что такое вокзал в 19 веке

Вокзал: что означает это слово?

В старину все было красивее и, я бы даже сказал, поэтичнее. По вечерам — а особенно в маленьких городках — на железнодорожной станции собиралась публика. В темноте таинственно и многообещающе сияли газовые фонари. В тени деревьев скользили женские фигуры в длинных платьях. Капельмейстер судорожно взмахивал руками. Военный духовой оркестр играл мазурки и польки. Знающие люди говорили, что именно из-за музыки на российских железнодорожных станциях они называются так поэтически: «вокзал» — «вокальный зал».

Знающие люди ошибались. Русское слово «вокзал» происходит от английского собственного имени Воксхолл (Vauxhall). В Лондоне есть железнодорожная станция Воксхолл, и даже бытует анекдот, что именно эту станцию показали русским инженерам, когда те приехали в Англию учиться строить железные дороги. Туповатые русские решили, что воксхоллом называется любая железнодорожная станция, поэтому у них теперь в каждой дыре имеется вокзал.

Рассказик сродни байкам М. Задорнова о тупости американцев, и столь же далек от истины. Особенно в том, что касается сметливости русских инженеров — железнодорожников и строителей. Помнится, когда я впервые прочитал технические требования к зданиям железнодорожных станций Российской империи, то просто обалдел от того, как здорово все было продумано: и глобально, и в самых мелких мелочах. Я даже возгордился, что принадлежу к тому же, инженерному, цеху, что и авторы этого документа.

Технические эти требования ни в коем случае не копировали аналогичные английские или немецкие. Потому что писали их люди здравомыслящие, четко понимающие, что Россия от западноевропейских стран отличается протяженностью дорог и контрастным климатом. Здания вокзалов посему предусматривалось строить гораздо большей вместимости, чем этого требовала пропускная способность железнодорожной линии. Ибо в случае ненастной погоды, а в особенности зимой, станция должна служить не только пассажирам, но и всем, желающим укрыться под ее сводами. Поэтому залы ожидания предписывалось делать вместительными и сугубо высокими, дабы в них не было духоты.

Начальник станции наделялся большими правами, как капитан на корабле. Но и заботиться он обязан был обо всем. Даже о такой мелочи, как станционный буфет. Буфет сдавался в аренду частным торговцам, но начальник станции должен был следить, чтобы там всегда был бесплатный кипяток и имелись блюда, которые были бы по карману пассажирам всех трех классов. И, естественно, чтобы «осетрина была только первой свежести».

Кстати, и широкая «русская» колея была принята не для того, чтобы затруднить супостату снабжение своих войск, буде вторгнутся таковые в Россию. Это тоже результат трезвого учета особенностей страны. Дороги протяженны, климат контрастный. Следовательно, пассажиры будут находиться в дороге дольше, и багажа у них будет больше. Значит, вагоны должны быть вместительнее западноевропейских. Делать вагоны выше нельзя — они станут неустойчивыми на поворотах. Значит, надо сделать их шире. А для более широких вагонов нужна и более широкая колея.

Но вернемся к названию железнодорожных станций в русском языке. Кто же такой этот самый Воксхолл, от имени которого произошло слово «вокзал»?

Если мы доберемся до самого начала этой истории, а именно до 1220 года, то обнаружим некоего норманнского рыцаря, которого звали Фокс де Брётэ (Sir Falkes de Breauté). Происхождение его довольно темное. Судя по всему, был он незаконнорожденным сыном какого-то норманнского рыцаря из округи городка Брётэ, который до сих пор существует на севере Франции, в Нормандии. Он верно служил королю Джону (Иоанну Безземельному) и дослужился до капитана. Чин в те времена немалый. Женившись в 1220 году, Фокс стал владельцем поместья на Темзе выше Лондона. Поместье называлось Фокс Холл (Falkes Hall).

На месте поместья Фокс Холл выросла деревня Фоксхолл (Foxhall). В 1615 году эту землю купила Джэйн Вокс (Jane Vaux). По созвучию имени новой хозяйки Фоксхолл вскоре стал называться Воксхолл (Vauxhall).

В своем имении Джейн Вокс открыла парк для загородных увеселений. Публика в «Воксхолле» собиралась отборная. Для нее построили большой зал, где проходили концерты и балы. Едва ли не ежедневно в Воксхолле устраивались многолюдные гулянья с иллюминацией, завершавшиеся в 11 часов вечера фейерверком.

Дела у хозяйки шли хорошо. Заведение расширялось. Вскоре рядом с концертным залом появились рестораны, оранжереи, всякие качели-карусели. Чтобы публика вела себя прилично, на газонах были размещены картинки о том, что грешить — плохо и до добра это не доводит. Картинки сопровождались поучительными стихами. Такая вот была наглядная агитация в семнадцатом веке!

Сад для развлечений в пригороде английской столицы просуществовал почти сто пятьдесят лет. Но вскоре Лондон, разросшись, поглотил Воксхолл. Приблизительно в том же месте, только на противоположном берегу Темзы, была построена железнодорожная станция Воксхолл, с которой мы и начали свой рассказ.

За столь длительный срок слово «Vauxhall» стало в английском языке символом великолепия. Поэтому не удивительно, что когда в 1906 году в здешних местах открылся автомобильный завод, он не только взял своей эмблемой герб Фокса де Брётэ — белого грифона на красном фоне, но и выпускаемым автомобилям присвоил название «Воксхолл». Простенько и со вкусом!

Парки для развлечений публики стали открываться и в других европейских странах, а в начале 19-го века свой «Воксхолл» появился и в США.

Да что там Новый Свет! В начале 19-го века Лондон посетил наследник сиамского престола. И, конечно, побывал в Воксхолле. И, конечно, был в восторге. Так что став королем Сиама Рамой V, он приказал построить в королевской летней резиденции Банг Паин (в пятидесяти километрах к северу от Бангкока) копию одного из дворцов Воксхолла.

