что такое бог в душе
Бог у тебя в душе? Знаешь ли ты, что это значит?
Наверняка все слышали выражение «Бог у меня в душе». Подобные слова обычно произносят нецерковные люди, которые таким образом оправдывают свою непричастность к Церкви. Как бы и от Христа открыто не отрекаться, и в храм не ходить? Удобнее всего сказать: «Бог у меня в душе». Человек, может быть, «Отче наш» не знает, но утверждает то, о чем постеснялись бы сказать Серафим Саровский или Сергий Радонежский.
Впрочем, был один святой, который дерзал говорить так. Это апостол Павел. «Уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2:20), – написал он однажды. Но на страницах своих Посланий он раскрыл значение этих слов. Это именно тот текст, который сегодня перед нами. Из него мы видим, что значит иметь Господа в душе. Оказывается, близость к Всевышнему есть великое крестоношение, серьезный подвиг, дающийся огромными трудами.
Чем выше человек, носящий в себе Бога («сокровище сие»), тем более он рискует быть непонятым теми, кто этого сокровища не имеет. А следовательно, стать ненавидимым и гонимым: «Мы отовсюду притесняемы». Имеющий в себе Господа становится причастным страданию и смерти Иисуса Христа, как бы продолжает их в себе. Апостол до такой степени проникнут чувством единения с Богочеловеком, что говорит: «Всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса».
Что значит эта мертвость? Омертвение для греха. Испытания и искушения от диавола и мира, но не по грехам, а незаслуженные, ибо скорби Христовы есть безвинные мученические страдания. Мертвость Христова предполагает очищение от страстей и отсутствие какого-либо влечения к мирским соблазнам.
«Сокровище сие мы носим в глиняных сосудах», – продолжает апостол. Если в ком-то живет Господь, он обязан понимать, что Бог есть главное сокровище бытия, а он сам – глиняный сосуд, т. е. слабое, легкосокрушимое создание. Отсюда в человеке рождается важнейшая христианская добродетель – смирение. Есть ли оно у тех, кто объявляет о присутствии Творца в своем сердце?
«Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены». Как бы церковному человеку ни было тяжело, он не будет стеснен, потому что с ним главное сокровище человеческого бытия – Бог. Настоящий христианин никогда не станет роптать, жаловаться, негодовать, упрекать, протестовать, требовать справедливости, добиваться каких-то особых удобств и комфорта. Он будет говорить так, как апостол Павел: «Я научился быть довольным тем, что у меня есть» (Флп. 4:11). Он постоянно будет прославлять Господа. Так что, если имеешь в себе Бога, не ропщи, никого не ругай, терпи скорби и благодари Творца. Будь притесненным, но не стесненным.
Например, объявят ему: «Тебе сегодня умирать». Он, конечно, по-человечески испугается, но, скрепившись, ответит: «Что ж, умирать так умирать. Со Христом умирать не страшно». И умрет. А попробуйте сказать нецерковному человеку, считающему, что у него Бог в душе: «Друг, ты сегодня умрешь». Он со страха в обморок упадет.
Итак, апостол Павел сегодня набросал для нас внутренний портрет человека, в котором обитает Христос. Такова цель христианской жизни: ведь мы и должны стать храмом Божиим, вместилищем Божества. Но точно ли можно говорить о том, что путь уже завершен и цель достигнута, если человек еще и не вставал на начало пути, ибо он еще даже не пришел в Церковь? Так мы можем ответить тем, кто уже считает себя храмом. А для людей церковных (ставших на этот путь) пусть сияет в конце этой стези, как некий светильник, образ, начерченный апостолом Павлом в нынешнем апостольском чтении, как цель и направление христианской жизни.
Голова в песке или Бог в душе?
Тема, конечно, старая, но, увы, актуальности не теряющая: «Бог в душе». «Вдушебожие» – что это: страх перед ответственностью? Тщетный, страусиный побег от неминуемо настигающей реальности? Признак действительного присутствия Бога в жизни, когда человек – свят? О природе этого явления мы рассуждаем с вологодским священником Александром Лебедевым, настоятелем храма Рождества Пресвятой Богородицы (на Нижнем Долу).
– Отец Александр, прежде всего, предлагаю определить само вот это понятие, которое мы обозначили как «вдушебожие». Что за ним стоит? Лень, пассивность человека, страх покаяния, страх честно взглянуть на собственный кошмарчик? Короче, что это такое – «вдушебожие»?
