что такое касатка в тюрьме
В Приморском крае сотня косаток и белух оказалась в «китовой тюрьме». Рассказываем их историю
Что произошло
Осенью приморские журналисты впервые показали вольеры бывшего центра адаптации морских млекопитающих «ТИНРО-Центр», в котором до сих пор находятся косатки и белухи. Территорию арендовали четыре крупных игрока на рынке экспорта морских млекопитающих — компании «Афалина», «Белый кит», «Океанариум ДВ» и «Сочинский дельфинарий».
Вольеры обнесли забором, а их охраной занимались люди в камуфляже. За четыре месяца они успели дважды привлечь к себе внимание: когда угрожали ножом приморской зоозащитнице Нине Зыряновой и когда бросили в море квадрокоптер корреспондентов телеканала РЕН ТВ.
Зимой три белухи и косатка пропали из центра. Отловщики утверждают, что они уплыли сами из окруженных сетями вольеров. Речь идет о животных не старше года, которые в основном должны питаться молоком матери. Зоозащитники уверены, что детеныши погибли или были проданы.
Опасения экологов подтверждает расследование «Новой газеты» об экспорте млекопитающих из России в китайские океанариумы. Газета писала, что туда с 2013 по 2016 год отправили 13 косаток общей стоимостью около 700 миллионов рублей. Этим занимались компании, открывшие «китовую тюрьму» в Приморье.
По данным «Информационного портала Китая», с 2014 по 2016 год в стране открылось больше океанариумов, чем за предыдущие 27 лет, и сейчас их число приближается к двумстам. Журналисты пишут, что животных содержат в тесных контейнерах с грязной водой, а иногда — в ржавых цистернах. При этом они участвуют в десятках представлений в неделю.
Продавать косаток законно? Нет!
Международная китобойная комиссия в 1982 году ввела мораторий на коммерческую добычу косаток — их можно ловить в России только в научно-просветительских целях. Вылавливать детенышей категорически запрещено даже в этом случае.
Почему животных не выпускают
Тем временем сотрудники центра в бухте Средней продолжают ориентировать детенышей на общение с людьми. На прошлой неделе они пригласили журналистов и заявили, что животные привыкли к неволе — и поэтому не выживут одни. Они прямо сказали, что все еще готовят их для выступлений в океанариумах.
В понедельник ученые сообщили, что состояние животных ухудшается. У них на коже появились раны, язвы и новообразования. Причина инфекций — стресс и теснота в вольерах.
О косатках и людях
Greenpeace был на выпуске косаток из «китовой тюрьмы». Вслед за Гайкой, Тихоном и Зоей мы проехали 1800 километров к Охотскому морю. Мы следили, чтобы обязательства и обещания, взятые на себя ответственными за выпуск людьми, воплощались. Но то, что увидела и узнала наша команда – не только про животных.
«Допуск первого уровня»
Многомиллионный бизнес отлова-продажи косаток и дельфинов с виду неказист. Знаменитая «китовая тюрьма» в бухте Средняя под Находкой как по ошибке оказалась на пляже рядом с деревенькой. С одной стороны тощего заграждения пасутся коровы, с другой – сушится бельё.
Посторонним сюда проход закрыт. Особенно не рады тут Greenpeace, который не дал вывезти животных в китайские океанариумы.
Выпуск контролировал институт ВНИРО, и он разводил перед нами руками: войдёте – отловщики не будут работать, саботируют операцию, сорвут госзадание.
Нас не пустили. С биноклями и зумами фотоаппаратов мы сели наблюдать на ближайшей сопке, знакомой местным зоозащитникам. Сатиричность положения с лёгкой руки участника команды было охарактеризовано как «допуск первого уровня».
Запретили нам съемку в порту Хабаровска, где косаток грузили на баржу. Мужчина с Оззи Осборном на футболке, который оказался гендиректором компании-отловщиков Алексеем Решетовым, запретил делать фото, видео и использовать коптер до окончания погрузки. Но позволил смотреть и запоминать.
Отговорка: по фото и видео его конкуренты-отловщики смогут повторить уникальную технологию перевозки животных. Отловщик уверен, что запрет на отлов не примут, бизнес вернётся в привычное русло и снова принесёт миллионы.
