что такое занавес неведения
Как придумать справедливое общество? Мысленный эксперимент «занавес неведения»
Данное сообщение (материал) создано и (или) распространено иностранным средством массовой информации, выполняющим функции иностранного агента, и (или) российским юридическим лицом, выполняющим функции иностранного агента
«Теория справедливости» Джона Ролза – важнейшая работа для американской политической философии. Рассказываем о воображаемой задаче, из которой вырастает описанный в книге проект общественного устройства
Рембрандт «Святое семейство с занавесом», 1646 / Wikimedia Commons
12 октября в InLiberty стартует тренинг «Китайская комната» – о мысленных экспериментах и навыках абстрактного мышления. А с 21 ноября Арсений Куманьков на курсе «Где справедливость?» будет рассказывать о концепциях справедливости и о том, как ее добиваться.
В абстрактном мышлении и справедливости отлично разбирался американский философ Джон Ролз – автор мысленного эксперимента «занавес неведения». Перед вами – статья-экскурсия по рассуждениям Ролза, у которого из небольшой воображаемой задачки вырастает целый проект устройства общества.
«Занавес неведения»
Мысленный эксперимент – жанр интеллектуальной головоломки, известный еще с античности. Это опыт, который проводится в воображаемых условиях, например, чтобы решить сложную дилемму. Все, что вам нужно, – точно представить ситуацию и понять, как в ней разовьется сюжет.
Сюжет «занавеса неведения» такой: представьте, что вы оказались в мире, где почему-то никто, включая вас, ничего не знает о себе: свой достаток, положение в обществе, физическую силу. Иными словами, над вами навис занавес неведения. Скоро он спадет, и вы все узнаете, а пока – вам нужно договориться друг с другом, по каким правилам вы будете жить.
24. ЗАНАВЕС НЕВЕДЕНИЯ
24. ЗАНАВЕС НЕВЕДЕНИЯ
Идея исходного положения заключается в установлении честной процедуры, в результате которой любые принципы, ставшие итогом соглашения, будут справедливы. Цель состоит в использовании понятия чисто процедурной справедливости в качестве основания теории. Каким-то образом мы должны свести на нет специфические случайности, которые ставят людей в невыгодное положение и искушают их использовать социальные и естественные обстоятельства во имя получения для себя преимуществ. Для того чтобы сделать это, я предположу, что стороны находятся за занавесом неведения. Они не знают, как различные альтернативы будут воздействовать на их собственный случай, и обязуются оценивать принципы только на основании общих рассмотрений11.
Предполагается, что стороны не знают определенных видов конкретных фактов. Прежде всего, никто не знает своего места в обществе, своего классового положения или социального статуса. Никто не знает своей удачи в распределении естественных дарований и способностей, своих умственных способностей и силы, и т. п. Опять-таки, никто не знает своей концепции блага, частностей своего рационального плана жизни или даже специфических особенностей: собственной психологии, таких как склонность к риску или предрасположенность к пессимизму или оптимизму. Более того, я предполагаю, что стороны не знают конкретных обстоятельств своего собственного общества. Другими словами, они не знают экономической и социальной ситуации в обществе, или уровня цивилизации и культуры, которых оно было способно достичь.
Люди в исходном положении не имеют информации, к какому поколению они принадлежат. Эти более широкие ограничения на знания уместны частично потому, что вопросы социальной справедливости возникают как между поколениями, так и между людьми. Например, о подходящем уровне экономии, сохранении естественных ресурсов и природного окружения. Возникает также вопрос, хотя больше теоретический, о разумной генетической политике. В этих случаях для осуществления идеи исходного положения стороны не должны знать случайностей, которые разводят их в противоположные стороны. Они должны выбирать принципы, со следствиями которых они готовы жить, независимо от того, к какому поколению они принадлежат.
Единственные конкретные факты, насколько это возможно, которые знают стороны, — это то, что их общество подвержено обстоятельствам справедливости и всему, что из этого следует. Однако допускается, что они знают общие факты о человеческом обществе. Они понимают политические вопросы и принципы экономической теории; они знают основы социальной организации и законы человеческой психологии. В самом деле, стороны, вероятно, знают, какие общие факты воздействуют на выбор принципов справедливости. Нет ограничений на общую информацию, т. е. по поводу общих законов и теорий, так как концепции справедливости должны быть подогнаны к характеристикам систем социальной кооперации, которые должны ими регулироваться, и нет причин исключать эти факты. Например, существует возражение против концепции справедливости, сводящееся к тому, что с точки зрения законов моральной психологии, люди не желали бы поступать справедливо, даже если институты их общества удовлетворяют этой концепции. Но в этом случае было бы трудно гарантировать стабильность социальной кооперации. Важной особенностью концепции справедливости является то, что она порождает свою собственную поддержку. Ее принципы должны быть таковы, что когда они включаются в базисную структуру общества, люди имеют тенденцию к приобретению соответствующего чувства справедливости и развивают желание поступать согласно его принципам. В этом случае концепция справедливости является устойчивой. Этот вид общей информации допустим в исходном положении.
