что такое ливония в истории
Ливония
Содержание
Определение термина
На рубеже XII—XIII под Ливонией подразумевается исключительно область расселения ливов: земли по северной стороне Даугавы, прибрежные территории Рижского залива, на юге — земли куршей (Курляндия); со 2-й четверти XIII века по 1561 имеется в виду уже вся территория современных Латвии и Эстонии, завоёванная немецкими рыцарями-крестоносцами.
История региона
X—XIII века
В X веке часть населения, жившего на территории Ливонии, платила дань великому князю Руси Владимиру Святославичу. В 1030 великий князь Ярослав Владимирович Мудрый, покорив жившие там часть чудских племён, построил в их земле опорный пункт для дальнейшей экспансии — крепость Юрьев (по своему христианскому имени), которую немцы позже переименовали в Дерпт (современный Тарту). В период феодальной раздробленности на Руси и возникновения уделов ливонские земли по Западной Двине были в зависимости от Полоцкого княжества.
В 1157 году сюда прибыли бременские купцы, которые построили склады для своих товаров и укрепили их. Первое поселение называли Икскуль, или в немецких хрониках — Uexküll, и это точно отражало этимологию названия. На ливском и современном эстонском языках это дословно означало üx, ix — один, первый и küll, kile — деревня. Сейчас этот город сохранил название как Икшкиле (латыш. Ikšķile ).
В 1184 году августинский монах Мейнард прибыл с купцами к берегам Двины для миссионерской деятельности, но обращение в христианство местных язычников продвигалось очень медленно. Получив чин епископа (1191 год), Мейнард попросил папу Климента III объявить крестовый поход против туземцев. Уже во время правления 2-го епископа, Бертгольда, в устье Двины прибыли крестоносцы. Обращение пошло быстрее, но в 1198 году Бертгольд был убит, и лишь его преемник епископ Альберт I Рижский (Альберт фон Буксгевден) привёл местных жителей к повиновению, заключив с ними мир, и основал (1201 год) город-крепость Ригу. В том же году по его ходатайству был учреждён Орден меченосцев. Распространив христианство в юго-восточной Ливонии, Альберт сначала платил дань полоцким князьям, но, захватив крепости Кокнесе и Герсику (1205), перестал платить дань. Альберт уступил ⅓ часть покорённой Ливонии рыцарям, и Полоцк с тех пор утратил своё влияние в Ливонии.
Начиная с первой половины XIII века Ливонией начинает называться конфедерация, состоящая из 5 своеобразных административно-территориальных единиц, находящихся в сфере влияния трёх основных политических сил, так или иначе действующих в данном регионе: Ливонский орден, Ватикан, действующий посредством архиепископов и во главе с Римским папой, а также немецкое дворянство. Территориально земли делились следующим образом: земли Ливонского ордена, Рижское архиепископство, а также Курляндское, Дерптское и Эзель-Викское епископства, которые номинально находились под влиянием Римского папы и германского императора. Официально Ливония носила название Terra Mariana (в буквальном переводе с латинского — «Земля девы Марии»).
XV век — 1721 год
С образованием Курляндского герцогства Ливонией стали называть территории современных северной Латвии до Западной Двины и её притока Айвиексте и южной Эстонии, которые перешли под власть Речи Посполитой, а позже — Швеции. В этом последнем, суженном, значении термин «Ливония» был постепенно вытеснен другим — «Лифляндия» (нем. Livland ).
После объединения Ордена меченосцев с Тевтонским орденом в 1288 году образовалась Ливонская провинция Тевтонского ордена. Поражение Тевтонского ордена в Грюнвальдской битве 1410 года и Тринадцатилетней войне 1454—1466 годов способствовало ослаблению влияния Тевтонского ордена в Ливонии. Вскоре Ливонский орден избавился от ленной зависимости от епископов и во время борьбы с ними воевал с датчанами, шведами, русскими, литовцами и поляками. В 1442 году на Нарве между магистром ливонского ордена и представителем новгородцев боярином Иосифом был заключён мирный договор.
В 1552 году в Риге было введено лютеранство, позже — в Ревеле. К этому времени относится и начало упадка Ордена.
Война с Иваном Грозным истощила Ливонию. В 1561 году магистр Готхард Кетлер признал короля польского и великого князя литовского Сигизмунда II Августа правителем Ливонии, и Ливонский орден исчез со страниц политической истории. Кетлер был объявлен наследным герцогом курляндским.
