что такое заездки на амуре
Чего нам ждать от Амурской путины?
споры от путины
Перед ее началом журналист Виктор Марьясин обратился в профильные ведомства, к общественным деятелям, экспертам и депутатам с просьбой прояснить ситуацию на Амуре. И вот что из этого получилось.
Среди вопросов, волнующих как рыбаков, так и любителей вкусной рыбы: почему путина начинается раньше обычного, сколько осенней кеты планируется выловить на Амуре, кто будет следить за охраной и заполнением нерестилищ, сколько разрешено сетей и заездков, хватит ли заездкам одного проходного дня в неделю для необходимого пропуска рыбы к нересту, будут ли общественники участвовать в контроле за промыслом? И, наконец, самое интересное: появится ли на местных рынках недорогая кета?
Из «ХабаровскНИРО» сообщили, что прогнозируемый вылов по всему Амуру утвержден в количестве 13002 тонн, что при соблюдении правил рыболовства и решений краевой анадромной комиссии «негативных тенденций на нерестилищах не прогнозируется», что проходные дни «обсуждались на площадках различного уровня», а Стратегия промысла была единогласно принята на Дальневосточном научно-промысловом совете, и при соблюдении комплекса мер регулирования промысла будет обеспечено удовлетворительное заполнение нерестилищ. Но, насколько известно, единогласия не было, поскольку, например, ассоциация АРУК на этом совете выразила несогласие по ключевым позициям утвержденной стратегии. И на десерт хорошая новость: «ХабаровскНИРО» пригласило в свой полевой отряд на исследование нерестилищ представителей ИВЭП ДВО РАН, WWF, ассоциации КМНС.
Вопрос по заездкам отраслевая наука переадресовала в краевую Комиссию по анадромным, а краевой Минсельхоз в Амурское теруправление Росрыболовства. Согласно протоколам этой Комиссии в 2021-м на традиционный лов в Бассейне Амура выделено 2219 тон, на промышленный лов–8589тонн и на любительский–800. Из промышленного объема на предприятия Николаевского района с южной частью Амурского лимана выделено около 5000 тонн, на Ульчский около 1800 тонн, на Комсомольский 210, на Амурский –84, на Нанайский–17,7, и на Хабаровский район пять. Всего 7241 тонн. От 8589 остается 1341 тонна. Этот нераспределенный резерв для тех, кто быстрее выловит свою квоту. Нетрудно догадаться, что первыми всегда успевают заездки Николаевского района. В итоге им светит 5000+1341=6341 тонн, или 75% от всей промышленной квоты.
Слегка обескуражили сведения Амурского территориального управления Росрыболовства. Вместо конкретных данных по числу заездков получаю ссылки на то, какими приказами федеральный Минсельхоз регулирует орудия лова. По телефону мне объяснили, что мой вопрос был сформулирован не совсем точно. Такое впечатление, что пресловутые заездки самый большой госсекрет! Зато поделились информацией по плавным сетям: выдано 12 разрешений для традиционного лова и 213 для промышленного. И обнадежили, что для рыбоохранных мероприятий закуплено большое количество водной техники, судов и автомобилей, предусмотрено применение беспилотных летательных аппаратов, планируется формирование межведомственных групп с концентрацией сил и средств по мере прохода рыбы на самых браконьерских районах, освещение в СМИ борьбы проводимых мероприятий, работает горячая линия 8-914-407-37-77. Перечисленных сил и средств наряду с самыми строгими санкциями к нарушителям более чем достаточно для пресечения любого нелегального промысла, так что никому не советуем нарушать правила рыболовства! Поскольку в прошлую путину АТУ на проверку заездков меня не взял, остается надеяться что в этом году журналистам их наконец-то покажут.
С аналогичными вопросами обращаюсь к руководителям рыболовецких ассоциаций Александру Позднякову, Сергею Рябченко, Максиму Бергеля, но ответил только Бергеля. Остальные вежливо отказались. Дальше без комментариев.
В поисках общего знаменателя
Максим Бергеля, председатель Ассоциации рыбодобывающих предприятий Ульчского и Комсомольского районов:
1. Почему промысел перенесли на более ранние сроки, мы аргументированного ответа не получили. Надо учитывать, что заходящая первой в Амур кета пробивается на самые верхние нерестилища. Нерестовый потенциал верхних притоков Амура снижается из-за нещадной эксплуатации в низовьях тех популяций, которые дают потомство в верховьях. Поэтому промысел нужно начинать позже, чтобы обеспечить воспроизводство кеты по всему Амуру.
2. После сокращение уловов у наших предприятий не осталось средств для мониторинга нерестилищ, а наука не всегда воспринимает итоги наших исследований как объективные и достоверные. В 2017 году мы заказывали такие исследования, но их результаты не учтены при формировании официальной статистики и прогнозировании рыбных запасов.
