что такое колумбайн 2021
Эксперты назвали казанского стрелка террористом-одиночкой
Как развивались события
Во вторник, 11 мая, в Казани около 9 утра неизвестный открыл стрельбу по ученикам гимназии № 175, расположенной в Советском районе на улице Джаудата Файзи. В результате погибли девять человек — семь учеников, учитель и сотрудница школы, сообщил глава Татарстана Рустам Минниханов.
По информации Национального антитеррористического комитета (НАК), также ранены 16 человек из числа учащихся и сотрудников школы. Минздрав республики сообщил, что в больницы доставлен 21 человек, в том числе 18 детей, шестеро из которых находятся в реанимации.
Большое количество звонков поступило в экстренные службы от жителей города. Первый звонок был от мужчины, который услышал выстрелы внутри школы, рассказал РБК источник в МЧС. Также звонили очевидцы трагедии, которые рассказали, что дети выпрыгивают из окон школы и разбегаются. Кроме того, были звонки от родителей школьников, которым смогли дозвониться дети и сообщить о случившемся.
На место происшествия прибыли члены правительства Татарстана во главе с Миннихановым. Следственный комитет возбудил уголовное дело по ч. 2 ст. 105 УК (убийство двух и более лиц). Расследование поручено следователям центрального аппарата ведомства.
Что известно о нападавшем
Полиция задержала Галявиева. По информации источника РБК, он проживает в Казани на улице Брюсова.
Галявиев окончил гимназию № 175 в 2017 году и поступил в колледж ТИСБИ на специальность «программирование в компьютерных системах». В его характеристике говорится, что за время учебы он «показал себя тихим, спокойным, опрятным и неконфликтным», не имел вредных привычек. С 15 февраля по 11 апреля Галявиев проходил производственную практику, после чего пропустил три экзамена в колледже и не явился на защиту производственной практики. 26 апреля Галявиев был отчислен из колледжа. 28 апреля он получил разрешение на хранение гладкоствольного ружья Hatsan Escort PS.
О нападении на школу Галявиев сообщил в Telegram-канале «Бог», который был создан 4 мая. В этом канале до нападения на гимназию было четыре сообщения.
Каким может быть мотив преступления
Проживающий в Казани эксперт в области терроризма Раис Сулейманов считает, что это пример индивидуального терроризма. «Перед нами классический случай «колумбайна», в Казани сейчас все напуганы, но вряд ли это нападение имеет религиозный подтекст», — отметил он в разговоре с РБК.
Эрик Харрис — старшеклассник, который вместе со своим товарищем Диланом Клиболдом устроил в 1999 году массовое убийство в школе «Колумбайн». Тогда погибли 13 человек и 23 были ранены. Подростки совершили самоубийство на месте преступления.
Эксперт считает, что попытки оправдания массовых убийств в школах буллингом неуместны, поскольку это не подтверждается имеющимися фактами. «Деструктивная субкультура «колумбайн» должна быть признана террористической, чтобы за принадлежность к ней и оправдание действий «колумбайнеров» следовало соответствующее уголовное наказание», — убеждена Амелина.
18 марта 2016 года в Находке молодой человек ударил ножом 15-летнюю ученицу в кабинете директора школы, а затем совершил самоубийство. Девушка умерла. 19-летний юноша хотел выяснить отношения со своей возлюбленной.
В марте 2017 года в одной из гимназий подмосковного города Люберцы во время урока физкультуры ученик активировал устройство для отпугивания собак, в результате чего контузии получили четыре человека. Устройство было украдено у другого школьника.
5 сентября 2017 года ученик школы № 1 в подмосковной Ивантеевке напал на учительницу с кухонным топориком, устроил стрельбу из пневматического пистолета и разбросал дымовые шашки. Пострадали учительница и три школьника.
29 ноября 2017 года в школе подмосковного Высоковска ученик несколько раз ударил ножом одноклассника. В качестве причины назывались издевки в отношении напавшего.
15 января 2018 года в одной из школ Перми ученик вместе со знакомым напали с ножами на учащихся четвертого класса. Пострадали девять детей и учительница. Нападавшие также ранили друг друга. Им предъявили обвинения в покушении на убийство двух и более лиц.
19 января 2018 года в школе поселка Сосновый Бор в Бурятии ученик напал с топором на детей и учительницу, а также попытался поджечь здание. Пострадали шесть детей и преподаватель. После задержания нападавший предпринял попытку самоубийства.
18 апреля 2018 года в одной из школ Стерлитамака в Башкирии ученик коррекционного класса напал с ножом на учителя и одноклассницу. Затем он разлил бензин и поджег кабинет. Пострадали четыре человека. Нападавшего арестовали.
Природа скулшутинга: почему происходят массовые расстрелы в школах и как их предотвратить
Российские СМИ уже окрестили эти события «Казанским Колумбайном», ссылаясь на один из самых громких случаев массового расстрела — в американской старшей школе «Колумбайн». Ему «ставят диагнозы» и приписывают участие в неизвестной секте.
Совместно с экспертами Forbes Life разбирался, что в действительности может толкнуть подростков на массовую стрельбу, помогут ли в решении проблемы многочисленные запреты, как на ситуацию влияют психофобия и буллинг и при чем здесь «Колумбайн».
Что такое «скулшутинг» и кто такие «колумбайнеры»
Во многом такой пристальный интерес к «Колумбайн» возник благодаря СМИ. Журналист Дэйв Каллен, анализируя освещение событий в Колорадо в средствах массовой информации, выяснил, что CNN и Fox News получили тогда самые высокие рейтинги в истории, The Times упоминали «Колумбайн» на первых полосах около двух недель подряд. Происшествию посвящали десятки сюжетов и статей, а журнал Time поставил фотографии Эрика Харриса, Дилана Клиболда и их жертв на обложку майского номера 1999 года.