Он пустил двух человек от нашей команды взглянуть на косатку в ванне на барже и убедиться, что животное на месте.
Под тяжёлыми взглядами сотрудников «китовой тюрьмы» я влезла по лестнице и посмотрела в воду. Вот она, косатка, на расстоянии руки. Очень хотелось коснуться её гладкой кожи. Тут она выдохнула водой мне в лицо. Вода холодная и солёная, как и положено.
Это был единственный раз, когда нам показали косатку так близко. По мере движения по маршруту негатив к нам не рос, но и не уменьшался. Вновь увидеть животных вблизи мы смогли только перед самим выпуском. Тогда же были сняты все запреты на съемку.
Институт ВНИРО искал компромиссы и давал свою внутреннюю съёмку. До тех пор, пока на операциях выпуска главные отловщики, об «открытости» не может быть и речи.
С уверенностью очевидцев можем сказать: три косатки на воле.
Мы слышали людей
Самый первый раз с сотрудниками «китовой тюрьмы» мы познакомились чуть раньше, после бессонной ночи во время остановки трёх фур у придорожного кафе по пути от Средней в Хабаровск. В 9 утра уже было +27. В воздухе – тяжёлая и липкая влажность.
Я подумала о косатках внутри фур. А потом увидела людей, сопровождавших косаток в пути. Они выглядывали из машин, стряхивали с себя дремоту. Я подошла к мужчине, стоящему на краю кузова: «Вы отдыхаете в дороге?». Он огрызнулся: «Из-за вас мы лишились работы». Я ответила – не из-за нас, из-за особенностей их бизнеса. И ещё раз спросила – как они переносят дорогу. Из-за спины первого мужчины появился другой и сказал: «Впервые спросили не о животных, а о нас».
И тогда я увидела за этими насупленными бровями людей. Озлобленных – но людей.
Позже в неформальных разговорах с разными людьми мы узнавали о сотрудниках «китовой тюрьмы» больше. У каждого была своя история: кто-то взял кредит, кто-то – хотел оплатить жене операцию, кто-то растит пятерых детей, для кого-то морское дело в таком его виде было единственной жизнью.
На отлове и содержании косаток они стали специалистами. Они научились обращаться с животными так, чтобы не повредить их. Видя их за работой, видя слаженность и чёткость взаимодействия сотрудников в какой-то момент каждый из нас одобрительно поджимал губы.
История с «китовой тюрьмой» лишила их заработка.
Но просто они еще не поняли, что у этой работы вышел срок годности. Они не поняли, что нормы меняются. Как не поняли, что работы их лишили не зелёные, на которых кивнули владельцы бизнеса.
Это сделал сам бизнес, нарушавший закон. Прокуратура нашла серьезные нарушения и в порядке выдаче документов на отлов, и в порядке самого отлова, где были обнаружены признаки браконьерства. Такой бизнес, каким бы профессиональным он не был, долго существовать не должен.
Мы слышали косаток
В бухте Средняя первой в фуру поместили младшую косатку. Почти сразу она начала безостановочно покрикивать из ванны – как чайка, только звук глубже. Казалось, что животное жалобно зовёт старших косаток.
Вновь мы услышали голоса косаток в порту Хабаровска. Три фуры стояли рядом, и животные по очереди, с равными интервалами хрипло покрикивали. Как будто переговаривались. Как азбука морзе. Первая. Вторая. Третья. И так по кругу.
Экспертов по косаткам и вообще по китообразным в России немного. И даже они не пришли к общему знаменателю об общении косаток. А простому человеку в этих пронзительных криках легко слышатся страдания.
Конечно, при перевозке животные испытывают стресс. Их второй раз за год везут за 1800 километров, их оторвали от дома, приучили к новому месту и повезли обратно. Но кричали ли они от страха? Тревожились оказавшись порознь? Обсуждали дорогу? Радовались, учуяв море?
О том, как правильно освобождать косаток, единого мнения тоже нет. Опыт освобождения такого количества косаток за раз – первый в истории. Нужен ли был им массаж, который им делали тренеры в пути, чтобы предотвратить затекание (или миопатия – по-научному), – неясно. Больно ли им было от установки на плавники спутниковых меток – непонятно.