Земли Ливонии разделили на 4 части: Швеция получила Гаррию, Таллин и половину Вирландии (так называемая Шведская Эстония). Дания (Магнус) — остров Эзель (ныне Сааремаа) и Пильтен. Кетлеру достались Курляндия и Семигалия. Оставшаяся часть земель Ливонского ордена (юго-запад современной Эстонии и северо-восток современной Латвии) отошла Великому княжеству Литовскому. В 1566 году на этой территории было образовано Задвинское герцогство. До 1569 года герцогство было провинцией Великого княжества Литовского, после Люблинской унии оно стало кондоминиумом Польши и Литвы. Ливонские владения Речи Посполитой обыкновенно назывались польскими Инфлянтами.
После Альтмаркского перемирия 1629 года большая часть Ливонии вошла в состав Швеции и с 1660 года (заключение Оливского мира) составляла провинцию Шведская Ливония.
Вхождение в состав Российской империи
В 1772 году, в результате первого раздела Речи Посполитой, территория польских Инфлянтов вошла в состав Российской империи и на ней затем были образованы «инфлянтские уезды» Витебской губернии — Двинский (Динабургский), Люцинский, Режицкий и Дриссенский.
После революции южная часть Лифляндской губернии была объединена с Латвией, а северная часть — с Эстонией. Население — латыши, эстонцы.
Ранняя история
Первоначально название «Ливония» конкретно относилось к земле, населенной ливонским народом. Впервые оно появляется в рунической надписи 11-го века в Швеции. В 12-м веке ливонские люди упоминаются в летописи Нестора как lib ‘ или lyub’ и представлены как народность, отдающая дань России.
На рубеже 13-го века прибытие немецких торговцев и миссионеров на ливонские земли также ознаменовало начало ранней зарегистрированной истории ливонского народа. Самой известной записью станет «Ливонская хроника Генриха». Охватывая период времени с восьмого десятилетия 11-го века до 1227 года, он фиксирует завоевание балтийских и ливонских земель немцами и тевтонскими рыцарями.
Как жители побережья, ливонцы были одними из первых, кто столкнулся с иностранцами, прибывшими морем. К концу 12-го века немецкие миссионеры и торговцы начали вливаться в ливонские земли. Около 1164 года монах Мейнхард прибыл с группой торговцев. Он работал и духовником, и бухгалтером этой группы. Вскоре после прибытия он выучил ливонский и стал искать новообращенных среди ливонцев, с которыми он столкнулся. У Майнхарда была построена первая церковь в Ливонии, в городе Укскюла (латышский Икшиле, что означает «один город»), и в 1186 году он стал первым епископом Ливонии. Ниже представлена Ливония на карте 13-го века.
Одна Ливония терпит крах, другая возникает
В результате русские войска пронеслись через Ливонию, и после последней битвы в 1560 году многие города и укрепления были сданы русским без боя. Хотя Конфедерация была закончена, в 1559 году ее лидер ы заключили оборонное соглашение с Польшей и Литвой. Польско-литовские войска разгромили русских в Ливонии и захватили весь регион за исключением Тарту. В 1561 году земли, составляющие Ливонскую конфедерацию, в значительной степени перешли под контроль Польши-Литвы.
Войны и переход из рук в руки
Ситуация была не лучше в Курляндском герцогстве (Курземе), где крестьяне фактически не имели никаких прав и были связаны не только с землей, на которой они работали, но и были полностью под юрисдикцией и контролем своих землевладельцев.
Первое национальное пробуждение
Прибытие иностранных захватчиков на ливонские земли шестью веками ранее не принесло ливонскому народу ничего, кроме разрушения и унижения. Там, где они все еще жили, они стали слугами на своей собственной земле, и их язык, когда-то один из основных языков балтийского региона, был исключен из всех сфер общественной жизни, что привело к тому, что это выглядело как ускоренный путь к исчезновению. Так что в некоторой степени историческая ирония заключается в том, что новая порода аутсайдеров посеет семена для возрождения самосознания нации.
