что такое королевский двор
При дворе средневекового короля. Как жили придворные
Фэнтези — это средневековье, пусть и приправленное волшебством, романтизированное и идеализированное. А средневековье — мир феодальный. Часть его населения составляют короли и прочие титулованные персоны. Короля же, как известно, играет свита. Праздные, роскошно одетые дамы и кавалеры, едва успевающие с бала на пир, из-за стола на турнир, а с трибун всей толпой — на охоту. И всё-таки выкраивающие время для интриг, адюльтеров, поединков и подливания яда в бокалы друг другу…
Так выглядел средневековый королевский двор с точки зрения стороннего наблюдателя, не понимающего, кто все эти люди, зачем они собрались вместе, почему король их терпит и чем придворные заняты на самом деле.
Двор похож на мраморное здание: он состоит из людей отнюдь не мягких, но отлично отшлифованных.
Академия хороших манер
Королевский двор Испании
Двор короля или другого могущественного правителя феодальной эпохи был своеобразным высшим учебным заведением, в стенах которого отпрыски знатных семей получали необходимые знания и опыт. В окружении людей чужих, но равных по положению молодому человеку предстояло отточить изящные манеры и обрести светский лоск. То есть пройти социализацию, научиться вести себя в обществе. Иной возможности для этого просто не было. Королевский двор, по сути, был единственным местом, где обитатели неприступных замков встречались друг с другом.
В Новое время благородные манеры стали включать в себя сложный в освоении комплекс навыков по правильному использованию целого арсенала ножей и вилок. Но в Средние века стать настоящим аристократом было проще — ели-то руками. Лоск тогда подразумевал именно умение вести себя в обществе равных (и вооружённых) людей, не роняя своего достоинства и не задевая чужого.
Установившиеся за время пребывания при дворе отношения не только с королём, но и с влиятельными придворными, и даже с другими практикантами — в перспективе могущественными вельможами, — имели огромное значение для феодала. Монарху не безразлично, кто станет его вассалом и приведёт (или не приведёт) войско под королевские знамёна. Свой интерес имелся и у соседей, часто готовых поддержать альтернативного претендента на титул…
После стажировки при дворе и ознакомительного путешествия по Европе придворный мог поступить в университет. В средневековой Англии это было модно. Подготовка кадров для придворной службы на протяжении веков оставалась основной функцией Оксфорда
Изучать при дворе можно было и географию. О размерах драконов и нравах девиц в дальних странах охотно рассказывали иностранные гости короля. Нет, не дипломаты (хотя могло прибыть и посольство), а странствующие рыцари — знатные молодые люди, уже завершившие образование при дворе и теперь путешествующие в поисках новых впечатлений. Что было если и не обязательным, то желательным этапом придворной карьеры.
Это была своеобразная ролевая игра аристократии, навеянная куртуазной литературой. Странствующие рыцари объезжали дворы других стран, знакомились с вельможами, изучали местные обычаи, пользуясь теми же правами и выполняя те же обязанности, что и прочие придворные. В частности, должны были сражаться за принимающего их короля.
Прибытие английских послов ко двору короля Бретани (1495 год)
Молодой дворянин мог провести при дворе и несколько дней, и несколько лет. Обычай никак не регламентировал данный вопрос. Фактически же продолжительность стажировки зависела от финансовых возможностей семьи. Хотя король как щедрый хозяин обеспечивал гостям кров, стол и культурный досуг, учиться при дворе было очень дорого.
Даже в самые тёмные века при дворе без них делать было нечего. Если придворный не одевался в драгоценные заморские ткани, не держал множество слуг, не сорил деньгами, не располагал конём, стати которого могли бы служить предметом восторженного обсуждения, это свидетельствовало о бедности или о скупости его семьи. А и то, и другое в Средние века означало опасную слабость. Ведь скупой сеньор едва ли будет пользоваться любовью вассалов.
Двор как парламент
Аристократия, по сути, включала в себя не один, а два класса. Нетитулованные дворяне, владевшие небольшими имениями, а то и вовсе безземельные, представляли собой военное сословие. Титулованная же знать образовывала «политический класс», основной функцией которого было управление государством. Но и в самых знатных родах земли, а значит, и власть переходили от отца к старшему сыну.
Остальные же сыновья, как и их потомки, оказывались не у дел. Кто-то из них, выпросив у родственников небольшое поместье, переходил в разряд «знатных, но обедневших» и вливался в ряды служилого дворянства. Кто-то выбирал церковную карьеру или вступал в рыцарский орден. А кто-то, завершив придворную практику, оставался работать при дворе.
О персонаже «Гамлета» Полонии мы знаем, что он окончил университет, живёт со своей семьёй в королевском дворце и непонятно чем занимается. То же можно сказать и о принце
Если молодой человек решал стать придворным, то… согласие короля не требовалось. Разумеется, блистательный, знатный кавалер всегда считался желанным гостем во дворце и мог оставаться столько, сколько хотел. Но семья должна была оплачивать блеск придворного. На семью — а не на короля — он, соответственно, и работал.
Феодальный мир, каким мы его знаем, — уникальный феномен западноевропейской истории. Нигде больше государства не возникали и не существовали при столь низком уровне товарного хозяйства, что правитель страны вынужден был собирать со своих вассалов подати в форме военной силы. Ни о какой централизации власти в таких условиях, разумеется, не могло быть и речи.