3. Мы категорически не согласны с одним проходным днем в неделю для заездков и настаиваем на режиме «один проходной день через день» для всех орудий лова по всему Амуру с целью обеспечения свободной миграции лосося к нерестилищам. Только так можно сохранить популяцию и рыболовство во всех районах. Пока снижение промысловой нагрузки осуществляется за счет промышленных сетей, хотя гораздо большую нагрузку создают ставные орудия лова и браконьеры.
4. Участие рыбопромышленников и экологов в рыбоохранной деятельности заметно повышает ее эффективность. При должной поддержке со стороны государства и включением в соответствующие госпрограммы эта работа может выйти на новый уровень. Наша Ассоциация ежегодно вносит весомую лепту в охрану амурских биоресурсов. В этом году мы профинансировали работу двадцати общественных инспекторов в период открывающейся путины.
5. На краевой рынок мы поставляем лосося по программе «доступная рыба», остальные объемы отправляем в другие регионы РФ. В отличие от Николаевского района, предприятия Ульчского и Комсомольского районов экспортом рыбы не занимаются. У нас слишком малые объемы добычи, что стимулируют более глубокую переработку и реализацию внутри страны. Население края потребляет преимущественно дешевую браконьерскую рыбу, тогда как промышленникам объективно выгодней поставлять на более емкие российские и зарубежные рынки.
6. Создание общественного совета по мониторингу лососевой путины едва ли принесет пользу. Другое дело– создание компетентной экспертной группы при правительстве края для разработки полноценной отраслевой стратегии, облечения ее в нормативные акты и плодотворной реализации. Чтобы рыбный край не страдал от отсутствия рыбы. Сегодня рыбной отрасли не хватает системности, постановки долгосрочных задач и целей. При принятии решений ее руководители вынуждены лавировать между неоднозначными распоряжениями федеральных органов и интересами различных рыболовецких ассоциаций. Потому что нет конструктивного общего знаменателя.
Откуда берутся завышенные объемы
Сергей Золотухин, кандидат биологических наук, автор четырнадцати книг и более ста научных публикаций о тихоокеанских лососях:
Поскольку мне довелось исследовать нерестилища в 2017-м и в 2018-м на Амгуни и на малых притоках Амура в Ульчском районе, могу засвидетельствовать, что их заполнение осенней кетой было во многих случаях нулевым. Стадо осенней кеты в нынешнем году до 80% составят потомки отнерестившихся в 2017 году особей, и до 20% –потомки 2016-го и 2018-го. По моему мнению, официальный прогноз на нынешнюю путину в объеме 13000 тонн завышен примерно в три раза от того, что удастся реально выловить.
При составлении прогнозов ХабаровскНИРО использует методы, не подтвержденные полевыми обследованиями нерестилищ в предыдущие годы. Завышенные объемы таких прогнозов ведут к узаконенным промышленным переловам, а они негативно сказываются на заполнении нерестилищ и на воспроизводстве будущих поколений. Из-за завышения промысловых объемов и одного проходного дня для стационарных орудий лова потомков осенней кеты этого года будет настолько мало, что в 2025 году, когда должно вернуться потомство 2021 года нереста, вылов осенней кеты окажется под запретом из-за ее фактического отсутствия.
В этом году полностью запрещен вылов горбуши и летней кеты. Можем потерять и осеннюю. Хорошую службу мог бы сослужить центр объединенного мониторинга при правительстве края с участием гражданских активистов, экспертов, экологов, правоохранителей, рыбинспекции, представителей СМИ для совместного наблюдения за ходом путины, научными обследованиями нерестилищ и пресечением браконьерства.
Убрать заездки и урезать квоты на вылов
Михаил Милькович, работал в рыбохозяйственной отрасли с 1983 по 2007 год председателем и заместителем председателя рыбколхоза:
Осенняя путина около Николаевска начиналась обычно 26-27 августа, однако в прошлом году первая осенка зашла в Амур раньше обычного и успела проскочить мимо заездков. В этом году, видимо, решили перестраховаться и начали путину с 20 августа. Рыбалку возле Николаевска нужно начинать с 1 сентября, чтобы кета могла пройти вверх и на рыбозаводы, роль которых в последние годы выросла, так как в низовьях не пропускают лосося, а то немногое, что проходит, уничтожается на нерестилищах ради икры.
Нужно убрать все ставные невода и заездки, ловить только сетями до 150 метров, не перегораживающими ход кеты, и резко уменьшить квоты. И охранять не русло Амура, а непосредственно нерестилища. На самом Амуре контролировать прежде всего рыбопромышленников, чтобы не было переловов. Раньше ловили без проходных дней, так как квоты были во много раз меньше.
