что такое новое искусство
Современное искусство: зачем ему технологии и кто его объяснит
Современное искусство вызывает шок и отторжение у одних людей и невероятный интерес — у других. Художники стали создавать высокотехнологичные проекты. Но чтобы они были успешными, приходится выбирать: ориентироваться на запросы массовой аудитории или на признание кураторов и музеев.
В подкасте общаемся с членами жюри проекта Digital Earth, виртуальной платформы цифрового искусства, запущенной Фондом поддержки современного искусства Винзавод и re: Store зимой 2020. Антонио Джеуза, доктор философии, специалист по видеоарту и куратор, рассказал, какое искусство создано для размышления, а какое — для развлечения.
Светлана Тэйлор, искусствовед, независимый куратор, директор программы на кафедре дизайна РАНХиГС, объяснила, почему иногда художник хотел бы использовать высокие технологии, но не может этого сделать.
Ведущий подкаста — Гоша Рудаков, мультимедийный продюсер РБК Трендов.
Таймлайн беседы
1:34 — Что такое технологии?
7:49 — Заменят ли роботы художников?
9:15 — Какие технологии используют современные художники?
14:48 — Чем современное искусство отличается от массового?
22:50 — Как художники могут способствовать развитию технологий?
24:27 — Конкурирует ли высокотехнологичное искусство с тем, к которому мы привыкли?
35:18 — Какие тренды будут в ближайшее время в современном искусстве?
Технологии и проблема авторства
Когда в начале XIX века изобрели фотографию, это вызвало в обществе ненависть и презрение. Эксперты говорят, что именно тогда техническое устройство впервые стало соавтором произведения. Оно эволюционировало до того, что сейчас оно есть в каждом смартфоне. Кажется, что со временем технология сможет заметить самого автора.
Раньше люди боялись фотоаппарата, будто он забирает души люди. Светлана Тэйлор замечает: сейчас похожее отношение к искусственному интеллекту. Люди боятся, что алгоритмы «украдут» у них способность что-то создавать.
Искусственный интеллект создает человек. Оценивает работу алгоритмов, удивляется и пугается их совершенству также человеческий разум. Поэтому робот не заменит художника, думает Антонио Джеуза. Но искусственный интеллект становится отдельным направлением современного искусства.
Технологичные направления современного искусства
Каждые пять лет в немецком Касселе проходит международная выставка современного искусства documenta. Крупнейшей за 60 с лишним лет существования программы стала documenta 6 1977 года — она же ознаменовала собой важный этап в развитии интерактивного, высокотехнологичного искусства. Приуроченная к 150-летию фотографии, выставка акцентировалась на визуальной стороне искусства: например, тогда состоялось первое в мире лазерное шоу.
Сегодня художники активно работают с мультиканальными интерактивными инсталляциями, с генеративным, роботическим искусством, с био-атром (интервью с его основателем Джо Дэвисом здесь) и, шире, с сайнс-артом, с голограммами (в России — в меньшей степени). Пионеры net-арта — российские художники начала 1990-х годов Ольга Лялина, Олег Шульгин. Есть также технологии мэппинга — проекции на фасадах зданий.
В перспективе будут развиваться экранные технологии, а также проекты, направленные на поиск идентичности, считают эксперты.
Какие проблемы связаны с высокими технологиями в искусства
В России мало художников, которые хорошо разбираются в техническом оборудовании для своих работ, рассказывает Антонио Джеуза. Но и те, кто хотел бы создавать высокотехнологичные проекты, сталкиваются с рядом проблем.
То, какие технологии задействованы на выставке, зависит от финансовых возможностей проекта, говорит Светлана Тэйлор. Компании, которые продают технологии, не встроены в систему поддержки современного искусства. По словам куратора, для того, чтобы это происходило, нужно менять культурную политику.
Экспериментальные разработки требуют вложений. Но если в сфере энергетики, системе безопасности или работы с данными это обусловлено экономически, то современное искусство финансируется менее охотно, объясняют эксперты.
Есть и другие проблемы. Не хватает высокотехнологичных площадок, где можно было бы показывать проекты. При мэппинге нужно договариваться с местными властями, чтобы установить технику в городе, перекрывать улицы.
