Чего боялся средневековый человек
Воображаемый мир средневекового человека
Воображаемый мир средневекового человека имел интересную структуру. Видения святых, вещие сны, небылицы. Что ещё скрывала средневековая психология?
Чего боялся средневековый человек?
Современность знает целую массу явлений общественной жизни, которые рождают всевозможные людские фобии. Монстрами и чудовищами человека XXI века запугать очень сложно.
В психологическом плане изменения кажутся очень незначительными. По-прежнему воображение питается за счёт инстинктивных побуждений и неосознанных толкований. Мифология, а также намеренные искажения памяти и выдумки являются предметами, которые следует изучать современным исследователям.
Европеец средневековой эпохи к подобным вещам относился с интересом, но при этом подвергали осуждению. Церковный деятель XI столетия Бурхард Вормсский считал, что это языческие пережитки и с ними следует бороться. Доминиканские монахи XIII века видели в воображаемом еретические течения. Воображаемые миры различались у представителей разных сословий и социальных страт.
Видения святых и роль сна
Сны — самый очевидный и важнейший компонент воображаемого мира средневекового человека. О снах людей той эпохи мы можем судить по рассказам святых, церковников и, конечно же, представителей знати и королей. Последние говорили о своих снах крайне редко.
Содержание сна могло иметь сакральный смысл. Церковь негативно реагировала на подобные проявления человеческой природы. Но мы можем навскидку упомянуть примеры, когда церковник в своих проповедях ссылался на сновидения, где ему являлся христианский святой. Такое явление было вполне обыденным.
Что могло сниться людям Средневековья? Примерно то же, что и современным. Это были фрагменты, составленные из памяти и яви, переживания о завтрашнем дне, надежды и тревожные сигналы. Но чтобы поведать о своём сне, в его сюжет нужно было обязательно включить эпизоды, связанные со встречей с богом. Такие истории могли быть основаны на Священном писании или же истории о смерти или спасении души. Тогда просто сон, который обозначали на латыни как somnium, трансформировался в visio — «видение». Позволялось лишь буквальное восприятие сновидений, ибо их намеренное толкование приравнивали к гаданию и колдовским чарам. На уровне первых Латеранских соборов в XII веке практика трактовки сна была под запретом.
В начале XIV веке сон перестаёт быть чем-то запредельным: произошла его сакрализация, связанная, как полагают исследователи, с появлением воспоминаний простого люда.
У человека из незнатной фамилии существовали определённые клише в сюжетах: предки, бедствия, катаклизмы и св. Бенедикт. Естественно, были из ряда вон выходящие явления, о которых человек пытался сразу же донести своим собеседникам или просто оставить в памяти. Записки путешественников, таких как Марко Поло или Мандевиль, в каком-то смысле были близки рассказам сновидцев: они имели вполне понятные аналогии и долю творческих приёмов. Воображаемая картина зиждится на вполне знакомой реальности. К примеру, в XIV и XV столетиях людям часто являлись пугающие существа, скелеты, чудища. Совершенно не случайно, ведь европеец в повседневности наблюдал банды разбойников, стаи волков в лесу у местечка, где жил, а также спасался от эпидемий и болезней.
Что касается сновидений с явным эротическим содержанием, то о них мы знаем немного по вполне понятной причине. Христианская мораль и страх перед греховными образами не позволяли раскрывать отдельные сюжеты сна средневекового человека.
Понятие гармонии
Гармония — понятие в средневековом социуме очень расплывчатое и общее. При этом как правило, оно было связано с музыкой, божественным промыслом и природой. Гармония есть воля бога, равновесие сил в мире. Сам святой Бернар говорил: «От природы узнаёшь о боге». Но чтобы улавливать посылы из потусторонней реальности, следует обладать чувством прекрасного. Согласно изречениям проповедников, хронистов и даже средневековых поэтов, прекрасное обязательно соответствовало христианским канонам, то есть было чем-то, что априори должно нравиться богу.
«Добрый» город должен быть живым, деятельным, упорядоченным и доступным для жизни. Рыцарь — смелым, целомудренным и преданным: в этом заключается его «прекрасное».
Миниатюры и надгробия стилистически мало чем различались. Изображения монархов и знати становились с веками всё более реалистичными. Единственный жанр, где можно было проследить стремление к «прекрасному» — это образы женщин в живописи. Подчёркивались силуэт, хрупкость рук и ног, форма груди и талии. Гармония начинает уступать место чувственности.
ТОП-10: Заблуждения о людях, живших во времена Средневековья
Как мы представляем себе обычного человека, жившего в Средневековье? Это грязный крестьянин, фермер. У него неопрятные волосы и колючая борода, коричневого цвета одежда и грязные ботинки. Весь покрытый грязью, он тянет за собой шаткую тележку, которая готова в любой момент развалиться. А если подойти к нему поближе, то от запаха можно упасть в обморок, ведь средневековые люди купались только один или два раза в год, верно?
Такое представление у нас сложилось во многом благодаря телевидению. К сожалению, это представление во многом совершенно неверно. Во-первых, бритва существовала в течение тысяч лет, и ее не трудно было заполучить даже тем, у кого было не много денег. Крестоносцы привозили с Ближнего Востока мыло (наряду со многими другими вещами), поэтому после 1200 года люди следили за чистотой. Есть много заблуждений о людях Средневековья. Вот 10 самых распространенных.
10. Они пили исключительно алкоголь
Фото: howstuffworks.com
Часто можно услышать, что люди Средневековья никогда не пили воду, предпочитая ей алкоголь, чтобы избежать болезней, потому что вода была грязная. Совершенно очевидно, что это не так, но этот миф распространяется через Интернет и даже иногда через документальные фильмы. Доказательства обратного можно найти по всему средневековому миру. В большинстве замков, например, есть колодец, воду из которого использовали для питья, а также приготовления разных блюд, типа каши и рагу – одних самых распространенных блюд Средневековья.
