чем закончится сирийский конфликт
Ситуация в Сирии: какое будущее ждёт эту многострадальную страну
Но не только от пуль и ракет турецких военных гибнут бойцы сирийских правительственных войск. ВВС Израиля с завидной регулярностью наносят удары с воздуха по позициям Сирийской арабской армии. И в случае с Турцией, и в случае с Израилем Россия не спешит официально становиться на сторону Дамаска, хотя бок о бок с солдатами Асада против террористов воюют и российские военнослужащие. И тоже гибнут.
Сложившаяся в Сирии ситуация заставляет более глубоко задуматься о дальнейших перспективах существования этой страны. Война с участием иностранных интервентов в Сирии идет уже десятый год. Несмотря на заявления о победе над террористами, мир так и не пришел на сирийскую землю. В Сирии находятся иностранные военнослужащие и наемники из самых разных стран.
Интересы целого ряда стран мира сплелись на этой древней земле. И, что не менее важно, фактически Сирия все равно не существует сейчас как единое централизованное государство. Башар Асад контролирует столицу и до 60 процентов территории страны, но значительные территории находятся под контролем оппозиции, курдов, турецкой армии. Не поставлена точка и в истории террористических формирований.
Печальная судьба Сирии – очередное кровавое наследие постколониальной эпохи. Некогда входившая в состав Османской империи, после Первой мировой войны Сирия перешла под управление Франции, которая выделила несколько территорий, впоследствии составивших независимое государство. Арабы-сунниты и арабы-алавиты, курды и туркоманы, ассирийцы, армяне, езиды – все они оказались в одной стране и все имели свои собственные интересы, часто вступающие друг с другом в противоречие.
Непрекращающуюся войну, при всем уважении к Башару Асаду и его позиции, можно рассматривать и как свидетельство того, что карта Ближнего Востока, и многострадальной Сирии в том числе, рано или поздно будет переформатирована. Вполне вероятно, что Сирия более не сможет существовать в прежнем формате – как унитарное единое государство. Понятно, что без российской поддержки правлению алавитов в Дамаске уже бы давно пришел конец.
Арабы-сунниты, составляющие большинство населения Сирии, в конечном итоге все равно не будут позитивно воспринимать власть алавитского меньшинства. Вряд ли будут готовы вновь покориться Асаду курды северной части Сирии, которые получили многолетний опыт самостоятельного существования, обрели довольно боеспособные Отряды народной самообороны и собственные финансовые интересы. Российское же руководство, судя по всему, иных возможных вариантов развития событий для себя не видит.
— заявил на пресс-конференции год назад министр иностранных дел России Сергей Лавров.
Немирное урегулирование: почему война в Сирии не заканчивается
Многофакторный конфликт
Мирное урегулирование после столь длительной и кровопролитной войны – это очень сложный процесс. Тем более, если это война на Ближнем Востоке и если в ней замешаны сразу несколько крупных игроков. В сирийской истории на первый взгляд все кажется вполне оптимистичным – большая часть страны под контролем армии Башара Асада. Только на северо-востоке Сирии сложился сложный коктейль из оппозиционной «Сирийской национальной армии», террористов, турецких сил, американцев и курдов.
Казалось бы, на освобожденные с помощью российских ВКС территории должны вернуться беженцы. Только в Ливане и Турции не менее пяти миллионов человек, вынужденно переселившихся из объятой войной Сирии. Однако все остаются на своих местах. Мир, о котором говорят на освобожденных территориях, слишком зыбок.
В среде беженцев ходят истории о бесчинствах, творящихся на подконтрольных Дамаску территориях – грабежи, похищения и торговля людьми. Люди боятся, что с неожиданным выходом из конфликта одной из сторон – Соединенных Штатов, Турции или России – ситуация может кардинально измениться, и они снова вынуждены будут искать новый дом. Оставшиеся на родине руины немногим лучше условий в лагерях для беженцев в соседних государствах.
