что такое витии многовещанные
Великий четверг: Цена оцененного по «выгодному курсу»
Приблизительное время чтения: 5 мин.
Вглядываясь в события Великого четверга, понимаешь, что о многом хочется промолчать. Не потому что «витии многовещанные не могу изъяснить сие», как часто читается в акафистах, а потому, что ни душа ни сердце не в состоянии вынести того напряжения смысла, что предстает в последний мирный день земной жизни Иисуса.
Богослужебные песнопения Великого четверга представляют нам два действующих лица: Иуду и Христа. Один вероломно предает за тридцать серебряных монет, другой смирено предается за жизнь мира. Иуда в числе участников первой Литургии. Он протягивает руку к Евхаристическому хлебу. Именно в этот момент происходит его окончательная духовная гибель: «И после сего куска вошел в него сатана» (Ин.13:27).
Будучи одним из апостолов и находясь рядом с Господом, Иуда многое видел. Он видел, как Христос исцелял, изгонял бесов и даже воскрешал мертвецов! Более того! Иуда сам свершал все это именем Христа! Казалось бы чего еще нужно для веры? Но в уме Иуды зреют совершенно иные схемы. Если другие ученики прорастали сквозь свои дремучие представления о Христе и с каждым новым днем в них умирали рыбаки и рождались апостолы, то Иуда был верен себе. Он пришел ко Христу дельцом, дельцом и оставался. Когда Христос входил в Иерусалим, где толпа встречала его как царя, наверняка в голове Иуды уже зрели выгодные варианты и радостные предчувствия. У него были свои планы на Христа, и он их лицемерно осуществляет. Когда обострились отношения между Христом и иудейскими старейшинами Иуда понимает, что для его Учителя скоро все закончится, а значит надо провести последнюю сделку и «по-умному» уйти. Этой последней сделкой и стала продажа Христа.
Может быть, именно эта вопиющая беспринципность, наглость, бесчувствие и цинизм вызвали у Христа такую страшную боль. Евангелист Иоанн, очевидец этих событий, доносит до нас реакцию Господа на поведение Иуды словами: «Иисус возмутился духом» (Ин.13, 21). Более негде в Евангелии мы не встретим такого божественного возмущения.
Христос как Учитель и Бог гибнет для Иуды. Он больше ему не нужен. С Него уже нечего взять. Сделка сделана. «Цена оцененного» по выгодному курсу составила тридцать серебряных монет! Счет закрыт! И теперь все что нужно, это красиво довести операцию до конца выйдя сухим из воды. Поэтому Иуда среди учеников в Сионской горнице. Поэтому он протягивает руку к евхаристическому Хлебу. Поэтому он постановочно недоумевает после слов о предателе. Поэтому он по-братски целует Учителя в Гефсиманском саду.
В этот день Великого четверга Господь установил Таинство Таинств – Евхаристию. В этом священном действии человек самым непосредственным образом соединяется с Богом, что является высочайшим моментом богообщения. И всякий раз, когда читаются слова молитвы перед святым Причастием, во всех Церквях из века в век звучат эти два имени: Христа и Иуды. «Не бо врагом Твоим тайну повеем, ни лобзания Ти дам яко Иуда!». Что это значит? Почему Иоанн Златоуст, составитель этой молитвы, предлагает нам всякий раз пред Чашей Господней мерить шкуру Иуды на себя? По мнению византийских литургических комментаторов, эта молитва составлена по чину клятвы. Это настоящая клятва верности! Иуда, будучи свидетелем всего что сотворил Христос и участником первой исторической Евхаристии, эту клятву нарушил. А значит и каждый из нас не застрахован от таких же духовных уродств и предательства. Великий четверг и молитва, которую мы читаем каждый раз перед Причастием, вонзают в наш ум и сердце тяжелый вопрос: Кто в действительности Христос для нас и какова для нас «цена Оцененного»? (Мф.27:9).
Иллюстрация: Поцелуй Иуды. Византийская книжная миниатюра
Что такое витии многовещанные
ПРО ПРОПОВЕДЬ ИЛИ О ВИТИЯХ МНОГОВЕЩАННЫХ, РЫБАХ БЕЗГЛАСНЫХ И ОВЦАХ НЕРАЗУМНЫХ
Больше всего как фактору, максимально удручающему юное поколение православных прихожан, в упомянутой статье досталось церковной проповеди. Про проповедь в статье говорится: «Чаще всего дежурно-скучная и длинная. Дети изнывают перед амвоном, хнычут, плачут. А взрослые пытаются благочестиво этого не замечать. Или, если уж заметят, то с раздражением. А не с мыслью — а может, проповедь логичнее было бы читать после причастия — пусть слушают те, кому это нужно». Честно говоря, первая мысль, возникшая по прочтении этих строк: а как это решают, кому нужно, а кому нет?
