чем закончился крик тишины
Невыдуманную историю блокады Ленинграда показывают зрителям создатели фильма «Крик тишины»
МАЛЕНЬКИЕ ГЕРОИ БОЛЬШОЙ ВОЙНЫ
Сразу в двух российских столицах состоялась премьера военной драмы «Крик тишины». Оба показа, а также телевизионная трансляция картины на канале «Россия 1» 27 января, были приурочены к 75-летию полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады. Кинолента, созданная студией «Жанр» и «Продюсерской компанией Александра Литвинова», повествуя о самой тяжелой в истории человечества осаде, рассказывает о самоотверженности, мужестве и всепобеждающей любви. А еще она о подвиге, на который способен человек, независимо от возраста и обстоятельств.
Симфония мужества
Сценарий картины создан по повести ленинградской писательницы Тамары Цинберг «Седьмая Симфония». О блокаде она знала не понаслышке. Тамара Сергеевна сама пережила эти тяжелые годы. Потеряв в 1942 году мужа и оставшись в блокадном городе с матерью и маленьким сыном, она была одним из бойцов местного сопротивления. В 1964 году Тамара Цинберг написала историю о двух детях-сиротах, которые были вынуждены бороться за выживание в осажденном городе. Именно их глазами в повести и показаны тяжелейшие испытания, выпавшие на долю ленинградцев.
Эту историю решил экранизировать продюсер Александр Литвинов, пригласивший для реализации творческого замысла сценариста Александра Бородянского и кинорежиссера Владимира Потапова.
В конце 2017 года наш сценарий, участвовавший в конкурсе Министерства культуры России, из почти трех десятков киноисторий был признан лучшим, – сообщила исполнительный продюсер «Продюсерской компании Александра Литвинова» Ольга Голомовзюк. – Получив поддержку, мы приступили к реализации проекта. Съемки фильма, к которым была привлечена профессиональная съемочная группа из Санкт-Петербурга, проходили в феврале и начале марта минувшего года в Санкт-Петербурге, в непростых для всей съемочной группы, а особенно для наших актеров, условиях. Как раз в эти дни стояли очень сильные морозы. Для съемок квартиры, в которой по сюжету жили наши маленькие герои, мы нашли подходящее помещение. Но оно не отапливалось. Мы грели его тепловыми «пушками», но этого было недостаточно. Дети мерзли, и мы больше всего боялись, чтобы они не заболели. Но все прошло отлично. Мы ни разу не остановились. Отсняли весь необходимый материал в срок. Своевременно закончили монтаж и озвучивание фильма, музыку к которому написал замечательный композитор Денис Пекарев, и сегодня показываем его одновременно в Москве и Санкт-Петербурге.
Девочка из прошлого
В фильме, как в книге, его создатели рассказывают историю девочки Кати, которая, потеряв родителей, сумела не только выжить сама, но и спасти от голодной смерти случайно оказавшегося у нее на руках мальчика Митю, которого бросила умирать собственная мать. Именно на любви и самоотверженности девочки-подростка по отношению к совершенно незнакомому маленькому мальчику, и сделан основной акцент.
Действие фильма происходит в зимние месяцы 1942 года. Сначала показан февраль, а затем действие переносится в декабрь того же года. Самые большие сложности у создателей картины возникли с отбором детей на главные роли. В поисках Кати и Мити кастинг-директор Ирина Кикимиди обошла десятки школ, детских садов и театральных студий Санкт-Петербурга.
Нам очень важно было, чтобы наши дети, особенно девочка, исполняющая роль Кати, была, что называется, из того времени, – делится кастинг-директор. – Мы отсмотрели десятки детей. В поисках нужных лиц я обошла весь Петроградский и Выборгский районы. Леву Гиршова, исполнившего роль Мити, мы нашли в одной из театральных студий. На тот момент ему было уже четыре года, но выглядел он младше своих лет: маленький, щуплый, такой какого мы искали. А вот 10-летняя Алина Саргина, сыгравшая Катю, оказалась младше своей героини. На кастинг она пришла вместе с младшим братом, которого мы смотрели на роль Мити. Увидев то, как она общается с мальчиком, я решила обязательно показать ее режиссеру и продюсерам. А еще меня поразили глаза Алины. Они у нее удивительные. Она мне напомнила игуменью в монастыре Святого Иоана Кронштадтского. И хоть Алина никогда не занималась в театральной студи и не имела опыта в кино, было решено ее посмотреть. В итоге, читая текст на пробах, безо всякой подготовки, она настолько прониклась к персонажам, что расплакалась. И даже у нашего режиссера Владимира Потапова на глаза навернулись слезы. В итоге девочка единодушно была утверждена на главную роль и прекрасно справилась с ней.
Делясь впечатлениями о первом опыте в кино, Алина рассказала, что в целом было не сложно и сниматься в кино ей понравилось. Девочка хорошо запоминает большие тексты и ей не трудно было их воспроизвести.
Трудно было из-за холода, – поделилась Алина. – Я постоянно мерзла, силы уменьшались и было тяжело играть роль. Больше всего понравились моменты, где мы с Митей и Вороновым едим суп. Было очень вкусно. Мы съедали по две тарелки.
О трудностях, связанных с физическими нагрузками отважная девочка умолчала. Дело в том, что в фильме десятилетней Алине пришлось очень много носить на руках закутанного в одеяло Митю-Леву. Ни в одной из сцен на манекен мальчика не заменяли.
Отлично справился со своей ролью и Лева Гиршов. У мальчика в фильме было всего несколько слов и все чувства и эмоции ему приходилось передавать взглядом и улыбкой. Для маленького актера – задача непростая, но Лева с ней отлично справился, влюбив в себя всю съемочную группу, а позже и зрителей, побывавших на премьере.
Из жизни в кино
Большой удачей создатели картины считают и участие в ней актрисы Людмилы Ивановны Егоровой, ребенком пережившей блокаду.
Я одного года с нашим Митей – 1939-го, – делится Людмила Ивановна. – К началу блокады мне было два года. Мама была хирургической медсестрой и с началом войны записалась на фронт добровольцем. Отец же всю войну занимался восстановлением разрушенных мостов. Я и две мои старшие сестры остались на руках у бабушки и деда. Дед во время блокады умер, а мы все выжили. То, что бабушке удалось нас сберечь и самой не погибнуть – иначе как чудом не назовешь. Я мало что помню из того тяжелого времени, но одна картина отпечаталась в памяти на всю жизнь. Мы тогда жили неподалеку от Пискаревского кладбища. Я хорошо помню, как возле нашего дома остановилась машина, груженная телами умерших ленинградцев. К счастью, детьми мы не осознавали всего ужаса происходящего, и разглядывали грузовик и мертвых людей больше из любопытства.
Участие в съемках фильма «Крик тишины» Людмиле Ивановне запомнилось особой душевной обстановкой на площадке. Для актрисы, видевшей блокаду своими глазами, участие в кинопроекте было особенно важным и волнующим.
Было очень комфортно работать с Владимиром Потаповым и всеми, кто трудился над созданием фильма, – добавляет актриса. – Никакого напряжения. На площадке всегда царила спокойная, дружелюбная обстановка, позволявшая актерам не играть, а буквально проживать свои роли.
На одну из ролей в картину был приглашен знаменитый режиссер и актер Владимир Меньшов, сыгравший в фильме управхоза домовой конторы.
С Владимиром Валентиновичем мы работаем уже во второй раз, – поделился режиссер картины Владимир Потапов. – Первым фильмом был «07-й меняет курс», в котором он сыграл президента. Пригласить его на этот проект было нашей общей с продюсерами идеей. Мне хотелось, чтобы в роли управхоза в картине появился актер, в активе которого большое количество положительных ролей. Чтобы зритель с первого взгляда понял, что это настоящий человек: сильный, мужественный, порядочный. Владимир Валентинович никогда не играл подлецов и сомнительных личностей. Все его герои – волевые, честные и порядочные люди. Такие же, как и он сам в жизни. Прочитав наш сценарий, Владимир Меньшов согласился на участие в проекте.
