Церковь на что живет церковь
«Мастерская гробов»: на что живет храм
29 марта в Саратове состоялась презентация книги «О Церкви без предубеждения. Беседы со светским журналистом». Она представляет собой ответы руководителя информационно-издательского отдела Саратовской епархии, настоятеля храма в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали» игумена Нектария (Морозова) на вопросы саратовского журналиста, сотрудника медиахолдинга «Взгляд» Елены Балаян.
Предлагаем вашему вниманию главу из этой книги.
«Мастерская гробов»: на что живет храм
— Приснопамятный господин Невзоров, выступая на НТВ, сказал, что Церкви, вероятно, давно пора зарегистрироваться как коммерческой организации и честно делать свой бизнес. Церковь на самом деле так много зарабатывает? Где вы берете деньги и на что тратите?
— Церковная экономика состоит из нескольких, если можно так сказать, сегментов. Вот существует храм. Он, как и любое здание, которое построено сто, а может быть и более, лет тому назад, нуждается в постоянном уходе, имеет тенденции к саморазрушению, подвержен влияниям климата, атмосферных явлений и прочего. Поэтому это здание регулярно нужно ремонтировать: перекрывать крышу, делать отмостку, гидроизолирующую пропитку цоколя и подвальных помещений, штукатурить, бороться с грибком, поражающим церковные стены, как стены любого старого здания. На это уходит достаточно много средств, и от этого никуда не деться. А если ты настоятель храма, то ты за его состояние в любом случае отвечаешь.
Кроме этого, в каждом храме есть определенный штат сотрудников, которые должны получать зарплату. Это уборщицы, регент, певчие. Это сторожа, потому что в каждом храме есть иконы, какие-то ценности, большие или меньшие, которые злоумышленники могут похитить. В любой церкви есть завхоз, который следит за поддержанием храма в должном состоянии. Есть такая должность, как ризничая или ризничий: это человек, который отвечает за ризницу — место, где хранятся облачения, церковные сосуды, иконы и иные предметы богослужебной утвари,— за содержание ее в должном порядке. Может быть швея, которая шьет необходимые вещи для храма.
Помимо всего этого, в большинстве храмов есть такое место, как трапезная, где трудятся повара и питаются служащие в храме священники и обслуживающие его люди и, что также, конечно, необходимо. Это отчасти форма заботы о тех людях, которые в Церкви работают: при их очень невысокой зарплате считаю своим долгом их кормить.
Есть в храме люди, которые стоят за свечным ящиком. В зависимости от того, большой это или небольшой приход, их может быть один-два, а может быть и четыре-пять человек. Есть дворник, есть разнорабочие. Если у храма есть транспорт, то обязательно есть и водитель. Помимо этого есть настоятель храма и штат служащих в нем священников. Могут быть также диакона и помогающие при совершении богослужения пономари. Таков, в чуть большем или меньшем объеме, штат тех людей, которые в храме работают.
Напомню, что это такие же граждане России, как и любые другие люди, и они тоже нуждаются в том, чтобы им, как всякому трудящемуся, за труд было обеспечено какое-то воздаяние. Их зарплата — расходная часть, повседневная, ежемесячная, ежегодная, от которой никуда не уйти. К расходной части относятся и все коммунальные платежи. Кроме того, могут быть такие глобальные материальные траты, как, к примеру, установка нового иконостаса, роспись храма, ремонт и так далее.
Теперь что касается доходной части. В храм приходят люди. Мы не взимаем с них в обязательном порядке десятину, как это было естественно для жизни Церкви древней и как это по сей день является обязательным для огромного большинства сект. Поэтому единственный источник средств — это те пожертвования, которые мы получаем посредством распространения в церкви тех предметов, которые могут быть необходимы человеку, в храм приходящему; причем они, безусловно, ему не навязываются.
Во-первых, это свечи — самая простая форма жертвы на храм; это также поминальные записки, подавая которые, человек жертвует ту или иную сумму; это книги, иконы и иная церковная утварь. Часть дохода составляют пожертвования, которые люди опускают в церковную кружку, имеющуюся практически в каждом храме.
В некоторых приходах сумма всего этого совокупного дохода бывает меньше, чем сумма расходов. В некоторых храмах это бывают примерно равные величины. Есть храмы — их меньшинство,— где доходная часть существенно превосходит расходную. Но таких храмов мало, и зачастую они становятся «донорами» для тех, в которых расходная часть превышает доходную.
