Сюжет: Дочь голливудской кинозвезды и продюсера, тринадцатилетняя Мэдди Спенсер, после смерти попадает в ад, где её настоящая жизнь только начинается.
«Паланик исписался!» — слышалось после выхода каждой новой книги знаменитого деятеля контркультуры, и началось это, кажется, сразу после «Призраков». Слишком уж радикальными, неприятными почти на физическом уровне они получились: кажется, Паланик в своём желании эпатировать публику дошёл до черты, откуда можно было уходить только в историю, либо же, если таких планов не было, менять стратегию. И писатель начал экспериментировать, пробуя себя в других жанрах и стилях. Неприятие публики было предсказуемо. А вот «Проклятые» оказались восприняты на ура — то ли критики и читатели признали, наконец, право своего любимца на «шаг в сторону», то ли эксперимент в кои веки удался.
«Проклятые» неприкрыто пародийны и интертекстуальны. Две главные мишени писателя названы в самом тексте: это классический «колледж-муви» «Клуб “Завтрак”» (1985) и не менее классическая книжка для девочек-подростков «Ты здесь, Бог? Это я, Маргарет» Джуди Блум. Как и в фильме, главная героиня в аду неожиданно находит себе друзей — разношёрстную компанию из гламурной фифы, юного панка, туповатого футболиста и гика-зануды («Леонард, Паттерсон, Арчер и Бабетт — мозг, тупой спортсмен, бунтарь и королева бала»). Сочетание странное, но при жизни у толстушки-зубрилки Мэдди не было друзей вовсе. И, как в книге Джуди Блум, героиня Паланика в своём монологе тоже обращается к высшей силе — но не к Богу, а к Сатане. Сначала это звучит как унизительная просьба, но впоследствии превращается в вызов и оборачивается бунтом. Наконец-то ей, дочери знаменитых родителей, можно не быть «хорошей девочкой» и глянцевым персонажем, а в кои-то веки проявить себя. Что ей терять, в конце концов, раз она уже мертва и ниже ада не отправится?
Паланик не стесняется проговаривать и другие свои «источники вдохновения»: перед феерической сценой секса с демоном-великаншей следует упоминание Свифта — самых шаловливых страниц из «Путешествий Гулливера», а главная героиня, начитавшись романтической прозы, называет предмет своей первой роковой любви «мой Хитклифф» и «мой Рочестер». Ну а «Божественная комедия» Данте приходит в голову сразу же, как только Мэдди показывают Болото Прогорклого Пота, Болото Выкидышей, Озеро Кипящей Слюны, Реку Крови и другие неаппетитные географические объекты, сложенные из земного мусора.
Впрочем, как ехидно заметила рецензент из газеты The Guardian, паланиковский ад большим обязан «Южному Парку», чем Данте или Свифту. Это царство победившей бюрократии и почти кафкианского абсурда, попасть в который проще простого (правила настолько сложны, что нарушить их в земной жизни легче, чем исполнить), а существовать там приходится вечно. Проклятые души тестируются на детекторе лжи, а в качестве наказания, не считая вечно поедающих их демонов, получают работу на порносайтах или место оператора в телефонном маркетинге. Но Мэдди и здесь обнаруживает смысл для себя: некоторым своим собеседникам, готовящимся отойти в мир иной, она рассказывает, что представляет собой ад и почему главное в нём — удобная обувь и шоколадные батончики. Мы, пожалуй, не будем раскрывать почему.
Парадоксальный юмор «Проклятых» — в том, что ад, вначале описанный как безнадёжное и отвратительное место, оказывается для героини плацдармом для того, чтобы обрести смысл жизни, друзей, вернуть потерянную любовь. И уж во всяком случае мир этот не хуже того, который Мэдди оставила. При жизни она немало насмотрелась на лицемерие «богатых и знаменитых», которые пачками усыновляют обездоленных детей только ради пиара и изображают из себя защитников окружающей среды, загрязняя атмосферу своими персональными самолётами. Здесь талант Паланика-сатирика развернулся во всю ширь. Только теперь в его обличительных речах нет злобы и призыва немедленно всё уничтожить, как это было в «Бойцовском клубе» или «Невидимках». Напротив, в этом безнадёжном мире ещё есть место для любви — Мэдди и в самом деле любит своих непутёвых родителей, которые знают всё о шоу-бизнесе, но толком не понимают, что им делать с единственным ребёнком. Да и основной посыл романа — заключающийся в том, что при правильно приложенных усилиях даже ад можно сделать хоть немного пригодным для жизни, — на диво оптимистичен для Паланика.
