что такое дигитализация в журналистике

​Словарный запас: дигитализация

Десятки слов ежегодно приходят в русский язык, поселяются в нём и режут нам слух. Англицизмы используются не к месту и невпопад, термины теряют своё первоначальное значение и переселяются в новые области, а давно знакомые слова вдруг появляются в незнакомом контексте — запутаться проще простого. Strelka Mag разбирается, что такое «дигитализация».

Откуда пришло

Термин произошёл от английского digitalisation, которое дословно переводится как «оцифровывание» или «приведение в цифровую форму». Однако до сих пор не получил устойчивого фонетического звучания в русском языке — часто можно услышать или увидеть «диджитализация», что ближе к оригинальному английскому произношению. В русском языке в настоящее время имеет несколько значений: первое — дословное и относится к переводу из аналоговых форматов в цифровые. О втором мы расскажем ниже.

Что написано в словаре

«Перевод информации в цифровую форму. Цифровая трансмиссия информационных данных, закодированных в дискретные сигнальные импульсы, широко применяется в современных системах связи. В США в дигитализации видят путь к информационному обществу, дальнейшей глобализации и транснационализации информационных связей на всей планете. В Европе и других регионах мира существует иная точка зрения на дигитализацию, связанная с защитой наземного вещания как средства сохранения национально-локальных особенностей и интересов посредством собственных информационных средств». (Князев А. А. Энциклопедический словарь СМИ. — Бишкек: Издательство КРСУ. А. А. Князев. 2002.)

«Перевод содержания СМИ во всех его формах — текстовой, графической, звуковой — в цифровой формат, понятный современным компьютерам. Дигитализация позволяет содержанию легко „транспортироваться“ по любому каналу электронной коммуникации. В результате Интернет из сети, просто соединяющей компьютеры, превращается в особую информационную и коммуникационную среду, в которой медиапродукты благодаря своему цифровому формату способны преодолеть традиционные „ограничители“ старых СМИ. Ни время, необходимое для распространения печатных изданий, ни финансовые ресурсы, на это затрачиваемые, ни пространство, ограничивающее распространение газеты, телевизионного или радиосигнала, не являются более преградами ни для тех, кто создаёт информацию, ни для тех, кто её потребляет. Дигитализация, устраняя различия между отдельными СМИ и уравнивая их содержание, прокладывает дорогу к их конвергенции». (Медиаэкономика зарубежных стран: Учеб. пособие / Елена Вартанова. — М.: Аспект Пресс, 2003. — 335 c.)

Что говорят эксперты

Екатерина Лапина-Кратасюк, доцент факультета коммуникации, медиа и дизайна НИУ ВШЭ

В целом я не против проникновения иностранных слов в русскую речь — это совершенно естественная тенденция глобальной культуры. Кроме того, у слова «дигитализация» более широкий спектр значений, чем у его русскоязычного синонима «цифровизация». Это связано с тем, что именно в европейской и американской исследовательских традициях последствия перехода с аналогового на цифровой тип кодирования стали изучаться не просто как технологический, но и как социальный, культурный и антропологический процессы.

Безусловно, не все исследователи и практики разделяют это мнение. Так, один из пионеров цифрового кинематографа, Джордж Лукас, утверждает, что с приходом цифры для него ничего принципиально не изменилось: совершенно неважно, какие технологии используются для решения главной задачи — рассказать историю. В то же время другой режиссёр, Майк Фиггис, написавший книгу Digital Film-Making, говорит, что до прихода цифры два фактора: деньги и технологии — создавали почти непреодолимые границы между любителем и профессионалом.

Второе значение слова «дигитализация»: цифровой код + гибридизация. Здесь речь идёт о взаимопроникновении компьютерных программ и повседневных практик. После мобильной революции никто уже серьёзно не говорит о физическом и виртуальном как о «двух параллельных мирах». Общаясь с друзьями, мы одновременно проверяем почту и Facebook, чтобы, возможно, прочесть сообщения наших собеседников и открыть новую тему в разговоре; мы покупаем билеты в кино по пути в кинотеатр с помощью смартфона, а потом с его же помощью смотрим, как добраться до места; заходя в кафе, проверяем его рейтинг в Foursquare. На многих зданиях в наших городах появились QR-коды — и это знак дигитализации и гибридизации городского пространства. Компьютерная составляющая и мобильность стали частью нашей повседневной практики: это отражается в том, как мы используем публичные пространства, коммуницируем, как мы принимаем решения.