Сотрудники ВНИРО брали образцы крови и пробы ДНК в Средней и перед выпуском, чтобы оценить уровень кортизола в крови и понять, как менялось самочувствие косаток в дороге, насколько высок был стресс и удалось ли его снизить. Пока результатами институт не делился.
Последний раз
То, что место косатки – в бескрайнем море, становится ясно в первые минуты после выпуска животных.
Это случилось 6 августа на мысе Перовского на берегу Охотского моря. Черно-белое трио сразу развило высокую скорость. Они двигались втроём бок к боку, разделялись, одна огибала двух других под водой и выпрыгивала на поверхность. Косатки синхронно описывали круги в синеватых волнах, пуская в воздух водяную пыль.
Вольеры, ванны, человек: никто и ничто больше не сдерживало их. Через 20 минут косатки уплыли от места выпуска. Эта реакция животных, вернувшихся домой – вот ответ всем любителям дельфинариев.
В центре таких событий случается экзистенциальный кризис. События происходят впервые и больше не повторятся. Эта история затронула много жизней – животных и людей – и однозначно, такое не должно повториться.
Когда рядом кит, вселенское животное, морской хищник, мощнее белой акулы, запертый в четырёх стенах ванны, появляется жгучий стыд за действия человека. Когда ты видишь, как ведёт себя такое животное на воле, ощущения другие. Как часть глобального с равными правами и обязанностями, ты разделяешь ответственность за сохранение и оберегание этой энергии.
В «китовой тюрьме» остаются две косатки и 81 белуха. Их обещали освободить. Но если не будет принят запрет на вылов китообразных ради дельфинариев и океанариумов, если косатка не войдёт в федеральную Красную Книгу – история может повториться.
«Отловщики притаились и ждут своего часа». Как люди объединились для спасения косаток и белух из «китовой тюрьмы» и почему их борьба еще не закончена
10 ноября исполняется два года со дня освобождения косаток и белух из «китовой тюрьмы» в Приморье. В 2018 году в России выловили 90 белух и 11 косаток для продажи в китайские океанариумы. Животные оказались на передержке в бухте Средняя под Находкой. Там их больше года держали в тесных вольерах и приучали есть мертвую рыбу. Все это время за свободу морских млекопитающих боролись люди, специально объединившиеся для помощи попавшим в беду животным. Без их работы страшная история могла остаться незамеченной, а животные — погибнуть. Но борьба еще не окончена — в России до сих пор нет законодательного запрета на вылов китообразных, а без этого страшные истории с китовыми тюрьмами будут повторяться.
В 2018 году центр «Дельфа», «Эковахта Сахалина», клубы «Бумеранг» и «Друзья океана» объединились в коалицию «Свободу косаткам и белухам» и вместе с российским Гринписом, учеными и активистами добились освобождения из китовой тюрьмы косаток и белух. Эти люди прошли большой путь — они искали лазейки в законе, выходили на акции протеста, обращались в суды, отправлялись в экспедиции. Но за два года в российском законодательстве не появилось нормы, которая бы запрещала отлов и вывоз китообразных за границу. Отлов хоть и ограничен до 2023 года, но не запрещен. Поэтому китовые тюрьмы могут появляться снова.
Сейчас закон сформулирован так, что у отдельных людей есть легальная возможность добывать и продавать морских животных, получая от этого прибыль, об этом говорит Софья Беляева, эколог и член коалиции «Свободу косаткам и белухам». Она объясняет, что напрямую закон не разрешает коммерческую охоту на этих животных, но при этом позволяет вылавливать их в культурно-просветительских целях, а уже потом продавать. Китайские океанариумы готовы платить за одну белуху до миллиона долларов, а за косатку — до 10 миллионов долларов, говорит эколог.
«Экспорт продолжался на протяжении десятилетия, поэтому китовая тюрьма стала просто логичным итогом того, что происходило. Только если раньше это было в маленьких количествах, в этот раз произошло какое-то феноменальное событие, когда отловили сто животных», — объясняет Софья.