Рыбколхозы их отлавливали за несколько дней и рыбалку на этом полностью прекращали, сколько бы рыбы в Амур не зашло. С 2007-го, после передачи рыболовных участков предпринимателям в процессе каждой путины утвержденные квоты увеличивались по их просьбе в течение всего хода рыбы. В результате Амур остался без лососевых. И нет никакой уверенности что соблюдается проходной день на заездках.
Нужны стратегия и закон об Амуре
Борис Гладких, депутат Государственной Думы:
1. Пора задуматься о сохранении амурских биоресурсов и стратегии их использования. За ее неимением мы не знаем, какой будет путина через 5 лет.
2. Научные прогнозы принимать к руководству и вместе с тем спрашивать за их конечные результаты. Но для реального спроса нужны достаточные полномочиями и стратегия как критерий оценки. Властные полномочия сегодня размыты, а стратегические критерии по факту отсутствуют.
3. Многие за то, чтобы пропускных дней было больше, но непонятно зачем, если всю рыбу все равно выловят. Важнее сохранение биоресурса в целом, иначе придется полностью запрещать лов. Без увязки промысла со семи вопросами в комплексную стратегию, нет понимания общей картины.
4. Насыщение местного рыбного рынка во многом зависит от стоимости электроэнергии, топлива и транспортировки, а она в отдаленных районах очень высокая. Чтобы на наших прилавках была доступная рыба, государству следует хотя бы частично покрывать издержки рыбопромышленников, мотивировать их через квоты и ощутимые меры поддержки.
5. Для экспертного сообщества важен не столько контроль, сколько публичное обсуждение основных подходов к рыбным вопросам. Наблюдательные общественные советы, погруженные в рыбную проблематику, могли бы обеспечивать с участием СМИ прозрачность управленческого процесса.
6. Крайне необходим федеральный закон об Амуре с учетом всех его факторов. Сами депутаты такой закон не напишут. Его разработкой и формулированием амурской стратегии следует совместно заняться науке, исполнительной и законодательной власти, контроль-надзорным органам, авторитетным экспертам. Без реализации этого требования мы ничего не решим.
Пустые реки и неприкасаемые заездки
Любовь Одзял, президент краевой Ассоциации КМНС:
Только что вернулись с нерестилищ на реках Николаевского района – Лича, Камора, Верхняя Патха, Нижняя Патха, Первая. Все очень грустно, жители района голодные, рыбы фактически не было, даже от браконьеров. У местных жителей, особенно коренных малых народов, настоящий мандраж: организм требует хотя бы немного свежепойманного лосося, но нет даже обычной рыбы. Для них это настоящая трагедия. Взять реку Амурского лимана Ныгай, где ловились огромные сиги. С появлением заездков она опустела, нарушилась пищевая цепочка, ведь лосось это основной корм для рыб в горных реках, которые были всегда до отказа забиты рыбой. И даже запрет в 2019 году ничего не дал, горбуша в 2021-м не пришла и не восстановилась. Зато никуда не делись заездки. В Николаевском районе мы насчитали 21 заездок и три ставных невода. Этим частоколом можно окончательно уничтожить кету.
Собираемся обследовать реки Амгунь, Им, Сомня, затем до конца октября вместе с Амуром – Горин, Гур, Тунгуску, Анюй, Амгунь. Наша задача – увидеть объективную картину нереста во всех амурских районах. Мое отношение к прогнозу на кетовую путину в количестве 13000 тонн: он завышен в несколько раз для беспрепятственного рыболовства заездками. Раньше любой заездок работал с момента захода рыбы не более трёх часов, после чего пропускал рыбу дальше при жёстком контроле со стороны ихтиологов. Если численность рыбы снижалась, принимались жесткие меры без запретов традиционного и любительского лова. Сейчас контроля как такового нет.
Краткое послесловие: оценки ситуации со стороны различных ведомств и депутатов, общественников, экспертов, как видим, самые разные. Кстати, в 2019-м в низовьях стояло 14 заездков, в 2020 уже 19, а в этом, пожалуйста, уже 21. Но не будем спешить с выводами, посмотрим, что покажет путина. Заодно пожелаем рыбакам успешной рыбалки и обильного заполнения нерестилищ.
«Стены смерти» — стационарные орудия лова, так называемые «заездки» — уничтожают лососёвые виды рыб в реке Амур, идущие на нерест из моря. Об этом заявили во вторник, 3 октября, участники пресс-конференции «Международные экологи против уничтожения биоресурсов реки Амур», передаёт корреспондент корр. ИА AmurMedia в Москве.
По словам президента ассоциации Коренных малочисленных народов Севера Хабаровского края Любови Одзял, вопрос о запрете использования «заездок» стоит особенно остро в последние годы.
