что такое парентификация в психологии
Осторожно, парентификация: 5 признаков того, что ваш ребенок превратился в вашего родителя
Почему ситуации, когда ребенок ведет себя как взрослый — это не всегда хорошо
В большинстве семей роли распределяются логично: родители — это ответственные взрослые, которые расставляют границы, опекают и помогают детям расти и развиваться, а дети — это дети, которым позволено экспериментировать и ошибаться, изучая окружающий мир. Однако в кризисных ситуациях баланс в семье нарушается, и детям приходится брать на себя роль взрослых — и в этом нет ничего хорошего.
Когда дети и родители внутри семьи внезапно меняются местами, психологи называют это явление парентификацией. Это значит, что дети становятся силой, скрепляющей семью, отвечающей за ее благополучие и сохранность, и решают совсем несвойственные для себя задачи, заботясь о своих сиблингах и/или родителях.
Парентификация чаще всего возникает в семьях, в которых родители проходят через тяжелый развод, вынуждены очень много работать, страдают зависимостью (например, алкоголизмом), психическими расстройствами или семьях с родителем-одиночкой. Также нередко «родителями» вынуждены становиться старшие дети в многодетных семьях, в которых взрослые не уделяют детям достаточно внимания.
Детство с его беззаботностью, наивностью, ошибками и переживаниями — это важный этап в жизни каждого человека, а потому дети не должны превращаться в главу семьи в возрасте 7-8 лет. Вот пять тревожных признаков того, что ваш ребенок вынужден брать не себя несвойственную ему роль.
Вы делитесь с ребенком ненужными подробностями
По мере взросления ребенка родители начинают говорить с ним на более глубокие и откровенные темы — и это нормально. Однако если вы привыкли делиться с ребенком всеми своими эмоциями, чувствами, проблемами и переживаниями без купюр и оглядки на его возраст, это уже тревожный звоночек.
«Дети не должны удовлетворять потребности родителей в эмоциональной близости или хранить родительские секреты», — говорит профессор университета Луисвилля Лиза Хупер. Чрезмерная родительская откровенность приводит к тревожности у детей, а также заставляет их чувствовать себя ответственными за эмоциональное благосостояние родителей. Куда здоровее делиться своими сокровенными переживаниями с друзьями, взрослыми родственниками или психотерапевтом.
Ваш ребенок вынужден быть миротворцем
Такое чаще всего встречается в семьях с разведенными родителями: детям приходится брать на себя роль медиаторов и пытаться наладить отношения между конфликтующими взрослыми. Нередко в разведенных парах ребенок остается единственным, кто поддерживает контакт и с мамой, и с папой, но он точно не должен пытаться наладить отношения между ними и превращаться в «посыльного», через которого родители решают свои вопросы.
Последствия у подобных ситуаций неутешительные — дети-миротворцы чаще страдают от тревоги, депрессии и проблем с доверием. Исправить это под силу только самим родителям: они могут попробовать наладить эффективную коммуникацию друг с другом, решить свои разногласия (самостоятельно или через юриста) и позволить ребенку выстраивать свои отношения с каждым из родителей по отдельности.
Ребенок полностью берет на себя заботу об остальных членах семьи
Безусловно, чем старше становятся дети, тем больше обязанностей по дому и уходу за младшими братьями и сестрами они могут брать на себя. Однако если это превращается в их единоличную обязанность до такой степени, что они фактически становятся вторыми родителями своим младшим сиблингам, значит, что-то пошло не так.
Дети — и старшие, и младшие всегда находятся в ответственности родителя, а не друг друга, и об этом важно помнить. Чрезмерно раннее «взросление», при котором ребенку приходится брать на себя роль родителя, может приводить к другим ранним проявлениям «взрослого поведения»: курение, употребления алкоголя, самовольное отчисление из школы, — предупреждает профессор социологии Линда Бертон.