В средневековой художественной литературе персонажи часто, не задумываясь, пьют воду из колодцев и ручьев. Некоторые религиозные ордена даже предпочитали воду алкоголю, потому что они хотели жить как можно проще, чтобы быть ближе к Богу. Это подводит нас к сути вопроса: хотя вода была общедоступной и дешевой (в Лондоне с 1236 года была целая система труб и фонтанов, которые можно было свободно использовать), в обществе она считалась напитком для бедных и больных. В эпоху, когда люди сжигали так много калорий, выполняя повседневную работу, им нужно было что-то более питательное. Для этого подходили пиво и эль. Средневековый алкоголь сильно отличался от нашего сегодняшнего. Он был насыщенней и содержал больше калорий, поэтому, человек, который должен был провести весь день в поле или мастерской, естественно, предпочитал его.
9. Они редко мылись
Другое широко распространенное заблуждение заключается в том, что средневековые европейцы были грязными и никогда не мылись. Хотя они, вероятно, не могли конкурировать с греками и мусульманами того времени, они, безусловно, были более озабочены чистотой, чем мы сегодня думаем. Некоторые источники утверждают, что средневековые люди купались только один или два раза в год, и это, вероятно, было верно в большинстве случаев. В среднестатистическом доме не было ванны, а усилия, необходимые для того, чтобы носить много ведер воды туда и обратно из ближайшего ручья или источника не стоили того.
Вместо этого в конце рабочего дня можно было искупаться в самом источнике. Конечно, как и сегодня, уровень гигиены зависел от каждого индивидуально. Но среднестатистический человек, вероятно, мылся довольно регулярно. В больших средневековых городах было сложнее найти источник чистой воды. Но правительство старалось изо всех сил: сброс отходов в водные источники считался незаконным, и за это штрафовали. Тем не менее, во многих городах были построены общественные бани, где люди могли мыться в воде, в которой не было отходов. Они чистили зубы обрывками шерсти или ткани и мыли волосы простыми мыльными смесями. Но самое главное: каждое утро они мыли руки и лицо. Это было обычным делом для всех в средневековом мире. В большинстве домов была раковина, которой пользовалась вся семья, а во многих общественных местах, таких как большой зал поместья или замка, была большая емкость, которой люди могли пользоваться в течение дня. В замке Конисбро (Conisbrough) в Великобритании все еще сохранился каменная средневековая ванна, вырезанная в стене замка.
8. Они выливали свои экскременты на улицу
Фото: Ancient Origins
Если сегодня вы спросите обычного человека, что люди Средневековья делали с содержимым своих ночных горшков, то почти наверняка услышите, что они выливали все на улицу. Но в то время как некоторые люди, несомненно, так поступали, это не было обычной практикой. Для начала, у людей в деревнях не было необходимости так поступать. Им было легко вылить содержимое своего ночного горшка в саду или поле, где это никому не мешало. У некоторых людей были собственные надворные постройки или выгребные ямы. Периодически их опорожняли, а содержимое использовали в качестве удобрения. Как бы то ни было, в сельских средневековых районах практически нет записей о проблемах, связанных с отходами. Проблема была в основном в застроенных городах, где было гораздо труднее утилизировать отходы. Если задуматься, если бы не существовало современных сливных туалетов, в наших городах было бы очень мало мест, куда можно было бы выбросить отходы.
Люди Средневековья боролись с этой проблемой. Сначала они выбрасывали отходы на улицу. Так поступали незадолго до того, как были приняты строгие законы, регулирующие утилизацию отходов. Прежде всего, люди несли юридическую ответственность за поддержание в чистоте улицы непосредственно перед их домом. По ночам улицы патрулировали мусорщики. Если никто не признавался в том, что выброшенные отходы принадлежат ему, в районе штрафовали все дома, что побудило общины самостоятельно контролировать этот вопрос. И, похоже, у них получилось. Одного человека соседи чуть не убили за то, что он выбросил на улицу отходы копченой рыбы.
Были другие варианты избавления от отходов. Даже в средневековом Лондоне было несколько общественных туалетов, хотя они и не могли вместить всех желающих. У самых богатых людей были крытые туалеты, которые соединялись с ближайшими выгребными ямами. Большинство людей должны были либо отвозить свои отходы к реке, либо сбрасывать их в специальный сток или сточную канаву, которая вымывалась во время ливня. Из этих канав отходы попадали в большие подземные ямы, которые опорожняли рабочие, получавшие в день столько же, сколько средний рабочий получал в неделю.
7. Они носили блеклую одежду
Если верить среднестатистической телевизионной драме про Средневековье, подавляющее большинство людей в то время носили одежду какого-то грязно-коричневого цвета, включая даже состоятельных граждан, например, владельцев гостиниц и торговцев. Но на самом деле в средние века была и яркая одежда. Конечно, окрашивание предмета одежды требовало дополнительных усилий в процессе производства, поэтому цветная одежда стоила дороже.
Поэтому у большинства людей, была белая или бежевая шерстяная и льняная одежда, в которой они спали, работали и ходили дома. Самые бедные носили исключительно такую одежду. Но средневековым красильщикам были доступны разные красители, некоторые из которых были намного дороже и долговечнее других. Например, получить пурпурное одеяние было очень трудно, поэтому, по закону, такая одежда была доступна преимущественно членам королевской семьи.
С другой стороны, синий получали из вайды, широко распространенного растения, которое могли использовать даже простые люди. К сожалению, средневековые краски выцветали гораздо быстрее. Им не хватало химических веществ, сохраняющих цвет, а мыло, используемое для чистки средневековой одежды, было очень сильным, поэтому у прачек кожа повреждалась и трескалась. В результате было много людей, одетых в одежду разного оттенка, зависящего от того, сколько раз ее стирали. Как правило, фиолетовый был запрещен для низшего класса, а красный и зеленый были дорогими цветами. Желтый и серый были дешевле, и их носили люди, у которых было немного лишних денег, которые они были готовы потратить. Синий был самым дешевым и самым распространенным цветом.
6. Они не умели вести себя за столом
Фото: medieval-recipes.com
Средневековые люди питались иначе, чем мы сегодня. Представители низшего класса обычно ели руками. Хотя ножи и ложки существовали всегда, в Италии вилки появились только в Средние века, а популярность в Северной Европе они получили в начале современной эпохи. Несмотря на это, мы ошибаемся, когда думаем, что средневековые люди не умели вести себя за столом. Во-первых, это очень зависело от того, с кем вы ели. Если это происходило в доме лорда, следовало придерживаться строгих правил, и современный человек почти наверняка оскорбил бы кого-нибудь за столом, даже не желая этого. С другой стороны, обедать в крестьянском доме было гораздо проще, здесь не было никаких церемоний. Перед едой люди всех слоев мыли руки в тазу и от остальных ждали того же. Большинство людей также произносили молитву.
