что такое кластерное развитие

Кластер как стратегия

На сегодняшний день в реестр Минпромторга входят 65 кластеров, из них 38 — промышленные, созданные в целях привлечения инвестиций в производства различных отраслей. Как пояснял СМИ Андрей Шпиленко, директор Ассоциации кластеров и технопарков, промышленный кластер — это совокупность промышленных предприятий, которые находятся в кооперационных связях и располагаются в пределах субъекта либо нескольких субъектов Российской Федерации. В соответствии с постановлением правительства от 31 июля 2015 года в каждом кластере создается специализированная организация, которая занимается методическим, организационным, экспертно-аналитическим и информационным сопровождением его развития. Эта же организация представляет интересы участников промышленного кластера и помогает им вывести на рынок новые продукты и услуги.

«Для развития промышленного кластера критически важны две составляющие. Во-первых, это усилия руководства региона, направленные на создание условий для роста предпринимательской активности, поддержки производственной деятельности, умение заинтересовать и привлечь инвесторов. Во-вторых, наличие на территории исторически сложившейся соответствующей промышленной базы с развитыми транспортными и инженерными коммуникациями», — говорит эксперт-аналитик ИК «Финам» Алексей Калачев.

Кластерный подход зарекомендовал себя с точки зрения привлечения инвестиций, говорит доцент Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ Евгений Куценко: «Самые успешные в этом плане регионы — Калужская область с фармацевтическим и автомобильным кластерами, а также Татарстан, Липецкая и Ульяновские области». Цель кластеров — сформировать полноценные промышленные цепочки и найти новые ниши для инвестиций, проводить диверсификацию, привлекать таких экспертов, которые на базе имеющихся производств позволяют создавать что-то новое, наращивая конкурентное преимущество, — объясняет Евгений Куценко. — Например, в Татарстане с развитой нефтехимической промышленностью привлекают инвестиции в производство полимеров — товара с высокой добавленной стоимостью».

Алексей Калачев также приводит в пример существующий с 2012 года в Татарстане Камский инновационный территориально-производственный кластер, который специализируется на автомобилестроении и производстве автокомпонентов. Специализацию предопределило наличие автогиганта КамАЗ. «Не случайно авиационные кластеры создаются в центрах авиастроения Улан-Удэ и Ульяновске, машиностроительный кластер — на базе оборонных предприятий Удмуртии, а нефтехимический территориальный кластер — в Республике Башкортостан. Другой пример — промышленный фармацевтический кластер Пермского края», — объясняет эксперт. В свою очередь, руководитель аналитического департамента компании «ФинИст» Катя Френкель в качестве удачного примера называет Самарскую область, где автомобильный кластер обеспечивает более 20% ВРП. «В кластер входят 66 компаний, не только производители запчастей, но и автосборочные предприятия, поставщики компонентов и комплектующих изделий, научно-образовательные учреждения», — говорит эксперт.

Особый опыт — первый меж­отраслевой инновационный кластер Москвы, говорит Евгений Куценко. Его цель — объединить весь инновационный сектор независимо от территориальной принадлежности, что позволит бизнесу найти возможности для сотрудничества. По словам Куценко, смысл в том, чтобы организовать загрузку имеющихся мощностей и наладить эффективное использование закупленного оборудования. «ИТ-платформа инновационного кластера будет представлять маркетплейс с возможностью создавать профиль организации и ведения совместного проекта на портале», — говорит Евгений Куценко. При этом научная деятельность в инновационном кластере подразумевает коммерциализацию разработок. «Поскольку это первый межотраслевой кластер, его планируют сделать инновационной витриной всей России. В частности, в рамках проекта будет запущена единая ИТ-платформа на технологии блокчейн», — говорит основатель Universa Blockchain Platform Александр Бородич.