Понятие занавеса неведения поднимает серьезные проблемы. Некоторые могут возразить, что исключение почти всей конкретной информации делает трудным понимание того, что представляет собой исходная ситуация. Таким образом, было бы полезно убедиться, что один человек или более могут войти в такую ситуацию в определенное время, или лучше, мысленно имитировать эту гипотетическую ситуацию, т. е. путем размышления в соответствии с подходящими ограничениями. Аргументируя в пользу концепции справедливости, мы должны быть уверены, что она находится среди дозволенных альтернатив и удовлетворяет постулированным формальным ограничениям. Ни одно рассмотрение не может засчитываться в ее пользу до тех пор, пока признание рациональности рассмотрения напрямую не будет связано с отсутствием у нас того знания, которое исключено. Оценка принципов должна зависеть от следствий их публичного признания и универсального приложения, в предположении, что с ними согласен каждый. Утверждение, что определенная концепция справедливости могла бы быть выбрана в исходном положении, эквивалентно тому, что рациональное размышление, удовлетворяющее некоторым условиям и ограничениям, придет к определенному заключению. При необходимости аргумент может быть изложен более формально. Я буду, однако, на протяжении всего текста говорить в терминах исходного положения. Это более экономно и доходчиво, и привносит в изложение существенные особенности, которые в противном случае можно было бы проглядеть.
Эти замечания показывают, что исходное положение не мыслится как общая ассамблея, которая включает на данный момент времени всех людей того времени, или же ассамблея тех, кто мог бы жить в определенное время. Это не собрание каких-то реальных или возможных людей. Если бы мы понимали исходное положение таким образом, концепция лишилась бы своего интуитивного содержания и не имела бы ясного смысла. В любом случае исходное положение должно быть интерпретировано так, чтобы можно было в любое время принять его перспективы. Безразлично, когда принимается эта концепция или кто делает это: ограничения должны быть таковы, что всегда выбираются одни и те же принципы. Занавес неведения является ключевым условием, отвечающим этому требованию. Он гарантирует не только то, что доступная информация существенна, но и то, что она одна и та же во все времена.
Можно пожаловаться на то, что условие занавеса неведения иррационально. Действительно, можно возразить, что принципы должны быть выбраны в свете всего имеющегося знания. Есть различные ответы на это соображение. Здесь я набросаю те из них, которые ведут к упрощениям, необходимым для существования теории вообще. (Относящиеся к кантианской интерпретации исходного положения ответы будут даны в § 40.)
Начну с того, что поскольку различия между сторонами им неизвестны и все одинаково рациональны и поставлены в одинаковые условия, каждый убеждается одними и теми же аргументами. Следовательно, мы можем согласиться на выбор в исходном положении с точки зрения индивида, выбранного случайно. Если некто в процессе размышления предпочтет одну концепцию справедливости другой, тогда это сделают все, и соглашение будет единогласным. Для того чтобы сделать обстоятельства более занимательными, вообразим, что стороны общаются друг с другом через посредника, который должен формулировать представляемые сторонами альтернативы и предлагать аргументы в их защиту. Он препятствует попыткам организации коалиций, и он же информирует стороны, когда они приходят к взаимопониманию. Но такой арбитр в действительности оказывается лишним, поскольку, по предположению, ход размышлений сторон одинаков.
Отсюда выводится важное следствие, что у сторон нет оснований для торга в обычном смысле слова. Никто не знает ни своего положения в обществе, ни своих естественных дарований, и, следовательно, никто не в состоянии кроить принципы для получения преимуществ в свою пользу. Мы могли бы вообразить, что одна из договаривающихся сторон грозит не идти на соглашение до тех пор, пока остальные не согласятся на выгодные для нее принципы. Но как она узнает, какие именно принципы в пользу ее интересов? То же самое справедливо относительно формирования коалиций: если группа решает соорганизоваться для того, чтобы поставить в невыгодное положение остальных, она не знала бы, каким образом поставить своих членов в выгодное положение при выборе принципов. Даже если члены группы убедили бы остальных согласиться с их предложением, у них не было бы гарантии, что это им выгодно, так как люди из группы не могут идентифицировать себя ни с именем, ни с дескрипцией. Есть один случай, где это заключение не проходит, а именно накопление. Так как личности в исходном положении знают, что они современники (беря настоящее время как данность интерпретации), они могут извлечь выгоду для своего поколения, отказываясь жертвовать чем-то для потомков. Они просто признают принцип, что никто не обязан копить для потомства. Копили или нет предыдущие поколения — не имеет никакого отношения к тому, что могут сделать сейчас стороны по этому поводу. Так что тут занавес неведения не гарантирует желаемого результата. Следовательно, для разрешения проблем справедливости между поколениями, я модифицирую мотивационную посылку и добавлю еще одно ограничение (§ 22). С их учетом ни одно поколение не будет способно сформулировать принципы, специально предназначенные для продвижения именно своих интересов; кроме того, могут быть выведены значительные ограничения на принцип накопления (§ 44). Каково бы ни было временное положение личности, каждый должен решать за всех12.
