лизавета харлова что с ней случилось
Татьяна Григорьевна Харлова
Татьяна Григорьевна Харлова (1756—1773) — дочь коменданта Татищевой крепости полковника Григория Мироновича Елагина и его жены Анисьи Семеновны. «Она была красавица, круглолица и невысока ростом» — рассказывала о ней Пушкину казачка Матрена Дехтярева. Весной 1773 года Татьяна была выдана замуж за коменданта Нижне-Озерной крепости премьер-майора Захара Ивановича Харлова (1734—1773).
В делах Оренбургского духовного правления хранятся духовные росписи прихожан церквей Оренбурга и прияицких крепостей. Росписи эти составлялись приходскими священниками весной, в период «святой четырехдесятницы» (в течение семи недель великого поста) и учитывали все мужское и женское население от «сущего младенца до старца преклонных лет», являвшееся в церковь на причастие и исповедь. В 1773 г. пасха приходилась на 31 марта; следовательно, духовные росписи того года составлялись с 11 февраля по 30 марта — время великого поста. В духовной росписи церкви архангела Михаила в Татищевой крепости за 1773 год, составленной священником Стефаном Симеоновым, среди прихожан учтены: «полковник и комендант Григорий Миронов сын Елагин» (ему 53 года), «супруга ево Анисья Семенова» (42 года), «дети их: сын Николай» (11 лет), «дочь Татьяна» (17 лет); вместе с ними в роспись внесены их дворовые люди: двое мужчин и шесть женщин с пятью детьми. В момент составления духовной росписи семнадцатилетняя Татьяна Елагина была незамужней и записана в составе семьи своих родителей. Со слов Матрены Дехтяревой Пушкин записал, что дочь Елагина «выдана была в Озерную за Харлова весною». Скорее всего, свадьба состоялась в фомину неделю, на «Красную горку» (в 1773 г. приходилась на 7—13 апреля) — излюбленное время бракосочетаний в старину.
В сентябре 1773 года, за несколько дней до приступа войска Пугачева к Нижне-Озерной, Харлов отослал свою жену с ее малолетним братом к их родителям в Татищеву крепость. Сам Харлов погиб 26 сентября при взятии Нижнеозерной пугачевцами. Утром 27 сентября 1773-го Емельян Пугачев повел свое войско на штурм Татищевой крепости и к вечеру захватил ее. Ворвавшись в крепость, пугачевцы убили ее коменданта полковника Елагина и его жену. Их семнадцатилетнюю дочь Татьяну и малолетнего сына Пугачев спас от расправы и взял к себе. Татьяна Харлова стала наложницей Пугачева, он был очень привязан к ней, доверял во всем и даже дал ей право в любое время входить в его кибитку.
Месяц с небольшим спустя, 4 ноября 1773 года Татьяна и Николай Елагины во время отъезда Пугачева были расстреляны у Бердской слободы под Оренбургом группой яицких казаков, недовольных привязанностью своего вожака к 17-летней дворянке и опасавшимися от этого каких-либо неприятных для себя последствий. Как сообщает со слов современников А.С. Пушкин, «раненые, они сползлись друг с другом и обнялись. Тела их, брошенные в кусты, долго оставались в том же положении».
Пугачев сокрушался по поводу случившегося и спустя год показал на допросе в Яицком городке: «Из сего лагиря взятую в Татищевой женщину и з братом послал я з берденским казаком к нему на квартиру. А как сие увидели яицкие казаки, то выехали под дорогу и убили ее и з братом до смерти за то действительно, что я ее любил. Как о чем мне было сказано после, и я об ней сожалел».
Харлова упоминается А.С. Пушкиным в «Истории Пугачева» и в «Капитанской дочке» (под именем Лизаветы Харловой, где Швабрин угрожает Маше Мироновой ее судьбой). В доступных Пушкину документах была указана только фамилия; имя «Лизавета» ошибочно по памяти указала Пушкину старая казачка Матрена Дехтярева — вдова Кузьмы Дехтярева и свидетельница тех событий. Судьба Харловых и Елагиных отразилась на замысле «Капитанской дочки» (капитану Миронову в качестве фамилии дано отчество отца Харловой — Григорий Миронович).
Обстоятельства гибели Елагиных и Харловых подробно изложены в пушкинской «Истории Пугачева», в исследованиях, посвященных этому произведению, и в трудах историков Пугачевского движения. Необходимо остановиться лишь на одном важном моменте. Находившиеся в распоряжении Пушкина мемуарные и документальные источники говорят о том, что казнь Харловой и ее брата была совершена будто бы с ведома Пугачева и даже по его приказу, что он дал на это вынужденное согласие, сдавшись перед настоятельными требованиями яицких казаков-повстанцев.