Попытки королей ограничить вольности своих вассалов кончались восстаниями, после которых королям иной раз приходилось давать вольностей ещё больше. Как, например, Иоанну Безземельному
В эпоху феодальной раздробленности сеньор сильнее зависел от вассалов, чем они от него. Все ответственные решения королю приходилось согласовывать со знатью. Но слабое развитие транспорта не позволяло часто созывать вассалов на совет, а для руководства страной по переписке потребовалось бы создать надёжную почтовую систему. Поэтому каждый из субъектов «феодальной федерации» отправлял ко двору своего полномочного представителя. От имени семьи придворный вёл переговоры с монархом и другими вассалами, сколачивал альянсы, лоббировал интересы своего княжества, разоблачал козни врагов и в ответ пакостил им всеми возможными способами. То есть придворный действительно интриговал. Но не из вредности, а потому что ему за это платили.
Были у придворного и другие обязанности. Он собирал для семьи сведения о событиях при дворе и в мире и, в свою очередь, сообщал королю о положении дел в командировавшем его уделе. Также придворный отвечал за связь. Фельдъегерская служба, доставляющая королевские указы в отдалённые замки, появилась лишь у абсолютных монархов позднего средневековья. В феодальный период всё было проще. Приказ собрать ополчения король просто оглашал в присутствии свиты. И уже придворные, знающие безопасную дорогу во владения своих родственников, по которой в это время года можно было проехать, посылали слуг разнести весть по королевству.
Круглый стол короля Артура — идеально отвечающая ценностям феодального общества модель двора, при которой вассалы — друзья, а не слуги короля
Ограничивающие власть монарха учреждения — кортесы, сейм, вече, парламент — представляли собой всё те же придворные собрания знати, но тем или иным способом упорядоченные. Тем не менее стихийный, никак не организованный двор контролировал правителя даже эффективнее. Ведь парламент король мог распустить. А свиту — нет.
«Уволить» придворного король не мог, так как не платил ему. Избавиться от затесавшейся в свиту неприятной личности было не так-то просто. Без риска оскорбить чей-то герб и нарушить законы гостеприимства объявить нежелательной (non grata) при дворе персоной можно было лишь человека, запятнавшего свою репутацию действительно тяжким преступлением — нарушением клятвы, клеветой или убийством. В таком случае весь двор, независимо от личных и политических пристрастий, был заинтересован в том, чтоб не вышло как у Шекспира в «Гамлете» — где горящий желанием отомстить за убийство отца рыцарь Лаэрт берёт королевский замок штурмом.
Все решения король принимал единолично, но какие именно решения следует принять, определял двор. А потому свита и самодержец не могли существовать по отдельности. Куда бы ни направлялся король — на охоту, на бал, на молебен, — придворные следовали за ним. Война не была исключением. Именно из придворных состояло ядро войска, дружина, выступающая под королевским знаменем.
Дружина, «друзи» — это просто «друзья князя». Такой же формальный статус был и у свиты в западной Европе: друзья короля
Конечно, преобладали там «придворные стажёры». Но и профессиональные сотрудники двора оставались рыцарями, отлично вооружёнными и достаточно опытными благодаря постоянному участию в турнирах и поединках. Не отрывались от общей массы даже иностранные гости.
Древнейшая функция двора была именно военной. Дружинники жили в доме вождя, питались с его стола и всегда были готовы сражаться за него. Позже, когда вошло в моду награждение воинов имениями и крестьянами, рать рассеялась по поместьям, но князь всё равно продолжал нуждаться в отряде, постоянно находящемся под рукой. Поэтому каждый из знатных родов отправлял одного из мужчин правителю в «друзья».
Придворные должности
Придворный мог выполнять обязанности шерифа — управляющего владениями короля (да-да, как шериф Ноттингемский из легенд о Робине Гуде). Шериф отличался от графа лишь тем, что замок и земли по наследству передать не мог
При дворах наиболее могущественных средневековых королей формально существовали должности сенешаля, маршала, канцлера, шенка, коннетабля и камерария. Переводились эти звучные названия как заведующий кухней, начальник стражи, старший писарь, виночерпий, главный извозчик и кладовщик. Естественно, даже в самом захудалом баронском замке были слуги, выполняющие эти обязанности. Но сенешаль в действительности никогда не заведовал кухней. А настоящего кухмейстера нигде не именовали сенешалем.
В знак особой благодарности король мог назначить почётным сенешалем кого-нибудь из числа знатнейших придворных. Или даже из числа владетельных князей — то есть князей, правящих своими владениями, живущих в собственных дворцах и заведомо неспособных следить, чтобы с королевской кухни не крали соль. Это звание иногда продавалось за огромные деньги, а иногда, напротив, подразумевало большое жалование, но в любом случае не было связано с реальными обязанностями придворного, если таковые вообще предполагались.
На Руси, как и в Европе, боярские чины звучали будто специальности слуг: постельничий, стольник, конюший, казначей, дворецкий. Но царскими столом и постелью занимались, конечно, не бояре, а люди, которым царь доверял
Описывая устройство Семи Королевств, Джордж Мартин ввёл должности «мастеров» (министров), возглавляемых «десницей» (премьером), не из стремления к оригинальности, а просто потому, что заимствовать подходящую терминологию из истории Средних веков оказалось невозможно. Государственные посты в современном понимании вообще не могли существовать в обществе сеньоров и вассалов, каждый из которых уже имел права и обязанности, предопределённые происхождением, а не трудовым договором.