«Создание первого меж­отраслевого инновационного кластера Москвы — это всероссийская задача, так как в Москве сосредоточен максимальный научный потенциал, который работает на всю Россию», — объясняет доцент кафедры менеджмента РЭУ им. Г.В. Плеханова Инга Корягина. По ее словам, инновационный кластер позволит продвигать приоритетные направления «Индустрии 4.0». Правительство «в рамках создаваемых научных образовательных центров финансирует фундаментальные исследования, а Москва потом их подхватывает вместе с бизнесом, чтобы довести до продукта; такая синхронизация усилий разных участников позволит добиться эффективной реализации нацпроектов», добавляет Евгений Куценко.

Правительство РФ рассчитывает на кластеры как на локомотив развития промышленных отраслей и готово обеспечить их финансами. Резидентам промкластеров предоставляются различные льготы, как федеральные, так и на региональном уровне, в частности по налогообложению, арендным ставкам, предоставляются субсидии. Так, в октябре 2018 года специальная комиссия Минпромторга рассмотрела 24 совместных проекта промышленных кластеров с общей потребностью в субсидиях более 6,8 млрд руб. В результате было одобрено 17 проектов, объем субсидий для которых планируется в размере 4,7 млрд руб. до конца 2022 года. В ­2017-м, как говорил ТАСС Андрей Шпиленко, девять совместных проектов промышленных кластеров получили в общей сложности 1,6 млрд руб.

Классика кластера

Источник

Гостю место

Значительную роль в создании кластеров в большинстве стран играет государство. Даже в странах с высокоразвитой экономикой масштабность задачи построения крупных кластерных структур, высокая стоимость подобных проектов требуют участия государства в качестве первопроходца, поддерживающего кластерные инициативы бизнеса и разделяющего с ним специфические риски. Кроме того, важнейшей задачей государства совместно с ведущими экспертами выступает институционализация кластеров как части национальной инновационной и экономической систем. Без этого сложно говорить о нормальной интеграции кластеров в структуру современной экономики.

Не менее важной функцией государства является выработка кластерной политики. Под ней понимается единая система государственных и социальных механизмов поддержки как существующих кластеров, так и инициатив по их формированию. Целью кластерной политики является обеспечение достаточного уровня конкурентоспособности как отдельных предприятий, так и регионов, в которых они формируются. Именно поэтому в понимании региональных властей кластеры являются «точками роста» региональной экономики, обеспечивая высокие темпы создания и коммерциализации инноваций.

Кластерная политика различных государств существенно отличается друг от друга, ориентируясь на специфику нормативно-правовой базы, условия и принципы ведения бизнеса и специфические страновые риски. Так, к примеру, Германия, США и Шотландия закладывают в стимулирование кластерной интеграции значительные ресурсы, в то время как такие страны, как Франция и Россия, предпочитают целевой подход, предполагающий поддержку конкретных проектов по приоритетным направлениям развития технологий.

Успешными примерами реализации национальной кластерной политики можно назвать проведение отбора и формирование 25 пилотных инновационных территориальных кластеров в различных регионах России. В их число вошли, например, биофармацевтический кластер Новосибирской области, инновационный территориальный аэрокосмический кластер Самарской области, нефтехимический территориальный кластер в Башкортостане и др. Они сформировали опорную сеть кластеров, на примере которой стало возможным активное практическое применение кластерной политики и ее апробация для дальнейшего распространения на новые формируемые кластеры.

Одним из часто используемых методов выявления кластеров является использование коэффициентов локализации, позволяющих с достаточной степенью точности выявить потенциальные кластеры. Эти коэффициенты отражают отношение ключевых макроэкономических параметров региона или области к значениям тех же параметров на уровне государства. Получаемый в результате расчетов результат отражает степень локализации предприятий и организаций в регионе.

Например, коэффициент концентрации отражает соотношение веса занятых в определенной отрасли работников по региону по отношению к занятым в этой отрасли по всей стране. Индекс специализации производства рассчитывается как отношение удельного веса занятых в определенном промышленном секторе региона относительно удельного веса занятых в этом секторе на территории всего государства. Индекс индустриализации определяется как соотношение удельного веса совокупности работников промышленных предприятий региона и удельного веса работников промышленности по всей стране. Существует также и ряд иных коэффициентов локализации.

