кооперационная модель государственно конфессиональных отношений предполагает что
Классификация
Более современным вариантом классификации государственно конфессиональных отношений является теоретическая система Мирошниковой, которая выделяет 3 основные модели государственно-конфессиональных отношений вне теократических гос-ах.
1) Идентификационная модель – модель государственной церкви – Дания, Англия, Греция, Норвегия
2) Сепарационная модель – отделительная модель религии от гос-ва – США, Франция
3) Кооперационная модель – модель нейтралитета и сотрудничества, действующая в Германии, Испании, Италии, Люксембурге, Австрии, Бельгии, Португалии.
4 классификация:
Логинов видоизменяет классификацию Мирошниковой и сводит ее к двум принципиально различным моделям – сепарационной и кооперационной.
Основание классификации – принятый тип правового регулирования.
Для сепарационной модели характерен универсальный тип правового регулирования, не допускающий различий в правовом статусе деноминации.
К сепарационной модели, по мнению Логинова, относятся такие традиционно светские гос-ва, как Франция и США.
Кооперационная модель – дифференцированный тип регулирования, предполагающий «государство оставляет за собой право дифференцированного отношения к различным конфессиональным сообществам, наделяемым разным объемом полномочий».
Кооперационную модель Логинов подразделяет на 3 подмоделей:
1) государственного статуса одной церкви – Греция, Англия, Норвегия, Ирландия, Исландия
2)консенсуальных отношений конфессий с гос-ом – Испания, Италия, Польша, Беларусь, Грузия
3) законодательное выделение признанных (традиционных) конфессий – Россия, Бельгия, Болгария, Литва, Армения.
Правовые формы отношений Советского государства и Русской Православной Церкви
Модели государственно-конфессиональных отношений: зарубежный опыт правового регулирования
В условиях секуляризации государственной жизни, проявляющейся в ее десакрализации и рационализации, связь государства и религиозных институтов продолжает сохраняться. Принцип свободы совести отображен в таких международно-правовых документах, как Всеобщая декларация прав человека, принятая Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г., Международный пакт о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г., Декларация об устранении всех форм нетерпимости и дискриминации в связи с религией и убеждениями, принятая Ассамблеей ООН 25 ноября 1981 г., и др.
Либеральное понимание религиозной свободы явилось итогом длительной эволюции государственно-правовых установлений стран, довольно долго сохранявших в своем законодательстве те или иные вероисповедные ограничения. Они были обусловлены пониманием национальных интересов в конкретный исторический период, соблюдением баланса между национальными интересами и правами человека. В Великобритании Акт о терпимости 1689 г., вводивший принцип непреследования за религиозные взгляды, относился лишь к протестантским деноминациям, исповедовавшим веру в Святую Троицу. Католики подвергались вероисповедным и гражданско-правовым ограничениям до 1832 г. Только с 1974 г. представители католического вероисповедания получили формальное право занимать высшие государственные посты, включая лорд-канцлера. Вероисповедные ограничения Конституции Норвегии 1814 г. отменялись в течение более ста лет. В 1845 г. был снят запрет на сектантство, благодаря которому признавалось право на существование протестантов, не принадлежащих к Евангелическо-лютеранской церкви. В 1851 г. отменили запрет на проживание в Норвегии иудеев, в 1878 г. сняли требование обязательной принадлежности государственных служащих к лютеранскому вероисповеданию, а в 1897 г. разрешили существование католических монашеских орденов (за исключением иезуитов, получивших это право только в 1956 г.). В Испании вероисповедные ограничения с испанцев-некатоликов были сняты только после смерти генерала Франко в 1975 г.
Различные классификационные подходы к проблемам взаимоотношений государства и религиозных объединений. В разных государствах мира религиозные организации имеют различный социальный и юридический статус, что актуализирует изучение зарубежного опыта государственно-конфессиональных правоотношений. В зависимости от историко-правовых условий взаимодействие государства и институциональных вероисповеданий может принимать различные формы, при этом складываются различные типы правового регулирования статуса религиозных объединений и модели государственно-конфессиональных правоотношений. Существуют разные классификационные подходы к проблемам взаимоотношений государства и религиозных объединений.
