужно молчать и терпеть, мы все время молчим, молчим.
Об ограничениях и запретах в Туркменистане
В Туркменистане нет таких технологий как, например, в Китае, но вся страна — концлагерь: правоохранительные структуры нас постоянно контролируют.
После того, как я перебралась в Стамбул, каждый год ездила домой навещать родных и близких. В 2016 году, когда я приехала на летние каникулы, у меня была действующая учебная виза. Мне надо было уезжать в августе, но в аэропорту Ашхабада на паспортном контроле мне сказали, что я не имею права выехать из страны.
Я начала спрашивать, на каком основании они меня не выпускают, ведь у меня есть учебная виза. Мне ответили: «У тебя последний год учебная виза, вдруг ты не вернешься». Дело дошло чуть ли не до драки, я начала кричать на них, а они на меня. Меня завели в отдельную комнату, полностью осмотрели, мою сумку наизнанку вывернули, меня трижды провели через рентген. Я оставалась с пограничниками до того момента, когда самолет должен был вот-вот вылететь.
Тогда я решила, что больше не буду возвращаться, потому что учебная виза тоже закончилась. Я уже четыре года не возвращаюсь в Туркменистан.
О коррупции
Чтобы поступить в университет, нужно заплатить взятку на собеседовании. Я трижды пыталась поступить своими силами в ашхабадский университет, проходила вступительные экзамены, но позже у меня просили до 25 тысяч долларов за зачисление.
Вообще у нас университеты по закону бесплатные. Несколько лет назад открыли платные отделения для тех, кто не смог поступить на бюджет. В то время, когда я поступала, такого не было, но после сдачи вступительных экзаменов у тебя все равно вымогали деньги.
Коррупция в Туркменистане на всех уровнях. До отъезда я думала, что во всем мире жизнь так устроена, что ты платишь, чтобы устроиться на работу или поступить в университет. Если инспекторы ГАИ остановили тебя, то обязательно нужно между документами вставить купюру, даже если ты ничего не нарушал.
Даже если ты стоишь в очереди за хлебом и хочешь получить вне очереди, то знакомишься с сотрудником магазина или даешь немного денег. Сейчас очереди в продуктовые магазины огромные из-за коронавируса. В стране действует карточная система на отпуск продуктов, раньше газ и электричество были бесплатными, но лет шесть назад ввели плату.
У нас есть пословица «Ташлысан, яшысан», то есть «Если ты кидаешь денежку, то ты живешь». Если у тебя нет таких денег, то ты никто и звать тебя никак.
О деньгах в Туркменистане
Несколько лет тому назад ввели банковские карточки. До этого мы не знали, что это такое. Насильно всех работников госучреждений заставили перейти на карточки, куда начисляли зарплату. Из-за этого у банкоматов образовались огромные очереди. Но и там постоянно заканчивались деньги, люди не могли обналичить свою же зарплату.
Из-за низких зарплат туркменистанцы зачастую не в состоянии закупаться в частных магазинах, поэтому перед торговыми точками, где продукты первой необходимости продают по фиксированным ценам, постоянно скапливаются очереди.
Весной 2020 года в нескольких регионах страны ввели карточки, по которым в государственных магазинах отпускают продукты питания из расчета на каждого члена семьи. Например, на семью до четырех человек выдается на месяц 500 граммов риса, 500 граммов муки, 500 граммов хлопкового масла и 500 граммов куриных окорочков.
Помимо этого, в стране периодически возникает дефицит то одного, то другого продукта. В начале этого года в связи с закрытием границ с Ираном в Ашхабаде выросли цены на основные виды продовольствия, а картофель вовсе исчез с прилавков. С весны страна столкнулась и с нехваткой растительного масла: жителям Ашхабада с 5 часов утра пришлось занимать очереди в госмагазины за импортным растительным маслом «Олейна».
На карту можно откладывать сбережения, но не больше, чем ты зарабатываешь. Если официальная зарплата 300 долларов, значит не больше этой суммы можно положить на карту. Мама туда откладывала свои деньги несколько лет, чтобы в Турции их обналичить.
Иллюстрация: Костя Волков / Медиазона
О детстве и периферии
Я родился в Ашхабаде, но в шесть лет моя семья переехала в Лебапский велаят. Мои родители родом не из столицы, и у папы были проблемы с трудоустройством после окончания учебы в Ашхабаде. Поэтому мы переехали в родной город родителей.
