что такое духовный кризис
Духовный кризис
Духовный кризис – это один из важных, сложных моментов каждого этапа развития личности. Он находится на стыке психологии, физиологии, мистики и социальных достижений – когда все эти аспекты достигают определенной пиковой точки, появляется внутренний конфликт, который бывает очень сложно разрешить собственными силами.
Это многогранная тема, у нее нет строгих терминов с единой, общепринятой трактовкой. Само существование духовной эволюции – это довольно зыбкая теория, которая ставит под сомнение многие постулаты науки, но и отрицать ее невозможно.
Часто сам кризис возвращает человека к так называемому «Пари Паскаля»: «Если я верю в бога, а его нет, то я ничего не теряю. Если я не верю в бога, а он есть, то я теряю всё». Где бог может восприниматься не в прямом понимании, а именно в значении высшей силы, духовности, стоящей над материальными понятиями.
Если мы принимаем духовность, как нечто, сформированное с понятием «дух», «душа», то в любом случае вынуждены ориентироваться и на «Пари», принимая его как один из учитываемых факторов.
Но если в материалистической психологии понятие «душа» заменяется понятием «психика» (как продукт деятельности головного мозга), то каждый духовный кризис на каждом этапе развития личности можно рассматривать как кризис прежде всего психологический.
И вот тут-то задача психолога – помочь разобраться во внутренних переживаниях и наметить пути движения дальше, в условиях реально существующей окружающей действительности.
Личностный рост и духовное развитие КАЖДОГО человека – это довольно распространённое явление, существовавшее во все времена. Всегда у каждого члена общества был и вполне четко очерченный жизненный путь, и «духовные метания», как на нём, так, возможно, и вне его. Где-то эти рассуждения могли быть (и были) у многих, но обсуждать их было не принято, а где-то могли даже составлять часть государственной идеологии.
К счастью, сегодня мы можем свободно говорить о том, что нас беспокоит – в том числе, о проблемах духовного кризиса.
Когда наступает духовный кризис?
Конечно, в узком смысле этого понятия, мы можем говорить о том, что это состояние «накрывает» человека в сознательном возрасте (как правило, старше подросткового) – условно, от 15 до 45 лет. Да, это бывает очень рано (в 15) и довольно поздно (в 40-45).
Человек осознает себя как личность, которая СМЕРТНА, и его интересуют все доступные возможности развития, которые можно получить при жизни. Аспекты религии мы здесь не рассматриваем, это совсем другой образ мышления.
Но в более широком смысле, который используется и в научной психологии, кризис ознаменовывает начало нового этапа развития личности, от первого и последнего дня жизни человека. Таким образом личность, развивающаяся в нормальном режиме, проходит до 12 кризисов за всю жизнь.
Духовный кризис тесно связан со следующими вехами:
Явление духовного кризиса как таковое до сих пор не сформировано. Существует множество трактовок и определений.
Духовный кризис имеет вполне определенные симптомы. Их легко заметить, и, если Вы чувствуете, что это – про Вас, задумайтесь о консультации психолога. Это самое простое и правильное решение, которое поможет обрести душевное равновесие и наметить пути развития.
Проявления духовного кризиса
В научной психологии все эти состояния считаются не «симптомами» или временными моральными проблемами, а этапами жизни и ее самой сутью. От того, насколько они управляемы человеком, зависит вероятность возникновения духовного перелома, и нормальной закладке следующего периода развития личности.
Если человек все это чувствует – значит, он жив и готов к развитию. Но здесь важно не увязнуть в концепции, что «вся жизнь – страдание». Иначе духовный кризис станет не переломной точкой на пути к личностному развитию, а лишь утянет человека в депрессию, приведёт к неправильному формированию личности на очередном этапе её развития, и тем самым затормозит следующий этап.
Чтобы этого не произошло — слушайте себя, будьте внимательны к своим желаниям, и сразу же обращайтесь к личному психологу.
Не стоит пытаться «переварить» все это в себе, «грузить» этим друзей, или топить ощущения в алкоголе и других видах зависимости, разрушающих как здоровье, так и психику.
Чем раньше удастся обнаружить проблему, тем быстрее она решится с помощью профессионала.
Православная Жизнь
О предпосылках и признаках духовного кризиса, а также о путях выхода из него наш разговор с епископом Каширским Иовом (Смакоузом), Управляющим патриаршими приходами в Канаде.
– Владыко, что такое духовный кризис? И почему все чаще можно слышать об этом «диагнозе» в православной среде?
– Духовный кризис наблюдается, как правило, у малоприобщенных к Православию, у тех, кто пришел в Церковь недавно и еще не стойкий в вере. Обычно у людей из верующих семей его не бывает или же он проявляется значительно реже.
Надо отметить, что духовный кризис (так называемое выгорание) исходит из древности. Например, апостол Павел призывает христиан своего времени: «Духа не угашайте!» (1 Фес. 5:19). Древние подвижники называли это явление «богооставленностью», «унынием», «томлением духа». Известный сербский духовный писатель ХХ века свт. Николай (Велимирович) указывает, что ранее «духовный кризис» верующие люди именовали «судом Божиим».
Я не могу припомнить, чтобы за несколько лет моего пребывания в монастыре послушником кто-то называл свои духовные проблемы духовным кризисом. Тогда все насельники, духовники-старцы, если постигало их какое-то несчастье, или кто-то из неопытных и своевольных молодых послушников, духовно падающих в «ров» какой-либо духовной страсти, обычно использовали евангельский термин «искушение».