Таким образом происходит перераспределение средств и фактически, если брать доход по епархии в целом, в остатке ноль или чуть больше. Это «чуть больше» никогда не позволит ни крышу перекрыть, ни произвести капитальный ремонт фасада, ни установить новый иконостас. Все это может быть сделано только лишь на средства спонсоров или, если сказать по-русски, благотворителей. Вот, в общем, вкратце вся церковная экономика. Достаточно все скромно выглядит.
— Понятие «пожертвование» подразумевает, что у человека есть выбор: платить или не платить за ту или иную, скажем, свечку. Однако в храмах есть определенный прейскурант, который вежливо называют «рекомендованной суммой пожертвования». Мы знаем, сколько стоят свечи, поминальные записки, их цена фиксирована. Значит, это все-таки не пожертвование?
— Человек, входя в храм, не обязательно должен писать записку, ставить свечу, покупать книги: он может просто приходить в храм и молиться. Но если у него есть желание поставить свечку, разве можно игнорировать тот факт, что ее кто-то изготовил из воска, потратив на это время, и, естественно, что эта свечка попала в храм не каким-то воздушно-капельным путем, а ее этот храм приобрел. Она только таким образом в этом храме могла оказаться, потому что ничто из ничего не возникает. То же самое касается всего остального.
— По поводу свечей, книг и икон понятно, это действительно предметы, на изготовление которых затрачен труд. Но многих смущает, что деньги берутся за крещение, венчание, отпевание. Людям кажется, что уж это — точно «святое», а за святое разве можно брать деньги?
— Я настоятель двух храмов и не могу сказать, что без внимания отношусь к тому, что в них происходит. Я слежу за тем, как совершаются богослужения, как обращаются священники и сотрудники храма с людьми, в храм приходящими, как совершаются требы и таинства. И при этом, вот хоть убейте, не помню рекомендуемую сумму пожертвования за те или иные требы. Я не лукавлю, я говорю правду. Притом, что я регулярно узнаю, как обстоят дела в других храмах, понимаю, что в нашем храме суммы пожертвований должны соответствовать некоему общему уровню, и тем не менее я этого просто-напросто не помню.
И зачастую, когда ко мне обращаются с просьбой кого-то покрестить, я не могу назвать никакой суммы и крещу просто потому, что меня попросили. Иногда люди спрашивают: «Надо это пойти за свечным ящиком оплатить?». Если я об этом не вспомню и люди не вспомнят, то чаще всего это получается «просто так». Но, понимаете, что такое совершить таинство Крещения? Это тоже некий процесс. Есть в храме купель, и если это так называемая «стационарная» купель, то она достаточно дорого стоит. И я, будучи настоятелем храма, не обхожу прихожан и не говорю: «Знаете, вот у нас купель только маленькая, металлическая, а теперь я хочу большую купель устроить. И для того, чтобы она была красивая, надо, чтобы она была мраморная, давайте мы соберем на это средства. А если вы их не соберете, то никакой купели не будет».
Нет, я каким-то образом ищу на это средства сам, и купель появляется. А для того, чтобы там была горячая вода, она определенным образом подогревается. Я не хочу превращать все в процесс калькуляции, но это тоже чего-то стоит, понимаете? Чего-то стоит работа сотрудника храма, который бегает с ведрами, наливает и выливает эту воду, моет купель…
Можно пойти другим путем: в обязательном порядке взимать с людей десятину. И тогда, поверьте, обо всем остальном даже речи не будет. Не будет необходимости в какой-то рекомендуемой сумме пожертвования за записки, за требы, за прочее. Но мне кажется, что мы сегодня этого от людей требовать не можем, потому что приходит в храм та же бабушка, у которой нет средств даже для того, чтобы купить свечку. Какую десятину мы с нее можем брать? Никакой, потому это личное дело совести каждого прихожанина.
Один человек, приходя в храм, задает вопрос: «А почему с меня здесь берут деньги?». А другой человек приходит, смотрит на стены, на пол, на ту же купель и думает: «А откуда на все это деньги берутся? Положу-ка я что-то в эту кружку для того, чтобы не думать мучительно над этим вопросом».
— Поскольку налоги Церковь не платит, многим кажется, что торговля, которая ведется в храмах, является очень прибыльной. Заблуждение?
— К сожалению, да. Хотя я бы хотел, чтобы это было иначе,— как настоятель храма, который постоянно испытывает нужду в средствах для того, чтобы платить наемным сотрудникам, который постоянно ломает голову над тем, как заплатить зарплату первого числа, а не десятого и не пятнадцатого. Я бы очень хотел, чтобы было так, как Вы сказали, но, к моему глубочайшему сожалению, это не так.