Одна из классификаций государств в зависимости от характера государственно-конфессиональных отношений подразумевает дихотомическое деление на конфессиональные и светские государства по признаку наличия или отсутствия принципа отделения религии от государства. Монография Н.В. Володиной «Правовые системы государственно-конфессиональных отношений» (М., 2009) построена на основе этой классификации. В работе выделена следующая типология государственно-конфессиональных отношений.
I. Теологическая система государственно-конфессиональных отношений:
1) христианско-государственная правовая система;
2) исламская государственно-правовая модель;
3) иудейская государственно-правовая система;
4) государственно-конфессиональные отношения стран Дальнего Востока и Азии в буддийско-конфуцианском мире;
5) государственно-правовая система в странах распространения индуизма.
II. Секулярная система государственно-конфессиональных отношений. 2 Володина Н.В. Правовые системы государственно-конфессиональных отношений: Монография. М., 2009. С. 36.
Основным недостатком большинства современных классификаций государственно-конфессиональных отношений является смешение понятий «система государственно-конфессиональных отношений», «модель взаимоотношений государства с религиозными организациями», «правовой статус религиозных объединений», что требует выработки единого категориального аппарата в данной сфере. Часто выделенные типы отношений государства и религиозных объединений имеют несколько расплывчатые отличительные признаки в связи с отсутствием четко сформулированных критериев деления.
Соотношение типов правового регулирования статуса религиозных объединений и модели государственно-конфессиональных отношений. Наиболее предпочтительным критерием для типологии государственно-конфессиональных отношений, на наш взгляд, является определение юридического статуса религиозных объединений, влияние конфессиональной принадлежности на предоставление национальным законодательством тех или иных прав и обязанностей религиозным организациям.
И.А. Куницын выделяет три типа правового регулирования статуса религиозных объединений:
А.В. Логинов связывает дифференцированный тип правового регулирования с кооперационной моделью государственно-конфессиональных отношений, а универсальный тин — с сепарационной моделью, что способствует определенной унификации религиоведческо-юридической терминологии. В международно-правовой практике широко представлены и промежуточные модели отношений государства и конфессий.
Моноконфессиональный тип правового регулирования свойственен теократическим государствам, где официально господствует одна религия. Он характеризуется совмещением государственных структур со структурами религиозных объединений. Формирование подобного статуса происходит в силу исторически сложившегося отсутствия других религиозных течений на территории того или иного государства или вследствие соответствующей государственной идеологии, основанной на религиозных ценностях. Ватикан представляет собой государственно-подобное религиозное образование такого рода. Однако, учитывая условия глобализации и экстерриториального характера вероисповеданий, трудно себе представить государство, население которого исповедует только одну религию. Российское общество исторически является поликонфессиональным и полимировоззренческим.
Дифференцированный тип правового регулирования предполагает наделение конфессий различным объемом прав и обязанностей в зависимости от их роли в истории государства, несмотря на законодательное признание религиозных прав и свобод. В рамках дифференцированного тина правового регулирования статуса религиозных объединений исследователи называют: государственное религиозное объединение, консенсуальный статус (основанный на соглашении, конкордате с государством) и статус официально признанных (традиционных) религиозных объединений.
1. Государственный статус религиозного объединения предполагает особый характер государственно-конфессиональных связей, среди особых полномочий религиозного объединения могут быть:
В свою очередь, государство оставляет за собой право вмешиваться во внутриконфессиональную жизнь. Остальные религиозные организации в условиях государственной церкви, как правило, имеют ограниченный юридический статус, обладают минимальным набором прав, гарантированных международными стандартами. Статусом государственной религии обладают англиканская церковь в Великобритании, Евангелическо-лютеранская церковь в Дании и Исландии, Православная церковь в Греции. Более чем в 30 странах мира государственной религией признан ислам (Иран, Ливия, Судан, Иордания, Египет, ОАЭ и др.).
2. Для консенсуального правового статуса религиозных объединений характерно то, что объем прав и обязанностей той или иной конфессии зависит от достигнутого между ее руководством и государством консенсуса, подтверждаемого соглашением или конкордатом, в рамках действующей конституции. Необходимыми условиями являются: наличие волеизъявления религиозной структуры и достаточной социальной базы к сравнению с другими конфессиями по числу последователей, высокая степень доверия населения.