В знатных домах гости мыли руки как до, так и после еды. Поскольку лучшая еда подавалась гостям, сидевшим ближе всего к хозяйскому месту во главе стола, все гости сидели на стульях, которые для них выбирал хозяин. Женщины и мужчины обычно сидели вместе, чтобы поощрять хорошее поведение. Гигиена была очень важна. Обедающий не мог вернуть еду назад в центр стола, если он ее взял. Кроме того, люди не могли говорить с полным ртом или пить во время еды. Точно так же считалось оскорблением пить суп или причмокивать, ковырять в зубах за столом или удаляться в туалет. Как только трапеза заканчивалась, все пили, чтобы отбить запах съеденного. Обеденный этикет был превыше всего. Правила этикета печатали в руководствах для детей всех возрастов, и те, кто хорошо вел себя за столом, получал Божье благословение.
5. Они спали так же, как мы
Фото: medievalists.net
В современном мире почти все люди ложатся спать после наступления темноты и просыпаются, когда светло. Ученые обычно рекомендуют спать не менее восьми часов в сутки. Большинство из нас не хотят просыпаться ночью, и когда это происходит, стремятся опять заснуть. Однако в средние века значительная часть населения обычно просыпалась среди ночи. Детали относительно того, насколько такая практика была распространена, отрывочны, потому что в источниках говорится как о людях, которые спали всю ночь, так и о людях, просыпающихся после полуночи. Но это была, конечно, обычная практика.
На самом деле, это было настолько обычно, что люди говорили о «первом сне» и «втором сне». Такая практика была широко распространена, пока не пошла на спад в 1700-х годах, но люди придерживались ее до конца Викторианской эпохи. Когда средневековые люди просыпались после первого сна, они бодрствовали около часа или около того – этот период назывался «пробуждением». Часто в это время они мечтали и размышляли. Многие люди писали или молились. Молитвенный период заутрени приходился примерно на 2 часа ночи, поэтому большинство монахов по всей Европе просыпались в это время, чтобы выполнить свои обязанности перед сном. Другие люди использовали его для занятия любовью. На самом деле, врач 1500-х годов Лоран Жубер (Laurent Joubert) советовал заниматься любовью в этот период, потому что у «пар это получалось лучше».
4. Они никогда не покидали своих деревень
Фото: jagranjosh.com
Средневековье было эпохой беспрецедентного ограничения свобод людей, и это было особенно верно в сельской местности. Во всех отношениях крестьянин был собственностью своего господина. Он был привязан к конкретному участку земли. Крестьянин должен был следить за ним во имя своего Господа в обмен на защиту Господа. В результате мы часто думаем, что средневековые люди жили очень ограниченной жизнью, никогда не покидая деревень, в которых родились. Но исследования все чаще показывают, что люди были намного более мобильными, чем мы думали ранее. Хотя они, конечно, не путешествовали так много, как мы сегодня, люди часто перемещались по стране по разным причинам. Обычный средневековый крестьянин часто ездил из своей деревни в ближайший город для торговли. Но пару раз в год он также мог совершать более длительные поездки, особенно для паломничества, или чтобы повидать семью.
Другие уходили, чтобы освободиться от своих господ. Крестьянин, проживший год и один день в свободном городе, не будучи возвращенным своим господином, официально становился свободным человеком, поэтому многие стремились воспользоваться этим. Точно так же войны могли способствовать тому, что людей снимали с насиженных мест и отправляли маршем через пол-Европы. Однако, наиболее мобильными были представители богатого класса.
Торговцы часто путешествовали по стране и даже за границу, чтобы купить и продать товары по разной цене. Королевские чиновники, рыцари и шерифы обычно ездили по стране по королевским делам или посещали королевский парламент, который теоретически мог быть созван где угодно. В средневековых городах гостиницы были более важными, чем в современных городах, ведь нужно было разместить сотни людей, которые могли проезжать через город в любое время. До 1500 года очень немногие люди покидали пределы Европы, но среднестатистический человек путешествовал гораздо больше, чем мы думаем.
3. Они ели пресную пищу
Чеснок, петрушка, шалфей и укроп обычно росли повсеместно. Их добавляли в рагу, чтобы оно было ароматным. Вместе с горстью грибов и корнеплодов рагу становилось полезнее и сытнее, хотя особого разнообразия не было. К 1300 году, почти каждая деревня в Англии располагалась в одном дне пути от города, где был рынок, и где можно было найти вкусную средневековую еду. Очень распространены были кондитерские, и они очень напоминали современные кафе на вынос. В них продавали пряные и сильно соленые мясные пироги наряду с такими лакомствами, как пончики. В то время сахар было трудно найти, а мед был широко доступен, и его использовали для приготовления различных лакомств. На самом рынке люди могли найти почти все специи, доступные нам сегодня, но по гораздо более высокой цене.
Самой распространенной приправой был черный перец. Он был не дешев, но доступен большинству людей Средневековья. Таким образом, хотя выбор продуктов в средние века был не столь интересным, как сегодня, они были более разнообразным, чем нам кажется.
2.Они думали, что Земля плоская
1. Они не подчинялись законам
Фото: historicalhearts.blogspot.com
Есть распространенное заблуждение, что период Средневековья был временем беззакония и анархии. По правде говоря, это было широко регулируемое и организованное общество, и подавляющее большинство средневековых людей послушно следовали законам. Законы затрагивали многое. Торговцам требовалась лицензия на продажу определенных товаров за границу, закон о роскоши предписывал, что могут носить люди разных социальных классов, и существовали штрафы за такие тривиальные вещи, как сбить с кого-то шляпу. Налоги были обязательными. Поскольку налог взимался за богатство, а не с дохода, королевские чиновники отправлялись в каждый дом в стране и каталогизировали предметы в нем, оценивая благосостояние, и рассчитывая сумму налога.
Средневековый человек: сны и воображение
Воображаемый мир: чего боялся средневековый человек?