Ребенок вас не уважает
Иногда дети начинают устраивать скандалы и хамить, когда в семье что-то не так. Они не всегда могут описать свои чувства словами, но ощущение загнанности или загруженности нередко трансформируется в проявление неуважения по отношению к родителям.
Парентификация — это сильный фактор стресса, который оказывает серьезное влияние на детей. Если вы заметили, что ваш ребенок переживает непростой период и активно проявляет неуважение к вам, возможно, пришло время восстановить границы внутри семьи и свою роль родителя.
Автор книги «Потерянное детство: тяжелая участь парентифицированного ребенка» Грегори Юрковиц утверждает, что, несмотря на то, что некоторые дети легко адаптируются к парентификации и не испытывают явных сложностей в несвойственной для них роли, она неизбежно оказывает разрушительное действие на отношения внутри семьи.
Усилия ребенка теряют ценность
Психолог Лиза Хупер отмечает, что во многих семьях парентификация проходит «незамеченной, непризнанной и неоцененной», и призывает родителей различать деструктивную и конструктивную парентификацию.
Временная парентификация, когда ребенок заботится о родителе после операции, дарит ребенку чувство гордости и самостоятельности, тогда как затянувшаяся парентификация неизбежно превращается в обузу.
По словам Хупер, определить деструктивную парентификацию можно по степени признания и благодарности, которую ребенок получает за свои усилия. Если весь детский труд по уходу за другими людьми проходит незамеченным и принимается как должное, отношения внутри семьи постепенно становятся нездоровыми.
Специалисты утверждают, что не существует четкой границы между включенностью ребенка в домашние дела и парентификацией. Однако для того, чтобы первое не превратилось во второе и не начало оказывать негативное влияние на ребенка и семью, важно помнить о том, что эмоциональное благосостояние вашего ребенка зависит от вас, а никак не наоборот.
Парентификация. Чем страдают взрослые дети
В психологии это сложное название означает смешение ролей и отсутствие границы родители/дети.
Если разобраться в причинах такого явления, то зачастую это происходит в случае, когда один из родителей отсутствует или же просто по каким-либо причинам не может исполнить свою роль. В некоторых ситуациях родители испытывают проблемы и недопонимания в браке, а потому предпочитают искать поддержку у своих детей. Именно так и происходит эмоциональное сближение с ребенком, и постепенно возникает ситуация, когда дочь или сын становятся «духовными супругами» собственных родителей.
Маленький мальчик, заменяя отца, покупает и приносит в дом продукты, начинает отказывать самому себе в возрасту развлечениях, отдает все свободное время заботе о матери. Дочка, которая старается заменить мать, все время работает по дому и ухаживает за младшими детьми как за своими собственными, а не как за братом или сестрой.
Так что же в этом плохого? Проблема в том, то ребенок получил все обязанности абсолютно «не своей» роли, однако у него нет ни единой привилегии. Фактически ребенок перестает являться таковым, так как он не может развлекаться, играть, да и личная жизнь, друзья и подруги у него вряд ли появятся. Несмотря на то, что малыши взваливают на себя огромное количество обязанностей, права голоса в семье у них все равно нет, и все решения принимает оставшийся родитель.
Вполне естественно, что такого рода ситуация очень вредна как для маленького, так и для выросшего человека. Взрослый, который заменял собой родителей, перестает быть просто дочерью или сыном, сестрой или братом. Для всей семьи не совсем ясно, то ли он брат/сестра, то ли отец/мать, то ли сын/дочь, то ли муж/жена.
Итог парентификации, как правило, печален: завышенная или же крайне заниженная самооценка ребенка, роль несчастный жертвы или же спасателя на всю жизнь и невозможность ставить и соблюдать принятые в обществе границы.
Автор: Анастасия Карачевцева
Психология | Psychology
7.9K поста 43.5K подписчика
Правила сообщества
Обратите особое внимание!
1) При заимствовании статей указывайте источник.
— непроверенную и/или антинаучную информацию;
— информацию без доказательств.