В России первое такое увеселительное заведение появилось в 1770-е годы в Москве. Как это часто бывало, чтобы сделать название более элегантным, его перевели с английского языка на французский. Так вместо «Вокс холла» получился «Вокс зал» или «Воксал».

30 октября 1837 года была открыта первая в России (и шестая в мире) железная дорога. Она шла от Санкт-Петербурга в Царское Село и в Павловск. Чтобы приохотить петербургскую публику к поездкам на новом транспорте, в Павловске был построен «Воксал». Пассажиры подъезжали к роскошному зданию, затмевавшему собой небольшой деревянный домик, собственно, железнодорожную станцию. В здании Павловского вокзала находился ресторан и концертный зал. Здесь давали концерты всемирно известные музыканты. Благодаря известности вокзала в Павловске, все крупные сооружения для обслуживания пассажиров и обработки их багажа на железных дорогах России стали называть вокзалами.

Впрочем, нынешний железнодорожный вокзал в Павловске к «музыкальному вокзалу» никакого отношения не имеет. Тот, старый, сгорел в войну, его так и не восстановили. Теперешний построен по типовому проекту в 1950-е годы.

Источник

Расшифровка Почему вокзалы — вершина архитектурной мысли

Как вокзал стал самым ярким образом современности и связал страну с городом и при чем здесь дрозофилы

С другой стороны, обычное сочетание для XIX века — это вот такое, скажем, «хайтечного» свойства перекрытие дебаркадера и при этом вполне модное современное здание — здание, которое отражает архитектурную моду своего времени, запрос на актуальные архитектурные стили, на актуальные ценности, будь то национальное, будь то имперское, будь то просто модная эстет­ская архитектура рубежа XIX–ХХ веков. И в этом смысле вокзаль­ная архи­тектура — очень интересный сюжет: там все очень быстро происходит. Как генетики экспериментируют на дрозофилах, потому что они быстро пло­дятся, так и вокзал — это место, где все социальные интеракции очень обостре­ны, и поэтому вокзал — это концентрированный слепок с обще­ства. И то, как устроено общество, мы на вокзале всегда отлично видим.

Если мы посмотрим на вокзалы XIX века, на вокзалы дореволюционные, то мы уви­­дим, например, разделение пассажиров по классам, причем бук­валь­но зало­жен­ное в програм­ме, и проектировщики делают так, чтобы, так сказать, «чис­тые» с «нечистыми» не смешивались, чтобы публика и классов не пе­ре­секалась или ми­ни­мально пересекалась с публикой класса. Или, напри­мер, вся история с им­ператорскими павильонами, с император­ски­ми комна­тами. Скажем, если взять императорский павильон петербургского вокзала Московско-Виндаво-Рыбин­ской железной дороги, нынешний Витеб­ский вокзал, то там все сде­лано таким образом, что некий отдельный круг лю­дей вообще не смешивается с окружаю­щими. Итак, вокзал — это прежде всего образ современности, моби­льности. Давайте посмотрим на то, в какие архитек­турные одежды эта мобиль­ность в городе одевается.

Прежде всего вокзал — это некоторая пограничная история между страной и соб­ственно городом. И поэтому очень любопытно посмотреть на то, как вы ви­дите страну изнутри города, как вы представляете горожани­ну буквально «остаток» страны. Особенно это интересно в случае со столич­ными вокзалами, и здесь есть разные решения. Характерный прием — это когда в архитектуре или в декорации вокзала посетителю, пассажиру перед поездкой буквально показывают, что он увидит на другом конце дороги. Пожалуй, са­мый известный пример — это казанская башня Сююмбике, которую Алексей Щусев использует в архитектуре Казанского вокзала. Другой сюжет — коровин­ские панно с видами Севера, которые изначально создавались для Нижегород­ской выставки и в дальнейшем были использованы в декорации Ярославского вокзала.

В свою очередь, в архитектуре вокзалов в провинции архитекто­ры следуют мо­де, например, на ориентальные сюжеты. Скажем, Ти­флис­ский вокзал в Баку — пример такого рода. Или проекты, которые перед револю­цией создает Владимир Щуко для вокзала в Киеве: тут есть и некие отсылки к архи­тектуре национально-романтического свойства, и игры в барок­ко в варианте 1916 года, то есть игры с лока­льной идентичностью, с более локальным контекстом. С другой сто­роны, собственно сто­лич­ная архитектур­ная мода, то, как вы видите актуальную архитектуру для своего города, тоже, естественно, отражается и в решении вок­залов. И, ска­жем, если в эпоху Нико­лая I вы видите практически идентичные по архитек­ту­ре (пусть и разные по раз­меру) вокзалы для обеих столиц, то, на­пример, вок­залы Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги в Петер­бур­ге — это са­мая что ни на есть европейская вещь, а в Москве — это уже сю­жет скорее про на­циональное. То есть то, что здесь и сейчас носят, вы видите и в архитек­ту­ре вокзалов.

Когда мы говорим о вокзале как о некоем образе мобильности, формуле моби­льности, мы, конечно, должны отличать оттенки этой мобильности. Оттенки опять-таки социальные, потому что мобильность бывает вынужденная и бы­вает как элемент некоторого роскошного образа жизни. И, конечно, в отече­ствен­ной архитектуре это наследие развлекатель­ного подхода к железной доро­ге тоже присутствует. Как известно, само слово «вокзал» происходит от ан­глий­­ских развлекательных садов (Vauxhall Gardens), и изначально это слово было перенято именно для развлекательного заведения, но оказалось, что оно еще и при железной дороге. Речь идет о Павловском вокзале, который созда­вался именно как заведение для развлечений — концертное, ресторан­ное. И же­лезные дороги оказываются связаны с такого рода развлекательным эле­ментом. Это мы очень часто видим, например, в решении помещений классов.