Существует, однако, протокольная запись показаний самого Пугачева, который решительно отвергал свою причастность к казни Харловой и ее брата. «Из сего лагеря, — показывал Пугачев, — взятую в Татищевой женщину и з братом послал я з берденским казаком к нему на квартиру. А как сие увидели яицкие казаки, то выехали под дорогу и убили ее з братом до смерти за то действительно, что я ее любил. Как о сем мне было сказано после, и я об ней сожалел». Пушкин, принявший версию своих источников (см. IX, 27—28), не знал этого показания, так как, несмотря на неоднократные запросы, он не смог получить доступа к протоколам допросов Пугачева, находившимся на секретном хранении. Протокол яицкого допроса Пугачева впервые был опубликован в 1858 г., но и после того историки и пушкинисты упускали из виду показание Пугачева, которое коренным образом меняло сложившееся представление об обстоятельствах гибели Харловой, свидетельствуя о непричастности Пугачева к этому событию.
©2007—2021. «Емельян Пугачев. История Крестьянской войны (1773—1775)»
Все материалы на сайте только для использования в некоммерческих целях. Все права принадлежат правообладателям и защищены законом.
Грехи и слезы, и любовь Пугачева, царя мужицкого
Если бы не факты, подтвержденные дотошными летописцами, признаниями самого Пугачева да записями Екатерины II, я бы посчитал эту историю о скитаниях «женок» Емельяна Пугачева досужим вымыслом.
Подняв жестокий и кровавый бунт, Петр III — он же самозванец, казак Пугачев, стал досаждать императрице Екатерине Второй.
Величая себя ее законным мужем, грозил: «Катьку, паскуду неверную, в монастыре сгною, а сам воссяду на престол!».
Сыск вскоре выявил настоящую жену злодея.
В станице Зимовейской донского края Софья Дмитриевна проживала с детками: сыном Тимофеем, десяти лет, и дочерьми Аграфеной, шести лет и сопливой трехлеткой Христинкой.
Глухо зацокали копыта коней-чертей, резво унося во мрак осенней ночи возок с семейством под конвоем крепышей-усачей.
«И куды гонять на погибель с чадами?», — причитала Софья, прижимая ребятню к себе. В подземной темнице, зловонной и крысами кишащей, учинили ей допрос тяжкий, с пристрастием. Тут и выяснилось, что не очень-то преданной женой была она Пугачеву и тем заслужила его пренебрежение.
Хорунжий Пугачев после исправной службы на Семилетней и русско-турецкой войнах оказался в колодках (вот жизнь-лихоманка!).
И,отчаянный, ударился в бега. Скитаясь и голодая, аки волк одинокий, прокрался в непогоду глухой полночью к дому своему и робко поскребся в окошко. Молил у жены, Богом даденой, едино — обогреться да куснуть хлебца. Софья впустила его в теплы сени. Был как раз Великий пост 1773 года. Но, поостыв опосля, коварно донесла о беглеце станичному начальству.
Те мигом сдернули ошалевшего Пугача ночью с печи, враз набили на него колодки, но бродяга опять убег из-под ареста. И объявился уже грозно под именем Петра III с огромным безжалостным войском.
Стала теперь домом для смутьяна Емельяна вся империя, пламенем объятая.
А для Софьи с ребятней — стылая тюрьма казанская, в коей она, по жестокой иронии судьбы, заменила теперь сбежавшего оттуда мужа.
Пугачев между тем, о семье сильно не печалясь, распаля вовсю пламя гнева войны крестьянской, и красил кровавой краской ворота преданных Екатерине II крепостей и фортеций.
Под Оренбургом подступил к Нижне-Озерской крепости, которую оборонял майор Харлов. Недавно женившийся Харлов отправил от греха подальше молоденькую жену-голубку под защиту отца, командира Татищевой крепости Елагина.
Пугачев с бою взял Нижне-Озерскую, устроил резню, и израненному Харлову откупиться от смерти деньгами не удалось. Его, полуживого, с вышибленным, висящим на щеке глазом, вздернули на перекладине вместе с другими офицерами.
В захваченной Татищевой крепости мятежники, пьянея от вина и крови, лютовали.