Особенностью договорной системы правового регулирования в религиозной сфере является то, что заключение государством соглашения с одной конфессиональной структурой не препятствует заключению аналогичного договора с другой, в том числе представляющей религиозное меньшинство страны. Такая практика позволяет учесть особенности и потребности разных деноминаций, уточнить их правовой статус в соответствии с реальным общественным положением и влиянием того или иного вероисповедания. Испанский Закон «О религиозной свободе» предусматривает сотрудничество с религиозными общинами, «получившими явное укоренение в Испании» и внесенными в «реестр религиозных сообществ» страны. В 1992 г. были законодательно утверждены соглашения с тремя религиозными объединениями такого рода: Федерацией евангельских общин, Федерацией израильских (иудейских) общин и Исламской комиссией.
Особый характер имеет консенсуальный правовой статус религиозных объединений в Германии. Договорные отношения между церковными общинами и государством предполагали статьи Веймарской конституции 1919 г., вошедшие в состав действующей Конституции ФРГ 1949 г. Однако реальная практика договорных отношений осуществляется главным образом на уровне отдельных земель и местных администраций. В рамках провозглашенного вероисповедного и мировоззренческого нейтралитета германское законодательство предусматривает:
Различия в официальном статусе подразумевают разный объем предоставляемых прав, в том числе права на государственное финансирование, возможность преподавания религиозных дисциплин в государственных школах и осуществления религиозной деятельности в армии и др.
3. Правовое закрепление статуса официально признанных (традиционных) вероисповеданий свидетельствует о признании государством их исключительной роли в прошлом и настоящем, особой ценности данной религиозной культуры как неотъемлемой составной части национального культурного наследия. В этой связи религиозные организации наделяются дополнительными правами. В ряде стран законодательные акты детально оговаривают правовые последствия выделения традиционных вероисповеданий, связанные с порядком приобретения соответствующими религиозными объединениями прав юридического лица, с участием в социальном служении, культурной и образовательной деятельности, с получением материальной помощи и предоставлением налоговых льгот.
Вслед за ст. 43 Конституции Литовской Республики 1992 г. Закон Литовской Республики «О религиозных общинах и сообществах» от 4 октября 1995 г. в ст. 5 указывает: «Государство признает девять традиционно существующих в Литве религиозных общин и сообществ, представляющих собой часть исторического, духовного и социального наследия Литвы: католиков латинского обряда, католиков греческого обряда, евангелистов-лютеран, евангелистов-реформатов, ортодоксов (православных), старообрядцев, иудеев, мусульман-суннитов и караимов». Религиозные сообщества могут обращаться относительно государственного признания спустя не менее 25 лет после их первичной регистрации в Литве. В случае если просьба не удовлетворяется, повторно обращаться разрешается спустя 10 лет со дня неудовлетворения прошения».
Религиозные организации, признанные традиционными, имеют право запрашивать государственные субсидии для строительства и реставрации церковных зданий, предоставление эфира электронными СМИ, назначать армейских и тюремных капелланов.
Универсальный тип правового регулирования, лежащий в основе сепарационной модели государственно-конфессиональных отношений, декларирует полное устранение государства из религиозной сферы.
При этом религиозные объединения независимо от их качественных (особенности вероучения, историческая роль) и количественных (число приверженцев) характеристик наделяются равными правами и обязанностями. Государственные органы стремятся к полному невмешательству в их внутреннее управление, в том числе в финансовую деятельность, направленную на удовлетворение религиозных нужд. Религиозные объединения не выполняют функций государственных органов, а их вероисповедная принадлежность не может служить основанием для материальной и иной поддержки со стороны государства.
Наиболее последовательно сепарационная модель государственно-вероисповедных отношений реализована в законодательстве и правоприменительной практике США, а на европейском континенте — во Франции, ее формирование в каждой из этих стран шло особым историческим путем.