Вместе со СМИ к изучению и освещению темы «Колумбайн» подключилась поп-культура. В 2002 году Гас Ван Сент выпустил вторую часть своей «трилогии о смерти» — фильм «Слон», отсылающий к событиям в Колорадо. В тот же год вышел фильм «Нулевой день», большую часть хронометража которого занял видеодневник стрелков Андре и Кэлвина (списанных с Киболда и Харриса) с описанием подготовки к преступлению. Отголоски «Колумбайн» дошли до Эстонии, и в 2007 году режиссер Ильмар Рааг представил ленту «Класс» — историю двух подростков Йозепа и Каспара, ставших жертвами школьной травли и устроивших стрельбу в школьной столовой. Как и в случае с «Колумбайн», герои решают покончить с собой, но в последний момент Каспар передумывает — в конце фильма его закадровый голос возвещает обидчикам: «Я не умру вам назло».
Иначе к теме «Колумбайн» подошел писатель Дуглас Коупленд, который в 2003 году опубликовал один из самых успешных своих романов «Эй, Нострадамус!», где перенес события из Колорадо 1999 года в канадский Ванкувер 1988 года. Центральными фигурами книги Коупленд выбрал тех, кто смог пережить школьную стрельбу. По словам писателя, ему было неинтересно рассказывать историю убийц — он хотел понять, какое влияние скулшутинг оказывает на выживших.
Скулшутинг в России
«Вы надо мной смеялись, теперь я над вам посмеюсь»
В октябре того же года произошла стрельба в Керченском политехническом колледже. Трагедия в Керчи стала самой массовой в истории России: в результате взрыва и стрельбы, устроенных 18-летним Владиславом Росляковым, погиб 21 человек, еще 67 были ранены. СМИ окрестили произошедшее «Керченским Колумбайном» — считается, что Росляков скопировал атаку на школу в Колорадо, а также внешний вид Эрика Харриса: высокие армейские ботинки, брюки-карго и белую футболку с надписью «Ненависть» (на футболке Харриса было написано Natural Selection — «Естественный отбор»).
Психологический портрет убийцы
Американский психолог Питер Лэнгман в своем исследовании Rampage school shooters: A typology делит стрелков на три типа: психотики, травматики и психопаты. Первые ощущают себя изгнанниками, которые отличаются от других. Вторые — жертвы эмоционального, физического или сексуального насилия. Третьи не чувствуют связи с другими людьми, не испытывают чувства вины за содеянное и могут наслаждаться, причиняя боль другим людям. «Психопат — сложный профессиональный термин. Он включает как генетическую предрасположенность развития личности, так и особенности воспитания, контакта со среды, в которой растет человек. — комментирует психопатический тип Владимир Брылев. — Человек может быть генетически предрасположен к психопатии, но если в семье есть сложности с эмоциональным контролем, контактом с родителями или окружающая среда является достаточно патологической, то все эти факторы могут усугублять первоначальные предрасположенности».
Заведующий кафедрой психологической помощи и ресоциализации факультета психологии МГУ, доктор психологических наук Мадрудин Магомед-Эминов объясняет, как формируется образ исключительности у человека, взявшегося за оружие: «На основе кровожадных сцен в масскультуре и соцсетях и внутренних обид возникает навязчивое состояние: человек становится монстром, одержимым своей исключительностью и превосходством. Обычные бытовые обиды вызывают жажду мести, наполняющую его сознание. В этот момент два фактора активируют «монстра» к действиям: примеры похожих ситуаций и стремление показать, что «Я сам право имею». По мнению Магомед-Эминова, свой вклад вносит и современная культура, в которой человек утрачивает целостность, становится фрагментарным, мелким, незначительным: «Оторванный от семьи и корней, лишенный бога, человек стремится предстать в божественном образе. Гротескным мышлением он выводит себя из общей массы людей, из бытия и наделяет себя правом наказания или, как называют это психологи, «травматического вымещения». Идет напряженная внутренняя работа по самоактивации от монструозного переживания к агрессивным действиям».
«Обществу проще списать случившееся на ментальные расстройства — так легче живется»
В своем исследовании психолог Денис Давыдов и его коллега Кирилл Хломов приходят к выводу, что изучение стрелков с точки зрения психопатологий не обосновано фактами и не продуктивно для предотвращения подобных ситуаций в будущем. Давыдов говорит, что не существует точного психологического портрета стрелка, а любые отклонения не позволяют выявить склонность к скулшутингу у подростка. Обсуждение ментального состояние шутеров в СМИ и удаленная постановка диагнозов приглашенными экспертами порождают стереотипы о том, что любой другой человек со схожими проблемами может устроить стрельбу. Современные исследования показывают, что люди с психическими заболеваниями чаще становятся жертвами агрессии, а не выступают агрессорами. «Обществу проще списать случившееся на ментальные расстройства — так легче живется. Это стигматизирует людей с психическими заболеваниями и отвлекает внимание от действительно важных проблем», — комментирует Давыдов. — Все, что происходит с шутером, с точки зрения психиатра не представляет особых диагностических признаков».
Владимир Брылев добавляет, что стрелки — вменяемые люди с юридической точки зрения. Они отдают себе отчет в том, что делают и какие последствия это несет: «Ни у одного из массшутеров поведение не укладывается в состояние аффекта: они планируют преступления, чего не сделает человек в аффекте, они последовательны — подготовка занимает много времени и требует средств».
Есть ли опасность подражаний
Американская статистика показывает, что после скулшутинга возрастает риск следующих вооруженных атак на школы в том же или соседнем штате. В российском исследовании о массовых убийствах в образовательных учреждениях говорится, что подражание часто упоминается как один из мотивов скулшутеров.
