что такое гетто в россии в домах
Страх и ненависть спальных районов Почему типовая застройка российских городов превращает их в гетто
За последние полвека в нашей стране произошли колоссальные социальные изменения: миллионы людей переселились из деревень в города, а в самих городах — из бараков и коммуналок в отдельные квартиры многоэтажных домов спальных районов. Как ускоренная урбанизация повлияла на российское общество? Почему массовая типовая застройка уродует города и их пригороды? Чем опасно разрастание многоэтажных жилых кварталов? Почему в советские времена строились преимущественно пяти- и девятиэтажные дома? Какая высота жилого дома оптимальна для здоровья человека? Об этом «Ленте.ру» рассказал доцент Высшей школы урбанистики НИУ ВШЭ, кандидат архитектуры Виталий Стадников.
Россия районов и кварталов
«Лента.ру»: Правда ли, что подавляющее большинство населения современной России живет в типовых многоэтажках?
Виталий Стадников: Да, это так. Примерно три четверти городского населения нашей страны проживает именно в многоэтажных многоквартирных домах. Учитывая, что на города приходится около 80 процентов всего населения России, то такой тип жилья действительно для россиян является основным. В этом мы отличаемся от большинства других стран мира.
Почему так получилось?
Это сложилось еще при Хрущеве, взявшем курс на быстрое массовое строительство жилья для населения. С одной стороны, программа была очень успешной, поскольку никогда до этого в истории нашей страны в такой короткий срок (20-30 лет) не происходило столь массового переселения людей в индивидуальное жилье. В то же время это привело к чудовищным последствиям в отношении качества сформированной городской среды и, соответственно, к тяжелым социальным последствиям.
У нас до сих пор господствует устаревшее представление о жилье как об убежище, а под качеством жилой среды подразумевается своя квартира с собственным холодильником и унитазом, за дверями которой можно плевать и мусорить. Но сегодня жилье должно быть полноценным элементом городской среды, от которой теперь в значительной степени зависит качество жизни людей.
Качество самой городской среды от чего зависит?
От морфологии городской застройки: индивидуальные жилые дома, таунхаусы (малоэтажные жилые дома на несколько квартир — прим. «Ленты.ру»), среднеэтажная плотная застройка дореволюционного типа, квартальная застройка 1950-х годов и застройка многоэтажными микрорайонами. Но именно микрорайонный морфотип застройки и доминирует в современной России: от пятиэтажных «хрущевок» до 17-24-этажных высотных муравейников, которыми застроены окраины Москвы, Петербурга и других крупных городов.
Почему эти районы называют спальными?
Потому что массовая многоэтажная застройка, вмещающая в себя основную долю населения, предназначена только для жилья и ни для чего другого. Выйдя из дома, обитатель спального района стремится поскорее вырваться оттуда — либо в центр на работу, либо в ближайший торгово-развлекательный центр. Отсюда пресловутая маятниковая миграция и пробки на дорогах.
Хрущевки и брежневки
Действительно ли идея массовой типовой застройки городов при Хрущеве была позаимствована с Запада?
Конечно. Концепция поточно-массовой застройки возникла еще в 1930-х годах в странах Западной Европы — в Германии, Нидерландах и Франции. Правда, повсеместное распространение на Западе она получила только после Второй мировой войны, на рубеже 1940-1950-х годов. Например, в той же Франции в это время панельными домами были застроены многие города. Но уже в конце 1960-х и начале 1970-х годов эти районы стали постепенно сносить — власти европейских стран быстро поняли, что в долгосрочном плане панельная застройка порождает огромные проблемы.
У нас большинство хрущевок стоят до сих пор. Хрущевки — это кристаллизованная форма чисто утилитарного сознания, противостоящая эстетическому пониманию архитектуры и городской среды. Краткосрочную задачу они, конечно же, решили — миллионы людей переселились из бараков и коммуналок в отдельные квартиры. Ради этого Хрущев фактически запретил архитектуру. Известно, что высотка МГУ на Воробьевых горах с ее лепниной, мозаикой и колоннами обошлась в сумму, на которую можно было построить город из пятиэтажных панельных домов на сорок тысяч жителей.