О том же говорит директор научно-экологического центра спасения дельфинов «Дельфа» Татьяна Белей: «Вся эта кровавая история существует только потому, что люди платят деньги, покупая китов для дельфинариев и океанариумов по всему миру».
Она, как и многие близкие к проблеме активисты и экологи, уже давно знала о существовании в России таких передержек для морских животных, но сделать ничего было нельзя, пока два года назад не выловили колоссальное количество. «Весь мир, все офигели — слова другого подобрать не могу — от такой наглости», — восклицает Белей.
Экспедиции и работа ученых
Животных начали отлавливать летом 2018 года, тогда и образовалась коалиция «Свободу косаткам и белухам». Многочисленные обращения активистов и экспертов власти игнорировали. Тогда участники группы «Друзья океана» присоединились к коалиции, собрали команду волонтеров и вышли в предполагаемое место отлова животных в Охотском море, оповестив об этом госорганы.
«Нас отговаривали. Мы знали, что это достаточно криминальный мир, но мы не могли оставаться в стороне. Своим присутствием мы могли если не помешать этим планам, то сделать процесс вылова прозрачным. Потому что мы знаем, что при отлове одного животного гибнут члены его семьи, которые пытаются его защитить», — рассказывает член группы «Друзья океана» Вячеслав Козлов.
Сам процесс отлова участники экспедиции смогли увидеть только на начальной стадии. В один из дней, когда вся команда покинула полевой лагерь, чтобы отправиться на наблюдение, отловщики разгромили этот лагерь, украли оборудование и слили топливо из канистр на берег.
Несмотря на попытки отловщиков помешать, волонтерам удалось зафиксировать множество нарушений. На косаток охотилась целая флотилия: несколько катамаранов, скоростные катера и два больших судна — перевозчика пойманных животных. Почти на всех судах не было бортовых номеров, что само по себе незаконно. Система позиционирования на одном из судов-перевозчиков была отключена — это позволяло легко скрываться не только от активистов, но и от контроля властей.
Экспедиция стала началом масштабной общественной кампании, которая привлекла внимание людей по всему миру. По итогам экспедиции общественники опубликовали множество кадров вылова косаток, провели пресс-конференции и рассказали о том, как все было на самом деле.
После этого о проблеме узнал французский исследователь Жан-Мишель Кусто, сын известного океанографа Жака Ива Кусто. Он в апреле 2019 года собрал международную команду, которая отправилась в Приморье и оценила состояние косаток и белух в китовой тюрьме. В эту команду вошли Татьяна Белей и ее коллеги из центра «Дельфа» Татьяна Денисенко и Григорий Цидулко.
Специалисты несколько дней наблюдали за млекопитающими, оценивали их состояние и поведение, осматривали вольеры, в которых они содержатся. После этого эксперты отправили Минприроды России рекомендации по выпуску и реабилитации косаток и белух. 25 апреля 2019 года прошел консилиум российских ученых, которые открыто заявили, что животных нужно отпускать.
Суды и штрафы
Юрист «Экологической вахты Сахалина» Наталья Лисицына еще до начала отлова животных писала обращения сначала в прокуратуру Сахалина и Приморья, а потом в Генпрокуратуру, но никакой реакции не последовало. Летом 2018 года организация обратилась в суд, чтобы оспорить положительное заключение государственной экологической экспертизы на отлов косаток.
Но за время судебных разбирательств животных успели отловить, поэтому предотвратить создание китовой тюрьмы не удалось. Активисты выиграли суд, но животных отпустили не сразу. Позже, в 2019 году, экологи выиграли еще один суд — об оспаривании квот Росрыболовства на вылов косаток и белух.
Приморское пограничное управление выиграло административные дела против всех компаний-отловщиков, доказав, что и сам отлов был вне закона. В итоге суд во Владивостоке признал фирмы-отловщики «Белый кит», «Океанариум-ДВ» и «Сочинский дельфинарий» виновными в нарушении правил рыболовства и назначил им штрафы от 28 до 56 миллионов рублей.
«Конечно, не только суды повлияли на дальнейшее освобождение животных, а вся общественная кампания, которая включала и обращения граждан, и петиции, и работу с учеными, которые очень помогли своими экспертными заключениями, публикациями и публичными высказываниями», — объясняет Лисицына.