«Колумбайн» действительно повлиял на несколько случаев школьной стрельбы, но причины феномена гораздо глубже, чем слепое копирование или желание превзойти Харриса и Клиболда. «Надо понимать, что стрелки могут устроить шутинг, не имея при этом каких-либо «исторических» опор. Они скорее копируют стиль одежды, походки — перенимают внешнюю сторону, но «начинка» остается их собственная», — рассказывает врач-психотерапевт Владимир Брылев.
Психолог и автор вышеупомянутого исследования Денис Давыдов отмечает, что сам интерес подростка к онлайн-сообществам колумбайнеров — еще не повод бить тревогу. «Обычно они [подростки] играют с темой смерти, чем-то запретным и страшным. Они ищут адреналин через экстремальные виды спорта или на форумах, где могут обсуждать то, чего боится социум. При увлечении случаями массовой стрельбы в школах это также присутствует, — объясняет Давыдов. — Сами по себе игры подростков в образы, слова, терминологию скулшутинга — это нормальное явление, определенный бунт. Главное здесь — различить реальный риск. Первое время стрелок может быть похож на того, кто просто примкнул к субкультуре, но со временем его поведение начинает отличаться».
Виноваты ли фильмы и видеоигры
С мнением Давыдова согласна клинический психолог Ульяна Скорнякова: «Дети, подростки и даже взрослые с помощью игр, фильмов и музыки находят для себя безопасносное пространство для проживания таких чувств, как злость, агрессия и гнев. Это помогает им чувствовать себя принятыми и менее подавленными и значительно снижает риск того, что человек однажды решится на реальный поступок».
«Существует общая культурная среда, в которой человек впитывает насилие»
Денис Давыдов отмечает, что проблема скулшутинга не в жестокости видеоигр — на подростков в целом оказывает влияние культура насилия, которая существует в обществе уже долгие годы: «Дети растут в условиях, где родители и педагоги используют насильственную лексику. Они смотрят фильмы — например, веселое кино про мушкетеров, где жестокие действия приводят к каким-либо положительным последствиям. Существует общая культурная среда, в которой человек впитывает насилие».
Какую роль играет школа и родители
В своей книге «Общество хулиганов: скулшутинг и кризис буллинга в школах Америки» профессор социологии Джесси Клейн называет травлю основной причиной стрельбы. Такой же позиции, если верить опросу Университета Альфреда, придерживаются сами ученики: 87% респондентов считают, что действия скулшутеров продиктованы местью обидчикам, а 86% опрошенных отмечают, что корень проблемы — травля. Психолог Денис Давыдов в разговоре с Forbes Life также отметил, что буллинг — один из важнейших факторов скулшутинга.
52% российских школьников сталкивались с буллингом и травлей в учебных заведениях, в Америке каждый пятый ученик (20,2%) становился жертвой буллинга. «Буллинг повышает вероятность негативных последствий в плане личностного развития. Они касаются нарушений психического, физического здоровья, проблем в социализации. Успешность в учебе снижается, риск совершения правонарушений повышается», — рассказывает Наталья Горлова, практикующий психолог, исследователь в области психологии буллинга и психологии подросткового и юношеского возраста.
По словам Горловой, для изучения причин травли необходимы долгосрочные исследования — на основании единовременно собранных данных сделать выводы невозможно. В качестве предикторов такого поведения у потенциальных булли (тех, кто организует травлю) исследователи рассматривают личностные (например, не развитые навыки решения социальных проблем, агрессия, депрессивные симптомы) и средовые (например, школьный и внутрисемейный климат, влияние сверстников) составляющие. «Сегодня исследователи отдельно выделяют такое понятие, как «преследование на основе предрассудков» (prejudice-based harassment). Это буллинг, основанный на индивидуальных характеристиках: расе или этнической принадлежности, религии, сексуальной ориентации. Такое преследование является распространенным и полагается даже более разрушительным, чем обычный буллинг», — добавляет Горлова.
По словам психолога, существуют первичные и вторичные сигналы, свидетельствующие о том, что ребенок подвергается травле. Первичные — ребенок возвращается из школы с испорченной одеждой и учебниками, у него есть синяки или царапины, появление которых не объяснить естественным путем. Среди вторичных сигналов — нежелание идти в школу, потеря интереса к учебе, снижение успеваемости. Ребенок, ставший жертвой травли, может выглядеть несчастным и депрессивным или демонстрировать резкие перепады настроения и вспышки гнева.
В 2017 году платформа «Дети Mail.ru» проводила опрос о травле в российских школах, где 21% респондентов ответили, что ее инициаторами часто выступают не ученики, а сами учителя. В США, согласно статистике, 30% учеников средней школы сталкивались с постоянным буллингом со стороны педагогов. «Со временем учителя выгорают, если не проходят специальные тренинги или не посещают психологические поддерживающие группы, — рассказывает Владимир Брылев. — В нашей стране педагогам, как и ученикам, предлагают мало инструментов для нормального психообразования и поддержки. Здесь также имеет место профессиональная деформация. Подросток, который не укладывается в стандарты школьной программы, может вызвать у педагога агрессию. Он подает пример буллинга другим ученикам, и запускается порочный круг».
Даже если учителя не стимулируют буллинг, они могут пропускать тревожные сигналы о начавшейся травле или относиться к ним легкомысленно, добавляет Денис Давыдов: «Многие педагоги не умеют разговаривать с детьми: кто-то считает, что это не их работа, другим банально не хватает на это времени».
Свою роль в проблеме школьной травли играют и родители подростков. «При доверительных отношениях родители узнают о ситуации притеснений, травли, унижений и принимают меры по обеспечению безопасности своих детей, — рассказывает Наталья Горлова. — Конечно, встречаются родители, которые отмахиваются от проблем подростков — в том числе и в ситуациях буллинга. Не хочется верить, что они намеренно оставляют детей в опасности и хотят им навредить. Скорее, виной тому отсутствие понимания такими родителями самого явления травли, серьезности его последствий для психики детей и подростков, а также возможности влияние на подобные ситуации».