В чем ценность современного искусства
Массовое искусство может нравиться публике и, следовательно, хорошо финансироваться — кураторы приводят в пример шоу «Ожившие полотна».
Современное искусство же может не быть популярным, но помогает понимать мир, объясняют эксперты. Это не только эстетическая, но и философская практика. Художник знает контекст истории искусств — авторов, с которыми он ведет диалог. И при этом он должен вести интеллектуальное общение со зрителями.
Художники видят то, что могут не замечать ученые. Например, в направлении net-арт разработали концепции, которые потом стали частью программирования и способствовали развитию интернета, говорит Антонио Джеуза.
Своеобразный «знак качества» как для классического, так и для современного искусства — музей. Причем скорее государственный: частные музеи часто подчинены логике коллекционера, уточняет Джеуза. Попав в коллекцию Пушкинского музея, «Третьяковки», Эрмитажа, Помпиду, Тейт, произведение приобретает культурное бессмертие. Даже если для художников была чуждой и враждебной концепция музея, как в случае с группой «Флюксус». Подробнее о технологиях в современном музее читайте здесь.
По мнению экспертов, искусство, которое создается прямо сейчас, должно пройти проверку временем. Кураторы и искусствоведы помогают отбирать то, что действительно ценно.
Следите за новыми эпизодами и подписывайтесь на подкаст на любой удобной платформе: Apple Podcasts, CastBox, «Яндекс.Музыке», Google Podcasts, Spotify и ВК Подкасты. А еще следите за нами в Telegram и Instagram «Что изменилось?» — там мы подробно обсуждаем то, что не успели проговорить в выпуске, и делимся интересными материалами по теме.
Современное искусство: что это такое и как разобраться в нем
Современное искусство завораживает, притягивает и отталкивает: все сразу. Чтобы разобраться в нем, для начала надо понять, а что же такое «современное искусство»? Что скрывается под таким уже привычным термином?
Казалось бы, нет ничего проще – все то искусство, которое происходит вокруг нас сейчас, и есть современное. И да, и нет одновременно.
Что называют современным искусством в России и на Западе
В России современным искусством принято считать период с конца XIX века до наших дней, включающий в себя модернизм и постмодернизм. На Западе – период с 1960-х годов XX века.
Впервые термин «современное» применила к искусству Розалинда Краусс, американский теоретик и критик, в конце 1960-х годов, дав новой эпохе звучное название contemporery art (транслитерация на русский – контемпорери арт). В России в 90-х годах часто использовали термин «актуальное искусство», но он не прижился.
У нас в стране сейчас большинство людей ориентируется на Запад, поэтому будем считать, что и у нас эпоха современного искусства началась в 1960-х.
Но, в любом случае, корни современного искусства наших дней уходят в модернизм, поэтому стоит немного поговорить о нем.
Во всем виноваты импрессионисты
Из самого названия «современное искусство» понятно, что это искусство, идущее в ногу со временем, отражающее действительность. Но у каждой эпохи свое настоящее. С 60-х годов XIX века, когда начал развиваться технический прогресс, художникам стало тесно в рамках классических традиций и эталонов. Тогда и произошло зарождение современного искусства.
Все началось с Эдуарда Мане и его картины «Завтрак на траве», которая в 1863 году просто шокировала публику и стала предтечей многих новых направлений в искусстве, объединившихся в дальнейшем в одно название – модернизм. Художники активно искали новые способы реализаций своих замыслов.
Модернизм
Первым направлением модернизма оказался импрессионизм – воплощение мимолетных впечатлений, переход от изображения реальных объектов к чувствам и, затем, идеям. К импрессионистам относятся Э. Мане, О. Ренуар, К. Моне, К. Писсаро, Э. Дега и другие.
Далее появляются футуризм, кубизм, фовизм, экспрессионизм, дадаизм, сюрреализм, супрематизм, абстракционизм. Все направления можно сравнить с одной большой необычной семьей – каждое имеет свой индивидуальный характер, но при этом объединены одним общим глубинным фундаментом.