На какой срок эксплуатации были рассчитаны хрущевки?
Первые серии — на двадцать пять лет, более поздние — на пятьдесят, но при надлежащем уходе они смогут простоять еще долго. Главная проблема с хрущевками заключается в том, что с каждым годом эксплуатации стоимость их обслуживания будет лишь расти. Поэтому когда-нибудь неизбежно встанет вопрос об их сносе, тем более что они давно устарели морально.
Сколько эти хрущевки могут еще простоять?
Пока арматура в несущих конструкциях не проржавеет. Потом они начнут просто складываться. Но это если за ними не следить надлежащим образом.
Каков запас прочности у более поздних многоэтажек, построенных при Брежневе?
Я не исключаю, что при хорошем содержании значительно больше заявленного срока эксплуатации. Вопрос в другом — брежневки тоже морально устарели.
Почему в СССР строились в основном пятиэтажные и девятиэтажные дома? Экономили на лифтах?
Да, это правда. По градостроительным нормам для жилого дома свыше пяти этажей требовался лифт, а свыше девяти этажей — еще и грузовой лифт. Эти нормы, кстати, действуют до сих пор. Экономия на лифтах могла быть оправданной лишь в плановом хозяйстве, когда в расчет не принималось воздействие такой застройки на городскую среду и другие факторы.
Почему затем стали строить высотные дома в 17 и 24 этажа?
Потому что появились технологии, позволившие в массовом порядке строить дешевые высотные дома.
Говорят, что у жителей высотных домов повышенный риск сердечно-сосудистых и нервных заболеваний и даже существенно выше склонность к самоубийствам.
Высотные дома действительно психологически давят на человека. Известно, что для сердечников проживание на верхних этажах, начиная с восьмого, чревато обострением проблем со здоровьем. Да и для здоровых людей жить высоко тоже не очень комфортно с медицинской точки зрения.
Какое количество этажей оптимально?
Примерно на высоту дерева — пять-семь этажей. Но проблема не только в этом. Построенные из многоэтажек спальные районы наносят колоссальный вред городу.
Общество чужих людей
Они формируют унылую депрессивную среду обитания, которая плодит своих маргиналов и притягивает чужих. Но любое маргинальное население ничего не дает городу, а только потребляет его ресурсы.
То есть районы массовой типовой застройки формируют в наших городах гетто?
Безликая, депрессивная и во многом античеловеческая среда многоэтажных микрорайонов действительно способствует формированию в них криминогенной обстановки. На Западе с этим столкнулись давно: например, в США в 1972 году в городе Сент-Луис снесли жилой комплекс «Пруитт-Айгоу», который считался шедевром модернизма, но постепенно превратился в самое настоящее гетто. Американские власти тогда поняли, что такого рода социальное жилье приносит больше проблем, чем пользы. У нас сейчас складывается аналогичная ситуация, но она осложняется тем, что ее уже не исправить столь радикальным способом, как в США.
Потому что значительная часть жилого фонда в нашей стране приватизирована. Попробуйте выселить законного собственника жилья из его квартиры, чтобы снести дом. У нас в этом смысле почти тупиковая ситуация.
Можно ли сказать, что советская урбанизация, когда в города переселились миллионы вчерашних крестьян, во многом сформировала современное российское общество?
Конечно, агрессивная безликая среда панельных муравейников, в которой и сегодня живут россияне, оказывает определенное воздействие на их поведенческие установки. Она формирует у них тотальную отчужденность и индивидуализм в самом худшем смысле. Эта среда не способствует общению людей — жильцы многоэтажных домов зачастую не знают даже своих соседей по лестничной клетке. Дворы в таких домах не выполняют свою главную функцию пространства социализации, а служат лишь промежуточной зоной между квартирой и улицей.
Поэтому наше общество такое разобщенное и в нем так трудно выстроить устойчивые горизонтальные связи?