Каждая обнадеживающая новость о завершении войны неизменно заканчивается или трагедией, или очередным провалом правительственных сил. В первую очередь надежды возлагались на Сирийский конституционный комитет, в рамках которого рассматривается вопрос обоюдного мирного разрешения войны. С учетом мнений и интересов оппозиции и правительства, естественно.
Ключевая полемика развернулась вокруг конституции Сирии.
Оппозиция требует совершенно нового основного закона, а официальный Дамаск настаивает на внесении корректировок в вариант 2012 года. Курдов по требованию Турции вообще не включили в состав комитета, что также совсем не способствует мирному урегулированию. В итоге последнее – шестое – заседании конституционного комитета 22 октября в Женеве закончилось ничем.
Впрочем, а много ли этих самых сторонников?
И готов ли сам Башар Асад мириться с оппозицией на условиях, диктуемых Москвой и Ираном?
Ответ не столь очевиден.
Асад выходит из изоляции
На Востоке нет друзей, а есть только временные или вынужденные союзники. Похоже, что Дамаск вполне удовлетворен сложившимся статус-кво и готов диверсифицировать свою внешнюю политику. В смысле, немного подвинуть интересы России и Ирана, без которых возврат территории Сирии правительству был бы невозможен.
Этому способствует благоприятный дипломатический климат. Несмотря на то, что страна находится под жесткими санкциями США в виде «Акта о защите гражданского населения Сирии», официальным лицам Дамаска удается выходить на дипломатические контакты. Так, в начале сентября 2021 года сирийцев пригласили в Амман на четырехсторонние переговоры с Египтом, Ливаном и Иорданией. Темой была экономическая помощь Бейруту, который, к слову, приютил не менее 2 млн сирийских беженцев.
Дальше – больше. Арабские Эмираты, с самого начала войны выступавшие против режима Асада, неожиданно предложили вложить деньги в восстановление республики и открыли представительство в Дамаске. Все ведет к тому, что дипломатическая изоляция Сирии постепенно ослабевает, по крайней мере, со стороны арабских стран. Вот уже и Абдалла II, иорданский король, много лет принимающий у себя противников Асада, провел телефонные переговоры с сирийским лидер ом.
Наблюдаются контакты двух стран и на уровне министров обороны. Государственная авиакомпания Royal Jordanian после перерыва возобновила полеты в столицу Сирии. Лига арабских государств, в свою очередь, готова вернуть Башара Асада за стол переговоров на партнерских условиях – с этим согласны Египет, Оман, Тунис, Алжир и Арабские Эмираты.
Недовольно молчит пока только Саудовская Аравия, но и она в итоге согласится с мнением большинства. Если ничего экстраординарного не случится, то в начале следующего года очередной саммит Лиги пройдет при участии правительства Сирии.
Мало того, в середине текущего года ходили слухи, что Башар Асад готов на «сепаратные» переговоры с американским правительством. Позже СМИ поспешили опровергнуть информацию, сославшись на слухи, распускаемые противниками власти. Однако попытки наладить диалог с третьими игроками истории, за спиной Тегерана и Москвы, многим аналитикам видятся вполне понятными. Прежде всего, из-за нежелания Дамаска решать вопрос мирным путем, к которому его подталкивают иранцы и россияне. Замирение на условия конституционного комитета, по мнению Дамаска, не имеет особого смысла – оппозиция держится на ногах исключительно за счет турецкой помощи.
Северо-восток Сирии
Камнем преткновения сирийского конфликта является ситуация на северо-востоке страны, в которой схватились между собой американцы, турки, курды и сирийские оппозиционеры.
США поддерживает, по мере желания, курдов, а Турция, в свою очередь, пытается не допустить формирования Курдистана у своих границ. При этом администрация Джо Байдена готова уйти из Сирии, но курдская проблема пока этого не позволяет. У американской администрации уже есть позорный кейс с бегством из Афганистана и добавлять в карму еще брошенных курдов будет совсем лишним.
Курды при этом не готовы на тесное сотрудничество с Россией. Как утверждает Ильхам Ахмед, председатель исполнительного комитета Сирийского демократического совета, курды отвергли предложение России разместить 3 тысячи военных в Кобани в обмен на возвращение района под юрисдикцию Дамаска. Страхи кудров связаны с перспективой полного контроля со стороны Башара Асада, под которым ни о какой автономии и речи быть не может.