Для одного человека такой кризис может быть ударом, который его сокрушает; для другого – полезным уроком или испытанием, укрепляющим дух. Известно, что «стакан разбивается не потому, что его толкнули, а оттого, что он был стеклянным, а не железным».
Неудивительно, что о таких кризисах часто говорят в церковной среде, там, где сильна невидимая брань внутри духовного сердца. Cтарец Паисий Афонский наставлял, что Всевышний наказывает потому, что любит: «Есть люди с неким эгоизмом, и Бог дает им по затылку, чтобы они спустились пониже. У других людей эгоизма чуть побольше, и Бог дает им по затылку, чтобы они спустились еще пониже. Однако тех, у кого есть сатанинская гордость, Бог не трогает. Может казаться, что эти люди процветают, но это черное процветание. И потом они падают не просто вниз, но прямо в бездну».
– Что является предпосылками, причинами такого кризиса?
– В наши дни бездуховности и вседуховности существует много духовных проблем. В какой-то мере все человечество пребывает в духовном кризисе и бросается с одной крайности в другую: «то в огонь, то в воду» (Мф. 17:15), как сказал Христос.
Духовный кризис (то есть мысли против Бога и Его Церкви, «разочарование» в вере), как правило, ярко проявляется, если неофит сталкивается с какой-то несправедливостью или явным вопиющим безобразием, которые, к сожалению, встречаются в церковной среде.
В результате происходит своеобразная подмена понятий: отдельно взятых людей (которые все несовершенны) человек отождествляет с целым институтом Церкви и мыслит примерно следующим образом: если такое в Церкви происходит, то это «неправильная» Церковь и я туда ходить не буду.
Причина суда Божьего, духовного кризиса, как и всех земных бед, всегда одна и та же: богоотступничество. Отступающего от Бога Отца, Матери-Церкви Всевышний оставляет на время, чтобы тот, испытав горечь духовного одиночества, как блудный сын из известной евангельской притчи, в слезах покаяния снова вернулся к Нему, в Отчий дом. Надо отметить, что нарушение духовных и нравственных законов всегда разрушает человеческую душу, ломает жизнь, делает нас неспособными принимать в себя благодать Божию, как неспособна принимать дождевую влагу утоптанная, необработанная земля. Господь попускает кризис в душе для того, чтобы пробудить, отрезвить, вразумить нас, чтобы мы, часто надменные гордецы, вспомнили Бога и вернулись к Нему, чтобы мы, утвердившиеся в «гавани» материального благополучия, вспомнили о душе, признали свои беззакония и поклонились Богу Вышнему и Живому. Помню, когда я в свое время доложил Блаженнейшему Митрополиту Владимиру о гонениях в своей епархии, творимых раскольниками, о вынужденной защите в судах, он тихо сказал только два слова: «По грехам нашим!»
Мне известно несколько случаев. Однажды мой кандидат убежал из семинарии. Причины я не знаю, но он потом смиренно сказал, что «людей и их грехи перепутал с Церковью, которая есть Тело Христово». Запомнилась также история одного активного прихожанина, который пытался в соседней епархии помогать с периодическим изданием духовно-катехизического направления. Спустя время он поведал, что «в один вечер пришел домой, снял все иконы со стен и сложил их в ящик» с аргументацией: «Зачем мне такой Бог, если вся семья моя плачет». У него тоже что-то случилось – и обида или жизненные испытания внесли сомнения относительно Высшей справедливости. Думаю, это произошло из-за неофитства.
– Может ли человек сам с этим справиться?
– Надо помнить, что каждый наш грех – рана, нанесенная самому себе. Иногда это небольшая царапина, которую можно быстро залечить молитвенным обращением. Иногда не обойтись без исповеди и, может быть, даже без епитимьи. А порой невозможно вернуть душе здоровье и утолить боль, не проведя ее через очистительные страдания. Вспомним первоверховного апостола Петра. Духовный кризис обычно длится до тех пор, пока надменный человек с покаянным вздохом не воскликнет: «Господи, помилуй!»
Один оптинский старец часто в своих поучениях сравнивал скорби со «сверлом» Божьим. Оно отверзает в человеке источник молитвы. Это правда. В страданиях человек усердно молится и постоянно, потому что иначе не выжить. Молитва и покаяние, обращение к Богу за благодатной помощью в Таинствах – это необходимое условие выхода из кризиса.
— Какие, на Ваш взгляд, пути выхода из кризиса?
