что такое рациональность в философии
Что такое рациональность?
Причины рациональности
«Уточните значение слов, и вы избавите человечество от половины заблуждений» Рене Декарт
Чтобы дать определение рациональности в «пространстве вещей», я начну с аналогии. Данную аналогию я ввёл чуть выше по циклу. Так что, если что-то выглядит странно, возможно так и должно быть.
До этого мы говорили о картах и о территориях. Теперь мы наконец поговорим о путешественниках. А ещё о двух главных свойствах любого из них: любопытстве и прагматизме.
Любопытство путешественника проявляется в желании иметь как можно больше информации о территории. Эта информация хранится в виде карт. При этом под любопытством понимается интерес именно к ТОЧНЫМ картам (а не к любым).
Прагматизм путешественника проявляется в желании ДОСТИГАТЬ вполне конкретные точки маршрута. Именно в желании достигать, а не в желании идти к ним. Здесь акцент на конце пути, а не на самом пути.
Давайте посмотрим, какими бывают путешественники по отношению к этим качествам.
Есть любопытство, а прагматизма нет. Эти путешественники собирают максимальное количество карт. Их жизнь посвящена постоянной оптимизации и составлению суперточной карты. Кажется, как будто они знают всё о каждом кусочке территории. Но есть одно «но». Они никогда не выходили из своей палатки. Они могли бы стать великими путешественниками, но отказались от этого в пользу изучения деталей территории.
Нет ни любопытства, ни прагматизма. Эти путешественники отрицают ценность точных карт. Да и к какой-то конкретной точке маршрута они не стремятся. Больше всего их деятельность напоминает прогулку. Сегодня захотелось пойти туда, завтра сюда. Мир таких путешественников полон удивления. Каждый день, что-то новое – полная непредсказуемость. Увидели красивую опушку, остановились, полюбовались. Попали под лавину, расстроились. Они не управляют своим путешествием. Часть из них получает неплохую экскурсию, часть выживание на грани. Но не те, ни другие не выбирают свой маршрут.
Есть и любопытство и прагматизм. Эти путешественники понимают ценность точных карт, и постоянно обновляют информацию о территории. Более детальную о ближайших окрестностях, и хотя бы поверхностную обо всём остальном мире. Эти путешественники ставят себе цели. Но их информация о том, куда и как они могут попасть, постоянно возрастает. Это открывает широкие возможности к оптимизации маршрутов или даже выборе новых целей. Расплатой за любопытство становится то, что иногда они собирают карты совсем уж далёких от них территорий. Что ж, зато им есть, что обсудить с другими путешественниками.
То есть любопытство неизбежно требует хорошего навыка утончения карт. А прагматизм требует навыков передвижения по территории и оптимизации маршрутов. Путешественников, которые обладают такими навыками в разумном балансе, и стремятся к их улучшению, я и называю рациональными. Причём одни могли приобрести эти навыки по своему желанию, а другие получить в следствии сложившихся обстоятельств. Нет смысла их разделять, ведь в голове у них очень похожая прошивка.
Как это работает?
Существует немалое число людей, которые потратили достаточное количество адекватности на то, чтобы понять, как выработать такие навыки. Я назову только некоторых (возможно, вы захотите дополнить этот список):
Что же полезного этим людям удалось выяснить о «картографии»?
Карты предсказывают картинку, которую мы должны увидеть на территории. При этом карты влияют только на прогноз картинки, но никак не на территорию. Каждый раз, когда прогнозы карт сбываются, мы называем это свидетельством «За» карту. Каждый раз, когда прогноз не сбывается, мы называем это свидетельством «Против» карты. Теория вероятностей говорит нам о том, как баланс свидетельств «За» и «Против» должен влиять на нашу уверенность в картах. Теория принятия решений говорит нам о том, как на основе имеющихся карт выбирать маршруты близкие к оптимальным.
И всё? Так нужно взять эти формулы и захватить мир прямо сегодня! Ну или хотя бы начать строить точные карты и принимать оптимальные решения. Эта идея с разгона влетает в две вещи:
Сложность вычислений непригодную для практической реализации (или для краткости Хаос).