Мирное урегулирование в Сирии вполне возможно в ближайший год и даже несколько месяцев. Только вот необходимо удалить все внешние силы – США, Турцию и Россию.
Башару Асаду сейчас вполне по силам вернуть под контроль 100 % территории, однако манера поведения армии и спецслужб будет слабо отличаться от ситуации десятилетней давности. Без внешнего силового контроля Дамаск вполне может устроить масштабную акцию возмездия, в том числе для тех, кто возвратится на родину.
В то, что интересы курдов и умеренной оппозиции будут учтены, мало кто верит. Поэтому сложная военно-дипломатическая игра на Ближнем Востоке будет продолжаться еще не один год.
А в это время в самой Сирии и окрестностях будет подрастать поколение, которое не видело ни мирной жизни, ни даже минимального образования. Каким социальным взрывом это грозит в будущем, можно только предполагать.
«Это дно, хуже быть не может» Десять лет сирийцы страдают от кровопролитной войны. За эти годы страна погрузилась в разруху и хаос
Десять лет назад в Сирии начались антиправительственные выступления, быстро переросшие сначала в гражданскую войну, а затем и в полномасштабный международный конфликт. Сегодня в противостоянии участвуют не только сирийские власти, оппозиция и террористические группировки, но также Россия, США, Турция, Иран и еще несколько стран Европы и Ближнего Востока. Все эти годы мирное население гибнет под обстрелами и бомбежками, инфраструктура страны разрушается, число беженцев продолжает расти, а поводов для оптимизма остается все меньше. Кто выиграл и кто проиграл в этом масштабном противостоянии, какую роль сыграла в нем Россия, и почему спустя десятилетие сирийская война по-прежнему далека от завершения — в материале «Ленты.ру».
Протесты в Сирии начались с довольно обычных для 2011-го года требований: освободить политзаключенных, отменить чрезвычайное положение (оно действовало с 1963-го), восстановить личные, политические и экономические свободы, ликвидировать коррупцию. Массовые выступления начались после задержания группы подростков: они рисовали антиправительственные граффити на заборах и стенах домов в городе Дераа. В полиции их подвергли неоправданно жесткому обращению и пыткам. Узнав об этом, родственники и друзья пришли к участку и потребовали освободить ребят. В ответ полиция открыла огонь.
Убийство нескольких человек спровоцировало массовые демонстрации, которые быстро перекинулись на другие города: ровно десять лет назад, 15 марта 2011 года, тысячи человек откликнулись на призывы в соцсетях и вышли на улицы в Дамаске, Алеппо, Дейр-эз-Зоре, Хасеке, Дераа и Хаме. Протесты закончились столкновениями между демонстрантами и полицией.
Сердце арабского мира
«В начале революции мы подумали, что это шанс для Сирии. Я ходила на демонстрации, писала лозунги на стенах — делала все, чтобы продемонстрировать наше сопротивление режиму, — поделилась с организацией The Syria Campaign участница Сирийского женского политического движения, бывшая узница Ровида Канаан. — Меня арестовали и продержали под стражей десять месяцев. В тюрьме я познакомилась с огромным количеством женщин, а после освобождения занялась защитой их прав, потому что хотела бороться с угнетением на всех уровнях. Мы заслуживаем достойного обращения, свободы, равных возможностей и нормальной жизни, как любой человек в мире». Канаан была одной из тех, кто воодушевился событиями «арабской весны» — серии протестов в странах Ближнего Востока, которые в той или иной степени затронули два десятка государств и привели к череде революций, свержений правительств и международным интервенциям.
Первые же дни были совершенно иными. Заставшие их рассказывают: протестующие были наивными, сентиментальными романтиками, которые вышли на улицы с пустыми руками. Но их встретили с пистолетами и дубинками. «Мы думали, что одной нашей высокой морали будет достаточно. У нас не было каких-либо инструментов борьбы, когда как у других — режима Асада и исламистов — были и реальные партнеры, и огромные ресурсы. Мы вступили в революцию голыми. Все остальные были вооружены до зубов», — рассказывает сирийский активист Мазен Дарвиш.