Рассуждая на тему детского присутствия в храме, автор сознательно или невольно затронула другую, очень важную проблему – отношение к той форме церковного благовестия, которая выражается в устном обращении священника или подготовленного мирянина непосредственно к стоящим в храме людям. Не говорю – молящимся, поскольку не все оказавшиеся в храме к моменту произнесения проповеди, присутствовали за богослужением. Многие забегают на минутку — поставить свечку, подать записку — и попадают как раз на момент произнесения проповеди. Как правило, она звучит или по прочтении Евангелия и тогда, конечно, из уст священника, или после запричастного стиха. Здесь слово может быть предоставлено и клирику, и подготовленному, грамотному члену причта.
К сожалению, не раз доводилось видеть, как с началом проповеди, даже по запричастном стихе, начинается массовый исход прихожан, только что вполне благоговейно стоявших на службе. Хорошо, если только в притвор — за просфорами и святой водой, куда слова с амвона могут долетать. Иногда начало проповеди после причастия воспринимается как некий сигнал: все важное в храме уже закончилось, можно и по домам. А батюшка – что ж, пусть себе вещает, у него работа такая.
Очевидно, что не все говорящие с храмового амвона – златоусты, хотя, пожалуй, каждому известны имена тех батюшек, проповедям которых восторженная паства внимала и внимает с замиранием сердца, даже записывает на диктофоны. Эти записи проповедей в тысячах копий расходятся затем по России и становятся для одних источником утешения и ответом на жизненно важные вопросы, для других, преимущественно призванных к церковному служению, – практическим пособием по гомилетике.
Случалось слышать такие проповеди, которые прямо относились к существующим социальным и политическим реалиям, гневно обличали власть имущих за какие-то неблаговидные поступки. Хорошо помню, как во время оно некий патриотично настроенный маститый протоиерей обрушился с амвона на небезызвестного ныне уже покойного олигарха за его политическую деятельность. Кстати, именно такого рода пастырские нотации наши весьма политизированные соотечественники порой воспринимают с бóльшим интересом, чем традиционную проповедь. Тут уж, не дослушав, не уйдут, хотя бы из идейного сочувствия. Но это, все же, редкие исключения.
Конечно, нередко проповедь оказывается излишне многословной, бывает, что произносящий ее косноязычен, часто повторяется, да и говорит о вещах очевидных. Смысл евангельской притчи, событие церковного праздника лицу, более или менее продолжительно посещающему храм, уже хорошо известен. Но разве от этого тема становится менее важной и значимой? Разве при восприятии слова Божия дело только в уровне ораторского мастерства? Увы, даже элементарное уважение, которое призваны испытывать пасомые к лицу, облеченному священным саном, к тому, кто только что предстоял у храмового престола, вознося за них молитву, не ограждает пастыря от крайне оскорбительной ситуации лицезрения при выходе на амвон удаляющихся спин своих духовных чад. И какой «замечательный» пример неблагоговения к храму и его служителю эти люди, со снисходительным видом знатоков кивающие словам батюшки меж тем, как ноги стремительно несут их к выходу, подают тем, кто только что ступил в церковную ограду, а особенно детям? Значит, здесь можно и так? Значит, есть в церковном строе нечто необязательное, важность чего можно устанавливать для себя по собственному произволению?
Полагаю, что отчасти причина такого отношения кроется в нашей общей истории. С одной стороны за годы советской власти, когда проповедь была под серьезным административным контролем властей, требовавших от священнослужителей предварительного согласования будущей речи в письменном виде, а иногда прямо не рекомендовавших произносить проповедь в храме, прихожане от нее попросту постепенно отвыкли. С другой, к сожалению, в сознании наших сограждан, в более-менее взрослом возрасте заставших последние годы существования СССР и период перестройки, долгие «правильные» речи зачастую вызывают отторжение. Слишком много неискреннего, лицемерного отношения к людям таилось тогда за велеречивыми и пафосными воззваниями. Беда в том, что многие сегодня автоматически переносят это свое выстраданное годами лжи отношение на любую обращенную к ним речь, суть которой сводится к тому, что касается понятий высоких и отвлеченных, не связанных с практической повседневной жизнью, даже если эти понятия имеют важный религиозный смысл. В уме словно устанавливается некий предохранительный фильтр, отключающий внимательнее восприятие. Откуда берется этот фильтр и кто именно тщательно просеивает информацию, столь значимую для спасения, духовно опытные люди хорошо знают.