Не самую удачную архитектуру нашего основного инструмента вычислений, который систематически выдаёт одни и те же ошибки. Эволюция «проектировала» наш мозг под совершенно иные задачи (но об этом в другой раз).
Значит это так не работает? Это работает почти так. И в нюансах, которые составляют это почти, кроется вся работа. Методы рационального мышления позволяют рассеивать часть Хаоса у нас в голове вопреки несовершенству нашего мозга. Что в сущности уже весьма неплохо.
Именно о таких методах, и их практическом применении я планирую писать сюда. Но сначала нужно развеять немного Хаоса вокруг самой рациональности.
Джентельменский набор стереотипов о рациональности.
«Рациональность – это про идеальный интеллект и отрицание интуиции»
Как раз наоборот. Для анализа и вычислений не всегда есть время. И в таких случаях решение принимается быстро и в особом порядке. Это можно назвать интуицией. Даниэль Каннеман, Амос Тверски и ещё ряд исследователей подробно изучили этот особый порядок. И если вы хотите лучше принимать решения в мире, где большинство решений принимаются быстро, вам придётся оптимизировать этот процесс. Я вернусь к этому в отдельном цикле статей (примерно в таком стиле).
«Рациональность – это про эгоизм и получить всё здесь и сейчас»
Рациональное мышление не подразумевает эгоизм и недальновидность. Скорее напротив. Рациональный путешественник более склонен к взаимовыгодной кооперации. Ведь многие маршруты оптимальнее преодолевать вместе. А стремление построить точные карты всегда ведёт к честному обмену информацией. И в обоих случаях репутация – это стратегический ресурс. Желание «кинуть» или «хапнуть» не возникает потому, что оно не выгодно стратегически.
«Рациональность – это про обладание истиной»
Нет, это не про хитрый способ доказать, что мы всегда правы. Это про хитрый способ понять когда мы неправы, несмотря на то, что изнутри кажется, что мы всегда правы. Поэтому рациональность, это скорее про призыв обменяться свидетельствами и сделать выводы по общим правилам. И призыв ни в коем случае не подкреплённый силой.
Нет такого набора действий, которые сделают вас пожизненно рациональным. Нет такой кнопки, которая переключает вас в режим идеального Байесовского агента до конца времени. Рациональным нельзя стать, но можно быть. То есть рациональность – это про постоянное стремление к улучшению.
«Рациональность – это про отсутствие эмоций»
«Рациональность – это про критику других людей»
Рациональность это про критику себя и своих убеждений. Рациональность начинается (и продолжается) с признания того факта, что лично мои убеждения неидеальны. Лично мои прогнозы сбываются реже, чем хотелось бы. Рациональность это не про то, что в интернете кто-то неправ. А про то, что в интернете не прав я.
«Рациональность – это про высмеивание штук вроде гомеопатии, астрологии и плоской земли»
Рациональность это инструмент, чтобы отличать точные карты от ещё более точных. А совместное высмеивание неточных карт хоть и укрепляет командный дух, но не тренирует необходимые навыки. И прежде чем объявить какую то карту неточной, очень полезно бывает преодолеть кое-какую ограду. Я бы даже сказал забор, который назвали в честь одного дядьки (подробнее про это в отдельной статье).
Это важные инструменты. Но они работают симметрично для любой позиции. Снять крутой фильм, который все объяснит? Возможно для любого убеждения. Привести ряд фактов, которые кажутся убедительными? Тем легче, чем сложнее тема. Написать книгу? Ох, о чём только не пишут книги. Получается все можно использовать одинаково, вне зависимости от точности убеждений? Нет не всё! Но об этом в отдельной статье.
Любой новообращенный всегда фанатик, и многие чувствуют свой долг в том, чтобы стать воинами правды. В большинстве случаев это быстро проходит. А долину плохой рациональности (остальные случаи) предлагаю обсудить в другой раз.
Очень рассчитываю на ваши дружеские пинки. Нет, я серьёзно. Надеюсь на вашу обратную связь, которая позволит мне обновлять баланс свидетельств чуть быстрее.
Если тема заинтересовала, думаю, вам интересно было бы ознакомиться с тем, что успели написать о рациональности вот эти ребята (или что успели перевести на русский вот эти).