– Прежде всего, «вдушебожие», как вы его назвали, – это самохарактеристика. Человек заявляет окружающим или самому себе, что он религиозен, ощущает свою причастность к Православной Церкви, знаком в общих чертах с нормами, скажем так, благочестия, однако не исполняет их и не стремится к этому. «Я в церковь не хожу, я верю в Бога в душе». Подразумевается, что главное в вере – ее внутренняя сторона, а не внешние проявления. Это, конечно же, правда, но не вся и однобоко поданная. Внешние проявления веры, конечно же, второстепенны по отношению к самой вере, но «второстепенны» – не значит «не нужны». Более того, именно эти внешние признаки веры и позволяют говорить о ее наличии. Так внешние признаки жизни свидетельствуют о том, что человек жив, и, наоборот, отсутствие пульса, дыхания и основных соматических рефлексов свидетельствуют о смерти человека. Так что прав апостол Иаков: «Вера без дел мертва».
“Вдушебожие” – это всегда попытка самооправдания, некоего компромисса с совестью, уступка духовной лени
По практике моего общения с людьми, «вдушебожие» – это всегда попытка самооправдания, некоего компромисса с совестью, уступка духовной лени. Человек знает (зачастую на уровне даже не формулируемых понятий), что если относиться к вере серьезно, то придется многое менять в себе и в своей жизни, придется идти (и не раз и не два) на исповедь, а это стыдно, придется разочароваться в себе – увидеть, что я далеко не такой белый и пушистый, как привык думать. В воскресенье нужно будет ходить в церковь, а не на шашлыки, нужно будет поститься и т.д. Вера – это всегда жертва, а стало быть, придется чего-то лишиться в жизни, к тому же чего-то существенного, ведь мы говорим о серьезном отношении к вере.
То, что я перечислил, вряд ли входит в понятие «комфорт», поэтому вполне понятно, почему человек склонен этого избегать. Однако, избегая некомфортного в вере, человек не в силах полностью от веры отказаться. Отчасти потому, что душа наша, по меткому слову церковного писателя Тертуллиана, по самой природе своей христианка, то есть неподвластно для нас тяготит к христианству. А отчасти – по неспособности к решительному действию. Ведь сознательный отказ от веры и Бога – это решительный и разрушительный поступок. Вот и мается человек: и от веры отказаться не может, и в веру ввергнуть себя боится. Впрочем, и это свое положение можно воспринимать весьма комфортно: ты и веруешь («в душе»), и мало в чем себе отказываешь (в жизни).
– Какова природа этого явления? Вообще печально ли оно или, быть может, нейтрально в смысле духовном? Или же опасно?
– «Вдушебожие» спекулирует на бесспорном и универсальном явлении – изначальной, заложенной Богом в душу каждого человека зачаточной религиозности. Человек рождается уже религиозным и в этом смысле, действительно, имеет Бога в душе. Это некое отображение Бога в душе каждого из нас – проявление того самого образа Божия, по которому создан человек. Однако нужно иметь в виду, что такое наличие Бога в душе есть дар, изначальная данность, а не заслуга человека. В этом смысле это, действительно, нейтральное явление, как и любая способность человека – интеллектуальная или физическая. Хорошую или плохую окраску способности человека приобретают в зависимости от того, как человек их использует и использует ли вообще. Вот это уже область суда Божия. Вспомним притчу о талантах: наказанию подвергся человек, который свой талант не растратил и не пропил, а всего лишь сохранил, не умножил. «Вдушебожие» опасно как раз тем, что ставит человека именно на этот путь: вера в душе есть – и хватит. Тогда как этой вере необходимо расти, проявляя себя во всех (личном, семейном, общественном, профессиональном…) аспектах жизни человека.
– Но не настаивает ли сама Церковь, не настаивает ли Сам Бог на том, чтобы Он был именно в душе человека? «Се, стою и стучу». Куда же Христос стучится, если не в сердце человека? Апостол Петр пишет вообще неожиданные для него – строгого, горячего – поэтические, возвышенные слова: «Мы имеем вернейшее пророческое слово; и вы хорошо делаете, что обращаетесь к нему, как к светильнику, сияющему в темном месте, доколе не начнет рассветать день, и не взойдет утренняя звезда в сердцах ваших» (2 Пет. 1: 19). Вот эта «утренняя звезда» в сердце человека – разве это не свидетельство присутствия Божия?
