что такое мозг в философии

Что такое мозг в философии

Смотреть что такое «МОЗГ» в других словарях:

мозг — мозг/ … Морфемно-орфографический словарь

мозг — центральный отдел нервной системы человека и животных, главный орган психики. У позвоночных и человека анатомически различают спинной М. (находится в позвоночном канале) и головной М. (в черепной коробке). М. покрыт тремя оболочками твердой,… … Большая психологическая энциклопедия

МОЗГ — МОЗГ, массив нервной ткани, регулирующий всю физическую и умственную деятельность; соединен со спинным мозгом. Вес мозга взрослого человека около 1,5 кг (около 2% общего веса тела). Мозг подразделяется на три отдела: ПЕРЕДНИЕ ДОЛИ, СРЕДНИЙ МОЗГ и … Научно-технический энциклопедический словарь

МОЗГ — МОЗГ, мозга, мн. мозги, муж. 1. только ед. Важнейший орган центральной нервной системы, вещество, состоящее из нервных волокон и клеток, заполняющее череп и канал позвоночника у человека и высших животных (анат.). Белое и серое вещество мозга.… … Толковый словарь Ушакова

мозг — а, предл. о мозге, в мозгу; мн. мозги, ов; м. 1. Центральный отдел нервной системы человека и животных, состоящий из нервной ткани, заполняющей череп и канал позвоночника. Головной м. Спинной м. Вытяжка мозга. // О головном мозге. Сотрясение… … Энциклопедический словарь

МОЗГ — муж. вещество, наполняющее череп человека и высших животных. Пучки мозговых нитей, от мозга к разным частям тела, нервы или беложилье. Черепной мозг состоит из двух половин большого мозга и мозжечка, в черепном затылке. Спинный, хребтовый или… … Толковый словарь Даля

Мозг — человека (разрез). МОЗГ, центральный отдел нервной системы животных и человека. Состоит из нервной ткани: серого вещества (скопление главным образом нервных клеток) и белого вещества (скопление главным образом нервных волокон). У позвоночных… … Иллюстрированный энциклопедический словарь

мозг — сущ., м., употр. часто Морфология: (нет) чего? мозга, чему? мозгу, (вижу) что? мозг, чем? мозгом, о чём? о мозге и в мозгу; мн. что? мозги, (нет) чего? мозгов, чему? мозгам, (вижу) что? мозги, чем? мозгами, о чём? о мозгах 1. Мозг это орган… … Толковый словарь Дмитриева

МОЗГ — центральный отдел нервной системы животных и человека. Состоит из нервной ткани: серого вещества (скопление главным образом нервных клеток) и белого вещества (скопление главным образом нервных волокон). У позвоночных различают головной мозг и… … Большой Энциклопедический словарь

МОЗГ — центральный отдел нервной системы у животных и человека, обеспечивающий регуляцию всех жизненных функций организма, в т. ч. и высшую нервную деятельность, а у человека и психич. функции, включая мышление. (см. ЦЕНТРАЛЬНАЯ НЕРВНАЯ СИСТЕМА,… … Биологический энциклопедический словарь

Источник

Мозг— центральный отдел нервной системы, орган мышления, сознания. Психика человека является продуктом деятельности важнейшей части мозга — головного мозга, отражающего воздействие на него объективного мира. Современная физиология высшей нервной деятельности окончательно разбила идеалистические представления о независимости духа, мышления, сознания от материи и показала с исчерпывающей убедительностью, что сознание и мышление — продукт вещественного, телесного органа, мозга.

Сознание, мышление — не что иное, как отражение природы, общественного бытия в мозгу человека, поэтому нельзя отделять мышление от материи, не желая впасть в грубую ошибку. Человеческое мышление, сознание, будучи свойством высокоорганизованной материи — мозга, являясь продуктом его деятельности, развилось на основе общественно-исторической практики человечества, на основе его трудовой деятельности. «. Существеннейшей и ближайшей силой человеческого мышления является как раз изменение природы человеком, а не одна природа как таковая, и разум человека развивался соответственно тому, как человек научался изменять природу»

Наибольшего совершенства в результате исторического развития достиг мозг у человека. У позвоночных мозг состоит из спинного мозга, расположенного в позвоночном канале, и из головного мозга, расположенного в полости черепа. Спинной мозг содержит первичные двигательные и чувствительные центры, регулируемые головным мозгом. Сам по себе спинной мозг способен только к простейшим функциям — сгибанию и разгибанию конечностей, — ещё недостаточным, однако, для осуществления движения (ходьба, бег, лазанье и г. д.); для последних необходима координирующая деятельность головного мозга.