РАЦИОНАЛЬНОСТЬ
Смотреть что такое «РАЦИОНАЛЬНОСТЬ» в других словарях:
РАЦИОНАЛЬНОСТЬ — (от лат. ratio разум) разумность, характеристика знания с т.зр. его соответствия наиболее общим принципам мышления, разума. Поскольку совокупность таких принципов не является вполне ясной и не имеет отчетливой границы, понятию «Р.» свойственны и… … Философская энциклопедия
Рациональность — (от лат. ratio разум) термин в самом широком смысле означающий разумность, осмысленность, противоположность иррациональности. В более специальном смысле характеристика знания с точки зрения его соответствия некоторым… … Википедия
рациональность — осмысленность, трезвость, здравомыслие, пропорциональность, обоснованность, приспособленность, целесообразность, разумность, удобность Словарь русских синонимов. рациональность см. разумность 2 Словарь синонимов русского языка. Практически … Словарь синонимов
РАЦИОНАЛЬНОСТЬ — РАЦИОНАЛЬНОСТЬ, рациональности, мн. нет, жен. (книжн.). отвлеч. сущ. к рациональный. Рациональность этого мероприятия не подлежит сомнению. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 … Толковый словарь Ушакова
РАЦИОНАЛЬНОСТЬ — (от лат. ratio, onis разум). Разумность; правильность; основательность. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910. РАЦИОНАЛЬНОСТЬ от лат. ratio, onis, разум. а) Способность мышления. b) Исчисляемость. с)… … Словарь иностранных слов русского языка
рациональность — РА ИОНАЛЬНЫЙ, ая, ое; лен, льна. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова
РАЦИОНАЛЬНОСТЬ — англ. rationality; нем. Rationalitat. 1. Соответствие, обоснованность, целесообразность, противоположность иррациональности. 2. В философии науки высший аутентичный тип сознания и деятельности. 3. Осознание реального факта, переход от по лагания… … Энциклопедия социологии
рациональность — РАЦИОНАЛЬНОСТЬ (от лат. ratio разум) термин, обозначающий одну из ключевых тем философии, фундаментальную проблему, решение которой определяется общим содержанием той или иной философско методологической концепции. Проблема состоит в… … Энциклопедия эпистемологии и философии науки
РАЦИОНАЛЬНОСТЬ — Осознание реального факта; переход от полагания реального к собственно познанию реального. (лат.Rationalis разумный) Словарь бизнес терминов. Академик.ру. 2001 … Словарь бизнес-терминов
рациональность — Разумность, рассудочность, обоснованность. [http://www.lexikon.ru/dict/buh/index.html] Тематики бухгалтерский учет … Справочник технического переводчика
РАЦИОНАЛЬНОСТЬ — (rationality) 1. Эффективная деятельность по достижению поставленных целей, то есть соответствие намерений целям. В таком определении инструментальной рациональности не нужны попытки оценивать рациональность самих целей. Согласно концепции… … Большой толковый социологический словарь
Что такое рациональность в философии
РАЦИОНАЛЬНОСТЬ
РАЦИОНАЛЬНОСТЬ (от лат. ratio – разум) – термин, символизирующий одну из ключевых тем философии, фундаментальную проблему, решение которой определяется общим содержанием той или иной философско-методологической концепции. Проблема состоит в выяснении смысла «разумности» как предикации (бытия, действия, отношения, цели и т.д.). Уже на уровне этой предельной общности проблема «разветвляется», приобретая различные формы и аспекты. Что такое разумность, каковы ее существенные определения? К каким родам и видам бытия применимы эти определения? Исторически изменяемы и относительны эти определения или же неизменны и абсолютны? Возможны ли градации «рациональности»? На каких основаниях могла бы строиться типология различных типов рациональности? Ответы на эти и подобные вопросы определяют тот или иной подход к раскрытию темы рациональности.