— А почему пожертвования берутся за записки о здравии и об упокоении? Ведь это молитва. Некоторым кажется странным, что деньги берутся за молитвы.
Игумен Нектарий (Морозов)
Говоря о том, что необходимо за духовное воздавать материальным, апостол оговаривается, что сам он этим не пользовался и воздаяния не просил. И тем не менее настаивает на том, что это необходимо, потому что, будучи трезвомыслящим человеком, понимает, что если священник не получит какого-то материального содержания, то не сможет кормить свою семью и заботиться о ней. Он вынужден будет просто идти работать на вторую, третью работу и уделять людям одну десятую или одну сотую своего времени. И это будет противоестественно для него, как для священника.
Вот мы говорили с Вами о том, что многие люди сегодня идут к психологам. И платят им порою очень немалые средства за беседы, которые те проводят,— кому-то платят за прием пятьсот рублей, кому-то 10 тысяч рублей или больше. Во всем мире это распространенная практика. А можно ли сказать, что психологи дают человеку что-то такое, что можно пощупать руками? Можно ли сказать, что они всегда помогают людям? И тем не менее люди прибегают к помощи психологов. Хотя бы на таком уровне разве невозможно понять, что священники дают людям, по крайней мере, не меньше, чем психологи, и сделать вывод?
— Понять возможно, но, видимо, у русских людей традиционно проблемы с деньгами, оттого и жалуются.
— Я опять-таки могу сказать такую вещь. И меня, и многих моих друзей, пришедших в Церковь в начале 90-х годов, искренне интересовал вопрос: как и на что существуют священники? Вот у этого священника столько детей, у этого столько. При этом я видел, что целый день они проводят здесь, в храме. У меня возникала мысль: а на какие средства они живут? И поскольку я понимал, что, наверное, не на очень большие, у меня появлялось желание каким-то образом помочь. У меня не было для этого каких-то больших возможностей, но я пытался это все равно делать и знаю других людей, у которых это желание появлялось, и они его осуществляли.
— А вот интересно: почему в церковной лавке тот же кагор стоит в два раза дороже, чем в магазине? Это что, церковная наценка?
— Дело в том, что, как правило, в церковных лавках не торгуют кагором на вынос. Цель здесь другая: он предлагается в качестве пожертвования в алтарь для совершения Евхаристии. И любой человек, который приходит в храм, понимает, что это именно форма пожертвования, а не попытка продать ему в два или в три раза дороже то, что можно купить дешевле в другом месте.
— Что не на вынос — понятно, но все-таки как-то странно…
— А что в этом странного? То, что человек приходит в храм и ему предлагается пожертвовать на вино для совершения Евхаристии? Вы думаете, что в древней апостольской Церкви апостолы ходили и покупали это вино? И сами пекли просфоры? Нет, это все приносили в храм верующие люди. Сегодня мы сами покупаем вино, причем обязательно, чтобы это было хорошее вино, а не какой-то суррогат. Мы сами печем просфоры. И разве не естественно, что человек приходит в храм и у него возникает мысль какие-то средства пожертвовать, чтобы в один прекрасный день не столкнуться с тем, что в этом храме просто нет денег на просфоры и на вино?
Понимаете, дело не в том, что Церковь подходит с какой-то торгашеской позиции к тому, что происходит за свечным ящиком. Дело в том, что люди судят обо всем с таких позиций. Вот это плохо. Хотя большинство приходящих в храм, безусловно, так не рассуждают.
— Как-то в программе «НТВшники», которую я часто смотрю, был показан сюжет о селе, где долгое время не восстанавливался храм. Потом появился священник, который начал его восстанавливать, а чтобы раздобыть средства, он начал заниматься производством гробов и крестов. Местных жителей это возмутило. Хотя я не думаю на самом деле, что многих, но сюжет был подан журналистами именно так. Люди говорили в интервью: вот, в других селах храмы давно восстановили, а у нас до сих пор не восстановленный, зато этот поп появился и гробами торгует…
— А эти люди не задаются вопросом: а откуда священник, настоятель храма, может взять средства? Эти местные жители так или иначе ходят в этот храм, они, так сказать, пользователи, поскольку им пользуются. Но их совершенно искренне не интересует, как священник может его восстановить. А как священник может храм восстановить? Откуда он эти деньги возьмет? Пойдет и найдет клад? Кого-то убьет и ограбит?