Если требовалось провести переговоры, раскрыть заговор, собрать пошлины в порту или организовать большую охоту, король давал соответствующее поручение одному из приближённых. Тот выполнял его за собственный счёт, при помощи своих слуг и опираясь на личный авторитет: поручение короля не придавало придворному дополнительный политический вес при столкновении с лицами более благородного происхождения.
Охота была не просто развлечением — она позволяла дворянам держать себя в форме и тренироваться в мирное время
Доверенные советники, а также регулярно выполняющие различные поручения придворные и составляли «правительство» средневекового государства. В действительности король располагал даже не одним, а тремя кругами приближённых, не имеющими ни чётких границ, ни названия.
К первому из них относились представители знатнейших родов страны. Королю приходилось с ними советоваться, и обидеть их недоверием, не поручая им наиболее ответственные миссии, он тоже не мог. Второй круг составляли фавориты — личные друзья монарха, достигшие своего положения благодаря личным качествам. Например, умению рассказывать за столом охотничьи байки или тонко льстить.
К третьему кругу приближённых относились слуги (а не вассалы) короля. В эту группу традиционно входили такие колоритные персонажи, как шут и звездочёт, но в основном состояла она из людей подчёркнуто суровых. Ведь почти каждый монарх был посвящён в рыцари, и в бою его окружали многочисленные оруженосцы и стрелки. В мирное время воины превращались в лакеев, телохранителей в покоях, стражу на стенах и администрацию дворца.
Необходимость обеспечить придворным жилплощадь и места для собраний со временем вынудила королей строить огромные дворцы — такие как Лувр, запечатлённый в «Часослове герцога Беррийского»
Практически все они, не исключая шута и звездочёта, были дворянами. Но низшей, военной категории. Выполнять ответственные поручения, принимая явное участие в управлении государством, слуги не могли. Тем не менее к королю они находились ближе всего, и влияние их не стоило недооценивать.
Попытки перевести импровизированное придворное правительство на регулярную основу приводили к ужасным результатам. Король, конечно, мог назначить своему фавориту жалование… Но в таком случае все не менее знатные придворные начинали требовать себе оплачиваемые государственные посты. Так появлялись «синекуры» — должности без внятных обязанностей, зато с колоссальным окладом. Король просто откупался от приближённых первого круга, желающих равной с другими чести.
Восток и запад
Противопоставление якобы свободного Запада и якобы предрасположенного к деспотии Востока — известное клише. В Средние века Азия действительно была «деспотической», а Европа — «свободной», но только для дворян. На положении народных масс это не отражалось никак.
А вот с точки зрения аристократа разница была колоссальна. В Европе традиция обеспечивала знати практически полную независимость и все мыслимые свободы даже за столом короля. Восточный же правитель, словно божество, восседал в окружении вызывающей роскоши и простёршихся ниц подданных. Он казнил и миловал по собственному произволу, невзирая на благородство происхождения.
В 1572 году Карл IX спровоцировал беспорядки, в которых фанатичная чернь вырезала несколько тысяч знатных гугенотов. Резню осудил сам Иван Грозный, который за всё своё правление предположительно казнил меньше людей, чем было убито в Варфоломееву ночь. Ивану легко осуждать: он-то имел право просто казнить неугодных бояр
Причины этих различий, скорее всего, в том, что восточнее Константинополя «тёмные века» не наступали. Как следствие, государи могли собирать подати, содержать на них постоянное войско и с родовой аристократией не церемониться. Придворные во дворце азиатского правителя были не гостями-вассалами, а просто слугами. Впрочем, зачастую страной на самом деле правили чиновники, оставляя императору лишь ритуальные функции.
В позднем средневековье и в Новое время роль королевского двора постоянно снижалась. Централизация усложнила руководство страной. Осуществлять его по старинке, раздавая поручения приближённым, короли уже не могли. Из состава двора выделилось правительство, а в странах, где землевладельческой знати и торговому сословию удавалось
противодействовать установлению абсолютизма, — ещё и парламент.
Строгую организацию в Новое время приобрёл и сам двор. Теперь это было уже не стихийное собрание вассалов при короле. Придворные, независимо от знатности, превратились в служащих во главе с гофмейстером, выполняющих примерно те же функции, что и сотрудники аппарата президента в наше время.
Как был устроен средневековый двор короля.
Двор короля или другого могущественного правителя феодальной эпохи был своеобразным высшим учебным заведением, в стенах которого отпрыски знатных семей получали необходимые знания и опыт. В окружении людей чужих, но равных по положению молодому человеку предстояло отточить изящные манеры и обрести светский лоск. То есть пройти социализацию, научиться вести себя в обществе. Иной возможности для этого просто не было. Королевский двор, по сути, был единственным местом, где обитатели неприступных замков встречались друг с другом.
Установившиеся за время пребывания при дворе отношения не только с королём, но и с влиятельными придворными, и даже с другими практикантами — в перспективе могущественными вельможами, — имели огромное значение для феодала. Монарху не безразлично, кто станет его вассалом и приведёт (или не приведёт) войско под королевские знамёна. Свой интерес имелся и у соседей, часто готовых поддержать альтернативного претендента на титул…
Молодой дворянин мог провести при дворе и несколько дней, и несколько лет. Обычай никак не регламентировал данный вопрос. Фактически же продолжительность стажировки зависела от финансовых возможностей семьи. Хотя король как щедрый хозяин обеспечивал гостям кров, стол и культурный досуг, учиться при дворе было очень дорого.
Аристократия, по сути, включала в себя не один, а два класса. Нетитулованные дворяне, владевшие небольшими имениями, а то и вовсе безземельные, представляли собой военное сословие. Титулованная же знать образовывала «политический класс», основной функцией которого было управление государством. Но и в самых знатных родах земли, а значит, и власть переходили от отца к старшему сыну.