«Логоцентрическая» парадигма европейской философии, сложившаяся в Античности и достигшая своей наиболее законченной формы в классическом рационализме, зиждилась на убеждении в абсолютности и неизменности законов вселенского разума, постигаемых человеком и обнаруживаемых им в собственной духовной способности. Наиболее ясными и очевидными из этих законов античная высокая философская классика признавала законы логики, которые, согласно Аристотелю, являются фундаментальными принципами бытия и мышления. От этого ведет начало тенденция уравнивать «рациональность» и «логичность»: все, что соответствует законам логики, рационально, то, что не соответствует этим законам, нерационально, то, что противоречит логике, иррационально.
Но «разумность» и «логичность» – не синонимы. Дело не только в том, что логически корректными могут быть и вполне бессмысленные «умозаключения». «Разумность» некоторой системы (объектов, рассуждений, действий, способов поведения и т.д.) может быть определена такими, напр., признаками, как целесообразность, эффективность, экономия средств для достижения цели, гармоничность и согласованность элементов, объяснимость на основании причинно-следственных зависимостей, систематичность, успешная предсказуемость, и другими подобными свойствами и характеристиками. Идеал рациональности, выработанный классическим рационализмом, охватывает все возможно бесконечное множество таких характеристик; в этом смысле идеальная рациональность – это совпадение с Абсолютным Разумом.
Однако рациональность как характеристика умственных и практических действий человека не совпадает с этим идеалом. Поэтому для описания рациональность «выбирают» те ее свойства, которые полагаются существенными. В зависимости от этого выбора, имеющего исторически и культурно обусловленный характер, «рациональность» предстает в различных формах. Отсюда – возможность исторической типологии рациональности (античная, средневековая рациональность, научная рациональность Нового времени, «неклассическая» рациональность науки 1-й пол. 20 в. и т.д.). Отсюда же – восходящее к Средним векам и увенчанное в философии Канта различение «рассудка» и «разума» (соответственно рассудочной и разумной рациональности). Рассудочная рациональность оценивается по определенным (и достаточно жестким) критериям (законы логики и математики, правила и образцы действия, каузальные схемы объяснения, принципы систематики, фундаментальные научные законы и др.). Разумная рациональность – это способность оценки и отбора критериев, их обсуждения и критики, она необходимо связана с интеллектуальной интуицией, творческим воображением, конструированием и т.д. Разумная рациональность выступает как основание критической рефлексии над рассудочной рациональностью.
Для рассудочной рациональности критика ее критериев выступает как нечто нерациональное или даже иррациональное. Однако догматическое следование жестко обозначенным и «узаконенным» критериям также есть не что иное, как «неразумность», опасное окостенение разума, отказывающегося от творческого и конструктивного развития. «Критериальный» подход к раскрытию темы рациональности заключает в себе возможность противоречия. Так, если в роли критериев рациональности приняты законы классической (двузначной) логики, то «критика» этих законов сторонниками неклассической (многозначной, интуиционистской) логики выглядит иррациональной. Аналогичные подозрения у сторонников «физического детерминизма» вызывают индетерминистические описания объектов микромира. Конфликт может быть «улажен»: двузначная логика перемещается на уровень метаязыка логической теории, и ее законы остаются обязательными условиями построения этой теории; детерминизму придается «более широкий» (в частности, вероятностный) смысл и т.д. Но если рациональность полностью определяется своими критериями, то сам выбор этих критериев не может быть обоснован рационально (из-за «логического круга») и, следовательно, совершается по каким-то иным, напр. по ценностным, соображениям. Это делает выбор критериев рациональности результатом явных или неявных конвенций и прагматических решений, а сами эти конвенции и решения могут не совпадать и даже противоречить друг другу.
Противоречие воспроизводится и тогда, когда пытаются определить рациональность через некий ее образец (таковым, напр., с давних пор считалась наука, в особенности математическое естествознание). Споры, составившие основное содержание философии науки 20 в., показали, что попытки определения границ науки и научной деятельности с помощью однозначных критериев рациональности не могут быть успешными (см. Демаркации проблема). Здесь налицо все тот же логический круг: рациональность пытаются определить по признакам научности, а научность – через рациональность. Подобные же трудности возникают и с другими «претендентами» на образец рациональности: кибернетическими системами, организацией производства и управления и т.д.