С другой стороны, по мере модернизации общества вокзал принимает на себя очень важную функцию — функцию городского узла, городского центра, цен­тра городской жизни. Фактически функцию, которую раньше выполнял собор или, скажем, городская ратуша. И в этом смысле совершенно не случай­но, что некоторые архитектурные элементы, например часовая башня, появля­ются в вокзальной архитектуре. Это своего рода городской центр для нового зрителя, для нового горожанина, для горожанина-фланера, для горожанина, который торопится, и для горожанина, которому нужно сказать, что это вок­зал. Самый знаменитый пример — это, пожалуй, большие витражные окна, которые осве­щают пространство вестибюля за ними и которые зрителю извне говорят: смотри, это вокзал. Такую же функцию выполняют и те самые часовые башни. И так же как генеалогия вокзальной архитектуры восходит к гужевому транс­порту, откуда все эти любимые нами «нумерация вагонов с головы поез­да», «с хвоста поезда» или, например, паровозное депо, в котором есть несколь­ко стойл, то в дальнейшем это новое, абсолютно современное понимание го­ро­да как пространства перемещения, как суммы пересекающихся траекторий также находит отражение и в вокзальной архитектуре.

Самый яркий пример, наверное, это проект лидер а отечествен­ной железнодо­рожной архитектуры, человека, создавшего самые интересные проекты по вок­зальной части, и, собственно, главного теоретика отечественной железно­до­рожной архитектуры — Игоря Георгиевича Явейна. Например, его конкурсный проект для Курского вокзала 1933 года, в котором он предлагает вокзал-мост, где смыкаются разные системы транспорта, в котором связаны в единую струк­туру разные сети — и городской транспорт, и, собственно, железнодорожные сети. Примером уже воплощенной архитектуры такого рода может послужить Ладожский вокзал, который строит в начале 2000-х годов сын Иго­ря Георгиевича — Никита Игоревич Явейн. И если струк­турно, функционально вокзал отражает вот это изменяющееся представление об архитектуре как о не­которой сфере мобильности и о городе как некоторой системе накладываю­щих­ся траекторий, то в собственно архитектурном языке, в стилистике мы на­хо­дим все модные решения что середины XIX века, что ру­бежа столетий, что ХХ века.

Ну и помимо того, что вокзал был очень интересным, важным и прорывным в отношениях жанром архитектуры, вок­зал — это пожиратель городской земли. Если вы посмотрите на городские пла­ны XIX столетия, то увидите, что происходит такая ползучая экспансия желез­ных дорог и железные дороги вместе с вокзалами постепенно врастают в тело, в самый центр города. И уже 100 лет назад об этом задумы­вались, и были проек­ты, например, переноса вокзалов: скажем, в Петербурге, когда рекон­струировали Николаевский вокзал, была идея сослать его аж за Об­водный ка­нал, с тем чтобы всю эту полосу земли образом использо­вать.

Другое характерное решение — это укрупнение, централизация, и поэтому мы ви­­дим множество очень интересных проектов больших вокзалов, которые при­званы были заменить существующие. Скажем, вокзал по проекту Бенуа и Ена­кие­ва в Петербурге или, например, послереволюционные проекты Щусева для Москвы. Эту тенденцию к отказу города от железных дорог можно проил­лю­­стри­ровать печальной судьбой пусть не отечественного вокзала, но от это­го, в общем, не менее яркого, одного из самых интересных железнодорожных соору­жений всех времен и народов — Пенсильванского вокзала в Нью-Йорке, на который, кстати, внимательно смотрели, когда проектировали наши нео­клас­сические вокзалы до революции. И в начале 1960-х годов его сносят — стан­­­­ция существует до сих пор, но существует просто под землей, над ней совсем другая архитектура. Поскольку вы электрифицируете железные дороги, вам уже не нужна вся эта сложная громадная система с перекрытиями, с вы­тяж­­кой и так далее, вы можете все это спокойно убрать под землю. В свое вре­мя Винсент Скалли, великий американский теоретик архитектуры, отозвался на этот снос таким образом: «Раньше ньюйоркцы входили в город подобно бо­гам, а сейчас они вползают, как крысы». И такого рода изменения судьбы вок­за­­лов — вполне распространенная вещь сегодня, и в отечественной архитек­туре вы встречаете примеры того, как та же самая оболочка нафарширована уже совершенно другими функциями — скажем, торговлей или развле­чениями.

Источник

О происхождении слова «вокзал»

Как пришло в русский язык слово «вокзал»? Константин Васильев, филолог-германист, автор лингвострановедческого справочника «Англия и англичане», опровергает бытующее мнение, будто Павловский воксал был одновременно музыкальным залом и железнодорожной станцией, и утверждает, что к истории с «вокзалом» не имеет отношения Джейн Вокс, мифическая владелица Воксхолльского увеселительного парка.

Вокзал — вокальный зал ожидания имени Вокса?

Простите, кто от кого или что от чего произошло и переиначилось? Как вы говорите: воксзал, зал госпожи Вокс?

Джейн Вокс, если она вообще существовала, в 1661 году ничего не открывала и не могла открыть. Владельцем известного пригородного увеселительного парка была иная личность, и парк в указанное время имел название не Воксхолл, а Спринг Гарден.
Взяв подшивку «Лондонской газеты» за 1694 год, обратим внимание на объявление в № 3006 от 3 сентября о продаже земельного участка: некая госпожа — нет, не Джейн Вокс, а Елизавета Плант, проживающая в Фоксхолле (at Fox-Hall), выставляла на продажу упомянутый увеселительный парк вкупе с несколькими акрами земли и строениями: «The Great Spring-Garden, commonly called the New Spring-Garden, at Fox-Hall, with several Acres of Land and Houses, is to be sold. Enquire of Mrs. Elizabeth Plant at Fox-Hall near the Garden, and you may know farther».