– Конечно, настаивает. И это цель каждого христианина – сделать так, чтобы Бог был в душе. Только до сих пор мы говорили о кажущемся пребывании Бога в душе человека, а Церковь настаивает на том, чтобы оно было настоящим. Человека, склонного к «вдушебожию», я предпочитаю не изобличать, а предложить ему по-настоящему заглянуть в свою душу. Ну, хорошо, примем на веру, что Бог там есть, а что еще там можно увидеть? Бываем ли мы в душе завистливы? Тщеславны? Горды? Злобны? Мстительны? Склонны к осуждению? Пренебрежительны? Упрямы? Жадны? Раздражительны? Недовольны? Список можно продолжать. Наличие всего этого подтверждает или опровергает наличие Бога в душе? Если бы Он там был, не вытеснил ли бы Он оттуда всю гадость? А если всё же Он там есть, то не втоптан ли в грязь наших грехов? – Ответ очевиден. А значит, нужно стремиться к тому, чтобы душу свою очистить и дать в ней место для пребывания Бога. Такой труд и открывает двери нашей души стучащему в них Христу.
– А можно ли достичь такого рассвета утренней евангельской звезды, пренебрегая храмом?
Если вместо храма человек идет в магазин или на шашлыки, это красноречиво свидетельствует о его приоритетах
– Пренебрегая – нет. Церковная история знает примеры достижения святости как бы вне земного храма – подвиг преподобной Марии Египетской, например, протекал в пустыне. Но нельзя сказать, что преподобная пренебрегала храмом или избегала церковных Таинств. Она, и находясь в пустыне, пребывала в Церкви. А вот тот, кто храмом и церковной службой пренебрегает, выводит себя за церковную ограду как раз в силу выбора. Ведь он вместо того, чтобы бывать в церкви еженедельно, как Бог завещал, идет не в пустыню на подвиг поста, молитвы и покаяния, а на дачу, по магазинам, к телевизору, на шашлыки – куда угодно, но только не в церковь. Можно сколько угодно говорить о вере в Бога, но такие поступки красноречиво говорят о том, что человек на самом деле считает более важным в своей жизни.
– Часто даже старые люди боятся – именно боятся – говорить о Боге и Церкви, отвечая что-то про «Бога в душе». Старость – время, когда человек не может не задумываться о вечности. Как так получается, что, приближаясь к ее порогу, человек всё равно отмахивается от нее?
Православная Жизнь
Беседа на апостольское чтение 15-й Недели по Пятидесятнице.
Наверняка все слышали выражение «Бог у меня в душе». Подобные слова обычно произносят нецерковные люди, которые таким образом оправдывают свою непричастность к Церкви. Как бы и от Христа открыто не отрекаться, и в храм не ходить? Удобнее всего сказать: «Бог у меня в душе». Человек, может быть, «Отче наш» не знает, но утверждает то, о чем постеснялись бы сказать Серафим Саровский или Сергий Радонежский.
Впрочем, был один святой, который дерзал говорить так. Это апостол Павел. «Уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2:20), – написал он однажды. Но на страницах своих Посланий он раскрыл значение этих слов. Это именно тот текст, который сегодня перед нами. Из него мы видим, что значит иметь Господа в душе. Оказывается, близость к Всевышнему есть великое крестоношение, серьезный подвиг, дающийся огромными трудами.
Чем выше человек, носящий в себе Бога («сокровище сие»), тем более он рискует быть непонятым теми, кто этого сокровища не имеет. А следовательно, стать ненавидимым и гонимым: «Мы отовсюду притесняемы». Имеющий в себе Господа становится причастным страданию и смерти Иисуса Христа, как бы продолжает их в себе. Апостол до такой степени проникнут чувством единения с Богочеловеком, что говорит: «Всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса».
Что значит эта мертвость? Омертвение для греха. Испытания и искушения от диавола и мира, но не по грехам, а незаслуженные, ибо скорби Христовы есть безвинные мученические страдания. Мертвость Христова предполагает очищение от страстей и отсутствие какого-либо влечения к мирским соблазнам.