Отсюда попытки определения и применения «частичных» понятий рациональности, не претендующих на философскую всеобщность, но охватывающих значительные и практически важные сферы социального бытия, познания и деятельности. К их числу можно отнести понятие «целерациональности» (или «формальной рациональности»), с помощью которого в экономической социологии М.Вебера описываются отношения производства, обмена, учета денег и капиталов, профессиональной деятельности, т.е. важнейшие элементы рыночной экономики и соответствующей ей организации общества. По аналогии с «формальной рациональностью» Вебера строились гносеологические и методологические модели рациональности, в которых в качестве познавательных целей выступали: согласованность, эмпирическая адекватность, простота, рост эмпирического содержания и другие аналогичные свойства концептуальных систем. Каждая из таких моделей давала определенное представление о том, каким образом эти цели могут быть достигнуты, и, следовательно, формировала специфический образ рациональности. Отсюда идея, согласно которой «рациональность» есть особый конструкт, не имеющий универсально-объективного референта, но выполняющий методологическую роль, содержание которой определено той или иной моделью рациональности. Тем самым понятие «рациональность» получает трактовку в духе плюрализма.
Однако плюралистическая установка не снимает напряжения, связанного с вопросом о том общем, что имеется у всех возможных моделей рациональности. Поэтому предпринимаются усилия для объединения моделей рациональности в рамках некоторого (более или менее универсального) философско-методологического подхода. Напр., рациональными считают способы поведения и деятельности или концептуальные системы, которые могли бы обеспечить продуктивную интеллектуальную и практическую коммуникацию. Рациональность в таких случаях обеспечивается интерсубъективностью, под которой понимают: ясность и общее согласие относительно понятий и суждений (семантическая интерсубъективность), обоснованность суждений фактами и наблюдениями (эмпирическая интерсубъективность), логическую связность и последовательность (логическая интерсубъективность), воспроизводимость образцов действия или рассуждения (операциональная интерсубъективность), общепринятость норм и правил поведения или оценки (нормативная интерсубъективность) (К.Хюбнер). Характерно, что эти виды интерсубъективности не имеют точных дефиниций, а трактуются интуитивно. Т.о., общий смысл рациональности как интерсубъективности зависит от принятых (явно или неявно) конвенций данной культуры. Это открывает путь к такой расширительной трактовке рациональности, при которой ни одна из форм интерсубъективности не является доминирующей или парадигмальной. Из этого следует, в частности, что большинство противопоставлений «рациональной науки» и «иррационального мифа» не имеют методологических оснований. Если рациональность – это многообразие форм интерсубъективности, то миф не менее рационален, чем наука (П.Фейерабенд, Т.Роззак и др.).
Т.о., «критериальный» подход к пониманию рациональности приводит к одной из двух крайностей: с одной стороны, это неправомерная абсолютизация каких-то частных моделей рациональности, которые принимают за рациональность «как таковую», с другой стороны, релятивистская трактовка рациональности, при которой само это понятие «расплывается» в плюрализме частных моделей. «Абсолютизм» как методологическая стратегия опровергается историческим развитием конкретных форм рациональности, релятивизм превращает понятие рациональности в ненужный привесок к методологии, в дань метафизической традиции.
Отношение между «критериальной» и «критико-рефлексивной» рациональностью может предстать как парадокс. Подчинив свою деятельность (интеллектуальную или практическую) жесткой системе критериев, субъект утрачивает ту рациональность, благодаря которой возможна критическая рефлексия и ревизия этой (как и всякой иной) системы. Если он решится на пересмотр или даже на разрушение системы, попытается улучшить ее или заменить другой, он поступит иррационально. И эта «иррациональность» как раз и выражает рациональность, присущую ему как разумному существу! Этот конфликт – следствие того, что «критериальный» и «критико-рефлексивный» подходы к теме рациональности искусственно разделены и противопоставлены один другому. Отсюда же представление об этих подходах как об описаниях различных типов рациональности – «низшего» и «высшего». Но оценивать типы рациональности по некой шкале затруднительно, поскольку сама шкала должна быть рациональной, т.е. соответствовать какому-то из сравниваемых типов, и, следовательно, сравнение столкнется все с тем же «логическим кругом».