Современность знает целую массу явлений общественной жизни, которые рождают всевозможные людские фобии. Монстрами и чудовищами человека XXI века запугать очень сложно.
Падшие ангелы. Источник: https://pinterest.com
Но европеец средневековой эпохи к подобным вещам относился с интересом, но при этом подвергали осуждению. Церковный деятель XI столетия Бурхард Вормсский считал, что это языческие пережитки и с ними следует бороться. Доминиканские монахи XIII века видели в воображаемом еретические течения. Представители всех сословий и социальных страт Средневековья безусловно видели свою картину воображаемого мира: и клирик, и крестьянин, который мог на исповеди рассказать святому отцу о своих фантазиях.
Апокалипсис. Источник: https://pinterest.com
Средневековая психология: видения святых и роль сна
Самый очевидный и самый главный компонент воображаемого мира средневекового человека. О снах людей той эпохи мы можем судить по рассказам святых, церковников и, конечно же, представителей знати и королей. Последние говорили о своих снах крайне редко. Безусловно, то, что осталось от воспоминаний о сновидениях – это лишь очерки человеческого восприятия. Содержание сна могло иметь сакральный смысл, но церковь одинаково негативно реагировала на подобные проявления человеческой природы. Но мы можем навскидку упомянуть примеры, когда церковник в своих проповедях ссылался на сновидения, где ему являлся христианский святой. Такое явление было вполне обыденным.
Сон трёх королей. Источник: https://pinterest.com
Что могло сниться людям Средневековья? В целом – ровным счётом то, что и тревожило столь важное для человека современности физиологическое состояние. Это были фрагменты, составленные из памяти и яви, переживания о завтрашнем дне, надежды и тревожные сигналы. Но чтобы поведать о своём сне в его сюжет должны были обязательно входить эпизоды, связанные со встречей с Богом, основанные на Священном писании или же истории о смерти или спасении души. И тогда это уже не просто сон, который обозначали на латыни как somnium, а visio – «видение». Позволялось лишь буквальное восприятие сновидения, ибо их намеренное толкование приравнивали к гаданию и колдовским чарам. На уровне первых Латеранских соборов в XII веке практика трактовки сна была под запретом.
В начале XIV веке сон перестаёт быть чем-то запредельным: произошла его сакрализация, связанная, как полагают исследователи, с появлением воспоминаний простого люда.
Страхи и катастрофизм в Средние века
Бремя страхов человеческих
Чего боятся люди, как страхи и фобии управляют людьми, происхождение и влияние страхов на жизнь и достижения человека. Публикация результатов пятилетнего исследования международной группы ученых открывает темный малоизученный мир человеческих страхов.
В. Э. Шляпентох, В. Н. Шубкин, В. А. Ядов, В. А. Иванова
Тема страха до сих пор не получила существенной разработки в социологии. Это не вполне понятно, так как настроение и поведение отдельных людей, групп и нации в целом весьма зависимы от тех чувств — оптимистических, или пессимистических, — которые они питают в отношении будущего.
Люди также испытывают страх перед диктатурой и массовыми репрессиями; они опасаются внезапных экономических кризисов, плохого урожая, природных бедствий, типа наводнений, ураганов или засух, вспышек эпидемий. Не исключены также страхи перед катастрофами глобального характера, такими как массовое вымирание человечества и наконец Армагеддон или конец мира.
Мы утверждаем, что в современной России наблюдается опасно высокий уровень катастрофического сознания в определенных группах и высокий уровень массовых страхов в обществе в целом. Наша задача — попытаться осмыслить роль этих феноменов в контексте российских реформ.
Цель этой работы — привлечь внимание к теме, которая большей частью заброшена социологами и даже социальными психологами, но не теологами, философами, психологами и особенно психиатрами. Там, где это возможно, мы стараемся включить американский материал. Учитывая весьма различные нормативные представления об оптимизме и пессимизме в русской и американской культурах, сравнение роли страхов в обеих странах кажется нам интересным объектом исследования.
Страхи в социальной жизни
Страх ожидания негативных событий и процессов, которые оцениваются людьми как вероятные непосредственно для них или для их потомков, играл важную и в некоторых случаях даже решающую роль в жизни личности и общества. Тревога перед неизвестным и необъясненным глубоко внедрена в человеческое мышление, вероятно, на генетическом уровне. Неудивительно, что некоторые мыслители полагали этот аспект человеческого существования одним из наиболее важных в человеческой жизни. Как сказал однажды Андре Мальро, «страх глубоко укоренен в каждом из нас, и чтобы обнаружить это, достаточно только глубоко заглянуть в самого себя». Несколько иначе сходную мысль выразил Альберт Камю: «Человек сознателен ровно настолько, насколько не скрывает от себя своего страха».
Люди получают свои страхи из двух главных источников: из «первых рук», т.е. их собственного опыта и опыта их семьи; и из «вторых рук», т.е. от других людей, с которыми они вступают в коммуникацию, и из культурных и социальных институтов.
Страх вообще, и страх перед катастрофами, в частности, был фундаментальным аспектом человеческого опыта начиная с древности. Неудивительно, что религия и философия, т.е. те сферы человеческой культуры, где осмысляется проблема смысла жизни, уделяют такое огромное внимание чувству страха. Почти все религии включают концепцию зла, которое существует как постоянная угроза людям. Апокалиптический взгляд на человечество являются важной частью иудаизма и христианства. Вера в неминуемую катастрофу — кредо различных сект, причем многие из них продолжают быть частью социальной жизни в современном мире. Еще до развития зрелых форм религиозности опыт человеческих страхов нашел отражение в мифе, этом великолепном результате осмысления мира в устной традиции.
Страх перед будущим — основа катастрофического сознания. Этот вид страха возник чрезвычайно давно и изначально имеет культурное содержание.
Страхи носителей устной культуры дошли до нас через письменные тексты. Так, например, ученые иудеи античности донесли до нас запас древних страхов. Он не очень обширен. Это потоки лавы, эпидемии, разверзаемая земля, иноземные завоеватели, потоп.