Низкая самооценка
Дэйв Каллен считает, что образ бывших жертв, ставших мстителями, — миф, созданный усилиями журналистов. Психиатр Владимир Менделевич пишет, что не все известные в мире случаи скулшутинга были связаны с буллингом. С этим мнением согласен психотерапевт Владимир Брылев — он рассказывает, что жертвами буллинга часто становятся обладатели низкой или ложно высокой самооценки. «Как правило, у человека изначально есть определенные сложности в виде низкой самооценки, которые приводят к проблемам контакта с социумом, — объясняет психотерапевт. — В случае со стрелками, нужно иметь склонность быть не просто не успешным — здесь присутствует склонность к выраженной злобности. Гнев стрелка — это то, что называют нарциссическим гневом. У многих шутеров есть установка: «Меня не принимают, вы все недостойны. Я испытываю сильный гнев и сейчас вас покараю». Нужно понимать, что это признаки ложно заниженной самооценки. Стрелки оценивают себя низко — они часто пытаются покончить с собой, не видя ценности собственной жизни и возможного разрешения внутреннего конфликта в будущем».
Журналисты, освещавшие стрельбу в «Колумбайн», называли Харриса и Клиболда «тихими одиночками с репутацией чужаков», Washing Post писал, что в старшей школе округа Джефферсон существовал культ спортсменов — награды за спортивные достижения были выставлены в коридорах, атлеты пользовались популярностью и издевались над остальными учениками, поэтому стрелки решили им отомстить. Фанаты-колумбайнеры также считают Харриса и Клиболда жертвами хулиганов, токсичной атмосферы в школе и самого общества, которое позволяет безнаказанно мучить подростков — согласно исследованию Техасского университета в Остине.
«Общество не предлагает дополнительных механизмов самоконтроля, а только выдвигает дополнительные требования»
Возможной причиной, способной толкнуть подростка на стрельбу, могут стать стереотипы, связанные с идентичностью. «Наступает возраст, когда у человека возникает потребность в идентичности. Подросток задается вопросами: «Кто я? Мальчик или девочка? Кто я в этом мире?». Найти ответы на эти вопросы — важная задача подросткового возраста, — рассказывает Давыдов. — В случае скулшутинга у человека, возможно, возникла неудовлетворенность между неустойчивым образом себя и тем, как его воспринимает общество. Обратите внимание, что стрелки — это всегда (за крайне редким исключением) мальчики. Это их ответ социуму на субъективное чувство неприятия, который связан с потребностью в стереотипном мужском поведении. Скулшутинг — это месть обществу, которое, по мнению стрелка, не дало ему выработать собственную идентичность». «Социум ожидает от мужчин избыточного самоконтроля, — добавляет Владимир Брылев. — Это совершенно нереалистично, потому что общество не предлагает дополнительных механизмов этого контроля, а только выдвигает дополнительные требования».
Можно ли предотвратить трагедию
Также американское правительство поощряет школьное руководство в проведении тренировочных учений, во время которых ученикам и персоналу учебных заведений объясняют, как действовать в случае нападения вооруженных людей.
Известно, что после событий в Керчи по периметру территории колледжа установили систему охранного освещения, парковочные барьеры на подъезде к учреждению и систему управления контролем доступа в студенческом общежитии. Школы и детские сады в Керчи, по решению властей, охраняли сотрудники Росгвардии.
«Школа должна быть не бетонной однотипной коробкой, а удобным пространством»
После 2010 года в большинстве американских штатов приняли законы, касающиеся создания положительного психологического климата в школах. На 2019 год в 22 штатах рассматривали или уже внедрили системы анонимных сообщений о случаях насилия в школах. «На Западе во многих учебных заведениях распространена нулевая толерантность к буллингу: с младших классов ведется просветительская и психологическая работа не только со школьниками, но и с их родителями. Дети с раннего возраста понимают, что такое травля, и знают, как важно обратиться за помощью к взрослым, если возникла такая ситуация», — говорит клинический психолог Ульяна Скорнякова. Один из примеров — программа «No Bully», которая сотрудничает со школами по всей Америке. Создатели программы помогают разрабатывать и внедрять протоколы борьбы с травлей в учебных заведениях, обучают педагогов и родителей, как распознать буллинг и правильно предотвращать конфликты среди детей и подростков. Также в США действует программа No Bullying Schools, созданная группой американских преподавателей, ученых и экспертов по предотвращению травли. Команда «No Bullying Schools» также разработала специальное бесплатное приложение Report Bullying, которое позволяет ученикам оперативно и анонимно оповещать администрацию школы о случаях травли. Согласно отчетам за 2019 год, 87% подростков заявили, что программа помогла создать более позитивную атмосферу в их учебных заведениях.
По словам Дениса Давыдова, после случившегося в Казани общество ищет способы избежать повторения трагедии, но озвученные предложения часто основаны на личном опыте и чтении публикаций СМИ — люди транслируют свои стереотипы и мнения. «Любое решение должно быть основано на исследованиях. В Америке, когда шутинг в школах стал массовым, работу с ним поручили Секретной службе США (федеральное агентство, подчиненное Министерству внутренней безопасности США. — Forbes Life). Представители службы курируют каждый отдельный случай, разбираются с ним — на ее платформе организована работа десятков ведущих психологов, социологов, педагогов, проходят обсуждения. Это целенаправленная попытка найти ответ на вопрос: «Что делать?», — рассказывает Давыдов. По его словам, ни Российское психологические общество, ни Российская академия образования не работают системно совместно с силовыми структурами над предотвращением случаев скулшутинга. «Хотелось бы, чтобы эта работа началась, чтобы решения, которые мы принимаем, были основаны на экспертной оценке и исследовательской работе, открытой для научного сообщества», — говорит Давыдов.