Эффект присутствия
Для съемок картины ее создателями были найдены улицы и дома, похожие на те, что описаны в повести «Седьмая симфония». В блокадный Ленинград современный город превращали при помощи компьютерной графики и кинохроники военных лет. Но в отличие от большинства фильмов о войне, в картине «Крик тишины» документальные кадры не используются в чистом виде, а вплетаются в киноповествование отдельными фрагментами и становятся с ним практически единым целым.
Моя идея состояла в том, чтобы придумать под документальную хронику монтажный ряд, – добавляет кинорежиссер. – Я отсмотрел около 3,5 часов сделанной в блокаду хроники, нашел в ней наиболее кинематографические кадры и придумал для них сцены с главными героями и другими персонажами картины. Это сцены, где Алексей Воронов, которого в нашем фильме играет актер Артем Быстров, идет домой и фрагменты, где они с Катей гуляют по городу. В сценарии было описание этих сцен. Но построить декорации и показать город таким, каким он был в годы блокады – нереальная задача. Поэтому некоторые сцены из сценария я заменил на хроникальные. На мой взгляд, мы ничего при этом не потеряли. А как раз наоборот – эффект присутствия в том времени получился еще более сильным. Есть известный кадр блокадной хроники, когда по набережной идет обессиливший от голода человек. В фильме мне захотелось спасти этого человека. В критический момент рядом с ним оказывается Алексей Воронов, который удерживает мужчину от падения и затем передает в руки подбежавшей дочери. В этой сцене зритель вначале видит реального персонажа документальной хроники, а через считанные секунды играющий его актер, вместе с другими персонажами, меняют ход исторических событий. В целом в фильме использовано около 3,5 минут документальной хроники, но в большинстве сцен ее трудно идентифицировать, чего мы собственно и добивались. «Раскрашивали» или колоризировали хронику на киностудии «Мосфильм».
По признанию режиссера, тема блокады, как и Великой Отечественной войны в целом, для него особенная. В семье Владимира Потапова, в прошлом военного офицера, один дед воевал в финскую войну, другой – дошел до Берлина. По словам создателя картины, снимая фильмы о войне очень важно не искажать историю.
Работая с историческим материалом и пытаясь показать события прошлых лет, режиссер несет огромную ответственность перед зрителем, – считает Владимир Потапов. – Крайне важно показывать их без искажений. В работе над картиной для меня существенным было создание атмосферы действительности. Чтобы люди знали историю такой, какой она была, и помнили подвиг отцов и дедов, победивших в этой тяжелой войне. В своих фильмах я всегда стараюсь говорить правду. Надеюсь, мне удалось это сделать и в фильме «Крик тишины». По тому, как тепло фильм был принят на московской премьере, по аплодисментам, которые звучали в зале по окончании просмотра, мне показалось, что кое-что у меня получилось.
Аплодировали создателям фильма и на премьере картины в Санкт-Петербурге. Народный артист России Александр Жданов, делясь впечатлениями о фильме, не мог сдержать слез.
Блокада затронула нашу семью, – говорит актер. – В тяжелые годы мы потеряли двух близких людей: дедушку и старшего ребенка моей тети. Мама 12-летним подростком работала на Кировском заводе. Поэтому тема блокады мне небезразлична. На фоне того, что сейчас показывают в кино и по телевизору, этот фильм сделан просто, не помпезно и очень правильно. Здесь нет экшена и особых спецэффектов, но именно такой способ проникновения в людские души и сердца, самый верный.
Чем закончился крик тишины
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Крик тишины / 2019
Дюже слезоточивый телевизионный фильм, да. Предательская слеза катилась в бороду (старый стал, совсем сентиментальный стал). После просмотров всякого телесериального шлака он мне показался довольно неплохим. Хорошо схвачена атмосфера, выразительные персонажи попадаются. Но я буду не я, если чего критичного не метну. О «слезливости»: иногда возникало чувство, что это самоцель. В сценарии, опять же, пара моментов была совершенно кривых логически, но заявленных важными, «мамашку» я просто не комментирую. Юная главгероиня местами «недоигрывала», просто зачитывала текст. Грим «истощения» в некоторых сценах грубый. Странные режиссёрские визуальные экзерсисы а-ля «под хронику» смотрелись коряво, как мне кажется. Но фильм, повторюсь, годный, девочкам наверное особенно «зайдёт».
Новая редакция заставки Мосфильма.
Та самая мамаша в очереди за хлебом. Хлеб сожрёт у прилавка.
Соседская бабка сказала, что завод, где работал муж «мамаши» эвакуируют и её обязательно почему-то должны взять с собой, но вот детей до 3-х лет почему-то не берут, типа не выдержат дорогу (!). Поэтому начальнику мадам заявила, что сын умер и отправилась к светлому будущему. В роли начальника режиссёр фильма.
Мальчика случайно при авианалёте находит комендантша (или домоуправша х. з.).
Всучивает его на временное хранение Кате и погибает под бомбами.
Сначала Катя хотела было сдать мальчика государству, но прониклась ситуацией и у управдома Меньшова поимела жилплощадь себе и новоявленному братцу.
Будут теперь жить в профессорской хате, но вот насколько долго? Уж очень мальчик был плох.
Однажды Катя встретила очень расстроенного старлея, который ей отдал целую буханку хлеба и банку тушенки. Ну вы уже поняли, что это отец, узнавший об умершем сыне.
Ребята потом целую неделю суп ели!
Некоторым меньше везло.
А потом вообще масть попёрла! Кате удалось устроиться художником-оформителем в госпитале за еду!
Где она опять встретила того военного! Ему ещё прилетел «сюрприз»: дражайшая супруга сообщила, что она нашла кого-то показырнее.
Когда он выздоровел и получил три дня отпуска, медсестра пригласила его на «у меня ещё вино осталось».
Но наш уже капитан отправился к старым знакомым.
Устроил парня в детский сад, заявив, что он его сын.
А перед отъездом наконец случайно узнал, что он и правда его.
Ну и счастливый конец, папка обещал вернуться.
Мосфильм
Реж. Владимир Потапов
Сцен. Александр Бородянский, Тамара Цинберг
Акт. Алина Саргина, Лев Гиршов, Артем Быстров, Светлана Смирнова-Марцинкевич
«Крик тишины» 2019 года
Уникальный Владимир Валентинович Меньшов.Органика.Голос. Проживание здесь и сейчас. Это умение далёкое сделать близким, понятным, взволновать зрителя.
Так напоминает в этом возрасте одного из моих дедушек, воевавшем на Ленинградском фронте. Единственный партийный дедушка-фронтовик первым сказал библейскую фразу:«Спасая других, спасаешься сам».
Новая экранизация повести Тамары Цинберг изданной «Детгизом» в Ленинграде, в 1964 году. «Седьмая симфония», была написана после сценария, показанного Тамарой Цинберг Юрию Герману. Автор книги — ленинградка-блокадница. Первый тираж книги пришлось увеличить, так как весь тираж в короткие сроки был раскуплен. Самые первые главы Тамара Сергеевна прочитала сыну Эрнесту сразу после войны.
Маленькая по количеству страниц книга знакомит нас с угрюмой и упрямой, весьма решительной девочкой Катей. Но именно она возьмёт на себя ежедневную заботу о маленьком мальчике, которому нет и трёх лет. Возьмёт в ту самую голодную и холодную первую блокадную зиму, где радио для жизни ленинградцев сыграло важную роль, а Седьмая симфония Бетховена, Третья «Героическая» и Пятая звучали из Ленинградской Филармонии, её неотапливаемого Большого зала. Мест свободных не было никогда. Люди сидели в пальто, в ватниках, тулупчиках, в шинелях и слушали музыку. 9 августа 1942 года в стенах Большого зала прозвучит Ленинградская. Та самая — Седьмая симфония Дмитрия Дмитриевича Шостаковича!Но до этого времени ещё надо было дожить.
Важными были и книги, которые читали в первую зиму Блокады.