США изначально складывались как поликонфессиональное государство. Большая часть первых европейских переселенцев принадлежала к радикальным протестантским течениям, отличавшимся крайней вероисповедной нетерпимостью. Согласно Первой поправке Конституции США, принятой 15 декабря 1791 г., Конгресс не должен издавать законы, устанавливающие какую-либо религию или запрещающие ее свободное исповедание. Введение Первой поправки предполагало не столько исключение введения какого-либо государственного вероисповедания на федеральном уровне, сколько невмешательство федеральных властей в право учреждать официальные церкви на уровне штатов: до 1830 г. статусом официального вероисповедания обладала, в частности, Унитарианская церковь в штате Массачусетс. Лишь в 1947 г. Верховный суд США распространил действие Первой поправки на законодательную деятельность штатов. Идея религиозной свободы в условиях нараставшего конфессионального и этнического плюрализма в колониях Нового Света служила цели объединения и независимости от Англии.
Религиозные объединения в США рассматриваются и регистрируются и качестве некоммерческих корпораций (non-profit corporations) согласно правовым актам того или иного штата. Для получения налоговых льгот они предоставляют полную информацию в соответствии со специальной формой, разработанной Службой налогов и сборов Министерства финансов США.
Во Франции сепарационная модель государственно-вероисповедных отношений в значительной мере сложилась в результате антицерковной борьбы, начало которой положила Великая французская революция 1789-1794 гг. Государственная католическая церковь просуществовала до принятия Закона от 9 декабря 1905 г. «Об отделении церкви от государства», положения которого впоследствии приобрели конституционный характер. Конституция Пятой республики 1958 г. в ст. 2 подтвердила светский характер государства, продекларировав религиозную свободу. Согласно Закону об отделении церкви от государства 1905 г. Французская республика не признает и не субсидирует никакой церкви и не оплачивает ее служителей. При этом в бюджетах государства и местных коллективов могут быть сохранены расходы на духовную службу, призванные обеспечить свободу религиозных отправлений в публичных учреждениях — школах, приютах, тюрьмах и т.д.
Сепарационная модель декларирует осуществление либерального стандарта религиозной свободы. Однако реальные преимущества зачастую получают те структуры, которые располагают наибольшими финансовыми и организационными возможностями. Традиционные религии, как правило, теряют конкурентоспособность под давлением неорелигиозных течений. Государство, провозгласившее религиозную индифферентность, в результате нередко оказывается во власти идеологем, приобретающих квазирелигиозный характер, выпадая из русла цивилизационного развития, теряя или распыляя национальную идею. Безразличие со стороны государства ко всем религиям может привести к серьезным коллизиям.
В конституционном государстве общество деидеологизировано, однако это не означает, что оно не исповедует никаких идей и взглядов. Ему чужд лишь идеологический монополизм. По утверждению О.Е. Кутафина, положения ст. 13 Конституции РФ, гласящие, что «никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной», сформулированы не вполне корректно, поскольку у государства не может не быть общенациональной идеи, вокруг которой должно было бы консолидироваться все общество. Процесс деидеологизации нельзя понимать упрощенно. Стремление освободиться от идеологии религиозной или светской есть тоже идеология, и она может привести к отрицательным последствиям — разобщенности и даже конфронтации людей, их борьбе между собой. Государственная идеология должна быть определенным консенсусом различных видов мировоззрений, существующих в обществе.
Объективная оценка реализации права на свободу совести должна базироваться на многофакторном анализе, учитывающем и особенности общества, и правовой статус религиозных объединений, и меру личных прав и свобод, закрепленную в законодательстве, а не ограничиваться каким-то одним показателем. Построение системы взаимоотношений государства и религиозных объединений с учетом мирового и отечественного историко-правового опыта дает возможность выявить общее и особенное в религиозной сфере, выработать способы и средства разрешения сложных проблем, связанных с реализацией оптимальной национальной концепции религиозной безопасности, применить опыт разрешения правовых коллизий в конфессиональной сфере.
Опыт правового регулирования государственно-конфессиональных отношений свидетельствует о том, что отделение религии от государства не может носить абсолютный характер, так как религия посредством формируемых ею аксиологических ориентиров выступает в качестве важнейшего системообразующего фактора. Вероисповедания вследствие их догматических и культовых особенностей, в зависимости от социальной среды обладают неодинаковым потенциалом социального воздействия.