Выявляемые благодаря локализации образования предприятий и иных структур представляют собой очаги потенциального кластерного развития. Применение инструмента локализации позволяет не только выявить латентные и потенциальные кластеры, но также сформировать наглядное графическое представление этой информации для руководства региона. Области активного промышленного и инновационного развития, научно-промышленной, отраслевой и межотраслевой кооперации отражаются на карте региона, с тем чтобы предоставить его руководству возможность выработки различных сценариев применения кластерной политики к создаваемым структурам. Это позволяет формировать ориентированную на цели развития кластерную политику, основанную на дифференциации латентных и потенциальных кластеров. Сама же политика в этом случае должна обладать системностью, включая содействие технологической модернизации предприятий кластера, их кооперации с научными структурами, меры по стимулированию частных инвестиций, а также аспекты кадрового, территориального, инновационно-инвестиционного развития региона. Фокусируясь на задаче создания кластера, кластерная политика должна способствовать его органичной интеграции в экосистему региона. Подобная интеграция носит межсистемный характер и требует участия в формировании политики как руководства региона, так и ведущих экспертов в области кластерной экономики.

По данным Российской кластерной обсерватории НИУ «Высшая школа экономики», сегодня в России действует 26 пилотных инновационных территориальных кластеров, а также более 125 промышленных кластеров, в которых работает более 1000 компаний с общим числом сотрудников более миллиона человек.

Кластерная политика в стране начала формироваться с 2008 года, когда Минэкономразвития России подготовило Методические рекомендации по реализации кластерной политики в субъектах РФ. Центры кластерного развития были сформированы в 28 регионах. За 2010-2015 годы на поддержку их развития из федерального бюджета было выделено около 893 миллионов рублей.

Источник

Кластеризация экономики: новый путь к развитию

В классическом понимании «кластер – это сконцентрированные по географическому признаку группы взаимосвязанных компаний, специализированных поставщиков, поставщиков услуг, фирм в соответствующих отраслях, а также связанных с их деятельностью организаций (например, университетов, агентств по стандартизации, а также торговых объединений) в определенных областях, конкурирующих, но вместе с тем и ведущих совместную работу».

С позиции системного подхода кластер – это совокупность субъектов хозяйственной деятельности взаимосвязанных различных отраслей, объединенных в единую организационную структуру, элементы которой находятся во взаимосвязи и взаимозависимости, совместно функционируют с определенной целью. Формирование эффективных технологических цепочек из нескольких самостоятельных хозяйствующих субъектов является стратегическим мероприятием, требующим определенных долгосрочных вложений в их реализацию, и возможно только посредством их самоорганизации в результате взаимодействия предпосылок, сложившихся как внутри, так и во внешней среде этих потенциальных систем. Такое взаимодействие должно приводить к дополнительным выгодам для каждого из субъектов, создавать определенный стимул к формированию единой системы функционирования, обеспечению целостной системы.

Кластеры можно идентифицировать как группу фирм-участников того или иного рынка, объединившихся на основе долгосрочных контрактов с целью эффективного использования ресурсов и специфических преимуществ для совместной реализации предпринимательских проектов. Используя преимущественно горизонтальные связи, специализацию и дополняя друг друга, они получают возможность для достижения более высоких результатов.

Характерные признаки кластеров можно свести к 12 показателям: возможности по исследованию и развитию; квалификация рабочей силы; развитие трудового потенциала; близость поставщиков; наличие капитала; доступ к специализированным услугам; отношения с поставщиками оборудования; ассоциирующиеся структуры; интенсивность формирования сетей; предпринимательская энергия; инновации и обучение; коллективное видение и руководство.

Кластеризация – это автоматическое разбиение элементов некоторого множества на группы в зависимости от их схожести. Синонимами термина «кластеризация» являются «автоматическая классификация», «обучение без учителя» и «таксономия».

