что такое зму в охоте расшифровка
Сущность коэффициентов ЗМУ
При проведении зимнего маршрутного учета (ЗМУ) мне часто приходилось сталкиваться с тем, что организаторы, а тем более исполнители учета не вполне понимали смысла применяемых в учете коэффициентов. Поскольку методика ЗМУ стала весьма обсуждаемой темой, хотелось бы объяснить значение коэффициентов, их природу и причины, которые влияют на их величины и точность результатов учета.
Фото Сергея Фокина
В ЗМУ, если на маршрутах регистрируются все пересечения следов зверей, существует постоянный коэффициент, равный приблизительно 1,57, то есть это половина «пифагорова числа», равного приблизительно 3,14, означающего, во сколько раз окружность длиннее ее диаметра.
Откуда взялся этот коэффициент? Родоначальник ЗМУ, великий эколог А.Н. Формозов, впервые предложивший в 1932 году «формулу для количественного учета зверей по следам на снегу», исходил из следующих соображений. Плотность населения зверей (в первоисточнике — «запас» зверей) прямо пропорциональна числу встречаемых следов и обратно пропор-циональна произведению длины маршрута и длины суточного хода зверей.
То есть при прочих равных условиях плотность населения больше, чем больше следов, и при одинаковом числе следов меньше, чем длиннее маршрут и средний суточный ход зверей. Идеально простой вывод! При этом А.Н. Формозов предполагал, что суточные наследы зверей располагаются перпендикулярно маршруту. Если представить себе, что наследы прямолинейны и перпендикулярны и в конце каждого из них находится зверь, то ширина воображаемой учетной полосы равна средней длине наследа, и в этом случае никакого коэффициента не требуется.
Однако перпендикулярные пересечения маршрутов и наследов составляют мизерную часть от всех пересечений. Они происходят под разнообразнейшими углами, и это должно сокращать воображаемую ширину учетной полосы. Впервые это заметили В.И. Малышев (1936 г.) и Д.С. Перелешин (1950 г.). Они разнообразными математическими способами доказали необходимость введения постоянного коэффициента 1,57 в формулу Формозова.
Впоследствии большой ряд ученых подтвердил это доказательство, используя математические приемы, различные виды имитационного моделирования. Несмотря на то что некоторые ученые до сих пор сомневаются в обоснованности коэффициента 1,57, это уже давно стало непререкаемой аксиомой.
Практически никогда наследы зверей не бывают прямолинейными. Они изогнуты, самой разной конфигурации. Как тут быть? Эту проблему блестяще решил О.К. Гусев (1966 г.), используя знаменитую «задачу Бюффона», которая является примером того, что число пересечений случайно брошенной кривой линии (наслед) на сеть параллельных прямых линий (маршрутов) не зависит от конфигурации кривой линии.
Мы специально не воспроизводим задачу математика Бюффона в оригинале, чтобы не усложнять этот текст. О.К. Гусев и многие его последователи неоднократно проверяли верность данной аксиомы, в том числе на моделях, максимально приближенных к практическим ситуациям ЗМУ, и удостоверились в правильности задачи Бюффона. Поэтому учетчики всех уровней могут со спокойной совестью забыть об этой проблеме навсегда.
Длину суточного хода зверя можно измерить разными способами. В свое время И.В. Жарков и В.П. Теплов (1958 г.) предлагали устанавливать плотность населения зверей на пробных учетных площадках и одновременно проводить маршруты с подсчетом числа пересечений следов на периферии, внутри площадки или в ближайших местах. Комбинированное сопоставление этих данных приводило к установлению длины наследа, и эти данные затем использовались для других маршрутных учетов.
Впоследствии эти авторы отказались от такого способа, поскольку в каждом методе учета на пробных площадках есть гораздо больше недостатков, чем в ЗМУ. И ГБС Окского заповедника остановилась на выборе тропления. При этом от коэффициента 1,57 никуда не деться.Традиционное наземное тропление пешком, на лыжах, «в пяту» и «вдогон» тоже имеет сложности. Они вызваны коротким световым днем, резкой переменой погоды, неожиданными снегопадами и прочими факторами. Достаточно сказать, что один егерь ЦНИЛ Главохоты в 1970–1971 гг., целиком освобожденный от других занятий, за целую зиму при ежедневной работе смог осуществить только девять полных суточных троплений зайца-беляка.