Древние ожидания катастроф и страхи перед ними были сделаны людьми с мифологическим. Мифологическими были объяснения, интерпретация грозящих катастроф, огромную роль в этом играли такие особенности устной традиции, как склонность к гиперболизации, сильная опора на эмоции, вера во всевозможные слухи. В то же время огромную роль в жизни людей играл их собственный опыт и опыт их семьи. Поэтому выводы заключались не только на основе слухов, но также на основе опыта и здравого смысла. Мир, вокруг людей, был преисполнен всяческих бедствий — наводнения, ураганы, извержения вулканов и землетрясения, пожары, эпидемии, нашествия диких зверей, враждебных племен, поведение которых относительно побежденного ими племени не слишком отличалось от поведения тех же зверей. Все это не могло не породить глубокого убеждения в естественности катастроф, и тех, что уже произошли, и тех, которых, рассуждая логически, несомненно, можно было ожидать, ибо мир был наполнен постоянно повторяющимися событиями.
Мифы повсеместно несли в себе картины циклического мира, переживающего катастрофы и становление, как и боги, которые периодически гибли и воскресали. Достаточно вспомнить мифы об египетском Осирисе, шумеровской Иманис, греческом Адонисе. В индийском мифе речь идет о четырех югах, образующих одну большую югах, которая длится 4320000 наших лет. За это время люди проходят от золотого века к полной дезорганизации, к мировому пожару, в результате чего мир гибнет. Затем все начинается сначала.
Этнографам известны племена, рассматривающие мир как враждебную, противостоящую людям силу. Добу, одно из меланезийских племен, убеждены, например, что со всех сторон окружены злыми колдунами, причем колдунами являются также соседи и родственники. Если умирает один из супругов, то, согласно их убеждениям, в этом виноват выживший супруг.
Страх — чувство и эмоция
В социальной науке до сих пор остается более распространенной скорее негативная, чем позитивная оценка эмоционально-волевой сферы человека. В оппозиции «разум — эмоции» вторым отдается подчиненное место. Их рассматривают скорее как дезорганизующее и разрушительное начало, которое должно быть подчинено разуму и управляться последним. Данная традиция исторически сложилась в процессе наблюдения над такими эмоциями, как гнев, ярость, паника, которые было легче видеть и которые резко выделялись на общем более ровном эмоциональном фоне жизнедеятельности личности.
Эта оценка имеет также и религиозные корни, идущие еще от борьбы христианства с язычеством. Как известно, христианская аскетическая традиция дискредитировала эмоции и чувства, связав их со злом и грехом. Правда, эта строгая оценка касалась скорее других эмоций, чем страха. Последний должен был помогать богобоязненным, а значит, праведным людям справляться с искушениями, возбуждающими у них запретные чувства. Страх в религиозной этике не относился к запрещенным чувствам. Благоговейный страх, соединенный с любовью, по отношению к богу, страх, смешанный с отвращением, — отношение к греху и злу.
Типология страхов
Страх есть сдерживающее начало, формирующееся под влиянием различных факторов.
В России традиционный страх перед авторитетом начал разрушаться еще в прошлом веке. Страна попала в исторически сложную ситуацию, чреватую широким распространением процессов разрушения традиционных норм при слабом формировании новых. Это было характерно и для столичных городов, и для традиционной деревни. Так, освобождение крестьян от личной зависимости перед землевладельцами освободило их и от традиционных патриархальных связей, в частности, разрушило и «почтительный» страх перед авторитетом. Это означало лишение покровительства и защиты. Не случайно, после реформы 1861 года было замечено, что крепостной крестьянин по сравнению с освобожденным выглядит более уверенно. Тогда как первый держится с известным достоинством, второй суетится и кажется каким-то потерянным.
Наблюдение это весьма праводоподобно, ибо крепостной крестьянин имел установившиеся отношения со своим хозяином, возможно прав у него было не так много, но он хорошо знал их, так же как и свои обязанности. Освобожденный крестьянин вместе со свободой лишился того, что в современной России называют «крышей». Одинокий, без ясных прав и обязанностей, он оказался один на один со всем миром. Результатом могла быть и стала тревога и неуверенность. Былой социализированный страх перед хозяином уступил место дикому несоциализированному «сырому» страху перед неизвестностью. Такой «сырой» страх перед будущим стал питательной средой для роста иррациональных страхов, неопределенных экзистенциальных страхов перед опасностями существования.
В ситуации массовых крестьянских миграций начала ХХ века традиционный «почтительный» страх перед авторитетом разрушился вовсе. Любовь и благоговение, смешанное со страхом, перед высшими авторитетами, в этой ситуации пострадали не менее, если даже не больше.
Несколько волн нигилизма, которые пережила Россия, раз за разом ослабляли страх перед каким-либо конкретным выражением авторитета. Интеллигентский атеизм и массовое двоеверие подточили благоговейный страх перед Богом. Реформы, урезавшие права землевладельцев, не могли не ударить по авторитету помещичьего сословия. Государство и его законы, которые являются воспреемниками традиционных патриархальных и средневековых авторитетов, в России воспринимались негативно (что сохраняется во многом и до сих пор).
В современной России «почтительный» страх настолько ослаблен, что иногда приходится задумываться, существует ли он там вообще.
Страх и стратегии поведения
Страх оказывает влияние, а иногда и определяет ту или иную стратегию поведения. Уровень катастрофизма в обществе существенно влияет на жизнь нации, подсказывая людям, копить ли им деньги, или тратить, опасаясь их тотального обесценивания; делать ли запасы продовольствия из страха перед его возможным дефицитом и так далее. В отдаленном прошлом многие люди принимали очень важные решения в страхе перед близящимся концом света. Хороший пример может быть заимствован из истории Средних веков. Миллениаристские верования (ужас перед «магическим числом») заставляли людей в Западной Европе ожидать в 1000-м году светопреставления. В Средневековой России делали то же самое, но ожидали этого события в 1492 году, согласно Юлианскому календарю. Многие богатые люди вручали тогда свою землю и другое богатство церкви в надежде на получение спасения в ином мире.
Страх, оправданный или нет, может вызывать активную реакцию, побуждая людей действовать в направлении, которое кажется им необходимым для предупреждения грозящих бедствий. Во многих случаях страх играл мобилизующую роль, стимулируя людей совершать поступки, которые позволили избежать негативного развития событий.