«Мы не можем предугадать конкретный случай скулшутинга, но мы можем бороться с этим явлением эффективно, устраняя причины, которые порождают это зло, с помощью профилактики и обеспечения мер безопасности, — считает Мадрудин Магомед-Эминов. — Главное — работать над формированием личности детей и подростков без назидания и нравоучения, а вступая в человеческие отношения, личностно. Воспитывать детей так, чтобы они не становились ни объектом, ни субъектом насилия».
Яна Амелина: Субкультура «колумбайна» укоренилась в молодежной среде
Кровавые события 11 мая в Казани показали, что проблема юношеского терроризма стала печальной реальностью для России. В научной литературе массовое убийство школьников, совершенное другими школьниками, получило наименование «колумбайн» — по названию американской школы, где в 1999 году впервые произошло это преступление. К 2017 году «колумбайны» начались и в российских городах. О проблеме рассуждает политолог, автор нескольких книг на актуальную тему Яна Амелина.
Яна Амелина. Иллюстрация: islamnews.ru
— С какого времени вы начали изучение юношеского терроризма в России? К каким выводам пришли? Почему начали изучать эту проблему?
— Если бы несколько лет назад мне сказали, что я напишу четыре монографии о феномене «колумбайнов» и прочих деструктивных субкультур в России, я бы, мягко говоря, изумилась. До 2016 года все это никоим образом не входило в сферу моих научных интересов, однако жизнь, как всегда, оказалась куда богаче наших представлений о ней.
Все началось даже раньше, осенью 2015 года, в период редактирования аналитического доклада «„Исламское государство“: сущность и противостояние», в подготовке которого принимали участие многие исследователи. Собирая материал о вербовке радикальных исламистов в соцсетях, я обратила внимание на особенность, которую на тот момент не полностью отрефлексировала. Дело в том, что очень многие молодые исламисты, активно интересовавшиеся идеологией «ИГИЛ» (запрещенная в России террористическая организация. — EADaily), годом ранее столь же активно… искали выходы на боевые отряды ДНР и ЛНР, причем воевать они собирались на стороне пророссийских сил!
Кроме того, как минимум 70−80% этих ребят постоянно постили на своих страницах какие-то странные депрессивные мемы о разочаровании в жизни, отсутствии любви и надежды на будущее, а иногда даже прямо о желании покончить с собой.
Все это показалось мне довольно странным, однако мозаика сложилась в картинку лишь после выхода в 2016 году в «Новой газете» знаменитой статьи Галины Мурсалиевой «Группы смерти». Все эти «радикальные исламисты», «борцы с режимом» (неважно каким) и активисты депрессивно-суицидальных сообществ, по сути, являются одним и тем же субстратом деструктивных течений и субкультур, идеологическая составляющая которых меняется в соответствии с конъюнктурой и молодежной «модой», а может и вовсе отсутствовать.
Одним из ярких проявлений подобных деструктивных субкультур являются «колумбайнеры», которые тогда как раз впервые появились на общественном горизонте, а вскоре стали одной из реальных угроз общественной безопасности уже не только в породивших их США, но и в России.
Естественно, это никак нельзя было оставить без внимания, тем более что на тот момент — как, впрочем, и сейчас — практически никто в нашей стране, во всяком случае, в среде экспертов без погон, не занимался этой темой.
— История феномена «колумбайна» начинается с трагических событий в одноименной школе штата Колорадо (США) 20 апреля 1999 года, когда двое школьников — Эрик Харрис и Дилан Клиболд убили 13 и ранили 23 человека, после чего сами застрелились. Почему, на ваш взгляд, подобное явление не фиксировалось раньше?
В пользу этого сыграло сразу несколько факторов. У расстрела в «Колумбайне» не было бытовых или личных причин, это было чистое «настоящее преступление». Эрик Харрис и Дилан Клиболд как следует поработали над имиджем: будучи довольно привлекательными внешне, они еще и стильно оделись (с тех пор «колумбайнеры» копируют не только их поведение, но и внешний облик, что, кстати, облегчает их выявление). Они убили ровесников и преподавателя (а не маленьких детей, как, например, их последователь Адам Ланза в начальной школе «Сэнди-Хук», застреливший 14 декабря 2012 года собственную мать, а затем 20 шести- и семилетних малышей и шестерых учителей). «Колумбайнеры» были хулиганами, противопоставлявшими себя обществу, а не загнобленными «омежками» или откровенными психами, как некоторые из повторивших их деяния, в частности, этот самый Ланза, формально «переплюнувший» результат Харриса и Клиболда.
Кроме того, все больше утверждаюсь в мысли, что над приданием «колумбайнам» такой популярности и особенно над переносом этой деструктивной практики за пределы США очень хорошо поработали некие политтехнологи. Что может быть страшнее теракта в школе? Бесланская трагедия 2004 года жива в памяти россиян. Убийство ни в чем не повинных детей способно расшатать любые скрепы куда быстрее, чем несанкционированные митинги. Возможно, именно так рассуждали лица, активно прививавшие «колумбайны» на российской почве — и, как видим, весьма преуспевшие в этом кровавом деле.
— Есть ли какие-то отличительные признаки у всех «колумбайнеров», которые выделяют их среди остальных террористов?
— Разумеется, некий общий портрет составить совершенно невозможно. Я бы обрисовала образ типичного российского «колумбайнера» как не слишком интеллектуального, инфантильного подростка с чрезвычайно завышенными ожиданиями относительно семьи, школы, общества и мира в целом, а также, как они сами это называют, болезненным «чувством собственного величия». Для таких не характерно стремление к развитию и личностному росту — они уже «познали жизнь» (серьезно, мне писали это 16−17-летние мальчишки). Нереалистичные представления порождают в свою очередь разочарование и абсурдные претензии, выплескиваемые, главным образом, в социальных сетях, а потом уже — в реальном мире. Современная система образования и воспитания скорее способствует расцвету этих негативных черт, поэтому обиженных на весь мир фанатов «школьных расстрелов» — вместо развития своих физических и интеллектуальных сил — будет становиться все больше. Что, собственно, мы и видим в нашей стране, где до 2017 года не было никаких «колумбайнов».