Строение головного мозга очень сложно. Продолжением спинного мозга является продолговатый мозг, который содержит важнейшие жизненные центры — дыхания, кровообращения, обмена и т. д., ядра для иннервации мышц языка, глотки, голосовых связок. Непосредственное продолжение продолговатого мозга составляет Варолиев мост, содержащий ядра для иннервации мышц лица, отведения глаз и вместе с продолговатым мозгом также ядра слухового нерва. Расположенный над продолговатым мозгом и Варолиевым мостом мозжечок является органом сохранения равновесия тела и координации движений.

У млекопитающих и особенно у человека большие полушария превосходят и по своей величине: и по чрезвычайной сложности строения и функций все остальные отделы мозга. Большие полушария состоят из центральных скоплений клеток («ближайшая подкорка», по определению И. П. Павлова), являющихся субстратом безусловной рефлекторной, или инстинктивной, деятельности, и из коры, покрывающей большие полу пария. Кора, содержит огромное количество (до 16 миллиардов) нервных клеток, находящихся между собой в бесконечно сложных и постоянно меняющихся соотношениях.

Кора больших полушарий, орган высшей нервной деятельности, по И. П. Павлову, есть место образования условных рефлексов, т. е. рефлексов, не унаследованных, а возникающих в процессе индивидуальной жизни и бесконечно расширяющих возможности приспособления организма к изменениям внешней и внутренней среды. Кора больших полушарий является в то же время системой анализаторов, задача которых,-как указывает Павлов, заключается в том, чтобы разлагать весь мир влияний, падающих извне на организм и его раздражающих, и чем животное выше организовано, тем разлагать «дробнее и тоньше».

Особенно сложны функции коры больших полушарий у человека. «В развивающемся живот-ком мире, — писал Павлов, — на ([азе человека произошла чрезвычайная прибавка к механизмам нервной деятельности. Для животного действительность сигнализируется почти исключительно только раздражениями и следами их в больших полушариях, непосредственно приходящими в специальные клетки зрительных, слуховых и других рецепторов организма. Это то, что и мы имеем в себе как впечатления, ощущения и представления от окружающей внешней среды, как обще природной, так и от нашей социальной, исключая слово, слышимое и видимое.

Это — первая сигнальная система действительности, общая у нас с животными. Но слово составило вторую, специально нашу, сигнальную систему действительности, будучи сигналом первых сигналов». Труд создал самого человека. Труд породил сознание человека, а вместе с сознанием развилась его речь. Под влиянием труда изменились и усовершенствовались органы чувств человека, например, человеческий глаз стал замечать в вещах больше, чем глаз самой дальнозоркой птицы, человеческое ухо стало воспринимать тончайшие различия и сходства звуков человеческой речи и т. д.

Источник

Краткий взгляд в философии на сознание и мозг

Человеку дан дар – разум и полёт идей. Предметы и явления, которые обитают на грани духовного мира. Богословы продвигают идею о божественной искре высшего разума. Идеалисты утверждают, что разум первичен и дан людям для самоизучения. Материалисты и психологи признают разум функцией мозговой активности, которая отражает мир.

Практически никто уже не спорит о том, что есть прямая взаимосвязь между осознанием бытия и работой мозга. Огромное количество научных дисциплин занимается исследованием природы этих феноменов: психофизиология, психология, медицина и другие. Философия уже многие тысячелетия не является исключением. Философский анализ заключается в том, чтобы понять сущность происхождения и возможности сознания и мозга во время преобразования реальности, в которой мы живём.

Люди активно познают объективную реальность и своё бытие с самого рождения, через данные природой психические явления и функции. Отношения рождаются только через общение с другими людьми при помощи речи. Это свойственно только человеку, и только если он живёт в обществе.

Миллионы лет прошли, прежде чем появился человек с разумом. Всё благодаря уникальному свойству психики отражать. Отражение – это свойство любой системы изменяться при взаимодействии с чем-либо. Где же находятся корни, начало сознания?