Написание Fox-Hall стало вытесняться написанием Vaux-Hall в первой четверти 18-го века.
Простое объяснение похоронено под толщей причудливых и одновременно безграмотных домыслов. По поводу вокзала из публикации в публикацию переписывается нелепое этимологическое толкование: вокзал значит зал Вокс, название увеселительного парка Воксхолл близ Лондона идёт от имени владелицы, Джейн Вокс, а холл по-английски — зал, так что и получается зал имени (Джейн) Вокс.

Если мы обсуждаем железные дороги или пишем о красотах Павловска, нужно ли углубляться дотошно в происхождение одного заимствованного иностранного слова? Кто выкопал эту англичанку, про которую никогда не слышало большинство английских краеведов и лингвистов? Для чего раскладывать вокзал на вок и зал, при этом ещё усматривая в первой части слова общий корень с вокалом? Потому что в Павловском воксале выступали когда-то певчие?

Воксал в Павловске был только увеселительным заведением — гульбищем, как раньше говорили, или, если хотите, развлекательным комплексом, как говорят сейчас. А поезда Царскосельской железной дороги приходили в Павловск к железнодорожной станции, которая так и называлась — станция. Но большинство, как я теперь вижу, полагает, что Иоганн Штраус, король вальса, играл именно на вокзале — видимо, в зале ожидания в двух шагах от билетной кассы, развлекая пассажиров, которые, слушая вполуха, посматривали то и дело на часы, дабы не пропустить свой поезд. Когда поезд приходил, означенные пассажиры, подхватив свои ридикюли, несессеры и саквояжи, торопились на перрон, оставив Штрауса или какого другого исполнителя музицировать для пустых скамеек. Просмотрев изрядное количество современных публикаций, я убедился: авторы статей, очерков и рефератов прямо указывают или подразумевают, что Павловский вокзал был одновременно железнодорожной станцией и увеселительным заведением.

Вопрос о происхождении русского вокзал довольно живо обсуждается и в англоязычной среде: якобы царь Николай I во время своей поездки в Англию в 1844 году побывал на железнодорожной станции Воксхолл и принял её название Vauxhall, имя собственное, за имя нарицательное — станция. И что? — подумал я, читая эту галиматью. А то: император лично перенёс слово Воксал в русский язык для обозначения железнодорожных станций. И потом упомянутого Штрауса, короля вальса, часто приглашали выступать на русских вокзалах: «The Waltz king Johann Strauss gave frequent guest concerts at the Russian railway stations».

Конечно, пишущие в большинстве случаев просто передают дальше то, что они где-то прочитали или услышали, лишь некоторые при пересказе привносят отсебятину. Но из каких первоисточников идут домыслы по поводу вокзала?

Концерт в Воксхолльском саду Акватинта по рисунку Т. Роулэндсона, 1784

Музыкальные вечера в зале ожидания?

Напомню: ещё до постройки Царскосельской железной дороги фоксал и воксал использовались у нас в значении увеселительное заведение или увеселение, гульбище. Павловский музыкальный зал был не первым, не единственным, а одним из русских увеселительных воксалов. Он отнюдь не был железнодорожной станцией. Его задумали для привлечения петербургских жителей, чтобы те ездили в Павловск, и первая наша железная дорога окупалась, и для удобства публики его построили рядом с конечной остановкой Царскосельской дороги. Поезда приходили к воксалу, отправлялись от воксала, точно так, как сейчас некоторые автобусы отправляются от какой-либо станции метро, другие от пристани, третьи от торгово-развлекательного комплекса. В Павловске слово воксал стали со временем, но далеко не сразу, использовать применительно к железнодорожной станции. Позже воксалами называли станционные строения на всех русских железных дорогах. Произносить стали звонко — вокзал вместо воксал — под влиянием слова зал, которое раньше пришло в русский язык и закрепилось в нём.

Но мне опять рассказывают про вокс и про хол, и про госпожу Вокс, и снова пишут, прочно утверждая в умах ошибочное мнение: «в железнодорожном вокзале устраивались музыкальные вечера».

Мы встречаем в современных статьях ссылки на дореволюционные публикации. Полезно не только ссылаться, но и присматриваться к грамматике оных источников. Приглашая петербуржцев в Павловск, правление Царскосельской железной дороги заманивало их увеселениями в воксале, состоящими из оркестра музыки, иллюминаций и фейерверков. Кроме грамматики хорошо бы и в смысл вникать. Возьмём небольшой отрывок из книги, выпущенной в 1877 году к столетию Павловска: «На зимний сезон с 1838 на 1839 год правление общества пригласило для концертов в Павловском воксале знаменитого Лабицкого, но уже 16-го января 1839 года его концерты прекратились и правление общества решило, раз навсегда, открывать воксал для гульбища только от весеннего до осеннего времени».
Что вытекает из сообщения? На зимние концерты в воксале не набиралось достаточно зрителей. Концерты не окупались. Воксал решили в зимнее время вообще не открывать. По принятому ныне объяснению, воксал был и концертным залом и железнодорожным. Если в это поверить, получается, что в связи с закрытием воксала до весеннего времени и поезда из Петербурга в Павловск переставали ходить!

Воксал в Павловском парке
Литография В. Ф. Тимма, 1852

Станция Царскосельской железной дороги в Санкт-Петербурге Литография В. Ф. Тимма, 1852

К солидным первоисточникам нужно обращаться, а не к статейкам современных борзописцев, которые плодят несуразицы, добавляя к заимствованным выдумкам свои домыслы. Я обрушился на борзописцев, и вдруг в библиографических ссылках мне указали на «Большую Советскую энциклопедию», солиднейший первоисточник, где чёрным по белому было написано: «Вокзал в городе Павловске под Петербургом служил одновременно и пассажирским зданием и залом, в котором устраивались концерты».
Будучи прихлопнутым «Большой Советской энциклопедией», уже и не знаешь, стоит ли продолжать. Но всё-таки продолжим. Если нас останавливают ядовитым вопросом или перебивают резким опровержением, следует перепроверить свои сведения, утвердиться в обоснованности своих доводов или же пересмотреть их.