Вопросов к этому тексту, по-своему смешному и трогательному, только два: почему взаимоотношения Сатаны и Мэдди в конце концов оказываются такими странными (спойлерам нет!) и зачем книга заканчивается титром «Продолжение следует»? Роман выглядит вполне самодостаточным, а на качественный сиквел у Паланика, никогда не писавшего циклов, может просто не хватить поро ху.
Итог: Яростный обличитель превратился в ехидного стэндап-комика — и это пошло его книгам только на пользу: смеясь, люди усваивают больше, чем злясь и раздражаясь.
Похожие произведения
фильм «Битлджус» (1988)
сериал «Мёртвые, как я» (2003)
Сам Чак Паланик описывает свой новый роман так: «Это как если бы у “Побега из Шоушенка” был ребёнок от “Милых костей”, воспитанный Джуди Блум». А вот идея «Проклятых» возникла у писателя после того, как в 2009 году от рака лёгких умерла его мать: роман о потустороннем мире, который оказывается совсем не так плох, как виделся поначалу, стал для Паланика своего рода терапией.
Демоны-бюрократы напускают на себя официальный вид, перекладывают какие-то бумажки и обещают, что пересмотрят ваше дело, но на самом деле все думают: раз вы в аду, значит, в чём-то виноваты. В этом смысле ад ужасно пассивно-агрессивный. Впрочем, как и земля. И как моя мама.
Если верить Леонарду, именно так ад ломает людей — позволяет пускаться во всё большие и большие крайности, превращаться в злобные карикатуры самих себя, пока они наконец не осознают свою ошибку. Возможно, задумчиво говорю я по телефону, это единственный эффективный урок, который мы усваиваем в аду.
Новый памфлет популярного американского автора на современное общество
Раз в неделю книжный критик Лиза Биргер рассказывает о новых, важных, неизвестных или хорошо забытых изданиях. Сегодня в рубрике «Книга недели» — новый роман Чака Паланика, автора «Бойцовского клуба», «Удушья» и «Призраков»; писателя, поставившего на поток трансгрессию, разочарованность в американской мечте и критику общества потребления.
Чак Паланик «Проклятые»
Главная героиня, она же и рассказчица, — тринадцатилетняя девочка Мэдисон. Она умирает и попадает в ад, откуда пишет письма Сатане, рассказывая о своих похождениях. Такой увлекательный трэвелог с описанием всех адовых озер, холмов и демонов, к которому прилагается поток банальностей о состоянии догробного мира. Тринадцатилетняя героиня говорит голосом зануды-взрослого, которому платят за красивые метафоры, — очень по-паланиковски.
К своему двенадцатому роману Чак Паланик заслужил право быть немножко занудой: каким бы хитроумным ни был сюжет, это лишь повод для нескончаемого брюзжания о том, куда катится мир. В романе «Проклятые» это приводит к довольно-таки странному эффекту. Да, говорит девочка, я знаю слово «эксцентричный», хотя и не до конца разобралась в тонкостях французского поцелуя. «Это еще ничего, — должен ответить девочке читатель. — Но вот то, что твой детский голосок на каждой второй странице прорывается мужским баском, that’s weird».
Мы все Паланика читали, в крайнем случае смотрели, и примерно представляем себе, что ему не нравится. Он сделал себе имя на критике общества потребления. Но при этом первым делом всегда изображает это общество в виде раздутой карикатуры и только потом обрушивается на него с виртуозной и не очень руганью. Так, в «Проклятых» главным объектом авторских нападок становится мать героини, голливудская актриса и бывшая хиппи. Мать кормит дочь ксанаксом и укуривает марихуаной, усыновляет детей из стран третьего мира, чтобы сдать их обратно, когда утихнет внимание прессы, и выстилает органической мебелью свой частный самолет. «Вот тут ад», — повторяет автор. «Вот после такого мне все адовы озера по колено», — объясняет героиня.
Правда же в том, что наш мир, каким он видится Чаку Паланику, настолько далек от реальности, что и ад на его фоне выглядит чуть более настоящим. Даже на этом свете найдется немало поводов для возмущения, более актуальных, чем показушно озабоченные экологией и бедностью голливудские суперзвезды. Все громкие слова против них — это немножко, как говорил Оскар Уайльд, «ярость Калибана, не находящего в зеркале своего отражения». Протест человека, которого не пускают на частные вечеринки после «Оскаров». Не будь всей этой риторики, Паланику, возможно, не удалось бы натянуть текст до романа, зато это была бы гораздо более честная книга.