— Были практически истреблены летние лососи и сейчас стоит вопрос истребления осенней кеты. Четыре года назад была проведена работа по созданию промышленных рыбопромысловых участков. Сейчас же сложилась такая ситуация, что весь лосось добывается исключительно в Николаевском районе, где было выловлено 12 тысяч тонн рыбы. Лосось хочет пройти на нерест далее по Амуру, но «заездки» его останавливают. Рыба калечится и задыхается. В Youtube пользователи выкладывают множество роликов на эту тему. И если рыбе всё-таки удаётся пройти, она приходит на нерест раненой и избитой. В итоге, нерестовые реки пусты. Рыбаки по Амуру выловили в этом году только от 1 до 10% от того количества рыбы, который был в 2016 году, — сказала Любовь Одзял.
Она добавила, что первый тревожный звонок был с Ульчского района – поступили сообщения о том, что не прошла на нерест корюшка.
— Следом были сообщения о том, что не прошла на нерест горбуша и кета летняя. Чтобы подобное явление не повторилось с кетой осенней, общественность в лице Ассоциации коренных народов Хабаровского края 4 сентября направила обращение в Федеральное агентство по рыболовству с просьбой увидеть, что кета осенняя может быть уничтожена как и летние лососёвые. Мы понимаем, что если сейчас рыба не пройдёт на нерест, через 4 года мы её не увидим вообще. Коренным народам будет нечего есть, — сказала Любовь Одзял.
С ней согласен председатель ассоциации рыбодобывающих предприятий Ульчского и Комсомольского района Хабаровского края Максим Бергель.
— «Заездки» — это ни что иное как забор, которым перегораживается река именно в тех местах, где идёт основной объём рыбы. Это «стены смерти». И по своим характеристикам они позволяют выловить всё быстро и со 100% эффективностью. Стационарные орудия лова нельзя при необходимости оперативно убрать, в отличие от складных сетей, — сказал Максим Бергель.
В свою очередь научный руководитель Всероссийского научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии Михаил Глубоковский отметил, что ситуация с популяцией лососевых рыб в Приамурье не является катастрофической.
— Есть стандартные колебания численности рыбы из года в год. При этом согласно статистике, сейчас уловы амурских лососей находятся на пике численности впервые за 90 лет. В 2003 году в Амуре поймали чуть больше трёх тысяч тонн лососевых рыб, а в 2016 – 65 тысяч тонн. Разница очевидна. В этом году мы ждали низких подходов лосося на Амуре, поскольку этот год не горбушёвый, и, как и в 2015 году, горбуша фактически отсутствует. Что касается кеты, то её пришло меньше, чем ожидалось, поскольку мало рыбы вышло при паводке на нерест в 2013 году. Тем не менее, катастрофы с популяцией рыбы, как мы видим, в Приамурье нет, — отметил Михаил Глубоковский.
По его мнению, если стационарные орудия лова будут запрещены в Приамурье, на Камчатке и на Сахалине, не будет эффективного способа ловли рыбы.
— При этом контроль и надзор в этом вопросе, безусловно, надо усиливать. В правилах рыболовства чётко сказано, что, если «заездка» захватывает фарватер реки, по которому идёт рыба, она должна быть снята, — заключил Михаил Глубоковский.
ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ:
#ЗдесьРыбыНет в WhatsApp! Что происходит с путиной?
Криминальный Ха в WhatsApp! Убийства, разбой, мошенничество, коррупция!
Твой Ха! Группа для обсуждения городских новостей, обмена мнениями и просто поболтать
Кто на Амуре может остаться без работы и без осенней кеты
Как русские и татары стали малыми народностями
В 2020 году рыболовецкие предприятия на Амуре, особенно те, что выше Николаевска по течению, перебиваются мизерными уловами. В депрессивной таежной глубинке, где экономика едва дышит, тяжелее всего простым жителям.
Привычные корюшка, кета и горбуша превращаются в недосягаемый дефицит. Рыбные богатства выгребают в сыром виде на экспорт и в западные регионы России шустрые собственники нарезанных им промысловых участков. Уцелевшие от промышленников остатки добивают местные браконьеры по всему руслу вместе с перекупщиками из Китая и бывших южных республик СССР. Жители края все громче требуют покончить с геноцидом водных биоресурсов и обеспечить круглогодичное насыщение местного рынка амурской рыбой по приемлемым для небогатого большинства ценам. Если останутся вдруг излишки, вывозить их только готовой продукцией глубокой переработки. Главный тормоз на этом пути — сырьевые монополисты, которым внутренний рынок с местными потребителями — как телеге пятое колесо.
Обыкновенный монополизм
Впереди путина осенней кеты. От нее во многом зависит: быть рыболовецким предприятиям или не быть, появится лосось в хабаровских магазинах или снова уйдет в столицу и за границу.