Преодоление конфликта возможно, если исходить из принципа дополнительности обоих подходов (в духе методологических идей Н.Бора). «Критериальный» и «критико-рефлексивный» подходы образуют смысловую сопряженность, совместно описывая рациональность как объект философского и методологического анализа. Применимость идеи дополнительности в роли базисного принципа теории рациональности является предметом современных философско-методологических исследований.
Тема рациональности звучит в современных культурологических, социально-философских, философско-антропологических исследованиях. Так, существует тенденция оценивать развитие культуры по признаку нарастания или убывания в ней элементов рациональности; с развитием рациональности связывают процессы демократизации общества, уровень цивилизации, эффективность социальных институтов. В то же время в чрезмерной рационализации социального бытия видят угрозу для личностного существования человека. Рациональность часто принимают за ограничитель субъективной свободы и творчества. С этим связаны призывы вернуть рациональности во многом утраченную в «техногенной цивилизации» роль важнейшей культурной ценности, «вновь обратиться к разуму – как той высшей человеческой способности, которая позволяет понимать, – понимать смысловую связь не только человеческих действий и душевных движений, но и явлений природы, взятых в их целостности, в их единстве: в их живой связи» (Рациональность на перепутье, кн. 2. М., 1999, с. 21). Т.о., тема рациональности проблематизирует практически все основные сферы, охватываемые современным философским мышлением.
1. Пружинин Б.И. Рациональность и историческое единство научного знания. М., 1986;
2. Автономова Н.С. Рассудок, разум, рациональность. М., 1988;
3. Касавин И.Т., Сокулер З.А. Рациональность в познании и практике. Крит. очерк. М., 1989;
4. Швырев В.С. Рациональность как ценность культуры. – «ВФ», 1992, № 6;
5. Хюбнер К. Критика научного разума. М., 1994;
6. Рациональность на перепутье, кн. 1–2. М., 1999;
7. Порус В.Н. Парадоксальная рациональность (очерки о научной рациональности). М., 1999;
8. Rationality in Science and Politics. Dordrecht, 1984.
Рациональность
Рациональность — это понятие философского дискурса, выражающее одну из ключевых тем философии (см. Философия), фундаментальную проблему, решение которой определяется общим содержанием той или иной философско-методологической концепции.
Главная проблема рациональности состоит в выяснении смысла «разумности» как предикации (бытия, действия, отношения, цели и так далее). Уже на уровне этой предельной общности проблема «разветвляется», приобретая различные формы и аспекты:
Ответы на эти и подобные вопросы определяют тот или иной подход к раскрытию темы рациональности.
«Логоцентрическая» парадигма (см. Логос) европейской философии, сложившаяся в Античности и достигшая своей наиболее законченной формы в классическом рационализме, зиждилась на убеждении в абсолютности и неизменности законов вселенского разума, постигаемых человеком и обнаруживаемых им в собственной духовной способности. Наиболее ясными и очевидными из этих законов античная высокая философская классика признавала законы логики (см. Логика), которые, согласно Аристотелю, являются фундаментальными принципами бытия и мышления. От этого ведёт начало тенденция отождествления «рациональности» и «логичности»: всё, что соответствует законам логики, — рационально; то, что не соответствует этим законам, — нерационально; то, что противоречит логике, — иррационально.
Однако «разумность» и «логичность» — не синонимы. Дело не только в том, что логически корректными могут быть и вполне бессмысленные «умозаключения». «Разумность» некоторой системы (объектов, рассуждений, действий, способов поведения и так далее) может быть определена такими, например, признаками, как целесообразность, эффективность, экономия средств для достижения цели, гармоничность и согласованность элементов, объяснимость на основании причинно-следственных зависимостей, систематичность, успешная предсказуемость, и другими подобными свойствами и характеристиками.
