что такое воздушная тревога в войну
Граждане! Воздушная тревога
Сегодня 6 мая 2020 года. Раннее утро. День обещает быть солнечным и теплым. Скоро день Победы. Самое время вспоминать и думать.
Я только что выполнил определенный объем истинно мужской деятельности. Вскопал земельку в большой теплице. Теперь там жена делает работу, которая лучше поддается женским рукам – сажает помидоры. Я люблю “самодельные” помидоры.
Так вот. Работу сделал, можно и отдохнуть немного. Уселся на скамейку со стаканом душистого чая. Рядом на травке Мурка растянулась, вытянув лапки и жмурясь от солнца.
Отхлебнул глоток. Чай у меня не простой!
Чай по-сталински! Никакой политики или апологетики! Просто я в детстве посмотрел фильм. Там товарищ Сталин сидел за огромным столом и решал государственные вопросы, отхлебывая чай с лимоном из тонкостенного стеклянного стакана в металлическом подстаканнике. Мне очень понравилось это действие. Стильно! А буквально через три месяца я отыскал на чердаке деревенского дома старый подстаканник с клеймом Новосибирского механического завода. 50-х годов. Отыскались и требуемые стаканы! Вот с той поры и пью чай по-сталински. А подстаканник именно тот, что в детстве нашел!
Отхлебнул еще глоточек. Вкусно!
Вынул ложечкой ломтик лимона. Съел, изрядно скривив лицо, чем вызвал искреннее недоумение Мурки. Конечно, она никогда не жевала лимон. Не знает, как это кисло! Но ведь польза!
Вдруг далеко за рекой протяжно и тоскливо завыла сирена. Судя по всему, в расположении воинской части.
Через мгновение ее поддержали, одна за другой, сирены со стороны города. Утренняя тишина сменилась плотным тревожным ревом.
Наконец завыла Глория, милая немецкая овчарка на соседском участке.
И я поддержал общий порыв:
Мурка вскочила и убежала куда-то, удивленно и испуганно оглядываясь на бегу.
Наконец, общий вой прекратился. Наступила тишина.
Учебная тревога. А все равно тревожно.
Подумалось – а ведь когда-то тревога не была учебной. И не только выли собаки и убегали кошки, но и люди с ужасом в глазах прятались по норам, подвалам и бомбоубежищам.
Где-то далеко завыла еще одна одинокая сирена. Видимо запоздали. Или забыли о проведении учебного мероприятия. Получат нагоняй.
Я сделал глоток чая и вдруг вспомнил историю со времен студенчества.
1984 год. Во Пскове намечались масштабные учения по Гражданской обороне. Ожидалась комиссия из Москвы во главе с высокопоставленным генералом. Все предприятия и учреждения города обязаны были подготовиться и не ударить ничем в грязь.
В назначенный день все началось с построения сводного формирования ГО города на одном из стадионов. Приехала комиссия. Точно – в комиссии генерал! Суровый плотный мужчина невысокого роста. Пожилой.
Как положено, дружное приветствие. Затем комиссия пошла вдоль построения. Прошли. Затем обратно. Внимательно вглядываясь в лица.
Вдруг генерал задержал взгляд на…мне! И не просто задержал взгляд, а отделившись от группы, шагнул в мою сторону. Приблизившись, показал рукой на висевший у меня на боку ящик защитного цвета и отрывисто спросил:
— Что это за прибор? Для чего предназначен? Как будете использовать и в каких ситуациях?
Блин! Ну почему ко мне обязательно? Вон сколько дядек других стоит! Со всего города!
Однако это общеизвестно, что промедление с ответом на вопросы генерала никогда ничего хорошего не принесет. Тем более, что я выучил этот прибор ВПХР лучше, чем было о нем в учебнике написано. Не знаю почему, но я в тот раз действительно отнесся к обучению очень серьезно. Совсем не по-студенчески! И надо же! Пригодилось!
Вытянувшись по стойке смирно, глядя генералу в глаза, я подробно отчеканил все что знал, привел примеры, …нет, стишок не рассказал.
Генерал посмотрел на меня слегка удивленно, наклонив голову, и одобрительно произнес:
И похлопав меня по плечу, двинулся дальше. Мужики замерли! Вдруг еще подойдет и спросит!
Но генерал ограничился внешним осмотром.