«Проклятые» совершенно беззастенчиво основаны на подростковой классике: христианском бестселлере Джуди Блум «Ты здесь, Бог? Это я, Маргарет» и фильме «Клуб «Завтрак»». Попадая в ад, Мэдисон сколачивает свой клуб пятерых подростков, со своим умником, хулиганом, королевой красоты и качком. И впятером они быстренько ставят подземный мир на уши: рвут усы Гитлеру, плюются в Дарвина, дубасят Екатерину Медичи. В общем, Паланик пишет о том, что быть в аду тринадцатилетним — круто. Однако пишет по-паланиковски жестко, поэтому на книгу пришлось поставить ценз 16+. А это означает, что мимо своей целевой аудитории роман пролетает со свистом.
Цитаты:
Тому, кто часто и долго смотрит телевизор, быть мертвым покажется совсем легко. Вообще-то и телик, и блуждание по интернету — самая лучшая подготовка к жизни после смерти.
В аду, если демоны объявят, что сейчас порадуют всех голливудским фильмом, расслабьтесь: это будет или «Английский пациент» или «Пианино». Хоть бы раз показали «Клуб «Завтрак»!
Скажем честно: ад — это не более, чем до предела запущенный маргинальный район. Вообразите себе горящие угольные шахты, которые перемежаются тлеющими угольными свалками, добавьте туда открытые выгребные ямы и свалки опасных отходов — и неизбежным результатом станет ад, причем ситуацию явно не улучшает эгоистическая склонность местных жителей сосредотачиваться на собственных несчастьях и плевать на окружающую среду.
Согласно божественному закону, объясняю я, каждому человеку в течение жизни разрешается сигналить не более пятисот раз. Хоть один гудок сверх разрешенного числа, независимо от обстоятельств — и ты попадаешь в ад автоматически.
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
Отзывы 7
Это Паланик. И это прекрасно.
Для людей, которые не знакомы с Палаником, эта книга покажется омерзительной и отвратительной.
А те, кто читали Паланика и получил удовольствие, смогут увидеть глубокий смысл данной книги.
Для людей, которые не знакомы с Палаником, эта книга покажется омерзительной и отвратительной.
А те, кто читали Паланика и получил удовольствие, смогут увидеть глубокий смысл данной книги.
И забавно, и мерзко, и красиво. Миленький рассказ, который заставит тебя подумать о собственной жизни после прочтения. Естественно, я советую с ней ознакомиться)
И забавно, и мерзко, и красиво. Миленький рассказ, который заставит тебя подумать о собственной жизни после прочтения. Естественно, я советую с ней ознакомиться)
Вообще не понравилось. Второй раз пробую Паланика, второй раз бросаю после половины. Красиво пишет. Слог крутой! И метафоры и аллюзии, все есть. Но не интересно… вообще не интересно. Вся книга это просто его мысли. Сюжета нет, как токового.
Наверное, не мой автор. Не нравится мне такое. Увы…
Вообще не понравилось. Второй раз пробую Паланика, второй раз бросаю после половины. Красиво пишет. Слог крутой! И метафоры и аллюзии, все есть. Но не интересно… вообще не интересно. Вся книга это просто его мысли. Сюжета нет, как токового.
Наверное, не мой автор. Не нравится мне такое. Увы…
Потрясная книга, захватившая меня. Герои – непохожие на нас, с необыкновенной судьбой. Перечитываю, кажется, в 7 раз и до сих пор не могу перестать любить этот шедевр.
Мэддисон – чудесная и умная девочка, влюбившая в себя, мне кажется, не только меня, но и многих. Её взгляд на жизнь, на людей, умение оценивать других по, казалось бы, бытовым и обыденным вещам, восхищает и даёт пищу для рассуждений.
Мне кажется, что Сатана точно любил её, а может, как нам и намекает Паланик, она и сама отчасти стала Сатаной.
Паланик определённо превзошёл сам себя, написав подобный роман. Читается на одном дыхании, а сюжет поглощает по уши и сложно отлипнуть, пока не дочитаешь до конца.
«Ад» в глаза Паланика – эдакое райское местечко, в которое нужно заглянуть каждому. Тема смерти приближена к полушутливому рассказу о том, как нам всем будет хорошо. Может быть сложна для понимания, особенно последние главы, когда уже идёт рекурсия и «запутывание» читателей.
Книга не без грязи, но с абсолютнейшей правдой жизни и львиной долей хорошего чёрного юмора. Если вы любитель или в поисках таких книг – серия «Мэдисон Спенсер» Паланика точно для вас.
Ставлю пять звёздочек из пяти и надеюсь, что эта книга придётся по душе каждому.
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
«Проклятые» – это роман американского писателя Чака Паланика, созданный в 2011 году. Как рассказал в одном из своих интервью автор, книга была написана как способ борьбы со смертью его матери от рака груди в 2009 году.