— А разве у епархии нет статьи бюджета, по которой выделялись бы деньги на восстановление храмов?
— Вы что, считаете, что у епархии есть какой-то тайный источник дохода? Так его нет. Вы считаете, что люди ходят в епархию и жертвуют деньги? Там не висит кружка для пожертвований. Единственное, из чего складывается бюджет любой епархии,— это те деньги, которые каждый храм в виде взносов на нее перечисляет. Это, главным образом, средства на содержание сотрудников епархиального управления, на содержание семинарии, если она есть, на какие-то ремонтные и восстановительные работы, которые ведутся в самом здании епархии, на организацию некоторых общеепархиальных мероприятий и, наконец, на зарплату священникам в тех приходах, которые абсолютно лишены средств к существованию.
Когда все это выплачивается, епархиальное управление оказывается в той же ситуации, в которой находится любой храм. И если чуть побольше денег пришлось потратить на ремонт крыши здания епархиального управления, то правящий архиерей тоже будет ломать голову, как ему заплатить людям зарплату в срок. И он точно так же будет ходить с протянутой рукой, как любой настоятель прихода.
— Но разве один настоятель, особенно если он служит на селе, в состоянии восстановить разрушенный храм или построить новый?
— Бывает по-разному. Очень большое благо для любого правящего архиерея — настоятели, которые сами изыскивают средства для строительства и восстановления храмов. Но зачастую архиерею самому приходится брать на себя этот труд — идти искать и находить благотворителей, на чьи пожертвования будет восстанавливаться храм. И практически все архиереи немалую часть времени этим занимаются, с большим или меньшим успехом.
— То есть таких ситуаций, когда человека ставят настоятелем в разрушенный храм и говорят, что как хочешь, так и восстанавливай, все-таки не бывает?
— Но это разве не жестоко — ставить священника в такие условия?
— Нет, это не жестоко. Дело в том, что любой священнослужитель прежде хиротонии принимает присягу так же, как принимает ее любой военнослужащий. Любой офицер, который по собственной воле в мирное время приходит в вооруженные силы, понимает, что может начаться война или какая-то локальная операция по принуждению к миру. И принятая присяга в какой-то момент может его заставить рисковать жизнью и даже погибнуть в то время, когда все остальные граждане страны будут находиться в безопасности. Собственно говоря, ради их безопасности он и будет погибать.
То же самое касается и священника. Когда он по собственной воле приходит служить, то и правящий архиерей, и духовник, принимающий его исповедь перед рукоположением, ему говорят, что поприще, которое он для себя избрал, далеко не самое легкое. И не исключено, что для выполнения своего священнического долга придется терпеть какие-то трудности, лишения. И если человек говорит: «Я к этому не готов», то он не принимает сан. Если же он готов и его рукополагают, то потом порою приходится эти лишения и трудности нести.
Поэтому, когда в каком-то небогатом селе священник берет никем не используемое помещение, станки и начинает производить гробы, чтобы восстановить храм, который до него много лет никто не мог восстановить, я не вижу в этом ничего преступного, ничего страшного. А что он там мог бы еще производить? Вино-водочную продукцию? Табачные изделия? Журналы непотребного содержания? Нет, конечно. То, что может позволить себе производить какое-то церковное предприятие, представляет собой достаточно узкий сегмент производства. Это те же самые свечи, издание книг, написание икон, изготовление вещей, необходимых в церковном обиходе.
А гробы — это то, что относится не то чтобы к посмертной участи человека, но к процессу его проводов в последний путь. Я не вижу в этом ничего предосудительного.
Другое дело, что, к сожалению, священнику приходится самому заниматься всем — и служить в храме, и строить, и организовывать производство. Вот это тяжело, это плохо. И зачастую это вызвано тем, что просто нет средств, чтобы платить кому-то еще. Но факт налицо: появился этот священник в этом селе — и храм начал восстанавливаться. А потом, через несколько лет, этого священника куда-то переведут, потому что так устроена наша жизнь, но останется восстановленный храм, в который будут ходить жители этого села, так и не удосужившиеся понять, что все усилия по восстановлению предпринимались для них. А священник поедет дальше…
— Кстати, по поводу «поедет»… Священники, разъезжающие на дорогих иномарках,— еще одна мифологема, которая прочно закрепилась в народном сознании. Но нет дыма без огня, и иногда действительно приходится видеть священников, передвигающихся отнюдь не на «Запорожцах». Если храмы в минусе и едва сводят концы с концами, откуда берутся деньги на дорогие машины?