Людям не все равно
Активистка Анастасия Иванова в октябре 2018 года создала петицию за выпуск косаток и белух из китовой тюрьмы на Change.org и собрала 1,6 миллиона подписей.
«Люди по всему миру оказались неравнодушны к морским млекопитающим. Тогда я точно осознала, что с этим надо что-то делать. И нам удалось всколыхнуть общественное мнение», — говорит Анастасия.
Больше не ловите
Первые шесть белух и двух косаток выпустили 27 июня сотрудники Всероссийского научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии (ВНИРО). Семь дней животных везли из вольеров под Находкой до мыса Перовский в Охотском море. К транспортировке и выпуску животных на первых этапах не привлекали независимых ученых, а процесс проходил в режиме секретности. Позже экспертам Гринписа в качестве независимых наблюдателей удалось поприсутствовать на третьем по счету выпуске животных. Косаток освобождали постепенно вплоть до конца августа, последних белух отпустили в море только 10 ноября 2019 года.
Уже после освобождения животных к стенам Кремля «приплыла» косатка с плакатом: «Спасибо, что отпустили. Больше не ловите» — так Гринпис привлек внимание к необходимости запретить вылов китообразных в учебных и культурно-просветительских целях.
«Сейчас появляется много очень странных законодательных предложений, имитирующих введение запрета на вылов китов, вроде законопроекта о запрете промышленного и прибрежного китобойного промысла, которого и так нет уже более 30 лет. Однако косаток и белух для китовой тюрьмы ловили в учебных и культурно-просветительских целях, а вылов китов именно в этих целях не запрещают», — объясняет эксперт российского отделения Гринписа Оганес Таргулян.
Он уверен, что есть люди, которые мешают этому. « Та самая китовая тюрьма в бухте Средняя вполне себе целенькая, стоит на месте, ждет новых узников. Так что отловщики просто притаились и ждут своего часа, пока из условного “Москвариума” не придет заявка на вылов новых косаток», — заключает Таргулян.
Сейчас на рассмотрении Госдумы находится законопроект, который запрещает вылов водных млекопитающих в культурно-просветительских целях, ему особенно нужна поддержка общественности. Однажды массовые обращения людей привели к освобождению китов, отмечают в Гринписе.
Подпишите петицию в поддержку законопроекта, который остановит вылов морских млекопитающих.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Публикации по теме
На Ваш почтовый ящик отправлено сообщение, содержащее ссылку для подтверждения правильности адреса. Пожалуйста, перейдите по ссылке для завершения подписки.
Если письмо не пришло в течение 15 минут, проверьте папку «Спам». Если письмо вдруг попало в эту папку, откройте письмо, нажмите кнопку «Не спам» и перейдите по ссылке подтверждения. Если же письма нет и в папке «Спам», попробуйте подписаться ещё раз. Возможно, вы ошиблись при вводе адреса.
Исключительные права на фото- и иные материалы принадлежат авторам. Любое размещение материалов на сторонних ресурсах необходимо согласовывать с правообладателями.
По всем вопросам обращайтесь на mne@nuzhnapomosh.ru
Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter
Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter
Благотворительный фонд помощи социально-незащищенным гражданам «Нужна помощь»
Адрес: 119270, г. Москва, Лужнецкая набережная, д. 2/4, стр. 16, помещение 405
ИНН: 9710001171
КПП: 770401001
ОГРН: 1157700014053
р/с 40703810701270000111
в ТОЧКА ПАО БАНКА «ФК ОТКРЫТИЕ»
к/с 30101810845250000999
БИК 044525999
Благотворительного фонда помощи социально-незащищенным гражданам «Нужна помощь» в отношении обработки персональных данных и сведения о реализуемых требованиях к защите персональных данных
Апелляционный демотиватор. Выстрелит ли «касатка»?
Таскаев с приговором не согласился, адвокаты точку зрения подсудимого поддержали и направили апелляционную жалобу на оглашённый, но ещё не вступивший в законную силу приговор.
Согласно судебному процессу в апелляционной инстанции дело как-бы рассматривается заново, то есть должно пройти в полном варианте судебное следствие, прения сторон, последнее слова подсудимого.