В том числе и поэтому. Попробуйте хотя бы объединить двести хозяев квартир в ТСЖ, чтобы самостоятельно содержать свой дом и прилегающую к нему территорию. Двадцать человек в подъезде пятиэтажного дома хоть как-то могут самоорганизоваться, но двести человек в многоэтажке — вряд ли.
Жилищное гетто
Можно ли вообще решить эту проблему?
Нужно срочно менять нынешний вектор строительства в российских городах с массового типового жилья экономкласса на более сбалансированный тип застройки, ориентированный на повышение качества городской среды. Застройка должна быть разнообразной: индивидуальная, таунхаусы, малоэтажные дома. Строительство многоэтажных домов тоже может продолжаться, но не должно доминировать.
Однако сейчас, как и в советское время, все оглядываются на планы по вводу жилья. Огромное число квартир в новых домах сейчас стоят пустыми, поскольку их зачастую покупают не для проживания, а для вложения денег. В Москве, например, пустует примерно десять процентов жилого фонда.
Все должны понять, что строительство и развитие — это не одно и то же. Пять последних лет благоустройства центра Москвы принесли ей гораздо больше пользы, чем предыдущие двадцать лет бездумного строительства жилья. Нужно сосредоточиться на проблемах ЖКХ и повышении качества городской среды, а у нас до сих пор гонятся за квадратными метрами и плодят новые спальные районы.
Массовая типовая застройка приводит к неэффективному использованию земли. Те 17-этажные монстры, которые сейчас заполонили пригороды Москвы, по выходу квадратных метров с гектара ничуть не эффективнее плотной малоэтажной застройки в центре столицы. В Подмосковье бывшие колхозные поля и зеленые пояса вокруг столицы сдаются под застройку самого отвратительного качества, не обеспеченную коммуникациями и социально-экономической инфраструктурой.
Та же самая проблема и в других городах. Это похоже на яблоки со сгнившей сердцевиной. Окраины застраиваются многоэтажными домами, а исторический центр ветшает, поскольку весь бюджет уходит на новостройки и на поддержание в приемлемом состоянии существующего жилого фонда ничего не остается. Города расползаются, но не в виде американских субурбий (от латинского. suburbia — «пригород» — прим. «Ленты.ру») с ее комфортной для человека средой обитания, а в форме чудовищных безликих многоэтажных муравейников.
Какое будущее ждет нынешние спальные районы? Их придется когда-нибудь сносить, как в Сент-Луисе?
Я не знаю, что с ними можно сделать. Сейчас спальные районы еще не похожи на гетто, поскольку наше общество пока остается смешанным. Но уже в последние годы в Москве заметны процессы территориального размежевания между бедными и богатыми. Известно, что на западе и юго-западе столицы проживает более зажиточное население, в восточных районах — бедное, а юго-восток уже давно считается непрестижным и неблагополучным. Такая социальная сегрегация с превращением отдельных районов Москвы в настоящие гетто в будущем лишь усилится, если продолжится порочная советская градостроительная политика по возведению в городах джунглей из многоквартирных типовых домов.
Может быть, поэтому нынешнее российское общество воспроизводит многие стереотипы советского поведения?
Советское общество — это совокупность бесправных людей, а спальные районы — это их среда обитания. В состоящем из таких районов городе вся жизнь его обитателей скучна, уныла и однообразна: в будни дорога на работу и обратно по автомобильным пробкам, в выходные выезды в гипермаркеты за покупками, а остальное время — перед телевизором или за компьютером. Если нашим властям выгодно и дальше плодить бесправное и озлобленное население, то многоэтажные микрорайоны — как раз то что надо.
Гетто. Жизнь в пятиэтажках под небоскребами Москва-Сити
Фильм Максима Пахомова
Камушки были тихим московским микрорайоном в западной части города недалеко от реки, застроенным в основном пятиэтажками, пока 20 лет назад по соседству не начали возникать небоскребы Москва-Сити, а с другой стороны – эстакады Третьего транспортного кольца.
