что такое системные либералы
Три группы системных либералов России
Они противостоят государственникам.
Так сложилось, что с 1990-х годов в правительственных кругах сформировалось мощное лобби тех, кого мы называем либералами. Сразу отмечу, что под правительством мы будем понимать не только кабинет министров, но властные круги в широком смысле этого слова. Например, Чубайс, будучи главой Роснано, не являлся членом правительства, но имел определенные властные полномочия.
Говоря о системных либералах, следует понимать, что нельзя просто так взять и «выкинуть» их из властных кругов. Даже самые ярые патриоты и государственники осознают, что системные либералы имеют огромное влияние и связи на Западе.
Я не буду утверждать, что тот же Чубайс является западным агентом, но его хорошие отношения с Демпартией США известны еще с 1990-х годов. Тогда Чубайс установил отношения с администрацией Клинтона, поддерживая их и при Обаме и, сейчас, при Байдене. Посадка Чубайса, наряду с зачисткой иных системных либералов, чего хотят многие горячие головы, чревата жесточайшими санкциями и ограничениям. Поэтому борьбу с системными либералами следует ввести осторожно, но поступательно. Как это происходит последние годы.
Сначала либералы были полностью отжаты от геополитики, теперь их отжимают от экономики.
Они не являются представителями олигархата, но также считают себя глобалистами. Но следует отметить, что в переходный от 1990-х годов период они, действительно, принесли пользу. Резко уйти от олигархизма было невозможно, а политика тогдашнего Министра экономики Грефа и Министра финансов Кудрина позволила либеральными методами усилить роль государства в экономики.
Кудрин-Греф являются искренними приверженцами либерально-глобалистской идеологии и пытаются встроиться в так называемую мировую элиту. Но, в отличие от Чубайса, их туда не принимают. Западу нужны те, кто будет разрушать Россию (как это было в 1990-х годах), а не те, кто видит Россию либеральной, но успешной страной. Проблемой Кудрина-Грефа является полное непонимание того факта, что глобализм не предполагает наличие сильной России. В этой парадигме нам отводится лишь роль дешевого поставщика природных ресурсов.
Иногда Силуанов-Набиуллина даже играют весьма полезную роль, как сейчас. А, именно, не дают государственникам «забронзоветь», подвергая детальному вниманию каждый шаг. Правда, у этого есть и отрицательная сторона. Так, некоторые важные проекты очень долго проходят согласование Минфина, а ЦБ, следуя заветам МВФ, отказывается напрямую покупать облигации, выпущенные правительством.
Как бы то ни было деятельность третьей группы (Силуанова-Набиуллиной) является наименее опасной для России, поскольку у них нет цели пожертвовать российскими интересами в угоду Западу. Как это происходит у Чубайса и Семьи (осознанно) и Кудрина-Грефа (неосознанно).
Мы продолжим следить за борьбой государственников и либералов. Надеемся, что государственники (Патрушев-Белоусов) все же добьются поставленных целей. В принципе, пока что ситуация развивается весьма благоприятно.
Три группировки системных либералов в правительстве
Политолог Константин Двинский в своём канале на «Яндекс.Дзен» опубликовал текст под названием «Они противостоят государственникам. Три группировки системных либералов в правительстве».
На наш взгляд, схема носит довольно спорный характер, предельно упрощает ряд деталей, грешит наивностью во многих нюансах и выводах. При наличии здравого зерна, конечно.
А что думают уважаемые читатели?
Так сложилось, что с 1990-х годов в правительственных кругах сформировалось мощное лобби тех, кого мы называем либералами. Сразу отмечу, что под правительством мы будем понимать не только кабинет министров, но властные круги в широком смысле этого слова. Например,Чубайс, будучи главой Роснано, не являлся членом правительства, но имел определенные властные полномочия.
Говоря о системных либералах, следует понимать, что нельзя просто так взять и «выкинуть» их из властных кругов. Даже самые ярые патриоты и государственники осознают, что системные либералы имеют огромное влияние и связи на Западе. Я не буду отверждать, что тот же Чубайс является западным агентом, но его хорошие отношения с Демпартией США известны еще с 1990-х годов. Тогда Чубайс установил отношения с администрацией Клинтона, поддерживая их и при Обаме и, сейчас, при Байдене. Посадка Чубайса, наряду с зачисткой иных системных либералов, чего хотят многие горячие головы, чревата жесточайшими санкциями и ограничениям. Поэтому борьбу с системными либералами следует ввести осторожно, но поступательно. Как это происходит последние годы.