Всё начинается в мозге

Человеческий мозг – тонкое устройство, которое являет собой часть целого организма и одновременно автономно. Именно мозг и есть орган, рождающий сознание, утверждает философия.

Изначально врачи, позже учёные заметили и подтвердили массой примеров и экспериментов, что все реакции у людей наблюдаются если есть нормальное функционирование мозга, основного органа центральной нервной системы. Именно здоровая мозговая материя даёт нормальную работу всей психики. Удовольствие, смех, слёзы, боль и много другое недоступны тем, у кого нарушены или поражены её части.

Ранение лобной доли лишает возможности производить мыслительные действия. Нарушены мозговые структуры затылочной части, происходит потеря пространственной ориентации. Повреждены доли лобные, сложные поведенческие программы становятся недоступными. Подобных примеров множество.

Сознание ребёнка проходит все стадии взросления вместе с развитием мозга. При этом мозг старца демонстрирует уже некоторые потери функциональности разума. Чем сложнее структура мозга живого существа, тем многообразнее и тоньше реакции. Тем оригинальнее отражается действительность.

Сознание и язык

Невозможно отделить даже временно мысль от материи, которая её мылит. Мозг – материальный субстрат сознания. Всю полученную информацию он обрабатывает логическими алгоритмами, переводя её в знаки, слова составляют речь. Язык есть основание для мышления.

Средством общения между людьми является слово. Язык выступает способом сформулировать, выразить свою мысль и передать её другим в результате мыслительных операций и осознания происходящего. Мыслительная речь известна устная, письменная и внутренняя (думы о себе). Рождение её происходит всё там же, в мозгу.

Только если присутствует вторая сигнальная система мы понимаем, что сознание у человека присутствует. Без сознания нет речи, без речи нет признаков сознания. В этом их единство и взаимное существование. Язык позволяет перейти от восприятия и представлений к формированию целых понятий. Однако говорить о тождественности этих двух явлений не приходится, даже в философии. Сознание отражает мир, а язык обозначает и выражает мысль.

Сознание как философский феномен

Самая сложная и противоречивая тема в философии та, что пытается ответить на вопрос «Что такое сознание?». Известно, что это высшая форма отражения действительности, присущая исключительно человеческим существам на планете.

Сама проблема взаимоотношений мозга и разума обитает на границе философии и научных дисциплин. Философия её рассматривает через призму трёх граней: дуализм, идеализм и материализм.

Античные мыслители смотрели на сознание как на момент попадания различных сигналов от органов чувств и их дальнейший анализ, сравнение, обработка.

В Средние века это понятие было наделено философами надмировым началом (божественным), существовавшим до природы.

В философии Нового времени оно предстаёт как замкнутая в себе субъективность, особая идеальная материя.

Материалисты добавили к идеальному представлению об этом явлении логику и разумные факты. По их мнению, это функция мозга, отражающая действительность.

В одном из неклассических философских подходов сознание – это субъективность бытия, в котором важно бытие мышления, а не мышление о бытие.

Сознание и бессознательной

Психоанализ добавил к осознанию понятие бессознательного, символизирующего опыт предшествующих поколений в психике индивидуума. Часто люди доверяют бессознательному больше, чем сознанию, особенно когда не находят логического решения.

Бессознательное проявляется и осознаётся. Память, мотивация, мышление, интерес, потребность, которые есть в бессознательном, «материализуются» в снах, грёзах, непроизвольных действиях, искусстве и творчестве, ошибочных действиях, оговорках, описках. Философская задача – найти гармонию между этими двумя явлениями, чтобы достичь состояния счастья и удержать его.

Итак, сознание получило самостоятельный статус существования. Кто бы из учёных ни изучал, отмечают, что оно объединяет все психические процессы и функции:

Сознание в жизни проявляется в чувственной форме (ощущения, восприятие, представления) и в рациональной (понятия, суждения, умозаключения). Внимание, эмоции, память, воля, мышление – его компоненты.

Новый виток в изучении сознания и пересмотр постулатов в самой философии случился в связи с разработками искусственного интеллекта в последние годы. Создание программ, понимающих язык, объединило естественно-научный и гуманитарный подходы, разрешило психофизиологические проблемы через анализ этого феномена.