С тех пор Камушки стали целью застройщиков. Большинство домов в итоге попали в программу реновации и опустели, но шесть домов остались заселенными. Про какие-то будто забыли, а где-то жильцы оказались организованными и упорными, уезжать отказались. Их дома обнесли глухим забором, и микрорайон оказался будто в осаде – под сияющими башнями Сити.
Люди, многие из которых живут в Камушках десятилетиями, порой с рождения, подозревают, что в конце концов проиграют противостояние и будут вынуждены покинуть свои дома, но пока живут и радуются любимому району.
Жители Камушков – в фильме Максима Пахомова «Гетто».
Монологи жителей
Поначалу [когда началось строительство Москва-Сити] было немножко тревожно – пока взрывали котлованы, мы думали, не рухнет ли все, не поедет ли пласт земли в ту сторону, не будет ли это опасно для нас. Но в итоге, к счастью, все это стоит достаточно прочно, по крайней мере, насколько сейчас можно видеть. Нам нравились изменения, здесь рядом теперь торговый центр, есть метро. В то же время были некоторые неудобства, например, когда гуляешь на площадке с детьми солнечным днем, солнце доходит до высоток, одна за другой тень накрывает, сплошным потоком.
Мне не нравится, что претензии на расширение Москва-Сити распространяются теперь еще и на Камушки, который, можно сказать, испокон веков был заселен людьми – это был жилой район. И теперь людей, которые несколькими поколениями здесь живут, постепенно вытесняют. Например, роддом 32, который находится недалеко, я и сама там рожала, и меня там мама родила, и мой папа там родился, – его просто закрыли. То есть у нас постепенно предпринимаются действия, чтобы показать, что живым людям тут не рады. Планируется только в голом виде бизнес.
Это наш район, называется Камушки, около Сити. Было сообщение, что пятиэтажки будут сносить. Уже вокруг нас дома все расселили, и к нам приходили. Всех жителей дома собрали во дворе, стали разговаривать. Наш дом, удивительно, оказался дружный, нас пока оставили. Когда это кончится удовольствие, мы не знаем.
Мы здесь живем, доживаем. Посмотрите, оградили все заборами. Как так можно жить? Живешь как в гетто. Нам, чтобы пройти в магазин, надо вот так обойти. Раньше тут два магазина было, теперь один остался. Чтобы пройти на остановку, надо [обойти] тоже. В общем, кошмар.
Когда-то здесь в этих домах жили мои подруги, потом у них появились дети, мы все дружно гуляли в этом большом дворе. У нас был такой зеленый оазис в центре Москвы, можно сказать. Потом начался вынос коммуникаций, поставили заборы, все дома огорожены. Там на [высотном] доме есть информационное табло, реклама. Помню, в первые вечера после того, как здесь соорудили эти заборы, я шла через поле грязи, которое нам оставили, читала надпись: «Психическое здоровье – важно». Это было цинично.
Я живу здесь всю жизнь, здесь жила моя бабушка, мой дедушка, когда здесь были еще бараки. Бабушка была участницей Великой Отечественной войны, мой дедушка был главным инженером, который руководил этой стройкой. Мы очень держались за свой дом и отстояли его, он не вошел в программу реновации. Тем не менее теперь, учитывая, что подавляющее большинство вошло в программу, и осталось только 6 домов, нам приходится не легко. Оказывается всяческое давление. Хотя мы неоднократно описывали свою позицию, что хотели бы остаться именно здесь, в этом районе, буквально на этом же самом месте по возможности, пока наши желания не были удовлетворены. Чтобы нас расселили в какое-то конкурентоспособное жилье, которое по рыночной стоимости сопоставимо с тем, которое мы имеем здесь, в первую очередь за счет расположения и качества самого строения, – таких радужных перспектив у нас пока нет. Я юрист-международник, я посмотрела законы, почитала комментарии Министерства экономического развития, нашла письмо от 2009 года, что даже если у жителей нет документального подтверждения, что они являются собственниками земли, находящейся под многоквартирным домом, все равно объективная реальность такова, что автоматически, получая свидетельство о собственности на свою квартиру, житель становится обладателем части долевой собственности на землю, находящуюся под этим домом. Я очень надеюсь, что в России, как в правовом государстве, наши конституционные права будут в итоге соблюдены.