Сначала либералы были полностью отжаты от геополитики, теперь их отжимают от экономики.
Но сейчас сосредоточимся на характеристики трех основных групп системных либералов.
Данная группа сохранила определенное политическое влияние, которые было снижено до минимума с 2014 года. Правда, учитывая приход к власти в США демократической администрации Байдена, имеются серьезные риски того, что либералы 1990-х годов резко усилятся, так как американцам выгоднее поддерживать в преддверии трансфера власти именно российских либералов. В противном случае в период политической турбулентности государственники (как силовики, так и экономисты) могут полностью взять власть.
Чубайс и Семья тесно интегрированы в западное сообщество, мнят себя частью глобалисткой элиты. И, в какой-то степени, таковыми, действительно, являются.
Кудрин-Греф являются искренними приверженцами либерально-глобалистской идеологии и пытаются встроиться в так называемую мировую элиту. Но, в отличие от Чубайса, их туда не принимают. Западу нужны те, кто будет разрушать Россию (как это было в 1990-х годах), а не те, кто видит Россию либеральной, но успешной страной. Проблемой Кудрина-Грефа является полное непонимание того факта, что глобализм не предполагает наличие сильной России. В этой парадигме нам отводится лишь роль дешевого поставщика природных ресурсов.
Иногда Силуанов-Набиуллина даже играют весьма полезную роль, как сейчас. А, именно, не дают государственникам «забронзоветь», подвергая детальному вниманию каждый шаг. Правда, у этого есть и отрицательная сторона. Так, некоторые важные проекты очень долго проходят согласование Минфина, а ЦБ, следуя заветам МВФ, отказывается напрямую покупать облигации, выпущенные правительством.
Как бы то ни было деятельность третьей группы (Силуанова-Набиуллиной) является наименее опасной для России, поскольку у них нет цели пожертвовать российскими интересами в угоду Западу. Как это происходит у Чубайса и Семьи (осознанно) и Кудрина-Грефа (неосознанно).
Мы продолжим следить за борьбой государственников и либералов. Надеемся, что государственники (Патрушев-Белоусов) все же добьются поставленных целей. В принципе, пока что ситуация развивается весьма благоприятно.
Нажмите «Подписаться на канал», чтобы читать «Завтра» в ленте «Яндекса»
Кто такие «сислибы» и как они вредят стране
Борис Межуев пишет у себя в бложике чудесное:
Уход бывшего издателя газеты «Известия» и бывшего владельца интернет-портала «Life.ru» Арама Габрелянова из руководящего состава компании «News Media» сопровождался комментарием его непосредственного преемника Анатолия Сулейманова, что с этого момента ресурс перестает быть сайтом для «ура-патриотов».
Я уже два года не работаю в корпорации А.А. Габрелянова, но едва ли аттестация в качестве «ура-патриота» не имела отношения и к руководимому мной в 2014–2016 годах отделу «Мнения» газеты «Известия», все колумнисты которой, как по списку, были изгнаны из числа авторов сразу после моего ухода в феврале 2016 года. Новый главред не пощадил ни маститого Максима Соколова, ни искрометного Максима Кононенко, ни тем более – бескомпромиссного Эдуарда Лимонова.
Теперь, возможно, аналогичная идеологическая чистка постигнет и освободившийся от скреп «ура-патриотизма» Life.
Трудно сказать, какие мотивы – политические или коммерческие – превалировали в решении Габрелянова и последовавшей за ним декларации его преемника; ясно одно: если бы аналогичное сальто-мортале претерпело бы либеральное издание с устойчивым брендом, скажем, газета «Ведомости» или же «Новая», новый начальник которой, допустим, захотел бы избавиться от «демшизы», медиа-общественностью это было бы расценено как еще одно проявление так наз. «гребаной цепи».
Напомню, что этим мемом была названа в 2012 году серия отставок руководителей СМИ, журналисты которых проявили себя нелояльно к власти во время так наз. «болотных событий».