Один-в-один про мою маманю, та как с детства на себя взвалила все до кучи обязанности, так их и тащит. И бабушка её третий «вечный ребенок», причем та полностью дееспособна и вполне еще работоспособна, энергия через край. И как тут написано, личная жизнь у мамы не сложилась, вагон комплексов и самооценка на нуле. Печально на все это смотреть годами, но похоже ничего тут не поделаешь, особенно когда люди сами не понимают, в чем проблема
А мне почему-то вспомнился сериал «Все ненавидят Криса».
А что вы хотели?
Столько жертв «парентификации» в нашей стране из-за того, что растили их послевоенные дети, которые уже в массе состарились, но повзрослели далеко не все.
Кому не встречались молодые еще пенсионеры, которые остались детьми в худшем смысле слова: несамостоятельными безответственными иждивенцами?
Они и старались. А, похоронив изработавшихся матерей, пересаживались на плечи детей.
Дети при этом далеко не всегда успевали вырасти сами, но вынуждено с малолетства принимали на себя взрослые заботы, а теперь повторяют эту модель поведения с собственными детьми.
Есть ли варианты порвать с этой ситуацией не разрывая контакты с родней?
У меня так бывший взял роль мужа, когда умер его отец. Мне хреново было, его маме до сих пор шикарно!)
Хм. У деда моего такая ситуация была. Отец и старший брат(вскоре ноги) на фронт поехали,остался в семье старшим из четырёх детей. И ничего, как сам в Германию уехал, так и закончилось все.
Меня так умиляют эти высосанные из пальца простыни, которые некоторые даже умудряются оформлять в бесполезные «книги по психологии». Все детство рос без отца, мама работала, я присматривал за младшим братом, готовил жрать, в магазин ходил, когда мама не могла. Мы оба с братом росли счастливыми детьми, с нормальными увлечениями и приключениями. Эта самая «парентификация» (а пацаны-то и не знали) дала нам лишь чуть большее чувство ответственности и самостоятельности. Над последним абзацем я поржал особенно громко, спасибо за хорошее настроение.
Эмоции родителей
Скажите, у кого родители не умеют самостоятельно справляться с эмоциями и требуют, чтобы дети (вы) их успокаивали — вы как-то с этим боретесь? Если да, как?
Например, моя пишет мне сообщения а-ля: «Я ОЧЕНЬ волнуюсь за тебя, не пугай меня так!» — ожидая, что её сейчас успокоят, избавят от тревоги, развеют опасения.
С детства привыкла «не пугать родителей» своими проблемами, но так надоело это лицемерие. Теперь, когда родители интересуются моей жизнью, говорю, как есть, а на реакцию мамы отвечаю: мол, да, я тоже волнуюсь, тоже напугана, шоподелоть.
Ответ на пост «Я- подростковый психолог»
Работаю детским психиатром.
И проблемы в этих отношениях создают или ухудшают оставшиеся две трети обращений за помощью.
Основных причин всего 3.
1. Упущение в воспитании.
2. Гиперопека/сверхконтроль
3. Обесценивание чувств/непонимание.
На каждую есть реальный случай.
1. Два шаловливых брата (СДВГ, гиперактивность). В свои 6 лет вьют верёвки из родителей. На приёме громко смотрят видео на планшете, играют в догонялки. На мои замечания не реагируют, мать скромно говорит «Ну не надо ребят» и продолжает неловко смотреть в пол. Дети воспринимают это как разрешение и продолжают уже ломать кабинет (опрокидывать стулья, шатать батареи, пинать дверь). Мать разводит руками, «Не могу запретить, они будут кричать и бить меня» (напомню, дети 6-7 лет). Пропадают с радаров.
Появляются, когда сорванцам 10 лет: «Ужас! Посылают матом, воруют деньги из карманов и у одноклассников, директор выгоняет в спец школу, т.к. срывают уроки. Помогите!» А я что, могу только назначить лекарства тупо для снижения активности и торможения. Но смысл от сонных и озлобленных детей?! В ответ на такое предложение дети посылают нас с м/с на 3 буквы, плюют на стену и выходят орать в коридор. Мать также сидит и смотрит в пол. «Что мне делать, может в больницу их положить?».