Начертанию суточного хода зверя могли бы помочь приемники GPS, однако, как показала практика их применения на маршрутах, они работают не совсем хорошо или вовсе не работают в морозную погоду. Как правильно отметил А.А. Сицко на заседании Общественного совета Охотдепартамента: «…Применение навигаторов способствовало появлению «серого» рынка услуг по рисованию треков в камеральных условиях». Если бы мы были бесчестны и совсем без совести, можно было бы получить большие деньги на таком поприще. Трек суточного хода тоже можно нарисовать «на коленке». Нет еще хорошей сложной программы и организации контроля, исключающих недобросовестное выполнение работ.
Вероятно, в будущих разработках необходимо предусмотреть синхронную передачу данных навигаторов в некоторый контрольный центр, хотя и там также могут быть нечестные люди. Для тропления, возможно, более эффективным было бы постоянное триангуляционное прослеживание меченых зверей, тоже с немедленной передачей данных. Нужно не закупать дорогие импортные навигаторы, а производить в России простейшие передатчики для мечения животных и простые радиостанции для передачи данных.
Естественно, что маршрутный учет и тропление должны проводиться в одно время. Первоначально Госохотучет России рекомендовал проводить его в течение всего периода с устойчивым снежным покровом, то есть с различной глубиной снега, с разными температурными и другими погодными условиями. Впоследствии сроки ЗМУ стали сокращаться, и если бы учет и тропление проводились даже в короткий период, но одновременно, проблемы не было бы.
При обработке данных учета вводить в расчеты на всех уровнях каждый раз постоянный коэффициент 1,57 нет смысла. Поэтому родилась так называемая «рабочая» формула: плотность населения равна «показателю учета», умноженному на «пересчетный коэффициент». Первый множитель — это число зарегистрированных пересечений следов, поделенное на число десятков километров маршрутов. Пересчетный коэффициент — частное от деления 1,57 на среднюю длину наследов зверей того или иного вида. Соответственно пересчетный коэффициент переменный, как переменна длина наследов.
С.Г. Приклонский еще в 80-е годы говорил, что длина наследов мало варьируется от года к году. Это наводит на мысль, что можно пользоваться некоторыми постоянными осредненными пересчетными коэффициентами каждый год. Так и было утверждено в последних методических указаниях Охотдепартамента (приказы №№ 1, 58). Конечно, это могло бы значительно упростить все работы по ЗМУ, тем более что материала по троплениям накоплено уже немало.
Однако далеко не во всех случаях это можно делать. Например, при сокращении сроков проведения маршрутного учета.
Так, в 2015 г. в Национальном парке «Завидово» почти 90% маршрутов было заложено 16 февраля. В этот день было ясно, безветренно, стоял умеренный мороз. Но накануне было пасмурно, небольшой снег и очень сильный северо-западный ветер, превращающий слабый снегопад в метель или поземку. Многие виды зверей после метели резко сократили свою суточную следовую активность или вообще не выходили из убежищ, в связи с чем результаты маршрутных учетов были значительно занижены.
Как же влияют разные погодные условия на величину пересчетного коэффициента? Мы с И.К. Ломановым решили обработать данные троплений в областях и АССР Европейской России, накопленные за более чем 20 лет. (Хорошо, что имелись ранние данные, среди которых было еще мало недобросовестных!).
Основное внимание было обращено на влияние глубины снежного покрова. Поскольку найти данную работу (Кузякин, Ломанов. Факторы, влияющие на длину суточного хода лося в Европейской части РСФСР. Вопросы учета охотничьих животных. Сборник трудов ЦНИЛ Главохоты РСФСР. М., 1986. С. 5–21) сейчас достаточно сложно, попробую кратко привести ее основные результаты.
Был построен график, на котором по абсциссе откладывались значения глубины снежного покрова, по ординате — длина суточного хода лося. Находилась точка, соответствующая глубине снега в конкретный год и средней длине наследа в период проведения троплений в каждой из 22 административных единиц. Разброс точек, естественно, был, но точки выстраивались в определенный вытянутый контур, через который проводилась аппроксимирующая прямая линия.