Пугачев между оцепеневшими от ужаса пленными приметил искушенным глазом Харлову. Кровь бросилась ему в голову. Этот непобедимый мятежник в мгновенье ока был ослеплен и побежден. Он, истреблявший беспощадно дворянскую знать с женами и детьми (всего за время «пугачевщины» их было умерщвлено 1572 человека, не щадились даже младенцы), вдруг подарил жизнь прекрасной незнакомке и ее семилетнему братцу!
Дворянка Харлова стала верной исполнительницей желаний предводителя, угодницей его привычек и страстей. Сопровождала его в вояжах в отдельном фаэтоне, с братцем.
Сподвижники-душегубы стали наседать на «царя»:
— Гони в шею искусительницу! Остудись, скаженный, уймись!
Пугачев не поддавался требованиям об изгнании Харловой.
Ибо не на шутку увлекся. Доверял ей, принимал советы, благо обладала та светлым разумом. Так Харлова превратилась из наложницы в близкого и любимого человека вождя грозной крестьянской войны.
Только одна она могла беспрепятственно входить в его кибитку в любое время суток, вызывая злобу и зависть иных: «Ишь, цаца-недотрога!».
Возник зловещий заговор командиров: «Не помыкать стерве государем нашим!».
Пушкин посчитал, что любовницу в жертву выдал на растерзание Пугачев самолично, а граф Салиас описывает расправу, случившуюся в отсутствие вождя. Советский же писатель Шишков утверждает, что Харлова якобы упорно не отдавалась Пугачеву, и казак сек ее нагайкой. Тогда строптивой завладели его командиры.
Так или иначе — среди заснеженной улицы застрелили безжалостно прелестницу Харлову вместе с братцем ее.
Тела их забросили, словно падаль, в кусты, где они долго валялись без христианского погребения. Перед смертью, истекая кровью, несчастные страдальцы подползли друг к другу и, обнявшись, умерли.
Емельян долго скорбел о роковой потере Харловой: «Без нее померк божий свет для меня». Пил горькую,буянил, мучился.
Пока на горизонте не появилась блудная жена войскового старшины Прасковья Иванаева, ярая поклонница бунтаря Пугачева. Слыла она в Яицком городке женщиной порочной и на язык брехливой. Из покоев бесстыжей казачки не вылезали полюбовники-ухажеры, когда муж нес службу. По требованию негодующего общества высекли за блуд пышнотелую потаскуху на площади в базарный день.
Прасковья, славой дурной наделенная, обиды не простила. При штурме Яицкого городка мятежниками, она, переодетая казаком, примыкает к ним и мстит за учиненные унижения.
Эта молодуха-воин становится преданной грозному Пугачеву.
Прасковью Пугачев прибрал к рукам своим, приблизил вроде адъютанта и доверил вести награбленное «царское» хозяйство.
Сладострастная Прасковья почивала на лаврах, «государь» снисходил к ее ласкам-утехам.
Но восставшим яицким казакам, бредившим о «казачьем царстве», надоел сей вертеп. Вдобавок Пугачев продолжал кручиниться о Харловой. Вот и порешили они на кругу — женить предводителя на своей землячке.
Самозванец поначалу отнекивался: мол, законная жена его императрица Екатерина II, и грех великий при живой-то жене жениться (а еще где-то пропадала Софья с детьми).
Однако невесту ему все же подыскали — наливную и румяную казачку Устинью Кузнецову из Яицкого городка.
И соблазнился, пожирая глазами молодуху, женолюбец-«государь».
После роскошной «царской» свадьбы, где столы ломились от дорогой награбленной утвари и яств, юная Устинья стала «государыней-императрицей». Молодые почивали на жарких пуховиках в наскоро возведенном «царском дворце», и почетный караул вовсю бабахал из пушек у ворот.
Завертелись кутежи-пиры обжорные с морем разливанным сивухи, плясками и бубнами. До упада.
Ах, Устинье в объятиях «Петра III» все казалось сказочным сном!
На застольях статная «императрица Устинья Петровна» в шикарных нарядах, в кокошнике на голове, с замиранием сердца принимала почести и поклоны. В руководстве этим маскарадом важную роль играла Прасковья Иванаева, призывавшая почитать всенародно новоиспеченных супругов за истинных царя и царицу.
Но красота не есть защита от жизненных невзгод.
На самом деле Устинья равной подругой Пугачеву не была! Таковою могла стать Харлова, но ее столкнули с дороги раньше времени. Неразвитая Устинья могла быть только наложницей, и Пугачев первый это увидел. Он не приблизил новую жену к себе, как Харлову, а оставил ее за 300 верст от Оренбурга. и лишь наезжал побаловаться с жаркой семнадцатилетней девицей.