В этой критической ситуации федеральный Минсельхоз запрещает на всем Амуре плавные сети, без которых осеннюю кету выше Николаевска не добыть. Три района — Николаевский, Ульчский и Комсомольский — опять сталкивают лбами, хотя ни в одном из них большинство населения от рыбных раздоров ничего не выигрывает.
Кстати, совсем недавно, в 2016-м, горбушевый улов исчислялся десятками тысяч тонн, рекордными за последние полвека объемами. Без сдерживающих тормозов. Небольшие крохи из вырученных миллиардов перепали поселковым бюджетам, основной навар поимел крупный бизнес, федеральная и краевая казна. А вот цифры по азиатской корюшке на Амуре этой весной: из 1700 тонн около 83% (1444 тонны) взяли в Николаевском районе, 256 тонн – в Ульчском. В целом в разы меньше обычного. Общая тенденция последних четырех лет на Амуре – обвальное сокращение водных биоресурсов.
Почти не осталось летней кеты: объем ее разрешенных квот второй год подряд стремится к нулю. За необузданным переловом наступает разорительный недолов, пока промысловики не опомнятся и биосистема не восстановится. Последняя надежда – на хороший подход осенней кеты. Промышлять «осенку», конечно же, нужно, но не нахрапом, как до 2019-го, а в разумных пределах и под гарантированным контролем.
Если же не ловить вовсе, то до пятидесяти предприятий в Ульчском и Комсомольском районах загнутся и до двух тысяч рыбаков окажутся без своего основного заработка. Минус недоимка рыбных налогов, дополнительный отток местных жителей и расцвет браконьерства, например, под вывеской родовых общин малых народов, которым после бурных протестов сети все-таки разрешили. Ведь рыбное место пустым, то бишь ничьим, не бывает.
Отраслевая наука в лице ХабаровскНИРО с упрямством, достойным лучшего применения, объясняет нехватку лосося климатическими и гидрологическими осложнениями. Тем не менее 11 июля 2020 года федеральный Минсельхоз издает приказ №320 о полном запрете на Амуре плавных сетей, которыми с начала XX века рыбачат во всех амурских районах. В первую очередь выше от устья, где сильное течение сносит стационарные заездки и ставные неводы.
Закидными неводами осеннюю кету там тоже не взять, она обычно идет далеко от берега, с быстрой водой и на максимальных глубинах. То есть официально рыбачить осеннюю кету можно, а технологически почти нет. Всем, кроме низовьев Николаевского района, где речной поток очень слабый и где заездками всегда возьмешь приличный улов. Получается, что «низовому» бизнесу, который всегда в выгодном положении — географически и по квотам, обеспечивается еще большая монополия. Самое время вмешаться ФАС, иначе монополисты добьют весь Амур.
Передо мной официальная переписка Ильи Шестакова, руководителя Росрыболовства в составе федерального Минсельхоза, с депутатом Государственной думы Борисом Гладких. Главный посыл Бориса Михайловича: запрет на плавные сети означает конец промышленного рыболовства в Ульчском и Комсомольском районах со всеми вытекающими последствиями.
Главный контраргумент Ильи Васильевича – нужно восстанавливать рыбный ресурс. По его данным, за последние десять лет ставными неводами, в том числе типа «заездок», добывалось в среднем 27% всех лососей на Амуре. Остальное – плавными сетями до 9300 единиц, по одной сетке на каждые сто метров течения.
«Правильные» заездки против «нехороших» сетей
У знакомых мне опытных рыбаков такая позиция Росрыболовства вызывает недоумение, ведь достаточно долгое время на Амуре бесконтрольно бесчинствовала целая орда браконьеров и коммерсантов. Как можно было посчитать проценты улова на десятках заездков и тысячах лодок в том же Николаевском районе, где пять штатных рыбинспекторов, к которым на подмогу присылают еще с десяток в путину?
И как определялся рыбный запас, если с 2009-го закрыты контрольно-наблюдательные станции на Амуре, нет нормального научного мониторинга? В советскую бытность на каждом из трех тогдашних заездков постоянно присутствовал закрепленный за ним рыбинспектор. Стоило рыбаку допустить удушение из-за давки хотя бы нескольких рыбин, тут же следовал штраф вплоть до прекращения лова.
Мертвые хвосты поплыли тоннами, когда частные владельцы уже не трех, а более пятидесяти заездков перестали пропускать рыбу в верховья. То, что не попадало в ловушки, нередко долавливали сетями нанимаемых лодочников.
Перед этим Росрыболовство и краевая власть поделили весь Амур между промышленниками. Спохватились только тогда, когда дружественные им компании выжали лососевое стадо словно лимон и успели сколотить многомиллионные состояния.