Для ливонцев их первое великое национальное пробуждение началось в результате лингвистической работы над их языком в середине девятнадцатого века. Уже в конце восемнадцатого века сходство и вероятные отношения между эстонским, финским и ливонским языками были отмечены А. В. Гупелем в его Topografische Nachrichten. В 1846 году финский лингвист Андреас Йохан Шегрен посетил ливонские общины как в Видземе, так и в Курземе. Он вернется в Курземе в 1852 году, чтобы продолжить свои исследования. В то время он записал присутствие 724 говорящих на западном диалекте и 1600 говорящих на восточном диалекте, в общей сложности 2324 говорящих на ливском языке в Курземе. После смерти ученого его работу продолжил Фердинанд Иоганн Видеманн, эстонский исследователь из Таллина, столицы современной Эстонии.
Второе национальное пробуждение
В 1931 году студенты-ливонцы из Елгавского института при финансовой поддержке Финляндии начали издавать ежемесячную газету на ливском языке «Ливли». В том же году финский пастор Хелле Калерво Эрвио несколько раз отправлялся на ливонское побережье, чтобы проводить мессы в Ливонии. Иметь ливонский язык в качестве языка церкви на побережье долгое время было мечтой ливонцев, работающих над повышением статуса своего языка на родине.
Со временем Эрвио выучил ливский язык и довольно регулярно приезжал на побережье до 1938 года. Церковные службы на ливонском, как и обучение ливонскому языку в деревенских школах побережья должны были оставаться относительно редким явлением. Тем не менее их тоже можно рассматривать как большое достижение.
В конце 30-х годов статус ливского языка достиг беспрецедентных высот, получив заметную роль в динамике языков, используемых жителями побережья Ливона, которых не было в течение семи веков. В это же время ливонцы обратились к латвийскому правительству с ходатайством о создании собственного ливонского административного района, который охватил бы все их деревни. Это было в конечном итоге неудачно. После советской оккупации с милитаризацией родного региона Ливона дальнейшее движение по такому проекту было невозможным.
Годы советского господства
Депортации затронули ливонцев, так же как и латышей. Помимо некоторых пожилых людей, которые остались в своих домах на побережье, ливонцы были теперь полностью рассеяны. Половина нации бежала во время войны, и теперь она живет, перемешавшись с латвийской общиной беженцев по всему миру. Другая половина была изгнана из родового дома, а те, кого не отправляли в трудовые лагеря в Сибири, теперь рассеяны по всей Латвии. Советские власти отказались признать существование ливонской нации и запретили указывать ее в качестве официального гражданства в паспортах и других документах. Ливонцы, которые открыто говорили на своем языке или пытались преподавать его своим детям, подвергались преследованиям.
Конец советской оккупации
Во время советской оккупации Латвии после Второй мировой войны исторически населенный ливонцами берег был милитаризирован Советами, что мешало гражданскому населению жить в этом районе. В результате большинство ливонцев в конечном итоге покинули свои родовые деревни и переехали в более крупные города, включая Ригу и Колку. Во время Второй мировой войны некоторые ливонцы также покинули Латвию и в конечном итоге стали частью сообщества латвийских беженцев в различных западных странах, включая Швецию, Соединенные Штаты, Канаду и др. Последняя известная носительница ливского языка, Гризельда Кристиня, была членом этого сообщества и жила недалеко от Торонто (Канада) до своей смерти в 2013 году.
Ливонский узел: наследство одряхлевшего ордена
В январе 1558 года началась Ливонская война между Русским государством и Ливонской «конфедерацией», к которой спустя несколько лет присоединились Великое княжество Литовское и Королевство Польское, образовавшие в 1569 году единое государство — Речь Посполитую. Любопытно то, что современники этой войны о ней и не знали — правда, это совершенно не мешало им воевать. Попробуем разобраться, что же произошло 460 лет назад, и какие события накрепко завязали «ливонский узел» в Восточной Европе.
Прусская присяга
В Вавельском королевском замке в Кракове выставлена на всеобщее обозрение картина знаменитого польского художника Яна Матейко «Hołd pruski» — «Прусская дань», изображающая событие, произошедшее 10 апреля 1525 года. В этот день на главной площади Кракова бывший магистр Тевтонского ордена, а на тот момент герцог Пруссии надменный Альбрехт Гогенцоллерн, преклонил колена перед королём Польши и великим князем литовским Сигизмундом I Старым, принеся ему вассальную присягу. Прусский чёрный орёл признал верховенство польского белого орла. Казалось, закончилась многовековая борьба между Польшей и Тевтонским орденом. Не помогли Альбрехту ни союз с московским государем Василием III, ни поддержка императора Священной Римской империи и римской курии — после поражения в 1410 году под Грюнвальдом величие и слава Тевтонского ордена больше не вернулись.