Идеал рациональности, выработанный классическим рационализмом (см. Рационализм), охватывает всё возможно бесконечное множество таких характеристик; в этом смысле идеальная рациональность — это совпадение с Абсолютным Разумом. Однако рациональность как характеристика умственных и практических действий человека не совпадает с этим идеалом. Поэтому для описания рациональность «выбирают» те её свойства, которые полагаются существенными. В зависимости от этого выбора, имеющего исторически и культурно обусловленный характер, «рациональность» предстаёт в различных формах. Отсюда — возможность исторической типологии рациональности (античная, средневековая рациональность, научная рациональность Нового времени, «неклассическая» рациональность науки первой половины XX века и другие). Отсюда же — восходящее к Средним векам и закреплённое в философии И. Канта различение «рассудка» и «разума» (соответственно рассудочной и разумной рациональности). Рассудочная рациональность оценивается по определённым (и достаточно жёстким) критериям (законы логики и математики, правила и образцы действия, каузальные схемы объяснения, принципы систематики, фундаментальные научные законы и другие). Разумная рациональность — это способность оценки и отбора критериев, их обсуждения и критики, она необходимо связана с интеллектуальной интуицией, творческим воображением, конструированием и так далее. Она выступает как основание критической рефлексии над рассудочной рациональностью.
Для рассудочной рациональности критика её критериев выступает как нечто нерациональное или даже иррациональное. Однако догматическое следование жёстко обозначенным и «узаконенным» критериям также есть не что иное, как «неразумность», опасное окостенение разума, отказывающегося от творческого и конструктивного развития. «Критериальный» подход к раскрытию темы рациональности заключает в себе возможность противоречия. Так, если в роли критериев рациональности приняты законы классической (двузначной) логики, то «критика» этих законов сторонниками неклассической (многозначной, интуиционистской) логики (см. Логики неклассические) выглядит иррациональной. Аналогичные подозрения у сторонников «физического детерминизма» вызывают индетерминистические описания объектов микромира. Конфликт может быть «улажен»: двузначная логика перемещается на уровень метаязыка логической теории, и её законы остаются обязательными условиями построения этой теории; детерминизму придаётся «более широкий» (в частности, вероятностный) смысл и так далее. Но если рациональность полностью определяется своими критериями, то сам выбор этих критериев не может быть обоснован рационально (из-за «логического круга») и, следовательно, совершается по каким-то иным, например по ценностным, соображениям. Это делает выбор критериев рациональности результатом явных или неявных конвенций и прагматических решений, а сами эти конвенции и решения могут не совпадать и даже противоречить друг другу.
Противоречие воспроизводится и тогда, когда пытаются определить рациональность через некий её образец (таковым, например, с давних пор считалась наука (см. Наука), в особенности математическое естествознание). Споры, составившие основное содержание философии науки XX века, показали, что попытки определения границ науки и научной деятельности с помощью однозначных критериев рациональности не могут быть успешными. Здесь налицо всё тот же логический круг: рациональность пытаются определить по признакам научности, а научность — через рациональность. Подобные же трудности возникают и с другими «претендентами» на образец рациональности: кибернетическими системами, организацией производства и управления и так далее.
Отсюда попытки определения и применения «частичных» понятий рациональности, не претендующих на философскую всеобщность, но охватывающих значительные и практически важные сферы социального бытия, познания и деятельности. К их числу относится понятие «целерациональности» (или «формальной рациональности»), с помощью которого в экономической социологии М. Вебера описываются отношения производства, обмена, учёта денег и капиталов, профессиональной деятельности, то есть наиболее важные элементы рыночной экономики и соответствующей ей организации общества. По аналогии с «формальной рациональностью» Вебера строились гносеологические и методологические модели рациональности, в которых в качестве познавательных целей выступали: согласованность, эмпирическая адекватность, простота, рост эмпирического содержания и другие аналогичные свойства концептуальных систем. Каждая из таких моделей давала определённое представление о том, каким образом эти цели могут быть достигнуты, и, следовательно, формировала специфический образ рациональности. Отсюда идея, согласно которой «рациональность» есть особый конструкт, не имеющий универсально-объективного референта, но выполняющий методологическую роль, содержание которой определено той или иной моделью рациональности. Тем самым понятие «рациональность» получает трактовку в духе плюрализма.