А что он(а) лежит без дела?
А вот мы в своё время!
Такого диагноза раньше не было (нет)!
Это всё современная молодёжь/гаджеты/игры/влияние США (и такое говорили).
Из запоминающегося: ребёнка с полным упадком сил вывезли в выходной с утра за город кататься на лыжах. Ведь спорт-это жизнь! А что он недовольный, мы ради него турбазу сняли, свои планы отменили (А его спросили, он хотел?!)
***
Друной случай: назначенное лечение помогает, подросток поправляется и чувствует радость, проходят плохие мысли, как вдруг приходит на приём «убитый», как в первый раз. Родители решили, что хватит лечиться, и так уже хорошо и. выкинули все таблетки, не смотря на просьбы ребёнка (а вдруг привыкнет к ним). Хотя курс лечения минимум 6 месяцев. Начинаем с начала, читаем маме лекцию.
****
Девочка учится хорошо, пытается подработать, учась в школе и на фоне этого ловит депрессняк от постоянного напряжения и стресса. Но вместо помощи, отчим и мать пьют, упрекают, что не сидит с младшим ребёнком. Как итог, не дают деньги на лечение, продают её смартфон ради алкоголя, по итогу, детей забирает ПДН.
***
Многие думают, что придя к врачу/логопеду/девектологу сразу получают улучшение и решение проблем. Но категорически забывают и отказываются работать над собой, выполнять рекомендации, домашние задания, настраивать взаимоотношения, веря в волшебную таблетку или метод.
Я никому не доверяю: что такое травма отвержения и как от нее избавиться
Эмоциональная холодность родителей травмирует ребенка. Во взрослой жизни эта травма мешает человеку выстраивать близкие отношения с другими. Люди с травмой отвержения рассказали «Снобу», через что им пришлось пройти в детстве и как их недоверие к миру портит им жизнь, а психологи — как прожить негативные чувства, простить родителей и научиться любить, чтобы исцелиться.
«Я не умею выстраивать здоровые отношения с людьми»: Анна, 31 год
Мой папа — невротичный и жесткий, а мама — замкнутая и эмоционально холодная. У них обоих были сложные отношения со своими родителями. Папу родители тиранили и унижали лет до 20. Мама вообще не знала ласки и любви: ее родители пили и дрались, мать била. Когда маме было восемь лет, ее мать зарезали в пьяной драке. Дедушка женился, и мачеха тоже била маму. Потом мама долгое время жила у своих теток и была предоставлена сама себе.
Я росла под гиперконтролем. Папа бил меня в наказание за проступки, а мама никогда не заступалась. Пару раз я убегала из дома, потом возвращалась и получала еще. Я старалась быть хорошей девочкой, пока в какой-то момент мне не стало безразлично, накажут или нет. Я просто делала то, что считала нужным, и получала за это. Меня это не останавливало. Став взрослой, я съехала от родителей. Они чуть-чуть переросли свои собственные травмы, и на расстоянии я получала от них больше тепла.
В моей душе по-прежнему жила боль и обида на родителей, но со временем эти чувства вытеснились: всякий раз, когда меня отвергали или критиковали, я понимала, что мне должно быть неприятно, но ничего не чувствовала. Два с половиной года назад у меня начались панические атаки, и я пошла к психологу. Мы стали углубляться в мое прошлое и прорабатывать травмы. По заданию психолога я решила поговорить с родителями. Не помню точно, как начала разговор. Сказала, что отношения у нас были непростыми и мне крайне важно услышать от них, что они меня любят. Родители сказали это, поплакали чуть-чуть. На время мне полегчало: месяц-два я ходила радостная, а потом все вернулось на круги своя. Обида никуда не ушла. Сейчас я почти не общаюсь с родителями: время от времени звоню маме, но давно уже не приезжаю в родительский дом.