Последняя попытка отстоять независимость и суверенность Ордена, предпринятая великим магистром Альбрехтом в 1519–1521 годах (польская «Wojna pruska») не увенчалась успехом, и магистр решил спасти то, что осталось, пойдя по пути, начертанному отцом Реформации Мартином Лютером. «Приватизировав» прусские владения Ордена и объявив себя правителем новоявленного Прусского герцогства, Альбрехт Гогенцоллерн 8 апреля 1525 года подписал в Кракове мирный договор с Сигизмундом. Согласно условиям документа, польская корона признавала новый статус Пруссии и её правителя, а взамен герцог приносил вассальную присягу. Эта церемония и состоялась спустя пару дней после подписания договора. Спустя чуть больше чем три с половиной столетия Ян Матейко напомнил полякам, государство которых к тому времени оказалось разделено между Австро-Венгрией (наследницей Священной Римской империи), Германией (наследницей Пруссии) и Россией (преемницей Московского государства), об этом событии.
Была ли Ливонская война?
Но какое отношение, спросите вы, имеет это событие, запечатлённое кистью великого польского художника, к Ливонии и к «ливонскому узлу»? Да и, собственно говоря, что это за «ливонский узел»?
Для начала вспомним, что 460 лет назад, в январе 1558 года от Рождества Христова (а по московскому летоисчислению — в 7066 году от Сотворения Мира) русские полки, посланные мановением руки царя и великого князя Иоанна Васильевича, прозванного Грозным, вторглись в пределы Ливонии и подвергли опустошению земли Дерптского епископства и прилегающие к нему владения Ливонского ордена. По традиции считается, что это вторжение послужило началом так называемой Ливонской войны 1558–1583 годов. Война же эта под пером позднейших историков превратилась в чуть ли не решающее, центральное событие всего долгого царствования Ивана Грозного, неудача в котором имела роковые последствия и для самой династии московских Калитичей, и для Русского государства.
Впрочем, так ли это? И снова читатель удивится: разве можно сомневаться в том, что четвертьвековая Ливонская война имела столь значимые последствия? Ведь об этом все знают, этой войне посвящено множество научных трудов, она вписана в скрижали военной истории и на страницы учебников. Ан нет, всё не так просто, как может показаться на первый взгляд, всё далеко не так однозначно и прямолинейно.
Война за Ливонское наследство
Начнём с того, что в летописях и хрониках той поры нет такого понятия, как «Ливонская война». Точнее, оно есть, но в него вкладывается совершенно другой смысл — под нею подразумевают лишь события 1558–1561 годов. В те годы русские войска разгромили противостоявшие им силы Ливонской «конфедерации» (состоявшей из владений собственно Ливонского ордена, Рижского архиепископства и епископств Дерптского, Эзель-Викского и Курляндского), заняли часть её территории (северо-восточную часть с Нарвой и территорию Дерптского епископства — «отчину» Ивана Грозного, ибо Дерпт вырос на месте основанного ещё князем Ярославом Мудрым города Юрьева) и положили конец истории «старой» Ливонии.
Но этот военный конфликт был не первым и не последним в цепочке войн, которые полыхали в Восточной и Северо-Восточной Европе во второй половине XVI века. В 1555–1557 годах Русское государство воевало со Швецией, и, между прочим, шведский король Густав Васа развязал эту войну, рассчитывая на помощь и поддержку Ливонского ордена. Правда, её он так и не получил. Мнившие себя хитрыми ливонцы в последний момент передумали, но если они и рассчитывали отсидеться в стороне, то глубоко заблуждались. Уже в 1556 году в самой Ливонии вспыхнула так называемая «война коадъюторов», ставшая результатом глубоких и застарелых противоречий в политической верхушке «конфедерации». Польский король Сигизмунд II, наследник Сигизмунда I, с подачи того самого прусского герцога Альбрехта увидел в ней прекрасную возможность подчинить себе ещё и Ливонию и вмешался в этот конфликт, навязав ливонцам в 1557 году Позвольские соглашения.