Если молодой человек решал стать придворным, то… согласие короля не требовалось. Разумеется, блистательный, знатный кавалер всегда считался желанным гостем во дворце и мог оставаться столько, сколько хотел. Но семья должна была оплачивать блеск придворного. На семью — а не на короля — он, соответственно, и работал.
В эпоху феодальной раздробленности сеньор сильнее зависел от вассалов, чем они от него. Все ответственные решения королю приходилось согласовывать со знатью. Но слабое развитие транспорта не позволяло часто созывать вассалов на совет, а для руководства страной по переписке потребовалось бы создать надёжную почтовую систему. Поэтому каждый из субъектов «феодальной федерации» отправлял ко двору своего полномочного представителя. От имени семьи придворный вёл переговоры с монархом и другими вассалами, сколачивал альянсы, лоббировал интересы своего княжества, разоблачал козни врагов и в ответ пакостил им всеми возможными способами. То есть придворный действительно интриговал. Но не из вредности, а потому что ему за это платили.
Были у придворного и другие обязанности. Он собирал для семьи сведения о событиях при дворе и в мире и, в свою очередь, сообщал королю о положении дел в командировавшем его уделе. Также придворный отвечал за связь. Фельдъегерская служба, доставляющая королевские указы в отдалённые замки, появилась лишь у абсолютных монархов позднего средневековья. В феодальный период всё было проще. Приказ собрать ополчения король просто оглашал в присутствии свиты. И уже придворные, знающие безопасную дорогу во владения своих родственников, по которой в это время года можно было проехать, посылали слуг разнести весть по королевству.
«Уволить» придворного король не мог, так как не платил ему. Избавиться от затесавшейся в свиту неприятной личности было не так-то просто. Без риска оскорбить чей-то герб и нарушить законы гостеприимства объявить нежелательной (non grata) при дворе персоной можно было лишь человека, запятнавшего свою репутацию действительно тяжким преступлением — нарушением клятвы, клеветой или убийством. В таком случае весь двор, независимо от личных и политических пристрастий, был заинтересован в том, чтоб не вышло как у Шекспира в «Гамлете» — где горящий желанием отомстить за убийство отца рыцарь Лаэрт берёт королевский замок штурмом.
Все решения король принимал единолично, но какие именно решения следует принять, определял двор. А потому свита и самодержец не могли существовать по отдельности. Куда бы ни направлялся король — на охоту, на бал, на молебен, — придворные следовали за ним. Война не была исключением. Именно из придворных состояло ядро войска, дружина, выступающая под королевским знаменем.
Древнейшая функция двора была именно военной. Дружинники жили в доме вождя, питались с его стола и всегда были готовы сражаться за него. Позже, когда вошло в моду награждение воинов имениями и крестьянами, рать рассеялась по поместьям, но князь всё равно продолжал нуждаться в отряде, постоянно находящемся под рукой. Поэтому каждый из знатных родов отправлял одного из мужчин правителю в «друзья».
При дворах наиболее могущественных средневековых королей формально существовали должности сенешаля, маршала, канцлера, шенка, коннетабля и камерария. Переводились эти звучные названия как заведующий кухней, начальник стражи, старший писарь, виночерпий, главный извозчик и кладовщик. Естественно, даже в самом захудалом баронском замке были слуги, выполняющие эти обязанности. Но сенешаль в действительности никогда не заведовал кухней. А настоящего кухмейстера нигде не именовали сенешалем.
Если требовалось провести переговоры, раскрыть заговор, собрать пошлины в порту или организовать большую охоту, король давал соответствующее поручение одному из приближённых. Тот выполнял его за собственный счёт, при помощи своих слуг и опираясь на личный авторитет: поручение короля не придавало придворному дополнительный политический вес при столкновении с лицами более благородного происхождения.
Противопоставление якобы свободного Запада и якобы предрасположенного к деспотии Востока — известное клише. В Средние века Азия действительно была «деспотической», а Европа — «свободной», но только для дворян. На положении народных масс это не отражалось никак.
А вот с точки зрения аристократа разница была колоссальна. В Европе традиция обеспечивала знати практически полную независимость и все мыслимые свободы даже за столом короля. Восточный же правитель, словно божество, восседал в окружении вызывающей роскоши и простёршихся ниц подданных. Он казнил и миловал по собственному произволу, невзирая на благородство происхождения.
В позднем средневековье и в Новое время роль королевского двора постоянно снижалась. Централизация усложнила руководство страной. Осуществлять его по старинке, раздавая поручения приближённым, короли уже не могли. Из состава двора выделилось правительство, а в странах, где землевладельческой знати и торговому сословию удавалось
противодействовать установлению абсолютизма, — ещё и парламент.
Строгую организацию в Новое время приобрёл и сам двор. Теперь это было уже не стихийное собрание вассалов при короле. Придворные, независимо от знатности, превратились в служащих во главе с гофмейстером, выполняющих примерно те же функции, что и сотрудники аппарата президента в наше время.
Так меня умиляет, когда уверенно пишут про «Средневековье», хотя это период длительностью около 1000 лет и различий между разными его этапами не меньше, чем между современностью и эпохой крестовых походов.
Не обобщайте, да не обобщены будете 🙂
Текст актуален для развитого средневековья. В раннем же жизнь короля представляла собой увлекательное роуд-муви от поселения к поселению, где его кормили и на сборищах что-то перетиралось. Но стоило ему отъехать, как все распоряжения оставались на совести местных. Вряд ли уместно для такого табора употреблять термин караван, славившийся жёсткой дисциплиной и чёткими целями.