Я не умею выстраивать нормальные здоровые отношения с людьми. Меня пугает их теплое отношение ко мне. Никому не доверяю, думаю, что меня хотят обмануть или просто обращаются со мной хорошо из вежливости, и я так же вежливо держу дистанцию, никому ничего не рассказывая о себе. Я перестала говорить о своих чувствах с мужем, потому что это бесполезно. Любой брак, на мой взгляд, обречен на угасание в нем любви и нежности. Я разочаровалась в отношениях и не ищу их. Когда недавно влюбилась, просто отогнала чувства как ненужные, понимая, что все закончится и мне будет больно. Пусть лучше мне будет больно сейчас, чем потом, когда все зайдет слишком далеко.
Сейчас у меня переходный период: заново учусь открываться и доверять людям, но это дается мне очень тяжело. За травмой отвержения лежит глубокий дефицит любви, но без проживания эмоций, которые сопровождали эту травму, невозможно исцелиться. Это не избавление, но новый опыт. И я в процессе.
Ирина Кутянова, психолог семейного центра «Печатники»:
В истории Анны четко прослеживается негативный семейный сценарий, когда жестокое обращение и отсутствие любви повторяется из поколения в поколение. Эмоционально холодная мать не дает достаточно тепла и любви своему ребенку, и у него уже во взрослой жизни в каких-то стрессовых ситуациях (ссора с партнером, критика коллег и т. д.) активизируется травма отвержения. Постепенно человек приходит к выводу: «Это не я вам не нужен, это вы мне не нужны». Он, боясь боли и разочарований, пресекает на корню позитивные чувства к другим людям и не верит в искренность таких чувств по отношению к себе.
Хотя Анна понимает, что ее родителей просто не научили любить их собственные родители и они растили ее как могли, она не может их простить, а значит, и освободиться. Нужно прожить свои негативные эмоции по отношению к родителям, принять часть их опыта и закрыть ситуацию для себя. Это можно сделать как в группе, так и одному, под наблюдением специалиста, используя, например, технику «пустого стула». Нужно представить, что перед вами на стуле сидит человек, который вас обидел, и высказать ему все свои обиды. Потом сесть на стул и ответить на эти обиды с позиции оппонента, отыграв его роль. Таким образом реконструируется диалог и отрабатываются самые глубокие и табуированные чувства.
Часто из-за зашкаливающих эмоций человеку бывает сложно выразить свои мысли. В этом случае можно прописать все свои обиды в письме (его даже не нужно отправлять). Важно, чтобы письмо заканчивалось прощением. Обида, даже справедливая, разрушает того, кто обижается. Непроработанные негативные чувства, которые человек копит в себе и не хочет отпускать, могут перерасти в психосоматические заболевания. Стремясь к прощению, человек должен думать в первую очередь о себе и своем здоровье.
Человек с травмой отвержения не умеет любить. Для того чтобы разморозить это чувство и культивировать его в себе, нужно бескорыстно делать добрые дела. Начать можно с малого: например, сказать доброе слово прохожему, помочь пожилой соседке донести тяжелую сумку. Можно устроиться волонтером в приют. Когда человек делает что-то бескорыстно и получает взамен искреннюю благодарность и положительные эмоции, он постепенно учится любить и наполняет себя этой любовью.
«Я всегда боюсь, что меня прогонят и назовут никчемной»: Ольга, 35 лет
Елена Шохина, психолог семейного центра «Зеленоград»:
«Раньше я ставила мать выше себя, мужа и детей»: Анна, 34 года
Мама растила меня одна. Будучи беременной мной, она психанула и ушла от моего отца, а он не стал ее возвращать. Его мать быстро нашла ему молодую невесту и убедила, что я «нагулянная». Я родилась в июле, а отец женился в октябре того же года.