— С чем связано то, что такой феномен юношеского терроризма как «колумбайн» появился в России не в нулевые, а начиная с 2014 года?
— Полагаю, что первый российский «колумбайн» состоялся позднее — 5 сентября 2017 года в ивантеевской школе № 1 (пострадали четыре человека, нападавший, пытавшийся повторить классический «колумбайн», был приговорен к 7 годам и трем месяцам лишения свободы по обвинению в хулиганстве и покушении на убийство двух и более лиц).
А вот с 2017 года (вышеупомянутый случай в Ивантеевке) и особенно в 2018 году мы имеем дело уже с «чистым» «колумбайном». С весны 2017 года я прогнозировала приход этой деструктивной субкультуры в Россию, наблюдая за активной и целенаправленной пропагандой «колумбайнерства» сначала в малых, а затем во все более крупных сообществах в социальной сети «ВКонтакте».
К сожалению, вплоть до трагедии в Керчи об этом и слышать никто не хотел. На одной представительной конференции мне так и сказали: все это очень интересно, но какое нам дело до этой американской специфики, не имеющей к российским реалиям никакого отношения? Увы, Россия оказалась очень похожей на США, и уже через несколько месяцев «колумбайны» прочно вошли в нашу действительность. Убеждена, что ключевую роль в этом сыграла именно агрессивная пропаганда в соцсетях. Вплоть до 2017 года сам термин «колумбайн» был известен лишь узкому кругу интересующихся подобной проблематикой. Не было пропаганды — не было и «школьной стрельбы». Продолжая эту мысль: не будет пропаганды — число подобных инцидентов существенно снизится, однако «зараженных» уже слишком много.
— Скажите: российские «колумбайнеры» вдохновляются своими американскими предшественниками Эриком Харрисом и Диланом Клиболдом?
— Если очень коротко, то, как правило, начинают именно с этого. До 17 октября 2018 года — дня трагедии в Керченском политехническом колледже, когда 18-летний студент этого учебного заведения Владислав Росляков расстрелял 20 соучеников и преподавателей, после чего застрелился сам, — этим и заканчивали. Однако вот уже два с половиной года как у российских «колумбайнеров» появился новый кумир — Росляков, убивавший людей в футболке с надписью «Ненависть». Это неудивительно: ведь он не просто повторил «колумбайн», но существенно (и в одиночку!) превзошел «показатели» Харриса и Клиболда по числу жертв. Он наш, российский (увы). И он очень похож на Харриса (как и ряд других доморощенных «колумбайнеров»).
Переориентация российских «школьных стрелков» на Рослякова оказалась настолько полной, что приблизительно с начала 2019 года мы можем говорить о «росляковщине» как чисто местном феномене. С середины того же года «росляковщина» стала быстро обрастать сопутствующими деструктивными направлениями: российские «колумбайнеры» массово набирались безумия в пабликах, героизирующих маньяков и серийных убийц, крайне правых неонацистов вроде Дилана Руфа и Брентона Тарранта, а также «традиционных» нацистов, заливших кровью СССР и страны антигитлеровской коалиции в годы Второй мировой войны.
Как правило, все это органично дополнялось ненавистью и презрением к родной стране и ее политическому и общественному строю. Встречались и симпатизанты ультраанархистских течений.
В прошлом году к этому «колумбайнерскому» наборчику добавились инцелы («девственники поневоле» — парни, отчаявшиеся найти себе пару, но обвиняющие в этом не себя, а весь женский пол, и готовые мстить ему за собственную реальную или надуманную неполноценность).
Отдельные «школьные стрелки» проявляли интерес к радикальному исламизму в откровенно террористическом варианте (такие чуть ли не в обязательном порядке публикуют на своих страницах фото и видео разрушения нью-йоркских башен-близнецов 11 сентября 2001 года).
Наконец, сегодня последним писком околоколумбайнерской «моды» является экстремистская организация «Маньяки. Культ убийств» («М.К.У.»), членов которой в последние месяцы задерживают по всей стране. Несмотря на идиотское название, она существует на самом деле и представляет огромную общественную опасность, учитывая, что ее «идеология» — откровенный пиплхейт (человеконенавистничество).
Предметный интерес к любому из перечисленных персонажей или структур, в особенности сразу к нескольким из них, — «красный» сигнал потенциальной опасности. Такой подросток — да и совершеннолетний! — нуждается как минимум в профилактической работе!
— Одну, рациональную, причину вы уже назвали: даже в горячке «колумбайна» очевидно, что с младшими легче справиться. Заметим, что многие массовые убийцы, «вдохновляемые» безмотивной ненавистью (те же московские «чистильщики» и ряд маньяков), выбирают жертвами подростков, женщин, пожилых людей, бомжей и пьяных, то есть тех, кому сложнее за себя постоять.
Есть — возможно, не всегда осознанная — и иррациональная причина. Убийство детей, особенно совсем маленьких, — это жертвоприношение. Да, как в Беслане. А вот кому… Видимо, тому самому «богу», которым «осознал себя» бившийся в припадке Ильназ Галявиев. Не случайно «колумбайнеры» зачастую проявляют явный интерес к сатанизму и наслаждаются шок-контентом. Также неслучайно убийцы малолетних детей — изгои даже в среде закоренелых уголовников. Убийство детей — абсолютное табу. Чтобы пойти на это, нужно полностью расчеловечиться.