«Будь заездки не такими уловистыми, как сети, – считает доцент кафедры промышленного рыболовства Дальрыбвтуза Евгений Осипов, – то далекие от сантиментов промышленники рыбачили бы одними сетями. Но извлекать из реки по полтонны кеты за сплав лодочной сетью дано далеко не каждому. Требуются сила, сноровка, навыки, заслуженная удача. Другое дело – стационарный заездок. Он стоит перпендикулярно течению, и рыба сама заходит в его ловушку десятками тонн по сетевому крылу длиной до полутора километров. В прошлом году в низовьях Амура стало вдвое меньше заездков, но и ими можно все выловить, если установить около таких поворотных мест, где проходит почти вся рыба. О производительности заездков свидетельствует тот факт, что в 2017-м первоначальную амурскую квоту ими выловили буквально в три дня. Проходные дни для пропуска лосося превращаются в надувательство, если постоянно не контролировать каждый заездок, чтобы он своевременно открывал пропускное окно для миграции к нересту. Нам говорят, что функцию окна сейчас выполняет фартук глаголя, однако его подъем не гарантирует выпуск всей рыбы, поскольку в ловушке (глаголе) существуют перегородки, которыми можно этому воспрепятствовать. Для гарантированного прохода в сетевом полотне крыла необходимо, в зависимости от его длины, оборудовать одно или два пропускных окна достаточного размера. И закрепить это требование в правилах рыболовства. Вот где огромный резерв для увеличения воспроизводства лосося. Конечно, если плавные сети не ограничивать по количеству и размерам, то ими тоже можно нанести серьезный ущерб водным биоресурсам. Применение всех орудий лова необходимо эффективно регулировать и надлежащим образом контролировать».
Вместе с ответственными учеными законопослушные рыбаки ждут от государства выверенных решений, без перегибов и недогибов с подачи всевозможных лоббистов. Первые шаги в этом направлении Росрыболовство предприняло в 2018-м, запретив одновременное применение на одном рыболовном участке и сетей, и заездков. Давно бы так! Минимальное расстояние между заездками увеличили до двух километров и между плавными сетями до одного. Длину сетей ограничили 150 метрами, а высоту шестью или девятью метрами, в зависимости от района. Раньше сети достигали 400 метров в длину и сорока в глубину! Заодно добавили проходных для лосося дней, правда, почему-то в Николаевском районе их вдвое меньше, чем в Комсомольском, где промысловые квоты и без того до смешного низкие.
В 2019-м, когда эти ограничения вошли в силу, впервые за долгий период заполнились нерестилища осенней кеты, сформировался оптимальный баланс между основными орудиями лова. Он оказался опять нарушенным полным запретом плавных сетей, которые рыбу валом не душат и весь сетевой улов идет в дело. Чтобы узнать, что думают по этому поводу в Николаевском и Ульчском районах, еду туда перед осенней путиной.
Хлеще чем в девяностые-нулевые
Самый высокий уровень безработицы по Хабаровскому краю – в Ульчском районе. В его административном центре, селе Богородском, заместитель районного главы по социальным вопросам Олег Шереметьев делится со мной наболевшим:
«Рыбацкая отрасль вместе с лесной здесь традиционно градообразующая. Сначала по независящим от нас причинам потеряли лесную, а с закрытием рыбной лишимся последних рабочих мест. Останутся только бюджетники, за исключением Де-Кастри и филиала американского «Экссона». Горбуши и летней кеты не видим который год. Горбуша этим летом шла редкими экземплярами, и ее, скорее всего, добили местные браконьеры, так как нерестовые речки не охраняются. Лосось пошел на убыль, когда в лимане появились заездки. Там много ума не надо, выставил крыло и черпай сколько зашло. Даже в 90-е так не уничтожали. А плавными сетями у нас ловили всегда. В советское время строго по плану и под контролем. Закидной невод – совсем другое. Им можно выловить корюшки, немного горбуши, если она в изобилии, но только не осенней кеты».
От себя добавлю: с конца нулевых количество рыболовных участков и квот в Ульчском районе росло как на дрожжах, пока не начался ресурсный обвал.
— Как изменения в рыбной отрасли отразилась на муниципальном бюджете? – интересуюсь у начальника районного финансового управления Ирины Басковой, которая в местной администрации около семнадцати лет.
— В 2003 году на территории района вылов и реализацию рыбы осуществляли четыре колхоза. Они обеспечивали работой основную часть населения. Сейчас в районе действует свыше сорока рыболовецких предприятий, а рабочих мест значительно меньше. Объёмы поступления доходов от деятельности этих предприятий в бюджет района примерно равны доходам от деятельности прежних колхозов, а возможно, даже и меньше. С учетом того, что сегодняшний рубль намного дешевле, снижение доходов очень существенное.