Ограничения в конкретной информации в исходном положении, играют, следовательно, фундаментальную роль. Без них мы не могли бы разработать вообще никакой теории справедливости. Мы могли бы довольствоваться расплывчатой формулировкой, что справедливость есть нечто, на что можно было бы согласиться, не имея практически возможности сказать что-либо о предмете самого соглашения. Формальные ограничения концепции правильности, применяемые к принципам прямым образом, недостаточны для наших целей. Занавес неведения делает возможным единогласный выбор конкретной концепции справедливости. Без этих ограничений на знание проблема торга в исходном положении была бы безнадежно сложной. Даже если бы существовало теоретическое решение, мы не могли бы, по крайней мере сейчас, найти его.
Понятие занавеса неведения неявно содержится, я полагаю, в этике Канта (§ 40). Тем не менее, проблема определения знания сторон и характеристика альтернатив, им доступных, часто упускается, даже в договорных теориях. Иногда ситуация морального размышления представлена таким неопределенным образом, что нельзя понять, чем она вообще может обернуться. Так, доктрина Перри является существенно договорной: он полагает, что социальная и личностная интеграции должны идти в соответствии с совершенно разными принципами (последняя — в соответствии с рациональным благоразумием, а первая — в соответствии с согласием людей доброй воли). Он отвергает утилитаризм по тем же самым основаниям, которые предлагались ранее: а именно, что утилитаризм неправомерно распространяет принцип выбора для одной личности на выбор, перед которым ставится общество. Правильный курс действий характеризуется наилучшим осуществлением социальных целей, которые могли бы быть сформулированы рефлективным соглашением, при условии, что стороны имеют полное знание обстоятельств и движимы благожелательным отношением к интересам других.
Однако при этом не представлено никакой точной процедуры для оценки возможных результатов такого рода соглашений. В самом деле, без дальнейшей разработки деталей нельзя сделать никаких заключений на этот счет13. Я здесь не хочу критиковать других; скорее, я хочу объяснить необходимость того, что многим часто кажется малозначащами деталями.
Причины введения занавеса неведения выходят за пределы элементарного упрощения. Мы хотим определить исходное положение таким образом, чтобы можно было получить желательное решение. Если допустить знание частностей, тогда на результат повлияют произвольные случайности. Как мы уже видели, для любого человека преимущество с использованием угрозы — это не принцип справедливости. Если исходное положение должно привести к справедливому соглашению, обстоятельства для сторон должны быть честными, и обращаться с ними следует как с равными моральными личностями. Произвол в мире должен быть исправлен через упорядочение обстоятельств исходной договорной ситуации. Более того, если в выборе принципов нам требуется единодушие, то даже при наличии полной информации в этом случае могут быть разрешены лишь отдельные весьма ясные случаи. Концепция справедливости, основанная на единодушии, в этих обстоятельствах была бы слабой и тривиальной. Но как только знание исключено, требование единодушия вполне уместно, и тот факт, что оно может быть удовлетворено, имеет огромную важность. Это позволяет сказать нам, что предпочтительная концепция справедливости представляет истинное примирение интересов.
И последнее замечание. По большей части я буду предполагать, что стороны обладают всей общей информацией. Ни один общий факт не скрыт для них. Я делаю это, главным образом, чтобы избежать осложнений. Тем не менее, концепция справедливости должна быть публичным основанием в условиях социальной кооперации. Желательно, чтобы проблема была общедоступной, и поэтому необходимы ограничения на сложность принципов. Подобным же образом должны быть пределы в использовании теоретического знания в исходном положении. Было бы трудно классифицировать и оценивать сложность различных видов общих фактов. Я и не буду пытаться делать это. Мы, тем не менее, распознаем тонкие теоретические конструкции при встрече с ними. Вполне разумно считать тогда, при прочих равных условиях, что одна концепция справедливости предпочтительна в сравнении с другой, если первая основана на более простых общих фактах, а выбор концепции не зависит от сложных вычислений в свете огромного массива теоретически определимых возможностей. Желательно, чтобы основания публичной концепции справедливости были очевидны всякому, когда это позволяется обстоятельствами. Все эти соображения, я полагаю, говорят в пользу двух принципов справедливости при сравнении их с критерием полезности.