Откуда-то сзади ко мне просочился наш преподаватель по ГО:
-Как фамилия?
-Гаврилов…
-Зачет по теме и освобождение от занятий!
А потом, выдохнув расслабленно, шепнул:
-Спасибо, парень! Не подвел!
-Служу Советскому Союзу! – также шепотом ответил я.
Улыбнулся воспоминанию.Сделал глоток. Посмотрел в чистое безоблачное небо. Как хорошо, что оно чистое, безоблачное и без пикирующих бомбардировщиков!
Как хорошо, что с неба не сыплется смертоносный груз, набитый тротилом, отравляющим газом, смертоносными боевыми вирусами и бактериями! Нет необходимости расчехлять приборы типа ВПХР…
Как хорошо, что можно спокойно сидеть на скамеечке с кружкой “Cталинского” чаю и вспоминать смешные случаи из околовоенного прошлого… Из счастливой юности.
Как хорошо, что тревога лишь учебная!
— Отбой воздушной тревоги! – озвучил я соответствующую обстановке команду.
-Мурка! Выходи из укрытия!
-Мяу! – сказала высунувшаяся из-за угла дома усатая мордашка.
Вот уже 75 лет, как мы живем без мировой бойни.
Спасибо Вам, наши деды и отцы, за тот солнечный майский день сорок пятого!
Спасибо и всем тем, кто, так или иначе, делал на своем месте все возможное и невозможное для того, чтобы сохранить мир и память о том весеннем дне. Дне Победы!
Воздушная тревога
Смотреть что такое «Воздушная тревога» в других словарях:
Воздушная тревога — немедленное приведение средств ПВО в готовность к отражению воздушного нападения, а также использование личным составом войск (сил), населением всех средств защиты от ударов с воздуха. Сигнал В.т. подается с помощью технических средств и голосом… … Словарь черезвычайных ситуаций
Воздушная тревога — немедленное приведение средств ПВО в готовность к отражению воздушного нападения, а также использование личным составом войск (сил), населением всех средств защиты от ударов с воздуха. Сигнал В.т. подается с помощью технических средств и… … Гражданская защита. Понятийно-терминологический словарь
Воздушная тревога — сигнал о появлении вражеских самолетов и об опасности нападения противника с воздуха … Краткий словарь оперативно-тактических и общевоенных терминов
ТРЕВОГА — ТРЕВОГА, тревоги, жен. 1. только ед. Беспокойство, сильное душевное волнение, смятение (обычно в ожидании опасности, чего нибудь неизвестного). «Собрался честной народ, всё село в тревоге.» Некрасов. «С детства влекла меня сердца тревога.»… … Толковый словарь Ушакова
ТРЕВОГА — ТРЕВОГА, и, жен. 1. Беспокойство, волнение (обычно в ожидании опасности или чего н. неизвестного). Охватила т. Быть в тревоге. Постоянная т. за детей. 2. Шум, переполох, суматоха. В доме поднялась т. На улицах шум, т. 3. Сигнал об опасности, а… … Толковый словарь Ожегова
Тревога — условный сигнал (горном, сиреной, по радио и т. п.), предупреждающий об опасности (боевой, воздушной, химической и др.). По сигналу тревоги войска и экипажи (команды) кораблей приводятся в боевую готовность, занимают намеченные заранее места и … Краткий словарь оперативно-тактических и общевоенных терминов
тревога — и; ж. 1. Сильное душевное волнение, беспокойство, вызываемое какими л. опасениями, страхом, неизвестностью. Быть, жить в тревоге. Охватила т. Томиться тревогой. Житейские тревоги. Постоянная т. за детей. Т. за будущее России. Внутренняя т.… … Энциклопедический словарь
тревога — и; ж. см. тж. тревожный 1) Сильное душевное волнение, беспокойство, вызываемое какими л. опасениями, страхом, неизвестностью. Быть, жить в тревоге. Охватила трево/га. Томиться тревогой. Житейские тревоги … Словарь многих выражений
әуе дабылы — (Воздушная тревога) қарсыластың әуе шабуылына тойтарыс беруге әуе шабуылына қарсы қорғаныс құралдарын жедел әзірлікке келтіру, сондай ақ әскер (күш) жеке құрамының және халықтың әуе соққысынан сақтану үшін барлық қорғану құралдарын қолдануы үшін… … Казахский толковый терминологический словарь по военному делу