«Сокровище сие мы носим в глиняных сосудах», – продолжает апостол. Если в ком-то живет Господь, он обязан понимать, что Бог есть главное сокровище бытия, а он сам – глиняный сосуд, т. е. слабое, легкосокрушимое создание. Отсюда в человеке рождается важнейшая христианская добродетель – смирение. Есть ли оно у тех, кто объявляет о присутствии Творца в своем сердце?
«Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены». Как бы церковному человеку ни было тяжело, он не будет стеснен, потому что с ним главное сокровище человеческого бытия – Бог. Настоящий христианин никогда не станет роптать, жаловаться, негодовать, упрекать, протестовать, требовать справедливости, добиваться каких-то особых удобств и комфорта. Он будет говорить так, как апостол Павел: «Я научился быть довольным тем, что у меня есть» (Флп. 4:11). Он постоянно будет прославлять Господа. Так что, если имеешь в себе Бога, не ропщи, никого не ругай, терпи скорби и благодари Творца. Будь притесненным, но не стесненным.
Например, объявят ему: «Тебе сегодня умирать». Он, конечно, по-человечески испугается, но, скрепившись, ответит: «Что ж, умирать так умирать. Со Христом умирать не страшно». И умрет. А попробуйте сказать нецерковному человеку, считающему, что у него Бог в душе: «Друг, ты сегодня умрешь». Он со страха в обморок упадет.
Итак, апостол Павел сегодня набросал для нас внутренний портрет человека, в котором обитает Христос. Такова цель христианской жизни: ведь мы и должны стать храмом Божиим, вместилищем Божества. Но точно ли можно говорить о том, что путь уже завершен и цель достигнута, если человек еще и не вставал на начало пути, ибо он еще даже не пришел в Церковь? Так мы можем ответить тем, кто уже считает себя храмом. А для людей церковных (ставших на этот путь) пусть сияет в конце этой стези, как некий светильник, образ, начерченный апостолом Павлом в нынешнем апостольском чтении, как цель и направление христианской жизни.
«Бог-в-душе» – не Спаситель
Чем вера в «бога-в-душе» отличается от христианства?
Часто люди, называющие себя верующими и православными, свое нежелание ходить в храм на богослужения объясняют тем, что имеют бога в душе и им посредники между ними и богом и никакие «обряды» не нужны. О том, можно ли быть христианином вне Церкви и ее таинств – и прежде всего вне Евхаристии, – что такое на самом деле вера в «бога-в-душе» и какие духовные опасности она таит, рассуждает протоиерей Димитрий Струев – настоятель храма иконы Божией Матери «Взыскание Погибших» г. Липецка, председатель отдела по работе с молодежью Липецкой и Елецкой епархии, старший преподаватель кафедры теории и истории культуры Липецкого государственного педагогического университета.
Давайте прежде ответим на вопрос: у веры в бога-в-душе какие задачи? Охранять от неприятностей. Удачу приносить. Ну, еще в виде совести напоминать о том, как можно и как нельзя поступать, – но напоминать не слишком настойчиво, потому что мы все равно по-своему сделаем. А смысл этих напоминаний в том, что мы должны, во-первых, правильно вести себя в социуме, чтобы проблем не заработать, во-вторых, ощущать себя добропорядочными людьми, не теряя чувства собственного достоинства. Кроме дарования удачи нам, желательно, чтобы бог-в-душе наказывал тех, кого мы считаем плохими людьми. Но это в принципе не обязательно, если они нас не слишком достают. Есть у бога-в-душе еще и такая функция: делать нашим покойным родственникам землю пухом и вообще чтобы им там было хорошо, независимо от того, верили ли во что-нибудь они сами. Но эта функция не слишком важная, поскольку «а кто знает, что там вообще есть», «никто оттуда не возвращался» (замечу, кстати, что говорящие так отрицают Воскресение Христово, даже не задумываясь об этом) и так далее.