Решительные реформы и революции достаточно часто могут быть истолкованы, как способ действия, направленный на то, чтобы справиться с опасным развитием ситуации. Авторы реформы здравоохранения, предложенной в Соединенных Штатах в 90-е годы, постоянно ссылались на катастрофическое повышение медицинских расходов и необходимость предотвращения краха системы здравоохранения. Страх утратить независимость и быть покоренным жестоким врагом, несомненно, явился мощным фактором, сыгравшим свою роль в победе союзников над противником во второй мировой войне. И Черчилль, и Сталин обращались к населению своих стран, предупреждая людей о возможной катастрофе в случае победы Гитлера.
Возьмем другой пример. Страх перед массовым голодом в России в 1992 испытывался половиной населения. Он вынудил россиян сильно расширить частные огороды и обеспечивать себя сельскохозяйственными продуктами, в результате чего материализации катастрофического страха удалось избежать. Страх перед новым Чернобылем стимулировал мировое сообщество на значительное число действий, направленных на уменьшение вероятности подобных катастроф в будущем.
Активная реакция на страх может проявиться в конструктивном или разрушительном поведении. Конструктивное действие возможно в том случае, когда мобилизовавший все свои способности противостоять страху человек сохраняет контроль над своими чувствами. Страх, обузданный разумом, обостряет восприятие и усиливает рациональные способности человека. В этом случае человек способен выйти за рамки своих обычных возможностей. Здесь мы попадаем в область социальной психологии стресса.
Разрушительное поведение в ситуации страха связано с паническими типами реагирования на ситуацию. В ситуации паники люди могут совершать различные иррациональные действия, хаотичные и импульсивные. Подобные действия не контролируются разумом и могут иметь катастрофические последствия как для личности, находящейся в состоянии паники, так и для окружающих.
Частным случаем разрушительного поведения может быть признана агрессия, когда действующие под влиянием страха человек или группа (толпа) нападают на источник страха, или на то, что ей представляется таковым.
Страх может разоружить людей перед лицом опасности. В этих случаях люди остаются безучастными, игнорируют и даже отрицают наличие угрозы. Массовые настроения, проникнутые чувством апатии, безнадежности, важный элемент процессов социальной демобилизации.
Социальное значение страхов
Страхи амбивалентны. Они приносят пользу индивидуумам и обществу, но одновременно чреваты существенными издержками. Иначе говоря, мы можем смотреть на страх как на очень мощное лекарство, которое имеет весьма опасные «побочные эффекты».
Своим присутствием страх ухудшает качество человеческой жизни. Качество жизни в Израиле даже в мирное время ниже, чем в других странах с теми же самыми показателями материального благосостояния, просто из-за страха возможных войн с арабскими соседями. Степени страха оказаться безработным, стать жертвой преступников или бюрократического произвола — факторы, которые чрезвычайно влияют на качество жизни каждой нации.
Установлению диктатуры почти всегда предшествует распространение катастрофизма, который в это время частично оправдывается и преувеличивается общественным сознанием. Победа Гитлера в 1933 году оказалась возможной не только из-за плохого экономического положения Германии, но также потому, что нацисты сумели разжечь чувства катастрофизма в стране. То же самое можно сказать и относительно большевиков в 1917 году, использовавших массовый страх перед катастрофой в качестве главного элемента своей идеологии. Одной из наиболее известных работ Ленина накануне Октябрьского переворота была «Грозящая катастрофа и как с ней бороться».
Ввиду высокой стоимости страхов, индивидуумы и общества вырабатывают механизмы, снимающие или облегчающие индивидуальные страхи и страхи в общественном сознании. Люди стараются психологически приспособиться к обстоятельствам, которые чреваты бедствием, «нормализуя» их в сознании личности и общества. В 1995-1996 годах мы наблюдали этот процесс в России. В то время как российская экономика продолжала ухудшаться и жизненные стандарты большинства населения снижались, только двадцать три процента опрошенных полагали, что к концу 1995 года экономика находилась «в кризисе — существенно ниже по сравнению с предыдущими годами».
Страх перед катастрофическим вмешательством КГБ в человеческую жизнь был больше среди тех русских, кто жил во время Сталина, чем среди людей, рожденных после 1953 года. То же самое может быть сказано о людях, переживших землетрясения и другие природные бедствия.
Наряду с «получателями» страхов существуют и их «производители», т.е. люди и организации, чья активная позиция способствует созданию и распространению страхов.
Производители и распространители массовых страхов включают политических деятелей, идеологов, журналистов, преподавателей, писателей и других людей, формирующих общественное мнение, иными словами, всех тех, кто имеет доступ к общественности.
Во всех современных обществах интеллигенция принадлежит к группе активных производителей страхов. Интеллектуалы не только создают идеологии и служат политическим элитам, но и считают своим долгом критически относиться к действительности. Конечно, исторический контекст существенно влияет на их позиции. Так, некоторые русские интеллигенты, оставшиеся в стране после большевистского переворота, добровольно или при прямом давлении господствующего режима играли роль больших оптимистов, даже триумфаторов.
Катастрофические настроения за одно-два десятилетия перед революцией 1917 года были чрезвычайно распространены среди русской интеллигенции. Валерий Брюсов, Александр Блок, Дмитрий Мережковский, Андрей Белый, Федор Достоевский, Владимир Соловьев предсказывали катастрофические события в России.
Страхи советского времени
Массовое сознание в тоталитарной России было катастрофичным, ибо люди годами жили в ожидании катастрофы, причем ожидание одной катастрофы сменялось ожиданием другой.
Главным мировоззренчески-идеологическим страхом было ожидание смертельной схватки с капитализмом. Здесь находилось смысловое «ядро» советской идеологии и «оборонного сознания» населения. Конкретизировался этот мировоззренческий страх в страхах перед войной. Страх этот приобретал разные формы.
В 20-е годы ждали преображения всей планеты — мировой революции, т.е. всеобщей катастрофы планетарного характера.
В 30-е все население было убеждено в неминуемости новой войны.
В 40-е произошла реальная катастрофа.
В 50-е — 60-е боялись атомного Апокалипсиса.
Постоянно поддерживался, то затухая, то обостряясь, страх перед голодом. Особенно боялись его в деревне. Страх голода переплетался со страхом перед войной.