Сегодня рассмотрение дела в апелляционной инстанции проходило в режиме видеоконференции. То есть, в зале судебного заседания находились непосредственно только защита, гособвинение и судья с секретарём заседания. Подсудимый Таскаев в зал не конвоировался – в процессе он участвовал находясь в больнице УФСИН по Архангельской области – заведении более известном под сленговым словом «больничка», что расположено на Левом берегу Северной Двины близ микрорайона Пирсы. Иными словами, подсудимый в таких заседаниях наблюдает за происходящим и звучащим в зале заседаний глядя на экран монитора в специальной комнате СИЗО, или «больнички». При этом все участники судебного заседания видят подсудимого и тоже по мониторы, из динамиков звучит его голос. Подсудимый может говорить с разрешения судьи, оглашая доводы в микрофон.
В отлаженной системе видеоконференций, как формы рассмотрения жалоб в апелляционной и кассационной инстанции сегодня, однако, произошёл сбой – заседание несколько раз переносилось. И в итоге открылось на полтора часа позже запланированного времени.
Специалисты судебного департамента сторонам и судье прокомментировали техническое недоразумение длиной в полтора часа предельно лаконично: дескать, возникли проблемы со связью. Мол звук есть, а изображение нет. В итоге неполадки были устранены.
Судебное следствие прошло форсированными темпами, длилось недолго, документы не рассматривались, только заслушивались стороны защиты и гособвинения.
Сам подсудимый Таскаев, его адвокаты Коростылёва и Астахов выступали ярко, старательно разъясняя доводы по каждому пункту жалобы, комментируя и аргументируя все претензии к майскому процессу.
То ли говорили они много, то ли толковали несправедливости и шероховатости в приговоре слишком долго, то ли слишком умны и вычурны были речи, то ли старание несколько раздражало, но всё вышеизложенное было зря, усилия что-то доказать и быть услышанными (не то что понятыми) оказались тщетными. Ощущение, что защиту и её действия, равно как и манёвры подсудимого в телевизоре гособвинение просто не заметило. Будто и не было никого в зале и словно начиная первую минуты процесса, ни словом не прокомментировав ранее звучавшие доводы, выступила на суде гособвинитель, просто зачитав речь по бумажке. Причём от заданного текста, кажется не на пункт работник Прокуратуры не отступила.
Прения были, но всё звучавшее там нисколько не повлияло на решение суда. Объявленный перерыв во время которого судья удалилась в совещательную комнату длился минут 30-40.
Решение апелляционной инстанции было на заседании озвучено в резулятивной части предельно кратко: жалобу оставить без удовлетворения. То есть, рассмотрение подтвердило правоту судьи Ломоносовского суда города Архангельска полностью.
Приговор, однако, в законную силу ещё не вступил и у Таскаева сохраняется право обжаловать приговор в кассационной инстанции и только после подтверждения приговора там он вступит в законную силу.
По времени: на изготовление мотивировочной части приговора у судьи есть три дня. Ещё пересылы корреспонденции с вручением подсудимому оригинала приговора с синей печатью и засургученного уйдёт дней пять. Итого – 8 дней.
Далее у Таскаева и его защиты есть 10 дней для подачи кассационной жалобы (на тюремном сленге «касатки»).
Затем 36 дней для назначения судебного заседания в кассационной инстанции. День рассмотрения и решение.
На тюремном сленге решений может быть два.
Первое, если «касатка выстреливает» подсудимого «нагоняют» и он «покидает хату». Это значит приговор отменен, гражданин свободен. Этот вариант случается, но крайне редко – вероятность не более 10 процентов. Возможны «эрзацы», где вероятны сокращения сроков, изменение пунктов, или сокращение отбывания в местах лишения свободы до срока, который отсижен в стенах СИЗО.
Процентов 60-70, что ни первого ни второго не будет. Всё оставят без изменений. Вероятность такого исхода велика, но надежда – это последнее, что покидает человека в тюрьме. Говорить он может всё что угодно, но только на публике. В душе при этом теплится надежда и звучит по ночам молитва.
Самый частый вариант на зэковском жаргоне называется «касатка не выстрелила».