Такое ощущение, что почти ничё не изменилось.
Как монголы простому русскому Ивану жить «не мешали»
Автор: Григорий Лихачёв.
Зашел я сегодня глянуть, что в интернете нового. Увидел пост про братьев-татар ( https://vk.com/wall-162479647_379090 ). Прочитал и знатно пригорел. Давайте по пунктам:
1. «Пришли монголы, всех нагнули, ну и это норма того времени, особо ничего не поменялось».
Ну, как сказать… 34 полностью уничтоженных русских города и еще 15 городов, превратившихся после набега в деревни, поспорили бы насчет нормы. А вместе с ними уничтоженное ювелирное искусство, упадок ремесел, уничтожение большинства архитектурных традиций и школ, уничтожение большей части монастырской жизни (особенно в Южной Руси), потеря связи с отдельными регионами навсегда и полная прострация Галича, Волыни, Полоцка и отчасти Смоленска, которые были съедены Литвой, не выходя из комы. Кто-нибудь из русских князей оставлял такой след в результате 4 лет? Да не припомню что-то.
2. «Население просто стало платить за крышу, так всегда было».
Отчасти правда – только вот за крышу раньше платили князьям. А теперь и князьям, и Орде. Стоит объяснять, что подати из-за этого выросли в разы? Кстати, сравнение с Игорем Старым абсолютно неуместно – Игорь-то как раз и выступал как завоеватель-рэкетир, которому платили за крышу. Полюдье X века и подати XII в. это две большие разницы, не рвите сову на глобусе.
5. Главный тезис – князья творили херни не меньше, чем монголы, зачем им такое внимание за то, что они просто включили нас в часть империи? Да, князья творили много херни. И к этой херне добавилось просто нереальное количество говна от монголов. Разорение Киева Андреем Боголюбским стало настолько исключительным и шокирующим фактом, что навсегда вошло в историю. Регулярное разорение русских городов очередной татарской ратью стало привычкой и обыденностью.
Какой вывод? Говорить, что татарское иго было таким, как пишут в учебниках – бред. Говорить о том, что оно не повлияло на историю нашей страны колоссальным образом – еще больший бред.
Автор: Григорий Лихачёв.
А ещё вы можете поддержать Кота рублём, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
Подробный список пришедших донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
Как в Йене один студент буянил
Автор: Ксения Чепикова.
За что в Средневековье и Новом времени можно было вылететь из университета?
Заваленные экзамены? Прогулы занятий? Пьянки и дебоши? А вот и нет!
У меня тут объяснительная записка руководства Йенского университета от 4 августа 1568 года, адресованная саксонскому герцогу, по поводу некоего студента Вайзманна, на которого жители Йены только в указанном году подавали жалобы аж десять раз.
«…постоянно устраивал различные проделки на улицах, носил непотребную одежду, врывался на танцы и мешал там, участвовал в каждой заварушке, приставал к горожанам, крестьянам, гостям города и даже детям, вламывался в чужие дома, мочился на своего домовладельца (. ) и вообще жил распутно и по-скотски».
Больше мы на это смотреть не могли, – пишут далее уважаемые профессора, – так что исключили его из университета и выслали из города.
Казалось бы, рядовой случай исключения из-за проблем с дисциплиной, почему же ректорат отчитывается перед самим герцогом? Да потому что Вайзманн доставал добрых горожан Йены вовсе не с начала года, а как минимум с октября 1567-го, когда начался осенний семестр, а может и того дольше, и без всяких для себя последствий. Жалобы в университет никакого эффекта не имели, так что горожане пожаловались самому герцогу, а тот поинтересовался в университете, что же это за Вайзманн такой. Пришлось писать объяснительную и срочно принимать меры. Но почему же раньше ректорат не обращал на буйного юношу никакого внимания?
Проблемы с дисциплиной документированы во всех европейских университетах Средневековья и Нового времени. Университет существовал в пределах города, но при этом не подчинялся городскому совету и бургомистру – этакий город в городе, имевший собственные законы, собственный суд и даже университетскую тюрьму. Между тем, студенты, естественно, активно взаимодействовали с городскими жителями – в лавках, тавернах, борделях, на вечерних улицах. Что с учетом обильного потребления алкоголя (в те времена были совершенно другие представления о нормальных и допустимых его дозах) постоянно выливалось в конфликты.
Кроме регулярных шумных попоек, традиционных драк с «городскими» парнями, в которых каждая сторона стремилась показать свою доблесть, и даже с городскими стражниками, типичными развлечениями студентов были, например, Gassengehen, то есть толпой ходить ночью по улицам и громко орать, в том числе непристойные песни, и Häuserstürmen, то есть, выламывая двери, врываться в чужие дома. Такой вот незамысловатый активный досуг. Городские власти не имели полномочий их наказывать, могли только жаловаться в университет. В крайнем случае, арестовать и передать университету.
Учебу тогда начинали в среднем в возрасте 14-15 лет. Чем займется подросток, впервые вырвавшийся из-под родительской опеки, очутившийся в чужом городе в окружении себе подобных, имея на руках немалую сумму денег и массу свободного времени? Чисто теоретически – кто-то, возможно, и учебой с утра до вечера. Но не будем себя обманывать! Тем более что далеко не все юные обитатели университетов, чьи обеспеченные семьи решили дать им образование, разделяли родительские стремления.