Интересно, что, являясь знаком модных тенденций, слово «дигитализация» в описании любого проекта поможет открыть двери многих фондов и офисов; и в то же время всегда есть риск, что собеседник относится к группе тех, кто считает дигитализацию причиной порчи культуры, её вульгаризации и уничтожения.

Примеры употребления

Так говорить правильно

«„Игра включает в себя два приоритета председательства Латвии — инновации и дигитализация. Этот продукт демонстрирует компетенцию Латвии в области дизайна и цифровых решений“, — сказала директор Латвийского института Карина Петерсоне». (Tatar-inform.ru)

«„Если у банка нет цифровой стратегии, то у него нет будущего“, — именно с этого начал своё выступление Крис Скиннер, чья книга „Цифровой банк“ стала не только бестселлером, но и во многом откровением для банкиров всего мира. По его мнению, единственный путь выживания для банковской системы в условиях цифровой революции — это дигитализация, то есть оцифровка услуг (мобильные приложения, использование облаков)». (Nikvesti.com)

Так говорить неправильно

«Приоритетами Латвии во время председательства дипломат назвал повышение конкурентоспособности Европы, вопросы дигитализации всех процессов в Европе и повышение роли Европы в мировой политике и экономике». (News.day.az)

Почему: невозможно дигитализировать абсолютно все процессы, тем более если речь идёт о такой огромной территории. В данном случае такое обобщение лишает предложение смысла.

Источник

Журналистика в цифровой век: от утрат к новым приобретениям

кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры истории и правового регулирования отечественных СМИ, факультет журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова, г. Москва, Россия

Раздел: Критика и библиография

Рецензия на монографию: Самарцев О. Р. Цифровая реальность. Журналистика информационной эпохи: факторы трансформации, проблемы и перспективы. М.: Издательские решения, 2017. 120 с.

В монографии О. Р. Самарцева, посвященной трансформации журналистики и изменению характера работы журналиста в усло­виях цифровизации, говорится о разочарованиях и утратах, кото­рые журналисты понесли в последние 10—15 лет под влиянием цифровой реальности. Об утрате монополии на создание и про­движение контента, на исключительное внимание читателя и зри­теля. Об утрате значительной части доверия аудитории и провластной элиты, возможности в единоличном порядке форми­ровать для них повестку дня. И в конечном счете об утрате уверенности в завтрашнем дне каждого, кто связал свою судьбу с журна­листикой — много лет назад или относительно недавно. Но также говорится и о надежде — на то, что утраты эти сподвигнут журна­листов, которые не страшатся перемен и готовы принять их, стать лучше и сделать лучше своего зрителя и читателя.

Монография, конечно же, крайне актуальная. В 1990-х гг. и в начале XXI века СМИ обладали исключительным правом созда­вать и продвигать контент — в том объеме, в каком считали необходимым, того содержания, которое считали правильным, той аудитории, которую считали своей. Наряду с отрицательными мо­ментами такого положения дел (о которых рассуждали очень и очень много) были и положительные, хотя о них говорили мень­ше: тщательная проверка фактов, высокое качество контента и квалификации журналистов, возможность достойно зарабатывать на рекламе.

Однако развитие Интернета (особенно широкополосного, даю­щего возможность распространять и потреблять видеоконтент вы­сокого качества), появление блогов и социальных сетей, мессенджеров открыло «каналы (коммуникации. — А.Т.) неограниченному числу корреспондентов» (здесь и далее — цитаты из монографии О. Р. Самарцева). В результате теперь «новые сведения поступают не только от информагентств, но и от самой аудитории, нивелируя преимущественное право журналиста на доступ к первоисточни­кам», отменяется «информационная исключительность СМИ».