В книге девочке Кате — четырнадцать лет. Подросток. Она изо всех сил старается вести себя по-взрослому. В кино и в первой и во второй экранизации это девочка одиннадцати-двенадцати лет. В«Крике тишины» героиня почему-то читает «Путешествие Гулливера», не поздно ли в таком возрасте? В «Зимнем утре» зачитанный роман Толстого следовал с девочкой всюду, в бомбоубежище, в приют с «Котиком», где, и был, наконец, оставлен, забыта книга на холодном подоконнике. Зато на руки был взят уже не незнакомый мальчик, а Серёжа! Девочка оформит новую метрику обретённому младшему брату. Серёжа с Катей будет учиться заново ходить, играть, говорить, уважительно и трепетно относиться к хлебу, есть суп, не торопясь. Заново полюбить жизнь, заботясь друг о друге, они научатся вместе.
Замёрзший Митя, оставленный родной мамой в студёной квартире, был найден управдомом Анной Васильевной. Она передала его Кате на время налёта, а оказалось, — навсегда. Актриса Надежда Константиновна Маркова как будто оттуда. Из того времени. Порода тех людей, лиц, голосов, что навсегда в памяти.
Около четырёх экранных минут заняла «маленькая» роль: с седьмую по одиннадцатую.
Никто так не смог бы прожить в кадре: так тяжело подняться по лестнице, настойчиво, изо всех сил, стучаться в закрытые двери и звать, поднимать, заставлять пройти в бомбоубежище уставших жильцов дома:
— Ну и характер у тебя, Катька! Своевольная.
Поднимаясь выше на другие этажи, Анна Васильевна говорила с собой, стоная, задыхаясь, вдруг повернулась, прислушалась, заглянула в приоткрытую щель двери, открыла широко и вошла в квартиру, обнаружив ребёнка, вслух бросая слова о матери Мити:
— О. Вот, дрянь, а. Какая же ты, дрянь. Свет таких не видывал.
Пересматривала этот эпизод несколько раз подряд. Сколько было таких единиц у народа?
— Так почитай весь народ таким и был, — сказали бы мои старики сразу. А подумав бы, добавили:
— Выносливыми. Совестливыми. Верными. Без этого не победишь никакой техникой и никаким числом. Человек ломаться не должен.
Многомиллионные Анны Васильевны тыла. Благодарю их поимённо, тех кого видела и кого уже давно нет с нами, но знаю точно, что они все были именно с таким характером. Благодаря им мы живы сейчас.
А какой необходимый диалог происходит в бомбоубежище! Цитирую отрывок из книги:
«В темном углу убежища, сидя на низком ящике у толстого кирпичного столба, поддерживающего нависающий свод подвального помещения, тихо разговаривали двое мужчин.
Лица обоих собеседников лишь смутно различимы в темноте.
Один из них — высокий старик, одетый в меховую куртку и ушанку. Ушанка не завязана, и прямо свисающие края ее обрамляют его худое лицо подобно бармице русского шлема. Вероятно, ему холодно, но во всей его осанке нет той скованности, какую можно видеть в позе старухи и женщины с узлом. Он сидит, откинув голову назад и глядя немного вверх, в свободной позе размышляющего человека.
Его собеседник, опершись рукой на выдвинутое вперед колено и сняв шапку, так что кудрявые, давно не стриженные волосы падают на лоб, смотрит куда-то вдаль, мимо человека, с которым он говорит, как если бы он говорил с самим собой. Трудно с уверенностью сказать, сколько ему лет. Он очень худ, небрит, к тому же ведь здесь почти темно. Вероятно, он еще молод.
— Не всегда легко решить с первого взгляда, что бесцельно, а что нет. И является ли легко обозримый конечный результат подлинным мерилом человеческих поступков? На каких весах их взвешивать? И когда они приходят в действие, эти весы? Ведь логика обывательского здравого смысла пригодна здесь очень мало. Каков был непосредственный результат героической гибели Леонида и его спартанцев? Чего они этим добились? Как будто бы ровно ничего. Один подлец свел на нет усилия трехсот героев, — ведь Эфиальт провел персов обходной тропой. Но что считать конечным результатом? И кто осмелится сказать, что их гибель была бесцельной? Битва при Фермопилах подняла душу Греции на такую высоту, что, может, это и решило в конечном счете ее окончательную победу.
Он замолчал, медленно, с печальным вниманием оглядывал тонущий во мраке подвал и измученных, жалких, притихших людей, забившихся под землю от смертельной опасности.
— Произведен невиданный эксперимент, — снова обратился он к своему собеседнику. — В середине двадцатого века за короткий срок, всего за несколько месяцев, огромный город, один из красивейших в мире, город высокой культуры и самой передовой техники отрезают от всего света, насильственно отодвигают назад, чуть ли не в ледниковый период. Постепенно, но быстро отнимают все завоеванные веками достижения цивилизации. Электричества больше нет. Нет даже керосиновых ламп. Нет мостовых и тротуаров — только толстая корка льда. Нет трамваев, нет поездов. Нет больше музеев, театров, библиотек, концертных залов. Нет водопровода, нет даже колодцев. Воду надо доставать прямо из проруби, как тысячу лет назад. И нету хлеба. И нет даже могил… — Помолчав немного, он проговорил совсем тихо. — Вы видели по утрам у Александровской больницы эти завязанные, как мумии, трупы, которые подкидывают туда по ночам? Я прохожу там каждый день… И вот вопрос: можно таким образом превратить людей опять в троглодитов — на что и надеется Гитлер, между прочим, — или нет? Или все же они останутся людьми? Во всем! — добавил он с силой и снова повторил: — Во всем! А ответить на этот вопрос должен каждый из нас своей жизнью и смертью. И кстати, мой дорогой, я не говорю, конечно, о гибнущих в бомбежке и обстрелах, это дело случая, но что касается голода и лишений, — поверьте мне, выживут не те, кто выносливей физически, а те, кто не станет на четвереньки!».
В новой экранизации диалог есть, в первой его нет совсем, в «Зимнем утре» подросток в бомбоубежище встаёт, уступив место для Кати и малыша добровольно, в новом фильме этот эпизод сохранили, как в повести.
В книге Алексей Воронов не узнает своего сына. Так часто происходило во время войны — теряли живые люди друг друга. Рвались связующие нити. Однако, встретившись с Катей, он будет помогать, не зная, и вернётся к ним жить после войны. Есть ли лирическая составляющая у повзрослевших Кати и Алексея? Да. Но в новой экранизации мы этого не увидим. Может быть лёгкий намёк.
Достойный фильм. Бережный к первоисточнику. Он продолжил мой список фильмов о блокадном Ленинграде и ленинградцах, о том военном времени, которое нам забывать нельзя.
Фильм, как Вы видите, цветной. Есть кадры, где документальная хроника и кино вплетены в друг друга.
Не подкачали одежда и быт. Детали убедительны и тщательно подобраны.
Хотелось бы, чтобы повесть экранизировали целиком.
Не могу ещё раз не возвратиться к первой экранизации. «Зимнее утро» очень хорошо известно более взрослому зрителю. Первую афишу к нему сделала Тамара Сергеевна — автор повести. Основная профессия Тамары Цинберг — художник-график, иллюстратор книг.
В «Зимнем утре» мама Митю не бросает, а погибает. И папа узнаёт своего сына — «Дмитрия хитрого»(с).
О том, как выбирали главную героиню, рассказывает режиссёр фильма, Николай Иванович Лебедев:
«В комнату робко, угловато просунулась худенькая девочка. Растерянно посмотрела на нас, да так и осталась стоять у двери.
В девочке было что-то подкупающее. Что-то, что мы искали, — сосредоточенное, серьёзное лицо, умные глаза, детская угловатость. Подкупало и её желание сниматься, её настойчивость.
И на фото и на экране она покоряла всех, кто её видел: суровая, правдивая, волевая, юная. Это была КАТЯ.
Длительная, упорная работа, врачебные консультанты дали свои результаты.
Девочка из Тосно так сыграла Катю, что весь фильм зазвучал, как документ блокадного Ленинграда».