У мамы было много подруг, которые часто приходили в гости. Я всегда радовалась толпе народа в доме, мне очень нравилось общаться с людьми — могла заболтать любого. Я была очень активным ребенком. Мать внушала мне, что я нерадивая, неуклюжая, неаккуратная и невнимательная. Она постоянно ставила мне в пример мою двоюродную сестру. Например, что она аккуратно носит вещи, а на мне вещи буквально горят, я их быстро снашиваю. Случались черные дни, когда я делала что-то не по нраву матери: огрызнулась в ответ на ее критику или что-то сломала. Она меня никогда не била, но орала так, что стены тряслись. Иногда угрожала сдать меня в детдом или говорила, что она заболеет от моего поведения и я точно туда попаду. Если в этот момент ей звонил кто-то из подруг или приходили гости, она сразу меняла тон и становилась радостная. Я надеялась, что она отошла, но, когда мы оставались вдвоем, мама обычно снова разговаривала со мной сквозь зубы в приказном тоне, жестко и твердо, или могла долго меня игнорировать и молчать. Я пыталась разрулить ситуацию, угодить маме, но все было бесполезно. В подростковом возрасте мне даже домой идти не хотелось в такие дни. Но я боялась за ее здоровье, боялась потерять ее и потому не заставляла ее беспокоиться и всегда возвращалась. (До сих пор, если куда-то еду, надо ей отзвониться, что доехала, даже если к доктору или на работу.) Мама меня сильно опекала, а у меня был страх, что только вдвоем мы выживем, хотя мамины родственники, к которым мы часто ездили, нас любили и принимали. При этом я никогда не сомневалась в том, что мама любит меня. Не помню, чтобы она говорила об этом прямо, но я знала, что любит.
В школе у меня были сложные отношения с классом. Я не хотела быть изгоем, но и подстраиваться под лидер ов тоже не собиралась, поэтому болталась в одиночестве, беря под крыло новеньких, чтобы не быть одной. У меня была одна подруга, которая все десять лет школы портила мне жизнь. Я боялась оставаться одна и долго с ней общалась, пока классе в седьмом она меня не подставила. Тогда я поняла, что мир жесток и доверять никому нельзя. С тех пор я никому не доверяю и всех подозреваю. Не доверяю даже мужу. Если он уйдет к другой, это станет ударом, я буду раздавлена, но не удивлюсь. Было время, когда я подстраивалась под людей, сейчас стала прямее. За это качество многие меня ценят.
Года четыре назад я начала психологически сепарироваться от матери, с которой продолжаю жить под одной крышей. Только к 30 годам я поняла, что считать свою мать важнее мужа, детей и себя — ненормально. Раньше я готова была горы свернуть ради ее хорошего настроения. Как раз тогда у матери начался открытый конфликт с моим мужем. Она перевернула все факты в свою пользу, и я стала задумываться. У меня был довольно долгий период злости на мать. Я винила ее во всем, даже страшно было, что я могу так плохо о ней думать. Чувство вины за эти мысли сменялось еще большей озлобленностью за то, что я запрещала себе так думать. Я прочитала много статей про сепарирование, видела картинки из своей жизни и снова злилась на мать. Потом спустя какое-то время вдруг поняла, что она на тот момент давала мне все, что у нее было, и вела себя со мной так не со зла. Просто она растила меня одна, и у нее не было времени погружаться в психологию. У меня получилось посмотреть на наши отношения со стороны.
Позже я посмотрела уже на себя в роли матери, проанализировала свои ошибки. Узнала, что у меня, как и у моих детей, синдром дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ). Мне стало проще принимать свои несовершенства и не ругать детей за те же проявления СДВГ. Они так же, как и я когда-то, что-то роняют, проливают или разбивают, легко отвлекаются и не замечают течения времени. Я рада, что мои дети твердо знают, чего хотят, и не боятся говорить, что думают. Я не пытаюсь манипулировать ими, игнорируя, ругаюсь и злюсь минут пять-десять, потом мы миримся. Я научилась слушать себя: если на сердце камень, значит, я делаю что-то не то и надо остановиться. Я не считаю себя идеальной матерью, знаю, что мои дети найдут на что пожаловаться своим психологам. Но для меня главное, что я делаю все возможное и честна перед ними.