Сейчас же аналогичная «гребаная цепь» с обратным знаком в общем налицо: погибли старые «Известия», закрыт телеканал «Царьград», покинул поле борьбы Арам Габрелянов, – но эта серия событий воспринимается как нечто должное. Причем, что важно, не только остающимися под солнцем победителями, но и побежденными, то есть теми самыми «ура-патриотами». Пожалуй, никогда проигрыш в медиа-сфере не переживался так покорно и безропотно. Как нечто само собой разумеющееся и даже неизбежное.
Арам Габрелянов строил свою медиа-империю, очевидно конкурируя с либеральным сегментом в СМИ: газета «Известия» была заточена против «Ведомостей», с их отделом «Мнения»; радиостанция РСН строилась как противовес «Эху Москвы». Теперь эпохе консервативной альтернативы в медиа-среде пришел конец.
И настало время разобраться, что это была за эпоха, когда такая альтернатива еще была реальна, и почему она всё же завершилась?
Андрей Илларионов некогда изобрел выражение «сислибы» – то есть системные либералы. Этим термином все называют теперь членов правительства, экономических экспертов, приближенных к власти журналистов, кто сохраняет ей лояльность, хотя и не скрывает своего «особого мнения» по многим вопросам внешней и внутренней политики. Из «системных либералов» состоит наше правительство, «сислибы» ведут свои колонки практически во всех ведущих российских газетах – от РГ до тех же «Ведомостей».
Кто им противостоит во власти и в медиа? Обычно говорят о так наз. «силовиках». Но это понятие, по-моему, скорее, запутывает дело: начать с того, что в среде «силовиков» всегда была либеральная партия, тяготевшая по своим взглядам именно к «сислибам». Сам факт принадлежности к силовому (и даже более конкретно – чекистскому) сообществу абсолютно не является определяющим фактором для принадлежности к той или идеологической фракции.
Логично предположить, что «системным либералам» во власти противостояли «системные консерваторы». При этом силы обеих партий всегда были не равны: «системные консерваторы» в общем не располагали такими ресурсами и такой элитной поддержкой, которая была и остается у «системных либералов». Принципы «системного консерватизма», мне кажется, сформировались в течение того короткого периода (август 1998 – май 1999 года), когда представители этого довольно рыхлого сообщества смогли сформировать правительство и руководить экономической политикой.
«Системные консерваторы» никогда не хотели демонстративно рвать со всем наследием советского времени – с остатками оборонительного, научного, индустриального, интеллектуального потенциала, доставшегося России от СССР. Они, как правило, выступали против реформистских инноваций, нацеленных на коммерциализацию образования, науки, культуры и медицинского обслуживания.
«Системные консерваторы» доказывали, что России не надо разбрасываться союзниками в Третьем мире, какими бы неприятными они ни были. Не надо поддерживать Вашингтон в его желании отодвинуть нормы «международного права». Но и самим это право нарушать тоже не следует. Не следует поощрять культурные эксперименты так наз. «креативного класса». Не нужно бездумно перенимать из Европы все социальные инновации, типа легализации перверсий, но при этом следует ориентироваться на Европу как оплот сравнительного благоразумия в нашем безумном мире. Но, дружа и партнерствуя с Европой, ни в коем случае нельзя забывать и о Востоке.
Многим из моего поколения нелегко было согласиться с миролюбивой и осторожной тактикой «системного консерватизма»: в 1998 – 1999 годах многие из нас, скорее, поддержали бы путч Льва Рохлина и уж точно – импичмент Борису Ельцину, инициированный коммунистами, но не примирительные декларации Евгения Примакова с его проектами конституционных реформ и пактом о взаимном ненападении.
И я помню, что мой первый шаг к «системности» в 1999 году (а он проявился именно в скепсисе по поводу импичмента Ельцину) был обусловлен именно доверием Примакову как спокойному, консервативно мыслящему политику, понимающему, что насильственная отставка главы государства может привести к окончательному распаду страны.
В 1999 году на выборах в Государственную Думу «системные либералы» одержали безусловную электоральную победу над «системными консерваторами», и последствия этой победы дают о себе знать до сих пор. Политический класс страны как будто разделился на «вечных победителей» и «вечных побежденных».