В целом, эпоха модернизма, продолжающаяся вплоть до 1960-х годов, – это новый взгляд на общество и на роль творческой личности в нем. Художникам хотелось отразить свое отношение к современному миру, преобразить его и даже выдумать новый.
Сотворить заново!
Ребята-модернисты всегда были рисковыми людьми и ходили на грани эстетически приемлемого. В своем творчестве они использовали разные методы, которые мы наблюдаем и по сей день в современном искусстве:
Постмодернизм и contemporary art
В конце 60-х годов XX века в России современное искусство продолжилось с привкусом постмодерна, а на Западе пришло contemporary art.
В этот период появляются аудио и видео технологии, потом компьютеры, а в 90-х годах начал захватывать власть интернет. Вместе с новыми технологиями появляются и новые направления, соответствующие эпохе – концептуализм, гиперреализм, минимализм, поп-арт, хеппенинг, перфоманс.
Сегодня современное искусство поражает многообразием видов, порой даже шокирующих, о которых будет сказано далее. А пока разберемся в другом.
Как понять современное искусство простому человеку?
Художники – это совесть общества. Они привлекают внимание на разные проблемы: социальные, политические, экологические, психологические, бытовые и показывают мир таким, каким его мыслят.
Если исходить из того, что современное искусство – это самовыражение автора и его ощущение настоящего мира, то понять его несложно. Нет правильного и неправильного понимания. Любой зритель – соавтор и может дополнить произведение своим толкованием, принять его или нет.
Есть авторы-исследователи, которые выражают в работах результаты своих исследований социальных процессов. Для понимания их работ лучше, конечно, знать мысль и суть (можно почитать табличку с объяснением), и хоть немного знать теорию.
Есть авторы, которые выражают самого себя, свои эмоции, чувства и переживания. Здесь полный расчет не на ум, а на чувства и ощущения зрителя. И таких художников большинство.
Нет прямого ответа на вопрос: как понять современное искусство. Стойте, всматривайтесь, вглядывайтесь, вдумывайтесь. Чем сложнее сегодня, тем проще завтра.
Как разобраться в современном искусстве?
Очень просто – надо всего лишь начать изучать историю искусств, ходить на лекции, коих сейчас великое множество, и тогда современное искусство не будет казаться пугающим и непонятным. Не ленитесь быть любознательным, ведь современное искусство уже никуда не денется. Нам с ним жить.
Зачем нам эти знания?
Можно спросить: а зачем нам современное искусство? Зачем тратить время на его изучение? Многие и вовсе считают его бессмысленным.
Здесь все просто — современное искусство предлагает прекрасную пищу для ума и выявляет тенденции развития общества.
Знание современного искусства значительно расширяет кругозор и позволяет мыслить на более высоком уровне. Это помогает человеку представлять связи между формой и содержанием, между идеей и реализацией. Таким образом, развивается масштабное мышление и повышается осознанность.
А осознанного человека, хорошо разбирающегося в современном искусстве и понимающего логику развития творческих трендов, не обмануть рекламными ходами и социальными экспериментами.
Он легко отличит художественную акцию от политической провокации. И сразу увидит, где философский концепт, предназначенный для интеллектуалов, а где просто сиюминутная выходка, нацеленная на хайп.
Виды современного искусства
А теперь, как и было обещано, многообразие видов современного искусства (contemporary art) во всей красе.
Граффити и обратное граффити
Если для простого граффити нужны чистые стены, чтобы рисовать баллончиками с красками, то для обратного граффити (Reverse Graffiti) наоборот – чем грязнее, тем лучше. Авторы используют моющие средства, а иногда и моющие машины для удаления грязи, рисуя шедевры.
Рисование на грязных машинах
То же, что и обратное граффити на грязных стенах, только на машинах. После такого и машину мыть уже не хочется.
Картины, написанные собственным телом
Вместо кисти может пригодиться любая часть тела.
Жидкости тела (органические)
Некоторые экстравагантные авторы не чураются использовать кровь и мочу для создания своих отвратительных мрачных шедевров.
Мани-арт
Для аппликаций и поделок в ход идут любые купюры, которые не жалко.