Само понятие «кластер» определено неоднозначно: в каждом исследовании свои «кластеры». Переводится понятие кластер как «скопление», «гроздь». В искусственных нейронных сетях под понятием кластер понимается подмножество «близких друг к другу» объектов из множества векторов характеристик. Следовательно, кластер можно охарактеризовать как группу объектов, имеющих общие свойства.

Характеристиками кластера можно назвать два признака:

Кластеры могут быть непересекающимися, или эксклюзивными, и пересекающимися.

Кластеризация экономики обладает следующими основными преимуществами:

1. Объединение многообразных по форме собственности, организационно-правовому статусу, отраслевой и географической принадлежности организаций в целостную систему производства конечного продукта с высокой добавленной стоимостью. В систему включаются все стадии цепочки создания стоимости товара — от добычи сырья, разработки нововведений и подготовки соответствующих кадров до производства и реализации конечной продукции, обслуживания ее потребителей.

2. Все участники кластера сохраняют свою юридическую и хозяйственную самостоятельность, что не требует создания иерархических органов управления, снижает административные и организационные издержки. Руководство кластером осуществляет совет представителей производственных, исследовательских, торговых, финансовых, транспортных и других инфраструктурных организаций с участием потребителей, региональных властей и общественности.

4. Государственное управление кластером как мезоструктурой, в отличие от регулирования деятельности отдельных предприятий, развивает планомерность развития, межрегиональные связи, позволяет создать региональную инновационную и инфраструктурную систему, систему частно-государственного инвестиционно-инновационного партнерства.

Первоначально производство бытовой электроники было организовано на базе лицензионных соглашений, Корея повысила собственные расходы на НИОКР и перешла к стратегии партнерских отношений с иностранными фирмами, в т.ч. с малыми и средними инновационными предприятиями в США, научными центрами в России и т.д. Для России интерес представляет роль правительства в создании промышленной политики, национальной и региональных систем инноваций. До вступления Южной Кореи в ВТО (1995) широко использовались прямые субсидии, низкопроцентные займы и налоговые льготы, после вступления правительство перешло к менее явным формам поддержки индустриальных кластеров.

Таким образом, ученые и практики, рассматривая с разных точек зрения кластерные модели объединения организаций в эффективные экономические структуры, приходят к выводу, что они могут быть теми импульсами, которые при удачной концентрации производства, его специализации, использовании современных достижений коммуникации, координации, кооперации и сотрудничества помогут найти точки роста каждого конкретного региона, обеспечивая его победу в конкурентной борьбе. Как следствие в разных странах растет интерес к формированию и поддержке кластеров, происходит активизация правительственной политики в этой сфере.

1. Асаул, А. Н. Строительный кластер – новая региональная производственная система /А. Н. Асаул // Экономика строительства. – 2004. – № 6. – С. 16–25.

2. Внукова, Н. Н. Концептуальные основы формирования трансграничных финансовых кластеров / Н. Н. Внукова // Экономическое возрождение России. – 2010. – № 1(23). – С. 100–108.

4. Левин И. И все-таки она летает. G. Becattini. Il calabrone Italia. Bologna, «Mulino», 2008. М.: Свободная мысль, 2009.

Источник

«Исторический проект»: Татарстан первым создаст площадку для общения кластеров

Что такое кластеры? Как их развивать? Почему помощь государства в этой области заключается в том, чтобы меньше мешать? Вместе с советником по развитию кластерной политики РТ Евгенией Шамис и руководителем центра кластерного развития и кооперации субъектов МСП РТ Альбертом Гайфуллиным в кластерной системе РФ и РТ разбирались на online-конференции «Реального времени».

Что такое кластеры?

По словам гостей студии «Реального времени», в России все еще законодательно не определено значение слова «кластер». Описать его можно так: кластеры — это когда у тебя есть понятная сфера специализации в регионе. В Татарстане, например, это машиностроительный и IT-кластер; в Самарской области — аэрокосмический или машиностроительрный кластер. В отличие от них особые экономические зоны и территории опережающего социально-экономического развития обычно создают в регионах, где выраженной специализации нет, говорит Евгения Шамис.