А вот мнение известного нивхского писателя и поэта, автора нескольких замечательных книг о местных традициях и природе, Евгения Павловича Гудана, с которым мы вместе выехали на протекающую поблизости речку Кенжу. Когда-то она была нерестовой.
«Видишь, двадцать минут стоим, и ничего за это время не булькнуло, ни одного рыбного всплеска,– разводит руками Гудан.– Зато в пятидесятые годы возле Дыльмы, где я родился, на Дыльминском ключе нерест горбуши был таким мощным, что когда втыкали в воду весло, оно не падало и двигалось с рыбным косяком вертикально. Изобилие кончилось, когда в Амурский лиман запустили рыбопромышленников, а в самом Ульчском районе вместо процветающих рыболовецких колхозов расплодились частники. Многие не платят местных налогов, грешат браконьерством. Возмущает бесцеремонное, грубое отношение прикомандированных спецназовцев к районным жителям, как будто мы уничтожили и переловили всю рыбу. За пять лишних кетин могут ударить, порвать документы, даже если перед ними многодетный отец семейства, вместо того чтобы обязать официально заплатить за излишек. Я уже не говорю про безумные штрафы! Нельзя за небольшой перелов считать людей браконьерами. Аборигенам, в том числе русским, амурская рыба жизненно необходима. Строже спрашивать нужно с промышленников, которые перелавливают сотнями тонн».
Следующий визит – в районный отдел рыбоохраны. Начальник отдела Олег Лукьянов сослался на то, что он человек государственный и что без разрешения хабаровского руководства беседы не будет. Пришлось покинуть его ни с чем. Зато в районном отделе Амуррыбвода, в чьем ведении любительский лов, без лишних церемоний на мои вопросы ответили. Раньше, оказывается, по любительской платной путевке ловили, пока не выловят обозначенное количество, теперь путевка действует в строго определенный день. И если не поймал, то в пролете.
«Чтобы русские не маскировались под представителей коренных малочисленных народов, – предлагает председатель районной ассоциации КМНС Марина Одзял,– нужно снизить стоимость лицензионной путевки и вписать в нее открытую дату до полного вылова. Самим КМНС разрешить больше ловить на каждого человека. Бывший губернатор Фургал увеличил вылов на каждого члена КМНС до 150 кило, но на следующий, 2021 год. Зато в этом отменили вылов летней кеты. Рыбы действительно мало, тогда давайте полностью запретим промысел на всем Амуре на восемь лет. И потом возродим колхозы. А не как сегодня, когда разрешают «своим» и запрещают всем остальным. Посмотрите, на каких богатых машинах ездит у нас рыбинспекция, какие в их дворах мощные холодильники, и поговорите с председателем родовой общины «Чайка» в Тахте Евгенией Тимофеевой».
Звоню Евгении Викторовне. Ее возмущению нет предела:
«Тахта на отшибе, добраться до нее можно лишь по Амуру. Здесь живут такие, как я, негидальцы и нивхи. Нам без рыбы никак нельзя, пенсия 11 тысяч, другого заработка нет, а нас впервые лишают летней кеты. Такого никогда раньше не было! Для себя мой муж поймал полтора десятка кетовых хвостов, за это рыбинспектор Юрий Огарков арестовал у нас две маломощные моторные лодки. Со дня на день — осенняя путина, а нам ловить нечем! Зато когда чужие люди с мощными катерами рыбачат возле Тахты, их почему-то не трогают. Больно смотреть, как плавными промышленными сетями уничтожается все живое в проходной – из Амура в Амгунь – протоке Тахтинская. Поэтому нерест в Амгуни, куда всегда заходило огромное количество лосося, сейчас под угрозой. Просим прокуратуру и новое руководство края немедленно вмешаться. Терпение у людей на пределе».
Прийти в себя и взяться за ум
Перед отъездом из Богородского успеваю на лодке проскочить в соседнюю с ним Ухту. Она тоже живет рыбой, которую ищи-свищи. Расплодился немного частик, однако по краевым квотам на КМНС сетью одному человеку разрешено ловить по сто-двести граммов одного вида, будь то верхогляд или толстолоб. Ухтинцы нередко рыбачат на свой страх и риск, улов продают промышленникам или узбекским, таджикским скупщикам.
Ухта когда-то входила в колхоз «Удыль», рыба шла валом, ее брали с лодок плавными сетями по сто метров. Потом грянул дикий капитализм. Местные в Богородском и Ухте надолго запомнили, как фирма сына первого хабаровского губернатора ловила осетровых, калугу «в научных целях» или с правом выкупа осетрового конфиската. Всегда в окружении автоматчиков, рыбинспекции и формально как бы не нарушая закон. Ловили сотнями тонн и здесь же, на рыбобазах, перерабатывали. От стоков осетровой, калужьей крови амурские воды покрывались дьявольским бордовым румянцем. Злые языки судачат, что на этом же бизнесе подняли свой стартовый капитал те, кто приобрел затем самые лучшие рыболовные участки в низовьях.
