что такое дурочка снегурочка
LiveInternetLiveInternet
—Приложения
—Новости
—Музыка
—Видео
—Метки
—Рубрики
—Цитатник
Схемы для дневника.
Схема «Осень снежная. » + Эпиграф ► КоД эпиграфа ◄
Предсказание от Dreams Tarot Интересное: «Зависимый» опрос. Письмо. Про кошку Утр.
Девушка-осень Фотографии в альбоме «девушка-осень» Annuschka-57 на Яндекс.Фотках
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Статистика
Все говорили «дурочка», а это была Снегурочка.
Все говорили «дурочка», а это была Снегурочка.
Все говорили: дурочка!
А это была Снегурочка.
Была не такой уж маленькой,
«Иди и любовь вымаливай,
Не вымолишь – плачь ручьями».
Твердили: «Ступай на выселки,
Возьми у колдуньи зелье. »
Чтоб на нее глазели.
Сколько на свете дурочек!
Вот и я не могла бы
Из весенних снегурочек –
Просто в снежные бабы.
Т.Жирмунская
«В пушистой муфте руки холодели.
Мне стало страшно, стало как-то смутно.
О, как вернуть вас, быстрые недели
Его любви, воздушной и минутной!»
Анна Ахматова
Пришла зима и снежные метели…
Запорошили темные дороги,
В дому пирог и запах карамели,
Но нет тепла, а только дух тревоги.
Висят на елке милые игрушки,
Играет музыка и песни раздаются,
И конфетти, огни, и звук хлопушки,
Гирлянды словно змейки всюду вьются.
Но только ты одна не весела,
А так прекрасна в новогоднем платье,
Кольцо свое венчальное сняла,
Не отвечаешь на его обьятья.
Сидишь Снегурочкой, потупив грустно взор,
Не объясняешь своего молчанья,
Мороз рисует на окне узор,
В твоей душе обида и отчаянье.
Не в силах ты простить ему измен,
Не в силах ты понять его поступков,
Он вечно жаждет чувства перемен,
А ты Снегурочка с душою хрустально-хрупкой.
Л.Кузьминская 
Что так Снегурочку тянуло
к тому высокому огню?
Уж лучше б в речке утонула,
попала под ноги коню.
Нас цвет оранжевый так тянет,
так нам проходу не дает.
Ему поддавшись, тело тает
и телом быть перестает.
Но пуще мы огонь раскурим
и вовлечем его в игру,
и снова мы собой рискуем
и доверяемся костру.
Вот наш удел еще невидим,
в дыму еще неразличим.
То ль из него живыми выйдем,
то ль навсегда сольемся с ним.
Б. Ахмадулина
Что такое дурочка снегурочка
Глава 1
Полчаса до Нового Года
В подъезде было сыро и холодно. Она чувствовала это прямо своей пятой точкой, обтянутой лишь тонюсеньким капроном. Сидеть на лестнице в преддверии нового года, то еще веселенькое занятие! Всем телом дрожала. И от холода, и от обиды. Надо было, хоть шубку Снегурочки подлиннее брать. Глядишь, и сейчас теплее бы было.
Протянул Морозовой. Девушка отрицательно замотала головой. И так, от нескольких глотков, выпитых натощак, развезло, что называется в зюзю! Пить совершенно не умела. Да и практиковаться желания не было. Окинула Пашку пьяненьким и недобрым взглядом. Они дружили еще со времен младшей школы. Да и сейчас, будучи студентами третьего курса политехнического института, оставались неразлучными. Один курс. Одна специальность. Одна группа. Господи, да даже фамилия одна! Морозовы они! Поначалу подтрунивали все в институте и студенческом общежитии, не понимая, родственники перед ними, или супруги. Потом привыкли.
Покосившись на друга, засунула мандаринку тому в рот. С наслаждением простонав, Морозов сглотнул ее, практически не разжевывая.
— Поехали в общагу. До нового года считанные минуты остались. Может, успеем.
— Я в минусе. Не смогу вызвать.
В тот момент такая злость в ней взыграла, что готова была всех в клочья разорвать! Вскочила на ноги резко. Голова кругом пошла, но успела вовремя за перила ухватиться, и устоять на месте. Сейчас она им все выскажет!