Историческая наука вкупе с наукой этимологией

В одном краеведческом исследовании окрестностей Петербурга я прочитал: «Вокзал — производное от английского vogs hall, что переводится как музыкальный зал. Благодаря популярности Павловского вокзала, слово быстро вошло в обиход и стало употребляться по отношению ко всем аналогичным местам».

Под аналогичными местами, видимо, нужно понимать железнодорожные станции. Или музыкальные залы? Нет смысла переносить в очерк все байки, желательно докопаться до серьёзного лингвистического исследования. И вот мы берём в руки современный этимологический словарь, составитель коего, А. В. Семёнов, пишет в статье Вокзал:

«Французское — facshall.
Английское — Vauxhall (зал имени Вокса). »

Мы уже слышали про Джейн Вокс, про увеселительный парк её имени, но здесь в мужском роде: зал имени Вокса. Дочитаем до конца эту этимологию: «Слово вокзал, означающее здание для обслуживания пассажиров на железнодорожной станции, заимствовано из английского языка через французский в 19-м веке. Согласно одной из версий, слово было заимствовано напрямую из английского языка, где Vauxhall — сложное слово, образованное от имени Vaux (так звали хозяйку одного из лондонских парков) и существительного hall (зал). Первоначальное значение — увеселительное заведение — с течением времени преобразовалось в современное».

Вероятно, большинство, читая подобные научные статьи, всё в них понимает. Видимо, я один из немногих непонятливых. Во французском языке нет слова facshall. Не в 19-м, а уже в 18-м веке у нас имелись свои фоксалы и воксалы. Например, в 1761 году в Петербурге показывали балет «Ярмарка в Лондоне, или Фоксал». Поэт В. Л. Пушкин употребляет воксал в своём стихотворении «Вечер», написанном в 1798 году:

Не правда ль, что в жене находит он врага,
И что она ему поставила рога?
Нахалов часто с ней в театре и воксале;
Вчера он танцевал два польских с ней на бале.

Однажды я прочитал в британской газете заметку под заголовком «From Vauxhall to Vokzal»: «Русское слово для обозначения железнодорожной станции, вокзал, происходит от названия станции Воксхолл на юге Лондона. » Я уже знакомил вас с этой историей? Нет, здесь тоже нелепости, но версия иная: не сам Николай I обогатил наш язык новым словом, а его представители! Английский журналист пишет из Москвы в свою уважаемую газету, и уважаемая газета в Лондоне его печатает: «Желая знать, как лучше приступить к строительству железных дорог в своей обширной стране, царь Николай I, в середине 19-го века, послал в Великобританию представителей ознакомиться с работой железнодорожного транспорта. Русские ехали по Юго-Западной дороге, их заинтересовало, почему все поезда делали остановку в Воксхолле. Прозаическое объяснение в том, что на этой станции проверялись билеты перед прибытием поездов на Ватерлоо, где пассажиры выходили, не предъявляя билет. Русские, однако, пришли к заключению, что Воксхолл был узловой станцией, и быстро внедрили её название в свой язык».

Объяснение английского журналиста, им не придуманное, а почерпнутое из чужих краеведческо-этимологических разысканий, нелепо в целом. Доподлинно известно, что первая железная дорога в России строилась в 1836, введена в действие в 1837 году, так что не соответствует действительности, будто в середине 19-го века Николай I только ещё вынашивал планы строительства. Во-вторых, как я только что пояснил, слово воксал использовалось в русском языке по отношению к разного рода гульбищам ещё в 18-м веке — и в форме фоксал, и в форме воксал. Его не внесли в «Словарь Академии Российской», изданный в 1789–1794 годах, видимо, потому что княгиня Е. Р. Дашкова с остальными любителями и ревнителями русской словесности не включали в свой лексикон иноплеменные слова, такие, например, как панталоны, фрак, жилет. Но они были на слуху — ибо в ходу были соответствующие предметы одежды, как мы помним по описанию онегинского гардероба, а среди увеселительных заведений имелись и воксалы: мы даём слово А. С. Пушкину, который, по его собственному признанию, на разные забавы много жизни погубил. В стихотворении «К Наталье» поэт сокрушается:

Пролетело счастья время,
Как, любви не зная бремя,
Я живал да попевал,
Как в театре и на балах,
На гуляньях иль в воксалах
Лёгким зефиром летал.

Стихотворение датируется 1813 годом. В 1847 году воксал внесли в академическое издание, известное как «Словарь церковно-славянского и русского языка»: «Воксал — зала для собрания танцующих и играющих в карты». Железная дорога уже была, но воксал имел одно значение.

Гульбище

Я уже несколько раз употребил слово гульбище и вдруг сообразил, что могут подумать, будто я иронизирую или высказываюсь неуважительно о досуге наших предков. Уточню: словом гульбище, которое сегодня чаще воспринимается как разгульная гульба, в 18-м и начале 19-го века называли место, обустроенное для гуляния, общественный сад для культуры, так сказать, и отдыха. Летний сад в Петербурге был гульбищем, а в Летнем саду было ещё Крестовое гульбище — с особой задумкой устроенные аллеи.

Увеселения в Воксхолле Гравюра по рисунку Т. Роулэндсона, 1817

Увеселительный сад, тот же Воксхолл близ Лондона, или Тиволи в Париже тоже были публичными гульбищами. Вспомним «Письма русского путешественника», в коих, среди прочего, Н. М. Карамзин описывает свою поездку, в июле 1790 года, в тот самый Воксхолльский увеселительный сад, к которому то и дело возвращается наш сегодняшний разговор. Карамзин называет его, обратите внимание, Лондонским Воксалом:

Фоксал в Варшаве, Париже и на Каменном острове

Дополню: за год до этого в Варшаве, по примеру других европейских городов, открыли место для увеселений (miejsce rozrywki) и, по примеру лондонского Foxhall’а, дали ему название Foksal. В польской столице до сих пор есть улица Foksal — она прилегала к означенному гульбищу.