Религия и власть в России в XX–XXI вв.: три модели государственно-конфессиональных отношений
Р. Мухаметзянова-Дуггал, доктор политических наук, главный научный сотрудник отдела религиоведения Института этнологических исследований им. Р.Г. Кузеева Уфимского научного центра РАН
Аннотация. В статье рассматривается последовательная смена трех моделей государственной конфессиональной политики в России в XX–XXI вв. Отмечено, что для монархической России было характерно клерикальное (конфессиональное) государство, для буржуазного периода российской истории – проведение реформ, обеспечивших религиозную свободу, для советской эпохи – строительство атеистического государства. Особое внимание уделяется современному периоду – процессу становления новой (отделительной, а затем кооперационной) модели государственно-конфессиональных отношений.
Ключевые слова: модель государственно-конфессиональных отношений, светское государство, Россия.
Сегодня мир является свидетелем исключительной роли религиозного фактора в мире. Одна из причин этого видится в объективных процессах складывания нового миропорядка, последствия которого вынуждают ученых исследовать вопросы политизации религии, использования ее ценностей, атрибутов и символов в чисто политических целях. Трагические события последних лет, происходящие в удаленных друг от друга уголках земного шара, но связанные использованием религии в качестве своеобразного знамени протеста и политических амбиций, всё больше показывают нерасчлененность политических и религиозных понятий в современном мире. Поэтому, на наш взгляд, приоритетной задачей политики Российского государства в сфере свободы совести является выработка оптимальной модели, основанной на разумном балансе учета современных изменений роли религиозного фактора в политике и конструктивного российского опыта мирного сосуществования конфессий.
Исторический опыт показывает, что в ХХ в. в России последовательно сменились три модели государственной конфессиональной политики. Для монархической России было характерно клерикальное (конфессиональное) православно-христианское государство. В Российской империи существовала четырехуровневая правовая градация вероисповеданий, каждое из которых занимало в ней определенное место и наделялось соответствующим объемом прав или лишалось их. Такая политика определялась, прежде всего, идеологическими соображениями и национально-политическими факторами. На вершине конфессиональной иерархической структуры располагалась православная церковь, занимавшая исключительное положение в общественно-политической системе Российского государства, служившая идеологической опорой его внутренней и внешней политики. Ступенью ниже находились «признанные терпимыми» исповедания и их приверженцы – католики, протестанты (лютеране и реформаты), иудеи, мусульмане, буддисты [Вероисповедная политика… 2005: 21]. Среди прочих специфических черт вероисповедной политики государства в дореволюционной России можно выделить: вмешательство во внутреннюю жизнь других конфессий; стремление к ограничению «иностранных» и «иноверных» религий строго национальными рамками; непризнание права личности на религиозное самоопределение и т.д.
Что касается изменения религиозного мировоззрения, то в России оно было тесно связано с процессом европеизации и имело циклический характер. По мнению Ю.Ю. Синелиной, процесс секуляризации начинался в среде высшего общества, а затем охватывал все образованное общество. Постепенно в этот процесс вступали новые слои общества. Автор выделяет три больших цикла секуляризации. Первый – в высших слоях общества (с реформ Петра I); второй – в среде разночинцев, средних классов общества, новой интеллигенции (с 1861 г.); третий – в среде рабочих и крестьян (примерно с 1905 г.) [Синелина 2004: 161].
Для буржуазного периода российской истории характерно проведение реформ, обеспечивших религиозную свободу. Именно Февральская революция положила начало строительству в России светского государства, главным принципом которого стало отделение церкви от государства. Постановлением от 14 июля 1917 г. было признано не только право перехода из одного вероисповедания в другое, но и вневероисповедное состояние; пользование гражданскими и политическими правами не ставилось больше в зависимость от принадлежности к вероисповеданию, никто не мог теперь преследоваться и ограничиваться в каких бы то ни было правах за убеждения в делах веры [Вероисповедная политика…2005: 38]. Однако Временное правительство оставило в неприкосновенности царские законы, определявшие отношения между государством и конфессиональными институтами – православной церковью, другими христианскими и нехристианскими организациями, в то время как политически активной частью общества, многими представителями инославных и иноверных религиозных организаций настойчиво выдвигались требования отделения церкви от государства и школы от церкви, правового равенства религий, введения гражданской метрикации и т.д.