На этот случай существовали наставники – нанятые родителями «старшие товарищи», следившие за тем, чтобы их подопечные не погружались уж слишком активно в буйную студенческую жизнь. Для бедных, но способных юношей это считалось прекрасной возможностью получить образование: стать компаньоном какого-нибудь богатого и/или знатного юного студента, чьи родители оплачивали учебу и содержание обоих. Однако не все семьи могли позволить себе платить за присутствие наставника, да и тем не всегда удавалось устоять перед соблазнами студенческой жизни, и в итоге они отрывались на полную катушку вместе с подопечными на денежки их родителей.
В любом конфликте университет принимал сторону своих, город – своих. Незначительная бытовая ссора между двумя подвыпившими балбесами имела все шансы перерасти в полноценное противостояние между городским советом и ректоратом, и тогда за справедливостью обращались к правителю. Жалобы на слишком мягкое отношение университетского руководства к студенческим безобразиям встречаются часто и, откровенно говоря, вполне обоснованы. Молодые люди действительно обычно избегали серьезных наказаний. А причиной исключения из университета могло стать как минимум преступление, часто серьезное.
Дело в том, что весь университет, от последнего привратника до самого ректора, финансировался за счет студентов – тех денег, которые они вносили за обучение, проживание, экзамены. Так что ректорат, естественно, стремился увеличить их количество и ревностно заботился об их благополучии и безопасности. И неважно, что не все посещали занятия, главное, чтобы платили. Стоит, правда, заметить, что и городу студенты приносили не только проблемы, но и определенный престиж, а также большие деньги. Ведь они снимали жилье, покупали еду, алкоголь, одежду и прочие товары, посещали увеселительные заведения.
Но вернемся к Вайзманну. Думаете, он оказался сыном какой-то большой шишки, и поэтому так долго оставался безнаказанным? Вовсе нет, самый обычный парень. Просто пока он столь изобретательно развлекался в городе, исправно внося в университетскую кассу взносы за обучение, ректорат его поведение вообще не заботило. Можно даже сказать, что его исключение – исключительно показательное, в назидание другим, для успокоения городского совета и особенно усыпления внимания герцога. А так бы и безобразничал дальше, пока не встретил кого-то эмоционально неуравновешенного и вооруженного, кто отомстил бы за поруганную честь домовладельца.
Студенческая жизнь, гравюра из Speculum Cornelianum (1608/1618 годы)
Автор: Ксения Чепикова.
А ещё вы можете поддержать Кота рублём, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
Подробный список пришедших донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
Меня терзают сомнения.
Дедовский способ фехтования
Об одном средневековом враче с купленным дипломом
Автор: Ксения Чепикова.
Фальшивые дипломы, купленные диссертации – сегодня иногда звучат скандальные новости с разоблачениями какого-нибудь американского спортсмена, итальянского политика, южно-корейского искусствоведа, российского чиновника или даже немецкого министра. А как с этим обстояли дела в далеком прошлом?
Подделывать и покупать академические степени начали, вероятно, со времен появления первых университетов. Соображения престижа, лучшие карьерные шансы, хороший заработок, возможности социального взлета – мотивация у владельцев фальшивых документов могла быть самой разной. Впрочем, сами университеты не отставали: так, между 1226 и 1234 годами руководство Болонского университета в погоне за престижем сфабриковало свидетельство об учреждении своего учебного заведения еще императором Феодосием II в 423 году! Но сегодня расскажу о другом случае.
Круговая карта Вены (Мельдеманн, 1530 год)
В поисках этих самых актов в университетских архивах нашли Promotionsurkunde (свидетельство о присвоении докторской степени) Александру из Шотландии, якобы выданное Римским университетом в 1486 году после обучения медицине у профессора Коронатуса де Планки и успешного экзамена. На оборотной стороне этого документа оказалась еще одна интересная пометка: данное свидетельство, предоставленное указанным Александром, является фальшивым.
А произошло вот что. В сентябре 1498 года ректору поступило прошение от городского совета Вены о проверке квалификации недавно появившегося в городе доктора Александра из Шотландии. Он навлек на себя подозрения властей тем, что бОльшая часть многочисленных пациентов, привлеченных громким титулом «врача из университета» и докторской степенью, его лечения, к сожалению, не пережила.
Обращение к университетскому руководству в данном случае соответствовало правовым нормам времени: университет был самостоятельным субъектом права, осуществлявшим над своими членами законодательную, исполнительную и судебную власть. С собственным судом и собственной тюрьмой. В архивах медицинского факультета сохранилась довольно подробная информация о проведенном расследовании.
Архив университета Вены
13 сентября совет факультета пригласил доктора Александра для беседы. Проверка выписанных им рецептов показала необразованность и некомпетентность – он даже названия ингредиентов не мог правильно написать: «camemila» вместо «camomilla» (ромашка), «colockquinta» вместо «coloquinda» (колоцинт). Не говоря уже о составе рекомендованных им «лекарств».
На требование ректора показать документ, удостоверяющий квалификацию, Александр пустился в путаные объяснения, что его докторская грамота по каким-то причинам находится сейчас не в Вене, и что ему нужно хотя бы 10 дней, чтобы ее доставили в город. В течение этого срока он несколько раз пытался замять дело, сочиняя различные отговорки. Наконец, 22 сентября он принес требуемое декану. Тому показалось странным, что Александр, передавая ему грамоту, вдруг начал неудержимо краснеть. Присмотревшись хорошенько, он понял, что свидетельство фальшивое. Под язвительные смешки факультетского совета оставалось лишь резюмировать: «Что тут долго говорить? Какой врач, такой и документ».