Главная героиня – полная и интеллигентная тринадцатилетняя Мэдисон, которая попала в ад. Девочка уверена, что в ее гибели виноваты родители, давшие ей марихуану.
В Преисподней она находит себе новых друзей, которые по характерам и психотипам напоминают героев фильма «Клуб „Завтрак“». Вместе компания изучает адские пейзажи, ищет Сатану и сладости – валюту подземного мира.
Вот только получится ли у Мэдисон в итоге найти дорогу в рай? Или все, что с ней происходит, – это всего лишь дьявольский спектакль?
Купить и читать онлайн книгу «Проклятые» вы можете на сайте litres.ru.
Добро пожаловать в ад!
Для начала забудьте про кипящие котлы, ядовитый аромат серы и прочие ветхозаветные пошлости. В преисподней грешников ждет, в общем, вполне благоустроенная послежизнь – с маленькими нюансами. Как говорится, дьявол – в деталях.
Тринадцатилетняя дочь голливудской кинозвезды Мэдисон Спенсер, совершившая самоубийство по девчоночьей дурости, не намерена прозябать в адском «болоте».
Она ищет выход. А кто ищет, тот всегда найдет.
я скучаю по родителям больше, чем они по мне: ведь они любили меня только тринадцать лет, а я их — всю жизнь.
я скучаю по родителям больше, чем они по мне: ведь они любили меня только тринадцать лет, а я их — всю жизнь.
Поразительно, насколько уверенней становишься, когда тебе уже нечего терять.
Поразительно, насколько уверенней становишься, когда тебе уже нечего терять.
Ну как это так: в аду нет вайфая!
Ну как это так: в аду нет вайфая!
Глупо рассчитывать на честность в аду. Впрочем, это относится и к земле.
Глупо рассчитывать на честность в аду. Впрочем, это относится и к земле.
Если бы вы спросили моего папу о выборе профессии, он бы сказал вам: главное — не идти навстречу сердечным приступам. В смысле, нужно экономить силы и не забывать расслабляться. Ни одна работа не бывает навсегда, так что расслабься и получай удовольствие.
Если бы вы спросили моего папу о выборе профессии, он бы сказал вам: главное — не идти навстречу сердечным приступам. В смысле, нужно экономить силы и не забывать расслабляться. Ни одна работа не бывает навсегда, так что расслабься и получай удовольствие.
С этой книгой читают
Отзывы 7
Это Паланик. И это прекрасно.
Для людей, которые не знакомы с Палаником, эта книга покажется омерзительной и отвратительной.
А те, кто читали Паланика и получил удовольствие, смогут увидеть глубокий смысл данной книги.
Для людей, которые не знакомы с Палаником, эта книга покажется омерзительной и отвратительной.
А те, кто читали Паланика и получил удовольствие, смогут увидеть глубокий смысл данной книги.
И забавно, и мерзко, и красиво. Миленький рассказ, который заставит тебя подумать о собственной жизни после прочтения. Естественно, я советую с ней ознакомиться)
И забавно, и мерзко, и красиво. Миленький рассказ, который заставит тебя подумать о собственной жизни после прочтения. Естественно, я советую с ней ознакомиться)
Вообще не понравилось. Второй раз пробую Паланика, второй раз бросаю после половины. Красиво пишет. Слог крутой! И метафоры и аллюзии, все есть. Но не интересно… вообще не интересно. Вся книга это просто его мысли. Сюжета нет, как токового.
Наверное, не мой автор. Не нравится мне такое. Увы…
Вообще не понравилось. Второй раз пробую Паланика, второй раз бросаю после половины. Красиво пишет. Слог крутой! И метафоры и аллюзии, все есть. Но не интересно… вообще не интересно. Вся книга это просто его мысли. Сюжета нет, как токового.
Наверное, не мой автор. Не нравится мне такое. Увы…
Потрясная книга, захватившая меня. Герои – непохожие на нас, с необыкновенной судьбой. Перечитываю, кажется, в 7 раз и до сих пор не могу перестать любить этот шедевр.
Мэддисон – чудесная и умная девочка, влюбившая в себя, мне кажется, не только меня, но и многих. Её взгляд на жизнь, на людей, умение оценивать других по, казалось бы, бытовым и обыденным вещам, восхищает и даёт пищу для рассуждений.
Мне кажется, что Сатана точно любил её, а может, как нам и намекает Паланик, она и сама отчасти стала Сатаной.
Паланик определённо превзошёл сам себя, написав подобный роман. Читается на одном дыхании, а сюжет поглощает по уши и сложно отлипнуть, пока не дочитаешь до конца.