Читайте также
ЮДОЛЬ НЕВЕДЕНИЯ
ЮДОЛЬ НЕВЕДЕНИЯ К этому феномену «слияния» («fusion») следует добавить еще феномен «распространения» («diffusion»), ибо никакая часть мира не может сегодня быть отрезана от остальных. Информация проникает через самые плотно закрытые границы. Несмотря на мощную цензуру,
10. Завеса неведения
10. Завеса неведения Перед двадцатью обычными людьми, избранными для полета и жизни на Марсе, поставили необычную задачу. На красной планете у них будет некоторое количество вещей, в том числе жилье, пища, питье и предметы роскоши. И вот перед полетом им предстоит решить, по
Как придумать справедливое общество? Мысленный эксперимент «занавес неведения» Джон Роулз
Мысленный эксперимент – жанр интеллектуальной головоломки, известный еще с античности. Это опыт, который проводится в воображаемых условиях, например, чтобы решить сложную дилемму. Все, что вам нужно, – точно представить ситуацию и понять, как в ней разовьется сюжет.
Подобный подход называется правилом максимина: в ситуации неопределенности следует выбирать такой вариант, который дает наилучший результат при наихудшем стечении обстоятельств. Из этого предположения вытекает 2 принципа справедливости:
Первый принцип справедливости Ролза. «нужно наделить всех равными правами и свободами»
второй и заключительный принцип справедливости Роулза: экономическое и социальное неравенство допускается в том случае, если оно служит благу наименее преуспевающей части общества. Причем в условиях этого неравенства должно соблюдаться честное равенство возможностей на должности: например, шансы на кресло директора банка должны быть одинаковыми и у дочери сапожника, и у сына банкира.
Права и свободы перекрываются первым и приоритетным для Ролза принципом справедливости. Но как удовлетворить желание каждого богатеть? В условиях экономического равенства это невозможно. Второй принцип решает эту проблему, но с оговоркой: неравенство допускается, если оно оправдано реальными способностями людей и если каждый получает от него хоть какую-то пользу. Так, если вы производите конкурентную бытовую химию, то больше отчисляете налоги на социальную политику и улучшаете качество потребления, при этом ваш высокий доход, по Ролзу, будет справедливой оценкой труда.
Эти два принципа позволяют заботиться о собственном благе и при этом накладывают ответственность за состояние других членов общества.
Как с помощью двух принципов справедливости спроектировать общество. подробности: ни диктатура, ни авторитаризм, ни социализм, ни либертарианство не прдходит.
Очевидно, что для соблюдения принципов Ролза потребуются институты с ярко выраженной социальной политикой и функциями распределения благ. Например, институты здравоохранения должны обеспечивать каждого правом на здоровье, ведь справедливость достигается, когда каждый человек имеет доступ к услугам, в которых он нуждается. Вспомним людей из мысленного эксперимента: непредсказуемость собственного положения вынуждает их заключать общественный договор. Здоровье в реальности – даже еще большая лотерея, ведь его можно неожиданно потерять, и от болезней не застрахованы ни богатые, ни бедные. Причем, по всей видимости, доступ к качественным медицинским услугам не должен ограничиваться узкой клиентурой богатых и успешных.
Если и дальше прикладывать принципы справедливости Ролза к устройству общества, можно додуматься до множества деталей в его механизме.
«Занавес неведения» точно работает?
Разумеется, такой рецепт справедливого мира не без изъяна, и он терпит разного рода критику. Может вызвать скепсис стратегия максимина, поскольку она не единственно возможная для ничего не знающей о себе группы людей. В версии Ролза все участники как на подбор мечтают свести риски к минимуму, хотя вполне резонно прибегнуть и к чуть большему риску в выборе правил – как в казино или ставках. Если участники решат рискнуть, то идея распределения благ окажется несбыточной.
Занавес неведения
Впервые это понятие Джон Ролз использовал в своей книге «Теория справедливости» (A Theory of Justice, 1971). Эта книга имеет явно выраженный междисциплинарный характер, как труд, написанный на стыке политической философии, политической экономии, социологии, этики, с привлечением средств современной аналитической философии, теории игр и решений.
Связанные понятия
Некоторые модели человеческого поведения в общественных науках предполагают, что поведение людей может быть описано в предположении, что люди ведут себя как «рациональные» существа (смотри, например, теорию рационального выбора). Во многих экономических моделях полагается, что люди гиперрациональны и никогда не делают чего бы то ни было, что противоречит их интересам. Концепция ограниченной рациональности подвергает эти положения сомнению с целью учесть, что в действительности совершенно рациональные.