В отличие от бога-в-душе, Бог не обещает нам комфорта: “В мире будете иметь скорбь” (Ин. 16: 33)
В отличие от бога-в-душе, Бог не обещает нам комфорта: «В мире будете иметь скорбь» (Ин. 16: 33). Но еще Он напоминает нам о том, что в мире, в котором мы будем иметь скорбь, мы ненадолго, а впереди – вечность, и в эту вечность Он зовет нас за Собой. Главным препятствием нашего вхождения в вечность с Ним было состояние распада нашего естества (как на физическом, так и на душевном уровне), начавшееся с грехопадения первых людей, с использования ими дарованного Творцом дара свободы в уклонение от воли Творца. Древо познания добра и зла и было знаком свободы личности, без которой человек был бы не личностью, а биороботом. Собственно, этот распад и есть причина нашего скорбного состояния в земной жизни. Однако еще большей бедой этот распад может обернуться по ее завершении, когда продолжающее осмысленное существование наше «я», лишенное тела, останется наедине со своими теперь уже никоим образом не удовлетворимыми страстями. Теперь мы знаем, что посмертие может быть разным: есть ад и рай. Но когда Христос говорил распятому на соседнем кресте: «Сегодня будешь со Мной в раю», слова эти для иудеев звучали полнейшей дикостью. Потому что все знали: рай когда-то был, но теперь путь туда закрыт и после смерти дорога только одна: шеол. Ад. Было в шеоле Лоно Авраамово, где не было мучений, но не было там и той полноты бытия – в радости и любви, – для которой был создан человек.
И вот в этих диких для тогдашнего слуха словах – ответ на вопрос о том, для чего Бог стал Человеком. Потому что не перед Нагорной проповедью, не перед исцелениями больных и воскрешениями мертвых Господь говорит: «На этот час (то есть ради этого) Я пришел». Он произносит эти слова накануне Голгофы.
Христианин “прорастает” в Вечность в со-причастности Христу – соединившись с Ним в таинстве Причастия
Кто-то сравнил таинство Причастия с прививкой дерева. Дичок, прорастая сквозь веточку привитого ему культурного растения, остается собой – но плодоносит уже иначе. Есть яркое выражение в песне московского барда Веры Матвеевой – «сердцем в небо прорастаю». Им можно продолжить метафору привитого растения: христианин «прорастает» в Вечность – и не в падшем состоянии, а в преображенном, обоженном. Не с мифическим богом-в-душе, а в со-причастности Христу – соединившись с воскресшим Богочеловеком в установленном Им Самим таинстве Причастия.
Смысл таинства Причастия в первую очередь именно там, в уготованном для нас Ином Бытии – но и не только – иначе не было бы надобности причащаться часто. Причастие – это общение с Богом, в некотором смысле – полнота этого общения (хотя наше сознание и пораженное грехом наше сердце не могут эту полноту ощутить во всей ее неизмеримости). И мы стремимся к Чаше так, как бежит к маме соскучившийся ребенок – даже если он не видел маму только лишь час-другой. Евхаристия (греческое название таинства Причастия, буквально – благодарение) – сердце духовной жизни христианина. Неучастие в таинствах становится причиной духовного умирания: «Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни» (Ин. 6: 53).
Верующие в бога-в-душе по сути отвергают Голгофскую Жертву Спасителя
Именно в этом – в совершении Евхаристии – главный смысл существования Церкви. Апостол Павел, обращаясь к коринфским христианам, говорит: «Вы – тело Христово». Это и есть главная формулировка христианского понимания Церкви. Причащающийся становится частью Церкви – единого тела Христова. Отказывающийся от Причастия отказывается от единства с Церковью и – отвергая плод Голгофской Жертвы – от своего спасения. Поэтому в свете Нового Завета верна жесткая формулировка Киприана Карфагенского (нач. IVв.): «Кто не может назвать Церковь свой Матерью, тот пусть не называет Бога своим Отцом».
Верующие в бога-в-душе не задумываются о своем отношении к тому, что сделал для нас Христос на Голгофе, однако позиция отказа от «обрядов» фактически является ответом на звучащий в Евангелии призыв Христа к Его Чаше, обращенный ко всякому человеку: «Пейте от нее все». Этот отказ – нечто вроде «Да, Иисус, Ты хороший парень, но Твои смертные мучения ради моего спасения не вызывают у меня благодарности». Или как вариант: «Раз ты всемогущий, потрудись найти какой-нибудь другой способ подарить мне рай, без участия этих бородатых мужиков в длинных одеждах».