Положение на графике и степень наклона прямых линий для разных областей были различными. Наименьший наклон (меньшая зависимость наследа от глубины снега) наблюдалась в Мордовии, Удмуртии, Костромской, Московской областях; наибольшая зависимость была в Псковской, Владимирской, Тульской областях.
Так, в Тульской области глубина снега во вторую половину зимы колебалась от 11 до 32 см, а средняя длина наследа, соответственно, от 4,1 до 1,8 км, т.е. в 2,28 раза. В Псковской области соответственно: 6 — 42 см и 5,2 — 2,0 км, т.е. в 2,6 раза. Для сравнения: в Мордовии с малой изменчивостью длины наследа значения такие: 8 — 50 см, 4,1 — 3,5 км, т.е. в 1,17 раза, хотя глубина снега изменялась в 6,25 раза.
Если брать среднеарифметическое длины наследа, то пересчетный коэффициент в годы самого мелкого и самого глубокого снега будет отличаться от постоянного коэффициента, в Тульской области — в 1,39 или в 1,64 раза, в Псковской — в 1,8 и 1,6 раза, в Мордовии — в 1,08 и 1,09 раза. Однако постоянный пересчетный коэффициент не будет исходить из среднеарифметической длины наследа, а будет смещен к тому или иному краю. Поэтому ошибка учета с постоянным коэффициентом в экстремально многоснежные или малоснежные годы будет значительно больше: не на 8 — 80%, а может достигнуть кратных значений.
Кстати, в этой работе рассматриваются также причины изменчивости длины наследа лося различными способами статистической обработки материалов. Так в областях с преобладанием сосновых лесов средний наслед короче, чем с преобладанием ельников. Прослеживается корреляция с длиной крупных и средних рек: в их поймах заросли ивняков служат «центрами притяжения» лося зимой и поэтому сокращают длину наследов. Результаты подтверждались картографическим анализом. Вообще в этой работе много интересного, и мы советуем специалистам по учетам животных внимательно ее изучить.
Кроме статистических ошибок и нестатистических смещений результатов маршрутной части учета есть еще статистические ошибки данных троплений. В частности, они зависят от избирательности наследа для тропления; эта проблема была решена в Методических указаниях 1990 года.
Ошибки троплений усиливают ошибки маршрутной части учета, а в совокупности могут достигать кратных величин. Изложенные данные мы приводим для того, чтобы организаторы и пользователи учета представляли себе масштабность возможных ошибок ЗМУ, а сочинители новых интерпретаций методики не увлекались бы вводом новых необоснованных причин искажения результатов учета, о чем мы прежде неоднократно писали.
20 ноября 2015 года был опубликован протокол заседания Совета при Охотдепартаменте, состоявшегося 15 октября 2015 года. В протоколе мы не увидели ни одного участника заседания, который мог бы на память написать формулу расчета относительной статистической ошибки маршрутной части ЗМУ и объяснить сущность формулы. А в ней, между прочим, есть своеобразный коэффициент: частное от деления показателя учета на части маршрутов (по обходам, по местностям или ландшафтам, по произвольной части и т.п.) на общий для всей территории показатель учета.
Этот коэффициент можно назвать «коэффициентом равномерности размещения животных», от чего зависят статистическая ошибка и нормативы объемов маршрутных учетов. Но не нормативы от площади угодий, на что неправильно ориентируются сочинители всех новых вариантов методики, а также уважаемые члены Общественного совета.
Они ничего этого не знают. Не знают, но решают. А что решают? Заменить ли многократно испорченную методику ЗМУ на новую, не менее, если не более испорченную. Такие проблемы должны решать научно-технические или научно-методические советы, но не чиновники и представители местных охотничьих властей.
Обозревая всевозможные ошибки ЗМУ, в том числе «навязанные» новыми методиками, невольно задумываешься: а нужен ли такой учет? И кому он нужен? Подавляющее большинство охотпользователей смотрят на ЗМУ как на неприятную обязанность, федеральные и «субъектовые» охотничьи власти — не только как на обязанность, но и на возможность коррупционных проявлений. Для Охотдепартамента ЗМУ — какая-никакая основа мониторинга, хотя бы основных видов млекопитающих. А нужен ли такой мониторинг, самими же испорченный?
Некоторые региональные чиновники предлагают проводить ЗМУ не каждый год, а раз в три года или в пять лет. Тогда совсем мониторинга не получится. Ведь мониторинг — это постоянное слежение за численностью и состоянием популяций.