В когнитивной науке под когнити́вными искаже́ниями понимаются систематические ошибки в мышлении или шаблонные отклонения, которые возникают на основе дисфункциональных убеждений, внедрённых в когнитивные схемы, и легко обнаруживаются при анализе автоматических мыслей. Существование большинства когнитивных искажений было описано учёными, а многие были доказаны в психологических экспериментах.
Групповáя поляризáция — психологический феномен расхождения по разным полюсам мнений участников дискуссии во время принятия группового решения. Величина разброса конечных вариантов напрямую зависит от первоначальных позиций участников. То есть, чем дальше от середины находились их мнения в начале дискуссии, тем сильней будет проявляться феномен. Важно разделять «поляризацию» и «экстремизацию». Поляризация — явление, при котором решение члена группы смещается к ранее выбранному им полюсу; при экстремизации.
Теория справедливости Джона Ролза
Libertarian Social Justice
Jul 16, 2020 · 11 min read
Профессор Гарвардского университета Джон Ролз считается одним из наиболее влиятельных философов XX века. Его основная работа «Теория справедливости» была опубликована в 1971 году и легла в основу современной концепции государства всеобщего благосостояния. В этой книге Ролз подробно изучает вопросы справедливого распределения благ — а именно каким образом люди должны делить между собой богатство, власть и возможности.
Общественный договор
Подписывали ли вы когда-нибудь общественный договор с государством? Наверняка нет. Нас никто никогда не спрашивал, согласны ли мы соблюдать конституцию. Так почему мы должны подчиняться закону?
Джон Локк сч и тал, что мы даем молчаливое (имплицитное) согласие на заключение договора, пользуясь услугами, которые предоставляет государство всем своим гражданам (например, когда мы ездим по общественным дорогам).
Джон Ролз утверждает, что правильный способ размышления о справедливости — это постановка вопроса о том, с какими принципами мы согласились бы, пребывая в первоначальном состоянии равенства. Ролз, как и Кант, считает, что принципы справедливости можно вывести из гипотетического общественного договора, а не из реального. Прием использования гипотетического договора в качестве аргумента применяется Ролзом для теста на желательность и достижимость принципов, которые приписаны в этом договоре.
Предположим, что мы все вместе собрались, чтобы разработать принципы, которые будут управлять нашей коллективной жизнью, то есть составить общественный договор. Прийти к согласию чрезвычайно сложно, если учесть различия интересов каждого из нас. Среди нас есть богатые и бедные, сильные и слабые, могущественные и беспомощные, участники больших сообществ и члены меньшинств. Каждый из нас заинтересован в увеличении своей доли выгоды и уменьшении выгод, которые будут в результате общественного сотрудничества распределены на всех остальных. Даже если мы и придем к компромиссу, то он будет отражать превосходство, которое при переговорах одни имеют над другими.
Ролз также приводит допущения, при которых происходит разработка договора. Во-первых, имеет место недостаток распределяемых ресурсов (в случае изобилия ресурсов вопрос справедливости не был бы актуален). Во-вторых, мы не являемся ни чистыми эгоистами (иначе весь процесс сведется к войне всех против всех), ни чистыми альтруистами (иначе каждый начнет жертвовать собой ради других, что тоже сделает справедливость излишней).
Вуаль неведения
Ролз выдвигает еще одно, ключевое для этого мысленного эксперимента условие — вуаль неведения. Предположим, что мы временно не знаем, какие между нами различия: к какому классу и полу, к какой расе или этнической группе мы принадлежим, каковы наши политические или религиозные взгляды, состояние здоровья, занимаемое положение, образование и благополучие семьи. Нам также неизвестно, в какую сторону пойдет развитие нашего общества. В сущности, мы находимся в состоянии равенства. И теперь принципы, которые мы разработаем, будут справедливы, поскольку никто не будет иметь преимущества при их обсуждении. Договаривающиеся индивиды должны быть беспристрастны, а потому лишены тех знаний, которые являются причиной пристрастности.
Но что тогда не скрыто вуалью неведения? Джон Ролз пишет, что мы должны знать лишь самые общие факты, которые могут повлиять на наш выбор:
Предполагается, что они имеют общие сведения о человеческом обществе. Они понимают политические проблемы и принципы экономической теории; они знают основы социальной организации и законы человеческой психологии.
Можно попробовать предположить, какие принципы бы мы выбрали. Очевидно, принципы справедливости не могут быть основаны на грубом утилитаризме, иначе каждый из нас мог бы оказаться членом угнетенного меньшинства, интересы которого ущемляются ради общего блага.