Морозов икнул, оприходовав последнюю бутылку.
— Снегурка, в боевом режиме черепашки-ниндзя? Ты в курсе, что коллекторы из нас никакие? Или напомнить?
— Пошли! Хотя бы такси пусть оплатят!
Через пару минут, со всей яростью, на какую была способна, Юля стучала в дверь последнего заказчика. Хотела звонком воспользоваться, но по себе знала, как сильно бесит, когда при его наличии, все равно стучат. Ногами! Без остановки.
Спустя какое-то мгновенье, хозяева открыли. На пороге стояла симпатичная девушка, примерно ровесница. Ее лицо засияло от восторга, при виде их странной парочки. Затуманенным мозгом, начинала понимать, что могла ошибиться квартирой. Что-то не так. Эту брюнетку она точно видела впервые в жизни. Едва не застонала от досады. Конечно же! Они спустились на два пролета, прежде чем устроить свое пиршество. А поднялась то она всего на один! Какой стыд. Юля уже собиралась извиниться, и продолжить путь наверх, когда услышала, вообразившего себя бессмертным, Пашку:
Дурочка-снегурочка, победительница мира
К одной маленькой девочке однажды в гости пришёл Дедушка Мороз.
— Ты в этом году была хорошей девочкой, — сказал дедушка, — за это проси у меня что хочешь!
— Самое главное, я хочу иметь бесконечную жизнь, — попросила девочка.
— Хорошее желание, — улыбнулся белобородый старичок и погладил малышку по головке. — Вуаля. Теперь жизнь бесконечна. Пользуйся этим как захочешь!
Лишь только дедушка ушёл, девочка принялась скакать по комнатам от счастья. Она уже знала, как воспользуется таким подарком. Отпросившись у мамы погулять, она взяла свой школьный ранец и направилась к сараю, в котором стоял папин снегоход. Достав ключи из тайника за кирпичом, девочка открыла ворота. Единственный глаз «Бурана» на красном капоте засверкал в лучах заходящего зимнего солнца… Конечно, для нынешнего глубокого снега такой транспорт был бы кстати, но звук его мотора мог бы привлечь родителей, да и сомневалась девочка в том, что смогла бы им управлять. Важней другое. Девочка приподняла чёрное обшарпанное сиденье снегохода… всё на месте. Папина охотничья «Сайга» со сложенным прикладом и магазин патронов к ней. Улыбаясь, девочка присоединила магазин… Ну вот, этот день настал. Теперь, с бесконечной жизнью, она легко очистит мир от этих мерзких Пашки Мурашова и Даньки Тараканова, дразнивших её «дурочкой-снегурочкой», а заодно ещё от каких-нибудь неприятных мудаков. (К слову, девочку звали Дора Снегурова, но «дурочкой-снегурочкой» её обзывали не только потому… Впрочем, насколько это было оправданным, автор судить не будет, оставим это на совести детишек).
Расстегнув ранец, Дорочка извлекла из него голубую одёжку — костюм… кого бы вы думали. Нет, не Снегурочки. А Снежной Королевы. Ну так, по крайней мере, её папа говорил. Сама по доброй воле для школьной «ёлочки» такой стыд Дорочка ни за что бы не надела, но теперь — другое дело. Теперь она станет настоящей Снежной Королевой, несущей миру возмездие и справедливость. Поверх пальтишка девочка надела голубое платье с блёстками, поверх вязаной шапочки — со стразами кокошник… Ну не совсем уж красота, зато, во-первых, символично, а во-вторых, не холодно. В ранец Дорочка засунула ружьё… Готово. Выйдя из сарая, она заперла ворота и положила на место ключ. Вернулась в дом, в сенях забрала свои лыжи, надела ранец. Пора отправляться на «биатлон».
«Первым будет Данька», — решила девочка.