Впрочем, я готов чуть поправить это слишком резкое суждение. В определенных сферах «системные консерваторы» до сих пор доминируют – в частности, в дипломатии. Здесь авторитет Евгения Примакова пока непререкаем.
А вот в экономике всё обстоит иначе: здесь клянутся именем Егора Гайдара, преемником которого справедливо может считаться глава Счетной палаты Алексей Кудрин. В этой среде о примаковском наследии говорить было бы рискованно.
Но где уж с силой «системного либерализма» почти невозможно тягаться – это СМИ. Габрелянов попытался бросить вызов этой гегемонии и, к сожалению, проиграл. И все, кто шел в его шеренге, жесточайшим образом оттерты на периферию.
Не знаю, как дело обстоит в культуре, но в различных сферах гуманитарной науки видно то же самое размежевание. В родной мне философии доминирование «системного либерализма» не вызывает сомнения. В Институте философии мало кто вспомнит с гордостью, что с ними бок о бок работал, скажем, Вадим Цымбурский. Скорее, этот факт вызовет у большинства его бывших коллег неприятные воспоминания.
Философские факультеты МГУ и ВШЭ справедливо соблюдают академический нейтралитет в идеологических вопросах. Но какой-то серьезной интеллектуальной силы консерватизм в нашей философии всё же не представляет (пять-шесть изгоев не в счет). А вот в отечественной истории всё обстоит не так печально для консерватизма, – хотя либеральные тенденции заметны и здесь.
Но в целом для «системных консерваторов» всё складывается не слишком благоприятно. И, боюсь, что у этого обстоятельства есть одно очевидное объяснение. Оно состоит в том, что мы, то есть «системные консерваторы», к коим в настоящий момент я должен отнести и себя, угодили в ловушку под названием «трампизм».
Мы реально поверили Дональду Трампу в 2016 году и приветствовали его победу. Разумеется, никто из нас не имел никаких возможностей вмешаться в исход американских выборов, но все наши симпатии были на стороне нью-йоркского миллиардера, который не боялся открыто защищать консерватизм именно в нашем, российском его понимании с кодовыми словами-лозунгами: «экономический протекционизм, национальный суверенитет, культурная идентичность».
Итогом победы Трампа, однако, стало многократное усиление санкционного режима против России, выход из иранской сделки и близкая перспектива чуть ли не прямого вооруженного конфликта с Америкой.
И теперь все взоры политической элиты России обращены в сторону несгибаемого либерала Макрона, призывающего ЕС строить систему безопасности с Россией, и упрямой глобалистки Меркель, нашего партнера по строительству «Северного потока — 2».
В 2007 году я несколько раз присутствовал на диалогах с немецкими экспертами по поводу перспектив дружбы и сотрудничества России и Германии. Все немецкие эксперты мужского пола, когда брали слово, произносили упрямо одну и ту же речь: нас, конечно, сближают общие торговые интересы, но нас также должны сближать и ценности. На все наши замечания, что вообще-то у нас тоже есть какие-то свои ценности, и их тоже следует брать в расчет, германские коллеги отвечали только неуклонным воспроизведением всё того же спича: да – интересы важны, но нужны и общие ценности.
Именно их, либеральные, ценности.
Проще говоря, мы будем сотрудничать с Россией и строить с ней прочное торгово-экономическое партнерство с какими-то туманными политическими перспективами, если Россия перестанет со слишком большим придыханием произносить выражение «национальный суверенитет» и подыгрывать тем силам в Европе, которых потом стало принято называть «популистами». Сближение произойдет, когда Россия откажется от своего «консервативного модернизма» и откроется прелестям «либерального постмодерна».
Иначе говоря, чуть меньше маскулинности, чуть больше женственности и мульткультурализма. Чуть дальше от Бисмарка, чуть ближе к Вацлаву Гавелу.
Похоже, это именно тот выбор, который нашей политической элите неизбежно придется принять, чтобы вместе с Европой противостоять жесткому и хамскому американскому гегемонизму, который угрожает санкциями всем, кто не принимает его ближневосточного курса. Хотите торговать с Ираном, согласны/не согласны – получайте санкции.
Сейчас нашей страной явно взят курс на сближение с постмодернистской Европой, и оттого Россия на глазах сама становится чуть более постмодернистской. Мы еще дождемся времени, когда постмодернизм европейского образца у нас будут вводить, как картошку при Екатерине.