— Вы знаете, меня этот вопрос тоже иногда мучил, и я взялся за некоторое его исследование. Действительно, есть ряд храмов, из числа так называемых храмов-доноров, больших городских храмов, которые могут позволить себе приобретение на храм, не скажу каких-то сверхдорогих, но тем не менее вполне приличных машин-иномарок. Как я к этому отношусь, будучи сам настоятелем храма, который такого рода машины приобретал? Отношусь к этому как к чисто практической вещи.
Мы для нужд храма покупали машины отечественного производства, они ломались, мы их чинили, потом за копейки продавали, когда они выходили из строя. А практика приобретения не сверхдорогих, но более качественных машин зарубежного производства свидетельствует о том, что эти машины служат гораздо дольше и денег на них приходится тратить гораздо меньше. Мы с Вами прекрасно знаем пословицу о том, что скупой платит дважды; и экономящий деньги, к сожалению, тоже платит иногда дважды или трижды. Поэтому, исходя из соображений чисто практического порядка, я считаю целесообразным поступать так. Когда есть, конечно, такая возможность.
Однако далеко не все иномарки, о которых идет речь, принадлежат храмам, некоторые из них принадлежат лично священникам. И я знаю немало примеров — может, это кому-то покажется странным, чудным, но тем не менее это так,— когда эти иномарки священникам дарились или же когда кто-то из их знакомых, друзей давал им те средства, которые были необходимы для приобретения этих машин. Это не легенда, не фантастика.
Допустим, я настоятель храма, а кто-то из служащих в нем под моим началом клириков ездит на машине гораздо лучшего качества, гораздо более дорогостоящей, нежели та машина, которая может быть куплена на средства самого храма. И совершенно очевидно, что у этого священника нет возможности злоупотреблять чужими средствами, он не может их взять из храмовой кассы, он их нигде не может похитить, то есть ему эти средства кто-то дал. Что я могу об этом сказать?
— Вы говорите, что если храм является донором, он иногда может позволить себе купить недорогую иномарку…
— Да, не «Мерседес», не «Ауди» и не «БМВ», а машину, гораздо более дешевую.
— Но даже относительно дешевая иномарка стоит денег. Значит, прибыль у храма все-таки есть? Или на авто приходится копить?
— Копить или покупать в кредит. А в данном случае, поверьте, машина для священника — это, согласно известному афоризму, не роскошь, а средство передвижения. И это достаточно легко объяснить. Второй храм, в котором я служу настоятелем, находится в достаточно отдаленном районе города. Точнее, сам храм пока строится, но есть при этом храм временный. И поскольку этот временный храм легко доступен для злоумышленников, то нет возможности антиминс хранить на престоле, его приходится туда каждый раз возить служащему священнику.
Также приходится возить туда вино, просфоры, облачения и все необходимое для совершения Литургии. Вот для этого, например, необходима машина, потому что в полшестого утра отправить туда священника общественным транспортом возможности нет. На велосипеде он тоже с таким багажом вряд ли доедет. Поэтому приходится брать водителя, машину, сажать туда священника, пономаря, регента хора и их туда везти.
Когда приход занят еще какой-то внешней, социальной деятельностью, есть масса дел, которые без машины совершить трудно. Например, это покупки. К примеру, продукты для трапезной. Поверьте мне, что когда в трапезной питается 30–40, человек, купить продукты, взяв в руки сумки или даже тележку, невозможно, это опять-таки можно сделать только лишь на машине, причем с достаточно вместительным багажником. Вот для таких дел мы тоже зачастую используем автотранспорт.
И могу сказать, что во всех случаях, за исключением одного, автомобиль нам приходилось приобретать в кредит. Мы даже не могли просто скопить: как только какая-то незначительная сумма у нас появлялась, мы делали первый взнос и потом в кредит покупали машину: так что Церковь тоже использует систему приобретения вещей в кредит или в лизинг.
— Кроме дорогих и не очень машин некоторых сторонних наблюдателей смущает наличие у священников дорогих телефонов, айфонов, ноутбуков и прочих технических достижений. Всегда ли это обязательный атрибут?
— Наличие дорогой модели телефона.
— Думаю, что необязательный. Наверно, здесь какой-то средний вариант более уместен. Что касается ноутбука, для меня это, например, рабочий инструмент, для многих священников — тоже, и я не считаю, что это какая-то роскошь. Если священник посредством ноутбука играет в компьютерные игры,— наверное, он его зря приобрел. Если он использует его для того, чтобы писать — статьи, проповеди, лекции, тогда вопрос отпадает.