И Данька и Пашка жили в соседнем селе, до которого на лыжах можно было дойти часа за два. Далековато. Возможно, после убийства Даньки в его доме стоит немного отдохнуть. Для этого, правда, придётся и его родителей прикончить. но хуже миру от этого не станет. Достойно ведь не только уничтожение мразей, но также всех, кто порождает и поддерживает их, пусть сами мрази и скажут что это недостойно, для правосудия Снежной Королевы их мнение не в счёт. Кто ей угоден — того она прощает, кто не угоден — того превращает в лёд. Жаль только, что ружьё было огнестрельным, а не ледострельным, но что поделаешь, ледяного скипетра нет… Да, только это жаль, хоть по существу не так уж важно: пусть здесь её считают все хоть огнедышащим порождением ада, согласно Дориной вере, она исполнит волю ледяного сердца, а значит, в конце концов лёд и снег заберут своё. И кстати, будто согласно с её мыслями, снег под вечерним солнцем как предвестник инфернальной драмы отсвечивал красно-оранжевым дьявольским огнём. Смазанные накануне лыжи хорошо скользили, путь предстоял сперва на север по лыжне, у «железки» надо будет повернуть налево.
Первый привал Дорочка решила сделать на железнодорожной станции. Раньше здесь останавливались электрички два раза в день, но теперь из-за эпидемии все поезда проходили мимо. Сняв лыжи и ранец, девочка поднялась по лесенке на платформу. Касса, конечно же, пустовала, но от снега платформу и переход недавно очищали. В наступающих сумерках рельсы отливали красновато-розовым светом, небольшое синее пятно на снегу оставлял светофор-малыш. Дорочка уселась на скамейку под навесом.
Даже от таких мыслей у Дорочки на глазки навернулись слёзки. Насчёт конечности боеприпасов она не переживала: в здешних местах стволы были у кого угодно, и даже получше, чем у неё. В бою она много чего полезного ещё добудет. Но вот в эффективности дедулиного подарка всё-таки оставались некоторые сомнения: пусть она и дурочка, но некоторое здравомыслие было свойственно и ей.
Дорочка ущипнула себя за руку. Боль чувствовалась. Значит, полной неуязвимости нет. Умирать, наверно, будет очень больно. Ладно, в конце концов, это справедливо. Но что потом. Она возродится с полным здоровьем на том же месте. В такое верилось с трудом. Возможно, время просто немного отмотается назад. А если не немного. Если на год назад. Данька с Пашкой тогда ещё её не обижали. Стоит ли заранее уничтожить их. Может быть, и стоит. Ну и последний, самый худший вариант: жизнь начнётся заново, с нуля. Будет ли тогда Дора что-то помнить. Будет ли она Дорой вообще. Никто не обещал ведь, что в точности всё будет повторяться. Ну и чем такая «бесконечная» жизнь будет отличаться от «конечной». К этому и дедушка мог быть даже вовсе ни при чём. Но что же тогда выходит, он оставил Дору без подарка. Зря, что ли, родители ему бабло платили. Нет, так быть не может. Смерти Дора не боялась: она не сомневалась в том, что хоть что-нибудь и как нибудь, но непременно и после конечной жизни будет, но если жизнь конечна, то из её затеи получится отстой, а отстоя Дорочка в своей жизни точно не хотела. Что ж, конечна или бесконечна — есть только один способ проверить. Девочка потянулась к ранцу… Нет. Патроны ещё надо поберечь. Да и кстати как нельзя на светофоре-малыше синий огонь погас, загорелся белый, послышался шум поезда… Дождавшись, когда состав подъедет ближе, Дорочка выбежала из-под навеса и легла на рельсы. Забавно, что только когда к её горлу прикоснулся холодный брус, машинист принялся тифонить… Слоупок. Ещё мгновение — и колёса поезда отсекли ей голову. Было очень больно. Но недолго. Потом стало темно и послышался голос какой-то тёти:
— Метеор шестьдесят шесть, я Андромеда. Уточните ситуацию, «скорая» нужна?
Из остановившегося локомотива вылез помощник машиниста в оранжевом жилете и заглянул под поезд. В руке он держал портативную радиостанцию.
— Андромеда, я шестьдесят шестой, — ответил железнодорожник, нажав на тангету рации. — Помощь не нужна, мы ей снесли голову. Проводим осмотр состава на наличие повреждений.
— Вас поняла, шестьдесят шестой, помощь не требуется, действуйте согласно протоколу. Андромеда на приёме — без каких-либо эмоций закончила диспетчер разговор.