Жертвой этого станем все мы – «системные консерваторы», и все те ценности и принципы, которые мы отстаиваем. А вместе с нами в жертву сближению с континентальной Европой будет принесена и старая научно-образовательная система России, и остатки ее городской культуры, и все надежды на подъем обрабатывающей промышленности.
Россия пойдет на выучку к немцам и отчасти французам, в союзе с которыми она сегодня надеется выдержать американский прессинг.
Для консерваторов – и системных, и оппозиционных — это будут тяжелейшие времена, но, откровенно говоря, я не вижу, как бы мы могли их обойти стороной. А вот как жить и выжить в эти времена, когда все вокруг будут издеваться над «скрепами» и кричать об избавлении от «ура-патриотизма», об этом поговорим в следующей статье.
Борис Межуев, Историк философии, политолог, доцент философского факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.
Председатель редакционного совета портала «Русская идея».
В поисках системного либерала
Системный либерал — субъект в свое время достаточно распространенный, но по мере эволюции российской политической системы практически исчезнувший: можно внутренне разделять какие угодно политические установки, но если ты беспартийный чиновник или член ЕР, то эти установки твоим внутренним делом и останутся, никак не проявляясь вовне — в виду отсутствия механизма для такого проявления.
Портрет сегодняшней государственной Думы и вовсе с этой точки зрения печален: не считая единственного мандата у «Гражданской платформы», либеральное направление политики не представлено в российском парламенте никак. «Платформу», учитывая генезис, особенности и текущее представительство, считать представителями либеральной идеи трудно, а вот само направление жалко — проблемы политических и экономических свобод, равенства граждан перед законом и судом, ответственности правительства и тд, никуда не денутся если о них не говорить, и говорить о них стоит именно для того, чтобы не пришлось однажды оказаться перед необходимостью заниматься срочно, всем сразу и с неизбежными издержками.
Что мы можем увидеть на этом поле на сентябрьских выборах? Активность «Яблока», проведшего на днях партийный съезд, говорит о том, что Рыбаков и ко всерьез нацеливаются на формирование «праволиберальной оппозиции», и во всяком случае у них может получиться — учитывая недавнее программное заявление Явлинского о том, что оппозиция «Навальный-стайл» для него неприемлема. Какие требования к такой оппозиционной партии можно было бы предъявить?
Собственно, их не так много. До сего дня в российском политическом пространстве отсутствовала сила, которая с одной стороны разделяла бы ценности классической либеральной демократии (нет, ЛДПР такой силой не является), а с другой разделяла бы их в рамках безусловной лояльности России как государству, признания ценности ее суверенитета, территориальной целостности и обороноспособности. Этот разрыв печалит — в стране достаточно много людей, которые будучи патриотами своей родины и одновременно либеральными демократами по убеждениям, никак не представлены в законодательных структурах — им просто не за кого голосовать.
Сможет ли «Яблоко» стать такой силой? Будем смотреть — руководство партии уже заявило, что приоритетом на выборах станет продвижение партийного списка. А это значит, что нужна внятная и разделяемая людьми программа. Способно ли «Яблоко» ее предоставить? Популярно и доходчиво объяснив избирателю, какие цели и какими методами партия будет преследовать во внутренней, внешней политике, экономике, здравоохранении, правоохранительной и судебной системе, военном строительстве? Включая, к слову, и ответ на вопрос о Крыме.
Если попытка такого объяснения последует, это будет очень хорошо — до системного разговора о насущных проблемах с избирателем раньше никто из претендентов на роль главных либералов не снисходил. Последует ли? Скоро увидим.
Системные либералы наносят удар
Блок Силуанов – Набиуллина набирает силу, а люди продолжают беднеть
Автор – Программы Царьграда
ФОТО: KREMLIN POOL / GLOBALLOOKPRESS
Блок системных либералов Силуанова – Набиуллиной протащил губительные для страны решения. Это резкий рост ключевой ставки, повышение планки ликвидной части ФНБ с 7% до 10%, торможение расходов бюджета при профиците. Во внезапном усилении сислибов заметна роль главы Счётной палаты Алексея Кудрина, который, как кажется, взял под контроль министра финансов Антона Силуанова.