Однако плюралистическая установка не снимает напряжения, связанного с вопросом о том общем, что имеется у всех возможных моделей рациональности. Поэтому предпринимаются усилия для объединения моделей рациональности в рамках некоторого (более или менее универсального) философско-методологического подхода. Например, рациональными считают способы поведения и деятельности или концептуальные системы, которые могли бы обеспечить продуктивную интеллектуальную и практическую коммуникацию. Рациональность в таких случаях обеспечивается интерсубъективностью, под которой понимают: ясность и общее согласие относительно понятий и суждений (семантическая интерсубъективность), обоснованность суждений фактами и наблюдениями (эмпирическая интерсубъективность), логическую связность и последовательность (логическая интерсубъективность), воспроизводимость образцов действия или рассуждения (операциональная интерсубъективность), общепринятость норм и правил поведения или оценки (нормативная интерсубъективность) (К. Хюбнер).
Характерно, что эти виды интерсубъективности не имеют точных дефиниций, а трактуются интуитивно. Таким образом, общий смысл рациональности как интерсубъективности зависит от принятых (явно или неявно) конвенций данной культуры. Это открывает путь к такой расширительной трактовке рациональности, при которой ни одна из форм интерсубъективности не является доминирующей или парадигмальной. Из этого следует, в частности, что большинство противопоставлений «рациональной науки» и «иррационального мифа» не имеют методологических оснований. Если рациональность — это многообразие форм интерсубъективности, то миф не менее рационален, чем наука (П. Фейерабенд, Т. Роззак и другие).
Таким образом, «критериальный» подход к пониманию рациональности приводит к одной из двух крайностей: с одной стороны, это неправомерная абсолютизация частных моделей рациональности, которые принимают за рациональность «как таковую», с другой стороны, релятивистская трактовка рациональности, при которой само это понятие «расплывается» в плюрализме частных моделей. «Абсолютизм» как методологическая стратегия опровергается историческим развитием конкретных форм рациональности, релятивизм превращает понятие рациональности в ненужный «привесок» к методологии (см. Методология), в дань метафизической традиции.
Отношение между «критериальной» и «критико-рефлексивной» рациональностью может предстать как парадокс. Подчинив свою деятельность (интеллектуальную или практическую) жёсткой системе критериев, субъект утрачивает ту рациональность, благодаря которой возможна критическая рефлексия и ревизия этой (как и всякой иной) системы. Если он решится на пересмотр или даже на разрушение системы, попытается улучшить её или заменить другой, он поступит иррационально. И эта «иррациональность» как раз и выражает рациональность, присущую ему как разумному существу. Этот конфликт — следствие того, что «критериальный» и «критико-рефлексивный» подходы к теме рациональности искусственно разделены и противопоставлены один другому. Отсюда же представление об этих подходах как об описаниях различных типов рациональности — «низшего» и «высшего». Но оценивать типы рациональности по некой шкале затруднительно, поскольку сама шкала должна быть рациональной, то есть соответствовать какому-то из сравниваемых типов, и, следовательно, сравнение столкнётся всё с тем же «логическим кругом».
Преодоление конфликта возможно, если исходить из принципа дополнительности обоих подходов (в духе методологических идей Н. Бора). «Критериальный» и «критико-рефлексивный» подходы образуют смысловую сопряжённость, совместно описывая рациональность как объект философского и методологического анализа. Применимость идеи дополнительности в роли базисного принципа теории рациональности является предметом современных философско-методологических исследований.
Тема рациональности звучит в современных культурологических, социально-философских, философско-антропологических исследованиях. Так, существует тенденция оценивать развитие культуры по признаку нарастания или убывания в ней элементов рациональности; с развитием рациональности связывают процессы демократизации общества, уровень цивилизации, эффективность социальных институтов. В то же время в чрезмерной рационализации социального бытия видят угрозу для личностного существования человека. Рациональность часто принимают за ограничитель субъективной свободы и творчества. С этим связаны призывы вернуть рациональности во многом утраченную в «техногенной цивилизации» роль наиболее важной культурной ценности, «вновь обратиться к разуму — как той высшей человеческой способности, которая позволяет понимать, — понимать смысловую связь не только человеческих действий и душевных движений, но и явлений природы, взятых в их целостности, в их единстве: в их живой связи». Таким образом, тема рациональности проблематизирует практически все основные сферы, охватываемые современным философским мышлением.