Вскоре в одном из боев мятежников разбили, а «царицу Устинью Петровну», ее мать и верную Прасковью Иванаеву заковали в железа по рукам и ногам.
В марте 1774 года их с 220 колодниками этапировали в Оренбург, в секретную экспедицию для допросов тайных с целью поимки неуловимого Пугачева.
Над Прасковьей опять засвистели-заплясали жгучие плети, и после трехмесячного заключения ее вернули в Яицк, где так хорошо помнили ее позор и кратковременное торжество.
А Пугачев тем временем взял Казань, где обнаружил вдруг в тюремных казематах свою первую жену с тремя детьми, жалкий вид которых потряс его!
Но хитроумный самозванец объяснил войску, что это, мол, женка казака с Дона Пугачева, который ему, государю Петру III, оказал однажды великую услугу.
«А для него таперича и бабу его жалею», — и велел взять их в свой лагерь. Емельян однако не мстил ей за то, что в трудный час выдала его.
Отмечая поход свой пожарами, грабежами, потоками крови, мятежник по Волге вошел в Саратов, Камышин, Дубовку.
Тщетно пытался Пугачев привлечь донских казаков и взять Царицын — единственный непокоренный им город, обороняемый комендантом Цыплетовым. Отступив и дойдя до колонии Сарепты, «царь» в своей роскошной палатке бездействовал сутки, окруженный наложницами. А Сарепту изрядно пограбил. и двинулся дальше, оглядываясь.
Возликовала Екатерина II — вновь захвачена Софья Пугачева с дочерьми!
Их опять доставляют в Казань, где томилась понуро Устинья Пугачева. В каземате сошлись теперь жены Пугачева, и с этого времени у них одна трагическая судьба и один тернистый путь.
До гробовой доски.
Пойманного «царя» Пугачева привезли в Москву златоглавую в поржавевшей клетке, аки зверя, а с ним и сына Тимофея.
В столицу свозли и «женок» — Софью с дочерьми и Устинью с матерью. После допросов Софью специально выпустили по базарам со стражей, дабы она поведала бурлящему люду о муже-самозванце и показала его жалких детей.
10 января 1776 года, в свирепый мороз (даже воробьи не чирикали), Пугачева люто казнили четвертованием на Болотной площади.
Не стало мужа, неукротимого любовника, царя великой крестьянской войны, так и не истратившего всей своей жизненной энергии. Но семье его долго пришлось нести тяжкий крест.
Измученную Устинью доставили в сияющий Петербург. Императрица, оглядев увядшую, поникшую казачку, хмыкнула:
— Да она вовсе не так красива, как прославляли!
И отпила глоток кофию.
Пугачевским женкам вынесли вердикт: «А понеже в никаких преступлениях не участвовали обе жены самозванца. и малолетние от первой жены сын и две дочери, то без наказания отдалить их, куда благоволит Правительствующий Сенат».
Упрятали всех на дикий Север, на Карельский перешеек. Заточили в Кексгольмскую крепость, приказав «не выпускать из крепости, а давать только в ней свободу для получения себе работой содержания и пропитания».
Без вины виноватые, ничем не нарушив законов империи, молодые женщины и трое детей оказались в пожизненной ссылке.
Но это еще не конец беззакония. В неволе начались над ними насилия и надругательства.
Оказывается, Екатерина Великая тайком отслеживала их судьбу.
Император Павел I, взойдя на престол и жаждая многое переиначить, запросил о судьбе арестантов этой крепости. Так спустя 21 год появились первые официальные сведения о них:
«В Кексгольмской крепости: Софья и Устинья, женки бывшего самозванца Пугачева, две дочери-девки Аграфена и Христиана — от первой жены, да сын Тимофей. С 1775 года содержатся в замке в особливом покое. А парень на гауптвахте. Имеют свободу ходить, выпускаются, читать и писать не умеют».
Может, Павел I проявит милость к жертвам нелюбимой им Екатерины II и освободит их? Но велик еще страх перед женами царя крестьянского. И резолюция императора убийственна: «Всем оставаться в нынешнем их положении».
…Текли годы. В 1811 году путешественник Ф.Вигель встретил в крепости из семьи Пугачева престарелых сына и двух дочерей. Жертвы эти пережили Екатерину II и Павла I.
«Женки» Софья и Устинья уже не упоминаются, видимо, их не стало на белом свете. После 1825 года оставшихся в живых членов семьи Пугачева перевели из крепости в городок Кексгольм (сегодня Приозерск).