Страх перед враждебным окружением был патологическим. Был ужасный страх перед иностранцами, шпиономания. Иностранная валюта в восприятии населения была демонизирована. Люди никогда не видели иностранных денег, и они представлялись им не просто платежным средством, но почти «орудием дьявола». Уже после смерти Сталина в годы хрущевской оттепели, когда страх стал спадать, два молодых «валютчика» (Рокотов и Файбышенко) были расстреляны с грубым нарушением закона по прямому указанию рассердившегося Хрущева. Более чем вероятно, что если бы их правонарушение не касалось «валюты», дело приняло бы иной оборот.
Главным «внутренним» страхом был страх перед государством, особенно могущественной тайной полицией. Боязнь КГБ была всеобщей. Иными словами, всемогущего тайного ведомства боялись не только те, кто имел основания бояться. Перед КГБ и его сотрудниками трепетало все население. Принадлежностью к КГБ гордились еще во времена Брежнева, ибо это было знаком силы. Например, в компании сослуживцев руководитель одного из отделов стал демонстрировать свое удостоверение тайного осведомителя КГБ. В ответ его начальник показал свое. Ирония заключается в том, что дело происходило среди интеллигентской элиты — в Министерстве культуры РСФСР и оба считались известными деятелями культуры, обладали учеными степенями, были авторами многих произведений. Примерно то же отношение можно было наблюдать у простого народа. Достаточно было намекнуть, например, партнеру по какой-либо частной сделке, что связан с «органами», чтобы занять выигрышную позицию. Страх населения перед тайной полицией защищал причастных к ней, с ними предпочитали не связываться.
Существование массового принудительного, рабского труда в сложном обществе больших городов, индустриального производства с его сложной организацией, создавало образ жизни, сам являющийся повседневной катастрофой. Шло постоянное подавление личности, наступление на нее гигантского государства. В 1939 году для колхозников был установлен обязательный минимум трудодней. Его невыполнение грозило исключением из колхоза, что в те времена означало потерю источников существования. В 1940 всякий выпуск недоброкачественной продукции был приравнен к вредительству. В 1938 году было принято постановление об упорядочении трудовой дисциплины. За три опоздания или иные проступки в течение месяца предусматривалось обязательное увольнение, выселение покинувших предприятие из ведомственных квартир в течение десяти дней. В 1939 была введена трудовая книжка, фиксировавшая прием и увольнение на работу, служебные проступки и поощрения.
Каждый работник обязан был иметь трудовую книжку, одну-единственную за всю свою трудовую жизнь, без записи в которой он не мог быть уволен и принят на другую работу. Отсутствие подобной книжки означало глубокое социальное неблагополучие человека. Перерыв в работе более двух месяцев прерывал непрерывный трудовой стаж работника, лишая его, в частности, права на оплату дней, пропущенных по болезни. Такой перерыв морально тянулся за работником всю его жизнь, требуя объяснения в отделах кадров в случае новых устройств на работу.
Вот всего несколько примеров, показывающих методы налаживания трудовой дисциплины, применявшиеся в те годы. Рабочий воронежской типографии Ф. Денисов был осужден к двум месяцам исправительно-трудовых работ по месту службы с удержанием 15% заработной платы за опоздание на 24 минуты. Его производственный стаж составлял в этой типографии 50 лет. Он ни разу не допустил брака, прогулов, опозданий, неоднократно премировался. Он пришел на работу к 16 часам, забыв, что в связи с переходом на восьмичасовой рабочий день начало смены перенесли на 15 часов 30 минут. Работница Харьковского тракторного завода оставила дома пропуск. Ей пришлось вернуться. В результате за опоздание на 50 минут суд приговорил ее к двум месяцам исправительно-трудовых работ с удержанием 20% зарплаты. Лениградская работница, мать пятерых детей, возвратилась из отпуска после родов, обратилась к руководству предприятия с просьбой о расчете. Дирекция отказала и в увольнении, и в предоставлении ее ребенку места в яслях. Она была вынуждена совершить прогул и получила четыре месяца тюремного заключения.
Бремя страхов человеческих
Чего боятся люди, как страхи и фобии управляют людьми, происхождение и влияние страхов на жизнь и достижения человека. Публикация результатов пятилетнего исследования международной группы ученых открывает темный малоизученный мир человеческих страхов.
В. Э. Шляпентох, В. Н. Шубкин, В. А. Ядов, В. А. Иванова
Тема страха до сих пор не получила существенной разработки в социологии. Это не вполне понятно, так как настроение и поведение отдельных людей, групп и нации в целом весьма зависимы от тех чувств — оптимистических, или пессимистических, — которые они питают в отношении будущего.
Люди также испытывают страх перед диктатурой и массовыми репрессиями; они опасаются внезапных экономических кризисов, плохого урожая, природных бедствий, типа наводнений, ураганов или засух, вспышек эпидемий. Не исключены также страхи перед катастрофами глобального характера, такими как массовое вымирание человечества и наконец Армагеддон или конец мира.
Мы утверждаем, что в современной России наблюдается опасно высокий уровень катастрофического сознания в определенных группах и высокий уровень массовых страхов в обществе в целом. Наша задача — попытаться осмыслить роль этих феноменов в контексте российских реформ.
Цель этой работы — привлечь внимание к теме, которая большей частью заброшена социологами и даже социальными психологами, но не теологами, философами, психологами и особенно психиатрами. Там, где это возможно, мы стараемся включить американский материал. Учитывая весьма различные нормативные представления об оптимизме и пессимизме в русской и американской культурах, сравнение роли страхов в обеих странах кажется нам интересным объектом исследования.
Страхи в социальной жизни
Страх ожидания негативных событий и процессов, которые оцениваются людьми как вероятные непосредственно для них или для их потомков, играл важную и в некоторых случаях даже решающую роль в жизни личности и общества. Тревога перед неизвестным и необъясненным глубоко внедрена в человеческое мышление, вероятно, на генетическом уровне. Неудивительно, что некоторые мыслители полагали этот аспект человеческого существования одним из наиболее важных в человеческой жизни. Как сказал однажды Андре Мальро, «страх глубоко укоренен в каждом из нас, и чтобы обнаружить это, достаточно только глубоко заглянуть в самого себя». Несколько иначе сходную мысль выразил Альберт Камю: «Человек сознателен ровно настолько, насколько не скрывает от себя своего страха».