Современные исследователи установили, что в 1480-х годах в Римском университете действительно имелся профессор Коронатус де Планка, но не на медицинском факультете – он преподавал римское право. Что касается других указанных в грамоте преподавателей, у которых якобы обучался Александр, то историки выяснили, что в Риме таких не было.
Печать медицинского факультета Венского университета с 1408 года
В материалах дела не сообщается, где Александр из Шотландии учился медицине – а ведь что-то он все-таки знал и умел, пусть даже на примитивном уровне – и как смог выдавать себя за врача, не вызывая подозрения у пациентов. Остается загадкой, что привело его из Шотландии в Вену, и куда он подевался после того несчастливого для него летнего семестра 1498 года. Но, несомненно, он был не единственным, кто колесил по Европе с поддельной академической степенью.
А ещё вы можете поддержать Кота рублём, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
Подробный список пришедших донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
Отон III де Грансон — поэт и воин, павший в судебном поединке
1 ноября 1391 года при загадочных обстоятельствах умирает молодой Амадей VII Савойский, прозванный в народе «Красным графом». Собственно, прозвище свое граф получил за огромную любовь к одежде красного цвета в отличие, например, от своего отца Амадея VI, предпочитавшего зеленый (угадайте под каким именем он вошел в историю?). Амадей VI Зеленый граф остался в истории выдающимся полководцем и правителем, сумевшем значительно расширить территорию Савойского графства (государства в составе Священной Римской империи, возникшего после распада Бургундского королевства в XI веке), а также возглавить крестовый поход против турок (1366—1367). Помимо всего прочего Амадей VI остался в памяти покровителем поэтов и поборником высоких идеалов рыцарства.
2.Памятник Амадею VI в Турине, Италия. Статуя изображает Зеленого Графа во время победоносной битвы с турками (Савойский крестовый поход)
Для начала стоит сказать, что никто не знает когда родился будущий поэт, год его появления на свет определяют где-то между 1340-м и 1350-м, более уверенные склоняются в сторону последней даты. Однако одно известно точно — родился Отон III де Грансон в кантоне Невштатель в Савойе, будучи с самого своего рождения весьма обеспеченным парнем, ибо семья де Грансонов принадлежала к высшей знати и более того состояла в родственной связи с династией английских королей. В 1365 году молодой Отон III женился на Жанне де Вьенн — девушке своего круга, однако спокойной жизни со своей избранницей юноша предпочел ратные подвиги. Уже в 1368 году де Грансон участвует в походе против Бургундского герцогства, будучи подданным Савойского графского дома.
Морское сражение при Ла Рошели. Миниатюра из «Хроник» Фруассара XV в.Собственно, сведения об участии в битве Отон III де Грансона мы также черпаем с труда Жана Фруассара.
Близкие отношения с главой дома Амадеем VI Зеленым графом и его женой Бонной де Бурбон, вероятно, не особенно обременяли его в части служения, ибо за свою рыцарскую карьеру де Грансон успел выступить и за англичан — как участник рейда английской эскадры против французской крепости Ла Рошель (1372) и как доблестный рыцарь, выступавший на стороне Плантагенетов в Столетней войне. Особенных наград за служение английскому трону Отон III де Грансон не получил, однако за годы службы (1372-1379) ему удалось сблизиться с представителями английской аристократии и поэтами, а также заслужить славу искусного воина и, внезапно, образца куртуазии. В своих поэмах он держался главным образом одной темы, воспевая любовь к некой Прекрасной Даме. О поэзии Отона III де Грансона можно говорить долго, равно как и о его вкладе в средневековую литературу, упомянем лишь то, что именно он познакомил Францию и весь франкоязычный мир с обычаем выбирать свою Валентину, а также стал родоначальником тех самых «валентинок» — его «Праздник святого Валентина» в будущем поспособствует появлению известного нам дня, отмечаемого 14 февраля. Ниже мы познакомим вас с мнением одного из исследователей его творчества, которое, пожалуй, может сказать и о личности самого поэта:
«Он словно колебался между двумя образами — идеалом галантной любви, верной, благородной, предполагающей вассальное служение мужчины своей дамы, и новоявленным идеалом любви в духе праздника святого Валентина — фривольной и кокетливой, ведь своего партнера следует менять каждый год, а, значит, любовь низводится до уровня игры»
(Ален Корбеллари, профессор Лозаннского университета)
В целом Отон де Грансон был типичной для своего времени фигурой, служившей тому, кто больше платил, но его неоспоримый литературный талант вкупе с военными успехами сделали де Грансона известным человеком во многих странах Европы. Однако были в его жизни и неудачи. В той же битве при Ла Рошель 1372 года англичане потерпели сокрушительное поражение и де Грансон, вместе с несколькими сотнями других рыцарей и более восемью тысячами солдат попадает в плен. Два долгих года неутомимый авантюрист коротает в плену у испанцев, союзников Франции, прежде чем английский король Эдуард III не вносит щедрую плату за его освобождение.
1.Эдуард III Плантагенет
2.Столетняя война (1337-1453)
Скульптура «Граждане Кале» Огюста Родена, посвященная одному из эпизодов Столетней войны — осаде г.Кале 1346 года.