Приходили люди подосланные, которые говорили, что дом в плохом состоянии, что дом в аварийном состоянии. Когда у него спросили документы или какие-то подтверждения, он в ужасе убежал. То есть людям платят, чтобы они морально давили на жителей, заставляли отказываться от своего жилья. Те жители, которым неформально предлагают переехать в реновационный дом, которые соглашаются, они, получается, передают свои квартиры в те структуры, которые заинтересованы в том, чтобы снести наши дома. Если большинство квартир займут эти структуры, то они смогут фабриковать какие угодно согласия собственников, и мы уже не сможем повлиять на это.
Я с детских лет слышу разговоры: вот, нас сломают. Думали, что Экспоцентр (расположенный на Пресне с советских времен выставочный центр. – Прим.) развернется. Получилось, что не Экспоцентр, но другое – Сити стал нас поглощать. Несколько раз обманывали жителей, потом построили, как его называют, человейник, 45 этажей в доме, и туда запихали. До сих пор многие квартиры пустуют, нас зазывают туда переехать.
Нам с женой девятый десяток идет. Мы узнали – переселяют в башни, 40-й этаж, 30-й этаж. Представляете, в нашем возрасте. У нас [тут] 3-й этаж, лифт, мы и в магазин, и погулять, нет проблем. А там с 40-го этажа гулять или в магазин за хлебом сходить? Многоэтажные дома – это же муравейник, там жить психически просто ненормально. Я по своему опыту и по опыту своих родственников, когда человек живет в каком-то районе, в каком-то доме, он к этому привыкает, и это становится его родным. Это является любимым местом, и сам дом, и окружение, и люди. И вдруг все это уничтожают, тебя переносят в другие условия, где все непонятно как – это же бьет по психике очень сильно. Я боюсь, что мы просто долго не проживем, если нас переселят.
Был период, когда к нам внедряли агентурную сеть. Мы подозревали, что это происходит. Как раз накануне операции «Реновация» в наши дома подселили группу людей, которые снимали жилье, говоря о том, что они собственники этого жилья, но документы не предъявляли. Они были очень активные, старались собрать максимальное число подписей. Что самое неприятное, у нас периодически устраивали акции устрашения, разливали сильно пахнущую краску в подъездах домов, которые не вошли в состав программы реновации, обливали стены сильно пахнущими веществами.
Видимо, мы кому-то являемся костью в горле, нам периодически устраивали, то в подъезд подбрасывали тухлятину, поджигали, обливали краской. Нас отрезали от телефонной сети, причем счета продолжали приходить.
Дальше нас обманут, признают дом аварийным и так далее, куда-нибудь выселят без нашего согласия. Это будет еще больше, чем вот это. Они должны зачистить весь квартал, понятно совершенно, поэтому они не остановятся, естественно. Но мы, пока ребенок маленький, хотим в этом дворе пожить. У нас еще двое детей, они тоже с удовольствием здесь гуляют. Я лично хочу здесь до конца.
Что такое гетто в россии в домах
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
4 района Москвы и Подмосковья, уже ставшие национальным гетто мигрантов
18-миллионная Московская агломерации по праву считается не только крупнейшей в России,
но и во всем мире. При этом каждый год на бывших полях, продвигаясь все дальше за МКАД, вырастают микрорайоны многоэтажек-человейников, что сопровождается перенаселенностью и нехваткой необходимой для нормальной жизни инфраструктуры как детсады, школы и поликлиники, парковки у дома, недостаточная ширина магистралей до Москвы и т.п.
Скупая недорогое жилье в новостройках на этапе котлована или «бабушкины» квартиры на вторичке в морально устаревших 9-этажных брежневках или несносимых хрущевках, мигранты навсегда меняют облик района или города. С каждым годом все чаще в нем слышна восточная речь и музыка, появляются халяльные лавки и этнические кафе, дамы ходят в хиджабах, а не в коротких платьях, на спортплощадках по вечерам качаются смуглые парни, а число тонированных черных или белых Приор, Лад и машин такси во дворах просто зашкаливает.