Люди получают свои страхи из двух главных источников: из «первых рук», т.е. их собственного опыта и опыта их семьи; и из «вторых рук», т.е. от других людей, с которыми они вступают в коммуникацию, и из культурных и социальных институтов.
Страх вообще, и страх перед катастрофами, в частности, был фундаментальным аспектом человеческого опыта начиная с древности. Неудивительно, что религия и философия, т.е. те сферы человеческой культуры, где осмысляется проблема смысла жизни, уделяют такое огромное внимание чувству страха. Почти все религии включают концепцию зла, которое существует как постоянная угроза людям. Апокалиптический взгляд на человечество являются важной частью иудаизма и христианства. Вера в неминуемую катастрофу — кредо различных сект, причем многие из них продолжают быть частью социальной жизни в современном мире. Еще до развития зрелых форм религиозности опыт человеческих страхов нашел отражение в мифе, этом великолепном результате осмысления мира в устной традиции.
Страх перед будущим — основа катастрофического сознания. Этот вид страха возник чрезвычайно давно и изначально имеет культурное содержание.
Страхи носителей устной культуры дошли до нас через письменные тексты. Так, например, ученые иудеи античности донесли до нас запас древних страхов. Он не очень обширен. Это потоки лавы, эпидемии, разверзаемая земля, иноземные завоеватели, потоп.
Древние ожидания катастроф и страхи перед ними были сделаны людьми с мифологическим. Мифологическими были объяснения, интерпретация грозящих катастроф, огромную роль в этом играли такие особенности устной традиции, как склонность к гиперболизации, сильная опора на эмоции, вера во всевозможные слухи. В то же время огромную роль в жизни людей играл их собственный опыт и опыт их семьи. Поэтому выводы заключались не только на основе слухов, но также на основе опыта и здравого смысла. Мир, вокруг людей, был преисполнен всяческих бедствий — наводнения, ураганы, извержения вулканов и землетрясения, пожары, эпидемии, нашествия диких зверей, враждебных племен, поведение которых относительно побежденного ими племени не слишком отличалось от поведения тех же зверей. Все это не могло не породить глубокого убеждения в естественности катастроф, и тех, что уже произошли, и тех, которых, рассуждая логически, несомненно, можно было ожидать, ибо мир был наполнен постоянно повторяющимися событиями.
Мифы повсеместно несли в себе картины циклического мира, переживающего катастрофы и становление, как и боги, которые периодически гибли и воскресали. Достаточно вспомнить мифы об египетском Осирисе, шумеровской Иманис, греческом Адонисе. В индийском мифе речь идет о четырех югах, образующих одну большую югах, которая длится 4320000 наших лет. За это время люди проходят от золотого века к полной дезорганизации, к мировому пожару, в результате чего мир гибнет. Затем все начинается сначала.
Этнографам известны племена, рассматривающие мир как враждебную, противостоящую людям силу. Добу, одно из меланезийских племен, убеждены, например, что со всех сторон окружены злыми колдунами, причем колдунами являются также соседи и родственники. Если умирает один из супругов, то, согласно их убеждениям, в этом виноват выживший супруг.
Страхи и катастрофизм в Средние века
Современная медиевистика накопила достаточно знаний о роли страхов в жизни средневекового человека.
Известно, что жизнь в Средние века была относительно короткой. М. Блок ссылается на имеющиеся сведения, касающиеся коронованных особ: Роберт Благочестивый умер в возрасте около 60 лет; Генрих I — в 52 года; Филипп I и Людовик VI — в 56 лет. В Германии четыре первых императора из Саксонской династии прожили соответственно: 60 или около того, 28, 22 и 52 года.
Трудно человеку современного общества, жизнь которого расписана по секундам и минутам, вообразить себе обычную ситуацию средневековья, где люди не умели измерять время и ориентировались по солнцу. «Дорогие и громоздкие водяные часы существовали, но в малом числе экземпляров. Песочными часами, по-видимому, пользовались не очень широко. Недостатки солнечных часов, особенно при частой облачности, были слишком явны». Глубокое равнодушие ко времени проявлялось не только в повседневной жизни, но и в делах социально значимых. В документах не оставляли никаких хронологических данных. Не сохраняли в памяти даты рождения даже в королевских семьях. Вместе с тем большое значение имела древняя иудейская традиция различения дней недели.
Представления об истории оставались циклическими, хотя на них оказывало большое влияние христианское понимание времени, особенно идея Страшного Суда, завершающего историю. Золотой век был в прошлом, настоящее оценивалось как нарастающий упадок. Прошлое было ценностью, не сравнимой по значимости с ценностью настоящего. «Молодежь более ничему не желает учиться, наука в упадке, весь мир стоит вверх ногами, слепцы ведут слепцов и заводят их в трясину, осел играет на лире, быки танцуют, батраки идут служить в войско. Отцов церкви, Григория Великого, Иеронима, Августина, Бенедикта Нурсийского, можно встретить на постоялом дворе, под судом, на рыбном рынке. Марию более не влечет созерцательная жизнь, а Марфу жизнь деятельная, Лия бесплодна, у Рахили гноятся глаза, Катон зачастил в кабак, а Лукреция стала уличной девкой. То, чего прежде стыдились, ныне превозносится. Все отклонились от своего пути» — так говорили о современности ваганты (поэма «Встарь цвела наука…» из «Carmina burana»).
Мышление людей Средневековья оставалось манихейским, и хотя идея Чистилища как чего-то третьего и присутствовала в нем, главной оставалась полярность Рая и Ада, Бога и Дьявола, Добра и Зла. «Средневековое мышление и чуствование были проникнуты глубочайшим пессимизмом — пишет Ж. Ле-Гофф — Мир стоит на грани гибели, на пороге смерти». В близком конце мира сомнений не оставалось. Людей ждет неминуемая катастрофа — таково было всеобщее убеждение.
Страх перед будущем в Средние века был столь силен, что исследователи приходят к выводу об одержимости людей Средневековья жаждой спасения и страхе перед адом как определяющей характеристике их ментальности.