Неолибералы мечтают о слабом государстве
Состоится ли в России либеральный реванш и какими потерями для нашей экономики это может обернуться? Об этом в программе «Без цензуры» ведущий Никита Комаров беседовал с директором Института нового общества Василием Колташовым.
Никита Комаров: В 2021 году у нас действительно происходили очень странные вещи. Что происходит, почему системные либералы практически вернули себе позиции, утраченные в прошлом году?
Василий Колташов: Думаю, они считают, что получили возможность вернуть нас в прошлое. Говоря «либералы», мы не совсем корректны, потому настоящий либерализм умер ещё в начале 20-х годов прошлого века.
Современные либералы – это уже неолибералы, и их идеал – экономика XIX века, где государство слабое, не очень активное, никаких трасс или высокоскоростных дорог оно не строит, этим преимущественно занимается капитал.
Мы видим методы, которые, по мнению этих людей, должны были бы нас перенести в далёкое прошлое, являющееся, на их взгляд, идеальным, потому что ещё не было социального государства, не было сильной бюрократии, которая бы ограничивала капитал. Носители таких идей неолиберализма, даже представляя власти, всё равно пытаются ослабить государство.
Почему сейчас им кажется возможным возврат в прошлое? Потому что растут мировые цены на нефть, и это создаёт ощущение повторения ситуации нулевых, когда цены на товары поднимаются, особенно на сырьё, и кажется, что можно и не развивать отечественное машиностроение, не стоить дорогостоящие железные дороги, не модернизировать общественный транспорт в мегаполисах. А вместо этого делать всё то же самое, что делалось в нулевые.
Вместо импортозамещения мечтают о сырьевом усилении
– То есть это такая философия Гайдара: у нас есть ресурсы, мы их продадим, получим валюту и закупим всё, что нам нужно?
– Совершенно верно. Все проблемы Егора Гайдара в 90-е состояли не в том, что он что-то делал неправильно, а в том, что конъюнктура была плохая, а в нулевые – хорошая. И сейчас она тоже будет хорошей.
И эти люди начинают догадываться, что глобальная инфляция, повышение товарных цен, выражающееся в обесценивании западных валют, – выгодная для отечественного экспорта сырья сторона.
А если остановить процесс модернизации в России и сделать так, чтобы вместо импортозамещения было сырьевое усиление, а потом, может быть, и очень вкусный, с точки зрения либеральных экономистов и капитала, с которым они связаны, раздел крупных компаний и их дополнительное акционирование. То есть разделить, чтобы сбросить пакеты акций, принадлежащих государству.
– То, что сделал Анатолий Чубайс с РАО ЕАС в 2007-2008 годах.
– Да, примерно так. И, как я предполагаю, именно на это и направлена стратегия сислибов. Ничего хорошего в этом нет, потому что населению останутся только корешки от всего этого процесса. Люди будут захлёбываться от инфляции, в то время как компании получат значительную прибыль.
И если государство не организует экономический рост, его распространение вглубь экономики не создаст новые рабочие места, не будет развивать машиностроение, активно строить и расширять транспортную систему, в том числе и в Сибири, то получится крайне неприятная ситуация. Люди обеднеют из-за роста цен, а либералы будут утверждать, что «всё правильно».
Почему не всё получилось у Белоусова?
– Сейчас говорят, что не стоит готовиться к новому суперциклу цен на сырьевые товары, при этом повышают планку ликвидной части ФНБ, обосновывая это тем, что цены на нефть, газ и другие ресурсы упадут, а Россия лишится сверхдоходов. Но я отмечу тут важный момент.
В прошлом году мы увидели, что в правительстве появилось и альтернативное мнение. В первую очередь, его представлял первый вице-премьер Андрей Белоусов. Поначалу у него получалось ускоренными темпами менять систему. Возможно, этому способствовал в какой-то степени и кризис, необходимо было срочно принимать важнейшие решения. А в 2021 году активность вице-премьера не то чтобы сошла на нет, но её стало заметно меньше. По ряду направлений он не добился того результата, которого хотел. Почему так получилось?
– Если мы посмотрим интервью Белоусова последнего времени, то создаётся впечатление, что он правильно понимает, что нужно делать в экономике. Представляя определённую группу в самых верхах руководства страны, он рассчитывает с такой опорой всё реализовать.