Резьба по книгам
Из старых книг с помощью пинцетов, щипчиков, скальпелей, клея и других приспособлений, художники создают потрясающие пейзажи.
Боди-арт иллюзии
Тело человека используется в качестве объекта творчества. Но теперь это не просто картинки, а настоящие раны и реальные хищники.
Тени в искусстве
Свет падает на сооружение из всевозможных предметов, а отбрасываемая тень, например женской фигуры, это и есть произведение искусства. Бывают даже цветные тени из-за цветного стекла.
Анаморфоз
Из специально искаженного изображения появляется правильное при взгляде под определенным углом. Многие уличные художники так имитируют ямы, трещины на земле и стенах.
Акционизм
Вовлечение произведения в действие, т. е. в акцию. Часто художник сам становится участником действия.
Хеппенинг
Акционизм с участием зрителей без всякого сценария. И куда все это заведет не понятно.
Перфоманс
Акционизм с участием зрителей по прописанному сценарию.
Фотореализм
Слайд фотопленки проецируется на холст, и получается произведение большого размера с фотографической точностью.
Реди-мейд
Это когда обычный готовый объект, например унитаз, помещают на пьедестал и под стекло.
Инсталляция
Композиции из различных материалов разных размеров: от миниатюрных до занимающих огромные залы.
Статья о современном искусстве на Википедии.
Роузли Голдберг — основательница биеннале Performa и исследователь перформанса, не раз приезжавшая со своими выставками и в Москву. «Искусство перформанса» — это дополненное издание книги Голдберг 1979 года, как ясно из названия, глубоко погружающая в вопрос: три сотни страниц как о «Победе над Солнцем» и представлениях «Кабаре Вольтер», так и об акциях Мэтью Барни. В серии «Имена» издательство Ad Marginem публикует портреты-эссе выдающихся специалистов о представителях русского искусства. Например, здесь философ Борис Гройс разбирается в феномене Казимира Малевича и в его попытках создать вневременное искусство.
Спасибо, Дмитрий, за уточнение. Действительно так и есть.
Ваш комментарий Отменить ответ
Мистический Сергиев Посад. Паломничество в Лавру
«Цемент» Фёдора Гладкова – лучшее из советской революционной прозы
Мятущийся гений Фёдор Гладков
Всеволод Гаршин. Грустный гений
Мистический Петербург. Взгляд на город через призму Вечности
Чюрлёнис. Симфония жизни и смерти
Чюрлёнис прожил всего тридцать пять лет, но интенсивность его жизни была.
Художник Анатолий Константинов. Думать о вечном и творить вечное
Старорусский художник Анатолий Константинов искренне любит свою малую Родину.
Елена Гуро. Вглядываясь в жизнь
Художница и поэтесса Елена Гуро была существом нежным и возвышенным. Ее взор.
«Цемент» Фёдора Гладкова – лучшее из советской революционной прозы
Мало кто сегодня знает роман Федора Гладкова «Цемент». А ведь это книга.
Мятущийся гений Фёдор Гладков
В наши дни популярный в Советском Союзе писатель Фёдор Гладков стал жертвой.
Всеволод Гаршин. Грустный гений
Это был честный, скромный и хрустально чистый человек. Нечто солнечное и тёплое.
Ладислав Клима. В бездне свободы
Ладислав Клима – выдающийся чешский писатель, поэт и философ. Первый.
Новый проект «Теорий и практик»: что такое современное искусство
Андрей Шенталь
T&P запускают новый проект «Границы искусства»: художественные практики, кураторские стратегии, критические размышления. Куратор проекта Андрей Шенталь решил разобраться в том, как участники художественного процесса — художники, кураторы, критики, теоретики и философы — определяют понятие «современное искусство» и то значение, что рождается в момент соприкосновения этих двух слов.
Чтобы отличить то, что мы подразумеваем, когда произносим словосочетание «современное искусство» от «всего того искусства, которое производится сегодня», некоторые русскоговорящие критики используют английское contemporary art, маркированное курсивом — вероятно, чтобы подчеркнуть институциональный контекст, терминологическую закрепленность, а следовательно, и принципиальную определяемость совокупности этих гетерогенных художественных практик. Однако такое употребление не избавляет нас от необходимости определения слова «современный» и слова «искусство», которые в момент встречи друг с другом неизбежно постигает эпистемологический кризис.