. И поныне его жители Круглую башню крепости, где содержались узники, называют Пугачевской, такое же название носит и одна из улиц города.
Над могилами узников шумит молодая листва. Пригожие жены и дочери Пугачева прошли по земле бесследно, что тени.
И пропали бы они в забвении прошлого, если бы однажды не вошли в жизнь бунтаря Пугачева, до краев наполненную неистовыми страстями.
Лизавета харлова что с ней случилось
О Елагиных и Харловых из пушкинской Истории Пугачева
Утром 27 сентября 1773 г. Емельян Пугачев повел свое войско на штурм Татищевой крепости и к вечеру овладел ею. Казаки-повстанцы, разгоряченные битвой и взбешенные упорным сопротивлением оборонявшихся, ворвавшись в крепость, убили ее коменданта полковника Елагина и его жену. Их малолетнего сына и дочь-красавицу (вдову коменданта Нижне-Озерной крепости майора Захара Харлова) Пугачев спас от расправы и взял к себе. Месяц с небольшим спустя, в начале ноября, казаки нашли случай расправиться с младшей Елагиной и ее братом, расстреляв их у Бердской слободы под Оренбургом.
О гибели Елагиных подробно рассказал Пушкин на страницах «Истории Пугачева», (IX, 18, 27, 28); упоминается Лизавета Харлова (Елагина) и в «Капитанской дочке» (VIII, 342). Но в находившихся у поэта-историка документах и мемуарах не содержалось биографических данных о Елагиных, не были названы полные имена полковника и членов его семьи.
Путешествуя в сентябре 1833 г. по Оренбургскому краю, Пушкин встретил в Татищевой крепости очевидицу Пугачевского восстания, 83-летнюю казачку Матрену Дехтяреву, 1 со слов которой записал, что дочь полковника Елагина звали Лизаветой Федоровной и что весной 1773 г. она была выдана замуж за коменданта Нижне-Озерной крепости Харлова (IX, 495). В составленном Г. П. Блоком алфавитном указателе к «Истории Пугачева» значится Харлова Лизавета (Лидия?) Федоровна, а ее отец полковник Елагин указан с именем Федор Тимофеевич (IX, 933, 846). 2
В связи с подготовкой нового издания «Истории Пугачева» автором этих строк проводилась работа по установлению биографий упомянутых там лиц и по уточнению их имен. Такого рода разыскания были предприняты и по семейству Елагиных.
Были просмотрены списки генералов и штаб-офицеров, издававшиеся Военной коллегией, начиная с 1767 г., причем выяснилось, что в списках за 1767—1771 гг. 3 полковник по имени Федор Тимофеевич Елагин не значится. Зато в списке за 1771 г. назван полковник Григорий Елагин, о котором сказано, что он состоит в военной службе с 1733 г., звание полковника получил 2 июня 1771 г. и с того времени «сверх комплекта и до ваканции находится в доме», т. е. временно не служит, ожидая вакансию на соответствующую его чину должность. 4
Возникло предположение, что именно этот полковник Григорий Елагин служил в 1773 г. комендантом Татищевой крепости. Оно подтвердилось при обращении к документам Оренбургской губернской канцелярии, хранящимся в Центральном государственном архиве древних актов (ЦГАДА). Во второй книге этого архивного фонда нашлись донесение коменданта Рассыпной крепости секунд-майора И. Ф. Веловского от 23 сентября 1773 г., адресованное коменданту Татищевой крепости полковнику Григорию Мироновичу Елагину, и сообщение о взятии Илецкого городка войсками Пугачева. 5 Так с документальной точностью удалось установить истинные имя и отчество полковника Елагина. В той же архивной книге хранятся донесения и ордера полковнику Г. М. Елагину и его собственные рапорты, посланные оренбургскому губернатору генерал-поручику И. А. Рейнсдорпу. 6
Названные документы касаются последних дней службы и жизни полковника Елагина. Для установления фактов его предшествующей биографии наши разыскания были перенесены в фонды Центрального государственного военно-исторического архива СССР (ЦГВИА). Там в фонде-коллекции так называемых «офицерских сказок» были выявлены послужные списки Елагина за 1764—1769 гг. 7 В ту пору он был премьер-майором Билярского драгунского полка, который нес гарнизонную службу в крепостях Оренбургской губернии: Елагин командовал батальоном (две роты драгун и полурота пехоты) в Кизильской крепости, стоявшей в подножье восточного склона Уральского горного хребта, на правом берегу Яика, в 428 верстах к востоку от Оренбурга.