— Можно предложить такие пути выхода из кризиса: хорошо, чтобы с поникшими людьми вовремя кто-нибудь поговорил – тот, кто является для них определенным духовным авторитетом, кого они уважают. Обычно в этих случаях помогают следующие доводы: а) я хожу в церковь к Богу, а не к конкретному батюшке, если проблема в священнике; б) этот конкретный храм – не единственный: наша Церковь распространяется в ширину (по всему миру) и в глубину (на 2000 лет назад в прошлое и на неизвестно какое время в будущее – до Второго Пришествия Христова). Нам надо осознавать себя членом той Церкви, Глава Которой – Сам Христос, в Которой были и апостолы, и священномученики. Если конкретный батюшка, к сожалению, оказался замешан в чем-то бесчестном, я говорю так: «Но ведь это не только его Церковь. Это Церковь Христова, а Христос ни у кого ничего не крал, никого не обманывал, не нарушал правил дорожного движения» и т. д. Если это для некоторых слишком абстрактный аргумент, я привожу пример ныне живущих подвижников-архиереев или батюшек, которые всем известны праведным житием своим. Всегда уверяю людей, что это их Церковь, а не тех, кто творит несправедливости, что тем более надо в Церкви оставаться, чтобы изменить ситуацию к лучшему, чтобы по возможности повлиять на других, перевоспитать их, ведь Христос незримо нас всех меняет через приобщение к Святым Дарам, а вне Церкви нет спасения. Христианство – это вовсе не великолепные одеяния священников или прекрасное хоровое пение, хотя они важны. Христианство – это когда Христос в тебе, когда ты не можешь пройти мимо боли другого человека, это самопожертвование и самоотречение (ухаживание за больными), это исповедание Веры до самой смерти (пример мучеников-исповедников; правда, надо со смирением признать, что такое не каждому по плечу!) Это умение забыть себя и свои выгоды и проблемы во имя другого человека, своей паствы! Не надо смотреть по сторонам (кто какой плохой и как себя неправильно ведет), главное заглядывать только вовнутрь себя: а я хорош? а что хорошего-то сделал для людей? Не судите других! Ведь всех нас можно за что-то осудить. А заниматься самоосуждением спасительно – ругая себя, себе же и пользу приносишь: стараешься стать лучше! А это процесс бесконечный. Поэтому с самоосуждением никакой духовный кризис не страшен. Осуди себя – и увидишь, как все другие покажутся тебе прекраснейшими людьми! Какое уж там «разочарование в вере»? Да кто мы такие, чтобы разочаровываться в вере, в Церкви, за которую многие жизнь свою отдавали?
Дай Бог нам так прожить, чтобы Христос, долготерпеливый и послушный Своему Отцу даже до смерти Крестной, не «разочаровался» бы в нас, чтобы мы не увлекли себя в ад после смерти, чтобы времени на разочарование в других или на их осуждение у нас не имелось – свою бы душу как-нибудь спасти, успеть бы покаяться и добрыми делами загладить свои грехи! А час смерти неизвестен никому. Memento mori! («Помни о смерти!») – самое лучшее лекарство от любого внутреннего кризиса!
– На что важно обращать внимание в духовной жизни?
Надо радоваться всему, что у нас есть, и одновременно избегать земной славы – чем её меньше, тем лучше для нашей души. Нужно все время творить добро, но потихоньку, чтобы оно не бросалось в глаза, было незаметным. Важно уметь за за содеянное добро получать пощечины! Таковы духовные законы спасения, и их не изменить: чем лучше кто-то становится в духовном плане, тем больше на него ополчаются враги рода человеческого и нападают посредством людей. Тут главное не утратить веру, не упасть духом. А награда нам уготована на Небесах: если ее в этой жизни получим, то после смерти не воздастся нам. Поэтому настоящие подвижники предпочитали отдавать, а не брать, помогать, а не просить о помощи (ну, у Бога, конечно, надо всегда просить помощи!) и не скорбеть о том, чего у нас нет (это, наверное, самое трудное). И ещё надо научиться прощать людей – тогда так легко становится! Искушения будут везде, но главное то, как вы сами к ним относитесь… Помоги, Господи, нам не забывать, что с Твоей помощью «все пройдет, и это (духовный кризис) тоже пройдет», как было написано на кольце царя Соломона!
Духовный кризис. Когда преобразование личности становится кризисом
Сегодня все большее число людей, вовлеченных в процесс личностной трансформации, испытывает эпизоды духовного кризиса, когда процесс роста и перемен становится хаотическим и захлестывающим. К сожалению, современная психиатрия путает такие эпизоды с психиатрическими заболеваниями и применяет для их подавления стандартные психиатрические процедуры и лекарства. Однако существует и альтернативный подход, который рассматривает такой кризис как величайшую возможность для исцеления.
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Духовный кризис. Когда преобразование личности становится кризисом предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Часть первая. Священное безумие: психология, духовность и психоз
Станислав Гроф, Кристина Гроф
Духовный кризис: понимание эволюционного кризиса
Мистик, одаренный природными талантами… и следующий… указаниям учителя, входит в воду и обнаруживает, что может плавать, в то время как шизофреник — неподготовленный, без дара и руководства — упал или намеренно бросился в воду и тонет.
Джозеф Кэмпбелл. Мифы, в которых нам жить.
Чувство единства со всей Вселенной. Образы и видения отдаленных мест и времен. Ощущения вибрирующих потоков энергии в теле, сопровождающиеся спазмами и сильной дрожью. Видения богов, полубогов и демонов. Ослепительные вспышки яркого света всех цветов радуги. Страх надвигающегося безумия и даже смерти…
Любого, кто переживает подобные экстремальные психические и умственные феномены, большинство современных цивилизованных людей немедленно объявит психотиком. Вместе с тем все большее число людей, судя по всему, проходят через необычные переживания, подобные описанным выше, и вместо необратимого погружения в безумие нередко возвращаются из этих экстраординарных состояний ума с возросшим чувством благополучия и более высоким уровнем функционирования в повседневной жизни. Во многих случаях в ходе этого процесса излечиваются застарелые эмоциональные, умственные и физические проблемы и болезни.
Мы находим много параллелей подобным ситуациям в жизнеописаниях святых, йогов, мистиков и шаманов. Фактически духовная литература и духовные традиции во всем мире придают огромное значение трансформирующей силе подобных переживаний для тех, кто через них прошел. Почему же тогда людей, которые испытывают такие переживания, в сегодняшнем мире почти неизменно рассматривают как душевнобольных?!
Хотя и существует множество индивидуальных исключений, основные направления современной психиатрии и психологии в целом не делают никакого различия между мистицизмом и душевной болезнью. Эти направления официально не признают, что великие духовные традиции, на протяжении тысячелетий связанные с систематическими исследованиями человеческого сознания, могут что-либо предложить современному человеку. Поэтому концепции и практические методы, разработанные в буддизме, индуизме, христианстве, суфизме и других мистических традициях, игнорируются или полностью отбрасываются.