Да, человеческая составляющая земной Церкви, бесспорно, греховна. Но мы приходим с этой греховностью ко Христу, чтобы Он омыл ее Своей кровью. За то, что мы, продолжая грешить, попираем в себе эту святыню, каждый – в том числе каждый священнослужитель – будет отвечать перед Богом, но Кровь Христова от наших грехов не становится менее святой: «Бог поругаем не бывает» (Гал. 6: 7). И от личных качеств совершающих Евхаристию служителей святость Его плоти и крови не зависит, поскольку по большому счету Он Сам совершает таинство. Но, опять-таки, Он Сам установил так, что священнодействие это совершается с человеческим участием. Однако важно, чтобы общую молитву собравшихся для Евхаристии возглавлял человек, имеющий непрерывное преемство возложения рук от апостолов: именно там и только там, где есть это сакральное – реальное, а не вымышленное – единство с апостольской общиной, совершается преложение хлеба и вина в Плоть и Кровь Христовы. По тексту книги Деяний и другим источникам истории ранней Церкви однозначно ясно, что Евхаристию совершали те, на кого Церковью было возложено служение священнодействия: епископы и пресвитеры – сначала те, что были поставлены апостолами, потом те, что были поставлены этими епископами, и дальше, дальше…
Евангелие нигде не дает основания для чьего-нибудь самостоятельного “восстановления” якобы исчезнувшего христианства
Церкви было дано Господом обетование, что она пребудет неодоленной вратами адовыми, Христос обещал быть с ней – со Своими учениками – до скончания века. Позднейшие попытки создать «с нуля» будто бы христианские общины – суррогат, даже при самых благих намерениях: Евангелие нигде не дает основания для чьего-нибудь самостоятельного «восстановления» якобы исчезнувшего христианства.
Итак, если Евхаристия – сердце, то остальное, что есть в Церкви – тексты Писания, молитвы, обряды, аскетика, иконопись и так далее, – весь организм вокруг сердца. Развивать эту тему сейчас мы не будем, поскольку о каждой части этого организма нужно серьезно и не спеша писать отдельно.
Конечно, тех, кому достаточно бога-в-душе, цитаты из Писания не убедят в необходимости участия в таинствах Церкви. На библейские цитаты обычно находится отговорка о том, что Библию «много раз переписывали и всё исказили». Большим разочарованием для них будет узнать, что ни одно из произведений античной литературы не дошло до нас в таком количестве копий, как тексты Нового Завета. И немалое количество ученых трудилось и трудится над исследованием древних манускриптов, среди которых есть несколько папирусов, отделенных от подлинников немногими десятилетиями, а что-то даже – лишь несколькими годами. Однако не знать о данных библейской науки верующим в бога-в-душе гораздо удобнее: придумаешь себе идею об искаженности текстов и оправдываешь ею свою лень читать Евангелие.
Честнее было бы все-таки признаться хотя бы самим себе, что тот бог-в-душе – в душе, которой хорошо и без участия в таинствах Церкви, без чтения Священного Писания, без соизмерения своей жизни с Евангелием, – это не тот Бог, который говорит с нами в Библии. Хотя, по современной моде, считается, что в этом нет ничего страшного: ведь главное же верить во что-нибудь. А бог-в-душе – это именно что-нибудь. Потому что в христианстве Бог – уж никак не «что-нибудь», а Кто. Одним удобнее без Него. А другим – тем, кто без Него не может, – «Он… сказал: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Лк. 9: 23).
Бог в душе или бесовская уловка?
«Я верю в Бога, но в церковь не хожу, у меня Бог в душе». Эта довольно распространенная фраза определяет веру многих людей. Можно даже назвать это религией, но она сугубо индивидуальна у каждого человека, объединяющим фактором служит лишь понятие «бог в душе». Каждый вкладывает в нее свое понимание. Попробуем разобраться.
Объясняя для себя Бога, часть человечества пользуется определениями тех или иных религий. В случае с «богом в душе» определения могут быть очень разными, поэтому, в первую очередь, необходимо понять — кем ощущает себя человек. Если он сообщает, что не ходит в церковь, вероятно, считает себя христианином, но в силу каких-то факторов или личных убеждений, не посещает храм. Во многих случаях люди плохо знакомы или вовсе не знакомы со Священным Писанием и основами христианской веры. Несомненно, они знают или хотя бы слышали о Декалоге — 10 заповедях, возможно, даже пытаются соблюдать некоторые из них. Это не может не радовать, и с такими людьми определенно есть о чем говорить, разъясняя основы православной веры.