«Ад» в глаза Паланика – эдакое райское местечко, в которое нужно заглянуть каждому. Тема смерти приближена к полушутливому рассказу о том, как нам всем будет хорошо. Может быть сложна для понимания, особенно последние главы, когда уже идёт рекурсия и «запутывание» читателей.
Книга не без грязи, но с абсолютнейшей правдой жизни и львиной долей хорошего чёрного юмора. Если вы любитель или в поисках таких книг – серия «Мэдисон Спенсер» Паланика точно для вас.
Ставлю пять звёздочек из пяти и надеюсь, что эта книга придётся по душе каждому.
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Ты там, Сатана? Это я, Мэдисон. Попала я сюда – в смысле, в ад – совсем недавно. Только я ни в чем не виновата. Ну если не считать того, что умерла от передоза марихуаны. Или того, что я толстая – настоящий жиртрест. Если в ад попадают из-за низкой самооценки, это как раз мой случай. Я бы с удовольствием наврала, что я стройная блондинка с большими булками. Но я толстая, и у меня есть на то веские причины.
Для начала позволь мне представиться.
Как бы точнее вербализовать ощущение себя мертвой…
Да, я знаю слово «вербализовать». Я мертвая, а не умственно отсталая!
Честное слово, быть мертвой гораздо проще, чем умирать. Тому, кто часто и долго смотрит телевизор, быть мертвым покажется совсем легко. Вообще-то и телик, и блуждание по Интернету – самая лучшая подготовка к жизни после смерти.
Очень хорошо посмертное существование иллюстрирует такая картинка: моя мама загружает ноутбук и подключается к охранной системе нашего дома в Масатлане или Банфе.
– Смотри! – Она разворачивает экран ко мне. – Снег идет!
На экране мягко светится наш дом в Милане, где за огромными окнами падает снег. Мама дистанционно, нажимая клавиши Ctrl, Alt и W, распахивает шторы в большой комнате. Нажимая Ctrl и D, она приглушает свет, и вот мы прямо из поезда, машины или самолета любуемся зимним пейзажем на экране. Клавишами Ctrl и F мама зажигает газовый камин, и мы слушаем через аудиомониторы охранной системы, как в Италии с шорохом падает снег и потрескивает пламя.
Потом мама загружается в наш дом в Кейптауне. Потом – в Брентвуде. Она может жить везде и нигде, вздыхать по закатам и листьям в любом уголке земного шара, только не там, где находится прямо сейчас. В лучшем случае – бдительная хозяйка. В худшем – вуайеристка.
– От взломщиков, – говорила она мне и переключалась на новую камеру, чтобы понаблюдать, как сомалийская горничная убирает в наших парижских апартаментах.
Ссутулившись над экраном компьютера, мама вздыхала:
– А в Лондоне у меня цветут рододендроны…
– Рододендроны, – поправлял ее отец, лица которого не было видно за «Таймс», открытой на разделе бизнеса.
Иногда мама хихикала и нажимала Ctrl+L, чтобы запереть в ванной находившуюся в трех континентах от нее горничную – за то, что та плохо отчистила кафель. Мать считала это забавными проказами. Этакое воздействие на окружающую среду без физического присутствия. Заочное потребление. Как хит, записанный тобой десятки лет назад, еще крутится в голове какого-нибудь китайца с дешевой фабрики, с которым ты никогда не познакомишься. Вроде бы власть, но какая-то бессмысленная и бессильная.
На компьютерном экране в нашем дубайском доме горничная ставила на подоконник вазу со свежими пионами. Мама, которая шпионила за ней по спутнику, нажимала кнопки, чтобы охладить комнату до температуры морозилки или лыжного курорта, и тратила на фреон и электричество целое состояние, пытаясь хоть на день продлить жизнь несчастному десятидолларовому букетику.
Вот что такое быть мертвой. Да, я знаю слово «заочное». Я тринадцатилетняя девочка, а не дура! А умерев, я прочувствовала «заочность» в полной мере.
Быть мертвой – это совсем как путешествие без багажа.
Быть мертвой – это по-настоящему быть мертвой, постоянно, двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, триста шестьдесят пять дней в году… всегда.
Как передать ощущение, когда из тебя выкачивают всю кровь? Лучше не стану вам описывать. Наверное, даже не надо было говорить, что я мертвая, ведь сейчас вы, конечно, считаете себя гораздо круче. Даже толстые считают себя круче мертвых. И все-таки… Читайте. Вот оно, Мое Ужасное Признание. Сознаюсь во всем и очищу совесть, не буду ничего скрывать. Да, я мертвая. И не надо тыкать мне этим в нос.