В этом очерке мы будем развивать идею о том, что многие эпизоды неординарных состояний ума, даже драматические и достигающие психотических масштабов, не обязательно являются симптомами болезни в медицинском смысле этого слова. Мы рассматриваем их как критические ситуации в эволюции сознания, как «духовные кризисы», сравнимые с состояниями, описанными в мистических традициях всего мира.
Прежде чем детально обсуждать понятие духовного кризиса, давайте более внимательно взглянем на взаимоотношения между психозом, душевной болезнью и мистицизмом, а также на тот исторический процесс, в результате которого духовные и мистические переживания стали рассматриваться современной наукой и психиатрией как симптомы душевной болезни.
Мировоззрение, созданное традиционной западной наукой и доминирующее сегодня в нашей культуре, строго говоря, вообще несовместимо ни с каким понятием о духовности. В мире, где реально только осязаемое, материальное и доступное измерению, все формы религиозной и мистической активности рассматриваются как отражение предрассудков, неведения, иррациональности или же эмоциональной незрелости. Поэтому непосредственные переживания духовных реальностей интерпретируются как «психотические», как проявления умственного расстройства.
Наш собственный опыт и наблюдения в ходе многолетнего участия в различных формах глубинной экспириенциальной психотерапии привели нас к убеждению о необходимости по-новому взглянуть на эту ситуацию в современной психиатрии и в нашем мировоззрении и переоценить ее в свете исторических свидетельств и современных данных. Радикальный пересмотр позиции по отношению к мистицизму и психозу уже давно назрел. Ясное различение этих феноменов имеет далеко идущие последствия для людей, имеющих опыт неординарных состояний сознания, в особенности с духовной акцентуацией. Важно распознавать духовный кризис и лечить его соответствующим образом, с учетом его огромного позитивного потенциала для исцеления и личностного роста, того потенциала, который обычно подавляется рутинным медикаментозным лечением.
Группа умственных расстройств, известных как психозы, представляет собой величайший вызов и загадку для западной психиатрии и психологии. Эти состояния характеризуются глубоким нарушением способностей «нормально» воспринимать мир, мыслить и эмоционально реагировать культурно и социально приемлемым образом, вести себя и общаться, как принято.
Для некоторых расстройств из категории психозов современная наука нашла внутренние причины в анатомических, физиологических или биохимических изменениях в мозге либо других частях организма. Это подгруппа так называемых органических психозов, безусловно принадлежащих к области медицины. Однако для многих других психотических состояний, несмотря на упорные попытки нескольких поколений исследователей из различных областей знания, не было найдено никакого медицинского объяснения. Вопреки практическому отсутствию результатов поиска специфических медицинских причин, эти так называемые функциональные психозы обычно относят к категории умственных болезней, причина которых неизвестна. Именно эта подгруппа психозов нас сейчас интересует.
Ввиду отсутствия ясного консенсуса в понимании причин функциональных психозов было бы уместнее и честнее признать наше полное неведение в отношении их природы и происхождения и использовать термин «болезнь» только для тех состояний, для которых можно найти конкретную физическую причину. Таким образом, мы можем открыть путь для новых подходов, по крайней мере, к некоторым функциональным психозам, получая новую перспективу, которая и теоретически, и практически отличается от медицинского подхода к ним как к болезни. Фактически, подобные альтернативные подходы уже разработаны, в частности, в контексте так называемой глубинной психологии. Это разнообразные психологические теории и психотерапевтические стратегии, вдохновленные пионерскими работами Зигмунда Фрейда.
Хотя подходы глубинной психологии обсуждаются и изучаются в академических кругах, в понимании и лечении функциональных психозов в современной психиатрии доминирует, по ряду причин, медицинский стиль мышления. Исторически психиатрия смогла по-настоящему утвердить себя только как медицинская дисциплина. Она обнаружила органическую основу некоторых психотических состояний и в некоторых случаях даже смогла найти эффективные способы их лечения. К тому же она была способна успешно контролировать симптомы психотических состояний неизвестной природы с помощью транквилизаторов, антидепрессантов, успокаивающих средств и снотворных. Поэтому могло казаться правильным и логичным продолжать эту линию и ожидать успехов в таком же подходе к тем расстройствам, происхождение которых не установлено и эффективные способы лечения которых пока не найдены.
Имеются и дополнительные факты, убедительно свидетельствующие в пользу медицинской или психиатрической перспективы. Психиатрия прослеживает причины психотических состояний и поведенческих проявлений к физическим и физиологическим факторам, в то время как глубинная психология стремится найти причину умственных проблем в событиях и обстоятельствах жизни пациента, обычно связанных с его детством. Таким образом, традиционная психология ограничивает источники содержания ума обозримыми аспектами личной истории клиента. Мы называем это «биографической моделью» психоза. Поэтому психотические формы поведения и состояния ума, для которых невозможно найти причину в личной истории, казалось бы, свидетельствуют в пользу медицинской модели.
Действительно, существуют значимые аспекты многих психозов, которые нельзя объяснить с помощью психологического метода нахождения причины умственного расстройства в жизненной истории пациента. Некоторые из них связаны с определенными экстремальными эмоциями и физическими ощущениями, которые нелегко понять с точки зрения истории детства или последующих событий. Сюда, например, относятся видения и переживания космического поглощения, дьявольских пыток, распада личности или даже разрушения всего мироздания. Сходным образом чувства безмерной вины, ощущение вечного проклятия или же неконтролируемые и беспричинные импульсы агрессии во многих случаях не могут быть объяснены обстоятельствами жизни пациента. Можно было бы легко допустить, что эти чуждые элементы присутствуют в психике по причине патологических процессов, прямо или косвенно затрагивающих мозг.