Но, в целом, думаю, что вообще в жизни священника, в его обиходе не должно быть тех предметов, которые являются предметами роскоши. Во-первых, это действительно соблазнительно для окружающих, а во-вторых, эти средства можно потратить на что-то с гораздо большей пользой и смыслом.
Тайны церковной экономики: чем зарабатывает и на что живет Русская Православная Церковь
Бюджет РПЦ впоследний раз публиковался в1997году. Стех пор доходы церкви держатся всекрете, ируководство организации говорит оних очень неохотно. Из-за этого сложно суверенностью назвать конкретные суммы: понекоторым подсчетам, ежегодный доход церкви начинается с1млрд рублей. Например, по данным за 2014год, эта сумма составила 5,6миллиарда. Здесь речь идет только одоходе, который необлагается налогом— внего входят пожертвования, проведение обрядов ицеремоний, атакже деньги отпродажи литературы. Льготы некасаются коммерческой деятельности РПЦ, которая полностью попадает под налогообложение. При этом, каждый приход регистрируется как отдельное юридическое лицо или некоммерческая организация. Всего их38649.
360tv.ru
Каждый такой приход ежемесячно приносит от3тысяч до3миллионов рублей, изних от10до50% перечисляются епархиям, которых насчитывается 306. Сумма отчислений каждый год растет, но вэкстренных ситуациях руководство церкви идет навстречу иснижает процент отчислений. Так произошло в2020 году из-за пандемии коронавируса.
Непрозрачность церковной экономики часто становится предметом обсуждения, потому что точных данных отом, как формируется бюджет РПЦ, попросту нет. Этот вопрос комментировался всего однажды, когда вначале нулевых архиепископ Климент рассказывал, что55% доходов РПЦ получает откоммерческой деятельности, 40% составляют пожертвования спонсоров, итолько 5%— отчисления епархий.
Церковная недвижимость
Передача зданий впользование церкви нередко превращается внастоящую битву. Один изсамых громких скандалов коснулся Исаакиевского собор вСанкт-Петербурге, который она затребовала впервые в2015году. Тогда собор защищали всем Питером, ивласти церкви отказали. Тоже самое случилось ив2016. Витоге продолжающийся несколько лет спор завершился невпользу РПЦ, иИсаакий сохранил свой привычный статус музея.
visit-petersburg.ru
Из-за отказов опередаче недвижимости, церкви нередко приходится судиться свластями. Чаще всего смэрией Москвы. Только заянварь-февраль 2020 года РПЦ отсудила части двух зданий вцентре столицы— один подъезд здания вМалом Путинковском переулке, где находится редакция журнала «Новый мир» ишестиэтажный жилой дом наСретенке. Нужно отметить, что часто сооружения передаются религиозной организации вплохом, разрушенном состоянии, а наихвосстановление требуется много средств.
Ноэто еще невсе. В2012 году СМИ сообщали отом, что Фонд храма Христа Спасителя, который получает избюджета сотни миллионов рублей, сдаёт помещения варенду для проведения различных мероприятий. Зал Церковных соборов сVIP-гримерными можно снять за450000 рублей всутки, конференц-зал обойдется дешевле— в100000рублей. Как подсчитали «Открытые медиа», с2006 года московский бюджет потратил насодержание здания Храма Христа Спасителя5,4 млрд рублей. Самим фондом руководит «Совет попечителей Храма Христа Спасителя», аего председатели— Патриарх Кирилл иСергей Собянин. Понекоторым оценкам, врелигиозных целях используется только13% храма, еще 4тыс.кв.мпередано Патриаршему Подворью для других нужд. Самую большую часть здания занимают технические помещения, часть которых сдается арендаторам. Также натерритории храма есть автопарковка на305мест, автомойка, охранная фирма, химчистка, кафе, культурный центр инесколько магазинов.
Сколько денег церковь получает избюджета?
Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь / vladimirdar.livejournal.com
Церкви помогает еще одна программа— «Культура России». Врамках нее государство выделяет деньги насохранение объектов религиозного назначения. В2018 году РПЦ получила 3млрд, в2019 году наэти цели требовалось уже 12миллиардов. Кроме этого, православные НКО принимают президентские гранты. Два года назад ихполучили приблизительно 50организаций, связанных сцерковью. Самый крупный грант выиграла организация «Милосердие», которая помогает бездомным. Как объяснял протоиерей Всеволод Чаплин, церковь неимеет отношения кфондам, которые получают гранты— просто они были созданы православными людьми. Иного мнения придерживается Сергей Чапнин, бывший редактор «Журнала Московской патриархии». Поего словам, вфондах случайных людей нет.