Похоже, что после этих осетровых импровизаций некоторые влиятельные персоны в научных, надзорных и правоохранительных офисах никак не могут прийти в себя. Запретный плод, который они разрешили тем, кому не принято было отказывать, оказался столь сладок, а пример заразителен, что нерестовые притоки Амура до сих пор реально не охраняются.
В Николаевском районе меня интересовала прежде всего житейская польза от рыбной промышленности для обычных людей. При всем старании, ничего полезного не приметил. В районе ни одного специализированного рыбного магазина и ни одного места для любительского лицензионного лова.
Кстати, в Ульчском районе таких участков шесть. В Николаевском почти всю реку с лиманом раздали промышленникам. А из того, что осталось, районные и краевые начальники с Амуррыбводом не в состоянии выделить участок под любительский лов. Пеняют на оборонное ведомство, которое не согласовывает их вариант, имеет на него виды.
В итоге местные русские, татары, евреи меняют свою национальность на КМНС, чтобы по-человечески ловить. Или, рискуя всем, браконьерят. Жанна Чувашова, единственный сотрудник Амуррыбвода в районе, на вопрос когда любители смогут законно ловить лосося, ничего не смогла ответить.
Гнетущее впечатление оставил небольшой рыбацкий поселок Чныррах. С одной стороны — корпуса огромного морозильного комбината, с другой — доведенные до разрухи двухэтажные жилые коробки. Возле одного из гаражей расспрашиваю компанию местных парней: кто из них с комбината? Говорят, что не хотят там работать из-за низкой, нерегулярной зарплаты. Если бы платили нормально, то обязательно б устроились.
С появлением нового комбината лучше не стало, кругом развал. Выразительно кивают на автобусную остановку, впритык с которой — гора мусора внутри и вокруг контейнера. Короче, помойка прямо на остановке с видом на комбинат. Такого свинства не замечал ни в одной, даже самой забытой богом деревне.
Вернувшись в Николаевск, беседую на улицах с горожанами. Случайно встречаю парня, который не один год строит заездки, знает их подноготную. Посвящает меня в тонкости проходных дней:
«Нужно отслеживать все стада рыбы от заездка к заездку и по их движению вводить проходные дни, чтобы половина лосося могла свободно миновать все преграды, попасть на нерест. Если вводить наобум, без учета реального движения стада, то в проходной день неприкосновенная часть стада может оказаться далеко от заездка и потом его не пройти. Отсюда крайности с пропуском рыбы: либо ничего, либо все».
Мой собеседник отлично помнит, как в детстве наступал на горбушу во время путины около Пронге. И как потом одна частная фирма уничтожила всю живность в реке Хусси, впадающей в Амурский лиман. Несмотря на свою профессию, он двумя руками за отмену на Амуре всего промышленного рыболовства, со всеми заездками и сетями. И за то, чтобы каждому местному разрешили бесплатно вылавливать хотя бы по десять лососевых хвостов. Об этом на Амуре мечтают многие работяги и безработные.
Можно ли нормализовать ситуацию?
Мечты мечтами, но как подсказывают не ангажированные ученые, для начала хорошо бы разработать адекватные правила рыболовства на современной научной основе. Что предполагает точный расчет лососевой миграции до всех точек нереста и такую расстановку во всех районах орудий лова, которая обеспечит необходимый проход лосося на нерестилища. Если потребуется, сократить до минимума число орудий и промысловых участков. Оставить только соответствующие технологическим и социальным критериям. Такого расчета до сих пор нет.
Зато есть запрет на сети и зеленый свет экспорту с нехорошим лоббистским душком. Ладно бы только лоббистским. Наши азиатские партнеры тоже не дремлют. В их интересах медленное, но уверенное закрытие «лишних» амурских сел сырьевым вахтовым промыслом. Когда придет время, опустевшие земли молниеносно освоят колонисты из соседних держав. В Москве и Хабаровске им подыгрывают некоторые магнаты и бюрократы, поэтому порядочным гражданам пора браться за ум, проявлять солидарность, иначе рыбного счастья не видать ни Комсомольску, ни Богородскому, ни Николаевску.
Вопрос: сможет ли краевая власть вместе с Росрыболовством нормализовать ситуацию на Амуре в интересах всех его коренных обитателей, от нанайцев до русских, чтобы им хотелось здесь жить, работать и продолжать свой род? Только если будем сообща этого добиваться. По-другому вряд ли получится.