Послужной список, составленный в начале 1769 г., сообщает, что Григорий Елагин имеет от роду 52 года (следовательно, родился он в 1717 г.), по происхождению дворянин, за ним во владении «мужеска полу 31 душа». Он вступил в службу 17 марта 1733 г., с того времени имел следующие чины: каптенармус (29 VI 1736), сержант (18 V 1738), прапорщик (26 III 1743), поручик (9 II 1748), ротмистр (1 I 1757), секунд-майор (1 X 1763), премьер-майор (15 XII 1764). В 1733—1738 гг., во время русско-турецкой войны, Елагин участвовал в Крымских походах армии фельдмаршала Б. К. Миниха и был, в частности, при взятии перекопских укреплений (20 V 1736), в боях под Карасу-Базаром и при захвате Бахчисарая (17 VI 1736), при штурме Очакова (2 VII 1737). «Под судом и в штрафах не бывал»; «читать и писать умеет, а других наук не знает». 8
В том же архивном фонде-коллекции нами обнаружены другие послужные списки Елагина, освещающие последующие этапы его службы. В списке, составленном в ноябре 1769 г., отмечается, что 1 мая того года Григорий Елагин был произведен в подполковники и переведен в Оренбургский драгунский полк, расквартированный в Астрахани. 9 Послужной список от 10 декабря 1770 г. сообщает о новом месте службы Елагина: он командовал в Московском легионе четырьмя карабинерными эскадронами, расположенными в городе Керенске. 10
27 мая 1771 г. Военная коллегия, рассмотрев челобитную Елагина и рапорт Долгорукова, вынесла определение об отставке Елагина от полевой службы «с награждением по беспорочной ево службе» чином полковника, предусмотрев назначение его «на случившуюся ваканцыю в коменданты», а до появления такой вакансии «по неимению у него пропитания» назначить ему служебный оклад «против протчих таковых же (офицеров), определяемых в коменданты», и обо всем этом подать доклад императрице. 12
Такой доклад Военная коллегия подала 2 июня 1771 г. Екатерине II, которая и одобрила его. В тот же день она подписала указ о награждении Елагина чином полковника, в соответствии с чем Военная коллегия распорядилась о назначении Елагину — впредь «до случившейся комендантской ваканции» — жалованья в размере 300 рублей в год. 13
В архивном фонде Гарнизонной экспедиции Военной коллегии выявлены документы о переводе полковника Г. М. Елагина на гарнизонную службу в Оренбургскую губернию. В конце июня 1772 г. Военная коллегия вынесла определение: предложить пятерым полковникам (в том числе и Елагину), которые находились в домовых отпусках и ожидали служебных вакансий, занять вакантные майорские должности комендантов крепостей в Оренбургской губернии, предупредив этих лиц, что в случае отказа они будут лишены получаемого жалования. 14 Такой указ Военная коллегия направила 8 июля в Псковскую провинциальную канцелярию, которая и довела его до сведения Елагина. 15
30 июля Елагин подал в ответ доношение, в котором писал, что вынужден принять назначение, ибо без казенного жалованья жить не сможет:
«По бедности моей, по неимуществу и недостатку моему и по малоимению за мною крестьян, без определенного жалованья не только по чину моему пропитания, но и вседневной малой пищи иметь неищево, ибо по последней ревизии 16 за мною написано в подушном окладе токмо мужеску полу пять душ, 17 ис коих налично четыре души, а пятая помре, и за оных я ж принужден подушныя и другия государственныя подати платить».
Характеризуя свое состояние, Елагин писал:
«…будучи в службе с 1733 году в армейских полках и прежнею Турецкую войну в трудных походах, за приличившимися во мне разными болезнями и по старости лет пришел в совершенную слабость моего здоровья и глазами мало вижу».
К тому же, следуя летом 1771 г. с женою и детьми с Украины во Псков, проситель «имеющейся екипаж 18 по дальнему разстоянию издержал весь без остатку, отчего пришел в бедность и недостаток». Заключая доношение, Елагин просил выдать ему «для дальнего пути и расплаты долгов» все жалованье по 1 мая 1773 г. и выделить для сопровождения в дорогу четырех солдат псковского гарнизона. 19
В конце августа 1772 г. Военная коллегия вынесла определение о выплате Елагину просимого жалованья, выдаче прогонных денег на три подводы до Оренбурга и о прикомандировании к нему двух солдат псковского гарнизона, пожелавших служить в Оренбургском батальоне. 20 Указы о том были посланы Военной коллегией в надлежащие ведомства 28 августа 1772 г. Военной коллегией.