Также государство поддерживает РПЦ покупкой православных энциклопедий. Поподсчетам «Открытых медиа», с2011 года сумма закупок составила 607,4 млн рублей, аодин экземпляр стоит приблизительно 1000рублей. Всего под редакцией Патриарха Кирилла вышло 55томов книги, призванной дать самую полную информацию про православие. Примечательно наблюдение «Открытых медиа»: статья опатриархе занимает вэнциклопедии 118страниц. Это втри раза больше, чем устатьи про Иисуса Христа, умещенной на39страницах. Статье «Бог» уделили 46страниц.
Сколько получают приходы?
Бюджет церковных приходов складывается изпожертвований, доходов ссовершения треб (крещения, венчания, освящение различных предметов) ислужб. Большой процент денег приходит отпродажи свечей, которые нужны для всех обрядов. Себестоимость трехграммовой свечки составляет ацена заштуку начинается от15рублей, внекоторых приходах она может доходить до40рублей. В некоторых храмах фиксированной стоимости нет, исвечи отдаются запожертвования— можно10копеек положить, аможно и100рублей.
Ежемесячный доход сильно разнится отприхода кприходу. Начинается оноттысяч идоходит до3миллионов.
Церковь Троицы в Хохлах / yandex.ru
В РБК указывается, что процент отчислений епархиям может варьироваться от10до50%. Например, приход церкви Троицы вХохлах при доходе в2миллиона, перечислял 230тысяч. Утех приходов, которые работают вочень маленьких селах, нередко возникают проблемы из-за отчислений, ведь суммы пожертвований итак очень маленькие. «Унас приход изпяти человек, вмесяц едва набираем 3тыс. руб. Полторы тысячи рублей— вепархию»,— цитирует РБК слова настоятеля прихода вИвановской области.
Некоторые священники указывали, что тем батюшкам, которые немогут заплатить взнос, говорят, что ихмогут попросту заменить. Иногда бывает, что имприходится отказывать отзарплаты или принимать помощь отслужителей более богатых приходов, чтобы выполнить финансовый план епархии.
Еще вРПЦ есть старая традиция, при которой каждый визит высших чинов сопровождается денежным подарком отпринимающей стороны. Например, визит патриарха Кирилла обходится в5миллионов рублей. ВМоскве приезд викарного епископа будет стоить приблизительно 500тысяч. Большая часть этих денег идет наобеды иконверты для епископа иего сопровождающих.
Какой бизнес есть уцеркви?
Пословам архиепископа Климента, 55% доходов РПЦ получает откоммерческой деятельности. Самые главные изпредприятий РПЦ— «Художественно-производственное предприятие (ХПП) «Софрино» игостиница «Даниловская». Также устав незапрещает получать доходы отценных бумаг, вкладов иработы различных коммерческих компаний. «Софрино»— самое доходное предприятие церкви, его оборот оценивается 2,6 млрд рублей. ХПП занимается производством икон, церковной мебели, гробниц, ювелирных изделий, чаш, свечей идругой религиозной утвари. Один изсамых дорогих товаров— паникадило на88свечей— стоит более 1,5 миллиона рублей, ацены самых дешевых начинаются от1,5рубля. «Софрино» обеспечивает практически половину всех российских церквей. Впоследние годы предприятие сталкивается сфинансовыми трудностями иработает вубыток: в2017 году онсоставил 46миллионов.
Всего вХПП работает около двух тысяч человек ивпрошлом году более трети сотрудников обратились кпатриарху Кириллу соткрытым письмом спросьбой решить ихфинансовые проблемы. Как оказалось, работники, которые получали тысяч зарплаты, лишились надбавки вразмере50% отоклада. Также вписьме упоминалось, что зарплаты неиндексировались 7лет, хотя цены напродукцию росли всоответствии синфляцией. Премии сотрудникам почти сразу вернули, норуководство так инеобъяснило, счем это было связанно. В«Софрино» считают, что все дело впадении выручки, которое началось еще вовремена «крымских событий». В2018году, возможно, именно из-за этого вотставку отправили Евгения Пархаева, который руководил предприятием 31год. Тогдаже в«Софрино» прошли обыски.