Например, общество, основанное на рабстве, будет несправедливым, так как сняв вуаль неведения и попав в реальную жизнь любой из нас может оказаться рабом. Аналогично будут несправедливы общества, основанные на национальной, кастовой или религиозной дискриминации. Общества, в которых допустимо жертвовать кем-то ради общего блага, Ролз считает несправедливыми:
Каждый, по справедливости, имеет право на неприкосновенность. Даже благополучие целого общества не может подавить права, которые положены нам по справедливости. Они не подлежат обсуждению в рамках политики, не используются в вычислениях общественной пользы
Не подходит и крайнее либертарианство, ведь мы заведомо не знаем, будем ли мы иметь собственность и возможность ее заработать в условиях отсутствия какой-либо гарантированной помощи. Сняв вуаль неведения можно оказаться как Биллом Гейтсом, так и бездомным инвалидом.
По мнению Ролза, нам придется выбирать весьма осторожно и исходить из возможности наихудшего варианта, иначе, когда спадет вуаль неведения, мы можем стать низвергнуты в нищету и забвение. Поэтому мы, скорее всего, будем придерживаться «стратегии максимина», которая предполагает, что в ситуации неопределенности следует выбирать такой вариант поведения, который дает наилучший результат при наихудшем стечении обстоятельств и тем самым сводит риск к минимуму.
Два принципа справедливости
Ролз предполагает, что индивиды, находясь в исходном положении в рамках гипотетической мыслительной конструкции, согласились бы построить общество, основываясь на следующих принципах:
Первый принцип: Каждый индивид должен обладать равным правом в отношении общей системы равных основных свобод, соотносимой со свободой всех.
Под основными свободами Ролз подразумевает политическую свободу (право голосовать на выборах и занимать официальную должность), свобода слова и собраний; свобода совести, свобода мысли; свобода личности, включающая свободу от психологического подавления, физической угрозы и расчленения (целостность человека); право иметь личную собственность и свободу от произвольного ареста и задержания, как то определено правлением закона. Эти свободы должны быть равными.
Второй принцип состоит из двух частей:
Второй принцип: Социальные и экономические неравенства должны быть организованы таким образом, что они одновременно:
2.1) принцип честного равенства возможностей: относились к позициям и должностям, открытым для всех при условии честного равенства возможностей.
2.2) принцип различия: служили благу наименее преуспевающей части общества в соответствии с принципом справедливых сбережений
Поясняя второй принцип, Ролз говорит, что, хотя различия в распределении доходов и власти среди субъектов ожидаемо, но необходимо эти доходы и власть использовать для получения преимущества для всего общества; кроме того, должности должны быть доступны всем. Другими словами, неравенство может быть допустимо лишь при условии, если оно выгодно всем.
Первый принцип должен быть всегда первичен по отношению ко второму:
Не могут быть оправданы нарушения основных свобод, защищенных первым принципом, или же компенсация нарушения большими социальными и экономическими преимуществами.
Таким образом, принцип свободы получает первенство над соображениями общественной пользы и благоденствия. Свободы должны быть обеспечены в первую очередь.
Кроме того, принцип честного равенства возможностей (2.1) имеет приоритет по сравнению с принципом различия (2.2).
Принцип равных возможностей
Первый принцип Ролза достаточно привычен для классического либерала или либертарианца, так как имеет отсылку к естественным правам и свободам человека. Единственным ограничением этих свобод может быть только свобода других. В этом смысле Ролз просто следует либеральной традиции. Но второй принцип нуждается в пояснении.
Ролз размышляет над тем, что обеспечения базовых свобод недостаточно для того, чтобы оградить себя от риска оказаться в крайней нищете. Возможно, чтобы обезопасить себя, нужно принять принцип равного распределения богатств и доходов? Но тогда он войдет в сильное противоречие с первым принципом, который гарантирует свободу распоряжения своей собственностью.
Идея Ролза заключается в том, что распределение доходов и возможностей не должно быть основано на факторах, произвольных с моральной точки зрения.
Возьмем, например, общество феодальной аристократии. В нем распределение доходов, возможностей и власти полностью зависит от того, в какой семье вы родились. Если вам посчастливилось родиться в благородном сословии, у вас есть права и возможности, в которым отказано тем, кто родился крепостным. Но обстоятельства рождения — результат не ваших усилий, поэтому такое общество несправедливо.
Рыночное общество справедливо в куда большей степени, так как оно открывает возможности карьеры для людей, обладающих необходимыми талантами, обеспечивает равенство всех перед законом и формально позволяет каждому добиваться целей и конкурировать. Однако на практике возможности могут быть далеко не равными. Представим себе забег, где участвовать может каждый, но только все начинают с разных позиций. Люди, которые пользуются поддержкой своих семей и имеют хорошее образование, обладают явными преимуществами над теми, у кого нет ни семейной поддержки, ни образования.