Кластер — это еще и объединение: малый и средний бизнес, инкубаторы, акселераторы, крупный бизнес. Например, кластер, который связан с Иннополисом, будет частично затрагивать Казань. В него должны входить 100—130 компаний-участников. Правда, для формирования доверия к кластеру нужно 3—5 лет, а чтобы увидеть первые результаты — еще 5 лет.

— Кластер — это биосистема, как тропический лес. Где-то ему нужно не мешать, где-то — помогать. В момент, когда пытаются вмешаться в работу кластеров и указывать, что они должны делать, вместо тропического леса получается ферма. А нам, извините, и сорняки нужны, и вредные насекомые. Потому что они помогут найти какое-то новое решение, — заметила Евгения Шамис.

Евгения Шамис: «Кластер – это биосистема, как тропический лес. Где-то ему нужно не мешать, где-то – помогать»

Также она описала две техники создания кластеров. Первая – brown field, когда кластер сложился сам, исторически, и теперь его развивают. Вторая — green field, когда «земля заросла травкой и нужно понять, что будет дальше». Речь идет о том, что новое мы можем запустить. Но здесь очень большие риски, что что-то может не сработать и не получиться, отмечает Шамис.

При этом с кластерами «все сложно». Трудно оценить, какой из кластеров в России самый успешный, потому что на разных этапах развития они разные. Оценивать кластеры в привычных критериях, как обычно все оценивают успешные компании, тоже неправильно.

— Если оценивать по выручке, совокупным рабочим местам — это одно. Если по активности внутри страны или на международной арене — это другое, — заметил Гайфуллин.

Шамис в свою очередь добавила, что для оценки нужно выбирать понятные показатели: ведутся ли на территории научные исследования, увеличение числа людей по теме специализации кластера, создание новых продуктов.

Для оценки нужно выбирать понятные показатели: ведутся ли на территории научные исследования, увеличение числа людей по теме специализации кластера, создание новых продуктов, считает Евгения Шамис

Зоны роста

Одна из главных задач сегодня — научиться каждому кластеру представлять себя: кто такие, в чем уникальность кластеров и объяснить населению, по каким вопросам и задачам можно обращаться в эту инфраструктуру.

Еще одна задача — активнее продвигать российские кластеры на международном уровне и использовать их для развития уровня жизни для людей, которые живут на этих территориях.

При этом общее количество кластеров в России примерно 100, из них 13 в Татарстане. При этом кластеры могут «повторяться»: IT-кластер, машиностроительный кластер и т. п. Однако они все равно разные, потому что отличаются специализацией. Например, в Татарстане машиностроительный кластер строится вокруг производства грузовых машин, а в Самарской области — вокруг легковых автомобилей.

Есть и уникальные кластеры: в Смоленске создан единственный кластер по производству и переработке льна. А в Татарстане, по мнению Евгении Шамис, есть кластеры, которые пока используются не на полную мощность. Например, кластер с решениями для молодежи.

— Вы умеете работать с этой аудиторией, у вас получается много мероприятий делать — вы в целом умеете про них думать, у вас есть специалисты, которые понимают, как к этому подходить. Это тоже можно показать, потому что фактически это классный кластер, который нужно показать и в России, и в мире, — считает Шамис.

Альберт Гайфуллин: «Мы впервые в истории республики собрали за одним столом всех руководителей кластеров и представителей Министерства экономики. И провели установочную сессию»

Уникальный татарстанский проект

Что касается господдержки кластеров, то здесь, по словам экспертов, иногда лучше не мешать. Точнее, уменьшать бюрократическую нагрузку. Причем, юридически кластер можно и не оформлять. Регистрация нужна, чтобы это сообщество получало государственную поддержку. Например, сейчас по программе Минпромторга РФ кластеры могут получать до 50 процентов компенсации технологических затрат (патентование, обучение персонала, исследовательские работы и так далее). По словам Альберта Гайфуллина, это очень эффективный рычаг и механизм.