То есть никакого общественного фронта реформ нет, а местные интересы могут быть сильнее партийных. И это тоже очень серьёзная проблема, потому что та же «Единая Россия» – это, по большому счёту, не опора. Это может быть инструмент власти, инструмент для реформ, для общения с обществом.
Но какой-то массовой поддержки или широкого обсуждения нелиберальных реформ, усиливающих роль государства, мы не видим. И это делает либералов более сильными, потому что за их плечами несколько десятилетий пропагандистской кампании, в их руках, в конце концов, выпускники ВШЭ.
– Они создали целую систему в образовании…
– Все экономические учебники написали отнюдь не сторонники Белоусова.
– Конечно, а потом выпускник ВШЭ или РАНХиГС идёт работать в правительство или любую финансовую организацию. Он, может быть, и хотел бы что-то хорошее сделать, но его не учили, как надо делать правильно. И в результате получается курс Силуанова – Набиуллиной.
– Да, придя на работу, этот выпускник тоже сталкивается с кадрами, воспитанными в либеральной школе, и ему, если он надеется на какое-то продвижение, надо помалкивать, даже если не согласен с логикой собирательного Силуанова. Иначе карьера не заладится.
Ставка в 7,5% – не предел?
– Безусловно, одним из самых негативных моментов нынешнего года является повышение ключевой ставки. Сейчас она уже составляет 7,5%, а на днях глава ЦБ Эльвира Набиуллина заявила, что это не предел. Вот цитата из её выступления в Госдуме:
Когда нам говорят, что можно допустить инфляцию, главное – держать ставку низкой, чтобы рос кредит повсюду, мы не можем согласиться. Инфляция – это реальная беда, которая делает людей беднее. Рост инфляционных ожиданий нас действительно тревожит. И то, как он уже сейчас повлиял на поведение людей, на финансовое поведение, показывает, как люди боятся инфляции.
Мы в конечном счёте работаем не ради роста кредитных портфелей банков (кредит нужен, но большой долг сам по себе не залог успешного развития экономики, а часто, наоборот, чрезмерная задолженность – это проблема для развития экономики). Нам нужно благополучие людей.
Поэтому Центральный банк обязательно должен вмешаться, чтобы предотвратить рост инфляции. Именно поэтому мы повысили ставку на последнем заседании до 7,5% и, возможно, будем рассматривать необходимость дальнейшего повышения на ближайших заседаниях. Мы просто обязаны вернуть инфляцию к цели, чтобы не потерять доверие людей.
Мне нравится её последняя фраза – «чтобы не потерять доверие людей».
– Если бы она это в 2014 году сказала… Тогда у нас было таргетирование инфляции и свободное плавание рубля…
– Но меня поражает в этой ситуации другое: ладно она говорила бы это в феврале-марте, когда ещё не до конца были понятны причины инфляции. Сейчас уже ноябрь. А реплики всё те же. И замечу, не одна Набиуллина такого мнения. Её поддерживает Счётная палата, откуда тоже пришло очень интересное заявление аудитора Алексея Саватюгина:
Инфляция – основная макроэкономическая проблема. В последние годы ЦБ усиленно с ней борется, это их главный макроэкономический показатель. Давили-давили её, и вдруг такой всплеск в этом году, это очень неприятно. Поэтому видим повышение ключевой ставки, уже не первое за последние месяцы и довольно сильное, давно Центральный банк не повышал сразу на 75 базисных пунктов, причём не исключает дальнейшего повышения. Но до тех пор, пока Банк России ставит во главу угла именно борьбу с инфляцией, а не какие-то другие показатели, он ставку будет повышать.
– Вот что это такое, как вы считаете?
– Это было бы всё абсолютно верно, если бы это говорил, к примеру, глава ФРС США. У них же ставка была очень высокая, когда был период стагфляции в конце 70-х – начале 90-х годов, они её поднимали до 16% и таким образом «бороли» инфляцию. Но в нашем случае это звучит очень смешно. Потому что глобальная инфляция Банком России никак не управляется, он не в состоянии ни остановить мировой рост цен на нефть, ни мировых цен на продовольствие, на какие-либо иные товары – он этого не может.