Есть и другие типы переживаний, которые представляют проблему для «биографической модели» не только из-за их интенсивности, но и в силу самой их природы. Переживания богов и демонов, мифических ландшафтов и героев, внеземных пейзажей или инфернальных областей не могут быть рационально осмыслены в мире, каким его видит западная наука. Поэтому кажется вполне уместным предположить, как это делает медицинская психиатрия, что все это — следствия каких-то неизвестных патологических процессов на уровне тела. Мистическая природа многих переживаний в неординарных состояниях сознания автоматически переводит их в категорию патологии, поскольку духовность не является законным измерением бытия в исключительно материальной вселенной традиционной науки.
Однако последние достижения психологии позволяют предположить, что источники этих необычных переживаний лежат за пределами как медицинской патологии, так и личной жизненной истории. Исторически первым прорывом в этой области были работы швейцарского психиатра К. Г. Юнга. Юнг существенно расширил биографическую модель, введя понятие коллективного бессознательного. Путем тщательного анализа своих собственных сновидений и сновидений своих клиентов, а также галлюцинаций, фантазий и иллюзий психотиков Юнг обнаружил, что человеческая психика обладает доступом к поистине универсальным образам и мотивам. Их можно найти в мифологии, фольклоре, искусстве и культуре не только по всему миру, но и на протяжении всей истории человечества.
Эти архетипы, как назвал их Юнг, с поразительной закономерностью выявляются даже у тех индивидов, чье образование и жизненная история исключают прямое знакомство с их разнообразными культурными и историческими проявлениями. Это наблюдение привело Юнга к выводу, что в дополнение к индивидуальному бессознательному существует расовое или коллективное бессознательное, общее для всего человечества. Он считал сравнительное изучение религий и мифологию ценнейшими источниками информации об этих коллективных аспектах бессознательного. В модели Юнга многие переживания, лишенные смысла в контексте биографических событий, такие, как видения божеств и демонов, могут рассматриваться как всплытие содержания коллективного бессознательного.
Хотя теории Юнга известны уже многие десятилетия, вначале они не имели существенного влияния за пределами узкого круга преданных последователей. Эти идеи слишком опередили свое время и должны были ожидать дополнительного импульса, чтобы обрести силу. Эта ситуация начала меняться с начала 60-х годов, когда возродился интерес к дальним горизонтам человеческого сознания. Новая эра внутренних изысканий началась с клинического исследования воздействия психоделических веществ, проводимых профессионалами, и личных экспериментов той части общества, которая в течение некоторого времени была известна под названием контркультуры. Эти искания породили лавину экспириенциальных психотерапевтических техник и всевозможных духовных практик — от гештальт-терапии до трансцендентальной медитации — среди терапевтов и непрофессионалов в 70-х и 80-х годах.
По мере того как многие люди начали переживать все виды образов и символов, которые Юнг относил к области коллективного бессознательного, равно как и классические эпизоды мистической природы, эта волна стала серьезным свидетельством в поддержку идей Юнга и мощным подтверждением значимости мировых мистических традиций, как восточных, так и западных. В то время многим из тех, кто был вовлечен в эти исследования, стало ясно, что мы нуждаемся в новой модели, включающей в себя не только биографическое измерение Фрейда, но и коллективное бессознательное Юнга, и духовное измерение.
Если думать о разуме в этой бесконечно расширенной перспективе, то содержание переживаний, возникающих в различных неординарных состояниях сознания, уже не кажется случайным или произвольным продуктом нарушений деятельности мозга. Скорее, его следует считать проявлением глубоких слоев человеческой психики, которые обычно недоступны сознанию. И выход на поверхность этого бессознательного материала может быть действительно целительным и трансформирующим, если он происходит в подходящей ситуации. Различные духовные дисциплины и мистические традиции, от шаманизма до дзен, представляют богатый спектр ценных знаний, относящихся к этим более глубоким областям ума. На протяжении столетий было известно, что в ходе духовной практики могут возникать драматические и трудные эпизоды и что путь к просветлению может быть суровым и бурным.
Таким образом, достижения глубинной психологии и древнее духовное наследие дают основу для нового понимания некоторых психотических состояний, для которых нельзя найти никаких биологических причин. Вызов, который бросают современной психиатрии обе эти сферы знаний, показывает нам корни идеи духовного кризиса — концепции, которую мы теперь обсудим более подробно.
Обещания и опасности духовного кризиса
Китайская пиктограмма, символизирующая кризис, замечательно отражает идею духовного кризиса. Она состоит из двух основных знаков, или радикалов, один из которых означает «опасность», а другой — «возможность». Таким образом, хотя прохождение через подобного рода состояние часто бывает трудным и пугающим, оно обладает огромным эволюционным и целительным потенциалом. Правильно понятый и рассматриваемый в качестве трудной стадии естественного развития, духовный кризис может привести к спонтанному исцелению различных эмоциональных и психосоматических расстройств, к благоприятным изменениям личности, к разрешению важных жизненных проблем и к эволюции в направлении того, что порой называют «высшим сознанием».