С локомотива спустился машинист, тоже в оранжевом жилете, вынул из кармана пачку сигарет и закурил. Помощник, став на четвереньки, заполз под первый вагон.
— Е****, Кузьмич, кокошник! — воскликнул он. — Снегурка, б****! Дурочка-снегурочка, папа Дед Мороз.
Не закончив обзывалку, он вытащил из-под колёс безголовый Дорин труп. Тёмно-красная полоска протянулась по серо-розовому снегу.
Я читал сценарий новогоднего праздника, когда ощутил прикосновение
тёплых ладоней. Сильные пальцы скользнули по затылку и бегло пересчитали
мои позвонки. Это были руки Марьяны. На судне она была буфетчицей,
а в прошлой жизни комсомолкой, спортсменкой и массажисткой баскетбольной
команды.
– Пора, Маркони, – голосом инквизитора сказала Марьяна.
– От судьбы не уйдёшь, – обречённо вздохнул я и поплёлся за ней.
В дамской каюте висел запах духов и ванильной пудры. На диване сидели
две девушки – пекаришка Лариса и её подруга, дневальная Эля. Эля угрожающе
звенела портновскими ножницами. Лариса вертела в руке металлическую
расчёску. Её конец был нацелен мне прямо в живот. К другой руке у Лариски была
приделана плашка – девушка повредила кисть, сунув её в тестомешалку.
– Попался, голубчик! – плотоядно сказала раненая и кулачком толкнула меня
в кресло. – Не бойся, мы не больно тебя зарежем!
– Начнём с причёски! – сказала Эля и запустила ладонь
в мои волосы. – Подрежем твои кудри, чтобы патлы не лезли из-под косы.
***
За неделю до этого меня пригласил к себе первый помощник, Иван
Спиридонович Перец.
– Надвигается Новый год, – сказал комиссар. – Круглая, понимаешь, дата.
– Бывают и квадратные? – не преминул съязвить я.
– Квадратных не бывает, – пояснил комиссар. – Также, как и трех угольных.
Помполит так и сказал – «трех угольных».
– Колёса у вагона тоже не трех угольные, – говорю. – Почему они стучат?
Иван Спиридонович был настроен серьёзно. Он ответил:
Я уже знал, что коммунизм к восьмидесятому году мы не построим. Теперь
партком рекомендовал помалкивать об этом легкомысленном обещании КПСС.
– Вас, Абинский, – официальным тоном сказал комиссар, – мы включили
в комиссию по подготовке к празднику.
– Кто это, «мы»?
– Мы – это я!
– Меня-то за что?! Своих дел – выше крыши…
– Партия сказала: «Надо!» – напыщенно сказал помполит: – Комсомол
ответил как?
– Комсомол ответил: «Есть», – лояльно промямлил я. – Но, Иван
Спиридонович, у меня ещё фотогазета на шее. А она далеко не готова.
– Ты и будешь фоторедактором. Так сказать, без отрыва от производства.
Изобразишь деда Мороза в своей газете. Краски есть.
– Я не художник…
– Не хитри. Я видел, твой шарж на Картера. У тебя Джимми вышел ещё
страшнее, чем живой.
Комиссар не любил всю когорту президентов США, а тридцать девятого,
Джимми Картера, особенно.
– Это я по злобе, – говорю. – Но, ихний Картер и наш дед Мороз – это две
большие разницы.
– Делов-то, – успокоил меня комиссар, – подрисуешь Картеру бороду и он
запросто сойдёт за нашего деда Мороза. Я тоже не массовик-затейник,
университетов не кончал. Однако, ничего, справляюсь.
Комиссар не учился в университете. Он закончил высшее командное училище бронетанковых войск.
Вечером состоялось первое заседание юбилейного комитета. Состав был
творческим – две активные комсомолки: пекарь Лариска и дневальная Эля. К ним
примкнула буфетчица Марья, которая не могла пропустить любое важное
мероприятие. Четвёртым пригласили Задёру, грузового помощника. Он был
знаменит тем, что однажды, под шафе, рассказал по памяти всего «Луку
Мудищева». И ни разу при этом не споткнулся.