Однако до сих пор не решена проблема с коммуникацией. Зачастую участники одного кластера не знают, что какие-то собственные задачи могут решить с помощью коллег по кластеру. Татарстан собирается решить это.

— На самом деле проект исторический. Уже посажено первое зерно. И мы впервые в истории республики собрали за одним столом всех руководителей кластеров и представителей Министерства экономики. И провели установочную сессию. На следующем этапе начнем прорабатывать дорожную карту и механизмы сотрудничества, где есть и крупный бизнес, и средний, и малый.

Это будет региональная площадка, которую мы можем в будущем, на определенных условиях, масштабировать. В течение 1 года мы хотим утвердить механизмы работы, сформировать штат, состав, найти финансового партнера, — рассказал Гайфуллин.

По предварительному плану, система должна заработать к весне 2019 года.

Источник

Кластерная модель развития: конкурировать объединяясь

Не столько выжить, сколько преуспеть в современном предпринимательском мире можно только при условии конкурентоспособности. Но если раньше понятие «конкурент» стояло где-то в одном ряду со словосочетанием «сам по себе», то в последние два десятилетия бизнес-сообщество стало приходить к выводу, что объединившись конкурировать не просто можно, но и значительно легче. Так начала формироваться кластерная модель развития экономики. И Беларусь в этом процессе хоть и не сразу, но все-таки не стала исключением. О кластеризации отечественной экономики в интервью корреспонденту БЕЛТА рассказал начальник управления науки и инновационной политики Министерства экономики Дмитрий Крупский.

— Процесс кластеризации идет очень активно. Представьте: в США в рамках кластеров работает более половина предприятий, а доля ВВП, производимого в них, превысила 60%. В ЕС насчитывается более 2 тыс. кластеров, в которых занято около 40% рабочей силы. Полностью охвачены кластеризацией датская, финская, норвежская и шведская промышленности. Благодаря кластеризации экономики Финляндия занимает ведущие места в мировых рейтингах конкурентоспособности. За счет кластеров, отличающихся высокой производительностью, эта страна, располагая всего 0,5% мировых лесных ресурсов, обеспечивает 10% мирового экспорта продукции деревопереработки и 25% бумаги.

Что до преимуществ, то изначальный посыл, почему кластерная модель появилась, прижилась и развилась, заключается в том, что кластеры являются инструментом повышения конкурентоспособности экономики. Это было доказано и обосновано Майклом Портером. А поскольку он имел достаточно серьезный вес в научном сообществе, его идеи были довольно быстро восприняты и госаппаратом. В результате период 1990-2000-х годов ознаменовался активным принятием различного рода программных документов, в которых декларировалась идея поддержки и развития кластеров на государственном уровне.

— В Беларуси о кластерной модели заговорили несколько позже…

— По каким направлениям было решено вести работу по созданию инновационно-промышленных кластеров?

— Направлений два: нормотворческая и организационно-практическая деятельность. В настоящее время можно говорить о том, что необходимый набор правовых актов подготовлен. Документы, принятие которых было необходимо на уровне Министерства экономики, утверждены министром. Проекты НПА, требующие принятия на уровне правительства и Президента, находятся на различных стадиях рассмотрения. Признаюсь, процесс исключительно не прост, поскольку действует принцип консенсуса, то есть требуется обеспечить согласие всех заинтересованных. Проблема либо в отсутствии, либо во фрагментарном видении того, зачем нужны кластеры и какая от них польза непосредственно для Беларуси.

— Действительно, а какая?