В Ашхабаде было 650 тысяч жителей в то время, а в нашем городе 20 тысяч. Это старый советский город, который стоит посреди пустыни. Как мы ни закрывали окна, дома постоянно была пыль, песок.
Вначале люди на новом месте мне казались дикими. Меня постоянно спрашивали, откуда и зачем я приехал. Бывало что со мной дрались, придирались и спрашивали: «На каком языке ты говоришь?». В этом городе был свой говор, который отличался от ашхабадского.
В Чарджоу жили наши родственники, они помогли договориться с директором школы о моем переводе, потому что без регистрации в городе новых учеников не принимали. Директор согласился при условии, что мы купим краску для ремонта школы. В Туркмении можно решить любую проблему, если у тебя есть деньги.
О работе
Свои первые деньги я заработал, будучи школьником. Я скопил деньги, которые мама давала на обеды, и купил себе пленочный фотоаппарат Kodak. Сначала я фотографировал одноклассников, сверстников, потом соседей и родственников. Заработанные на фотографиях деньги я тратил на новую одежду и обувь. Дело было в том, что из дома до школы мне нужно было топать три с половиной километра, у меня все время рвалась обувь. Еще на накопленные деньги я начал ходить на курсы английского, потому что в школе его плохо преподавали.
После окончания школы я устроился работать в Дом культуры танцором национальных танцев. Когда приезжали президент или другие официальные лица, мы танцевали перед ними. Я несколько раз танцевал перед президентом Гурбангулы Бердымухамедовым.
Иногда нас забирали выступать на праздники в Ашхабад. Это были классные годы для нас, потому что мы гуляли по столице.
О службе в армии
Служба в армии длится два года. Вначале нас привезли в какую-то дыру на периферии. Там мы провели шесть месяцев карантина, во время которых нас учили шагать, убираться и ходить на наряды в столовую.
Как-то нас отобрали для участия в параде в Ашхабаде, чтобы шагать перед президентом. Готовились мы три месяца. Подъем на завтрак был в шесть утра, потом до обеда мы шагали, потом обед, после него опять шагали до десяти вечера. Две тысячи человек одновременно шагали и готовились к параду, чтобы все было синхронно.
Если совершал ошибку, то заставляли делать приседания с автоматом. Люди падали в обморок, их приводили в чувство и опять ставили шагать.
В день парада нас привезли на площадь в три часа ночи, выдали автоматы, у каждого проверили, чтобы в затворах не было пуль. Была середина осени, и в три часа ночи было очень холодно, некоторые дрожали, некоторые падали — их убирали и ставили другого из запаса. Нам не разрешили ходить в туалет, ни по маленькому, ни по большому, говорили: «На месте делай свои дела». И многие делали, так что от запаха голова кружилась. А сзади нас стояли студенты с цветами, которых пригнали в шесть утра.
После парада меня отвезли в часть, где я служил. Это было на границе с Афганистаном, в 100 км вокруг нет ничего, одна пустыня. В части не было газа, водопровода — воду нам привозили. Мы готовили на костре и воду грели на костре, чтобы искупаться.
Нас плохо кормили: по утрам давали кусочек хлеба с маслом, чай и вареный рис, на обед — макароны, на ужин — суп или рис. Я отдельно покупал себе еду: раз в месяц приезжала машина, в которой был магазин. В ней можно было купить сигареты, колбасу, сыр или пряники.
После армии я устроился преподавать английских на курсах, но уже решил свалить из страны. Позже я отправил анкету на должность переводчика в китайскую компанию, где для устройства на работу пришлось дать взятку туркмену-бухгалтеру в 650 долларов.
Больше года я работал и накопил на учебу в Украине. Я отучился там и получил степень бакалавра. Во время каникул я приезжал на заработки в Турцию, и мне тут понравилось: менталитет и культура турок, и язык похож на туркменский. После окончания учебы я окончательно переехал в Стамбул. Некоторые мои соотечественники вернулись в Туркмению после учебы и говорят теперь мне, что жалеют о сделанном выборе. Друг попросил отправить ему 20 долларов, чтобы купить еду для его новорожденного ребенка.