Его структура и компоненты философами изучаются до сих пор, поскольку современные исследования продолжают выделять новые элементы. Функционалисты доказывают аналогию между компьютером и функционированием мозга. Компьютерные исследования, инженерная лингвистика, теория искусственного интеллекта рождают иные компоненты сознания: когнитивная схема, когнитивная карта, фрейм и другие.

Существуют важные отличия психики человека от разных даже самых развитых представителей на земле: самосознание, самоанализ и самоконтроль. Только человек способен выделять себя из окружающей среды и проявлять. Только ему присуща интуиция, вдохновение, инсайт, рефлексия.

В настоящее время самые активно развивающиеся подходы в науке изучения сознания и мозга:

Сознание – это особый тип информации, поэтому и рассматривают отношение между носителем этой информации и самой информацией. Оно воплощается в кодах, то есть в образах, а возникая в мозговых нервных связях, происходит кодирование образа. Любая информация – это и содержание, и ценность и фактор управления.

Философия и космос

Философы позволили себе подойти к понятию с иных сторон, отличных от естествоиспытателей. Их пытливый ум заметил попытки человека овладеть языком космоса, понять его инфо-структуры. Теперь понятно, что человек с его сознанием и бессознанием связан и с космическими процессами.

Полная взаимосвязь сознания, бессознательного и космического вылилась в целую теорию о телепатии, ясновидении, о связи пространства и времени. Учение о гипнозе успешно реализуется в медицине. Это стало толчком к развитию науки по проблеме «Сознание и мозг».

И всё это благодаря человеческому мозгу и всем процессам, осознаваемым им и в нём. Таким образом, можно сделать некоторые выводы о сознании и мозге:

Источник

Кто такой «я»? Тело, мозг, нейроны или сознание?

Философ Игорь Михайлов — о научных исследованиях в области сознания человека. Часть 1

Что такое «я»? — этот вопрос задают дети, над ним думали древние философы, он же активно обсуждается и в наши дни. Смогла ли современная наука разгадать тайну сознания человека и к чему привели философские дебаты — на эту тему рассказывает в интервью «Реальному времени» философ Игорь Михайлов.

«Попробуйте заставить физика объяснить, что такое «сила» или «масса»…»

— Первый вопрос может показаться простым на первый взгляд. Что такое сознание? К какому определению понятия «сознание» пришла современная наука?

— На самом деле, это очень запутанная терминологическая проблема. Начну издалека. На мой взгляд, одна из уязвимостей философии как исторически первой попытки рационального познания мира состоит в том, что она берет слова нашего (русского, немецкого, древнегреческого) языка, понятные нам на обыденном уровне, и пытается обращаться с ними как с научными терминами. Аристотель придумал, что научные термины нужно вводить с помощью определения через «род и видовое отличие»: например, человек есть животное, производящее орудия труда. То есть у него — человека — имеются все существенные признаки животных (он живет, питается, размножается, умирает), но при этом еще и отличительные особенности, другим видам не свойственные. Этот метод хорошо работает в применении к понятиям, обозначающим объекты нашего мира, которые можно объединять в классы большей или меньшей степени общности — мыши, грызуны, млекопитающие и т. п. Такие объекты и их классы обозначаются в языке именами существительными.

А дальше мы совершаем логически неоправданный переход, полагая, что все, что названо каким-либо именем существительным, может быть определено таким образом. Но, например, австрийский философ Людвиг Витгенштейн показал, что этот подход неприменим даже к такому, казалось бы, простому понятию, как «игра». Есть игры настольные, игры командные, игры на свежем воздухе… но нет ни одного «родового» признака, общего для всех видов игр, — признака, который делал бы игру игрой.

Или я помню, как в детстве приставал к домочадцам, чтобы мне объяснили, что такое «наивный». «Ну наивный, — отвечали мне, — это… наивный». А что еще они могли сказать?

Или в университете — в советское время — у нас был преподаватель, который страшно гордился своим главным научным результатом: он обнаружил в работах Ленина целых шесть (!) определений ощущения. Я уже не помню, честно говоря, насколько гениальными и проницательными были эти определения — а мы, по его настоянию, должны были знать их наизусть. Но зачем их шесть?

— Получается, что не так просто дать определение сознания?