— Если мы говорим о субъектах хозяйствования в целом, то польза от внедрения кластерной модели триединая. Во-первых, это возможность интеграции различных субъектов хозяйствования, работающих в различных секторах экономики: от науки, образования, производства и т.д., что серьезно расширяет возможности за счет сетевого взаимодействия участников. Во-вторых, экономия средств при проведении совместных мероприятий. Особенно это актуально для субъектов хозяйствования малого и среднего бизнеса. В-третьих, продвижение коллективных интересов участников кластера. Появляется возможность артикулировать эти интересы на уровне госорганов и добиваться того, чтобы их принимали во внимание при разработке и реализации соответствующей политики, что в условиях нашей страны, в условиях того этапа нашего общественного развития, когда институты гражданского общества только формируются, является отнюдь не лишним.

— Но это скорее в целом, а конкретно для белорусской экономики?

— В концентрированном виде актуальность кластеризации национальной экономики обуславливается тремя моментами. Прежде всего, это использование кластеров в качестве инструмента обеспечения/повышения конкурентоспособности национальной экономики. То есть речь о макроэкономическом аспекте полезности кластеров.

Далее следует помнить, что кластерное развитие экономики априори предполагает создание и функционирование в автономном режиме механизма координации и согласования интересов бизнеса и государства, что является основой для успешного развития государственно-частного партнерства.

Кроме того, кластеризация экономики становится одним из способов консолидации отечественного бизнеса, идентификации и продвижения им своих экономических интересов, что является значимым с точки зрения формирования в нашей стране высокой правовой культуры и гражданского общества в целом.

Таким образом, в случае запуска процесса внедрения кластерной модели развития может быть достигнут значительный мультипликационный и синергетический эффект, а сама кластеризация ускорит структурную перестройку национальной экономики и повысит активность бизнес-сообщества в решении значимых социально-экономических задач страны. В идеале, и в пользу данного тезиса свидетельствует зарубежный опыт, кластеры могут стать своеобразными «ячейками экономики», что позволит обеспечить повышение устойчивости в целом национальной экономики к внешним вызовам и угрозам.

Что же касается практической пользы кластеризации для белорусских субъектов хозяйствования, особенно для малого и среднего бизнеса, здесь краеугольной является возможность концентрации ресурсов для реализации крупных совместных проектов. Исторически сложилось, что у нас доминировала государственная собственность, а процесс накопления капитала частным бизнесом растянулся во времени на целых 20 лет с момента провозглашения независимости. В результате сейчас на повестке дня стоит вопрос укрупнения капиталов, чтобы малое и среднее предпринимательство было способно выйти на качественно новый уровень развития. Здесь требуются инструменты институционального характера, которые бы позволили этот барьер преодолеть.

— Но в Беларуси уже предпринимались определенные попытки «укрупнить» частный бизнес.

— Да, в свое время наше министерство довольно активно проводило политику перерегистрации ИП в ЧУПы, тем самым ратуя за повышение прозрачности, вывод субъектов хозяйствования из тени и обеспечение концентрации капитала. Эта политика имела ограниченный успех и, в конце концов, достигла цели частично. Ну что ж: если так не получилось, значит, нужно действовать с использованием сугубо экономических инструментов.

— Таких, например, как кластер?

— Преимущества кластерной модели в целом и для экономики Беларуси в частности очевидны. И, судя по частоте упоминания слова «кластер» в различного рода докладах и выступлениях и исходя из принятых на высоком уровне принципиальных решений, ее изучают не только в теории, но и стараются реализовать на практике. Как идет процесс?

— За два года, которые прошли с момента принятия концепции, Министерство экономики провело несколько организационно-практических мероприятий. В январе 2015 года состоялось совещание с облисполкомами и иными заинтересованными, на котором мы обстоятельно описали алгоритм мониторинга кластерного развития. Зачем он нужен? Чтобы зафиксировать, где у нас в стране есть предпосылки для формирования этих самых кластеров. Если мы говорим о кластере как о территориально-хозяйственной системе, то она имеет свои признаки, в числе которых наличие некоторых компаний на определенной территории по периметру где-то в 100 км. Кроме того, эти компании должны взаимодействовать между собой. Если выяснится, что на определенной территории концентрация компаний присутствует, у них есть определенные договорные или недоговорные отношения, значит, есть повод для разработки и реализации мер стимулирования дальнейшего взаимодействия по горизонтали. То есть пока мы в большей степени ориентированы на выявление тех протокластеров, которые потом могли бы превратиться в полноценные территориально-хозяйственные системы.