Люди из Средней Азии или Кавказа с крайне архаичным восточным воспитанием и мировоззрением, не желающие интегрироваться в общероссийскую культуру, становятся в Москве чужими. Но если «чужаков» становится много, то некомфортно начинают чувствовать себя уже коренные жители, и спешат покинуть неприятный им район.
Представляем 3 района Москвы и ближнего Подмосковья, которые притягивают наибольшее число мигрантов, существенно ухудшая жизнь для коренных жителей.
Это небольшой 50-тысячный подмосковный город, где в 2000-х развернулось массовое жилищное строительство, превратившее бывшие совхозные поля в настоящие бетонные джунгли. Период активной застройки города сравнительно недорогим эконом-жильем совпал с переездом в 2009 году торговцев из СНГ и Азии с закрытого по решению столичных властей Черкизовского рынка на расположенный недалеко от города рынок Садовод.
После реконструкции и расширения оптово-розничного рынка Садовод в 2013-2016 годах (принадлежит азербайджанским миллиардерам Зараху Илиеву и Году Нисанову), которая превратила его в крупнейший вещевой рынок России, и борьбы с дикими рынками по всей Москве скупка квартир мигрантами лишь усилилась.
В 2014 году жители соседнего Дзержинского яростно сопротивлялись попытке властей по объединению с Котельниками именно из-за криминальности и перенаселенности мигрантами этого гетто. А в 2015 году Москва даже преподнесла подарок смуглолицым покорителям столицы, открыв для их удобства одноименную станцию метро на границе города.
Компактный район с населением около 34 тыс. жителей с самой плохой в городе экологией из-за находящегося под боком нефтеперерабатывающего завода (НПЗ) и ужасной транспортной доступностью еще с советских времен имеет дурную репутацию гетто. Значительная часть района была застроена в советское время общежитиями и типовыми панельными ведомственными домами старого фонда для заводских рабочих. С 90-х жилищное строительство в районе не ведется из-за плохой репутации локации.
Низкие цены на жилье и близость с рынку «Садовод» и торгово-ярмарочному комплексу «Москва» в Люблино (также принадлежит Илиеву и Нисанову), которые являются местом работы для десятка тысяч мигрантов, а также автовокзалу «Южные ворота», превратили район в настоящую мекку для мигрантов, а также беженцев из других регионов РФ и СНГ и злостных неплательщиков ЖКУ, которых селят по соседству с гастарбайтерами в принадлежащих НПЗ общежитиях.
Говорят, что полиция практически не заходит на территорию этих рынков (кроме облав ОМОНа по указке сверху), а за порядком там приглядывают криминальные авторитеты, ЧОПовцы и сами торговцы. В Люблино до сих пор сохраняются нелегальные маршрутки, где можно встретить надписи на китайском, а сам район часто попадает на передовицы криминальных хроник из-за бесконечных разборок между торговцами.
По приблизительной статистике, где-то 40% квартир в близлежащих кварталах сдаются азиатским работникам рынков. Этнические китайские, киргизские, таджикские и другие кафе и дискотеки «для своих», где нет даже меню на русском, присутствуют в большом количестве.
Городской округ, в котором находится второй по пассажиропотоку в России международный аэропорт Домодедово, откуда еще с советских времен выполнялось много рейсов в Среднюю Азию, не мог не стать мигрантским анклавом. В городе, особенно Южном Домодедове, возводится большое число недорогих жилых новостроек, которые часто арендуют (или даже самовольно вселяются в нераспроданные квартиры) мигранты.
Летом они шабашничают на стройках в обширном частном секторе. Также в окрестностях Домодедова находятся крупные логистические комплексы, куда гастрарбайтеры идут разнорабочими.
После отмены рейсов из-за карантина в аэропорту и городе скопилось много безработных мигрантов, которые не могут улететь на родину и сейчас ютятся в хостелах и квартирах-общежитиях, что может привести к росту преступности.