Де Грансон продолжит служение короне до смерти своего отца в 1386 году — кончина родителя заставит блудного сына вернуться на родину. В Савойе Отон III приступает к придворным обязанностям, унаследовав несколько высоких титулов и родовые земли, разбросанные по окрестностям Женевского озера. Помимо этого прославленный поэт и рыцарь становится главным советником графа Савойи Амадея VII, прозванного Красным графом, участвует в многочисленных событиях придворной жизни со всеми ее страстями и интригами, которые в конце концов приводят его в стены тюремного замка Морж, а после и знаменитого Шильонского замка.
Замок Шильон или Шильонский замок. Первое упоминание относится к 1160 году, уже тогда крепость была резиденцией графов Савойских. Также служил тюрьмой. Замок особенно известен благодаря произведениям Джорджа Байрона, Жан-Жака Руссо, Виктора Гюго и Александра Дюма, где крепость является одним из мест действия.
Сложно сказать, сколько времени де Грансон проводит в заключении, зато можно уверенно заявить, что это было не последней его проблемой. 1 ноября 1391 года умирает его покровитель Амадей VII Красный, что становится началом целого вороха проблем. Ибо как приближенный ко двору, Отон III становится одним из главным подозреваемых в убийстве графа, а затем указом его вдовы Бонны Берийской лишается собственных владений. Как вы уже знаете, поэт не стал дожидаться участи других обвиняемых и сбежал в Англию, где, находясь под покровительством короля Ричарда II, мог чувствовать себя в безопасности. Если бы, конечно, оставался при дворе, но де Грансон не из таких, потому уже в 1392-1393 годах он служит в войске Генриха Ланкастера (графа Дерби и будущего короля Англии Генриха IV) в походе в Пруссию, а затем и в Палестину. Тем временем в Савойе имущество уже немолодого поэта уходит с молотка.
Однако спустя какое-то время «выясняется», что ни заговора, ни отравления не было. В 1395 году распоряжением самого короля Франции дело было пересмотрено, а невиновность осужденных доказана. Реабилитированный де Грансон тут же возвращается в Савойю, где рассчитывает вернуть свои владения, однако на месте выясняется, что решений Карла VI (оставшегося в истории под прозвищем Безумный), савойцы не признают, в связи с чем поиски виновных в смерти Амадея VI продолжаются. Не называя прямой причины, обвинение Отону III де Грансону выдвигает новый владелец его имений — молодой Жерар д’Эставайе, на красавицу-жену которого пожилой поэт якобы заглядывался. Измученный ревностью Д’Эставайе ображается к правителю кантона Во Луи де Жуанвилю, который затем ходатайствует к Амадею VIII Савойскому — правителю Савойи, ставший оным после смерти своего отца. Граф приглашает обоих к себе, где д’Эставайе вновь выдвигает обвинение против де Гастона и желает ему смерти от своего меча, а тот в ответ обвиняет д’Эставайе во лжи и напоминает, что он уже признан невиновными имеет право отказаться от суда поединком. Сказав это, Отон III схватился за рукоять своего меча, а другой рукой бросил перчатку, тем самым дав свое согласие на поединок. Затем противники поклялись на Евангелии, что исполнят приговор, а затем разошлись до января 1397 года — тогда должно было свершиться долгожданное «правосудие».
Согласно обычаю, обоим участникам конфликта давался 40-дневный срок перед, непосредственно, судебным поединком, в который они могли потренироваться, приобрести необходимое снаряжение и, что самое главное, «привести в порядок свою совесть». О вопросах совести в данном случае говорить не приходится, что же касается снаряжения — упомянутые нами выше Отон III де Грансон и Жерар д’Эставайе могли иметь при себе копье, два меча и кинжал.
Но в указанный день дата была перенесена судом на 5 мая, а затем на 7 августа того же года. Очевидно судебная коллегия надеялась на примирение противников и, соответственно, возможность избежать масштабного кровопролития, ибо и тот, и другой участник конфликта обрели множество сторонников, готовых вмешаться при любой выдавшейся возможности. Однако примирения не произошло.
Поединок между Отоном III де Грансоном и Жераром д’Эставайе
Однако есть и другая трактовка этих событий, которая, впрочем, не противоречит вышеуказанным сведениям. Между противниками заранее было оговорено, что в случае непризнания своей вины побежденный должен будет лишиться обоих рук. Так и случилось — победивший в поединке Жерар д’Эставайе потребовал, чтобы де Грансон признал себя виновным в отравлении графа Савойского, а тот в ответ протянул ему обе руки, которые д’Эставайе отрубил одним ударом. Спустя годы о событиях, произошедших во французском городке Бурк-ан-Брес вспомнит Александр Дюма, описав на страницах своей книги «Путевые впечатления. В Швейцарии» надгробную статую Отона III де Грансона, находящуюся в его гробнице в Лозанне. Как вы уже догадались, скульптура была изувечена, равно как и тело, находящееся под ней.
Жерар д’Эставайе отрубает руки Отону III де Грансону
«Вот почему у статуи нет рук, как нет их у тела, лежащего под нею: они были сожжены палачом как руки предателя. Когда вскрыли могилу Отона, чтобы перенести его останки в кафедральный собор Лозанны, в ней был обнаружен облаченный в боевые доспехи скелет со шлемом на голове и шпорах на ногах, отверстие, пробитое на груди кирасы, указывало место, куда попало копье Жерара» (Александр Дюма)
А с вами был Бородатый Горец. Спасибо, что читаете нас, впереди вас ждет еще много всего интересного. С этой и другими статьями вы также можете познакомиться в нашей группе «Бородатый Бард» в ВКонтакте, где в целом много интересного материала)