— Да, понятия подчас оказываются трудноопределимыми по разным причинам. Некоторые — потому что вводятся в теорию как исходные, через которые определяются все остальные. Попробуйте заставить физика объяснить, что такое «сила» или «масса». Кажется, в школе нам говорили, что масса — это «количество вещества». Но, простите, из какого вещества состоят элементарные частицы, имеющие массу?

Другие — потому что обозначают не объекты, а устойчивые и повторяющиеся функциональные отношения между ними — отношения, делающие мир наглядным и понятным для нас. Таковы, например, «пространство» и «время». Тот же Витгенштейн, кстати, с удовольствием цитирует св. Августина: «Я прекрасно знаю, что такое время, когда меня не спрашивают об этом». Таково же и «сознание».

Но судьба этого термина в русском языке осложняется еще и тем, что у нас он обозначает как минимум два понятия: то, что в английском выражается словом consciousness, и то, что там же обозначается словом mind. Первый смысл представлен в словосочетании «потерять сознание». Опять же, как объяснить, что значит обладать сознанием в этом смысле: «отдавать себе отчет», «понимать, что происходит»? Вряд ли этот ряд синонимов делает сам предмет более понятным. Во втором смысле «сознание» употребляется, в частности, во всеми нами любимых учебниках по философии. Там по старой советской традиции «сознание» противопоставляется «материи». Последняя, кстати, тоже та еще задачка для любителей определений — смотри того же Ленина.

Но давайте представим себе простую ситуацию: мне или кошке нужно решить — перепрыгнуть через лужу или лучше ее обойти. Человек и кошка обычно решают эту задачу быстро и не задумываясь.

Но любой когнитивный психолог скажет вам, что за этой обманчивой простотой скрывается гигантская вычислительная работа, проделываемая совместно перцептивными, моторными и контрольными модулями нашего «бортового компьютера», к изучению реальных механизмов которой мы пока еще только подступаем. Так вот, чтобы иметь возможность принять решение в этой ситуации, живое существо должно обладать… чем? Сознанием? Но большая часть этой работы совершается без участия сознания в первом смысле слова. А для слова mind в русском языке нет адекватного перевода.

И когда мы в философских учебниках представляем «материю» и «сознание» как дихотомически соотносимые категории, исчерпывающие все, что есть, мы оказываемся в странной ситуации. Весь гигантский «мир» неосознаваемых когнитивных актов — он по какую сторону дихотомии должен оказаться? Мы должны будем или признать существование неосознаваемого сознания, или впасть в гилозоизм, одухотворяя материю.

«Философия сознания относится к департаменту метафизики»

— Какой же итог вы можете подвести?

— Мораль из моих рассуждений следует двоякая. Во-первых, определения — не единственный и, более того, не лучший способ рационального познания мира.

Во-вторых, нужно как-то, хотя бы осторожно и постепенно, никого не обидев, отказываться от привычного, «классического» способа философского теоретизирования, который пародируется старой английской шуткой: Mind? — No matter! Matter? — Never mind!

Мир, чем бы он ни оказался в результате, не описывается дихотомическими парами статичных категорий: не духовное, так материальное, не человек, так животное, не мужчина, так… ладно, об этом не будем.

Целый комплекс современных наук — неклассическая физика, математика, биология, когнитивная наука, экономика и т. д. — описывают мир скорее в терминах плавных количественных переходов, континуумов, многообразий, распределений вероятностей, нелинейных систем и эмерджентных эффектов и много еще чего, не схватываемого классической двузначной логикой.

Именно поэтому я в последнее время несколько устал от «философии сознания» и предпочитаю определять (о боже!) то, чем я занимаюсь, как философию когнитивных наук (ФКН). Этот термин давно уже легитимирован в международной академической литературе, так что на лавры первооткрывателя я не претендую. Разница состоит в том, что ФС относится к департаменту метафизики, наследуя все родимые пятна последней, даже получив прививку аналитической традиции, некогда принципиально антиметафизической. А ФКН — это часть философии науки, которая предусмотрительно не дает никаких ответов за науку, но оказывает ей посильную методологическую помощь.

И кстати, слово «когнитивный» в научной литературе тоже используется как минимум в двух разных значениях. Когда говорят о «когнитивной психологии», имеют в виду раздел этой науки, который занимается мышлением, памятью, принятием решений и другими подобными свойствами психики. Методологическая позиция психолога при этом не так важна. А словосочетание «когнитивная наука», напротив, обозначает междисциплинарный проект изучения сознания, основанный на вычислительном подходе.