Конфликт коснулся не только гражданского населения и официального Дамаска. В Сирии возникало все больше вооруженных повстанческих группировок, на помощь которым приходили другие страны — Турция, США, страны Европы и Персидского залива. Иран спешно привел на помощь Асаду вооруженные формирования, прибыли в страну и бойцы ливанского движения «Хезболла», которое, по сути, действует в интересах Тегерана. Саудовская Аравия и Израиль, которые стремятся противостоять иранскому влиянию, вооружали и финансировали оппозицию, то же делал и саудовский соперник из Персидского залива — Катар. В стране воцарился настоящий хаос, когда в конфликт вмешались еще и экстремистские исламистские организации — в частности, террористическая группировка «Исламское государство» (ИГ, запрещена на территории РФ).
Стремительное наступление террористов, как и резкий рост числа беженцев (уже к 2013 году из страны бежали более двух миллионов человек), стали самыми острыми проблемами. Захват боевиками значительных территорий Сирии и Ирака летом 2014 года станет поводом для введения войск США и союзников.
Протестующие у мечети Аль-Омари в Босре в марте 2011 года
Фото: Khaled al-Hariri / Reuters
Предсказать, что ситуация обернется настолько затяжным конфликтом — а есть вероятность, что это даже не последнее десятилетие войны в Сирии — еще в 2011 году было невозможно, признает эксперт Российского совета по международным делам (РСМД), колумнист Al-Monitor Кирилл Семенов. По его словам, еще на старте ситуация располагала к тому, что протестный период в стране затянется, но не до такой степени. «Если говорить о гражданской войне, то были и предпосылки к тому, чтобы она, возможно, закончилась раньше, особенно в случае серьезного внешнего вмешательства. Но в том, что будет период турбулентности, сомнений было мало», — рассказывает Семенов.
Pro и contra
Положение в стране действительно могло обернуться полным провалом президента Башара Асада: северные, северо-восточные и восточные части страны быстро перешли под контроль оппозиции и террористов. В их руках оказались и крупные месторождения нефти в провинциях Хасеке и Дейр-эз-Зор. Однако на помощь Асаду вовремя пришла Россия — в конце сентября 2015-го Совет Федерации одобрил запрос президента Владимира Путина на использование Вооруженных сил за пределами России. Сразу после этого российская авиационная группа нанесла первые точечные авиаудары по объектам ИГ.
Буря в пустынях Война в Сирии, революции и нищета: чем закончилась «арабская весна» и почему она может повториться?
Фото: Hani Mohammed / AP
Ровно 10 лет назад — 17 декабря 2010 года — на Ближнем Востоке и в Северной Африке началась «арабская весна». Антиправительственные демонстрации, прокатившиеся по странам, очень скоро переросли в массовые беспорядки и вооруженное противостояние с полицией и армией. В результате пали несколько авторитарных режимов, а дальнейшие события полностью изменили политический, общественный и даже религиозный ландшафт региона. По прошествии десятилетия можно с уверенностью сказать: в государствах «арабской весны» жизнь лучше не стала, а некоторые страны на долгие годы погрузились в пучину гражданской войны. Разруха, нищета и беженцы — вот их сегодняшние реалии. О том, как стремление к лучшей жизни обернулось трагедией для миллионов человек, и стоит ли ждать новых революций после пандемии коронавируса, — в материале «Ленты.ру».
Взрывная реакция
Череда революционных событий, полностью изменивших облик Ближнего Востока и Северной Африки, началась с маленького человека и большой несправедливости. 26-летний Мохаммед Буазизи из Туниса еле сводил концы с концами. Он пытался прокормить себя и своих многочисленных родных на 140 долларов в месяц, продавая фрукты на городском базаре.