Утрата этой исключительности стала особенно заметной в по­следние год-два — с развитием в России мессенджера Telegram. Простота создания и распространения (для автора) и потребления (для читателя) контента, а самое главное, анонимность привели к появлению в Telegram огромного количества каналов на самую разнообразную тематику — политическую, экономическую, соци­альную и так далее.

При этом многие анонимные каналы ведутся чиновниками ми­нистерств, сотрудниками силовых ведомств и так далее. В них по­является инсайдерская информация гораздо быстрее и в большем количестве, чем в СМИ. И уже сами эти каналы становятся основ­ным источником информации (хотя и не всегда достоверной) для журналистов. В итоге, как отмечает автор во вводной главе, «соци­альная пирамида потребителей СМИ сегодня меняется как в сфе­ре увеличения доступности информации так и смещения ак­цента в инициативе создания контента масса становится активным автором информационного поля и тенденция эта год от года усугубляется».

В последующих главах автор подробно рассматривает причины того, почему журналистика «теряет монополию системы-посред­ника» и вынуждена реализовывать свои функции в новых услови­ях «со значительно меньшей эффективностью»; размышляет о по­следствиях этого процесса и приходит в выводу, что «исклю­чительность журналистике вернуть не удастся». Но нам видится, что это, как ни парадоксально, пойдет на пользу и ей самой, и аудитории СМИ.

Разговоры о все большей примитивизации интересов этой аудитории, а вместе с тем упрощении языка читателей и зрителей ведутся последние 10—20 лет, они стали обыденной нормой. В большинстве случаев процессы эти оцениваются негативно, но мало кто глубоко задумывается об их причинах. Вместе с тем, рас­суждает О. Р. Самарцев, в новой цифровой реальности медиа-эли­та из фокуса внимания вытесняется, «основным генератором кон­тента становится статистическое большинство», а «структуру и содержание информации всецело определяет масса». В результате «язык подвергся стремительно деградации легитимизирова­лись обсценная лексика и криминальный сленг изменение речи идет по пути упрощения лексической основы уменьше­ния активного словаря до пределов прагматического минимума этот процесс отражает состояние речевой компетенции ауди­тории».

Впрочем, диктат масс идет гораздо дальше небрежного отноше­ния к языку: не считается криминалом публикация непроверен­ных фактов или их передергивание, повседневностью стали и так называемые фейки. Возможность изменить в Интернете контент в любое время каким угодно способом приводит и журналистов, и аудиторию к мысли о том, что ошибки «теперь не являются фа­тальными и уж тем более крамольными». Как результат — «обман уже воспринимается не как опасная дезинформация, а лишь как безобидный «фейк» аудитория становится терпимой к любо­го роду обману или воспринимает ее как непременный компонент информационной среды», отмечает О. Р. Самарцев.

В итоге второй отмечаемый автором эффект цифровизации — обесценивание способности журналистов выдавать достоверный контент, журналистика «в качестве «фабрики репутаций» выгля­дит уже не очень современно». Развивая эту мысль, автор моно­графии обращает внимание на то, что «достоверность все чаще приносят в жертву гонке за приоритетом».

В условиях технологического совершенства каналов продвиже­ния контента, которые позволяют доставлять его потребителю практически моментально, возникает постоянная гонка; ускоре­ние «процесса генерации новостей» приводит «к снижению сово­купной их достоверности и пренебрежению точностью уже не остается времени, чтобы проверить факты или просто подумать о последствиях».

И это, по мнению автора, еще одна грань изменений журнали­стики под влиянием Интернета и дигитализации, наряду с так на­зываемым «фактором вторичности контента». Под ним О. Р. Самарцев понимает возможность в условиях дигитализации СМИ «копипастить» контент, но не производить его самостоятельно и перечисляет «многообразные» риски, связанные с этим. В том чи­сле, отмечает О. Р. Самарцев, «страдает компетенция автора, кото­рый стремится получить информацию не за счет непосредствен­ного общения, наблюдения или анализа (что является тради­ционным для журналиста способом получения информации. — А.Т.), а исключительно через поисковый запрос проявляется боязнь «полевой» работы и реального общения с источником ин­формации». Возможность копипаста в результате «отстраняет ав­тора от реальности».