– Те инструменты, о которых вы говорите, были актуальны 30-40 лет назад. Сегодня даже ФРС для того, чтобы бороться с инфляцией, не ставку повышает, а сокращает программу выкупа активов.
– ФРС просто не может бороться с инфляцией, потому что они попали в ловушку. Они не могут повышать ставку, потому что это спровоцирует дефолт. И мы в России не сможем повышением ставки справиться с инфляцией. Когда мы говорим про повышение ставки, это не про борьбу с инфляцией.
В выступлении Набиуллиной были интересные места, когда она говорит о том, что рост экономики не должен происходить за счёт кредитов. У нас, к примеру, недвижимость дорожала, при этом застройщики как-то не очень интересовались строить что-то новое. Им было интересно само повышение цен. Поэтому здесь можно подвести некое обоснование, чтобы сдержать потребительское кредитование.
– Да, именно сдерживание потребительского кредитования, потому что кредитование реального сектора экономики – это метод борьбы с инфляцией: кредитуешь производства, они увеличивают предложение, цены идут вниз. Производства занимаются импортозамещением, значит, инфляцию мы не импортируем и цены не растут. По-моему, это очевидно.
– Безусловно. Но кроме среднего и мелкого капитала, которые нуждаются в кредите, у нас есть и крупный капитал, а ему не интересно, чтобы кто-то получал здесь дешёвые кредиты на развитие своих производств. Ведь крупный капитал может использовать ситуацию высоких мировых цен, забросить свои капиталы из офшоров и построить что-то новое. Если такие планы есть, то они в помощи ЦБ не нуждаются, кроме как через повышение ставки. Но это тоже не разговор об инфляции.
Так нужно бороться с инфляцией или нет? Набиуллина запуталась
– С другой стороны, что говорят отчасти обоснованно в Центробанке: «У нас нет инструментов реальной борьбы с инфляцией». То есть они намекают, что мы можем повышать или понижать ключевую ставку, всякие пошлины, квоты, фиксированные цены – это прерогатива правительства. Но тогда возникают вопросы. Когда правительство активно субсидировало ключевые отрасли экономики, Набиуллина выступала против, утверждая, что субсидирование надо сворачивать. Когда импортные пошлины на металл вводили, она намекала, что это «не рыночные методы», от которых придётся отказаться. Получается, что она противоречит сама себе. Нужно с инфляцией бороться или нет?
– Центробанк – это вообще неестественный рыночный инструмент. Этот инструмент создан на голову рынку государством. Мне кажется, что Набиуллина отражает здесь общую либеральную тенденцию в своей риторике. Она принадлежит к этой школе, к этому либеральному лагерю.
Но замечу: в повышении ставки есть ещё один интересный момент, который может быть связан с противодействием ситуации нулевых ставок. Нулевые ставки показывают, что деньги в этой зоне ничего не стоят, здесь капитализм не работает, здесь всё пробуксовывает, здесь корпорации будут банкротиться, если повысят ставки.
Я говорю и о ФРС, и о Банке Англии, и о ЕЦБ, и о Банке Японии с его отрицательной ставкой. Здесь экономика работает, но существует ли необходимость повышать ставку?
СКРИНШОТ: ТЕЛЕКАНАЛ ЦАРЬГРАД
– У нас с марта по октябрь ключевая ставка поднялась с 4,25% до 7,5%. А инфляция с 5,19% в январе текущего года поднялась до 8,13% в октябре.
– Исходя из графика, можно сделать вывод, что всё работает в обратную сторону и повышение ставки провоцирует инфляцию. Конечно, это не так. Прежде всего потому, что инфляция создана за пределами России. А мера, используемая Центробанком, неэффективная, как мы видим.
Но обратите внимание, что среди аргументов, которые приводились нашими либеральными деятелями, ни разу не прозвучали слова о том, что инфляция импортная.
Либералы наносят ответный удар: блок Силуанова-Набиуллиной возрождается?
Более подробную и разнообразную информацию о событиях, происходящих в России, на Украине и в других странах нашей прекрасной планеты, можно получить на Интернет-Конференциях, постоянно проводящихся на сайте «Ключи познания». Все Конференции – открытые и совершенно безплатные. Приглашаем всех просыпающихся и интересующихся…