О жизни в Стамбуле
Сначала я работал грузчиком. Мне не понравилось — работал в среднем по 15 часов, было тяжело и плохо кормили. Жил я тогда в районе Стамбула, где живут преимущественно сирийцы. Если я надевал шорты на улицу, ко мне подходили люди и просили носить одежду подлиннее, чтобы «не смущать их дочерей».
В первый год я поменял три или четыре работы, сейчас устроился в ресторан администратором. До последнего времени у меня были проблемы с документами, и почти год я жил без визы, как нелегал. Меня часто ловили полицейские, но отпускали. Они понимали, что я здесь зарабатываю на жизнь. Вообще открыть рабочую визу в Турции иностранцам не просто — сами работодатели не заинтересованы в этом, ведь за приезжего нужно платить больше налогов, чем за турка. Еще, чтобы нанять одного иностранца, у тебя должно быть в штате пять сотрудников турок. Поэтому, например, в кафе туркмен часто берут работать нелегально, тогда им можно платить меньшую зарплату и уходить от налогов.
Иллюстрация: Костя Волков / Медиазона
Максат, 36 лет
О полицейском государстве
Жизнь сейчас в Туркменистане невыносима, там запущен государственный проект по контролю за населением и насаждению страха перед правительством. Президент дал огромные полномочия чиновникам и полиции. Почему полиции? Потому что в основном контролем занимаются полицейские: ходят, проверяют, переписывают.
Давление на области сильнее, но и жизнь Ашхабада жестко контролируется. Людей прослушивают с помощью сотовых операторов. Я лично видел маршрутные листы и данные о моих передвижениях, то есть доказательства того, что за мной следят. Я не могу раскрыть причины слежки, но в Ашхабаде есть прослойка людей, за которыми постоянно следят. Это те, кто имеет хоть малейший вес в обществе, правительстве или в определенных кругах.
О деградации и эмиграции
Я уехал, потому что мне надоели тотальный контроль и постоянная слежка, мне надоел маразм президента, бездумное восхваление его, все эти танцы и лживые речи. Надоела деградация населения — образование катится в пропасть. Если президент должен куда-то приехать в семь часов [утра], то дети с трех-четырех часов ночи выходят в холод в тонких платьях и рубашках, чтобы встретить его и плясать вокруг него при открытии очередного дурацкого объекта.
В последний год власти страны ввели карточки на хлеб, масло и другие продукты, то есть мы вернулись в нищету начала 1990-х. Сейчас люди не могут позволить себе купить мясо и другие дорогие продукты, поскольку зарплаты маленькие. Но чтобы устроиться и на такую работу, надо дать взятку от тысячи до 5 тысяч долларов. Откуда у людей такие деньги? А в частные компании не берут без образования. Народ нищенствует, но молчит. Самоцензура началась с приходом первого президента, с приходом второго президента это увеличилось во сто крат. Невозможно что-то лишнее сказать.
Туркменистан занимает третье место в топ-10 стран с самой жесткой интернет-цензурой — возглавляет антирейтинг Северная Корея. В Туркменистане заблокированы социальные сети: фейсбук, твиттер, «ВКонтакте», не работают такие мессенджеры, как ватсап и телеграм. Единственный мессенджер, который до сих пор не заблокирован — это IMO. Помимо этого, согласно данным SpeedTest, Туркменистан занимает самое последнее место по скорости Интернета в списке из 175 стран.
Многие люди из моего круга — культурной интеллигенции — уехали. Им тоже надоел маразм президента, насаждение необразованности среди людей. Надоело, когда со школьников берут расписки, что они не будут посещать определенные сайты в интернете, в противном случае их ждет наказание и вызов в полицию. Как можно в современном мире запретить пользоваться интернетом, которого у нас и так нету.
Когда я приехал в Турцию, мои чувства были — унижение и стыд. От того, что мы, туркменский народ, люди даже с высшим образованием, выполняем тут самую черную работу. Мне тоже пришлось поработать обычным торговцем.
Но все же самое первое, что я испытал, когда мой самолет сел в Стамбуле — это ощущение свободы, понимание того, что ты вырвался из тюрьмы.