Цитаты из сборника статей «Мои герои», «Кино и дети»,
Крик тишины (2019) Россия
Режиссёр: Владимир Потапов
Сценарий: Александр Бородянский, Тамара Цинберг
В ролях: Алина Саргина, Лев Гиршов, Артем Быстров, Светлана Смирнова-Марцинкевич, Владимир Меньшов, Надежда Маркина, Людмила Егорова, Наталия Фиссон, Сергей Паршин, Мария Кононова и другие.
Мне кажется, что этот фильм снят не по оригинальному сценарию, а по мотивам, точнее, сильно по мотивам одного отрывка из «Блокадной книги». Пусть даже с тех пор, как я её читал, прошло пять лет, но что-то брезжит в памяти, что-то похожее как раз на этот фильм. Хотя, наверное, таких историй в блокадном Ленинграде была не то чтоб уйма, но немало.
И, знаете, «Крик тишины» на самом деле хитрый фильм. Вот вроде смотришь, чувствуешь пронзительность истории, но в тоже время, холодной головой ты понимаешь, что реальность была ещё ужасней. Ты понимаешь это, но. Как можно судить и как-либо критиковать картину, где маленькая девочка в блокадном городе буквально из последних сил заботится о мальчике?!
Так в чём же дело? В чём может быть проблема? Суть в том, что вскоре после начала фильма мы видим как люди сидят в бомбоубежище. Они сидят, дрожат, а немцы устраивают им артобстрел по расписанию. И вот один мужчина в темноте, при тусклом пламени свечей и керосинки стал причитать о том, что всё бессмысленно, они умрут тут и ладно бы умрут, но ведь без смысла, поэтому всё кончено и смысла нет.
Но тут же другой мужчина его пристыдил. Потому что смысл в том, чтоб даже с блокадной нормой хлеба, в мороз, под постоянным дамокловым мечом обстрелов и бомбардировок всё равно остаться человеком. И не просто, чтоб противопоставить совесть безжалостной и беспринципной злобе, но, чтобы оставить верхушку рейха ни с чем, своим примером доказав бредовость и абсурдность чудовищной идеи о неизбежности господства высшей расы над низшими.
И да, в той самой «Блокадной книге» помимо материалов о выдержке, достоинстве, взаимопомощи и самоотречении блокадников были и строчки о том, как холод с голодом рождали как подвиги, так и поступки совсем иного рода. И пусть я понимал, что фильм не будет слишком уж суровым, но всё равно. Где тут конфликт? Где тут борьба надежды и внутреннего стержня с давящей, хищной безнадёгой и совести с желанием урвать себе кусок любой ценой? По идее нам всё это показывает Катя. Катя, которая должна быть самой слабой и беспомощной, но на деле оказывается сильной, самостоятельной и несгибаемой. Как будто бы всё правильно, но вот ей богу, история могла бы быть намного глубже, сложнее и острее!
Но получилась так, что самое большое зло случилось разве что в начале, когда обуреваемая страхом мать оставила своего ребёнка на произвол судьбы. И всё! Весь остальной фильм становится пронзительной и душераздирающей, но сказкой. Дистиллированной и трогательной сказкой с наивными детскими глазёнками, вокруг которых и строится сюжет. Пусть даже в глазёнках Кати и Мити мы видим отражение войны и трупов, лежащих на снегу.
Пусть даже постановочные сцены нет-нет, да уступают место документальной хронике, которая по факту должны бы добавлять трагизма с ужасом и прочего такого. Но нет. Какой, блин, ужас, когда тут вроде бы и тяжко девочке, но все, то есть вообще все ей помогают, а отрицательных, эгоцентричных, подлых или хотя бы слабых и безвольных персонажей здесь нет! Есть вредины. Точнее, пара вредин. Но их вредность насколько мимолётна, как будто бы её и нет вообще.
А, между тем, я вспоминаю дневник Тани Савичевой, Лены Мухиной и особенно Юры Рябинкина, не говоря уж других блокадных материалах. Вот там уж точно есть тот самый крик тишины, а тут всё так, как будто я включил канал «Россия», чтоб посмотреть очередную мелодраму, в конце которой все те, кто жаждали любить и быть любимыми, найдут свою любовь и будут счастливы, а те, кто против был, останутся ни с чем.
Для ЛЛ: Бездарные киношники снова сняли говнище «я так вижу» и «всё по архивным документам», наплевав на историческую правду.
«С детьми не эвакуировали»? Разве не детей эвакуировали в первую очередь?
. спекуляция на теме
Опять фильм снятый за сто рублей?
Дорога жизни
А давайте вспомним историю. 80 лет назад в ходе Великой Отечественной войны была открыта «Дорога жизни».
Дорога жизни – единственная военно-стратегическая транспортная магистраль, связывавшая во время Великой Отечественной войны (1941-1945) с сентября 1941 года по март 1943 года осажденный германскими войсками Ленинград (ныне Санкт-Петербург) с тылом страны. Проходила через Ладожское озеро.
Историю нужно знать и помнить, без этого конечно никак.
Что посмотреть : «Поиск» 2018 (обзор без спойлеров)
Это классный напряженный, пока еще свежий, фильм снятый в жанре скринлайф (то есть события происходят на экране и через звонки и сообщения наблюдается развитие сюжета). Главную роль в нем исполняет Джон Чо (уже вторая очень похожая роль, в которой я его встречаю, первая была в сериале » Экзорцист»), играющий овдовевшего Девида Кима.
Девид и его дочь Марго с трудом переживают уход из жизни любимой мамы и жены Пем, что сильно сказывается на их отношениях. Папе и дочке-подростку и в обычной ситуации тяжело найти общие темы и интересы, а в таком положении..сами понимаете.
А в один вечер Марго и вовсе пропала, оставив отца в полном замешательстве. Несмотря на то, что отец и дочка отдалились друг от друга, Девид уверен, что она не могла сбежать.
Папа берет оставленной дочерью дома ноутбук и погружается в ее тайную жизнь, о которой он ничего не знал.
Фильм поднимает вопрос о ценности семьи, любви родителей к детям и детей к родителям, о том, что очень часто родители не знают ничего о своих детях и о том, что о проблемах нужно говорить, а не замалчивать.
Отдельно хочу отметить, что, скорее всего, благодаря продюсированию Тимура Бекмамбетова интерфейсы и переписки переведены идеально (никаких странных слов, как в «Красной жаре» или «Идентификации Борна»).
Безродные звери / Beasts of No Nation (2015)
Режиссёр: Кэри Дзёдзи Фукунага
Сценарий: Кэри Дзёдзи Фукунага, Узодинма Ивала
В ролях: Абрам Атта, Идрис Эльба, Эммануэль Аффадзи, Рики Аделайтор, Эндрю Эдот, Вера Ниаркоа Антви, Ама К. Абебрезе, Кобина Амисса-Сэм, Френсис Уэдди и другие.
Поклонникам Идриса Эльбы посвящается! Фильм о бесконечных и бесчисленных гражданских войнах в Африке и о гражданских войнах во всей нашей истории вообще. О хаосе, в котором нет правых и виноватых, потому что лютые и непримиримые враги друг друга стоят. И, кажется, нет правды на земле.
Единственный способ не сражаться — это умереть? (с)
И всё это во имя. Лучшей жизни? Свободы от диктатора и иностранцев? Или война на чёрном континенте существует исключительно, чтоб местные амбициозные персоны могли бы бесконечно наживаться на бесконечных сделках с заграницей? Пусть даже после бесконечных войн там остаётся бесчисленное множество сожженных, разоренных деревень и сотни миллионов оставшихся без ничего.
И вот пошёл мальчишка за идеей или примкнул к одной из группировок, чтобы выжить, но сверху заключили сделку и мальчик становится попросту никем, безродным зверем, который никому не нужен, ребёнком и стариком одновременно. Живой и мертвый. Спасённый силами ООН, но уничтоженный, убитый изнутри!