В то же время, Ролз отвергает радикальное решение о введении квот для всех социальных слоев. Необходимо не равенство результатов, а устранение барьеров. Например, правительство должно гарантировать возможности образования для малообеспеченных детей в рамках реального конкурса, но не вводить квоты для данной социальной группы.
В итоге мы приходим к меритократическому устройству общества, в котором существуют институты, способствующие помещению всех на одну линию перед началом конкурса. Поддержка бедных слоев населения и бедных школ обеспечивает равный доступ к образованию. Но по мнению Ролза такой подход все равно не позволяет компенсировать случайные с точки зрения морали естественные факторы. Даже если в гонке изначально все находятся на одной стартовой линии, победит тот, кто бегает быстрее остальных.
Принцип различий
Даже свободный рынок, функционирующий в обществе равных возможностей, не гарантирует справедливого распределения доходов и богатств, поскольку все люди от природы обладают разными способностями.
Но как нам решить проблему неравенства естественных талантов и способностей? Если нас тревожит факт, что некоторые бегуны бегут быстрее других, не следует ли выдавать одаренным бегунам спортивную обувь со свинцовыми подошвами, дабы обеспечить абсолютное равенство стартовых возможностей?
Однако, у Ролза есть рецепт, как исправить неравное распределение талантов и дарований, не создавая препятствий для талантливых людей — нужно поощрять одаренных развивать и практиковать их таланты, но при условии, что вознаграждения, получаемые за эти таланты на рынке, принадлежат обществу в целом. Структуру общества нужно организовать так, что естественные различия людей будут работать на благо наименее успешных:
Тем, кому повезло от рождения, позволено зарабатывать больше, но все их достижения должны помогать улучшать жизнь тех, кто оказался менее удачлив.
Поэтому Ролз не выступает против неравенства как такового. Но он настаивает, что неравенство оправдано, если оно приносит выгоды всем, а особенно самым бедным. Например, если мы станем платить врачам больше, чем водителям автобусов, то в результате возникнет неравенство. Но в то же время мы повысим качество здравоохранения и его доступность для населения обнищавших сельских районов. Если Билл Гейтс платит налоги со своего богатства и они идут на нужды здравоохранения, образования и благосостояния бедных, то система улучшает положение бедных и неравенство оправдано.
Институты справедливого общества
Во второй части «Теории справедливости» Джон Ролз переходит к практическому применению свою принципов в деятельности общественных институтов. Институты, которые провозглашает Ролз, — это традиционные институты конституционной либеральной демократии, поскольку именно эти институты вытекают из двух принципов справедливости. Общественное устройство формируется участниками конвенции в четыре этапа, после прохождения каждого из которых вуаль неведения постепенно приподнимается до тех пор, пока не спадает вовсе.
На первой ступени были выбраны основные принципы справедливости, описанные выше.
На второй ступени участники конвенции уже знают принятые ранее принципы справедливости и наиболее общие факты своего собственного общества. Справедливая конституция предполагает обширную свободу, которую не будет ограничивать ни религиозный идеал, ни национальная идея. Однако правительство может ограничивать свободу граждан, но только для поддержания безопасности. Граждане получают возможность свободного участия в политическом процессе, для этого понадобится разделение властей и билль о правах как гарантия их сохранения.
На третьей ступени рассматриваются справедливые законы и закладываются механизмы экономической и социальной политики. Именно здесь важно принять такие законы, которые бы соответствовали принципу равных возможностей. Правительство должно обеспечить равный доступ образованию и культуре путем субсидий общественному образованию, это гарантирует всем социальный минимум. Экономическая справедливость обеспечивается соревновательной системой цен, поддержкой полной занятости и социального минимума, распределением путем налогообложения и бережным отношением к исчерпаемым природным ресурсам.
На четвертой ступени, когда занавес неведения уже совершенно отсутствует, рассматриваются проблемы формальной справедливости — беспристрастного применения справедливых правил и законов судьями и чиновниками.
Критика
Есть несколько основных возражений против теории Джона Ролза.
Рациональность
Ролз считает, что при составлении общественного договора люди будут руководствоваться рациональным выбором. Однако, это только один из возможных вариантов поведения в условиях неопределенности. Возможно, некоторые решат рискнуть и выбрать такие принципы, которые в случае удачи обеспечат им выгодное положение в обществе.
Однако, Ролз не считает, что люди, избирающие принципы регулирования их фундаментальных жизненных перспектив, воспользуются такими шансами, так как склонность к риску также скрыта за вуалью неведения.