Хронология войны НАТО против Югославии/Март 1999 года — Проверить нейтральность. На странице обсуждения должны быть подробности … Википедия
Что такое воздушная тревога в войну
Для нас война начиналась звуками метронома из репродукторов – тарелок и воем сирен с объявлениями по радио о начале воздушной тревоги или артобстрелов. Быстрые сборы, как правило заранее заготовленных вещей, и мы бежим в бомбоубежище. Постоянные сирены, бомбежки, ко всему привыкали, уже никто не обращал внимания. Все занимались своими делами. Когда отбивал свой ритм метроном, все знали, что все спокойно, налетов нет. Но вот сирена и слова: «Воздушная тревога! Воздушная тревога! Всем спуститься в бомбоубежище!» Все с испуганными лицами говорили: «Война, война!» Что это такое? Я тогда не понимал. Потом «война» в моем детском мозгу отложилась отрывочными эпизодами. Когда отключили электричество – не знаю. «Свет» связан у меня с неярким мерцающим огоньком коптилки. И как снимали (подрезали) фитилек. И свечки были, но это – роскошь. А потом бомбежки, окна накрест заклеены бумажными лентами. Ребенок может не запомнить, и почти наверняка не запомнит лица людей, даже самых близких, но в его память навсегда врежутся ужасы войны, любой войны, и ужасы катаклизмов.
Когда началась Великая Отечественная война, мне было 4 года. Мы жили на Петроградской стороне, это центр города, на улице имени Блохина. Когда выла сирена, возвещая очередную бомбежку, наш дом трясло, и я помню, как мама с ужасом хватала нас с братом и бежала в бомбоубежище, но это происходило первое время, а эти бомбежки были так часты, что потом, видимо, у матери не хватало сил и тогда при объявлении очередной воздушной тревоги мы оставались дома.
Матери было очень тяжело с двумя деть ми. До войны отец мой работал извозчиком, потом переплетчиком. Когда-то он возил в бричке пассажиров, но подобные артели прикрыли, обложив огромными налогами, и он переключился на грузы. Песок, бревна, другие тяжести – это еще разрешали. А потом отца забрали на фронт (он пропал без вести. – Авт.)
На всю свою жизнь я запомнил невероятно громкий, отвратительный по звуковой гамме вой сирены – знак начала очередного налета немецких бомбардировщиков, и несущийся из черного репродуктора громовой мужской голос, от которого и сейчас, если закрою глаза и «включу» свою дальнюю память и воображение, становится жутко: «Воздушная тревога! Воздушная тревога!». Сирена воет, голос громыхает, люди сломя голову несутся в бомбоубежище, дети плачут. Бомбоубежище тесное, плотно набито человеческими телами. Душно. Пахнет сырым бетоном, мочой и… Много детей и стариков. Полутемно. Потом все затихают – слушают, что происходит там, наверху. Тишина в бомбоубежище прерывается то детским плачем, то чьим-то стоном или шепотом. Где-то громыхает. Иногда совсем близко, так, что мы чувствуем сотрясение земли. Время тянется тревожно и долго… Сколько? Не знаю. И вот все стихает. Что значит эта тишина наверху? Налет закончен или это просто перерыв перед новой волной атаки? Томительное ожидание… Наконец тот же мужской голос, уже другим, не страшным тоном, извещает: «Отбой воздушной тревоги! Отбой воздушной тревоги. » Люди с облегчением, едва оправившись от страха пережитого, расходятся по квартирам, чтобы вскоре, иногда через час, снова услышать жуткий вой сирены и голос: «Воздушная тревога. » В некоторые дни тревога объявлялась пять, шесть, восемь, а то и десять раз.
Мне запомнилось, что все это обычно происходило в темное время суток, и когда мы бежали в бомбоубежище, по небу уже скользили лучи прожекторов, и слышен был завывающий гул немецких бомбардировщиков. А еще по небу плыли огромные толстые аэростаты. Мы сразу различали звуки моторов наших и немецких самолетов. Я до истерики пугался людей с хоботами противогазов, сновавших по улицам. Я буду помнить блокаду всегда.