Будто ты сачкуешь от жизни. Плохо старалась и не реализовала свой потенциал. Слабачка! Толстая да еще и мертвая – двойная засада, уж я-то знаю.
Да, так нечестно, но даже если вам меня жалко, вы все равно чертовски довольны, что еще живы. Сидите себе и жуете кусок бедного животного, которому не повезло оказаться в пищевой цепочке ниже вас.
Я все это вам говорю не для того, чтобы вызвать сочувствие. Я девочка тринадцати лет, и я мертва. Меня зовут Мэдисон, и мне ни к чему ваша дебильная снисходительность. Да, нечестно, но люди именно такие. Каждый раз во время знакомства у меня в голове пищит язвительный голосок: «Да, я очкастая, жирная и к тому же девчонка… Но я хотя бы не гей, не негр и не еврейка!» В смысле: хотя бы такая, как есть, мне хватило ума не быть такой, как вы. Так что я не рада признаваться, что я мертвая. Покойников все считают ниже себя, даже мексиканцы и больные СПИДом. Как в седьмом классе, когда на уроке «Влиятельные фигуры западной истории» рассказывают про Александра Великого, а в голове постоянно звучит: «Если он был таким смелым, умным и, типа, великим… чего ж он тогда умер?»
Да, я знаю слово «язвительный».
Смерть – это та Большая Ошибка, которую никто не собирается совершать. Отсюда все ваши булки с отрубями и колоноскопия. Отсюда витамины и мазки с шейки матки. Да что вы, вы никогда не умрете, круче вас только яйца. Ну и на здоровье. Натирайтесь себе дальше солнцезащитным кремом и ощупывайте, нет ли где припухлостей. Не буду портить вам Великий Сюрприз.
Мама сказала бы, что я опять юморю не по делу и слишком легкомысленно ко всему отношусь.
– Мэдисон, пожалуйста, перестань умничать, – вздохнула бы она. – Ты покойница. Так успокойся.
– Ох, Мэдисон, твоему будущему парню мало не покажется…
Когда умерла моя золотая рыбка Мистер Плюх, мы смыли его в унитаз. Когда умер мой котенок Тиграстик, я попыталась сделать то же самое, и пришлось вызывать сантехника, чтобы тот прочистил трубу тросом. Душераздирающее зрелище. Бедный Тиграстик!
Вот что я вам скажу: умершие вынуждены отказаться от всех претензий на личное пространство. И вообще, я умерла не потому, что ленилась жить. И не потому, что хотела наказать родных. Как бы я ни поливала своих предков, не думайте, что я их ненавижу.
Я даже какое-то время потусовалась рядом, посмотрела, как мама, ссутулившись над ноутбуком, нажимает на Ctrl, Alt и L, чтобы запереть двери моей комнаты в Риме, моей комнаты в Афинах, всех моих комнат по всему миру. Потом она закрыла с клавиатуры все мои шторы, включила кондиционер и электростатическую фильтрацию воздуха, чтобы на мои игрушки и одежду не села ни одна пылинка.
Понятное дело, я скучаю по родителям больше, чем они по мне: ведь они любили меня только тринадцать лет, а я их – всю жизнь. Уж простите, что не проболталась с мамой подольше, но я не хочу тупо на всех смотреть, морозить комнаты, включать и выключать свет и дергать шторы. Я не хочу быть просто вуайеристкой.
Да, так нечестно, но земля кажется нам адом именно потому, что мы надеемся найти тут рай. Земля – это земля. Мертвые – это мертвые. Вы сами довольно скоро во всем убедитесь. И расстраиваться нет никакого смысла.
Ты там, Сатана? Это я, Мэдисон. Только не подумай, что мне в аду совсем не нравится. Правда-правда, тут даже круто. Куда круче, чем я думала. Сразу видно, как тщательно ты продумал эти пузырящиеся, бурные океаны обжигающе горячей рвоты, эту сернистую вонь и жужжащие тучи черных мух.
Если такое описание ада вас не впечатлило, считайте это моей недоработкой. В смысле, что я вообще знаю? Любой взрослый, наверное, обмочится от страха при виде летучих мышей-вампиров и величественных каскадов вонючего дерьма. Я сама виновата: если я когда-то и представляла себе ад, то лишь как более жаркую версию «Клуба “Завтрак”» [1] – классического фильма про популярную смазливую чирлидершу, бунтаря-нарика, тупого спортсмена, парня-заучку и девчонку-психопатку, которых в наказание заставили приехать в школу в субботу и заперли в библиотеке. Только в моей версии все книги и стулья загорелись.