Я видел ужасные вещи. Я делал ужасные вещи. И если я начну тебе рассказывать, то тебе станет грустно. И мне станет грустно. В этой жизни я просто хочу быть счастливым. Если я расскажу тебе. ты подумаешь. ты подумаешь, что я какой-то зверь. Или дьявол. И будешь права. (с)
Кошмар. Такого не должно быть! Не в век компьютеров, мобильных телефонов и прочих прогрессивных благ цивилизации! Да-да, всё так, но. Так было и так будет, пока амбициозные и беспринципные на чёрном континенте и по миру не перестанут таскать каштаны из огня руками сотен миллионов и миллиардов людей всех рас и возрастов.
Белорусский вокзал (1971) и не только
Минувшему 22 июня посвящается.
Режиссёр: Андрей Смирнов
Сценарий: Вадим Трунин
В ролях: Евгений Леонов, Анатолий Папанов, Алексей Глазырин, Всеволод Сафонов, Нина Ургант, Николай Волков мл., Любовь Соколова, Маргарита Терехова, Раиса Куркина, Юрий Визбор и другие.
А вот сейчас я хочу написать не обычный обзор, а нечто вроде лытдыбра с порцией рассуждений не только о «Белорусском вокзале». Еще раз! Текст ниже НЕ обзор конкретно «Белорусского вокзала», а своеобразное эссе или статья на одну из поднятых там тем.
Во-первых, я хочу сказать, что впервые посмотрел ставший уже легендарным фильм Вадима Трунина. Я безусловно слышал о нём, много раз видел отрывок с поющей Ниной Ургант, но с полноценным просмотром всё как-то не получалось. Но тут меня чёрт дёрнул посмотреть гала-концерт ко Дню Победы и в частности услышать ту самую песню в исполнении Стаса Пьехи. По моему, он даже не попытался прочувствовать то настроение и суть, чтоб бодренько так спеть на скору руку. Спеть и уйти. Шпасибо, Стас! И организатором того концерта шпасибо за повод обратиться к классике, чтоб век не слышать перепевок. По крайней мере, таким, как от Стасика нашего Пьехи =\
А во-вторых, в начале мая мне повезло. Повезло, потому что я открыл для себя «Поезд в далёкий август» с Арменом Джигарханяном. Вот тут я как раз и вспомнил про «Белорусский вокзал»! Потому что оба фильма вроде бы про войну, но уже после войны. Про ветеранов и про время, когда и бои в рейхстаге уже закончились, и акт о безоговорочной капитуляции подписан, и на дворе уже не сороковые. Прошли годы и десятилетия. И те, кто были пехотинцами, связистами, лётчиками, танкистами и артиллеристами получили мирную профессию, но память о войне осталась с каждым из них навсегда.
Мечта была, но. Возможно, всё дело в моих личных тараканах, но так или иначе в голове сложилась некая трилогия из «Поезда в далёкий август», «Белорусского вокзала» и. «Ворошиловского стрелка». Причём здесь «Ворошиловский стрелок»? Поясняю.
«Поезд в далёкий август» стал для меня своеобразным «Посвящением» от ветерана потомкам. Именно этот фильм с эпопеей Озерова я бы положил в капсулу времени, чтобы люди через года узнали о том, как всё начиналось, как шло и чем закончилось. Чтоб память шла сквозь поколения, как персонаж Джигарханяна поднимался по почти бесконечным ступеням к памятнику Родины матери.
И вот вместе с десятым, непромокаемым десантным батальоном мы прибываем в тот же самый 1971, чтоб попытаться, хотя бы попытаться нормально, по-человечески, по-людски, по-братски похоронить и помянуть товарища. Какой там! Вокруг уже не праздник со слезами на глазах, а будни, где все закручены в делах. Но это полбеды, а то и не беда вообще.
А настоящая беда тут в том, что ветеранам показано на дверь. Уйди, дед, не мешай. И бабка старая пусть за тобой уйдёт. Ты не старик? И санитарка батальона не старуха? Какая разница? Ты лишний. И она нам не нужна. Уйдите. Все. И не мешайте жить.
А как жить? И для чего? Чтоб лучший мир построить? Чтоб не было войны? Не-ет, так жить нельзя! Поэтому и ветераны не нужны. Поэтому и четверо фронтовиков не знают куда бы себя деть. Работать на заводе нельзя. Там у коллег свои приоритеты. Вести учёт доходов и расходов нельзя. А то, неровен час, испортишь жизнь амбициозным людям. Им надо было одну несчастную бумажку подмахнуть, но тут нарисовался ветеран и всё испортил. А всё из-за чего? Из-за инструкции, которая давным-давно пропахла нафталином.
Постойте! Тут человеку плохо! Он может умереть! Но это не беда. Как раненных спасали под огнём, так и его спасём! И тут как раз машина! Но нет. Водитель едет по своим делам. А что так? Давно уже пора понять, что новом мире никто и никому ничто и никогда не должен! Пусть даже на дворе не толерантный и свободный двадцать первый век, а вроде бы расцвет Советского Союза. Но не хочу я никого спасать и всё! А кто меня заставит, тот ответит! Полиция, то есть милиция со всеми разберётся!
Приехали. Победа состоялась. Одна на всех, но словно не для всех. Поэтому и фильм в моих глазах не «Посвящение» и даже не упрёк потомкам, а полный горечи «Постскриптум». Постскриптум, который предваряет «Реквием», где фронтовик буквально оказался в окружении бандитов. Бандитов нового пошиба, которые пришли во власть и стали властью. Зови милицию. Кричи. Всё бесполезно! И тут уж либо затыкайся, утрись и в тряпочку молчи, либо бери ружьё и будь что будет!
Да-да, сейчас всё по другому. Власть шефствует над Днём Победы и миллионы принимают эстафету предков в строю «Бессмертного полка». И в тоже время люди засовывают георгиевские ленты в труселя, живут той самой мантрой про то, что никто и никому ничто и ничего не должен, а власть тем временем спонсирует концерты с организацией едва ли не на отвали =\
Прости нас десятый, непромокаемый десантный батальон…
Поезд в далёкий август (1971) СССР
Режиссёр: Вадим Лысенко
Сценарий: Григорий Поженян
В ролях: Елена Козелькова, Армен Джигарханян, Григорий Жуков, Николай Скоробогатов, Петр Щербаков, Геннадий Корольков, Евгений Буренков, Николай Дупак, Константин Степанков, Вячеслав Кутаков и другие.
Изрытые лиманы, поникшие каштаны,
И тихий скорбный шёпот приспущенных знамён.
В глубокой тишине без труб и барабанов
Одессу оставляет последний батальон. (с) Леонид Утёсов, «Ты ж одессит, Мишка!»
Это был удивительный поезд, он вёз нас из августа в август. Из этого зрелого, давно перевалившего за полдень, уже начинающего слегка остывать августа в тот зной, пыльный, безводный, беспощадный одесский август 1941.
Эта история про время, дни и годы, когда ветераны были разве что пожилыми. Эта история про память, которая как будто испарилась, чтобы воскреснуть при виде улиц, знакомого до боли побережья, при виде лиц, домов, оврагов и холмов, где шли бои. Эта история про время, когда все командиры от мала до велика просили подкреплений, чтобы удержать позиции, но подкреплений не было. А, если штаб и посылал подмогу, то вместо пятисот бойцов на место прибывала сотня, а вместо пары тысяч только одна-единственная тысяча.
И, наконец, эта история о том, как жизнь уходит, буквально исчезает в никуда от пули, которую никто не ждал, и от тяжёлой поступи фашистских полчищ. Уходит, чтобы потом вернуться, победив фашистскую машину, и снова навсегда уйти, чтоб дать дорогу сынам и дочерям.
На самом деле я должен был сказать о том, вот таких вот фильмов сейчас уже и не снимают. Потому что времена не те и власть не та. Но дело вовсе не в новых временах, не в лидер ах и не в системах. Сейчас и от детей войны, и от ветеранов остались только долгожители. И, если кто-то из них каким-то чудом бодр, то этой бодрости наверняка не хватит, чтобы активно курировать картинку, которая должна впитать в себя и постановочные сцены войны, и радостные встречи через слёзы, и горечь, с которой давит память на тех, кто воевал на деле, а не на словах.