Фоксал повторяет написание и произношение, которое мы видели у Самуэля Пипса: Foxhall, при этом свидетельство Пипса подтверждается, например, следующей публикацией в известном периодическом издании «Наблюдатель»: в мае 1712 года Джозеф Аддисон (1672–1719), издатель означенного «Наблюдателя», посещает со спутником славное лондонское гульбище: «We were now arrived at Spring-Garden». А место, где расположен Спринг-Гарден — Фоксхолл, именно такое написание у Аддисона: «We made the best of our way for Fox-Hall».

Не берусь судить, по какой причине простое Foxhall переделали в Vauxhall. Может быть, в какой-то момент в Англии стало модным всё французское, и названию придали французский вид. Мода привносит в любой язык иноплеменные слова и оказывает непредсказуемое влияние на произношение и написание родных слов. В Париже, в разных его районах и в разные периоды, начиная с середины 18-го века, существовали Тиволи-Воксхоллы, где парижской публике обещалось нечто иностранное — английское, по примеру известного лондонского гульбища. Разного рода заведения, преимущественно залы с музыкой и танцами, именовались Tivoli-Vauxhall, или, что случалось чаще, Tivoli-Wauxhall, Tivoli-Waux-Hall.

В сатире «Речь в свою защиту» (1778) поэт Николя-Жозеф Жильбер, бичуя людские пороки (vices), утверждает, что воксалы сродни рынкам (marchés), только торговля распутством облекается в форму зрелища (spectacle). Нас интересует не повреждение нравов во Франции, а орфография: у Жильбера написание Waux-Hal (в единственном числе), что опять сообщает нам о неустойчивом написании и расплывчатом понимании английского заимствования.

Tous les rangs confondus et disputant de vices,
Le silence des lois, du scandale complices.
Peindrai-je ces Waux-Hal dans Paris protégés,
Ces marchés de débauche en spectacle érigés.

Во «Всеобщем французско-русском словаре» Ив. Татищева (1841) мы обнаруживаем подобное написание: «Waux-Hall s.m. Ваксгалъ, место забавы». Вторая часть названия Tivoli-Waux-Hall, может быть, способствовала тому, что в Англии простоватое Foxhhall стали заменять как будто более аристократичным Vaux-Hall. Это тема для английских языковедов; для нас существенно, что в двух русских словарях, изданных в 40-х годах 19-го века воксал, или ваксгал, объясняется как место забавы. И в «Толковом словаре» В. И. Даля, во втором его издании (1880): «Воксал — сборная палата, зала на гульбище, сходбище, где обычно бывает музыка». О железнодорожном употреблении слова ничего не говорится.

Научное мнение

Я рассказываю про Самуэля Пипса и Аддисона, я ссылаюсь на «Словарь церковно-славянского и русского языка» и на толкование Татищева, но это как бы моё личное мнение, а для пишущих про Павловск, Царскосельскую железную дорогу и про слово вокзал авторитетом было и будет то, что написано языковедами из официальных лингвистических институтов и напечатано в научных издательствах. А там написано и напечатано как раз так, что Штраус играл именно на железнодорожном вокзале.

Станция Петербургско-Московской железной дороги. Художник А. Фосс, 1848

Новые и старые словотолкователи

Николай Яновский, возможно, был первым лексикографом, внёсшим вокзал в словарь — в свой «Новый словотолкователь» (1803). Толкование Яновского, однако, несколько сбивает с толку: «Ваксал, или Воксгал, что на Английском значит зал, дом, дворец, замок; место, куда собираются забавляться гуляньем, пляскою, музыкою, пением, игранием в карты и проч.»
Написание ваксал объяснимо: передаётся не произношение, а написание Vauxhall. Но мы вынуждены обвинить лексикографа в невежестве: ваксал по-английски не значит ни зал, ни дом, ни прочие помещения или строения. Vauxhall — имя собственное, название определённого поместья. Если говорить только о второй части названия, о существительном hall, его можно понимать и переводить как зал, здание, усадьба. В романе «Собака Баскервилей» события разворачиваются в Баскервиль-холле (в усадьбе Баскервилей). Потом, Яновский как будто не ведал, что до 1803 года ваксал встречался в русских источниках, в том числе в «Санкт-Петербургских ведомостях» — в написании фоксал и воксал.

Поскольку мы коснулись английских поселений, заглянем из любопытства в «Словарь британских географических названий»: что пишут английские краеведы и филологи о названии Воксхолл? Читаем и узнаём: Vauxhall в написании Faukeshale впервые встречается в 1279 году. Происходит из старофранцузского личного имени Falkes и староанглийского hall.

А в наших словарях мне, вам и всем нам рассказывают и рассказывают байку про Джейн Вокс из 17-го века! Поскольку она так въелась в историю русских увеселительных заведений и железных дорог, давайте уж докопаемся, откуда она взялась в краеведении и особенно в нашей этимологии? Докапываться придётся недолго, ибо мало кто из филологов занимается собственными розысками, предпочитая списывать из уже существующих источников, в данном случае из «Этимологического словаря» Макса Фасмера. Мы находим у него ссылку на уже известную нам заметку в «Санкт-Петербургских ведомостях».
«Вокзал — сначала фоксал («Санктпетербургские ведомости» за 1777 г.). »
Потом мы обнаруживаем, что в нашу этимологию пресловутая Джейн Вокс внедрилась с подачи именно Макса Фасмера. Называя вокзал заимствованием из английского Vauxhall, он сообщает, что парк и место увеселений под Лондоном названо по фамилии владелицы Джейн Вокс (Jane Vaux, 1615 г.). Джейн Вокс родилась в оном году? Или умерла? Или открыла означенное место увеселений?