Мама рассказывала, что потом, привыкнув, многие уже не прятались в бомбоубежищах: кто-то играл со смертью от храбрости или отчаяния, а многие потому, что просто не было сил бегать туда-сюда.
Голод диктовал свое – мама свою мизерную пайку хлеба иногда отдавала нам с братом – я очень хорошо это помню.
Конечно, все пережитые лишения сильно подорвали в дальнейшем здоровье нашей матери. Помню, как я собирал на полу крошки хлеба, упавшие со стола. Еды другой не было. Мама давала нам «дуранду» – эта несъедобная плитка состояла из жмыхов клея и соломы, мы радовались и сосали эти кусочки дуранды как шоколадки. Помню, как ругала меня мама, когда я поменял эту дуранду на кость у девочки моего возраста, которая с аппетитом грызла ее. Через много лет после окончания войны я проходил мимо магазина с непонятной мне тогда надписью «ФУРАЖ» и увидел на витрине точно такую же плитку, такого же цвета, но только очень большую. Я попросил взвесить мне 100 граммов, уж больно хотелось мне еще раз вспомнить и попробовать эту вкуснятину того времени. Продавщица удивленно посмотрела на меня и сказала, что мы продаем только плитками. Пришлось купить эту плитку, напомнившую мне дуранду, цвет и вкус которой мне когда-то казался шоколадкой. Я отошел от магазина – попробовал и чуть не поперхнулся – так это было горько и невкусно. Потом мне объяснили, что этот магазин «ФУРАЖ» торгует только кормом для скота.
Воздушная тревога: как Москва пережила первый авианалет 41-го
Оборона Москвы. Счетверённая зенитно-пулеметная установка на страже города. Фото: ТАСС
В ночь на 22 июля 1941 года немецкие бомбардировщики совершили первый налет на Москву. Что происходило в столице в это время – в материале m24.ru.
Первый раз с предложением об авиационных налетах на «столицу русских» группа высших офицеров люфтваффе обратились к Адольфу Гитлеру в среду, 25 июня 1941 года, на третий день вторжения германских войск на территорию СССР.
22 июня воздушные налеты уже пережили Минск и Киев. В списке также были Москва, Ленинград и Баку, но фюрер решил не отвлекать силы. Второй заход к нему генералы сделали в субботу, 28 июня, в день падения Минска. Тогда Гитлер ответил своим подчиненным: «Зачем? Через месяц мы и так будем праздновать победу над Россией в Кремле». Но уже 8 июля мнение о целесообразности бомбардировок Москвы в руководстве третьего рейха резко изменилось.
Новые подходы к налетам люфтваффе на главные советские города изложил с начальник генштаба сухопутных сил Германии генерал– полковник Франц Гальдер, записав после очередного совещания у фюрера в своем дневнике:
«Непоколебимым решением является сравнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться от населения этих городов».
Встретив яростное сопротивление даже тех соединений РККА, которые попадали в окружение, лидер ы нацистской Германии начали понимать: «блицкриг» провалился. В воскресенье, 13 июля, Гитлер вызвал к себе рейхсминистра авиации Германа Геринга и приказал ему готовить серию бомбардировок Москвы, приурочив их начало к месяцу с первого дня вторжения в СССР.
Подготовка
Советские истребители патрулируют московское небо. Фото: ТАСС
На совещании утвердили основные объекты бомбардировок, а также число самолетов, аэродромы их дислокации и время вылета на Москву. В числе 200 штук были выданы планшеты аэрофотосъемки Кремля, на которых кружком были обведены правительственные здания. Позже оказалось: немцы «купились» на искусно изготовленный советский муляж, и нацистские летчики получили фотографии макета Кремля, сооруженного на стадионе.
Основные аэродромы базирования для первого налета на Москву были определены на совещании, состоявшемся 20 июня. Его на авиабазе в польском Тересполе провел Альберт Кессельринг, генерал – фельдмаршал люфтваффе.
Один из самых удачливых гитлеровских военачальников, после совещания обратился к экипажам бомбардировщиков с пламенной речью. Она заканчивалась так: «Вы должны, как всегда это делали над Англией, подойти к Москве на небольшой высоте и точно положить бомбы. Надеюсь, что прогулка для вас будет приятной. Через четыре недели войска победоносного вермахта будут в Москве, а это означает конец войне».