Признаюсь, я сама некогда весьма нелицеприятно относилась к проповедям одного из пастырей, служащих у нас на приходе. Батюшка говорил долго, несколько сбивчиво, его назидательная интонация, более уместная, как мне казалось, при общении с детьми, порой вызывала внутренний протест. Но однажды при скорбных для нашей семьи обстоятельствах проводов дорогого человека в мир иной именно ему довелось произносить надгробное слово, обращенное к близким усопшего. Он опять говорил долго и сбивчиво, но я была искренне поражена тем вниманием, с которым его слушали все те молодые и зрелые люди, которые видели его впервые и для которых его проповеди не были явлением обыденным; было удивительно, насколько они прониклись услышанным. Дело здесь не только в новизне впечатлений. Просто их души и сердца, выбитые горем из привычной суеты повседневности, в этот момент были раскрыты, они были готовы услышать.
Есть немало примеров того, как евангельская фраза, отрывок или эпитет из псалма, слово из проповеди, всплыв в памяти человека в нужный момент, приносят ему большую духовную пользу, внезапно делают очевидными причины его жизненных неурядиц, указывают путь, которым нужно идти, или, наоборот, отвращают от чего-то опасного и пагубного. Так, может, все же не стоит с началом проповеди спешить из храма, отвергая обращенное к нам пастырское слово, или раздражаясь, с нетерпением ждать, когда же закончится эта «скука»? Действительно ли это все нужно кому-то другому, несведущему, а не именно нам, раз уж волей Божией мы оказались здесь?
Значение слова «вития»
Источник (печатная версия): Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований; Под ред. А. П. Евгеньевой. — 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999; (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
ВИТИ’Я, и, м. (книжн. поэт. устар.; разг. ирон.). Оратор, изощренный в красноречии. В столицах шум, гремят витии. Нкрсв.
Источник: «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова (1935-1940); (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
вити́я
1. устар. книжн. красноречивый человек, оратор ◆ Посмотреть бы московским столпам на надежду свою, поглядеть бы на витию, что всех умел убеждать, всех заставлял с собой соглашаться! П. И. Мельников-Печерский, «В лесах», 1874 г. (цитата из НКРЯ)
Делаем Карту слов лучше вместе
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать Карту слов. Я отлично умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: погрязать — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Что значит витийствовать и витиеватый
О чем шумите вы, народные витии? Анализ стихотворения «Клеветникам России»
Слово «вития» знакомо каждому российскому школьнику по стихотворению Александра Сергеевича Пушкина «Клеветникам России». Оно начинается со слов: «О чем шумите вы, народные витии?»
Эти патриотические стихи Пушкин написал в 1831 году, когда армия русского царя подавляла вспыхнувшее в Польше восстание и осадила Варшаву.
Георг Бенедикт Вундер. Штурм Варшавы в 1831 году
Действия России вызвали критику в Европе. Некоторые депутаты французского парламента (Жильбер Лафайет, Франсуа Моген, Максимилиан Ламарк и другие) призвали вмешаться в военные действия на стороне поляков. После этого Пушкин и написал свое стихотворение.
«Народными витиями» поэт называет именно французских депутатов и обращается к ним. В стихотворении он объясняет происходящее давней враждой русских и поляков, намекая на события Смутного времени и войны XVII века.
Пушкин напоминает о победе русской армии над Наполеоном в 1812 году и предупреждает, что у России хватит сил сразиться и победить, если ей бросят вызов европейские страны.
Необычные для Пушкина ура-патриотические стихи были одобрены лично царем Николаем I и опубликованы в брошюре-сборнике «На взятие Варшавы» вместе с другим его стихотворением «Бородинская годовщина» и произведением В.А. Жуковского «Старая песня на новый лад».
В оде «Клеветникам России» Пушкин, по-видимому, не кривил душой. Именно такие взгляды на польские вопрос он высказывал и в письмах друзьям, называя происходящее «семейственным делом» и «наследственной распрей», призывая «задушить» мятежников и считая долгом русских литераторов «отражать бесстыдные и невежественные нападки иностранных газет».
Петр Яковлевич Чаадаев в восхищении писал Пушкину: «Вот вы, наконец, и национальный поэт; вы, наконец, угадали свое призвание».
А вот Петр Андреевич Вяземский ругал оду и писал, что Пушкин «в стихах своих «Клеветникам России» кажет им шиш из кармана», поскольку те не могут ответить. По словам Вяземского, «народные витии могли бы отвечать ему коротко и ясно: мы ненавидим, или лучше сказать, презираем вас, потому что в России поэту, как вы, не стыдно писать и печатать стихи, подобные вашим».
А.С. Пушкин. «Клеветникам России». Полный текст
О чем шумите вы, народные витии?
Зачем анафемой грозите вы России?