Термин contemporary art, пришедший на смену modern art и растолкавший локтями своих соперников и конкурентов — таких, как «постмодернизм», «неоавангард» и «актуальное искусство», — занял своим громоздким телом необъятное физическое, виртуальное и концептуальное измерение, растянувшееся от галерей, журналов и академий до типов дискурса и мышления, форм жизни и политических практик. Подминая под себя все остальные дисциплины, этот левиафан поддается лишь негативному определению — через обозначение своих собственных границ. При этом, начиная очерчивать свою собственную территорию, он делает самого себя предметом собственных рефлексий, тем самым становясь свободным от «исторической детерминации, концептуальной дефиниции и критического суждения», доселе его обременявших.
Вместе с тем современное искусство в своем стремлении к глобальности и универсальности последовательно уничтожает любые геополитические границы (хотя и не всегда готово прислушиваться к локальному контексту), и потому единственное, что может уберечь его от полного растворения в мире, — это заключение во временные скобки. Но даже если эти практики определить с точки зрения их периодизации, то и здесь возникнут неразрешимые проблемы. Время современного искусства движется, подобно аккордеону, сужаясь и расширяясь, сворачиваясь и разворачиваясь, включая и исключая целые эпохи. Начинается ли оно в год окончания Второй мировой войны, после которой писать стихи сделалось невозможным, в момент ли онтологического разрыва с традицией модернизма в 60-е, или же в 1989-м — когда пала Берлинская стена и было формально снято бинарное разделение мира, — об этом еще долго будут спорить историки. Но, даже приняв одну из этих периодизаций, сможем ли мы ответить на вопрос: почему Марсель Дюшан нам ближе, чем современное интернет-искусство?
Для того чтобы разобраться в том, что же такое современное искусство, или же, наоборот, убедиться в невозможности его определения, попробуем обратиться к тому, как на протяжении двух последних десятилетий слова «современность», «искусство» и само «современное искусство» пытались описать его активные участники или неравнодушные зрители.
Джорджио Агамбен, философ
«Современником является не только тот, кто, замечая мрак настоящего, улавливает в нем непреодолимый свет, но и тот, кто, разделяя и прерывая время, в состоянии его трансформировать и ввести в соотношение с другими временами, несказанным образом прочитывать в них историю, «цитировать» ее согласно необходимости, ни в коей мере не происходящей от его произвольного суждения, но от требования на которое он не сможет не ответить. Как если бы невидимый свет, являющийся мраком настоящего, распространял свою тень на прошлое, которое, затронутое этим потоком тени, приобрело бы способность ответить на мрак настоящего. Что-то в этом роде имел в виду Мишель Фуко, когда писал, что его исторические исследования о прошлом являются лишь тенью, распространяемой его теоретическими ворошениями современности. И Вальтер Беньямин, писавший, что исторические знаки, содержащиеся в образах прошлого, откроются для прочтения только в определенный момент своей истории».
Полностью прочитать статью можно в книге «Что современно?» Джорджио Агамбена.
Коллектив «Ракс Медиа», группа художников из Дели
«Современность, чувство нахождения вместе во времени — это древняя загадка ощущений. Это рывок, который мы чувствуем, когда наше время натягивается на нас. Но иногда можно уловить чувство парадоксально асинхронической современности — странный рывок более чем одного времени и места, — как будто бы аккумуляция и уплотнение наших привязанностей к различными временам и пространствам выражали себя в форме какой-либо уникальной геологической диковины, богато испещренного поперечного среза камня, иногда острого, иногда округлого, отмеченного прохождением многих эпох.
Проблема определения вопроса современности намекает на то, как мы направляем себя по отношению к концентрации ниспадающих каскадом, иногда накрадывающихся друг на друга, частично концентрических и часто конфликтующих темпоральных параметров — на то, как срочно, как неспешно, или даже как летаргически мы готовы ответить на спектр возможных вопросов.