После проработки своей травмы я поняла, что все люди разные и они не обязаны соответствовать моим ожиданиям. Я просто отделила маму от себя: вот тут моя реакция и мои ощущения, а там — мамины. Я не имею права запретить ей реагировать так, как она хочет. Она взрослый человек и сама ответственна за себя. Я же буду отвечать за себя и своих детей. Мама в возрасте и уже не может поменять привычные паттерны поведения, поэтому лавировать приходится мне. С ней сложно, конечно. Она растеряла всех подруг и требует от меня погружения в ее проблемы, чтобы я общалась только с ней. Она и сейчас манипулирует мной, лишая меня общения. Если раньше я пыталась угодить, наладить отношения, то сейчас позволяю ей насладиться тем, что она сама для себя создала. Теперь она первая возвращается к контакту со мной, и эти ее выпады случаются все реже.
Зульфия Исмагулова, психолог семейного центра «Отрадное»:
Травма отвержения чаще формируется до шестилетнего возраста, исключения случаются редко. В некоторых случаях — даже когда ребенок еще находится в утробе матери: например, когда мать думает об аборте. Чем раньше эта травма сформировалась, тем сложнее ее исцелить. Некоторые люди имеют внутреннюю предрасположенность к этой травме — в зависимости от темперамента, генетики и прохождения внутриутробного периода. Наличие или отсутствие этой предрасположенности можно узнать, пройдя «опросник отверженности».
Признаки травмы отвержения — недоверие к миру, страх близости, недовольство собой, отрицание своих потребностей и собственной значимости, чувство неполноценности, стертые личные границы, неспособность отстоять свое мнение, чувство стыда, внутриличностные конфликты и боязнь сепарации от родителей.
Задача родителей — удовлетворить потребность своего ребенка в безопасности, привязанности и близости. Ведь от этого будет зависеть отношение ребенка к миру. Отец покинул Анну. Ее мать была эмоционально нестабильна, тревожна и непредсказуема. Анна не знала, чего ей ожидать от матери, а значит, и от мира, потому что мир ребенка — его родители. В семье у ребенка формируются некие убеждения. Анна с детства была убеждена, что она нерадивая, что может выжить только в слиянии с матерью, что миру доверять нельзя.
Травма отвержения включается обычно только для значимого человека, которого страшно потерять. «Если я буду в близких отношениях, человек узнает меня настоящую и я ему не понравлюсь. Поэтому я буду избегать близких отношений или буду выбирать мужчин, которым не нужны серьезные отношения». Наша психика всегда стремится к стабильности, для нее такая схема проще. Психолог поможет изменить ее в безопасных условиях, как здоровый взрослый, которому можно раскрыться, не боясь, что тебя бросят.
Травмированный ребенок отвергает ту часть себя, которую не признают родители. Чтобы вернуть целостность, необходимо эмоционально сепарироваться от родителя, что и сделала Анна. Некоторые люди считают, что сепарироваться — значит высказать родителям, какие они были плохие, и сбежать от них. Но речь идет именно об эмоциональной сепарации, когда нужно разобраться, где свои чувства, а где чужие, и разграничить их. Тут советую почитать книги психологов Линдси Гибсон «Взрослые дети эмоционально незрелых родителей» и Джеффри Янга «Прочь из замкнутого круга! Как оставить проблемы в прошлом и впустить в свою жизнь счастье».
Анна поняла и приняла, что ее мать не переделать. Многие в процессе терапии начинают переносить свои чувства на родителей: «Почему вы ко мне так относились?» Но тут важно не «почему», а «как я сам буду относиться к поведению родителей». Обычно процесс сепарации сопровождается злостью и чувством вины, которые также надо проработать и отпустить. Анна, надо отдать ей должное, провела большую работу по сепарации и самопринятию и позволила себе быть неидеальной.