Утром 17 декабря 2010 года Буазизи повздорил с сотрудницей полиции, которая дала ему пощечину и конфисковала тележку с товарами и весы. Мохаммед, который и так был должен денег за свои фрукты, попытался обратиться за помощью в мэрию, но там его отказались даже выслушать. Тогда отчаявшийся мужчина взял канистру бензина на ближайшей заправке, вернулся к зданию администрации и поджег себя. Последними словами тунисца стала фраза: «И как я, по-вашему, должен зарабатывать себе на жизнь?!»
Фото: Public Domain / Wikimedia
Шокирующий поступок Буазизи незамедлительно нашел отклик среди тысяч сограждан, уставших от произвола и безразличия властей, коррупции и нищеты. Поднялось мощное протестное движение, которое в считаные дни охватило всю страну. Массовые протесты закончились отставкой президента Зин аль-Абидина Бен Али: он ушел с поста 14 января 2011 года. Бессменный авторитарный правитель, находившийся у власти 23 года, сбежал с семьей в Саудовскую Аравию.
Пример Туниса оказался заразителен, и в следующие недели волна протестных выступлений захлестнула соседние страны. Разгневанные толпы вышли на улицы и площади Алжира, Ливии, Йемена, Египта, Марокко и Бахрейна, волнения прокатились даже по Оману, Судану, Кувейту, Западной Сахаре, Саудовской Аравии и Ирану. Несмотря на фундаментальные отличия в государственном и общественном устройстве, движущей силой протестных движений во всех этих странах было одно и то же — достигшее критической массы недовольство качеством жизни и уровнем гражданских прав и свобод.
При этом ключевым фактором стало распространение неолиберальной экономической политики и авторитарных правительств в регионе, считает профессор исторических наук Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и эксперт по Ближнему Востоку Джеймс Гелвин. По его словам, это «привело к капиталистическому кризису, высокому уровню безработицы, ослаблению системы социальной защиты, угрозам благосостоянию среднего класса».
Жильбер Ашкар, профессор международных отношений и исследований в области развития Школы восточных и африканских исследований Лондонского университета, называет иную причину социального взрыва в арабском мире в конце 2010-го — начале 2011 года. По его мнению, одной из главных причин была чрезвычайно высокая безработица среди молодежи, которая стала костяком протестного движения. «Политические режимы в этом регионе сами по себе стали препятствием на пути развития. И это препятствие и спровоцировало «взрыв»», — рассказал Ашкар «Ленте.ру»
Массовые протесты не остались без ответа властей. В начале февраля 2011 года король Иордана Абдалла II пошел на уступки и объявил о роспуске правительства. К середине месяца ликовали и улицы Египта — о своей отставке объявил Хосни Мубарак, правивший страной без малого три десятилетия. Короли Бахрейна и Марокко также обещали своим подданным реформы и перемены к лучшему. В Судане же в результате состоялся долгожданный референдум о независимости Южного Судана.
В то же время протестное движение набирало обороты в Сирии, где вскоре переросло в вооруженные столкновения с властью. А народные волнения в Ливии вылились в военный конфликт с последующей интервенцией Запада и убийством Муаммара Каддафи, правившего страной 40 лет.
Арабская зима
Если взять шесть стран, где протестное движение 2011 года было особенно сильным, то революция в Тунисе, пожалуй, — единственная история успеха. Да и та со знаком вопроса, отмечает Эрик Гольдштейн, заместитель директора отделения правозащитной организации Human Rights Watch по Ближнему Востоку и Северной Африке.
«Политических заключенных стало меньше, и люди меньше боятся протестовать и устраивать антиправительственные демонстрации, а также отстаивать свои требования. Однако они узнали, что уход диктатора не решил всех их проблем. Судебная власть не стала независимой в одночасье. Полиция не прекратила применять чрезмерную силу. Реформирование репрессивных законов оказалось труднее, чем ожидалось», — рассказал он «Ленте.ру».
Демонстранты отдыхают в гамаке во время протестов в Бейруте
Фото: Hassan Ammar / AP
В Египте тоже все оказалось не так гладко. Исламист Мухаммед Мурси, одержавший победу на первых демократических президентских выборах в Египте в 2012 году, вскоре был свергнут военными. На смену ему пришел министр обороны Абдель Фаттах ас-Сиси, выстроивший полицейское государство, которое оказалось еще более репрессивным чем то, что было до 2011 года.