Из-за сопутствующих опасностей, равно как и позитивного потенциала этих состояний, люди, переживающие духовный кризис, нуждаются в квалифицированном руководстве со стороны тех, кто имеет личный и профессиональный опыт необычных состояний сознания и знает, как работать с ними и как поддерживать человека в этих ситуациях. Постановка таким людям диагноза патологии и безответственное применение по отношению к ним различных подавляющих мер, включая медикаментозный контроль симптомов, могут существенно помешать реализации позитивного потенциала процесса. Являющиеся следствием традиционного лечения долговременная зависимость от транквилизаторов с их общеизвестными побочными эффектами, утрата жизненности и компромиссный образ жизни представляют собой печальный контраст по сравнению с теми редкими случаями, когда трансформационный кризис человека встречает поддержку и понимание и может без помех достичь завершения. Поэтому нельзя переоценить важность правильного понимания духовного кризиса и разработки всеобъемлющих и эффективных подходов к его лечению и адекватных систем поддержки. (Вопрос «лечения» более подробно обсуждается в нашей статье «Поддержка в духовном кризисе».)
Спусковые механизмы трансформирующего кризиса
В некоторых случаях возможно идентифицировать ситуацию, которая, судя по всему, послужила спусковым крючком духовного кризиса. Это может быть чисто физический фактор, например болезнь, несчастный случай или операция. В другой раз непосредственным толчком могут оказаться крайнее физическое истощение или недостаток сна. У женщин это могут быть аборт, роды или выкидыш; нам также известны ситуации, когда начало процесса совпадало с исключительно мощными сексуальными переживаниями.
Однако одним из наиболее важных катализаторов духовного кризиса нам представляется вовлеченность в различные формы медитации и духовной практики. Эти методы специально задуманы для активации духовных переживаний. Мы неоднократно встречались с людьми, чьи необычные переживания случались во время практики дзен, випассаны, Кундалини-йоги, суфийских упражнений или христианской молитвы. По мере быстрого роста популярности различных восточных и западных духовных дисциплин все большее число людей начинают испытывать надличностный кризис — вот еще одна причина того, что правильное понимание и правильный подход к духовному кризису день ото дня приобретают все большую важность.
Внутренние карты духовного кризиса
Спектр переживаний в состоянии духовного кризиса чрезвычайно широк: он включает в себя интенсивные эмоции, видения и другие изменения восприятия и необычные мыслительные процессы, а также различные соматические симптомы — от дрожи до чувства удушья. Однако мы установили, что содержание этих переживаний, судя по всему, распадается на три основные категории. Первая группа включает в себя переживания, тесно связанные с историей жизни индивидуума, — это биографическая категория. Переживания, относящиеся ко второй категории, сосредоточиваются на проблемах смерти и возрождения; из-за тесной взаимосвязи с травмой биологического рождения эта категория получила название околородовой. Переживания третьей категории выходят далеко за рамки обычного человеческого опыта и тесно связаны с коллективным бессознательным Юнга; мы называем эти переживания надличностными, поскольку они включают в себя мотивы и образы, источник которых находится вне индивидуальной жизненной истории.
Следующий уровень переживаний в духовном кризисе — перинатальный (от греческого peri — «возле, около» и латинского natal, означающего «относящийся к рождению»). Этот аспект духовного кризиса сосредоточен вокруг тем умирания и возрождения и разворачивается в структурах, столь тесно связанных со стадиями биологического рождения, что кажется относящимся к пробуждению памяти о собственном появлении на свет.
Так как большинство из нас сознательно не помнят собственное рождение, мы с трудом можем поверить, что переживание собственного рождения оказывает какое бы то ни было формирующее воздействие на человека. Недавние исследования, однако, предполагают обратное. Набирающее силу перинатальное движение в психологии, имеющее своим истоком теории Отто Ранка, ученика Фрейда, и получившее новый импульс в исследованиях Дэвида Чемберлена и других, убедительно демонстрирует, что глубинная память о родовой травме обладает мощным воздействием на психику и может выходить на поверхность в последующей жизни.
Пробуждение памяти о собственном рождении нередко приводит к появлению навязчивых мыслей и образов, связанных со смертью, что отражает, с одной стороны, тот факт, что рождение — это драматическое и угрожающее жизни событие, а с другой — что оно само является «смертью» по отношению к перинатальному периоду существования, единственному виду жизни, опыт которого имеется у плода. Люди, заново переживающие травму рождения, чувствуют биологическую угрозу своей жизни; это чередуется или совпадает с переживанием борьбы за то, чтобы родиться или освободиться от каких-то очень дискомфортных форм скованности. Страх безумия, утраты контроля или даже неминуемой смерти может становиться в этом состоянии столь ярко выраженным, что оно напоминает психоз.
В дополнение к биографической и околородовой темам во многих случаях духовного кризиса присутствует еще один важный компонент переживаний, относящийся к третьей категории, — эпизоды, имеющие отчетливо духовное или «надличностное» содержание. Понятие «надличностный» обозначает трансцендирование или выход за пределы обычных границ личности и включает в себя многие переживания, которые были названы духовными, мистическими, религиозными, магическими, оккультными или паранормальными. Поскольку эти термины ассоциируются со многими популярными заблуждениями, верное понимание надличностной сферы крайне важно для правильной оценки проблем, связанных с духовным кризисом.
Лучше всего начать обсуждение этой сферы опыта с определения факторов, связывающих и ограничивающих нас в повседневной жизни и мешающих нам войти в контакт с надличностным измерением. В обычном состоянии сознания мы переживаем самих себя как физические существа, материальные тела, заключенные в оболочку нашей кожи. Алан Уотс, знаменитый философ, популяризировавший восточные религиозные учения для западной аудитории, описывал эту ситуацию как «отождествление с «эго», заключенным в тело». При помощи пяти обычных чувств мы никогда не можем воспринимать что-либо, кроме того, что происходит «здесь и теперь», вещей и событий, присутствующих в нашем непосредственном окружении. Мы не можем видеть, что происходит в месте, от которого нас отделяет гора, слышать разговор, происходящий в отдаленном городе, или ощущать мягкость шкуры ягненка, не прикасаясь к нему.