Поэтому на ваш вопрос — «А что такое сознание? Дайте определение» — я могу ответить только в рамках хорошо известной еврейской традиции: «А зачем вы-таки спрашиваете?»

То есть правильный ответ зависит от того, какую проблему вы надеетесь решить с его помощью.

«…И только детям и философам приходит в голову спрашивать: что это такое»

— Прочитав разные словарные определения сознания, можно понять, что сознание связано с психикой, с нервной системой и мозгом. По современным представлениям мозг является эпицентром сознания, в котором оно находится, из которого оно распространяется на все тело?

— Да, похоже, от определений нам сегодня не деться никуда. Но вот перечисленные вами термины хорошо иллюстрируют проблему, о которой я сказал ранее. Лучше всего будут чувствовать себя те из нас, которым предстоит определить, что такое нервная система и мозг. Можно, например, развернуть привычные изображения человека в разрезе, продемонстрировать, как ветвятся и расползаются по всему телу сети нервных волокон и окончаний — этот, по мнению некоторых, организм в организме — и сказать: «Смотрите, дети, вот центральная нервная система, вот периферическая. Основные их функции такие-то…»

А вот с «психикой» уже сложнее. Как ее показать? Кстати, придумавшие определения древние греки само слово «теория» произвели от глагола, означавшего «созерцать». То есть рациональное рассуждение, включающее определения, они понимали как способ узреть некие скрытые от глаз «умопостигаемые» сущности, которые существуют в мире примерно на тех же основаниях, что и видимые. А для Платона умопостигаемое было даже более реально, чем наблюдаемое. Эта навязчивая метафора «зрения умом» глубоко укоренена в механизмах когнитивной обработки информации.

Итак, вот стоит перед нами, например, некто Петя. Нас спрашивают: «А где у Пети нервная система?» Мы в ответ включаем МРТ, показываем мерцающие созвездия Петиных нейронов, и всем все становится более или менее понятно. Потом нас спрашивают: «А где у Пети психика?» Мы тут же превращаемся в психологов и занудно объясняем: «О наличии у Пети психики свидетельствуют некоторые его специфические реакции». — «Какие?» — «Ну вот он реагирует на красивое лицо Маши». — «Как?» — «Мы фиксируем нарастание интенсивности микродинамики глаз, непроизвольные тремороподобные движения рук, усиленное сердцебиение и потоотделение…» — «Так это и есть психика?» — «Нет, это свидетельства ее наличия». То есть, психология как наука, если использовать греческую метафору, это не микроскоп, дающий возможность увидеть саму психику с помощью концептуальной оптики, а скорее, камера Вильсона, позволяющая зафиксировать ее следы.

С другой стороны, существует так называемая «народная психология». Это когда одна однокурсница Пети говорит другим: «Девчонки, к Петьке беспонтово подкатывать — ему серьезно нравится Машка».

Как сказал бы философ аналитической традиции, высказывание «Пете нравится Маша» может быть истинно только в мире, в котором у Пети есть психика. То есть то, чем мы любим, ненавидим, хотим, сомневаемся и т. п. Но с другой стороны, перечисленные глаголы — всего лишь слова привычного нам языка, которыми мы описываем привычные нам повседневные события. И только детям и философам приходит в голову спрашивать, что это такое. Последние в качестве ответа придумывают какую-то «психику». Вполне себе древнегреческий подход: объяснить что-либо наблюдаемое — значит узреть умом скрытую за этим фактом умопостигаемую сущность. И вот у нас мозг порождает психику, психика дорастает до сознания и оттуда, подобно радиации или инфекции, распространяется по всему телу. А философы отечественной школы добавляют туда до кучи еще «субъективный мир», «идеальное» и «Я» — непременно с большой буквы. Кому-то, возможно, кажется, что так мы приближаемся к научному объяснению происходящего в межнейронном пространстве.

Между тем собственно научный подход к объяснению состоит в другом. У нас есть вполне глазами наблюдаемый Петя с его нервной системой, наблюдаемой с помощью приборов. И есть два ряда наблюдаемых событий. Один можно назвать стимулами или входными данными. Другой — реакциями или выходными данными…

«Мы стоим на пороге революции в комплексе когнитивных и социальных наук»

— Я правильно понимаю, что это бихевиоризм?