Да, может, вы живой, гомосексуалист, старик или мексиканец, может, вы считаете себя круче, но зато у меня есть практический опыт. Я-то помню, как проснулась в первый день в аду, и вам придется поверить мне на слово. Да, так нечестно, но забудьте про знаменитый туннель яркого призрачно-белого света и давно усопших бабуль и дедуль, которые встречают вас с распростертыми объятиями. Кто-то, может, и сообщал вам о подобных радужных перспективах, но учтите: эти люди еще живы или прожили достаточно долго, чтобы успеть обо всем рассказать. Я вот к чему: у них было то, что называется «околосмертными переживаниями». Я же, с другой стороны, мертва. Мою кровь давно выкачали, меня давно глодают черви. По-моему, я тут больший авторитет. Ну а остальные, вроде великого итальянца Данте Алигьери, впаривают читающей публике щедрые порции наивнятины.
Так что не хотите – не читайте, только потом сами будете виноваты.
Для начала вы очнетесь на каменном полу, в мрачной клетке из железных прутьев. Настоятельный совет: ничего не трогайте! Эти прутья ужасно грязные. На вид они даже немного склизкие, то ли от плесени, то ли от крови. Если случайно вы их все-таки коснетесь, держите руки подальше от лица и одежды – надо ведь хоть к Судному дню сохранить более или менее приличный вид.
И ни в коем случае не ешьте разбросанные повсюду сладости.
Как именно я попала в подземный мир, я еще не разобралась. Помню, где-то у обочины стоял лимузин, перед ним – шофер с белым плакатом и надписью кривыми буквами: «МЭДИСОН СПЕНСЕР». Шофер – такие никогда не говорят по-английски – был в зеркальных очках и фуражке, так что лица я почти не увидела. Помню еще, как он открыл мне заднюю дверь. Потом мы долго ехали, и сквозь темные стекла я толком ничего не рассмотрела. Впрочем, это время особо не отличалось от тысяч и тысяч часов, которые я провела между аэропортами и городами. Привез ли меня лимузин в ад, поклясться не могу, но потом я проснулась в грязнющей клетке.
Видимо, разбудил меня чей-то крик. В аду постоянно кто-то кричит. Если вы когда-нибудь летали из Лондона в Сидней рядом с капризным младенцем, вы и так прекрасно знаете, как все в аду устроено. Незнакомцы, толпы, бесконечное ожидание и никаких событий – короче, ад покажется вам одним большим и ностальгическим приступом дежа-вю. Особенно если в самолете показывали фильм «Английский пациент». В аду, если демоны объявят, что сейчас порадуют всех голливудским фильмом, расслабьтесь: это будет или «Английский пациент», или «Пианино». Хоть бы раз показали «Клуб “Завтрак”»!
А что касается вони, вы бы побывали летом в Неаполе во время мусорного кризиса.
А вот «Английский пациент» изо всех сил старается быть проникновенным, только выходит зубодробительная скука.
Простите, что повторяюсь, но земля кажется нам адом именно потому, что мы надеемся найти тут рай. Земля – это земля. Ад – это ад. А теперь хватит выть.
Если про это помнить, то не будешь рыдать, скрипеть зубами и рвать на себе одежду, оказавшись в аду в канализационном стоке или на раскаленных добела бритвенных лезвиях. Слишком банально. Слишком… лицемерно. Словно купить билет на фильм «Жан де Флоретт», а потом громко жаловаться и возмущаться, что все актеры говорят по-французски. Или поехать в Лас-Вегас, а потом ныть о том, как там все вульгарно. Конечно, ведь даже в элегантных казино с хрустальными люстрами и витражами стоит целая армия пластмассовых игровых автоматов, которые гудят и мигают всеми огнями, чтобы привлечь ваше внимание. В таких ситуациях те, кто воет и скулит, наверное, думают, что кому-то полезны, но на самом деле просто всех раздражают.
Второе важное правило, которое стоит повторить, – не ешьте сладости. Впрочем, вам вряд ли захочется, потому что они валяются прямо на земле и не соблазнят даже толстяков и героиновых наркоманов: всякие леденцы, затвердевшая жевательная резинка «Базука», пастилки «Сен-Сен», ириски с морской солью, лакричные желатинки «Кроуз» и шарики сладкого поп-корна.
Напоминаю: раз вы живы, негр, еврей или кто-то в этом роде (вот и славно, налегайте дальше на булки с отрубями), вам придется верить мне на слово, так что слушайте меня хорошенько.
В обе стороны от вашей клетки тянутся другие такие же, до самого горизонта. Почти во всех по одному заключенному, и почти каждый орет благим матом.