Проницательная осознанность о современности не может ничего, кроме как растворить иллюзию, что некоторые вещи, люди, места и практики более «сейчас», чем другие. Увиденная таким образом, современность вызывает чувство одновременности различных модальностей переживания и делания вещей без предыдущей приверженности какой-либо, как являющейся обязательно более истинной для нашего времени. Любая попытка оформить структуры, постоянные или временные, которые смогут выразить или содержать современность, будет незавершенной, если она не была (также) внимательной к реальностям, которые либо не эксплицитны, либо явны, либо сохраняются как призраки. Открытость и щедрость по отношению к реальностям, которые могут находиться или кажется, что находятся в спячке, покое или до сих пор в процессе формирования, может только помочь таким структурам стать более уместными и рефлексивными. Современность, которая не любопытна относительно того, каким образом она может быть удивлена, не стоит нашего времени».
Ирит Рогофф, куратор, профессор, теоретик современного искусства
«Во время дискуссий, частью которых мы все являемся, можно услышать, что кто-то говорит слово «искусство», и удивиться: что, черт побери, это значит?… То, что было траекторией, которая вела к конечному продукту или которая исходила из этого конечного продукта — в понятиях кураторства, или коллекционирования, или рецензирования, или критической оценки, — открылось неокончательным процессам, чьими последствиями могут быть обучение, или исследование, или общение, или встречи, или вовлечение новых перспектив в область экспертизы. Дискретные границы продукта, которые сделали возможным его поглощение различными экономиями или телеологиями, сейчас были разбиты на отдельные каналы знания, аффекта или действия, которые требуют присутствия по отношению к другим присутствиям. То, что было искусством, взяло на себя статус проявления, способности предупреждать нас о появлении присутствия в мире. Это не просто значит, что мир искусства — одна из многочленных практик и распространение несоответствующих протоколов, которые приводят в замешательство по поводу одного слова, которое для каждого из участников этой дисциплины имеет свое, противоречащее другим, значение. Но я бы сказала, это выходит за пределы простого извлечения устоявшихся смыслов, и на самом деле — это часть переживания значительного эпистемологического кризиса.
Я не заинтересована в понимании расширенного поля искусства как множественности, как распространения сосуществующих практик, как расширения того, что могло считаться узкой территорией, определенной практикой изобразительного искусства. В дополнение к искусству как термину, находящемуся в эпистемологическом кризисе значений и интерпретаций, я бы также добавила понятие практики, понятие аудитории, понятие куратора, понятие пространства, понятие выставки и множество других терминов — к этой самой дезориентации. Исторически определенное значение, которое было сдавлено по краям для того, чтобы расшириться и включить большее разнообразие активностей, но никогда на самом деле не позволяло развернуться на себя или обратиться во совершенно иное».
Екатерина Деготь, куратор, критик, историк искусства
«Искусство (c большой буквы — А.Ш.) в его собственном понимании является не одним из искусств (важнейшим или наиневажнейшим — не имеет значения), а единственной оставшейся на свете междисциплинарной зоной наследия авангарда, в которую устремляются представители других искусств или даже других практик вообще (политических, научных), когда существующие у них ограничения не позволяют им что-то сделать или что-то показать. Структуры поддержки авангардных проявлений сложились только на территории искусства в силу его исторической привычки работы с уникальными экземплярами, а не с тиражами.
Искусство — это вид деятельности, который принципиально отказывается определять не только плоды этой деятельности, но и сам вообще ее характер. В нем действует логика включения — внимание, это не логика «все сгодится» (anything goes), это именно вектор включения, который активизируется только на грани, только в момент трансгрессии границ. Смысл этого вектора — в постановке границ искусства под вопрос. Искусство в этом понимании принципиально не может быть ограничено не только прекрасным или даже возвышенным, не только живописью или даже видеоартом, не только выставками или даже уличными акциями, но вообще ничем, так как смысл художественного жеста в этом понимании состоит в выходе за пределы автономной территории, будь то в политику, науку, литературу или (что сейчас начинает происходить, кроме шуток) сельское хозяйство».