В Бахрейне же смены власти не произошло, но режим тоже со временем стал более авторитарным. Власти нередко применяют чрезмерную силу при разгоне демонстраций, сажают в тюрьмы протестующих и лидер ов политической оппозиции, подвергают задержанных пыткам.
В 2014 году в Йемене разгорелся военный конфликт между правительством и шиитскими повстанцами-хуситами, к которым примкнул свергнутый президент Али Абдалла Салех. Сепаратисты захватывали все больше территории, под их контролем оказывалось все больше городов, включая столицу страны Сану, что не могло не вызывать обеспокоенность у остальных государств региона. В результате Саудовская Аравия и ОАЭ возглавили арабскую коалицию, которая с марта 2015 года воюет на стороне правительственных сил, регулярно нанося авиаудары по позициям повстанцев. В 2017 году между Салехом и хуситами возник конфликт, и его убили. Война в Йемене спровоцировала беспрецедентную гуманитарную катастрофу — в стране царит нищета и разруха, бушуют голод и холера.
Ливия после свержения и убийства Каддафи оказалась расколота на части противоборствующими группировками. Спустя годы гражданской войны в стране сохраняется двоевластие. Столица Триполи и запад страны находятся под контролем Правительства национального согласия (ПНС) во главе с Фаизом Сарраджем. Ему противостоит заседающий на востоке парламент, который поддерживает Ливийская национальная армия под командованием маршала Халифы Хафтара. Турция оказывает поддержку ПНС, а Египет и ОАЭ — Хафтару.
Восстание сирийцев против режима Башара Асада также переросло в гражданскую войну, которая унесла сотни тысяч жизней и породила тяжелейший миграционный кризис. По данным ООН, приблизительно 6,6 миллиона человек были вынуждены покинуть свои дома и переселиться в другие регионы страны.
Вакуум власти, который образовался в Сирии в результате войны и политической нестабильности, заполнили террористические группировки. В частности, серьезно развиться смогло «Исламское государство» (ИГ, запрещено в России). К конфликту и борьбе с терроризмом подключились совершенно разные силы: международная коалиция во главе с США, Россия, Иран и Турция. Несмотря на то что активная фаза войны в Сирии закончилась, до окончательного политического урегулирования еще далеко. Не особо помогают и внешние игроки, придерживающиеся разных позиций: так, Москва поддерживает сирийского президента Башара Асада, который категорически не устраивает западные страны.
По мнению профессора Гелвина, маловероятно, что в обозримом будущем правительства Сирии, Ливии или Йемена вернут себе контроль над своей территорией и населением. «Иностранная интервенция остается безнаказанной, что, возможно, свидетельствует о начале эпохального сдвига в понимании суверенитета и суверенных отношений», — подчеркнул эксперт.
Во всем регионе восстания привели к росту религиозного фанатизма. Он подпитывается, в частности, воздействием гражданской войны в Сирии, соперничеством между саудовцами и иранцами за доминирование в регионе, а также политикой Исламского государства по зачистке своего «халифата» от тех, кто не отвечает требованиям его трактовки суннитского ислама
Историк добавил, что за последние 10 лет регион переживал один гуманитарный кризис за другим. «В зонах самых ожесточенных боевых действий — Сирии, Ливии, Йемене, Ираке — города и поселки были заброшены, а их население бежало в разные стороны. Резко возросло число внутренне перемещенных лиц и беженцев. Война и гражданские беспорядки не только привели к жертвам среди гражданского населения, но и разрушили инфраструктуру стоимостью в миллиарды долларов, подорвали систему общественного здравоохранения», — подчеркнул Гелвин. В итоге постоянная угроза жизням миллионов людей — это массовый голод, «являющийся одновременно следствием и орудием войны», добавил он.