Отдельная и значимая часть монографии посвящена коммента­риям как тем элементам, которые серьезно влияют на интерпрета­цию читателем материалов СМИ.

Довольно долгое время письма в редакцию были фактически единственным способом реакции аудитории на публикуемые ма­териалы. Однако редакция располагала полным правом и всеми возможностями фильтровать подобную реакцию, а следовательно, фактически управлять ею. С появлением Web2.0, интерактив­ности и возможности комментирования как в соцсетях, так и не­посредственно на сайте СМИ ситуация кардинально изменилась. И сегодня, как отмечает О. Р. Самарцев, «наличие коммента­риев — весьма существенный фактор, влияющий на восприятие публикации не менее, чем ее основное содержание».

Как отмечает автор, «количество и направленность коммента­риев по особо значимым темам — не только маркер популярности публикации, но и инструмент для осуществления манипуляции общественным мнением (что становится. — А.Т.) распространен­ной формой политической и маркетинговой активности». Факти­чески любой материал можно прокомментировать таким образом, чтобы изменить его смысловые акценты либо сместить обсужде­ние с основной темы материала на какие-либо другие или вовсе на личность автора, либо совершенно исказить смысл материала.

В крупных СМИ довольно сложно модерировать огромный объем комментариев (что к тому же может стать поводом для об­винений в редакционной цензуре), а пишутся комментарии боль­шинством (а не элитой). Как результат, «аудитория превращает со­участие в особую форму воздействия, которая не всегда зависит от редакции, а зачастую заставляет редакцию смириться с позицией статистического большинства», «аудитория во все большей степе­ни чувствует себя способной к формированию информационных повесток». Под влиянием такого комментирования происходит «переоценка содержательной стороны комментируемого текста», «меняется не только формат взаимоотношений «редакция-чита­тель», при котором читатель неожиданно приобретает способ­ность влиять на редакционную политику непосредственно и опе­ративно, но и смысловое восприятие самого текста».

Кроме того, совершенно справедливо отмечает О. Р. Самарцев, влияние аудитории на СМИ становится «практически некон­тролируемым», и потому «многие издания видят в функции ком­ментирования скорее вред, нежели преимущества».

Затрагивает О. Р. Самарцев и вопрос «дрейфа» многих СМИ от производства объективного, полезного для аудитории контента к выпуску контента, который фактически является лишь инстру­ментом привлечения читателей на сайт, но не несет сам по себе су­щественного смысла. Утрата роли подписной модели как одного из основных источников денег для редакции (для большинства СМИ) и скудное финансирование государством или муниципали­тетами заставляет редакции зарабатывать на рекламе. Потому не­обходимы высокие показатели посещаемости, то есть большой трафик на сайт. Для этого и нужен «медиаконтент», как его назы­вает автор монографии, который «создается не как носитель смы­сла, а как средство привлечения аудитории» и направлен «на акти­визацию интенции к просмотру, без учета релевантности содержания для аудитории и до предела упрощено по мотиваци­онным якорям».

Обобщая основные главы монографии, автор отмечает, что со­временные медиа вышли из стадии интернетизации и перешли к новому формату — интерактивному, мультимедийному, конвер­гентному. Это породило новый тип сообщения — медиаконтент, значительно отличающийся от произведений традиционной жур­налистики. В этом можно увидеть своеобразный эффект «троян­ского коня». Дигитализация, конвергенция, мультимизация, в ко­торых 10—15 лет назад видели перспективу развития журна­листики, породили немало негативных эффектов. Это упрощение языка СМИ и уменьшение активного словаря читателя; появление фейков и публикация все большего объема непроверенной ин­формации в погоне за количеством контента, а не его качеством; появление все больших возможностей для манипулирования не только аудиторией, но и самими СМИ. Тем не менее, отмечает О. Р. Самарцев, «журналистика не умерла и не умрет однако ей придется смириться с происходящими системными трансфор­мациями информационной среды и адаптироваться к ней на но­вом уровне самоидентификации».