Лариска Мазур, вообще, была ходячей литературной энциклопедией. Она могла читать «Онегина» с любого места и пока не остановят. Особенно Ларику нравились такие строки:
Татьяна, русская душою, сама не зная почему,
С её волшебною красою любила русскую зиму…
Я, как всегда, ёрничал:
– И стройна и величава,
Выступает словно пава,
Месяц под косой блестит,
А во лбу звезда горит!
– Это не из той оперы! – возмущалась Лариса. – Это царевна-Лебедь.
– Интересно бы посмотреть, – говорил Задёра, – как она смотрится в койке
со всем этим планетарием!
– Пошляки! – возмущалась Лариса. – Это полёт фантазии! Лично я хотела
бы жить во времена Пушкина. Кисейные платья, балы, галантные кавалеры!
Не то, что вы!
– Мадемуазель, – ехидно спросил Задёра, – лично вы не из столбовых
будете дворян?
– Месье, я лично из семьи рабочих, – парировала Лариса. – Но я бы пешком
дошла из Ангарска в Петербург, чтобы увидеть великого поэта!
– Лучше на велосипеде, – посоветовал я.
Эля в прошлом была парикмахером. Миниатюрная цыпочка с белой кожей
и огромными синими глазами. На судне её дразнили Дюймовочкой. Эля лучше
всех подходила на роль Снегурочки. Если бы не дефект речи. Однажды Лариска
спросила её:
– Эля, ты любишь Кафку?
– Люблю, особенно грефнефую.
Марьяне было тридцать пять. Бывшая баскетболистка, она была высокой,
спортивной и даже на вид очень тяжёлой. Если бы Марьяну уменьшить
в масштабе один к полтора, получилась бы славная девушка. К Марье был
неравнодушен грузовой помощник Задёра, рост которого едва доставал ей
до плеча.
Однажды Задёра пошутил:
– Малышка, давай померяемся ростом? По-взрослому…
– Петрович, куда тебе! Ты ж такой маленький!
– Не бойся, Маша, бог меня не всем обидел!
Я не очень понимал свою роль в юбилейной комиссии, поэтому активности
не проявлял. Вертел в руках свой «Зенит» и сделал несколько снимков красивой
Эли.
Комиссар положил на стол чистый лист бумаги и сверху написал заголовок:
«ПРОЕКТ». Потом объявил:
– Официальную часть и международную обстановку я беру на себя. Потом
будет поздравление капитана. Далее, действуем по плану. Пункт первый – нужно
написать весёлый, жизнеутверждающий сценарий.
Помполит вопросительно посмотрел на нас.
– Это к Мазур, – говорю я, – ей и придумывать не нужно. Она его просто
вспомнит.
– Лариса, вам и флаг в руки! – поддержал меня массовик-затейник.
– На полчаса хватит? – только и спросила Ларик.
– Вполне достаточно, – согласился помполит. – Не забывайте, некоторым
морякам нужно потом на вахту. Хорошо бы упомянуть сказочных персонажей –
Бабу-Ягу, Змея Горыныча и прочую нечисть…
– За змея дракон сойдёт, – сказал Задёра. – У него и морда лица
подходящая.
Кто не знает – драконом на флоте дразнят боцмана.
– А Соловьём-Разбойником – радиста, – мстительно заявила
Лариса. – Он вам такого насвистит! Как космические
корабли бороздят просторы Большого театра. Причём, морзянкой…
– Не отвлекайтесь, товарищи – комиссар взял инициативу в свои
руки. – Второстепенных героев обсудим потом. Кто будет за деда Мороза?
– Кто у нас дед? – вопросом на вопрос спросила Марья.
– Дед у нас – стармех, – сказала Эля. – Себе бы такую работу.
Обзавидуешься! Ни фига не делает, а только курит, курит и курит! Да пепел мимо
пепельниц стряфифает. И такие бабки полуфает! А тут и на столы накрой, и ещё
фваброй помахай!
На ту беду лиса близёхонько бежала… То есть, стармех проходил мимо
и услышал крамольную речь девушки. Он встал в дверях, опёрся плечом о косяк
и назидательно произнёс:
– Эличка, если бы тебе платили такие деньги, я бы ухватился за твою
швабру и чёрта с два кто отнял бы её у меня!