Таким образом, вероисповедные реформы начала ХХ в. представляли собой существенный шаг в процессе перехода от феодальной к буржуазной модели государственно-конфессиональных отношений. Однако большинство провозглашенных принципов не получили законодательного закрепления, и столь ожидаемая российской прогрессивной общественностью буржуазная модель государственно-конфессиональных отношений так и не успела сложиться. После Октябрьской революции 1917 г. народы России были поставлены перед фактом радикального изменения места религии в их жизни.
Советская эпоха (1917–1991) сформировала свою, «советскую», модель государственно-конфессиональных отношений. Для нее характерны правовой запрет на религиозные убеждения, на деятельность религиозных объединений и всемерная поддержка государством одного мировоззренческого выбора – атеистического. Несмотря на то что в Конституции декларировалась светскость, предполагающая нейтральное отношение к религии, отделение религиозных объединений от государства, закреплялось право граждан на свободу совести, фактически политика государства была направлена на искоренение существующих на его территории исконных верований и недопущение появления новых религиозных групп и движений. В то же время, несмотря на сохранение своей сущностной основы, государственная религиозная политика в СССР претерпевала серьезные модификации, а гонения на верующих в годы советской власти имели волнообразный характер.
С середины 80-х годов XX в. в нашей стране идет процесс формирования новой модели государственно-конфессиональных отношений в рамках светского типа государства. Отметим, что в рамках светского государства выделяются две основные модели политики, или формы государства: отделительная и кооперационная. В отделительной модели, или внеконфессиональном (аконфессиональном) государстве, ведущим принципом является принцип равноудаленности всех (традиционных и новых) религиозных объединений от государства. Никакой церкви не отдается предпочтение, осуществляется принцип невмешательства во внутренние дела как религиозной организации, так и государства.
Кооперационная модель, или форма «культурного сотрудничества», предполагает отношения приоритетного государственного партнерства, сотрудничества по ряду важнейших вопросов в жизни общества с традиционными, наиболее распространенными конфессиями. Подавляющее большинство светских государств избрали две указанные модели государственно-конфессиональных отношений. К какой из этих моделей относится новая модель государственно-конфессиональных отношений в нашей стране?
На различных этапах своего развития она принимала разные формы. До середины 1990-х годов шло складывание отделительной модели. Основой для нее послужил Закон РСФСР «О свободе вероисповеданий» (1990). Его историческое значение заключалось в том, что государство перестало быть монополистом в духовной жизни общества и личности. Данным законом, либеральным по характеру, были созданы все условия для деятельности самых различных видов религиозных организаций. В то же время в государственно-религиозных отношениях стали проявляться деструктивные тенденции. Они проявились в распространении новых религий и иностранных религиозных миссий, в ослаблении дружественных связей различных конфессий, возникновении конфликтных ситуаций внутри самих конфессий, имели место политизация религии, дискредитация научных знаний о религии и др.
Позиция государства в данном вопросе была следующей: «Верьте во что хотите и как хотите». Однако направленность на отделительную модель сохранялась короткое время – с 1990 по 1993 г. Начиная с 1994 г. можно говорить об ослаблении движения к отделительной модели государства и к свойственным этой форме государственно-конфессиональным отношениям.
1994–1997 гг. стали временем кризиса, когда ни государство, ни общество уже не устраивали прежние форма и модель политики в отношении религиозных объединений. Пришло понимание того, что любая свобода (будь то свобода совести, свобода убеждений) есть специфическое интимное состояние любого человека, связанное с внутренней свободой его воли. И как таковое оно находится вне сферы правового регулирования. А любая общественная деятельность, включая и осуществляемую по религиозным мотивам, обязательно подлежит тому или иному правовому регулированию, в том числе при необходимости она может быть ограничена и даже запрещена.