Основание для оптимизма дает последняя глава монографии, где автор размышляет в том числе и о многообразии источников информации, доступ к которым получила аудитория в эпоху жур­налистики цифровой эпохи.

В «доинтернетовскую» эпоху аудитория имела несколько телека­налов и радиостанций, читала несколько центральных газет. Что чи­тать, что смотреть и что слушать — выбирал совсем не читатель, зри­тель или слушатель. Сегодня же телезритель «легко переходит в сферу онлайн-потребителя, формирующего свое телесмотрение в зависи­мости от личных предпочтений». Как отмечает О. Р. Самарцев, пере­ход СМИ, в том числе и телевидения, d Интернет предоставляет «множественные источники (информации. — А.Т.), которые только в совокупности и составляют образ доверия (появляется. — А.Т.) иной стиль восприятия доверительных сведений — основанный на возможности получения ее из множества источников».

Как следствие, пишет О. Р. Самарцев, «консолидированное ре­шение вещателей (при традиционной модели СМИ. — А.Т.) предус­матривает определенные информационные цензуры вариатив­ность выбора (при новой модели потребления контента. — А.Т.) становится безграничной».

Именно эта вариативность и бесконечное многообразие источ­ников информации, которые получила аудитория в цифровую эпо­ху, отчасти нивелируют ее негативные последствия. С одной сторо­ны, появляется все больше фейков, недостоверной информации, копипаста, все больше просматривается тенденция к упрощению и обеднению языка. С другой — теперь читатель, зритель или слуша­тель может сам выбирать, что читать, что смотреть и что слушать. Вариативность выбора — положительный момент дигитализации.

Появление в последние годы тысяч и даже десятков тысяч «ма­лых медиа» в виде тематических пабликов и аккаунтов в соцсетях, телеграмм-каналов, блогов предоставили аудитории десятки ты­сяч источников информации и десятки тысяч вариантов выбора. Конечно, при этом они лишили профессию журналиста элитарно­сти, но одновременно сделали ее еще более популярной и массо­вой. И в данном случае определение массовая имеет лишь положи­тельное значение.

В целом нельзя не отметить именно комплексный обзор О. Р. Самарцевым тех факторов, под воздействием которых проис­ходят технологические, социальные, этические изменения в рабо­те СМИ. При этом аспекты возникновения и развития кризиса в современной журналистике, пути его преодоления, основные тен­денции и тренды в медиа рассмотрены фундаментально, но доста­точно емко — всего на 120 страницах. Обращает на себя внимание и большое количеств отсылок к трудам российских и зарубежных социологов, лингвистов, философов и медиаэкспертов, среди ко­торых Х. Ортега-и-Гассет, М. Маклюэн, Дж. Барлоу, Ж. Бодийяр, И. М. Дзялошинский, Р. Якобсон, Д. Дондурей, Р. Борецкий и другие. Монография, без сомнения, будет полезна как начинаю­щим журналистам и медиаисследователям, так и опытным специ­алистам в сфере СМИ.

Источник

Что такое дигитализация в журналистике

Название работы: Явления демассификации и дигитализации СМИ

Предметная область: Журналистика, издательское дело, полиграфия и СМИ

Описание: Явления демассификации и дигитализации СМИ Под воздействием новых информационных технологий происходят значительные изменения в области массовых коммуникаций. Рассмотрим основные процессы лежащие в основе модификации современной системы СМИ. Под этим подразумевается перевод содержания СМИ во всех его формах текстовой графической звуковой в цифровой формат понятный современным компьютерам. Дигитализация устраняя различия между отдельными СМИ и уравнивая их содержание прокладывает дорогу их конвергенции.

Дата добавления: 2013-08-17

Размер файла: 19.61 KB

Работу скачали: 21 чел.