— Если бы мы на этом остановились и сказали, что задача науки — найти однозначные соответствия между типичными стимулами и типичными реакциями, то да — бихевиоризм. Который в лице Б.Ф. Скиннера потерпел поражение в дискуссии с нарождающейся когнитивной наукой, в лице Ноама Хомски — где-то в районе 1957 года. Так по крайней мере гласит каноническое прочтение этой истории. Что добавила когнитивная наука к бихевиористской схеме и почему?

Хомски как лингвист обратил внимание, что бихевиоризм не справляется с объяснением продуктивности человеческого языка: каким образом, научившись понимать предложение «Джон любит Мэри», мы можем самостоятельно и осмысленно сформулировать «Мэри любит Джона»? Естественно было предположить, что между «входом» и «выходом» существуют более сложные функциональные отношения, при которых параметры последнего определяются не только параметрами первого, но и состояниями системы, которая преобразует один в другой. А что это за система, которая, получая нечто определенное на вход, принимает определенные состояния и продуцирует выход, описываемый некоторым алгоритмом? Это машина Тьюринга, то есть вычислительное устройство, способное реализовывать сложные функциональные отношения между рядами данных. Так возродилась некая нетипичная для философии идея, впервые высказанная тем не менее великими философами прошлого — в частности, Томасом Гоббсом и отчасти Готфридом Вильгельмом Лейбницем: мышление есть вычисление.

И вот здесь нам пригодится обозначенное в начале различение сознательных и бессознательных когнитивных процессов. По мнению моего друга и коллеги по Институту философии РАН Владимира Шалака, Алан Тьюринг, описывая свое абстрактное устройство, способное вычислить любую вычислимую функцию, в качестве модели держал в голове образ человека, вычисляющего что-либо с помощью ручки и блокнота. Ручка вводит данные в блокнот, голова человека активизирует определенный алгоритм их обработки, полученные выходные данные тоже записываются в блокнот и используются как ввод на следующем шаге вычисления.

Чтобы быть способным к вычислениям, человеку нужно обладать минимально необходимым сознанием — способностью входить в некоторые внутренние состояния и активизировать приемлемые алгоритмы обработки.

Когнитивная наука оборачивает это отношение: теперь не сознание понимается как необходимое условие вычислений, а вычисления — как необходимое условие сознания (в самом широком смысле слова). Вычисление — это не только то, что сознательно и целенаправленно делает человек с блокнотом, но и те многочисленные и многообразные процессы, которые происходят внутри его тела и которые делают возможными его вычисления в привычном смысле слова. Более того, с момента «когнитивной революции» конца 1950-х годов значительный прогресс случился в области биологии, нейрофизиологии и даже химии — не только органической — которые также освоили эту вычислительную «идиому». Недавно мне попалась англоязычная статья, авторы которой на полном серьезе описывали некоторые реакции в неорганической химии как вычислительные процессы. Что уж говорить о таких очевидных вычислительных процессах, как репликация РНК, общение нейронов, обработка зрительных данных и взаимодействие между особями в стае — так называемые социальные вычисления. Я думаю, мы стоим на пороге революции не только в комплексе когнитивных, но и в комплексе социальных наук. Что нужно для успеха этой революции? Подходящая онтология (описание схемы объектов, их свойств и отношений) и хорошая математика, показывающая, как именно такая система объектов, именно с таким набором возможных состояний может вычислять функции необходимой степени сложности. Тот, кто сумеет предложить все это, станет когнитивно-социальным Ньютоном или Эйнштейном — кем предпочтет себя ощущать.

Главное — реалистично и непротиворечиво продемонстрировать, каким образом вычислительные процессы на более низких уровнях организации, интегрируя, переходят на более высокий, втягивая в свою сферу все более масштабные материальные системы. Как только проект такой теории будет реализован, интересующие вас «сознание», «психика», «субъект», «свобода воли», «идеология» и другие занимательные истории займут свое почетное место среди преданий старины глубокой, сразу после Кроноса, Урана и гекатонхейров… Нет, между ними поместятся еще «эфир» и «флогистон».

«Положение психологии оказалось под вопросом»

— Человек — это главным образом его мозг? Равен ли человек мозгу?