Авиация
Базами армады гитлеровской авиации были избраны аэродромы Дубицкая Слобода (на южной линии Минск-Борисов), Бояры, что под Кривичами на оси Минск-Двинск, а также ВПП Орши и Вильнюса.
Дата вылета ударной группы, состоящей из 127 боевых бортов, была единой для всех баз – 21 июня. А вот время вылета – разным. По специальному графику с учетом долготы полета от аэродромов базирования до Москвы и отклонений от курса по вынужденным обстоятельствам (облачность, грозы, работа зенитных батарей и т.п.) определены отрезки вылетов: с 19:30 до 00:30. Сбрасывать бомбы на советскую столицу планировалось с 22:30 (именно в это время на широте Москвы становилось темно) до 03:30 (т.е. до первых признаков рассвета).
По плану налет предполагалось осуществить четырьмя эшелонами. На борт новейших модификаций Не-111 командиры приказали взять новейшие авиабомбы, весом 2,5 тонн каждая. Захватчики основательно подготовились к перовому налету на столицу и были уверены: застигнут его врасплох, как и месяц назад, в день вторжения в СССР.
Утро понедельника, 21 июля, Москва
Разведчики столичного неба охраняют город от налетов фашистской авиации. Фото: ТАСС/Наум Грановский
Никого не удивляли зенитные батареи на крышах домов, холмах, просто на улицах и площадях, аэростаты, огромные мощные прожекторы ПВО и постоянные ночные учебные тревоги, которые сутки через сутки проводились в Москве, поднимая ее жителей с постелей и заставляя под вой сирен хоронится в ближайших станциях метро или бомбоубежищах.
Домкомы и дворники строго следили за тем, чтобы окна домов были заклеены материей или ватманской бумагой крест на крест. Строго соблюдалась светомаскировка по ночам. Макеты знаковых столичных построек на стадионах и пустырях усиленно охраняли военные. Еще с утра 2 июля началось формирование отрядов народного ополчения – исключительно московской инициативы. А 21 июля запись в ополчение на пунктах при райкомах ВКП (б) и ВЛКСМ, райисполкомах, заводах и фабриках проходила уже в привычном ритме с 08:00 до 13:00.
В кабинетах
Можно с большой долей уверенности говорить: 21 июля столица, серьезно поволновавшаяся долгим, в течение десяти первых дней войны, отсутствием вождя народов, успокоилась. Он выступил по радио в 06:30 03 июля, впервые в обращении к согражданам использовал терминологию христианских священников: «Братья и сестры». С тех пор фамилия Сталин не по одному разу на дню упоминалось в сводках, радиопередачах и печатных сообщениях Совинформбюро. Он был вновь с москвичами, со всем многонациональным советским народом.
21 июля около 12:00 по дипломатическим каналам Сталину передали ответ премьер-министра союзной Великобритании Уинстона Черчилля о невозможности открыть второй фронт против Германии на севере Франции и севере Норвегии, о чем глава СССР просил его в послании от 18 июля, ссылаясь на статьи подписанного 12 июля в Москве советско-британского соглашения о совместных действиях против Германии. С 12 до 16 часов (с небольшим перерывом) «верховный» провел ряд совещаний и консультаций с военачальниками, членами Ставки и ГКО. Обсуждали положение на фронтах и текущие вопросы обороны Москвы.
Генеральный секретарь Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков) Иосиф Виссарионович Сталин. Фото:ТАСС
Около 15.00 глава НКВД Лаврентий Берия посетил Лефортовскую тюрьму. Там под арестом находились бывший командующий Западным фронтом, один из создателей советских бронетанковых войск, генерал Дмитрий Павлов, а также ключевые военачальники этого фронта: генерал-майоры Владимир Климовских, Андрей Григорьев, Александр Коробков. Все они после двух недель «тщательных» допросов признались: участвовали в «антисоветском военном заговоре и намеренном открытии фронта врагу».
Берии нужно было осмотреть внешний вид обвиняемых, так как по согласованию со Сталиным, на 17:00 было назначено заседание Военной коллегии Верховного суда СССР. Генералов уже неделю не вызывали на допросы, кормили из ресторана. С ними пора было «кончать», а народу сказать: главные виновники поражений и отступления РККА на советско-германском фронте расстреляны. Тем самым, полностью обелить в лице трудящихся и еще раз возвеличить их вождя товарища Сталина, а также их великих полководцев товарищей Жукова, Ворошилова, Тимошенко и других.