Но зачастую «бог в душе» — это совершенное дистанцирование от религий. Причины могут быть очень разными, и не имеет смысла их все рассматривать. Общим для всех в этом процессе является рисование Бога таким, каким хочет Его видеть каждый отдельный человек. По своей сути «боговдушество» — это религиозные фантазии индивидуума. Следствие — создание своей собственной религии, где есть место и «догматике» и ритуалам.
Каким же рисуют люди для себя Бога? Какими качествами наделяют его? Удивительно точно говорит об этом британский писатель и богослов Клайв Льюис: «В наши дни под благостью Божией мы понимаем прежде всего Его любовь к нам, и в этом мы отчасти правы. Но под любовью почти все мы понимаем желание, что бы мы были счастливы любой ценой. Нам нужен, в сущности, не Отец, а небесный дедушка, добродушный старичок, который бы радовался, что «молодёжь веселится», и создал мир лишь для того, чтобы нас побаловать. Хотя, даже сейчас мало кто из отцов скажет: Пускай будет мерзавцем, лишь бы ему хорошо жилось».
Именно таким, удобным для себя, в большинстве случаев представляют себе люди «бога в душе». Очень часто «боговдушество» характеризуется банальным потребительским отношением. Такой «бог в душе» не вмешивается в жизнь человека, но подобно джину из бутылки, готов в любой момент выполнить желания хозяина. Задача «бога в душе» — приносить удачу, охранять от неприятностей, дела устраивать, в любви помогать, наказывать обидчиков и т.д. «бог в душе» находится в бесконечном согласии и гармонии с носителем и никогда не противоречит ему. Собственно, именно поэтому человеку-потребителю удобно иметь «бога в душе».
Такое потребительское отношение обусловлено потребительской психология, так называемой психологией общества потребления, которая насаждается в современном мире. В обществе потребления формируется своя система ценностей и установок, на пьедестал поставлено чрезмерное потребление и всяческое ублажение всевозможных человеческих желаний. Моральные ценности общества потребления не требуют, и даже в определенной степени отрицают, необходимость умственного и духовного развития человека. Малограмотными и невежественными людьми гораздо проще управлять. Это неминуемо приводит к деградации человека как личности, что в свою очередь необходимо для того, чтобы манипулировать сознанием людей и продавать им все новые и новые товары и услуги. При этом создается иллюзия, что человек сам руководит своими действиями, управляет желаниями, делает выбор. Но это, в подавляющем большинстве случаев не так. Существуют целые науки, позволяющие внушать необходимость приобретения товаров и услуг, ими активно пользуются производители, продавцы товаров и поставщики услуг. Приобретая товар, человек уверен, что он ему нужен и именно поэтому он его купил. Человек общества потребления уверен, что все вокруг работает на него, дает возможность удовлетворить любое желание и потребность. Это, действительно, во многих случаях очень удобно, но человек быстро привыкает к такому положению вещей и теряет многие полезные навыки, гипертрофируется лень и развиваются другие пороки. Эта потребительская психология характеризует и взаимоотношения с другими людьми, на первый план выходят не фундаментальные моральные ценности, а принцип личной выгоды и удовлетворения желаний.
Немудрено, что человек пытается и Бога поставить на службу себе, «приручить» Его. И для этого нужна своя религия, «бог в душе», поскольку христианство не знает такого Бога. «Боговдушество» во многом обусловлено духовной ленью, расслаблением, а то и вовсе принципиальным нежеланием быть частью Церкви. Лень ходить в храм, лень участвовать в церковных Таинствах, лень молиться, лень изучать Священное Писание и творения святых отцов и т.д. Для того, чтобы объяснить самому себе эту лень или нежелание, находятся различные объяснения, самое популярное из которых гласит — для веры в Бога внешние проявления не важны, главное то, что в душе. Несомненно, важно, что и как ощущает человек, что он чувствует внутри себя, ведь вера — это дело, прежде всего, внутреннее. Но вера должна как-то проявляться, и как раз то, что предлагает Церковь своим верным чадам, и есть практика веры. Если человек жив, то у него есть пульс, дыхание, рефлексы. Также и внешние признаки веры говорят о том, что вера не мертва.