При ежегодном учете в какой-нибудь год численность может «выскочить» из ожидаемых величин. Тогда можно разобраться в причинах отклонений по данным смежных лет, чего нельзя сделать, если будут паузы в три года или в пять лет. Тогда это совсем не мониторинг, который, в принципе, должен составлять основную задачу Охотдепартамента и главную основу для принятия важных хозяйственных решений и ведения политики в охотничьем хозяйстве.
ЗМУ: кому и зачем они нужны?
От редакции: предлагаем вниманию статью двенадцатилетней давности о ЗМУ. Что изменилась за это время, ушли ли от прежних проблем? Решать нам.
Зимний маршрутный учет считается комплексным — с его помощью ведется учет многих видов зверей от горностая до лося. Но еще П. Б. Юргенсон (1973 г) заметил, что «часто мы вообще стремимся к невозможному: созданию учета численности дешевого, нетрудоемкого и одновременно точного». А тут еще и комплексного.
Подсчет всех учитываемых видов при ЗМУ ведется одновременно без учета следовой активности разных видов, что является причиной значительного недоучета зверей и птиц. Каждый, кто хоть раз проводил затирку следов после 7-10-дневной многоследицы, убеждался в том, что на следующий день далеко не каждый зверь, обитающий в зоне учетного маршрута, оставлял следы своей деятельности. Установлено, что следовая активность у разных видов зверей приходится на разные погодные условия, поэтому происходит недоучет.
По результатам ЗМУ отслеживается лишь послепромысловая численность охотничьих животных — самая низкая численность в течение года. Эксплуатации же подлежит предпромысловое поголовье, сведений о котором ни Охотдепартамент, ни охотуправления не имеют.
Послепромысловые учеты дают искаженную (с меньшей амплитудой) картину изменения численности вида по годам. Численность зайца или белки, например, перед промыслом может быть в 5 — 10 раз выше, чем послепромысловая.
Для Охотдепартамента и охотуправлений учеты необходимы лишь для определения численности лицензионных видов охотничьих животных в субъектах РФ и установления квоты добычи диких копытных животных на следующий промысловый сезон.
Государственный учет объектов животного мира и их добычи осуществляется в целях обеспечения охраны и использования животного мира (ст. 14 ФЗ «О животном мире».) О том, как осуществляется охрана, видно на примере сайгака, лося и других видов диких копытных животных. Численность сайгака, к примеру, сократилась почти в 20 раз, численность лосей — в 1,5 раза. Снижается поголовье и других видов диких копытных животных. Официальная статистика численности и добычи охотничьих животных, представляемая на разных уровнях (от охотхозяйства до Охотдепартамента), показывает хроническое недоиспользование большинства охотничьих видов. Вместе с тем, приводимая в ней численность и добыча заметно ниже реальной, что вводит в заблуждение общественность и государство.
Собранные охотуправлениями и сведенные воедино Охотдепартаментом сведения по послепромысловым учетам — ЗМУ представляют собой «точную сумму (верой до единицы!) неточных данных», не анализируются, и никаких практических предложений по увеличению степени освоения охотничьих ресурсов с целью их более рационального использования по ним не делается.
Государственный учет охотничьих животных является составной частью государственного кадастра и государственного мониторинга, ведение которого возложено на МСХ, в частности, на управления по охране, контролю и регулированию использования охотничьих животных субъектов РФ. Проведение этих работ финансируется из Федерального бюджета.
Для охотпользователей проведение послепромысловых ЗМУ не является производственной необходимостью, но является вынужденной обязанностью. Формально ЗМУ необходимы охотпользователям лишь для того, чтобы по их результатам сделать заявки на получение разрешений на добычу лицензионных видов (диких копытных животных) на следующий промысловый сезон. Однако охотуправления без учета результата ЗМУ сами решают, сколько и каких видов лицензий выдать на добычу копытных, что дискредитирует необходимость проведения учетных работ охотпользователями.
Отсутствие или нехватка финансовых средств и квалифицированных кадров, желание получить как можно больше лицензий и обязательность представления учетных данных зачастую вынуждают охотпользователей давать заведомо ложные сведения.