В неординарных состояниях сознания эти ограничения, по-видимому, не действуют. Когда мы выходим на надличностную сцену, мы может переживать географически или исторически отдаленные события так же живо, как если бы они происходили здесь и теперь. Мы можем принимать участие в событиях, происходивших с нашими предками, животными предшественниками или даже с людьми иных времен и культур, не связанными с нами отношениями родства.
Может казаться, что границы нашей личности тают и мы можем отождествляться с другими людьми, социальными группами или всем человечеством. Мы можем действительно чувствовать, что стали вещами, которые обычно воспринимаются нами как объекты, находящиеся вне нас самих, например животными, деревьями или другими людьми. В надличностных состояниях могут иметь место очень точные и реалистические переживания отождествления с различными формами жизни и даже неорганическими процессами, такими, как субатомные явления, описываемые в квантовой физике.
Но содержание надличностных переживаний не ограничивается миром вещей, относящихся к объективной реальности. Оно включает в себя элементы, которые западная культура вообще не воспринимает как объективную реальность; мы можем соприкоснуться с божествами или демонами, духами-проводниками, с обитателями иных вселенных или с мифологическими фигурами, которые будут казаться нам столь же реальными, как и вещи, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни. Таким образом, в надличностном состоянии мы не можем провести разграничение между миром «конвенциональной реальности» — миром нашей повседневной социальной жизни — и мифологической реальностью архетипических форм.
Вышеизложенное может показаться абсурдным скептическому читателю, воспитанному в традициях западной науки. Почему эти переживания важны и какое отношение они имеют к проблеме духовного кризиса? Тот факт, что надличностные феномены кажутся реальными и убедительными, вовсе не означает, что их следует принимать всерьез. Наш мозг обладает фантастической способностью хранить с фотографической точностью все, что мы слышали, читали, видели в кино или по телевидению. Почему не может быть так, что мы просто составляем из этого невообразимо богатого материала бесчисленные последовательности образов, не имеющих какого бы то ни было более глубокого смысла или значения? И не будет ли пустой тратой времени уделять столь много внимания этим феноменам?
Эта точка зрения, сколь логичной она бы ни казалась, не выдерживает проверки существующими данными. Исследователи, серьезно изучавшие надличностные переживания, пришли к выводу, что это замечательные феномены, бросающие вызов самим основам традиционного западного мировоззрения. Надличностные переживания не могут быть объяснены как результаты нейрофизиологических процессов в рамках традиционного научного подхода, полагающего, что сознание пребывает исключительно в биологическом органе, находящемся у нас в голове.
Главным основанием для такого вывода являются неоднократные наблюдения того факта, что в такого рода переживаниях мы способны без помощи органов чувств непосредственно черпать информацию о мире из источников, находящихся вне конвенционально определяемого диапазона индивидуальной психики. Переживания, связанные с нашими предками или с событиями из истории нашей расы, с эпизодами жизни в иных культурах и памятью «прошлых жизней», часто содержат точные и специфические подробности об одежде, оружии, ритуалах и архитектуре тех социальных структур и исторических периодов, с которыми мы лично никогда не были знакомы.
Переживания отождествления с различными животными или нашими животными предками могут привести к экстраординарным догадкам относительно психологии животных, их инстинктов, привычек и правил поведения. Совершенно новая и удивительная информация часто возникает в переживаниях, относящихся к растениям и неорганическим процессам. Эта информация, как правило, значительно превосходит уровень знаний человека, получившего ее.
Однако наиболее убедительные свидетельства в пользу подлинности надличностных феноменов дает изучение внетелесных переживаний, при которых возникает ощущение, что сознание человека отделяется от тела и может, путешествуя, наблюдать события в различных местах. Точность наблюдений, сделанных во внетелесных состояниях, неоднократно подтверждалась исследованиями околосмертных переживаний, которые часто влекут за собой внетелесные феномены.
Наиболее удивительно то обстоятельство, что даже надличностные переживания, включающие в себя сущности и области, которые с точки зрения западного мировоззрения не являются объективно реальными, могут давать абсолютно новую информацию. Например, в неординарных состояниях многие люди сталкивались с божествами и мифологическими пространствами тех культур, о которых у них не было никаких собственных знаний. Точность деталей таких переживаний подтверждалась исследованиями соответствующих мифологий. (Как мы уже отмечали выше, именно такие наблюдения и привели Юнга к выводу о существовании коллективного бессознательного.)
Хотя в рамках этой работы мы не можем вдаваться в подробное обсуждение имеющихся данных и приводить конкретные примеры, мы надеемся, что приведенный выше краткий обзор позволил нам показать, что надличностные переживания, играющие критическую роль в духовном кризисе, — это экстраординарные события, заслуживающие серьезного исследования. (Интересующиеся этими исследованиями могут найти более полную информацию в книгах Станислава Грофа «Beyond the Brain» [4] и «The Adventure of Self-Discovery».) Было бы непростительной ошибкой рассматривать эти состояния ума как не имеющие значения побочные продукты патологии мозга.