Игра, ставшая реальностью
Но, несомненно, главное событие дня 21 июля 1941 года в Москве – устроенная с 17 часов Ставкой и ГКО военная игра по отражению воздушного нападения на столицу. На ней от начала до конца присутствовал Сталин.
Адреса проведения учений их участники в своих воспоминаниях называют разные. Знаменитый авиаконструктор Александр Яковлев говорил, что это была усадьба Докучаева-Солдатенкова на Кирова (ныне Мясницкая), 37, где позже долгое время была приемная министерства обороны СССР и РФ. Генерал-полковник Даниил Журавлев, командир Первого корпуса ПВО, отвечавшего за оборону Москвы называл особняк на территории Чернышевских (бывших Александровских) казарм, что на нынешней Павловской улице,1 – в Даниловском районе.
Как бы то ни было, все оставившие воспоминания участники «игры в ПВО» сходятся в таких фактах: она проходила в старинном особняке. В нем был просторный кабинет с длинным столом, обилие карт, рисованных схем, чертежей. И всем запомнился шагающий по кабинету, вопреки обыкновению, не задавший в течение полутора часов ни одного вопроса, а только слушавший докладчиков Сталин с потушенной трубкой в руке.
Военная игра закончилась в 18:35. В это время, гитлеровская люфтваффе на авиабазах завершала техническую подготовку и уже разогревала двигатели своих машин перед вылетом на Москву.
Еще в одном сходятся те, кто вспоминал о той исторической военной игре в топографические карты. Когда военачальники изложили свои планы отражения авиационных ударов противника, вождь молча обошел вокруг разложенного на стульях планшета со схемами, стал, наконец-то, раскуривать трубку и произнес: «Не знаю…Может быть, так и надо…». По тем же воспоминаниям участников учений, они произвели на Сталина впечатление детской забавы. И уверенности в успешном отражении воздушных атак на столицу в нем не прибавили. Верховный главком повторил: «Может быть, именно так это и нужно… Не знаю…»А потом добавил с редкой для него обреченностью в голосе: «Людей нет. Кому поручить? Людей не хватает…» И повторил эту фразу еще раз, пыхтя трубкой.
В этот же день с 07:00 до 08:00 председатель горисполкома Василий Пронин принимал доклады и ставил резолюции на различных документах. Согласно одному из них, было закончено обучение горожан навыкам ПВО.
В этот же день исполком Моссовета принял постановление «О порядке эвакуации детей из Москвы». Исходя из утреннего доклада подчиненных, к 21июля из столицы было эвакуировано почти 700 тысяч человек: «детей, женщин и лиц преклонного возраста», как указывалось в документе.
Утром Пронин утвердил расписание отхода эвакуационных поездов на этот и следующий день. Они назначались на 14 часов – с Казанского вокзала в Арзамас, Сергач и Казань (одним составом), на 15.30 – в Куйбышев (ныне Самара), с Ярославского – на 16 часов в Иваново и Кинешму. Как всегда, отдельной строкой в «эвакуационном листе» за подписью председателя горисполкома, предписывалось «оказывать всяческую помощь и содействие в отправке семей и отдельных граждан, желающих самостоятельно эвакуироваться из Москвы постоянными (регулярными) поездами к местам проживания их родни, близких или знакомых, а также в погрузке багажа, весом не более 50 кг».
Закончил Василий Пронин работу с документами подписанием решения № 29/2 «Об источниках финансирования специальных работ, выполняемых Управлением водопроводно–канализационного хозяйства», обязав трест «Мосводопровод» из средств, отпущенных на 1941 год, профинансировать прокладку временных водопроводных линий, устройство временных насосных станций, маскировку сооружений водопроводно-канализационного хозяйства.
На улицах города
В 07:30 от 16 точек в разных районах Москвы, расположенных, главным образом, у станций метро или вблизи их, отправились 10 автобусов и 16 грузовиков, в которых на строительство оборонительных сооружений уехали около 450 юношей и девушек.