В учетных данных других охотничьих видов охотпользователи не нуждаются вообще. Ни плана добычи, ни задания у них нет, да и выполнять их некому. В такой ситуации любому охотпользователю безразлично, сколько белок, зайцев, лисиц-хорей, рябчиков-тетеревов обитает в его угодьях.
При производственной необходимости, связанной с организацией и проведением результативных охот, охотпользователи проводят предпромысловую разведку, что оперативнее, точнее и дешевле работ по прогнозу численности.
К тому же численность — величина переменчивая. Охотничьи животные не признают административных границ. Например, если вся популяция лосей после размножения увеличивает свою численность всего на 10-20 %, то на территории охотхозяйства, заказника она может изменяться в разные периоды года в несколько раз, как в сторону увеличения, так и в сторону уменьшения численности. При более чем 50 тысячах учетных маршрутов общей протяженностью более 500 тысяч км почти половина учетных данных приходится на охотугодья общественных организаций и приписных охотхозяйств, за которыми закреплено менее 15 % всех охотугодий России.
Если учеты на территории указанных охотпользователей проводятся из расчета 10 км учетного маршрута на 10 тысяч га закрепленных охотугодий, то на 85 % оставшейся территории один учетный маршрут приходится почти на 60 тысяч га. Объективность учетных данных при этом весьма сомнительна.
Становится очевидным, что охотпользователи в ЗМУ просто-напросто не нуждаются. За 40 лет работы в охотничьем хозяйстве (отрасли) я не встретил ни одного (!) охотпользователя, который бы строил свою деятельность на основании данных послепромысловых учетов. Если таковые найдутся, прошу откликнуться и рассказать, как они используют данные по послепромысловой численности белки, зайца, лисицы, горностая, хоря и других охотничьих видов при организации охраны и рационального использования этих видов на территории своего охотпредприятия.
Занимаясь проблемами учетных работ с 1967 г., давно понял, что ЗМУ, не являясь для охотпользователя необходимыми, в большей мере являются мерой помыкания и понукания со стороны органов охотуправления, облеченных властью.
Процесс проведения учетных работ излишне заформализован. Свидетельством этому является и попытка введения постоянных учетных маршрутов со сквозной нумерацией. Это не добавит ни значимости, ни необходимости, ни точности учетных работ, однако даст лишний повод для охотуправлений проявить свою власть по отношению к охотпользователю. Чаще всего это проявляется в выбраковке представленных учетных материалов, проведенных или оформленных якобы с нарушением тех или иных требований, и сокращении на основании этого квоты добычи диких копытных животных данному охотпользователю. Зато у управления охотничьим хозяйством появляется возможность заиметь лишний запас лицензий для своих работников и «нужных» людей.
Не желая признать ошибочность навязанной охотпользователям методики ЗМУ, Охотдепартамент через свои охотуправления принуждает их к обязательному представлению сведений, собранных по единой методике, в большей мере с целью проявить свою власть, показать «кто в доме хозяин».
Не отрицая научного значения послепромысловых учетов, надо признать, что практическое значение их весьма сомнительно.
Послепромысловые ЗМУ зверей и птиц в том виде, в каком они проводятся сейчас, нужны лишь Охотдепартаменту и его «Службе учета». «Вообще, контроль учетов со стороны государственных органов — дело хорошее — утверждает главный идеолог учетных работ д.б.н. В.Кузякин («Охота и охотничье хозяйство» N№5, 2000 г.). Это «праведное дело». Взаимодействие «охотпользователей и специальных госорганов — единственный путь к совершенствованию учетов» — добавляет ученый.
Да это же настоящий Клондайк, золотая жила! Целая «Служба учета», ни за что не отвечая и ничего не предлагая (кроме обсуждения-изучения, проверки-обработки, контроля-оценки), безбедно живет не одно десятилетие и с оптимизмом смотрит в будущее. Работы у нее — непочатый край: ведь «полностью скорректировать среднюю длину (наследа зверя) можно лишь специальными расчетами, которые проводятся при централизованной обработке данных» (Кузякин, 2000).
Такая уж она незаменимая «Государственная служба учета охотничьих ресурсов», «полезная для живой природы», но почему-то не востребованная охотпользователями. Спрашивается: а для чего, с какой целью проводят они свою работу? Кто ею пользуется, кому она нужна? Видимо, не без оснований руководитель Охотдепартамента А.И. Саурин ставит вопрос о целесообразности содержания ГУ «Центрохотконтроль» («Охотничий вестник», N№5, 2002).