Иллюстрация: Костя Волков / Медиазона
Про агентов Бердымухамедова
С 2008-2009 годов люди начали усиленно уезжать на заработки. И по сей день, если бы дорогу не закрыли, уезжали бы. В каждой семье по двое-трое мигрантов. И они не хотят уже возвращаться — в школах коррупция, в больницах коррупция, в магазинах коррупция. Наши люди мучаются, работают, отправляют деньги.
Когда я в Стамбул приехала, мне было 32 года. А сейчас мне уже 46 лет. Я столько лет здесь потеряла. Я не была на днях рождениях детей, на свадьбах не была. Нормальной жизни нет, только работаешь, работаешь, работаешь.
А наш президент в Стамбул и в Анкару прислал своих агентов. Отправил, чтобы ловили тех, кто что-то говорит про родину, кто против выступает. Их в Турции «сивилями» называют. Они ходят в нормальной одежде, в гражданском. Каэнбэшники это. Он может стоять, воду продавать, а на самом деле он милиционер и подслушивает.
Про детей
Я для детей ничего не жалею. Каждый месяц отправляю деньги. Если они болеют, я говорю: «Не стой в очереди, не надо». По карточкам сколько дадут — столько дадут. Дочка из муки что-нибудь сделает. Она старается на рынке продукты брать, чтобы кушать было что всегда, чтобы иммунитет не понижался. Я за здоровьем сына следила — его забрали в армию летом. Так и не смогла его увидеть из-за нашего президента. У нас армия два года, и такая армия… Там дедовщина. И кто денег даст, тот в хорошее место попадает. Кто деньги не даст, того на границу с Ираном, Афганистаном отправят. Каждая мама боится.
Сын тем летом сильно болел, при смерти был. Он четыре месяца в больнице лежал, сильно нас напугал. У нас столько денег ушло. Когда в больницу приходишь, врачи на руки смотрят. Если деньги не дашь, то не смотрят даже. В одну больницу отправляют, в другую. В Ашхабаде ему только диагноз поставили. А я не смогла приехать.
Мы с ним каждый день разговаривали, он мне говорит: «Мам, мы с вами, может, в последний раз разговариваем». А это для мамы знаете, как тяжело? И я не могла поехать — у нас с прошлого года дороги закрыты. Поедешь, а обратно уже не вернешься. Нас не выпускали, хотя я по трудовой визе работаю, каждый месяц налоги плачу. Хотела еще в мае поехать, когда сын школу закончил. Но появился коронавирус.
Про терпение
Туркмены — терпеливый народ. Дома есть хлеб — слава богу, лишь бы не было войны. Вот этим мы и прикрывались: «Ай, не говорите лишнее про президента. Не говорите». У нас такая сталинская диктатура, любого человека могут забрать на допрос и избить, оштрафовать. В следующий раз этот человек уже молчит. Мы устали уже. У нас в каждой семье уже по двое-трое отсидевших ни за что, ни про что.
Туркмены бы, может, и выходили на акции протеста, но наша полиция пугает. Начали говорить, что если вы будете бастовать здесь или за рубежом, то вы своих родственников тогда не увидите, они — предатели родины. Мы теперь предатели родины, потому что уехали из своей страны на заработки.
Раз в неделю наши авторы делятся своими впечатлениями от главных событий и текстов
В стране «строгого режима» зреет социальный бунт
Пустые прилавки в магазинах, очереди за продуктами, «колбасные» поездки в столицу. Это не воспоминания о позднем СССР. В таких условиях живет современный Туркменистан.
Республика, занимающая четвертое место в мире по запасам газа, находится на грани голода. Ситуация осложняется катастрофической безработицей и безденежьем. Жители страны массово покидают родину в поисках лучшей жизни.
Но про истинное положение дел в Туркменистане — одной из самых закрытых стран — мало что известно в мире.
Об этом в студии программы «Геополитическая кухня» Игорь Шатров поговорил с председателем правления общества русско-туркменской дружбы «Соотечественник» Максатом Сапармурадовым.
Читайте начало интервью:
— Закрытость Туркменистана, его «политическая автономность» — это последствие весьма своеобразной политики властей, президентов, управлявших страной, — покойного Сапармурата Ниязова и нынешнего Бердымухамедова: «народ не должен богатеть, народ должен быть безграмотный».