97 магазинов по распоряжению властей получили право реализации продукции по коммерческим ценам. Чайные, закусочные, шашлычные, кафе, рестораны, рюмочные, а также буфеты на вокзалах торговали едой и напитками с надбавкой в 200 процентов. Распоряжением управления торговли Мосгорисполкома предписывалось продавать колбасы, окорока, сыры и масло «в виде бутербродов, не более 25 граммов на один кусок хлеба». Согласно тому же распоряжению, рыбная мелочь (к ней отнесли сардины, кильку, хамсу, тюльку) отпускалась без ограничений. А по карточкам – в двойном размере. Секрет тому прост: отсутствие нужного числа холодильных емкостей.
На улице Горького москвичи читают «Окна ТАСС». Фото: ТАСС/Сергей Струнников
Из курьезных донесений в милицию и горисполком, датированных 21.07.41. 11:00 (время приема проставлено старшим сержантом Охримеенко): представление цирка шапито в ЦПКиО имени Горького, в котором «участвует большая человекообразная обезьяна», заканчивается «ввиду зрительских аплодисментов» позже 23.00. Самый крайний срок окончания всех массовых мероприятий в столице того времени – 22:45. В другом милицейском протоколе, датированном этим же днем, говорится, в частности, что в квартире дома на Зацепском валу уехавший в командировку или в эвакуацию жилец оставил включенным репродуктор, и теперь «тот орет с утра до ночи и не дает никому спать».
Среди сигналов в горисполком дня первой бомбежки Москвы – отсутствие в магазинах керосиновых ламп и железных лопат, а в керосиновых лавках – спирта денатурат. Он продавался только в этих точках, отличался дешевизной и, хоть официально не предназначался для потребления, был во время большой войны (да и после нее) в чести у москвичей всех рангов и любого достатка.
Бомбардировка
22:00 (по другим источникам – в 21:45). Службы ПВО доложили в свой штаб, а тот в Ставку о приближении эскадр боевых самолетов Германии, указав их число: от 200 до 220. В действительности, их было 222, из них тяжелых бомбардировщиков – 127. Они шли четырьмя эшелонами.
Первый был успешно рассеян и полностью развален советскими истребителями И-16 и И-153, а также массированным огнем зенитных установок на подступах к Москве. Последующие эшелоны эскадр авиационного налета перегруппировались, стали рваться к столице малочисленными группами, а то и вовсе поодиночке.
Многие москвичи, судя по документам, приняли боевую тревогу за очередную учебную и не покинули свои жилища, чтобы спуститься в метро или бомбоубежища, как того требовали инструкции. В некоторых милицейских рапортах и агентурных донесениях НКВД именно это обстоятельство выделяется как главная причина гибели людей.
Москва в обороне. Кремль в июле 1941 года. Фото:ТАСС/Наум Грановский
22 июля
В 06:00 утра в Ставке в кабинете Сталина, а в 07:30. в кабинете фактического руководителя Москвы Щербакова были подведены итоги первого налета гитлеровской авиации на столицу СССР.
Оперативный сбор данных при поддержке райкомов ВКП(б) и ВЛКСМ осуществляло «ведомство» Берии, задействовав всю свою многочисленную агентуру, а также милиционеров, домкомов и дворников, партийных и комсомольских активистов. На сбор и обработку информации ушло всего полтора часа. В 05:45. сводка, каждый лист которой подписал сам нарком НКВД, была уже отпечатана на машинке.
В докладе значилось:
Щербаков на заседании в Ставке обратил внимание Сталина на то, что Москва, хоть и зовется белокаменной, из 58 тысяч жилых домов, состоящих в ней на коммунальном учете, 40 тысяч – сплошь или наполовину из дерева (70%). К тому же, у всех остальных зданий столицы – деревянные перекрытия. Именно поэтому, по мысли Щербакова, немцы в таком огромном количестве используют зажигательные бомбы, весом всего в 1 килограмм.
Москвичи на площади Свердлова осматривают сбитый над столицей немецкий самолет
Потери люфтваффе в докладе вождю оценили в 22 самолета. 12 из них сбили истребители ВВС, 10 – зенитные батареи ПВО РККА. За каждый сбитый самолет летчику выплачивали 1000 рублей.
Около 10.00 Сталин подписал Приказ НКО за № 0241, первый за всю войну приказ о поощрениях. 81 человек за успешное отражение налетов германской авиации на Москву удостоился государственных наград. Пятеро из них – ордена Ленина.