Пользуясь властью, охотуправления, на которые возложены работы по организации и ведению государственного учета, государственного кадастра и государственного мониторинга, переложили проведение учетных работ на охотпользователей. Однако заставлять всех охотпользователей проводить «научные работы» (ЗМУ) не вполне корректно. Дикие животные составляют государственный охотничий фонд. Поэтому государственным учетом должны заниматься специально уполномоченные государственные органы в области охраны окружающей среды, МПР, управления по охране, контролю и регулировании использования охотничьих животных субъектов РФ, научные и другие, заинтересованные в этом организации. Охотпользователи же должны проводить послепромысловые ЗМУ лишь при производственной необходимости или (при определенной заинтересованности) по договоренности с теми, кому такие работы необходимы. Тогда и качество выполняемой работы будет, несомненно, выше.
Весьма сомнительна необходимость ежегодного проведения послепромысловых учетных работ в том объеме, в котором они проводятся в настоящее время. Вполне достаточным для контроля изменения динамики численности охотничьих животных было бы проведение общероссийских учетных работ один раз в 5 лет. При этом норму добычи диких копытных животных можно определять от достигнутого в прошедшем сезоне уровня добычи, предусмотрев возможность увеличения или уменьшения ее в зависимости от создавшихся условий на 20-25 %.
Действующее положение, при котором охотпользователи согласно ФЗ «О животном мире», постановления правительства РФ и ряда подзаконных, ведомственных актов обязаны регулярно проводить учет используемых ими объектов животного мира и их добычи по единым для РФ правилам и предоставлять полученные сведения в соответствующие специально уполномоченные государственные органы по охране, контролю и регулированию использования объектов животного мира и среды их обитания, требует пересмотра, так как принимались они келейно, без согласования с охотпользователями и в иных социально-экономических условиях.
Не отрицая необходимости ведения контроля за состоянием численности охотничьих животных и их добычей, подход к решению проблемы должен быть иным, чем в настоящее время. В нынешних экономических условиях, когда далеко не каждый охотпользователь имеет возможность проводить послепромысловые ЗМУ, встает вопрос: а надо ли тратить деньги охотпользователей на никому не нужную работу?
В то время как государство отказалось от монополии на пушнину, а охотпользователи не имеют твердых планов добычи тех или иных видов, учет численности охотничьих животных в том виде, в каком он осуществляется до сих пор, теряет смысл. Нужна новая форма контроля, которую на паритетной основе и должны выработать органы управления охотничьего хозяйства и охотпользователи. При этом диктат здесь неуместен.
Пока же можно констатировать: мы учитываем не то, не там и не тогда. Мы не можем, даже приблизительно, определить объем добычи, составляющий лишь незначительную долю от численности охотничьих животных, но пытаемся определить «объективно существующую численность» зверей и птиц. Претворение в жизнь постулата о том, что «в основе рационального использования охотничьих животных должно лежать ясное представление об их численности» (Шварц, Михеева. 1976) затруднено, а порой и невозможно.
Какой смысл учитывать зверей и птиц в тех местах, где их никто не добывает, а учтенное поголовье из года в год гибнет? Биологические природные ресурсы тем и отличаются от невозобновляемых, что требуют ежегодного сбора «урожая». Создать запас охотничьих ресурсов в природе невозможно, так как не собранный охотниками «урожай» пропадает безвозвратно и без пользы для человека.
Для рационального использования биологических природных ресурсов необходимо знать «урожай» охотничьих видов, а не его остатки после промысла. Не зря народная мудрость гласит: «Цыплят по осени считают». При этом достаточно знать не абсолютную численность вида на территории охотхозяйства (района, области), а лишь тенденцию изменения численности (рост, пик, спад, депрессия) с тем, чтобы усилить или уменьшить промысловое воздействие на популяцию и получать наиболее возможную охотничью продукцию.
Повышать продуктивность угодий, не имея возможности реализовать эту продуктивность, просто неразумно. Поэтому работы по выявлению состояния охотничьих ресурсов должны предусматривать механизм и объем их рационального использования. Иначе вся эта работа теряет свой смысл.