С практической точки зрения более важным, чем подлинность информации, получаемой в надличностных состояниях, представляется их замечательный терапевтический и преображающий потенциал. Многие эмоциональные и психологические проблемы вызываются вытесненными и забытыми воспоминаниями о травмирующих событиях жизненной истории. Однако другие осложнения, по-видимому, происходят от пугающей или угрожающей информации, лежащей непосредственно под порогом осознавания в околородовой или надличностной областях. Сюда относятся многие травмирующие эпизоды из опыта рождения, переживания «прошлых жизней», отождествление с ранеными животными, демоническими архетипами и многие другие феномены. Когда при помощи тех или иных техник мы позволяем такого рода материалу всплыть в сознание, чтобы быть полностью пережитым и детально изученным, он утрачивает свою деструктивную силу, в ином случае нарушающую естественное течение нашей жизни, и это может приводить к полному исцелению хронических психологических и физических проблем, происхождение которых ранее было неизвестно.
Подобным же образом глубокие позитивные и освобождающие переживания, такие, как возвращение блаженных внутриутробных воспоминаний или чувств единства с природой, другими людьми или с божественным, обладают замечательным целительным воздействием. Они часто дают нам большее ощущение благополучия, обновленную точку зрения на текущие проблемы и большее чувство цели и смысла в жизни. Эти экстраординарные возможности побуждают нас относиться к духовному кризису с огромным уважением и полностью содействовать реализации его целительного и преображающего потенциала.
Формы духовного кризиса
Проявления эволюционного кризиса сугубо индивидуальны, и нет двух схожих случаев его переживания. Внутри человеческой психики нет отчетливых границ; все ее содержание образует единый неделимый континуум. К тому же фрейдовское индивидуальное бессознательное четко не отделено от юнгианского коллективного бессознательного. Поэтому не следует ожидать, что различные типы духовного кризиса можно будет легко рассортировать по диагностическим ячейкам, явно отличающимся друг от друга.
Однако наша работа с людьми, переживающими кризис, дискуссии с коллегами, занятыми сходной работой, и чтение соответствующей литературы убедили нас в возможности и полезности определения некоторых главных форм духовного кризиса, которые обладают специфическими признаками, отличающими их от других. Естественно, что их границы несколько расплывчаты и сочетания и перекрывания различных типов являются скорее правилом, чем исключением.
Вначале мы приведем список наиболее важных разновидностей «духовного кризиса», а затем дадим краткое описание каждой из них. (Более подробное обсуждение некоторых из этих состояний можно найти во второй части данной книги «Многообразие духовного кризиса».)
1. Шаманский кризис.
2. Пробуждение Кундалини.
3. Эпизоды сознания единства («пиковые переживания»).
4. Психологическое обновление?через возвращение к центру.
5. Кризис психического раскрытия.
6. Переживание «прошлых жизней».
7. Общение с духами-проводниками и контактерство.
8. Околосмертные переживания.
9. Переживания близких контактов с НЛО.
10. Состояния одержимости.
Шаманизм является наиболее древней религией и целительской практикой человечества. Это универсальный феномен, возникший, скорее всего, еще в палеолите и сохранившийся до нашего времени в большинстве доиндустриальных культур. Поэтому он явно связан с какими-то очень фундаментальными и изначальными аспектами психики человека.
Карьера многих шаманов — знахарей или целителей — в различных культурах начинается с драматического эпизода непроизвольных мистических видений, которые антропологи называют «шаманской болезнью». В течение этого времени будущие шаманы практически утрачивают контакт с окружением и испытывают мощные внутренние переживания, включающие в себя путешествие в «нижний мир» и нападение демонов, которые подвергают их неописуемым пыткам и испытаниям. Кульминацией этого нередко бывают переживания смерти и расчленения тела, за которыми следуют возрождение и восхождение в небесные сферы.
Когда эти эпизоды успешно завершаются, они могут оказывать глубокое целительное воздействие — не только эмоциональное состояние, но и физическое здоровье будущего шамана часто резко улучшается в результате подобного психодуховного кризиса. После такого кризиса человек становился шаманом и возвращался в сообщество в качестве его полноправного и почитаемого члена. (Более подробно эта тема обсуждается в этой книге в эссе Холджера Колвейта «Когда безумие благословенно: Послание шаманизма».)
Проявления этой формы кризиса напоминают описания пробуждения «змеиной силы», или Кундалини, которые можно найти в древней индийской литературе. Согласно йоге, Кундалини — это форма творческой космической энергии, которая в латентной форме пребывает в основании позвоночника человека. Она может активизироваться с помощью медитации, специальных упражнений, в результате непосредственного воздействия опытного духовного учителя, а иногда и по неизвестным причинам.
Активизированная Кундалини поднимается по каналам в «тонком теле», которое описано в йогической литературе как некое поле нефизической энергии, окружающее и пронизывающее физическое тело. По мере подъема эта энергия очищает тело от скрытых травматических образований и открывает центры психической энергии, называемые чакрами. Хотя в йогической традиции этот процесс высоко ценится и считается благотворным, он небезопасен и требует квалифицированного руководства гуру, у которого Кундалини полностью пробуждена и стабилизирована.
Наиболее драматичными знаками пробуждения Кундалини являются физиологические и психологические проявления, называемые крийя. Это могут быть интенсивные ощущения потоков энергии и тепла, идущих вверх по спине, и связанные с ними спазмы, дрожь и скручивающие тело движения. Мощные волны, казалось бы, немотивированных эмоций, таких, как гнев, досада, возбуждение, радость и экстатический восторг, могут выходить на поверхность и на время захватывать психику. Часто это сопровождается видениями яркого света или различных архетипических существ, разнообразными внутренне воспринимаемыми звуками, а также переживаниями эпизодов, по-видимому связанных с памятью о «прошлых жизнях». Общую картину довершают непроизвольные и часто неконтролируемые поведенческие проявления: «говорение языками» [6]