– Дед не годится для деда Мороза, – сказала Эля, когда стармех удалился:
– В нём мало доброты.
– У нас капитан добрый, – сказала Лариса. – Он мне книжки даёт читать.
– Капитан отпадает, – возразил ей помполит. – Вопрос субординации.
– А чем плох Задёра? – говорю я. – И чтец, и жнец, и на дуде игрец.
– На дуде я не умею, – застенчиво сказал Петрович. – Могу на гармошке.
– И лицо у Задёры подходящее, щёки круглые, а в бороде его и вовсе
не узнаешь! – добавила Марьяна.
У Задёры и вправду было круглое широкое лицо. Сигаретка в его губах смотрелась, как зубочистка.
– Кто, за? – спросил помполит: – Единогласно! Поздравим Деда Мороза!
– Осталось внучку ему сосватать, – сказала Эля, – девочку Снегурочку.
– Хочу Марьяну Васильевну, – с вожделением вымолвил новоиспечённый
Дед Мороз.
– А фто, это здорово! – сказала дюймовочка. – Высокая Марья и рядом
низенький Задёра!
– Колоритно, – поддержала её Лариса, – Игра на жутких контрастах, как
в сказке.
– Не выйдет, – возразила Мария, – Я в костюм не влезу. У меня размер XXL!
На судне был готовый наряд Снегурочки, изготовленный на швейной
фабрике «Заря». Но для Марьяны он был не по росту, как и хрустальная туфелька
Золушки для её ножки. Буфетчица носила обувь сорок второго размера.
Повариха на роль девочки тоже не годилась. Как и положено повару, она
обладала внушительной фигурой и солидным размером талии.
У Эли был дефект речи. Дюймовочка сильно картавила на шипящих.
Лариска пострадала на производстве и могла рассчитывать только на роль
раненой партизанки.
Оставалась ещё уборщица, Вера Ковыршина. Но она не подходила
ни по габаритам, ни по фотографии. Вера была некрасивой даже в гриме. Веру
жалели и постеснялись предложить ей роль Бабы Яги.
– Кошмарная ситуация, – сказала Марья и даже встала с дивана.
Каюта сразу стала ниже.
– Без Снегурочки нельзя, – сказала Лариса. – Формат не выдержан, сюжет
ломается и сценарий выйдет убогим, без изюминки.
Лариска давно уже подпрыгивала на диване и, наконец, выстрелила:
– Изюминкой предлагаю сделать Маркони!
Немая сцена. Все уставились на меня. Я кожей чувствовал придирчивые женские взгляды и невольно проверил застёгнута ли у меня ширинка.
– Андрей, ты справифся! – сказала Эля.
– Маркони, мы верим в тебя! – голосом судьбы заявила Марьяна.
– Партия сказала надо! – подвёл итог первый помощник.
– У меня вахта с ноля, – пытался возражать я.
– Начальник подменит тебя на час, – сказал комиссар. – Я с ним проведу
беседу.
– Только уж побрейся, сестрёнка, – ехидно мурлыкала Ларка.
Промолчал только Задёра. Ему хотелось Марью.
Так, при одном воздержавшемся, я был утверждён на роль внучки деда
Мороза, юной красавицы Снегурочки.
В решающий день я тщательно побрился и мои скулы приобрели синеватый
оттенок.
– На тебя грима не хватит, – говорила Лариса и пудрила мои щёки белым
порошком.
От него у меня свербило в носу. Эля в это время обрезала мне лишние
локоны.
– Надо бы лопухи Снегурочке подправить, – издевалась Лариска. – Для
юной девушки у тебя слишком вульгарные уши.
– Пожалейте радиста! – взмолился я.
– Ладно, для первого раза прикроем шапкой, – смилостивилась Ларик.
– Второго раза не будет!
– Не зарекайся, Андрюша. Вдруг тебе понравится быть красивой.
Я уже начал жалеть, что согласился на эту авантюру.
– Штукатурку потом наложим, – сказала Марья: – Раздевайся!
Эля наклонилась и начала расстёгивать пуговицы моей рубашки. Я с
интересом рассматривал нежную выемку её груди. Потом девушка взялась
за ремень.