Не успела я открыть глаза, как услышала голос другой девочки:
В соседней клетке стоит девочка-подросток и показывает мне свои руки, растопыривает пальцы, демонстрируя измазанные грязью ладони. В аду, кстати говоря, ужасная плесень. Словно весь подземный мир страдает синдромом больных зданий.
Моя соседка наверняка старшеклассница, потому что на ее бедрах вполне удерживается прямая юбка, а блузку спереди оттопыривает настоящая грудь, а не какие-то там оборки или плиссировка. Тут, правда, в глаза лезет дым, да еще и летучие мыши-вампиры, но я вижу, что ее туфли от Маноло Бланика – поддельные, какие тайком покупают в Интернете за пять долларов на пиратской фабрике в Сингапуре. Если вы еще не устали, новый совет: не вздумайте умирать в дешевой обуви. Ад для обуви… в общем, ад. Все пластмассовое плавится. Так что если не хотите остаток вечности шлепать по битому стеклу босиком, когда по вас зазвонит пресловутый колокол, серьезно подумайте, не надеть ли мокасины. Желательно темные, чтобы не было видно грязи.
Девушка из соседней клетки спрашивает:
– За что тебя прокляли?
Я встаю и отряхиваю свою юбку-шорты.
– Да за курение травки, наверно.
Скорее из вежливости, чем из искреннего интереса я спрашиваю девушку о ее главном грехе.
Она пожимает плечами, тычет грязным пальцем в свои ноги.
– Носила белые туфли осенью.
Печальные туфли, однако. Эрзац-кожа уже потертая, поддельные «маноло» ни за что не отчистишь.
– Красивые туфли, – вру я, кивая на ее ноги. – Это «маноло бланики»?
– Ага, – врет она в ответ. – Дорогущие!
Еще одна примечательная особенность ада:
каждый раз, когда спрашиваешь кого-то, почему его или ее сюда сослали, в ответ услышишь «переходил улицу в неположенном месте», или «носила коричневые туфли с черной сумочкой», или еще какую-нибудь ерунду. Глупо рассчитывать на честность в аду. Впрочем, это относится и к земле.
Девушка из соседней клетки делает шаг в мою сторону и, глядя на меня, говорит:
– А ты очень хорошенькая!
Что доказывает ее беспросветную и наглую лживость. Я молчу.
– Нет, правда! Тебе нужно только ярче подвести глазки и наложить тушь!
Она уже роется в сумочке – тоже белая, поддельный «Коуч» из искусственной кожи – достает тюбик туши и компактные бирюзовые тени «Эйвон». Грязной ладонью машет мне, чтобы я просунула лицо между прутьями.
И да, я знаю слово «гендерный». О боги! Может, я и толстая, безгрудая, близорукая покойница, но я не дебилка.
И я в курсе: когда суперсексуальная девица старшего возраста, у которой есть бедра, груди и пышные волосы, хочет снять с тебя очки и нарисовать «дымчатые глаза», она просто пытается отправить тебя на конкурс красоты, в котором уже победила. Этакий подлый снисходительный жест. Совсем как когда богатые спрашивают бедных, где те проводят лето. Весьма попахивает бестактным шовинизмом а-ля «если у них нет хлеба, пусть едят пирожные».
Вместо того чтобы подставить соседке лицо, я говорю:
– Да не, не надо, пусть моя экзема немного подсохнет.
Волшебная палочка-тушь мигом отдергивается, тени и помады с грохотом падают в поддельную сумку, а их хозяйка сощуривается и ищет на моем лице красноту воспалений, чешуйки и язвочки.
Как сказала бы моя мама:
– Каждая новая горничная хочет складывать ваше белье по-новому.
Это значит: будь умнее и не позволяй другим тобой командовать.
Вокруг нас клетки, одни пустые, в других сидят одиночки. Конечно же, тупые спортсмены, бунтари-наркоманы, зануды и мизантропы – все отбывают тут вечное наказание.
Так что я говорю просто из вежливости:
– Все равно спасибо. Ну, что хотела меня подкрасить. – Как воспитанная девочка, я выдавливаю из себя улыбку: – Я Мэдисон.
Моя соседка чуть ли не бросается к прутьям, которые нас разделяют. Все ее груди, бедра и туфли на каблуках безмерно благодарны мне за компанию, она широко улыбается, демонстрируя фарфоровые резцы массового производства. В проколотых мочках сверкают серьги, совсем как у Клэр Стэндиш, только вульгарные, размером с монету, не с бриллиантиками, а из циркония с блестящей огранкой.
– Я Бабетт! – Уронив салфетку, она просовывает мне грязную, всю в потеках руку.