Там два поколения безграмотных людей выросло. В прямом и переносном смысле слова. Там люди сосредоточены на проблемах выживания.
Если приехать в Ашхабад и спросить любого гражданина:
«А как вы живете?» — «Выживаю».
— Но раз он выживает и не стоит с протянутой рукой, значит, государство ему какие-то социальные гарантии предоставляет.
— Никаких социальных гарантий нет. Когда народ начинает возмущаться, бросают в толпу кусок мяса, и они начинают дербанить это мясо. Вот так, образно говоря.
— А реально как это происходит?
— Люди работают за пределами Туркменистана. Примерно 750 тысяч в Турции, основная масса — нелегалы. Они зарабатывают, отправляют деньги своим родителям, и когда у них есть возможность, приезжают. Теперь у них и этой возможности нет.
— Но ведь то же самое можно сказать и о Киргизии, и о Таджикистане, и об Узбекистане. Очень многие граждане этих государств работают в той же России или в других странах и таким же образом обеспечивают жизнь своих родственников…
В чём же отличие Туркменистана?
— Различие в том, что граждане Туркменистана безвизово въезжают только в Турцию и Грузию, во все остальные страны — визовый режим.
Попасть в РФ можно легально только через бизнес-визу, туристическую или частное приглашение. Рабочие визы очень мало получают, потому что это квоты — в РФ свои законы.
В РФ на сегодняшний день основная масса из-за коронавируса легализовалась — некуда было деваться после указа президента №274. Они находятся под контролем, но у них нет разрешения на работу.
А есть нелегалы, которые годами живут. Им сейчас выйти — значит, себя подставить под задержание.
Туркмения своих домой не ждёт
У них просроченные паспорта, документов нет. Посольство Туркменистана отказывает в выдаче новых паспортов.
— Это вы таким образом хотите показать реальную ситуацию в Туркменистане?
— Да. Туркмения принимает только бывших студентов, которые отучились, получили тут прививки — бесплатно — от коронавируса (у них коронавируса вообще нет) и возвращаются на родину. Так в этом и в прошлом году было. А почему только студентов берут? Потому что некому служить в армии.
— Да. И чтобы этого социального взрыва не произошло, те страны, которые видят, что происходит, должны подсказать главе Туркменистана:
«Сядь за стол переговоров, договорись и уйди».
И власть, понимая это, пытается всю проблему взвалить на те страны, где такие граждане застряли — Россию и Турцию. Пусть они на них свой бюджет тратят.
— Об этих проблемах вслух первые лица государства не говорят. Почему? Ведь как происходит какая-то заковырка с Белоруссией, об этой заковырке трубят направо и налево и оппозиционные СМИ, и государственные, и первые лица всегда в эти процессы вовлечены. А о проблемах, существующих между Россией и Туркменистаном, не принято говорить вслух.
Они имеют право дружить с кем хотят, это суверенное государство.
В то же время мы много говорим о Белоруссии, Украине, Донбассе. И не поднимаем вопрос по Туркменистану.
Разве туркмены, киргизы, казахи — не бывшие граждане Советского Союза? Я считаю, что разделять — неправильно.
В стране сейчас ситуация близка к межплеменной войне. Её хотят уехавшие оттуда бизнесмены, потерявшие деньги. Они жаждут мести.
Народ, видевший, что было в Киргизии, что на границе Узбекистана, Таджикистана творилось, что было и есть в Донбассе, на Украине, не хочет войны. Нас и так тут мало, мы не хотим крови.
Без России никак
И в этом диалоге в первую очередь должна большую роль сыграть РФ. Но не вмешиваясь во внутренние отношения.
Пока я говорю, большое спасибо РФ, что она держит ситуацию на контроле, используя весь свой административный ресурс субъектов Федерации: это Астрахань, это Санкт-Петербург, это Татарстан — у кого прямые взаимоотношения с Туркменией. Они общаются, торгуют и так далее. И сейчас большую роль играет Татарстан.
Сейчас Россия держит на веревочке Туркменистан.
Добавьте «Правду.Ру» в свои источники в Яндекс.Новости или News.Google, либо Яндекс.Дзен
Быстрые новости в Telegram-канале Правды.Ру. Не забудьте подписаться, чтоб быть в курсе событий.