Ошибка, когда в словаре по ходу дела упоминается что-то вроде как имеющее отношение к толкуемому понятию. Фасмер упомянул бездумно Джейн Вокс, потом кто-то ухватился за её имя, не вникая, откуда оно и зачем. И вот мы снова читаем в путеводителе, в газете, журнале и даже в учебной программе «Живой русский язык», где учат правильно писать, говорить и ставить ударения, о правильном понимании слова вокзал: что в 1661 году предприимчивая Джейн Вокс открыла в Воксхолле сад для загородных увеселений знати, а, когда Мельхиор Гротти открыл увеселительный сад в Москве, английское воксхолл трансформировалось в русское воксал, и что одну из станций первой в нашей стране железной дороги Петербург–Царское Село–Павловск в 1836 году назвали Вокзал — так и появилось в русском языке это слово!

Постойте. Вокзалом назвали одну из станций на Царскосельской дороге? Просто так — взяли и назвали? А какую именно станцию — сведений не осталось?

Новые свидетельства

После всяческих краеведческо-культурологических поделок мы обнаруживаем Джейн Вокс и в совершенно научном труде языковеда П. Я. Черных, чей двухтомный «Историко-этимологический словарь современного русского языка» вышел в совершенно научном издательстве «Русский язык». Здесь мы читаем многажды читанное: «В русском языке вокзал, старая форма воксал, восходит к англ. Vauxhall (от собст. имени Vaux и hall зал) по имени Джейн Вокс (17-й в.), владелицы загородного сада близ Лондона (для концертов, танцев, для карточной или иных игр, место увеселенья, гулянья т. п.).»

Похоже, именно П. Я. Черных впервые связал форму фоксал с несуществующим французским словом facshall: «Форма с начальным ф восходит не к английскому Vauxhall, а к французской его переделке (facshall)». Напечатанное в научном издании, это утверждение перекочевало в издания менее научные.

Не буду снова ссылаться на Пипса, Елизавету Плант и Аддисона, которые писали Foxhall — на родном английском, а не во французской переделке; приглашаю в свидетели Якоба Фридриха фон Билфелда (1717–70), немца, писавшего свои труды по-французски: в капитальной работе «Государственные учреждения» (Institutions politiques), перечисляя органы, заведения и службы, составляющие государство, он останавливает своё внимание и на культурном отдыхе граждан. Городам нужны обустроенные места для прогулок — Билфелд пишет promenades publiques, что значит публичные места для гулянья, и в качестве образца для подражания он приводит известные парижские гульбища — Тюильри, Люксембургский сад, Пале-Рояль; в Англии он выделяет Кенсингтонский сад — так я понимаю его Parc de Londres, и Фоксхолл: «On peut proposer pour modèle d’une belle et magnifique promenade les Thuileries, le Luxembourg, le Palais-Royal de Paris, le Parc de Londres, Foxhall. »
Фон Билфелд напечатал свой двухтомный труд в 1760 году, через восемь лет он вышел в России под заголовком «Наставления политические барона Билфелда» — в переводе Фёдора Шаховского. Замечательная глава «О гульбищах» заслуживает того, чтобы привести из неё несколько отрывков:

Мы убеждаемся, что форма фоксгал, как и фоксал, с начальным ф, пришла из английского Foxhall — как во французский, так и в русский без каких-либо выдуманных переделок в facshall.

Великолепное Тиволи и казармы с комнатой для сбора пассажиров

В 1836 году, доказывая, что Царскосельская железная дорога необходима, австрийский инженер Франц фон Герстнер написал и напечатал обоснование «О выгодах построения железной дороги из Санктпетербурга в Царское село и Павловск». Герстнер, прежде всего, напирал на экономические выгоды для привлечения акционеров: приводились подробнейшие расчёты и подсчёты — с учётом уже действующих дорог в Европе и Северной Америке. А что пообещать широкой публике, для которой технические выкладки не представляют интереса? Герстнер понимал: ездить в Царское Село ещё наберётся желающих, а вот на отрезке пути в более дальний и менее обжитый Павловск как бы не возникли убытки. В своём, в целом техническом, обосновании инженер Герстнер прибегает к доводам сродни философским рассуждениям барона фон Билфелда о необходимости вольных гульбищ, кои способствуют к веселию и к здоровью жителей:

Надеюсь, всем понятно, что Тиволи и воксал используются здесь в значении увеселительное место, и что воксал отнюдь не значит станционное здание. Ниже Герстнер снова подчёркивает привлекательность Павловска как место будущего Тиволи:

Напомню, что по ту пору разного рода фоксалы, воксалы в Петербурге, и раньше устраивались. Так или иначе, Герстнер озаботился строительством Тиволи в Павловске не меньше, чем сооружением самой Царскосельской дороги. Выписывая из Англии и Бельгии машины, то есть паровозы, заказывая оборудование, полностью заграничное, Герстнер держал в голове, что для Павловского воксала понадобится насос для подачи воды, в том числе в фонтаны, и хорошо бы заказать в Англии аполлоникон — автоматический орган, последнее достижение техники на благо музыкального искусства. В смете на строительство воксала отводилось 200000 рублей. Понятно, почему тогдашний министр финансов Е. Ф. Канкрин, хотя и не противодействовал, но весьма не сочувствовал планам Герстнера.

Не то что в 1837 — в 1877 году пишущий использовал станция, избегая слова вокзал. Итак, в Петербурге, в том месте, где сейчас Витебский вокзал, — весьма неприглядная станция, которая у Герстнера фигурирует просто как сборное место. На сборные места в столице и в Царском Селе он положил в своих выкладках 60000 рублей, на казармы — 110000 рублей. А на павловское Тиволи, напоминаю, двести тысяч!