И пусть сама профессия актёра как раз и состоит в способности перевоплотиться в персону из любой эпохи, всё равно есть фильмы, куда необходимо привнести помимо личного таланта, свои переживания и опыт. А, если нет их, то вот тогда беда! Поэтому, по крайней мере, в том числе поэтому сейчас снимают в основном не то. И именно поэтому всё получилось в уже далёком 1971 году.
Пусть даже Джигарханян по факту и не ветеран, но он из множества детей войны. Иначе говоря, один из тех, кто не ходил в атаку и многого по возрасту не понимал, но видел, слышал, чувствовал, переживал. Потом уже его талант прочувствовал сценарий, написанный не автором со стороны, а непосредственным участником событий и той же обороны Севастополя Григорием Михайлович Поженяном. И тут же из их совместного труда и вклада других участников войны возник шедевр.
Да, именно шедевр. Пусть даже и без восклицательного знака, потому что он здесь и не нужен. Пусть восклицательные знаки будут в фильмах, где плоский и фальшивый пафос через край. А здесь местами есть надрыв и крик души, но не искусственный, а идущий из самой глубины души и невозможный без личного участия и соприкосновения с войной, с огнём войны, с разрухой, с грохотом орудий, страхом, кровью, голодом, нуждой, усталостью и лучиком надежды на мир, на настоящий мир после победы. На мир, в котором дети, внуки и их внуки будут помнить имена, фамилии и лица тех, кто выстоял под Сталинградом и Москвой, освободил Одессу, Брест, Калугу и взял Берлин, чтобы не было фашизма на земле!
Меня так учил мой военный учитель, первый комиссар в моей жизни Илья Азаров. Называй, называй без конца фамилии живых и мёртвых солдат. О чём бы ты ни писал, о чём бы ни говорил, называй фамилии. Пусть их помнят, слышат, заучивают. (с)
Её голос был символом сражающегося города, а её стихи помогали ленинградцам выжить в промёрзшем блокадном городе и не потерять человеческого достоинства. В осаждённом Ленинграде она работала на радио, читала стихи, и люди слушали обращения поэтессы из чёрных тарелок-репродукторов, и укреплялись в вере дожить до Победы.
В фильме «Голос сердца», снятом на студии «Лентелефильм» в 1974 году, стихи поэтессы читает актриса Лариса Малеванная, а за кадром звучит голос Ольги Берггольц.
Источник: канал на YouTube «Советское телевидение. Гостелерадиофонд России», www.youtube.com/c/gtrftv
Обзор фильма «Отец» 2020г
Сразу скажу, это фестивальный фильм, тяжелый, личный и сложный. Если вы хотите развлечься, уйти от реальности или наоборот пощекотать нервы, то он явно для этого не подходит. Настроение фильма – дождливый осенний день, когда столбик термометра уже ниже плюс десяти, а вы сидите дома, один, предаваясь меланхолии, и нежась в этом, порой очень уютном состоянии, не хотите из него выходить.
Тема старости и старческой деменции еще никогда не была раскрыта настолько остро и глубоко. Главный персонаж фильма – Энтони, восьмидесятилетний старик, и именно через его призму восприятия мы всеми своими фибрами прочувствуем всю тяжесть этого заболевания. В начале фильма создаётся ощущение, что кто-то нарочно сводит Энтони с ума, что возможно он прав на счет квартиры, и сцена с удушением, только подстегивает эту догадку. Но если вы пытливый зритель, то вы не упустите одну аллюзию, на которую старательно указывает режиссер – квартира Энтони. Она постоянно меняется, в ней появляются детали, не свойственные для обычной квартиры, например, больничная дверь в прихожей. И мы понимаем, что как исчезает мебель в квартире, пустеют стены от картин, так и память самого Энтони стирает все его прошлое, настолько, что в финале он сам не помнит, кто он такой. Люди, окружающего его, постоянно меняются внешностью, некоторое события зацикливаются как уроборос, один день протекает перед его глазами несколько раз, и часы. Часы, которые он вечно теряет или прячет сам. Мы ни разу этого не видим, но от сцены к сцене он их одевает, и они опять исчезают. Еще одна тонкая метафора на оторванность от временного потока, выпадение человека из объективной реальности и его попытку ухватиться за утекающую жизнь.
Энтони Хопкинс просто великолепен, его игре веришь каждую секунду. Это даже не игра, он проживает эту роль. Именно то исполнение, когда ты не видишь актера, а видишь усталого старика, старающегося удержать в своих руках ускользающий рассудок. Игра одной мимикой, которая может сказать больше чем минутный диалог. Аплодирую стоя, оскар заслуженный. Про других персонажей говорить не буду, это спектакль одного актера, разве что Оливия Колман выдает ничем не уступающую Хопкинсу игру.
Операторская работа один из элементов, который превращает картину в шедевр. Сцена, ракурс, цветокор – как штрихи на пейзаже, дополняют общую композицию. Отдельно хочется выделить саундтрек. Редко можно услышать классическую музыку в кино, а еще реже столь хорошо подобранную. И здесь надо отдать должное Энтони Хопкинсу, ведь именно по его совету подбирались некоторое композиции.
Если у вас нет престарелых бабушки и дедушки, вашим родителям далеко еще до пятидесяти, и вы никогда в жизни не сталкивались со старостью, то, возможно, этот фильм вам не зайдет, ну или вы человек с феноменальной эмпатией. Но если вы воочию видели увядание рассудка человека, который вам дорог, то эта лента покажет вам, что видит и чувствует он. Даст понять, насколько это сложно, когда ты не можешь верить самому себе, когда твоя память уже давно опустела, и вместо ярких картин прошлой жизни, только квадратные следы на выгоревших обоях. Явно один из лучших фильмов года, очень сильный и глубокий, и к его понимаю все мы рано или поздно придем, как бы это было не печально.
Дети – о войне: История блокадного Ленинграда в детских дневниках
Нетленные записи сохранили родственники или случайно нашли незнакомые люди спустя много лет
Боря Капранов, 16 лет: «Выживу ли я в этом аду?»
До войны жил в Колпино вместе с матерью, отцом, двумя братьями и дедушкой. В сентябре 1941-го семья эвакуировалась в Ленинград. Боря, выпускник восьмого класса, служил в противопожарном полку, недолго проучился в военно-морском училище. В марте 1942-го братья Бори (Леня и Валя) с матерью покинули Ленинград. Дедушка умер от голода в январе, отец, воевавший в Колпино в МПВО, – в госпитале в марте. Сам Борис, не дождавшись эвакуации, ушел с группой комсомольцев в феврале 1942-го по Дороге жизни и погиб.
Борис погиб на Дороге жизни, пытаясь выбраться из Ленинграда. Фото: Детская книга войны. Дневники 1941-1945
20 ноября 1941-го: Чем ты был, Ленинград? На улицах веселье и радость. Мало кто шел с печальным лицом. Все, что хочешь, можно было достать. Вывески «горячие котлеты», «пирожки, квас, фрукты», «кондитерские изделия» – заходи и бери, только и дело было в деньгах. Прямо не улица, а малина. И чем ты стал, Ленинград? По улицам ходят люди печальные, раздраженные. Едва волочат ноги. Худые. Посмотришь на разрушенные дома, на выбитые стекла – и сердце разрывается. Прочитаешь вывеску и думаешь: «Это было, а увидим ли опять такую жизнь?». Ленинград был городом веселья и радости, а стал городом печали и горя. Раньше каждый хотел в Ленинград – не прописывали. Теперь каждый хочет из Ленинграда – не пускают.
13 декабря: Проснулся в 6-м часу и больше уже не мог заснуть. Почти все не спали. Начали рассказывать свои сны. И, оказалось, что все были схожие, так как все видели во сне хлеб или другую пищу. Теперь мы едва переставляем ноги. Все мы ходим, как привидения.
15 декабря: Люди пухнут и умирают. Но голодают не все. У продавщиц хлеба всегда остается килограмма два-три в день, и они здорово наживаются. Накупили всего и денег накопили тысячи. Объедаются и военные чины, милиция, работники военкоматов и другие, которые могут взять в специальных магазинах все, что надо. И едят они так, как мы ели до войны. Хорошо живут повара, зав. столовыми, официанты. Половина в Ленинграде голодает, а половина объедается.