— А сколько взаимодействующих между собой компаний должно быть сконцентрировано в радиусе 100 км для того, чтобы преимущества кластера как самодостаточной хозяйственной системы проявились в полной мере?

— Как показывает мировой опыт, в составе одного кластера должно быть от 30 до 50 участников. Такое количество позволяет в полной мере раскрыться преимуществам кластерного взаимодействия, поскольку возникает сильный синергетический эффект между участниками, что в результате резко усиливает совокупный потенциал кластера.

— Что уже сделано в стране для популяризации идеи кластерного развития?

— Изучая возможности распространения кластерной модели в Беларуси, можно ли говорить о том, что процесс будет идти активнее в каких-то определенных сферах, отраслях?

— Это если речь идет о холдинге. А в чем принципиальное отличие холдинга от кластера?

— Но крупные компании по идее также должны быть заинтересованы в этой самой пользе.

— Именно поэтому я вполне допускаю такой вариант развития событий, при котором некоторые владельцы крупных частных компаний также будут заинтересованы в сотрудничестве в рамках кластера прежде всего за счет расширения собственных возможностей с точки зрения кооперации, субконтрактации, продвижения продукции.

— От чего, по-вашему, зависит эта заинтересованность?

— Надо полагать, в формировании кластеров наибольшую заинтересованность должны проявлять облисполкомы, по крайней мере, если исходить из того, что это создает возможности и условия для роста и развития региональной экономики. Пока это только теория или местные власти проявляют заинтересованность и как она проявляется?

— Обязательно ли ждать принятия новых документов или уже сейчас можно делать определенные шаги для стимулирования формирования кластеров?

— Активно ли малый и средний бизнес пользуется уже имеющимися у него возможностями в плане господдержки?

— Какой следующий шаг Министерства экономики, направленный на активное внедрение кластерной модели?

— Сейчас мы разослали всем бизнес-ассоциациям письма с просьбами проработать с потенциальными инициаторами и организаторами возможности создания пилотных кластерных проектов. Сверхожиданий нет, но, надеюсь, 5-7 проектов до конца 2016 года появятся.

Кроме того, мы ведем сейчас работу по инициации проекта международной технической помощи с тем, чтобы привлечь внешние финансовые ресурсы и экспертно-методическую поддержку в сферу кластерного развития.

— И последний вопрос. Сейчас, поскольку кластерная тема становится модной, у многих представителей госорганов и СМИ рефреном звучит мысль об использовании государством административного ресурса для того, чтобы «подтолкнуть» бизнес к интеграции в рамках кластеров. Как вы к этому относитесь?

— Да, действительно, мне не раз в последнее время приходится слышать эту идею. Многие, убедившись в реальной эффективности кластерной модели за рубежом, прежде всего, в Европе и США, полагают возможным форсировать кластеризацию и у нас. Обосновывают они это тем, что раз белорусский бизнес консервативен, надо, чтобы государство его «простимулировало» к кластеризации.

Считаю, что реализация такого подхода приведет лишь к дискредитации и профанации самой идеи кластера и кластеризации экономики в целом, поскольку из-под палки сотрудничать никто из субъектов хозяйствования по горизонтали не станет, и, соответственно, никакого синергетического эффекта от такого «сотрудничества» не возникнет. То есть у нас формально будет числиться на бумаге 30, 50, 100… «кластеров», но их реальный КПД для экономики будет равен нулю.

Так что альтернативы «органическому росту» кластеров на основе собственной инициативы, взаимного доверия и самоорганизации бизнес-сообщества не существует. За этим процессом будущее.

Источник