С середины 1990-х годов государство встало на путь ужесточения религиозного законодательства, и в 1997 г. был принят новый закон о свободе совести, что положило начало новому этапу формирования российской политики в сфере свободы совести. Закон сдвинулся в сторону формы «культурного сотрудничества», или кооперационной модели. На практике государство начало осуществлять приоритетное сотрудничество с традиционными для России религиозными объединениями – православными, мусульманскими, иудаистскими и буддистскими – и стало проводить протекционистскую политику по отношению к ним. Но при этом наметился крен в сторону возрождения элементов вероисповедной политики, свойственной «конфессиональному государству» периода дореволюционной России.
С конца 1990-х годов в российской государственной политике проявляется заметная унитаристская тенденция, в результате чего как центральная, так и региональная власть все более активно включается в регулирование религиозной жизни. Факт отделения духовных институтов верующих от государства зачастую является декларацией. Как показывает практика, роль государственных органов в жизни религиозных общин весьма значима. Не изжиты методы регулирования деятельности религиозных организаций с помощью привлечения административного ресурса.
Таким образом, в государственно-конфессиональных отношениях существует противоречие между отделительной моделью государственной религиозной политики, зафиксированной в законодательстве, и фактически реализуемой кооперационной моделью. Данное противоречие накладывает отпечаток на все сферы отношения государства и религиозных организаций, особенно на те, в которых сложилось тесное сотрудничество, – социальную, культурную, образовательную и др. Так, например, неоднозначно идет процесс воссоздания военного духовенства в Вооруженных силах нашей страны. Продолжаются дискуссии по поводу целесообразности введения религиозного компонента в учебный процесс в светских государственных и муниципальных образовательных учреждениях.
Актуальными проблемами остаются вопросы разработки и принятия концепции государственно-конфессиональных отношений, создания единого органа в области государственно-конфессиональных отношений в целях упорядочения и координации сотрудничества всех государственных ведомств, имеющих отношение к религиозным организациям. Политика на федеральном, региональном и муниципальном уровнях, а также в различных субъектах нашей страны осуществляется с учетом сложившейся этноконфессиональной ситуации. В то же время она часто отличается и осуществляется в меру компетентности тех или иных госслужащих в вопросах религии и государственно-конфессиональных отношений. Тем не менее можно согласиться с мнением, что современной России ближе кооперационная модель государственно-конфессиональных отношений, которая предполагает отношения приоритетного государственного партнерства с традиционными для российской цивилизации вероисповеданиями в условиях полноценной реализации конституционных принципов свободы совести и вероисповедания для всех религиозных объединений, не несущих угрозу государственному суверенитету, территориальной целостности, общественному порядку и безопасности [Вера. Этнос… 2009: 144].
Таким образом, исторический опыт функционирования различных моделей государственно-конфессиональных отношений в ХХ–ХХI вв. показал, что государство и религиозные институты – по сути своей разнородные начала, призванные действовать разными методами и в разных сферах. В дореволюционной России религии российских народов и государственная православная церковь наряду с другими компонентами являлись важнейшими государство- и нациеобразующими элементами, были неотъемлемой частью российской истории, культуры, менталитета. Эти элементы требуют к себе особого внимания и особого отношения. Их нельзя игнорировать, так как это может привести к напряжению в государственно-конфессиональных отношениях и – шире – во всем гражданском обществе. С другой стороны, признание за религией важной роли в духовной жизни не означает, что общество должно быть нацелено на всеобщую клерикализацию, на замену светских эталонов поведения религиозными. Правовая градация религий и конфессий может привести к межконфессиональному напряжению, всплеску этноконфессиональной нетерпимости. Представляется важным осуществлять удовлетворение разносторонних духовных потребностей человека, создать благоприятный морально-психологический климат в стране.
1. Вероисповедная политика российского государства: Учебное пособие (отв. ред. М.О. Шахов). 2005. – М.: Изд-во РАГС. – 207 с.
2. Синелина Ю.Ю. 2004. Секуляризация в социальной истории России. – М.: Academia. – 216 с.
3. Вера. Этнос. Нация. Религиозный компонент этнического сознания (под ред. М.П. Мчедлова и др.). 2009. – М.: Культурная революция. – 400 с.
«Власть», М., 2017 г., № 6, с. 100–104.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.