Полностью прочитать статью Екатерины Деготь.
Александр Альберро, историк искусства, соавтор хрестоматии по институциональной критике
«Современное является свидетелем появления нового технологического воображаемого, упорно следующего, непредсказуемого и нерегулируемого глобального расширения новых коммуникаций и информационных технологий интернета. С одной стороны, технологические арт-объекты в большем количестве сменяют в и музеях материальные объекты, которые видели подъем высокотехнологических гибридов всех типов — от цифровой фотографии до кино- и видеоинсталляций, до компьютеров и других новых медиа. «Белый куб» начал заменяться «черным ящиком», а маленькие мониторы для показа фильмов и видео — крупными проекциями на стену. С другой стороны, изображение пришло, чтобы заменить объект как центральный элемент производства и анализа. Подъем визуальных исследований в академии в этот период показателен для важности роли изображения. Более того, воображаемое этого сдвига от аналогового к дигитальному имело множество непредвиденных следствий. Одно из наиболее поразительных — распространение произведений, которые используют фикцию и анимацию, чтобы рассказывать факты, как если бы сегодня реальное должно было быть вымышлено для того, чтобы мы думали, что реальное — так ошеломляюще, что его будет легче постигать по аналогии».
Питер Осборн, философ
«Искусство — это привилегированный культурный носитель современности, каким он и был для предыдущих форм модерности. Вместе с исторической экспансией, геополитической дифференциацией и темпоральной интенсификацией современности, это стало критически возложено на любое искусство с требованием от настоящего разместить себя, рефлексивно, внутри этого расширенного поля. Объединение различных времен, которые конституируют современное, и взаимоотношения между социальными пространствами, в которых эти времена встроены и артикулированы, таким образом, — два главных вектора, вдоль которых историческое значение и смысл искусства должны быть проектированы. В ответ на это условие в последние годы меж- и интернациональные характеристики художественного пространства стали главными маркерами его современности. В процессе институты современного искусства достигли беспрецедентной степени исторического самосознания и создали новый вид культурного пространства — с интернациональной биеннале как его уже надоедающим символом, — посвященного исследованию через искусство сходств и различий между геополитически различными формами социального опыта, который начал только недавно репрезентироваться в рамках параметров общего мира».
Елена Курляндцева, историк искусства
«В русском языке слово “искусство», с этими СС, — странное и двусмысленное. С «художеством” проще, «худо» слышится очевидно и определяет суть явления. По крайней мере я слышала, что художествами называли дурные мысли, посещавшие иконописцев и отвлекавшие их от канона. Так что все точно: художественное — это отличное от нормального, нужного, полезного обществу восприятие.
Искусство тоже, конечно, от искусителя, из кустов вылезающего. То, что он предложил Еве, и есть сущность искусства: новая степень познания — через свободу от запрета — и любовь. Мера свободы, то есть провокация, границу свободы определяющая. А с другой стороны — отказ от свободы, абсолютная несвобода — любовь.
Вся история искусства — это история романов человечества: то с античностью, то с Богом, а в нашем веке — всепоглощающая страсть к себе и, как открытие, жизнь без любви. «Возлюбленная моя — перспектива», — говорил Учелло; так же можно полюбить один цвет или один имидж.
Кстати, может, именно разница между общепринятым понятием свободы и русской волей, как и наша лишенная чувственных претензий любовь-страдание, и есть корень различия в пластическом результате, никакой бедностью не объяснимый? Но это уже так, к слову».
Борис Гройс, философ, теоретик искусства, куратор
Самое поразительное, что мы всегда открываем, когда мы смотрим новое произведение искусства, — что что-то оказалось запрещено, а мы все еще выжили, мы еще смотрим. Уже как бы и видеть нечего, уже все исчезло, развалилось, уже ничего нельзя найти, кругом один мусор, и тем не менее оказывается, что мы еще смотрим, и, оказывается, еще можно что-то запретить, еще можно сделать что-то невозможное, и мы все еще будем на это смотреть. Так что… инсценировка смерти… но не в пессимистическом духе, а, наоборот, в радостном».