Фото: Goran Tomasevic / Reuters
Тем не менее нельзя игнорировать и те положительные сдвиги, которые спровоцировала «арабская весна», считает Гольдштейн из Human Rights Watch. Она показала людям в недемократических странах, что они могут противостоять укоренившимся режимам, развила в них потребность в гражданском обществе. А социальные сети стали удобным инструментом для координации активистов, отметил правозащитник.
«Одним из наследий «арабской весны» является осознание того, что массовые протестные движения могут вспыхнуть в любое время и в любом месте, когда созреют условия. Это сделало страны Персидского залива особенно недоверчивыми и опасающимися народных движений, и поэтому их власти с большей вероятностью будут подавлять инакомыслие у себя дома и поддерживать репрессивные режимы в других местах, например, в Египте и других странах», — добавил он.
Профессор Ашкар объясняет это различиями в государственном устройстве. Так, в Египте, Алжире и Судане вся реальная власть была сосредоточена в руках военных, и истеблишмент по факту сменял старого неугодного лидер а на нового. Ситуация была сложнее в Ливии и Сирии, которыми правили семьи — Каддафи и Асадов.
«Это фактически монархия, разве что называется «республикой». Но, по сути, это одно и то же. В странах, где власть принадлежала отдельно взятой семье, протестное движение не смогло свергнуть правителей, потому что они владеют государством и полностью его контролируют. И тогда это противостояние переросло в гражданскую войну», — отмечает эксперт.
Протестующие несут камни в ходе стычки с полицией в Тунисе
Фото: Zohra Bensemra / Reuters
Арабская весна 2.0
В 2019 году по региону прокатилась вторая волна протестов. В Судане военные свергли президента Омара аль-Башира, занимавшего пост почти 30 лет. На фоне народных волнений подал в отставку и президент Алжира Абдель Азиз Бутефлика, находившийся у власти с 1999 года и собиравшийся баллотироваться на пятый срок.
Именно COVID-19, кстати, фактически поставил на паузу протестные движения, которые вновь начали набирать обороты в регионе. Дело в том, что фундаментальные проблемы, спровоцировавшие события «арабской весны», не были решены даже в тех странах, где все обошлось относительно бескровно. Их власти пообещали перемены, а на деле обошлись лишь косметическим ремонтом.
Согласно данным Программы развития ООН, средний доход населения в Тунисе, Бахрейне и Египте остался практически без изменений, а в Сирии, Йемене и Ливии сильно сократился. Безработица среди молодежи по-прежнему остается высокой во всех шести странах, а в Ливии, Тунисе и Египте она сильно подскочила сразу после событий «арабской весны».
Не улучшилась и ситуация с гражданскими правами и свободами в этих странах. Индекс демократии, рассчитываемый неправительственной организацией Freedom House, вырос лишь в Тунисе (причем почти в три раза), а в других странах опустился ниже показателей 2010 года.
Индекс демократии до и после «арабской весны»
Изображение: Freedom House/CFR
Несмотря на «коронавирусную паузу» в протестах пандемия, вернее, спровоцированный ею беспрецедентный экономический кризис, может стать еще одним катализатором революций на Ближнем Востоке. Как считает профессор Ашкар из Лондонского университета, коронавирус создал еще более благоприятную среду для социального взрыва. «Пострадали даже богатые арабские страны, чья экономика сильно зависит от экспорта нефти, цены на которую упали, — подчеркивает он. — Значит, экономическая и социальная ситуации стали еще более напряженными».
По мнению эксперта, революционные процессы на Ближнем Востоке и в Северной Африке еще далеки от своего завершения и могут занять годы. Профессор Гелвин из Калифорнийского университета в свою очередь отмечает, что предсказать революции невозможно. По его словам, человечество не смогло предвидеть как наступление «арабской весны», так и спрогнозировать Исламскую революцию в Иране 1979-го и даже Великую французскую революцию 1789-1799 годов.
«Восстания непредсказуемы, потому что люди непредсказуемы. Невозможно определить, почему проблема, которая не вызывает ничего, кроме пожимания плечами, в один прекрасный день становится тем, что ставит всех на уши. Просто так случается», — отметил он.