Эти соглашения положили конец «войне коадъюторов» и явно сместили баланс сил и интересов в регионе в пользу Польши — и, естественно, Великого княжества Литовского, соединённого с Польшей личной унией. Фактически Сигизмунд сделал первый шаг на пути, который в конечном итоге привёл к разделу Ливонии между её соседями — Польшей (с 1569 года Речью Посполитой), Данией, Швецией и Россией. Этот шаг Сигизмунда ускорил вмешательство России в ливонские дела, результатом чего и стала, собственно, Ливонская война, о которой было сказано чуть выше. С другой стороны, вторжение России в Ливонию ускорило начало Полоцкой войны 1561–1570 годов между Русским государством и Великим княжеством Литовским. Эта война стала частью 200-летнего конфликта, в котором призом для победителя должно было стать доминирование в Восточной Европе и Прибалтике.
В 1563 году прорвался давно назревавший «нарыв» в отношениях между Швецией, с одной стороны, и Данией и Ганзой — союзом северогерманских городов. Вспыхнула так называемая Первая Северная война 1563–1570 годов. Не успела она закончиться, как снова обострились отношения между Москвой и Стокгольмом. Начиная с 1573 года в северной и северо-западной Ливонии (Эстляндии) практически непрерывно шли с переменным успехом боевые действия между русскими и шведскими войсками. Завершились они спустя десять лет, в 1583 году. Истощённая в многолетних войнах на нескольких фронтах, внешних и внутренних, Россия была вынуждена уступить захваченную шведами Нарву и ряд пограничных городов и волостей на Северо-Западе.
Этот русско-шведский конфликт развивался на фоне продолжавшегося противостояния Русского государства и возникшего в результате Люблинской унии государства Польско-Литовского, Речи Посполитой. Развязывая войну в 1561 году, Сигизмунд II, вероятно, рассчитывал, что ослабленная войной с крымскими татарами и серьёзными внутренними проблемами Москва не сможет бороться на равных с Великим княжеством Литовским. Однако он сильно просчитался.
Хитрый же и коварный крымский хан Девлет-Гирей I, который был как будто союзником Сигизмунда, вовсе не торопился проливать кровь за своего литовского «брата». Он предпочитал вести свою игру и поднимать ставки в «крымском аукционе» — кто больше даст «поминков» за его участие или неучастие в русско-литовских разборках. В общем, потрясённое до основания здание литовской государственности дало трещину, которая грозила привести к разрушению всего строения. Литовские магнаты, скрепя сердце, были вынуждены пойти на заключение унии. А уния эта, по существу, поставила точку в существовании Великого княжества Литовского как субъекта восточноевропейской политики — Литва стала младшим партнёром, фактически вассалом Польши.
Но не было бы счастья, да несчастье помогло. Объединение двух государств на более прочной основе способствовало тому, что конфликт с Москвой, ранее бывший делом преимущественно Великого княжества Литовского, теперь стал делом и Польши. И надо же было такому случиться, что в ходе очередной королевской «элекции» магнатерия Речи Посполитой после долгих колебаний выбрала новым королём трансильванского князя Стефана Батория, энергичного и умелого военачальника. В 1578 году Баторий начал очередную в серии русско-польско-литовских конфликтов войну — Московскую (или Баториеву), которая продлилась до 1582 года и завершилась утратой Россией всех своих завоеваний в предыдущий период и в Ливонии, и в Великом княжестве Литовском.
Но на этом первый этап борьбы за Ливонское наследство (так, по нашему мнению, стоит называть всю эту цепочку взаимосвязанных конфликтов) не закончился. Пока два титана — Россия и Речь Посполитая — выясняли отношения, шведы прибрали к рукам Нарву и ряд пограничных русских уездов. Возмущённый этим Иван Грозный вознамерился взять реванш. Увы, ему этого сделать не довелось: в разгар подготовки к новой войне он умер. Дело царя продолжили его сын Фёдор и фактически правивший от его имени «лорд-протектор» Борис Годунов. В 1589 году началась, а в 1595 году закончилась очередная, третья и последняя в этом столетии, русско-шведская война. По её итогам шведам удалось удержать Нарву в своих руках, но Россия вернула утраченные было по итогам Плюсского перемирия 1583 года земли.
Как завязывался ливонский узел
Подведём предварительный итог. Ливонская война 1558–1583 годов — на самом деле изобретение историков Нового времени. Современники этой войны о ней и не знали. Зато они прекрасно знали о целой серии войн, продолжавшихся 40 лет, с 1555 по 1595 год. Они составили первый акт драмы, которую можно было бы по праву назвать войной (или, точнее, войнами) за Ливонское наследство. В этом сорокалетнем конфликте самым причудливым образом переплелись политические, экономические, культурные, религиозные противоречия, раздиравшие Европу (и Восточную в том числе) на рубеже позднего Средневековья и раннего Нового времени. Эти противоречия образовали настолько запутанный узел, отягощённый к тому же массой предрассудков всех мастей, что он не распутан и по сей день, продолжая оставаться предметом жарких научных дискуссий и споров.