— 19-летний Галявиев, по рассказам и педагогов, и сверстников, был тихим и спокойным юношей из полной семьи, особо ни с кем не конфликтовал, учился вполне ровно, т. е. перед нами не хулиган, задира или внешне склонный к радикальным действиям человек. И вот где-то за полгода до совершения им массового убийства он забрасывает учебу, пропускает занятия, его в итоге отчисляют из вуза, а потом выясняется, что он возомнил себя богом, отрекся от родителей, он явно тщательно готовится к массовому шутингу. Почему произошла такая трансформация личности?
— На вопрос «почему?» лучше ответят специалисты-психиатры. Трудно сказать, пройдет ли Галявиев судебно-психиатрическую экспертизу. Возможно, он будет признан невменяемым и направлен на принудительное лечение. Для нас же примечательны образы его (предположительного) сумасшествия. Ведь парень не «осознал себя» Сталиным, Гитлером или Наполеоном. Куда там! Сразу богом. Пишу это слово с маленькой буквы (как, кстати, и сам Галявиев), потому что речь идет явно не о Творце и Владыке мира, а о гностическом боге (даже если — и скорее всего — казанский убийца не мыслил в таких категориях). Не случайно и Владислав Росляков состоял как минимум в нескольких гностических пабликах. Нет, даже упоминание истинного Бога в данном контексте не уместно.
«Биомусор», «выпилиться», «живность (т. е. люди) — это ошибка вселенной», «я всегда всех ненавидел» — все это «классика» дискурса так называемых «групп смерти», идеология которых сводится либо к «умри», либо к «убей», а по большей части — «убей и умри». Почему? Без всяких причин, если не считать таковой безмотивную ненависть. Как тот же пиплхейт.
Нормальному человеку это трудно понять, именно поэтому большинство пишущих на «колумбайновские» темы пытаются как-то рационализировать мотивы «школьных стрелков». А все их мотивы — как в популярной в этой и других деструктивных субкультурах песне Егора Летова: «Убивать, убивать, убивать, убивать».
— Нередко одним из объяснений феномена «колумбайна» является желание убийцы отомстить за травлю со стороны одноклассников и, как ему кажется, несправедливое отношение к нему учителей. Но в случае с Галявиевым, даже если предположить, что он и подвергался в школе буллингу, прошло четыре года, как он закончил в ней учебу. Таким образом, в ней уже точно не было тех, кто его травил…
— Заметим для начала, что слово «буллинг» — синоним самой обычной травли — стало широко использоваться российскими СМИ и широкой общественностью совсем недавно, плюс-минус три-четыре года назад. Этот буллинг — такая же прямая калька с английского, как и сам «колумбайн». Что такое травля, все мы прекрасно знаем. Зачем же искать ей синонимы, тем более такие красивые и англоязычные? Предположу, в том числе и для того, чтобы максимально отделить обозначаемое этим словом явление от его сути. Ну и получить максимально возможные средства на обучение преподавателей и других категорий школьных сотрудников урегулированию школьных конфликтов. Раньше дети как-то сами с этим справлялись, а теперь, видимо, не могут.
Что касается сути вопроса, то не устаю повторять, что новомодный «буллинг», как и старомодная травля, не имеют никакого отношения к подавляющему большинству известных нам случаев состоявшихся и предотвращенных «колумбайнов». «Факты» не подтверждаются ни свидетельствами очевидцев, ни материалами уголовных дел.
Два года назад, после выхода серии моих материалов о последних (на тот момент) тенденциях в развитии «колумбайнерства», мне написало более четырех десятков молодых россиян и россиянок, в разной степени увлеченных этой субкультурой. В результате появилась статья о психологии «колумбайнеров», ценность которой в том, что инициаторами разговора о мотивах их увлечения выступили они сами.
Самое интересное — все, что эти ребята рассказывали о т. н. буллинге в их отношении (многие из них так пытались оправдать свое желание «взять огнестрел»), вызывало в лучшем случае недоумение. Ничего серьезного там и близко не было. Одна девушка поведала, что не смогла хорошо рассказать выученное стихотворение, потому что на задней парте смеялись мальчишки. Другая — что ей рассказали (!), что девочки из параллельного класса имеют к ней какие-то претензии из-за того, что она якобы назвала кого-то из них девочкой легкого поведения, а на самом деле она так не говорила (да, все эти подробности занудно обсасывались в письме). Я уточнила: «Они грозились отомстить тебе? Избить, заставить извиняться?» Но оказалось, что не было и этого. Вот такие «жертвы буллинга» мечтали об убийстве своих одноклассников!
Все остальные примеры были абсолютно из той же оперы, то есть не тянули даже на банальнейший конфликт внутри школьного коллектива. «Обиженным» просто хотелось видеть себя таковыми, чтобы лелеять и расчесывать свои жалкие обидки.
Впрочем, звучали и претензии к российской общественно-политической системе (это уже от парней). Примерно такого плана: «Наша страна — такая ужасная трагедия, в ней не хочется даже существовать» (дословно). Упоминалось и о том, что «колумбайнеры», мол, «смогли пойти против системы и заявить о себе». Какой системы? Заявить что. Ответа на это не было и нет до сих пор.
Называть травлей то, что на тебя кто-то не так (как тебе кажется) посмотрел, — как говорят подростки, так себе оправдание. В случае Галявиева ссылаются на какую-то учительницу, которая якобы не позволила ему перейти в десятый класс, и он ушел из школы. Предположим, что все было именно так (хотя такие вопросы решают никак не отдельные учительницы, не говоря уже о том, что 175-я гимназия — далеко не единственная в Казани, где школьники после 9-го класса уходят в техникумы или колледжи, не перейдя в 10-й класс). И что, это хоть как-то объясняет поступок стрелка? Давайте вообще ничего не говорить бедным деточкам, чтобы не дай бог случайно не нанести непоправимый урон их ранимым душам. Этот бред глупо даже обсуждать.