52. Явления демассификации и дигитализации СМИ

Под воздействием новых информационных технологий происходят значительные изменения в области массовых коммуникаций. Эти изменения коренным образом влияют на трансформацию современных масс-медиа. Рассмотрим основные процессы, лежащие в основе модификации современной системы СМИ.

Первый процесс – это дигитализация (от англоязычного термина digitalisation – цифровизация). Под этим подразумевается перевод содержания СМИ во всех его формах – текстовой, графической, звуковой – в цифровой формат, понятный современным компьютерам. Дигитализация позволяет содержанию легко «транспортироваться» по любому каналу электронной коммуникации. В результате Интернет превращается в особую информационную и коммуникационную среду, в которой медиапродукты благодаря своему цифровому формату способны преодолеть любые границы.

Дигитализация происходит в последней четверти XX в. в связи с развитием спутниковых и кабельных телекоммуникаций, а также созданием компьютерных сетей, способных обеспечить накопление и передачу огромных массивов информации в глобальном масштабе. Это период революционного технологического обновления средств массовой информации за счет внедрения цифровых технологий в деятельность медийных организаций и в коммуникации.

Дигитализация, устраняя различия между отдельными СМИ и уравнивая их содержание, прокладывает дорогу их конвергенции.

Конвергенция (от латинского convergere – приближаться, сходиться) – второй важнейший процесс, лежащий в основе современных изменений СМИ. Суть понятия «конвергенция» наилучшим образом передает термин «слияние».

Во-первых, это слияние технологий, которое позволяет разным техническим носителям – кабельным или телефонным сетям, беспроводной спутниковой связи – доставлять информацию пользователю или потребителю.

Во-вторых, конвергенция – это слияние прежде достаточно отдаленных и разобщенных средств массовой информации. Теперь возможны такие формы объединения, как радио и телевидение в Интернете, видеофильм на компакт-диске, новостная лента на мобильном телефоне и т.п. В результате у пользователя появляется возможность получать одинаковые информационные продукты разными каналами – все это радикально меняет прежние представления о каналах коммуникации и информации. Сближение различных СМИ, появление общих для разных каналов содержательных продуктов ведет к рождению новых интегрированных жанров.

На профессиональном журналистском уровне конвергенция проявляется в нескольких формах. Во-первых, производя материал, журналист может предложить его и газете, и изданию в сети, и телетекстовой службе телеканала. Во-вторых, изменяются требования к самому журналисту. У современного профессионального журналиста предполагается наличие мультимедийных навыков – умение производить материалы для любого СМИ.

В-третьих, конвергенция – это слияние рынков. Современная индустрия СМИ движется к интеграции с телекоммуникационным сектором и информационно-компьютерными технологиями. В результате создается новый интегрированный рынок, на котором конкурирующие компьютерные компании, кабельные телестанции, службы спутникового телевидения объединяются, стремясь снизить риск на новом рынке. Объединяются в один пакет и мультимедийные услуги, сетевое обслуживание, создание программных продуктов и др.

Конвергенция является тем процессом, который в ближайшие десятилетия может полностью изменить не только систему средств массовой информации, но и связанные с ними индустрии.

Глобализация обозначает общемировую тенденцию к взаимозависимости и открытости. Если прежде масштаб деятельности СМИ определялся размерами страны, то сейчас национальные границы теряют всякий смысл. Маклюэн М. в своих предсказаниях в середине 1960-х годов назвал это явление «глобальной деревней».

Глобализация открывает пользователям доступ к огромному количеству ресурсов, медиаорганизации, в свою очередь, могут расширять свою аудиторию.

Критики данного явления чаще всего поднимают проблему «цифрового разрыва», суть которой заключается в том, что доступ к ресурсам получит лишь небольшая часть населения, в то время как беднейшие страны останутся за границами инновации.