Псковский обер-комендант генерал-майор Б. Гиршгейд рапортом от 21 октября 1772 г. известил Военную коллегию, что полковник Елагин выехал с семьей в Оренбург. 21 Путешествие Елагиных затянулось почти на три месяца. Сообщая Военной коллегии о прибытии полковника, Рейнсдорп в рапорте от 19 февраля писал, что он собирался было определить Елагина в Магнитную крепость, 22 но по прибытии в Оренбург Елагин оказался «столь недостаточен, что взятое вперед на полгода жалованье в пути издержал и далее ехать весьма не в состоянии». А потому Рейнсдорп, «во уважение бедственного состояния» Елагина и видя,
«что он в самом деле до той Магнитной крепости доехать без крайней нужды не может, разсудил определить его на такую же майорскую ваканцию комендантом в ближнюю к Оренбургу и не далее как в 60 верстах от Оренбурга отстоящую Татищеву крепость, куда ево и отправил». 23
Рапорты Рейнсдорпа позволяют установить, что полковник Елагин обосновался с семьей в Татищевой крепости в конце января или в первой половине февраля 1773 г.
Жительница Татищевой крепости старая казачка Матрена Дехтярева, вспоминая пугачевщину, говорила Пушкину, что дочь полковника Елагина «была красавица, круглолица и невысока ростом» и что весной 1773 г. родители выдали ее замуж за коменданта Нижне-Озерной крепости Харлова (IX, 495). Этот офицер упоминается Пушкиным на страницах «Истории Пугачева» и в повести «Капитанская дочка», где Петр Гринев, пораженный вестью о взятии Нижне-Озерной крепости Пугачевым и о гибели Харлова, вспоминает:
«Комендант Нижне-Озерной крепости, тихий и скромный молодой человек, был мне знаком: месяца за два перед тем проезжал он из Оренбурга с молодой своей женою и останавливался у Ивана Кузмича» (VIII, 317).
Захар Иванович Харлов, как устанавливается по его послужным спискам и другим источникам, родился в семье священника в 1731 г. По происхождению своему он «российской, попов сын», в военную службу вступил в 1753 г. и, медленно продвигаясь по лестнице унтер-офицерских чинов, через четыре года дослужился до вахмистра. В семилетней войне он участвовал в кампаниях 1757—1762 гг. и, в частности, был в кровопролитных сражениях под Цорндорфом (14 VIII 1758), Пальцигом (12 VII 1759) и Кунерсдорфом. С того времени он служил корнетом, а затем адъютантом Третьего кирасирского полка.
Послужные списки отмечают, что Харлов «грамоте читать и писать умеет, а протчих наук не знает» и «в штрафах и под судом не бывал»; офицерская же его аттестация дана в самых лестных выражениях:
«в должности звания своего прилежен, от службы не отбывает, подкомандных своих содержит и военной экзерциции обучает и к сему тщание имеет; лености ради больным не рапортовался, и во всем себя ведет так, как надлежит исправному офицеру; и как по чину своему опрятен, так и никаких от него непорядков не происходит», а потому он «по усердной его службе к повышению чина достоин». 24
С такой аттестацией мог сделать хорошую карьеру не только дворянин, но даже и «попов сын». И в августе 1770 г. Харлов получает первый штаб-офицерский чин, производится в секунд-майоры, а год спустя переводится на службу в Санкт-Петербургский карабинерский полк. 25 С этим полком он в 1771—1772 гг. участвовал в боевых действиях против польских конфедератов, был в боях под Ченстоховом, Люблином и Краковом и особо отличился при разгроме отрядов Пулавского и Мазовецкого летом 1772 г. 26 В августе 1772 г. Харлов по указу Военной коллегии был награжден чином премьер-майора и переведен на службу в гарнизонные войска Оренбургской губернии, 27 а вскоре по прибытии туда назначен комендантом Нижне-Озерной крепости.
В сентябре 1773 г., дня за четыре до приступа войска Пугачева к Нижне-Озерной, Харлов отослал свою жену с ее малолетним братом к их родителям в Татищеву крепость. 28 Сам Харлов погиб 26 сентября при взятии Нижне-Озерной пугачевцами. День спустя в Татищевой крепости погибли полковник Елагин и его жена. А еще месяцем позже, в начале ноября, казаки-повстанцы расстреляли у Бердской слободы под Оренбургом вдову майора Харлова и ее брата. Обстоятельства гибели Елагиных и Харловых подробно изложены в пушкинской «Истории Пугачева» (IX, 18, 19, 27, 28, 100, 101), в исследованиях, посвященных этому произведению, 29 и в трудах историков Пугачевского движения, 30 а потому нет особой нужды обращаться к этим событиям. Необходимо остановиться лишь на одном и весьма важном, на наш взгляд, моменте.