Второй источник дохода церкви— гостиницы. ВМоскве вномерной фонд РПЦ входит 450 номеров втрех отелях. Самая крупная изних— «Даниловская»— располагается недалеко отцентра наБольшом Староданиловском переулке. Стандартный одноместный номер стоит 6300рублей, люкс обойдется в23500. Вэту сумму, помимо парковки, услуг консьержа ибесплатного вай-фая, входит завтрак. В2016 году чистая прибыль «Даниловской» гостиницы составила 4,6 млн рублей, 2018 году— около 4,4миллиона.
Номер люкс в гостиннице «Даниловская» / danilovsky.ru
Православные гостиницы есть ивдругих городах России. 1000sovetov.ru удалось пообщаться спостояльцем одной изних. «Это был 2018год, мыбыли вКостроме. Вгороде номера были только в„Воскресенской“ гостинице (располагается водном иззданий бывшего Знаменского монастыря. —прим.ред.). Ночь тогда стоила 4000рублей,— поделился впечатлениями Александр Иванов. —Вздании было много икон, авномере— подставка для чтения Библии. Напервом этаже вцентре вестибюля располагался магазинчик, вкотором продавались иконы идругие православные предметы. Мне показалось, что цена заномер была несколько завышена».
РПЦ также занимается производством ювелирных украшений, сдачей варенду конференц-залов, оказанием ритуальных услуг. Поинформации РБК на2015год, Екатеринбургская епархия владела гранитным карьером, аВологодская— имела завод железобетонных изделий. Натерритории многих храмов имонастырей есть торговые точки, вкоторых продаются нетолько книги ииконы, ноифутболки, бумажники, книги, сувениры. УСретенского монастыря есть магазин икафе «Несвятые святые». Известно также, что церковь занимается инвестициями, для этого в2004 году был создан Центр инвестиционных программ РПЦ, нопозже его ликвидировали.
В2015 году Православная Церковь запусктила еще один проект— винодельческую компанию «Мезыбь». Она расположилась на70га сельскохозяйственных угодий Краснодарского края недалеко отрезиденции патриарха. В2019 году предприятие получило лицензию напродажу алкоголя.66,77% компании принадлежит управлению Московского патриархата, а33,33%— предприятию «Софрино». Пословам пресс-секретаря патриарха Кирилла, компания будет выпускать эксклюзивное вино, потипу папских вин. Пока новый проект РПЦ держится всекрете.
Куда тратит деньги?
Из-за непрозрачности экономики подсчитать доходы ирасходы церкви невозможно. Даже сами священники порой незнают, куда идут собранные ими деньги. Большой процент расходов составляют содержание духовных семинарий, которое может доходить до60миллионов вгод, изарплаты сотрудникам. Впатриархии они начинаются от40000рублей, поэтому много денег уходит инасодержание аппарата. Понекоторым подсчетам оно обходится в150 миллионов рублей ежегодно.
Еще один важный расход— содержание иобеспечение деятельности патриарха, который часто совершает поездки нетолько внутри страны, ноизарубежом. Также оплачивается обслуживание резиденций, которых упатриарха три— вПеределкино, вДивноморске под Геленджиком ивСвято-Даниловом монастыре. Расходы епископа нигде неафишируется, поэтому вопрос отом, как онтратит средства, остается открытым.
Резеденция патриарха в Переделкино / peredelkino.online
Также патриархия занимается церковной дипломатией. По Daily Storm, расходы назарубежные представительства составляют около миллионов рублей ежегодно.
Московская Патриархия необходит стороной иблаготворительностью. В2018 году она профинансировала четыре учебных заведения РПЦ, Московскую клиническую больницу святителя Алексия, телеканал «Спас» ипрограмму поддержки строительства храмов вМоскве («200храмов»). Втомже году 142 многодетных священнослужителя получили финансовую помощь наобщую сумму около 3миллионов рублей. РПЦ также помогает бездомным, нуждающимся изаключенным, авсего вМоскве насчитывается 1017 благотворительных организаций при столичных храмах. Еще много средств уходит нареставрацию исодержание православных сооружений повсей стране.
Помнению священнослужителей, церковь— нефинансовая корпорация, которая создана лишь для зарабатывания денег и из-за этого отчетность ей не нужна. Невсе согласны сзакрытой позицией РПЦ, касаеющейся доходов ирасходов. Например, протоиерей Всеволод Чаплин высказывался запрозрачность системы ипубликацию денежных отчетов, как это было при патриархе Алексии II.