1 января 1942-го: Сегодня наступил новый год. Что он нам несет – тайна, покрытая мраком. В столовой ничего, кроме жидкого плохого супа из дуранды, нет. А этот суп хуже воды, но голод не тетка, и мы тратим талоны на такую бурду. В комнате только и слышно, что об еде. Люди все жалуются и плачут. Что-то с нами будет? Выживу ли я в этом аду?
Лера Игошева, 14 лет: «Ели, редко глядя друг другу в глаза»
Осталась в блокадном городе с мамой и папой. Отец погиб голодной смертью. Лера вместе с мамой выбралась из Ленинграда в 1942 году по Дороге жизни.
В дневнике Лера пишет слова «Мама» и «Папа» только с большой буквы. Фото: Детская книга войны. Дневники 1941-1945
15 октября 1941-го: Вот уже много дней, как я думаю о Фимке. Думаю, когда ложусь спать. Лежа с закрытыми глазами, я представляю его себе, вижу снова школу, вспоминаю различные случаи. Глупая, какая я глупая. Я думаю, где он сейчас, что с ним? Мне он уже несколько раз приснился, и все в таких снах, что в действительности ничего такого не может быть.
29 ноября: Я буквально влюбилась в свою Маму. Она представилась мне совсем в другом свете, чем-то вроде идеала – она и красива, и женственна, и так работоспособна. Дома она приберет все, помоет, как простая хозяйка, а потом оденется лучше и идет на работу, как прекрасная дама. Совсем иное отношение у меня к Папе. Невольно о Папе складывается неприятное впечатление эгоиста. Да, он очень большой эгоист во всем. Он отказывается от дежурства, хочет все как-то получше, от меня же требует беспрекословного повиновения и, в то же время, любви и простоты.
29 ноября: Голод – одно из страшных физических страданий. Как и другие физические страдания, его нельзя передать полностью на словах или в письме: его надо испытать. Это страшное чувство: хочется есть. Хочется есть что-нибудь – хлеб, картошку, дуранду, мясо, сахар, шоколад – лишь бы есть, лишь бы побольше. Остальные чувства и мысли притупляются, думаешь о еде, о прошлой еде, о будущих счастливых временах. В будущем ставишь себе первую проблему насытиться.
29 ноября: Папа принес кошку – да, живую кошку принес в портфеле домой. Раньше у него был разговор, обычно полушутливый, что, возможно, придется есть кошек, но дальше шутки не шло. Я обмерла. Папа сказал, что очень хочет есть, а потому принес для себя, и чтоб я не волновалась. Я не могла выдержать непреодолимое чувство отвращения, гадливость наполняла меня, я расплакалась и уехала к Маме. Вернулись мы вдвоем. Понемногу я успокоилась. Действительно, ведь все это лишь предрассудки. Папа его освежевал – мясо я видела, вполне приличное и красивое, и мы. съели кошку. Это было вкусно, совсем без привкуса, жирно, питательно, но ели мы, скрывая от других, ели, редко глядя друг другу в глаза.
28 февраля 1942-го: Сегодня мне исполнилось 15 лет. 18-го умер Папа. О, как просто все это случилось. Болела Мама, Папа жил на Почтамте, был в стационаре и немножко подправился, потом вдруг заболел поносом, ничего не ел, стал чахнуть и. около часа дня 18-го умер там же, на Почтамте. Я провела у него предпоследнюю ночь, Мамочка – последнюю. 22-го мы его похоронили. Правда, без гробика, но мы себя так плохо с Мамочкой чувствовали, а ведь так трудно, помощи никакой. Милый Папочка, прости, что мы тебя зашили в одеяло и так похоронили.
Миша Тихомиров, 15 лет: «Весеннее – недоступно»
Жил в Ленинграде с сестрой Ниной, которая была младше его на год, и родителями. Мать и отец работали школьными учителями. Миша собирал в блокадном городе микроскоп и вел дневник с 8 декабря 1941-го по 17 мая 1942, не пропустив ни одного дня. Вел до самой своей смерти: 18 мая он погиб от снаряда, который упал на трамвайную остановку.
Записи брата сохранила его младшая сестра Нина. Миша назвал ее Нинель. Фото: Детская книга войны. Дневники 1941-1945
10 декабря 1941-го: Клея по городу нет. При случае запасем еще. Пока он идет у нас замечательно с разными острыми приправами.
21 декабря: День рождения прошел вчера великолепно. Я получил замечательный коллективный подарок: альбом для рисования и великолепно изданную книгу «Античное и новое искусство» с замечательными репродукциями творений великих мастеров. Потом начался обед, состоявший из двух тарелок густого супа с капустой, каши из разваренных бобов сои с лапшой (кажется, никогда не ел такой вкусной!), кофе. К кофе было выдано по кусочку вареной почки, тресковых консервов, хлеба, меда. Из всего этого каждый состряпал десяток миниатюрных бутербродов и с наслаждением, медленно, съел. Кроме того, ко сну мама выдала по нескольку конфет. Организм почувствовал сытость!
3 февраля: Имеются слухи о людоедстве: случаи нападения на женщин и детей, еда трупов. Слухи из разных источников, поэтому, я полагаю, это можно принять как факт.
1 марта: Вечером мама получила мясо (это последняя февральская выдача); поели его сырым, с маленькими кусочками хлеба – замечательно вкусно, чувствуешь себя волком.
21 марта: В последнее время участились обстрелы города, бьют по разным районам. Жители же совсем спокойны: то ли привычка, то ли перенесли неизмеримо больше.
20 апреля: Влияет, конечно, на настроение прекрасная погода, грачи, ломающие для своих гнезд ветки с деревьев у церкви, бабочка (кажется, траурница – большая и черная) – первая! – пролетевшая сейчас по улице. На первый взгляд все это весеннее, веселое, но война и блокада – два слова, объясняющие все. Весеннее – недоступно.
17 мая: Поминутно вспоминается былое, которое повторялось бы и сейчас, не будь проклятой войны. И понятно: трава уже большая, скоро будут листья (на кустиках уже есть), а погода. Опять хочется удрать подальше из героического постылого и надоевшего Ленинграда.
Таня Вассоевич, 13 лет: «Как, оказывается, все просто»
Осталась в кольце блокады с мамой и старшим братом, 15-летним Володей. Отец, когда началась война, был в геологической экспедиции. И брат, и мама Тани умерли от истощения. Похороны девочка организовала сама. В своем дневнике она нарисовала план Лютеранского кладбища, где их похоронила. Страницы с картой склеены, а информация о датах смерти и похорон записана шифром.
Маленькие ленинградцы иллюстрировали страшные записи о войне картинками. Фото: Военный дневник Тани Вассоевич. 22 Июня 1941 – 1 Июня 1945
Таня с братом и родителями. Фото: Военный дневник Тани Вассоевич. 22 Июня 1941 – 1 Июня 1945
27 марта 1942-го: 23 января 1942-го в шесть часов 28 минут вечера умер Вова. Похоронили 29 января. 17 февраля в 11 часов 45 минут умерла мамуля. Похоронили 24 февраля. 27 февраля я была у мамы на могилке. Страницы склеены, чтоб никто не видел самого сокровенного. На похоронах были тетя Люся, Гросс-мама, я и Толя Таквелин – Вовин лучший друг и одноклассник. Толя плакал, это растрогало меня больше всего. Маму хоронили я и Люся. Вова и мама похоронены в настоящих гробах, которые я покупала на Среднем проспекте у 2-ой линии за хлеб. Мама на похороны Вовы не ходила: у нее уже не было сил.
Мороз. Яркое солнце. Я иду в детскую больницу на 3-й линии. Взять свидетельство о смерти. Я в Вовиной шубе. Гл. врач находит картотеку Владимира Вассоевича и крупными буквами поперек выводит «УМЕР».
Люся везет гроб (Вовин. – Прим. ред.). Рядом везут Иркиного отца. Два голубые гроба. Люди спрашивают, где заказали такие хорошие. Первый раз в жизни я на кладбище. Яма. Как, оказывается, все просто.