Гипотетический характер
Все выводы Ролз строит на основании мысленного эксперимента о составлении гипотетического соглашения. Но почему результаты этого эксперимента должны быть одобрены людьми в реальных условиях? Как гипотетическая ситуация создаст реальные моральные обязательства? По выражению Р.Дворкина: «гипотетический договор это не просто слабая форма договора, это вовсе не договор».
Мотивация
Будут ли талантливые люди развивать свои дарования, если выгоды, которые они получают, будут распределяться среди других людей? Может быть они предпочтут работать меньше или совсем не развивать свои способности? Будет ли у Майкла Джордана стимул улучшать свою технику или он просто уйдет на пенсию?
Но Ролз не против стимулов. Стимулы имеют право на существование, если они способствуют улучшению положения наименее успешных. Например, можно повысить зарплату директору фирмы или снизить налог на богатых, если в результате положение бедных станет лучше (например, за счет той пользы, которую приносит всем деятельность подобных фирм), чем было бы без этих стимулов.
Старания
Врожденные таланты людей не являются результатами их собственных усилий. Но как быть с напряженной работой и усилиями, которые люди прикладывают для того, чтобы развить свои таланты? Чтобы создать и привести к успеху Microsoft, Билл Гейтс напряженно и долго трудился. Разве эти люди не заслуживают вознаграждений, принесенных их усилиями, даже несмотря на их таланты и дарования?
Джон Ролз, однако, отмечает, что и результат усилий и само стремление к усилиям зависит от счастливой семьи, благоприятных социальных обстоятельств и прочих случайных факторов. Возможно, кто-то прикладывал не меньше усилий, чем Билл Гейтс, чтобы добиться успеха, но в силу случайных обстоятельств потерпел неудачу. В конце концов, даже те, кто критикует теорию Ролза с позиции затраченных стараний, в действительности не считают, что человек должен получать вознаграждение только за затраченные усилия, а не за общий вклад в дело.
Самопринадлежность
Принадлежим ли мы себе, если нашими талантами могут пользоваться все? Справедливо ли облагать наиболее талантливых людей высокими налогами, чтобы обеспечить для всех равенство возможностей? Забрать у Билла Гейтса часть его прибыли — значит обокрасть его.
Ролз парирует, что, вероятно, мы не так уж и принадлежим себе в этом смысле. Государство не владеет человеком в том смысле, чтобы приказывать ему, что делать — это запрещает принцип свободы, который гарантирует равенство прав. Но Ролз считает, что возможность распоряжаться своими природными талантами и способностями на свободном рынке — это привилегия, а не право. Даже если вы уверены, что ваши таланты и усилия принадлежат только вам, то выгоды, которые вы от них получаете, зависят исключительно от случайных обстоятельств, например, наличия спроса на ваши способности в современном обществе. Представим, что мы с нашими способностями жить в технически продвинутом мире, перенеслись в общество охотников или воинов. Даже там, несмотря на отсутствие необходимых навыков, мы не станем менее достойными людьми.
Заключение
Джон Ролз дискутирует с довольно популярными взглядами среди либертарианцев и правых либералов, что «жизнь изначально несправедлива» и не дело государства исправлять эту несправедливость, а вместо этого нужно пользоваться теми благами, которые приносит эта несправедливость всем и каждому. Ролз отвечает на это:
Естественное распределение не является ни справедливым, ни несправедливым; не является несправедливостью и то, что люди рождаются и с рождения занимают какое-то определенное положение в обществе. Это — всего лишь факты природы. Справедливым или несправедливым является способ, которым институты справляются с этими фактами.
Ролзу удалось уйти от недостатков крайнего утилитаризма, при этом сохранив разумную долю консеквенциализма в принципе различий. Утилитаристы допускают существование неравенства, если неравное распределение увеличивает общую или среднюю пользу общества в целом. В отличие от утилитаристов, которых интересует только общий результат распределения, Ролза интересует также и то, кто именно получает преимущества (наименее преуспевающие), что весьма существенно.
Несмотря на деонтологический характер, теория Ролза не накладывает жестких ограничений на индивидов, вместо этого предъявляя их к институтам и власть имущим. Благодаря этому, либерализм Ролза занимает выгодную позицию между крайностями утилитаризма и деонтологии.
«Теория справедливости» Ролза заслуженно считается одной из самых серьезных работ в области аналитической философии XX века наравне с «Анархией, государством и утопией» Роберта Нозика. Несмотря на отмеченные недостатки, сама идея справедливости как ансамбль свободы, равенства возможностей и защиты наименее удачливых выглядит многообещающе. Необходимо продолжать исследования в этом направлении, чтобы в итоге прийти к обществу, которое построено на схожих принципах, но не обременено непомерным патерналистским государством.