– Не надо, я сама! – кокетливо взвизгнул я.
Под общий хохот девчонки стянули с меня джинсы. Я остался в купальных
плавках и стеснялся своих волосатых ног.
– Мы ли тебя не видели, – мурлыкала Эля.
– Не надо обобщать, – сказала Марья. – Я тут ни при чём.
– Трусики будем менять? – спросила Лариска, обращаясь к девушкам.
– Могла бы спросить и меня, – обиделся я. – Не будем!
– Тогда колготки – сверху.
Эля аккуратно расправила белые сетчатые колготки и начала натягивать их
на мой сорок второй размер. Она тихонько посапывала и вздыхала: «Так… так…
так…» Теперь я видел её макушку и розовые кончики ушей. Потом я встал
и поддёрнул колготки до пояса. Одетым я себя не почувствовал и получил
дружеский шлепок по заднице.
– Попка ни к чёрту не годится, – сказала Марья. – Слишком худая. Юбка
будет висеть, как на палке.
– Я не худой, я жилистый, – обиделся я.
– Сделаем худышке накладные бёдра.
Девушки совещались между собой и вертели меня, как тряпичную куклу.
Вообще, судовые барышни обращались со мной легко. Я был молодым, весёлым
и безобидным на вид.
Я взмолился и попросил закурить.
– Колготки не прожги, – сказала Лариска. – Я тебе этого не прощу!
– Сделайте мне кофе, – капризничал я.
– Потом, – сказала жестокая Ларка, – сначала оформим грудь.
– Может быть и так сойдёт?!
– Скажешь тоже! Девушка без груди, это не внучка.
Эля долго возилась с застёжками у меня за спиной. Сбруя была тесной,
в ней стало трудно дышать.
– Как вы это терпите? – говорю. – Кругом всё жмёт и лямки, как проволоки.
– Это сначала трудно, потом привыкнешь, – подбодрила меня Марьяна.
В чашечки бюстгальтера она заталкивала клочки ваты. Сразу стало жарко.
– У меня грудь съезжает, – пожаловался я.
– Можно гвоздиками приколотить, – предложила Лариса.
– Прифватим нитками, – сказала Эля, нацелив мне в грудь толстую
иглу. – Прикуси язык, фтобы память не отфыбло.
Эля, прикусив губу, подшила бретельку, чтобы сделать её короче.
Я встал и посмотрел на себя в зеркало. Зрелище не из приятных. На меня
смотрела угловатая плечистая фигура в розовом бюзике и в узорных колготках
на кривоватых ногах.
Потом меня втиснули в тесную розовую кофту с искрами из фольги. Бедра
увеличили плотным бандажом, набитым ватой. Синяя юбка была короткой и едва
прикрывала бёдра. Сверху накинули полушубок, отороченный искусственным
мехом.
– Потренируйся ходить, – сказала Марья. – Шаг поуже делай,
ты не на плацу!
– Летящей походкой ты вышла из мая, – спела Ларик строчку из популярной
песни Антонова.
Двигаться было неудобно. Я чувствовал себя птицей, зажатой в тесный
кулак.
Макияж занял ещё полчаса. Девушки спорили о цвете теней над глазами,
ширине бровей и длине накладных ресниц. Теперь я не узнавал сам себя.
В зеркале кривлялась и хлопала ресницами вульгарная морда с ярко
накрашенными губами.
– Классная тёлка! – восхищённо сказала Ларик.
– Губки бантиком!
– Бровки домиком!
– Не давайся, если тебя потащат в постель, – наставляла Марья и игриво
ущипнула меня за ватную грудь.
Соблюдая конспирацию, через палубу, девушки проводили меня до каюты.
– Запрись и не высовывайся, – сказала Марья. – Чтобы народ заранее
не обрадовался. Эффект полной неожиданности.
Последней уходила Лариса.
– Слушай, Андрюха, – тоном заговорщика сказала она, – под финиш будет
беспроигрышная лотерея. Каждый получит какую-нибудь фигню: ручки, блокноты,
календарики… Главный приз – бутылка шампанского. Её должен выиграть ты!