Находившиеся в распоряжении Пушкина мемуарные и документальные источники 31 говорят о том, что казнь Харловой (урожденной Елагиной) и ее брата была совершена будто бы с ведома Пугачева и даже по его приказу, что он дал на это вынужденное согласие, сдавшись перед настоятельными требованиями яицких казаков-повстанцев. Существует, однако, протокольная запись показаний самого Пугачева, который решительно отвергал свою причастность к казни Харловой и ее брата.
«Из сего (раскинутого под Оренбургом в начале ноября 1773 г., — Р. О.) лагеря, — показывал Пугачев, — взятую в Татищевой женщину и з братом послал я з берденским казаком 32 к нему на квартиру. А как сие увидели яицкие казаки, то выехали под дорогу и убили ее з братом до смерти за то действительно, что я ее любил. Как о сем мне было сказано после, и я об ней сожалел». 33
Пушкин, принявший версию своих источников (см. IX, 27—28), не знал этого показания, так как, несмотря на неоднократные запросы, он не смог получить доступа к протоколам допросов Пугачева, находившимся на секретном хранении. Протокол яицкого допроса Пугачева впервые был опубликован в 1858 г., 34 но и после того историки и пушкинисты упускали из виду цитированное показание Пугачева, которое коренным образом меняло сложившееся представление об обстоятельствах гибели Харловой, свидетельствуя о непричастности Пугачева к этому событию.
Документы ЦГВИА не содержат элементарных «анкетных» сведений о членах семьи Елагина, ни о возрасте их, ни об именах. Правда, казачка М. Дехтярева назвала имя дочери Елагина (в замужестве Харловой), но ее свидетельство вызывало сомнение из-за того, что она сказывала, будто полковничью дочь звали по отчеству Федоровной, тогда как ее отец был Григорием. И лишь недавно в Государственном архиве Оренбургской области нам удалось найти документы, содержащие биографические данные об Елагиных и Харловых, где названы подлинные имена жены, дочери и сына полковника Елагина и указан их возраст.
В делах Оренбургского духовного правления хранятся духовные росписи прихожан церквей Оренбурга и прияицких крепостей за 1773 г. Росписи эти составлялись приходскими священниками весной, в период «святой четырехдесятницы» (в течение семи недель великого поста) и учитывали все мужское и женское население от «сущего младенца до старца преклонных лет», являвшееся в церковь на причастие и исповедь. В 1773 г. пасха приходилась на 31 марта; следовательно, духовные росписи того года составлялись с 11 февраля по 30 марта — время великого поста.
В духовной росписи церкви архангела Михаила в Татищевой крепости (роспись составлена священником Стефаном Симеоновым и скреплена его подписью) среди прихожан учтены: «полковник и комендант Григорий Миронов сын Елагин» (ему 53 года), 35 «супруга ево Анисья Семенова» (42 года), «дети их: сын Николай» (11 лет), «дочь Татьяна» (17 лет); вместе с ними в роспись внесены их дворовые люди: двое мужчин и шесть женщин с пятью детьми. 36
Опираясь на эти записи, следует констатировать, что пушкинская собеседница — старая казачка Матрена Дехтярева 37 назвала дочь полковника Елагина Лизаветой Федоровной по ошибке памяти: в действительности она звалась Татьяной Григорьевной.
Интересно и другое. В момент составления духовной росписи семнадцатилетняя Татьяна Елагина была незамужней и записана в составе семьи своих родителей. Кстати, и будущий муж ее, премьер-майор Захар Иванович Харлов (ему 42 года), внесен в духовную роспись прихожан церкви чудотворца Николая в Нижне-Озерной крепости как неженатый. 38 Со слов Матрены Дехтяревой Пушкин записал, что дочь Елагина «выдана была в Озерную за Харлова весною» (IX, 495). Скорее всего, свадьба состоялась в фомину неделю, на «Красную горку» (в 1773 г. приходилась на 7—13 апреля) — излюбленное время бракосочетаний в старину.
Сноски:
Источник: Овчинников Р. В. О Елагиных и Харловых из пушкинской «Истории Пугачева» // Пушкин: Исследования и материалы / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1986. — Т. 12. — С. 351—356.