Завязываться этот узел начал ещё в конце XII столетия, когда в Прибалтике появились сперва немецкие миссионеры, а затем немецкие купцы и колонисты. В 1201 году был основан город Рига, ставший резиденцией католического епископа и оплотом немецкой экспансии в Прибалтике. А для защиты католической веры и колонистов в следующем году был учреждён орден «Братьев Христова воинства» (Fratres Militiae Christi), который после поражения от литовцев в 1236 году стал провинцией Тевтонского ордена, сохранив внутреннюю автономию. Его-то мы и знаем под названием Ливонского ордена.
Успешная немецкая экспансия — меньше чем за четверть века немцы вытеснили из Прибалтики полоцких князей и новгородцев, после чего попытались было продвинуться дальше к востоку — была остановлена в начале 1240-х годов князем Александром Невским. Тем не менее сохранялась напряжённость в отношениях между Ливонской «конфедерацией» (раздираемой изнутри противоречиями между Орденом, ливонским епископатом и бюргерством Риги, Ревеля и Дерпта, вошедших к концу XIII века в Ганзейский союз), с одной стороны, и Псковом и Новгородом — с другой. Однако на русско-ливонском пограничье надолго установилась некая «стабильность». Нельзя, конечно, сказать, что на «фронтире» было совсем уж мирно. Взаимные наезды и набеги, предпринимаемые местными военачальниками, «охочими» людьми и просто крестьянами, спорившими из-за богатых охотничьих и рыболовецких угодий, бортей, пастбищ и свободных земель, были обыденностью. Временами эта «малая» война перерастала в большую, как это было, к примеру, в 1406–1409 годах.
Впрочем, эти малые и большие конфликты не вели к коренному изменению ситуации ни на пограничье, ни внутри треугольника Псков–Ливония–Новгород. Несмотря на имевшиеся политические, экономические и культурные противоречия, стороны старались найти компромисс, который не вредил бы главному — взаимовыгодной торговле. И Ливония, и Псков с Новгородом богатели, выступая в роли посредников в торговле между Ганзой и Русью, а если и воевали, так для того, чтобы обеспечить себе более выгодные условия.
Претенденты на ливонское наследство
Во второй половине XV века ситуация начала изменяться. Орденские государства стали слабеть и приходить в упадок, и мы видели, чем это закончилось для сильнейшего из них — Прусского. На грани распада находилось и соединённое в результате Кальмарской унии датско-шведско-норвежское королевство. В начале XVI века оно окончательно развалилось, и этот распад, сопровождавшийся немалой кровью, заложил основы будущего датско-шведского противостояния на Балтике. Энергичный король Швеции Густав Васа, освободившись от датской зависимости, положил, что называется, глаз на Ливонию — ну или хотя бы на её северную часть. Король мечтал о том, что он сам, а не ливонские торгаши, станет посредником в торговле России с Западом и будет иметь с этого немалый доход от взимания пошлин — хороший источник для пополнения пустой шведской казны в преддверии неизбежной войны с датчанами.
Немаловажным фактором, сыгравшим свою далеко не последнюю роль в печальной судьбе старой Ливонии, стал упадок Ганзы. Теснимая конкурентами, прежде всего торговцами и мореходами из Нидерландов, она постепенно начала утрачивать своё господство на Балтике — не только торговое, но прежде всего военно-политическое. Ослабление Ганзы было вызвано не в последнюю очередь тем, что центр экономической жизни Европы сместился на северо-запад, в бассейн Северного моря и прилегающих к нему регионов.
Это имело чрезвычайно важные последствия: с переносом центра из жаркого и солнечного Средиземноморья на холодный и туманный северо-запад Европы здесь стала формироваться новая «мир-экономика». Востоку Европы в ней отводилась роль сырьевого, аграрного придатка. Растущая экономика северо-западной Европы требовала всё больше хлеба, мяса, шерсти, сала, льна, пеньки, смолы, леса, металлов, и торговля этими товарами начала приносить всё бо́льшую выгоду. И совсем не случайно во второй половине XV – начале XVI века обострилось противостояние Польши и Тевтонского ордена.