Опыт показывает, что «колумбайнеры», во-первых, склонны делать из мухи слона, во-вторых, попросту бессовестно врать. Особенно когда преступные намерения благодаря превентивным действиям силовиков не удалось осуществить, а впереди маячит нехилый такой, конкретный срок. Вот тут-то частью родителей, адвокатов и не разобравшейся общественности и запевается песня о буллинге, который якобы не оставил подростку иного выбора. Раньше, получается, оставлял, а теперь — не оставляет, беги-ка, милый, за «огнестрелом», а мы тебя прикроем. Ровно точно так же действовало некоторое время назад и федеральное исламистское лобби, пытавшееся оправдать радикальных исламистов и переложить ответственность за теракты с них на общество. Надеюсь, что проколумбайновское лобби будет разгромлено точно так же, как и исламистское.
Кстати, аналогично (в духе «Я — бог») мыслил, например, «битцевский маньяк» Александр Пичушкин, погубивший около 50 человек, иркутские «молоточники» и прочие их «коллеги» по цеху безжалостных убийц, мнившие себя вершителями человеческих судеб.
— Галявиев уже арестован, однако в социальных сетях появилось множество его фейковых страниц. Т. е. есть люди, которые, что называется, хайпят на его преступлении, пытаются получить долю его «славы». Как вы это объясните? Зачем это делается?
— Повторю очевидное: наше общество больно. Если тысячи людей не стесняются ставить лайки (а сколько еще — стесняются. ) под постами, пропагандирующими педофилию, некрофилию, избиение беременных женщин, и т. д., и т. п., то где уж удивляться хайпу на детской крови…
Отрадно, что все эти хайпящие недоумки уже выявлены правоохранительными органами, извиняются на камеры (прекрасная практика!) и встали перед фактом возбуждения против них уголовных дел. Будем надеяться, что в будущем эти «приятные» перспективы будут останавливать их потенциальных последователей. Когда же «колумбайнерская» субкультура будет признана террористической, которой она, по сути, является, сроки они будут получать практически автоматически. Конечно, «правозащитники» будут вопить о сломанных судьбах «несчастных детей», которые «просто шутили», но, возможно, общее количество подобных «шуток» эти меры все-таки снизят. Примерно на порядки.
— Неизбежно возникают вопросы: как можно избежать повторения подобных трагедий в будущем? Что надо изменить? Какие меры следует принять?
— К сожалению, полностью избежать повторения подобных трагедий — как и полностью и окончательно побороть обычную преступность — не удастся ни в России, ни на Западе. Нужно думать над тем, как свести «колумбайны» к минимуму.
Первое, что следует предпринять, — полностью исключить анонимность в интернете. Законопослушного человека это никак не затронет, а вот пропагандировать «школьные расстрелы», сладострастно смаковать подробности преступлений различных маньяков и серийных убийц, оправдывать преступления гитлеровцев и распространять идеи радикального исламизма под своим именем найдется не так уж много желающих. А если и найдутся, их будет несложно найти и наказать, поскольку подобные явления в здоровом обществе недопустимы.
Часто возражают, что все это останется доступным в dark web, мессенджерах и т. п. С одной стороны, это верно: свинья грязь найдет. С другой стороны, крайне важно, чтобы человек, особенно молодой, окунался в эту грязь хотя бы не сразу. Не нужно торопиться стать свиньей. Возьмем времена, допустим, полувековой давности — жестокие убийцы, насильники, даже маньяки были и тогда, однако никому и в голову не могло прийти публичное оправдание их действий или многочасовое обсуждение кровавых преступлений на центральных телеканалах. Узнать обо всем этом было негде. В результате их было меньше, а «колумбайнеров» не было вовсе. Отсутствие информации уберегает от многих пороков. Не провоцирует, короче говоря.
Однако самое важное, то, что действительно поможет радикально минимизировать проблему деструктива в реальности и виртуале — одновременно и самое сложное. В России — как, кстати, и на Западе — отсутствует образ будущего. Не говорю даже — «положительный образ»: нет никакого образа будущего, конечно, если не считать таковыми пропагандистские симулякры из фигни и палок. Молодые люди интуитивно чувствуют это. Что предлагает им современное общество? Кредит на смартфон да ипотеку на однокомнатную квартиренку? Вот это да, вот это круто, вот это то, ради чего стоит жить… И это в том возрасте, когда молодая кровь требует подвига. Не случайно мемы вроде «Будущее совершенно черно, и я не вижу пути» постоянно встречаются на страницах деструктивных подростков. Они буквально стали хитом прошлого года.
Чтобы вот этого действительно не стало, нужно определиться, что за общество мы строим, и зачем? Мы должны обеспечить молодежь подвигом, а не ипотеками. В противном случае эта молодая шпана сметет с лица земли не только нас, но и общество, и государство в целом. Другое дело, что жить она после этого будет не в раю, а в мире «Дивергента» и «Голодных игр», но это уже детали.
Пока же «колумбайнеров» будет становиться больше, а не меньше, поскольку эта деструктивная субкультура «Колумбайна» стала очень широко известна в молодежной среде. Вся надежда — на оперативность и жесткость силовиков.
Справка EADaily. Яна Александровна Амелина — российский политолог, специалист по современным проблемам Кавказа, Поволжья и Крыма. В последние годы занимается изучением деструктивного влияния социальных сетей на поведение молодежи. Автор книг «Группы смерти» как угроза национальной безопасности России» (2017), «Трансформация деструктивных практик после разгрома т. н. Исламского государства»: последние тенденции. «Колумбайн» в российских школах — далее везде?» (2018), «Бенефис ненависти. Как «колумбайнеры» и керченский убийца Владислав Росляков стали «героями» российской деструктивной молодежи» (2019), «Деструктивные тенденции на фоне пандемии. Переориентация «колумбайнеров» и возрождение радикального исламизма» (2020).