Что возмутило вас? волнения Литвы?
Оставьте: это спор славян между собою,
Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,
Вопрос, которого не разрешите вы.
Уже давно между собою
Враждуют эти племена;
Не раз клонилась под грозою
То их, то наша сторона.
Кто устоит в неравном споре:
Кичливый лях, иль верный росс?
Славянские ль ручьи сольются в русском море?
Оно ль иссякнет? вот вопрос.
За что ж? ответствуйте: за то ли,
Что на развалинах пылающей Москвы
Мы не признали наглой воли
Того, под кем дрожали вы?
За то ль, что в бездну повалили
Мы тяготеющий над царствами кумир
И нашей кровью искупили
Европы вольность, честь и мир.
Великий четверг: Цена оцененного по «выгодному курсу»
ВЕЛИКИЙ ЧЕТВЕРГ: Цена оцененного по «выгодному курсу»
Вглядываясь в события Великого четверга, понимаешь, что о многом хочется промолчать. Не потому что «витии многовещанные не могу изъяснить сие», как часто читается в акафистах, а потому, что ни душа ни сердце не в состоянии вынести того напряжения смысла, что предстает в последний мирный день земной жизни Иисуса.
Богослужебные песнопения Великого четверга представляют нам два действующих лица: Иуду и Христа. Один вероломно предает за тридцать серебряных монет, другой смирено предается за жизнь мира. Иуда в числе участников первой Литургии. Он протягивает руку к Евхаристическому хлебу. Именно в этот момент происходит его окончательная духовная гибель: «И после сего куска вошел в него сатана» (Ин.13:27).
Будучи одним из апостолов и находясь рядом с Господом, Иуда многое видел. Он видел, как Христос исцелял, изгонял бесов и даже воскрешал мертвецов! Более того! Иуда сам свершал все это именем Христа! Казалось бы чего еще нужно для веры? Но в уме Иуды зреют совершенно иные схемы. Если другие ученики прорастали сквозь свои дремучие представления о Христе и с каждым новым днем в них умирали рыбаки и рождались апостолы, то Иуда был верен себе. Он пришел ко Христу дельцом, дельцом и оставался. Когда Христос входил в Иерусалим, где толпа встречала его как царя, наверняка в голове Иуды уже зрели выгодные варианты и радостные предчувствия. У него были свои планы на Христа, и он их лицемерно осуществляет. Когда обострились отношения между Христом и иудейскими старейшинами Иуда понимает, что для его Учителя скоро все закончится, а значит надо провести последнюю сделку и «по-умному» уйти. Этой последней сделкой и стала продажа Христа.
Может быть, именно эта вопиющая беспринципность, наглость, бесчувствие и цинизм вызвали у Христа такую страшную боль. Евангелист Иоанн, очевидец этих событий, доносит до нас реакцию Господа на поведение Иуды словами: «Иисус возмутился духом» (Ин.13, 21). Более негде в Евангелии мы не встретим такого божественного возмущения.
Христос как Учитель и Бог гибнет для Иуды. Он больше ему не нужен. С Него уже нечего взять. Сделка сделана. «Цена оцененного» по выгодному курсу составила тридцать серебряных монет! Счет закрыт! И теперь все что нужно, это красиво довести операцию до конца выйдя сухим из воды. Поэтому Иуда среди учеников в Сионской горнице. Поэтому он протягивает руку к евхаристическому Хлебу. Поэтому он постановочно недоумевает после слов о предателе. Поэтому он по-братски целует Учителя в Гефсиманском саду.
В этот день Великого четверга Господь установил Таинство Таинств – Евхаристию. В этом священном действии человек самым непосредственным образом соединяется с Богом, что является высочайшим моментом богообщения. И всякий раз, когда читаются слова молитвы перед святым Причастием, во всех Церквях из века в век звучат эти два имени: Христа и Иуды. «Не бо врагом Твоим тайну повеем, ни лобзания Ти дам яко Иуда!». Что это значит? Почему Иоанн Златоуст, составитель этой молитвы, предлагает нам всякий раз пред Чашей Господней мерить шкуру Иуды на себя? По мнению византийских литургических комментаторов, эта молитва составлена по чину клятвы. Это настоящая клятва верности! Иуда, будучи свидетелем всего что сотворил Христос и участником первой исторической Евхаристии, эту клятву нарушил. А значит и каждый из нас не застрахован от таких же духовных уродств и предательства. Великий четверг и молитва, которую мы читаем каждый раз перед Причастием, вонзают в наш ум и сердце тяжелый вопрос: Кто в действительности Христос для нас и какова для нас «цена Оцененного»? (Мф.27:9).
Иллюстрация: Поцелуй Иуды. Византийская книжная миниатюра