«Боговдушие» — это попытка оправдания, компромисс с совестью. Если человек признает, что вера его должна быть деятельной, то придется чем-то жертвовать. Ведь вера — это всегда жертва. Если относиться к вере серьезно, то придется делать все, что предлагает Церковь — ходить в храм, исповедоваться, причащаться, поститься, молиться и т.д. А это может вызвать определенный диссонанс в душе. Например, во время исповеди вдруг выяснится, то человек не такой белый и пушистый, как самому себе кажется. Окажется, что грехов довольно много, и каждая попытка заглянуть в себя глубже будет обнажать все новые и новые грехи. Придется изучать Священное Писание и через это еще больше осознавать свое несоответствие тому, чему учил Христос. Придется выйти из зоны комфорта, и через постное делание учиться воздержанию взамен ублажения собственных желаний. В итоге станет очевидным, что в душе совсем нет места Богу, там только свои, родные страсти, пороки и грехи. А чтобы исправить это, нужно быть христианином не на словах, а на делах. Посещение храма, участие в Таинствах, посты, молитвы принесут духовную радость, но сначала надо побороть свою лень. Без усилия совершенно невозможен духовный рост человека. Нужно сделать первый шаг и отложить «боговдушество».
Может сложиться впечатление, что Церковь не знает Бога в душе, отдавая приоритет лишь внешним проявлениям веры. Но это совсем не так. Душа наша, по определению Тертулиана, становится христианкой, когда свободно откликается на призыв Христа: «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною» ( Откр.3:20 ). Чтобы пустить Бога в свое сердце, то необходимо очистить его от скверны грехов и пороков. Это определенный труд и без него невозможно открыть двери сердца своего для действия Божественной благодати. Именно это и предлагает нам делать Церковь через участие в Таинствах. Покаянием очищая душу свою от грехов и с благоговением принимая Тело и Кровь Христовы, человек дает место в душе для пребывания Всемогущего Бога. Вездесущий Бог есть везде, Он есть и в душе любого человека, но чтобы ощутить это, нужно сделать хотя бы один шаг, чтобы пребыть в единении с Ним, как Он Сам того желает. При этом Бог не насилует никого, каждому человеку дал Он свободную волю, и человек волен быть или не быть с Богом. Бог — реальная Личность, видимо явил себя в истории нашего мира и невидимо всегда пребывающий в нём, а не безликая сила. Богу далеко не безразличен человек, Бог одинаково любит всех нас, но заставить нас любить Себя он не может, ведь насилие чуждо любви, Богу не нужны марионетки.
Обожение, по мнению святых отцов, является целью жизни христианина. Это есть процесс, осуществляемый в лоне Церкви, и заключен в уподобления верующего Богу и единения с Богом. Сам Бог открыл людям эту возможность через пришествие в мир Сына Божьего. «Сын Божий стал сыном человеческим для того, чтобы человек сделался сыном Божиим», — говорит св. Ириней Лионский. «Он вочеловечился, чтобы мы обожились», — утверждает св. Афанасий Великий. Обожение — это тот самый Бог в душе, к которому должен стремиться каждый христианин. «Душа при общении со Духом Святым делается с ним единым духом», — говорит св. Макарий Великий.
Абсолютно немыслимо обожение простой констатацией факта существования Бога и утверждением «у меня Бог в душе». Нельзя просто взять и поселить Бога у себя в душе по одному лишь собственному желанию. Достижение обожения невозможно одними лишь усилиями человека. Обожение — это дар Божий, совершающийся во Христе благодатью Святого Духа. Стяжать этот дар вне христианского подвига нельзя.
Таким образом, «боговдушество» является, если не антиподом истинного христианского обожения, то его весьма примитивной пародией. Это заблуждение напрочь лишает человека необходимости деятельного участия в деле собственного спасения. Это может быть выгодно лишь дьяволу. «Боговдушество» — это бесовская выдумка, род духовного наркотика, затемняющего сознание, создающего иллюзию безмятежности. Увлекаясь духовным суррогатом «боговдушества», собственными духовными фантазиями, не имеющими ничего общего с учением Христовым, человек неминуемо попадает в лапы дьявола. Гордыня, которая является одной из причин явления «боговдушества», заводит человека в непроходимые дебри духовной прелести, где все спокойно, уютно и комфортно. Истинная же духовная жизнь христианина — это непрестанная борьба «против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных» ( Еф.6:12 ). Против тех самых, что внушают человеку, что довольно иметь «Бога в душе» и более не шевелить пальцем для собственного спасения.