Демассификация. Несмотря на то, что современные масс-медиа могут донести свои сообщения до огромного количества людей, они к этому вовсе не стремятся. Наоборот, СМИ нацеливаются на все более узкие сегменты массовой аудитории. Возможность глобального распространения, легкость и относительная дешевизна создания и распространения информационного продукта предопределили специализацию и демассификацию СМИ, стремящихся к максимально эффективному обслуживанию аудитории. Первым это явление описал Э. Тоффлер* в работе «Третья волна». Совершенствование систем создания и доставки информации позволит СМИ предельно четко сегментировать аудитории и предоставлять конечному пользователю персонифицированную информацию. Самостоятельно выбирая каналы, пользователи СМИ углубляют сегментацию, совершенствуя индивидуальные отношения между отправителем и получателем информации.

В постиндустриальном обществе наступает эпоха средств массовой информации, ориентированных на «микроаудитории» в соответствии с разнообразными интересами и потребностями различных аудиторных групп. Считается, что в итоге наблюдающегося разделения массовой аудитории на отдельные группы с четко выраженными запросами, предпочтениями, вкусами, каждый конечный потребитель информации, распространяемой через СМИ, будет получать только то, что ему необходимо.

Одним из решающих факторов «демассификации» в 1980–1990-е годы стало развитие кабельного и спутникового телевидения, предлагающего телезрителям широкий набор из десятков каналов, специализированных по содержанию (новостных, спортивных, комедийных, научно-популярных, мультипликационных и пр.). В странах ЕС возникло большое количество новых компаний – операторов КТВ, быстро увеличилась численность кабельных телесетей. В Японии в дополнение к общественному телевидению NHK и пятью коммерческим телесетям возникло 300 новых телестанций, многие – на кабельно-спутниковой платформе. Все это подстегнуло процесс фрагментирования аудитории. Кабельные сети и спутниковые службы ТВ диверсифицируют свои программы, профили вещательных каналов, ведут постоянные поиски информационных «ниш», способных привлечь определенные категории зрителей, дифференцированные по запросам и интересам.

Качественно новые явления в сфере массовых коммуникаций требуют обновления понятийного и терминологического аппарата коммуникативистики, многих подходов к деятельности СМИ. Происходящая на наших глазах революция сетевых компьютерных коммуникаций, цифровых технологий передачи и накопления информации существенно изменила привычную картину СМИ. Но она не отменила проблемы и противоречия, проявившиеся в социальном развитии и в медийной сфере в XX в. В связи с переходом СМИ на компьютерно-сетевую цифровую платформу зарубежные исследователи отмечают, что в современном обществе противоречие между полюсами богатства и бедности приобрело еще одно измерение: информационное. Изобилие информации на одном полюсе сочетается с совершенно неудовлетворительным доступом к информационным ресурсам на другом, порождая феномен «информационного (цифрового) разрыва». Часть населения, обычно – меньшинство, имеет возможность использовать все существующие информационные каналы и источники, включая новейшие сетевые и спутниковые системы. В то же время даже в наиболее развитых государствах мира значительная доля людей лишена доступа к ним по причинам материального свойства. Коммуникационные технологии, обеспечивающие приобщение к современным информационным ресурсам, недоступны также и подавляющему большинству населения развивающихся стран. Это касается не только Интернета: например, в 2001 г. возможность пользования обычными и мобильными телефонами имела лишь ничтожно малая доля африканцев – немногим более одного процента. Несмотря на нынешний быстрый рост телефонизации Африки, некоторых других развивающихся стран и регионов, преодоление нынешней отсталости займет длительный период.

«Шок будущего», выпущенной в 1970 году, автор описывает, каким образом возникла новая коммуникация, основанная на новизне, скорости и разнообразии. Тоффлер Э. выделяет три основных этапа в развитии общества, однако его схема исторического процесса опирается на своеобразную метафору – столкновение волн, приводящее к переменам. Соответственно, он выделяет три таких волны в истории цивилизации. В аграрных обществах распространение информации осуществлялось через толпу людей, а также через католическую церковь с помощью организованных собраний людей. СМИ следующей, «второй волны», основаны на технологиях массового производства – это газеты, журналы, кинофильмы, радио и телевидение. Постиндустриальную стадию развития общества он называет «третьей волной».

Источник