– Как это?
– Держи билетик. Твой номер – двадцать пять. О’кэй?
Мошенница изобразила пальцами букву «О».
– О’кэй! – согласился я.
– Выпьем вместе.
Тут же в каюту заявился Задёра. Мы долго смеялись и с трудом узнавали
друг друга. Даже в своей шапке дед Мороз был ниже меня ростом. Ватная борода
закрывала всё его лицо. К тому же он был в очках, прикреплённых
к пластмассовому красному носу. Мешок с подарками был украшен серебряными
звёздами. Раньше в нём хранился сахар. Новый вахтенный тулуп из овчины
дедушка сразу снял и остался в тельнике и спортивных брюках. Мы ждали, когда
закончится официальная часть и позовут нас.
Без стука в каюту зашёл комиссар:
– Ваш выход, орлы! За мной и с песней!
Мы поспешили вдоль коридора в столовую команды. Ведущей на празднике
была Марьяна. Её голову украшала пиратская шляпа с белым черепом и
скрещенными костям на тулье. Чёрный атласный халат перепоясан красным
шарфом. На поясе болтался огромный турецкий ятаган. Марья заканчивала свой
монолог:
– За бортом мороз крепчает,
Нос румянит, щёки жжёт.
Мы же с вами здесь встречаем
Развесёлый Новый год!
По барханам, по волнам
Дед Мороз примчался к нам!
Держит он за ручку, ту ещё штучку,
Снегурочку – внучку!
Задёра стукнул о палубу золочёным посохом и размашистым шагом вошёл
в столовую. Я семенил за ним «летящей походкой», как меня учили девушки.
Одной рукой я размахивал синим платочком, другой рассыпал воздушные
поцелуи.
Эффект неожиданности удался. Зал ответил бурными аплодисментами. Громче всех смеялся наш добрый капитан.
Дед Мороз дождался тишины и сделал ленинский жест. Я увернулся от его палки и выставил вперёд округлое бедро. В зале опять засмеялись. Задёра начал:
– Вот и я до вас добрался,
Хоть немного задержался.
Как народу много в зале,
Знаю, что меня вы ждали,
С Новым годом вас друзья,
Наконец к вам прибыл я!
Ведущая взмахнула фанерным ятаганом и громко крикнула: «Ура-а-а-а. »
От её голоса вздрагивали лапы у ели. Зал охотно поддержал Марью,
но перекричать, естественно, не смог.
Потом настала моя очередь:
– С Новым годом, с новым счастьем!
Пусть минует вас ненастье,
И на море только штиль,
Чтоб пройти вам тыщу миль!
И дальше, в том же духе: «С Новым годом поздравляем, счастья, радости
желаем. » Стихи были банальными и больше годились для детского утренника.
Видно, Лариса, когда писала сценарий, вспомнила своё босоногое детство.
Под звон бокалов проводили старый год, под бой курантов встретили
новый. Потом мы с дедом Морозом побывали на мостике и в машине. Поздравили
вахтенную службу и, конечно, со всеми немного выпили. У Задёры под полой
оказалась бутылка вина.
После этого я обошёл(шла) столы и каждый вытянул из пиратской шляпы
свой счастливый билет. Розыгрыш лотереи проводила Марья, а дед Мороз
вытаскивал призы из своего мешка.
– Номер тринадцать! – говорила ведущая и очередной везунчик получал
свой символический приз – ручку, карандаш или зажигалку.
– Номер двадцать пять!
Я поднял над головой свой билетик. Наверное, я покраснел, но под
румянами этого никто не заметил.
– Главный приз, – объявила Марья, – Советское шампанское!
Все захлопали в ладоши.
Пора было уходить. На пороге я остановился и озвучил придуманную
Лариской фразу: «Расставаться жаль, друзья, ухожу на вахту я!».
– Пойдём раздеваться! – сказала Ларик и потащила меня в свою каюту.
Она торопилась, как будто на вахту нужно было спешить не мне, а ей.
В армейской учебке я «отбивался» за 35 секунд. С помощью Лариски
я обнажился ещё быстрее. Девушка так увлеклась, что раздела и себя.
В круглом иллюминаторе плавно покачивался Южный Крест.