— В такой грамматической форме — в третьем лице — утверждение очевидно ложно эмпирически: помимо мозга у человека есть сердце-печень-легкие, половая сфера и много еще чего. Если «человек» имелся в виду не в антропологическом, а в каком-то трансцендентальном смысле, то эта идея лучше выражается в первом грамматическом лице: «Я и есть мой мозг?»

В таком виде вопрос вызывает некоторое философское напряжение, поскольку мозг априори представляется как своего рода электрохимический автомат, а «я» — это вроде бы как чуткий читатель Шекспира и Германа Гессе и вдобавок субъект свободной воли. И узревший опасность такой редукции начинает ощущать себя трансцендентальным дауншифтером, вынужденным из-за науки отказаться от более высокого философского статуса.

На самом деле, если поразмыслить, и «я» — не такой уж бином Ньютона, как сказал бы булгаковский Коровьев, и роль мозга в этом уравнении не стоит ни недооценивать, ни переоценивать.

Кант, как известно, считал, что есть трансцендентальное «Я» как предзаданное единство апперцепции, и есть эмпирическое «я» как носитель «внутреннего чувства». Последним должна заниматься психология, которая, по мнению нашего кенигсбергского соотечественника, никогда не станет наукой в собственном смысле слова. Почему? Потому что — внимание! — ко внутреннему созерцанию не применима математика, а только она делает науку наукой в собственном смысле слова. Скажете, старик был немного наивен и не смог предвидеть некоторых развитий? Да, казалось бы, когнитивная психология, обильно использующая математическое и компьютерное моделирование, как показали авторы одной свежей статьи, захватила практически все журнальное пространство, изначально отведенное под междисциплинарную «когнитивную науку». Но парадоксальным образом ее собственное положение оказалось под вопросом, поскольку в связи с недавними прорывами в технологиях сканирования живого мозга в реальном времени ее место на троне серьезно стала оспаривать когнитивная (т. е. вычислительная) нейронаука, на стороне которой — описание не только самих когнитивных алгоритмов, но и их биологических реализаций. Если эта тенденция сохранится, то в недалеком будущем нейронаука поглотит психологию, и Кант виртуально восторжествует. Я не утверждаю, что это хорошо, но пока такова объективная тенденция.

Да, итак, два «я» по Канту. Но скажите, когда вы жалуетесь, например: «Я не помещаюсь в этом кресле» — вы какое из них имеете в виду? Правильно, никакое. Так же, как и когда говорите: «В детстве я перенес скарлатину». Ничего трансцендентального в этом факте нет, да и внутреннее ваше созерцание здесь не при чем. В этих случаях «я» относится к вашему телу, в других может относиться к какой-либо социальной роли («Я не имею права подписи»), в иных — к вашей памяти («Помню, я еще молодушкой была»). В самом начале разговора у нас была мысль, что философы часто путают слова, выполняющие в языке принципиально разные функции. Некоторые из них обозначают вполне определенные сущности или признаки, другие, как переменные, пробегают по неопределенному множеству возможных значений, третьи выполняют некую формальную функцию. Так, слово «это» заменяет имя любого предмета, если оно уже было упомянуто, или предмет обозначен посредством указания. Аналогично, слово «я» заменяет выражение «тот, кто произносит данное высказывание». Недаром в письменной речи оно иногда заменяется эвфемизмом «автор этих строк».

Местоимение «я» — это просто грамматический прием, сокращающий объем высказываний и, кстати, не во всех языках присутствующий в таком виде. Всевозможные фихтеанские упражнения вокруг этого технического термина могут быть любопытны и забавны, но в любом случае совершенно бессмысленны.

Поэтому его предметное значение исключительно контекстуально. Когда вы говорите о тех ваших свойствах (например, относящихся к чувственному восприятию), которые обеспечиваются собственно деятельностью мозга, то в этом контексте ваше «я» обозначает ваш мозг. Например: «Я не различаю светло-синий и голубой цвета». Но если вы говорите: «Я беру интервью у Игоря Михайлова», то вы отсылаете к своей функциональной роли в социальном целом, поскольку ваш мозг сам по себе никогда не научится брать интервью и потребности такой у него не возникнет.

Справка

Игорь Феликсович Михайлов — кандидат философских наук, старший научный сотрудник института философии РАН. Доцент института общественных наук РАНХиГС.

Источник