Пока здание строилось, его чаще называли гостинницей. Это будущий Павловский музыкальный воксал, но никак не железнодорожная станция. Выпишем ещё одно предложение из «Второго отчёта»: «От железной дороги ведёт к этому дому галлерея в 32 сажени длиною и 2 сажени шириною, дабы приезжающие не встречали неудобства от дождя или снега».
Ещё раз повторяю и даже, извините, втираю: гостиница, она же воксал, была построена рядом с конечной остановкой Царскосельской дороги, в непосредственной близости от железнодорожной станции, и воксал был задуман как приманка, дабы, выражаясь канцелярским языком, увеличить приток пассажиров в Павловск и в целом способствовать пассажирообороту первой русской железной дороги.

А как быть с утверждением в «Большой Советской энциклопедии», что вокзал в Павловске служил одновременно пассажирским зданием и залом, где давались концерты? Энциклопедию писали люди, а людям свойственно ошибаться.

Когда увеселительный воксал стал железнодорожным вокзалом?

Москва. Николаевская станция железной дороги. Фотография И. К. Гофферта, 1850-е годы

Действительно, с какого времени воксал стали использовать в значении железнодорожная станция? Кто бы нам рассказал? — вместо того, чтобы переписывать друг у друга про английскую вдову Джейн Вокс, не причастную ни в Воксхолльскому увеселительному саду, ни к заимствованию воксала в русский язык. Современные нам языковеды утверждают, как мы видели, будто уже в «Санктпетербургских ведомостях» за 18 февраля 1837 года вокзал подразумевал здание с кассами и залом ожидания. Надеюсь, разумному человеку уже понятно, что утверждение не соответствует действительности.

Если воксал уже в 1837 году имел современное значение: станция, откуда ходят паровозы, то в течение десяти, пусть двадцати лет это значение попало бы в словари, кто-нибудь из филологов его бы зафиксировал. Но в далевском «Толковом словаре» (1880), мы нашли только гульбище: «Воксал — сборная палата, зала на гульбище, сходбище, где обычно бывает музыка». Первая фиксация этого значения относится лишь к 1891 году.
Понятно, что в филологии, в том числе в этимологии, нужно дожидаться, пока дипломированные филологи, посовещавшись в своём узком филологическом кругу, не внесут новое слово или значение в какой-либо словарь, и только тогда можно будет обоснованно говорить о происхождении слова и его употреблении. Хотя я учился на английской филологии, позволю себе высказаться по поводу русского словоупотребления и русской лексикографии: за двадцать лет до филологических академиков Ф. М. Достоевский зафиксировал, так сказать, воксал в значении железнодорожная станция в романе «Идиот».

Вокзал в «Идиоте» — как гульбище и как железнодорожная станция

В романе Ф. М. Достоевского главный герой, князь Мышкин, впервые приезжает в Петербург по железной дороге. Его попутчик, Лебедев, сообщает, выглянув в окно:

«— А вот и приехали!
Действительно, въезжали в воксал. »

Понятно, что не в гульбище и не в сходбище поезд прибыл, не в парк культуры и отдыха. Во второй части романа автор пишет:
«На другой или на третий день после переезда Епанчиных с утренним поездом из Москвы прибыл и князь Лев Николаевич Мышкин. Его никто не встретил в воксале».
Понятно, что на железнодорожном вокзале не было встречающих.
Как-то, собираясь из города в Павловск, князь и билет купил на Царскосельском вокзале, и почти сел в поезд, но: «Почти уже садясь в вагон, он вдруг бросил только что взятый билет на пол и вышел обратно из воксала».

Во второй половине 19-го века Царскоселький вокзал был уже не деревянным строением, как при Герстнере, а каменным сооружением — из него-то и вышел князь Мышкин. Однако, когда Достоевский пишет об ужасной оргии в Екатерингофском воксале, следует понимать, что Рогожин со своей компанией кутил в Екатерингофском парке, в этом известном петербургском гульбище.

Павловский воксал 30 октября 1862 года: Празднование 25-летнего юбилея Царскосельской железной дороги Художник А. И. Шарлемань, 1862

Итак, в то время, когда создавался «Идиот» (1868–69 годы), воксал имел уже два значения. Поскольку события часто происходят в Павловске, писатель в какой-то момент считает нужным дать уточнение, чтобы не спутать железнодорожную станцию с музыкальным воксалом: «Возвращаясь в Павловск уже в пятом часу пополудни, он сошёлся в воксале железной дороги с Иваном Фёдоровичем». Если же кто-то пришёл или приехал на музыку, тогда подразумевается увеселительное заведение, воксал музыкальный. Так, князь восклицает, обращаясь к Рогожину: «Бьюсь об заклад, что ты прямо тогда на чугунку и сюда в Павловск на музыку прикатил и в толпе её точно так же, как и сегодня, следил да высматривал». Ради кого прикатил Рогожин по чугунке, кого высматривал на музыке в Павловском воксале? Понятно, что Настасью Филипповну, роковую женщину.

Если ссылки на путеводитель по Павловску и на литературное сочинение Ф. М. Достоевского не кажутся убедительными, обратимся к справочному изданию «Весь Петербург в кармане» (1851): в нём есть Царскосельская железная дорога и Петербургская железная дорога, но для вокзалов используется только слово станция. В справочнике «Адрес-календарь на 1881 год» указаны адреса городских станций означенных железных дорог. И только если взять словарь 1891 года, а именно «Словарь русского языка», составленный Вторым отделением Императорской Академии наук, в первом томе указанного лексикона воксал, уже в написании вокзал, имеет два значения:

«Вокзал (англ. Vauxhall) 1. Место публичных увеселений. 2. Путевой двор, дебаркадер, строение, где собираются пассажиры для отъезда».

Первый том готовил к печати известный языковед Я. К. Грот. Он объяснил, что вокзал происходит от английского Vauxhall. Не странно ли: вместо ссылки на это простое и доходчивое толкование, у нас сегодня в ходу сложные придумки, которые подхватываются и, приукрашенные новыми домыслами, пересказываются широкой публике?

Источник: философский журнал Vox, №17, декабрь 2014 г.

Источник