7 ноября: Узнала, что Сережа умер. Я так его любила и люблю. Это ужасно. Умер родной брат Вова и двоюродный Сережа. Больше никого нет
Прежде радостной записи о Победе в дневнике Тани появилась карта кладбища с могилами брата и мамы. Фото: Военный дневник Тани Вассоевич. 22 Июня 1941 – 1 Июня 1945
9 мая 1945-го: Вот день, которого миллионы людей ждали почти четыре года. А ждала ли я его? Да, я повторяла за всеми: «Скорей бы кончилась война!». Конечно, я хотела, чтобы она кончилась, но было что-то другое. Может, я немного боялась этого дня; я считала, что встретить его я должна как-то серьезно, что к этому времени должно что-нибудь произойти. У меня не было радостного веселья, у меня была какая-то строгая радость. Я танцевала и пела, но мне, пожалуй, больше хотелось сказать людям что-нибудь такое, чтобы они стали бы сразу смелыми, честными, добросовестными и трудолюбивыми.
Дети блокадного Ленинграда. Дневник Юры Рябинкина
Юра Рябинкин родился в Ленинграде 2 сентября 1925 года. Записывать все, что с ним происходит, он начал в первый же день войны – 22 июня 1941 года. Сына и его младшую сестру Иру мать воспитывала одна: отец ушел из семьи в 1933 году, женился повторно и уехал в Карелию. Мама Юры, Антонина Михайловна Рябинкина, была интеллигентной, начитанной женщиной, в 1941 году работала заведующей библиотечным фондом.
Когда началась война, Рябинкины решили остаться в Ленинграде. Это решение, как и для многих семей, стало для них фатальным. Осенью 1941 года Антонина посоветовала сыну поступить в военно-морскую спецшколу, чтобы в дальнейшем у него было больше шансов эвакуироваться, но Юра не прошел медкомиссию: у мальчика было плохое зрение и плеврит.
25 сентября 1941 года Юра сделал в дневнике следующую запись:
Фото из «Блокадной книги» А. Адамовича и Д. Гранина.
«Сегодня придет мама, отнимет у меня хлебную Ирину карточку – ну ладно, пожертвую ее для Иры, пусть хоть она останется жива из всей этой адской (неразборчиво), а я уж как-нибудь… Лишь бы вырваться отсюда… Лишь бы вырваться… Какой я эгоист! Я очерствел, я… Кем я стал! Разве я похож на того, каким был 3 месяца назад. », – писал Юра 28 ноября 1941 года.
8 января 1942 года Антонина Рябинкина с дочерью отправились в эвакуацию. Юре пришлось остаться: от голода и слабости он уже не мог ходить. Антонина и Ирина прибыли в Вологду 26 января, в тот же день мать Юры умерла прямо на вокзале от истощения. Ирину отправили в детприемник, позднее – в детский дом в деревне Никитская, откуда после победы ее забрала тетя. Судьба Юры так и осталась неизвестной.
Последняя запись в его дневнике появилась 6 января 1942 года – за два дня до отъезда матери и сестры:
«Я совсем почти не могу ни ходить, ни работать. Почти полное отсутствие сил. Мама еле тоже ходит – я уж себе даже представить этого не могу, как она ходит. Теперь она часто меня бьет, ругает, кричит, с ней происходят бурные нервные припадки, она не может вынести моего никудышного вида – вида слабого от недостатка сил, голодающего, измученного человека, который еле передвигается с места на место, мешает и «притворяется» больным и бессильным. Но я ведь не симулирую свое бессилие. Нет! Это не притворство, силы… из меня уходят, уходят, плывут… А время тянется, тянется, и длинно, долго. О господи, что со мной происходит? И сейчас я, я, я…».
На этом дневник обрывается.
Юра Рябинкин, боролся не только с блокадными обстоятельствами, пришедшимися на долю всех, он боролся ещё и с самим собой, со своей совестью, вынужденный делить крохи хлеба с самыми близкими, и честно записывал эти трагические переживания в свою синюю тетрадку в матерчатой обложке.
Младшая сестра Юры (моложе на 8 лет) Ира была разыскана ещё в прошлом веке Даниилом Граниным и Алесем Адамовичем, напечатавшими отрывки из дневника её брата в своей «Блокадной книге»; удалось поговорить с ней и нам, уже в 2015 году. Ирина Ивановна, 45 лет проработавшая учительницей русского и литературы в школе, помнит, как мама – с уже замутнённым дистрофией сознанием – упаковывает чемодан: Рябинкиным наконец дали возможность эвакуироваться. Но Юре не суждено было уехать из Ленинграда, он остался дома.
Ирина Ивановна помнит, каким видела брата в последний миг: опирающегося на палочку, прислонившегося к сундуку, уже бессильного идти. «Юрка, там Юрка остался!» – всю дорогу надрывается мать.
Ирина Ивановна хранит дневник брата, его стеклянную чернильницу и хрупкую веру в то, что Юра жив, а не нашёл её, определённую в детприёмник и затем вывезенную из Вологды тёткой, из чувства обиды, боли, гордости.
Как Юрин дневник попал к людям – история до конца не ясная. К одному из юбилеев снятия блокады газета «Смена» бросила клич по школам – собрать свидетельства тех дней. Одна девочка принесла блокадный дневник неизвестного ей мальчика, Юры Рябинкина, хранившийся в семье, а до этого – у её бабушки в Вологде. Когда Ирина Рябинкина прочитала «Смену», опубликовавшую отрывки, она поехала в Вологду и нашла ту женщину: «Разговор получился короткий. Похоже, что она работала медсестрой в какой-то больнице, и Юра, умирая, уже не в состоянии ничего сказать, лишь кивнул головой: «Здесь, под подушкой». Там лежала синяя тетрадь. Медсестра её забрала. Что стало с Юрой – неизвестно».
«Чувство вины перед Юрой – оно пришло со временем! И я с ним живу, как живу с этой синей тетрадью, – продолжает Ирина Ивановна уже сквозь слезы. – И знаете, ещё я живу с грузом: я ведь должна быть Человеком! Должна быть достойна тех людей, моих близких и мне незнакомых, которые погибли в блокаду. Потому что за мою жизнь слишком много заплачено. »
Вот ещё несколько записей из дневника Юры:
День тревог, волнений, переживаний. Расскажу все по порядку.
Утром мама прибегает с работы, говорит, что ее посылают на работу в совхоз, что в Ораниенбауме. Ей пришлось бы оставить меня и Иру одних. Она пошла в райсовет – ей дали там отсрочку до завтра. Потом мы договорились о спецшколе. Мама пошла в обком, оттуда завернула в спецшколу, а я завернул к Финкельштейну. У них в школе вышел номер. Ребятам было велено покрыть пол чердака известью. Но извести оказалось мало, и они решили разбавить ее. Но вместо извести они добавили суперфосфата. Произошла реакция. В результате выделился хлор. Ребятам пришлось ходить в противогазах по чердаку. Пришел Варфоломеев, разругался («Даром, что ли, я вас химии учил!»). Затем Додя пошел сдавать велосипед в армию (3 дня назад пришла повестка о «мобилизации» велосипеда).
Когда я вернулся домой, мама уже пришла. Она сказала мне, что, возможно, меня примут. Но я очень и очень сомневаюсь. Затем мама пошла опять куда-то.
И тогда-то началось самое жуткое.
Да, это первая настоящая бомбежка города Ленинграда.
Сейчас настанет ночь, ночь с 8 на 9/IX. Что-то эта ночь принесет?
Только Ира легла спать, опять объявили тревогу. Мы спустились вниз, в 1 этаж. Быстро оделись. Сперва немного постреляли зенитки, затем стали выть и трещать самолеты. Все время по небу ходили прожекторы. Но ни один самолет не был сбит. Где-то опять бомбили. Все население нижних двух этажей (исключая подвалы) было в коридоре 1 этажа. Долго, томительно тянулось время. Затем где-то, на дворе дома №36, забили в рельс.
Черт знает какие только мысли лезут в голову. Когда-нибудь, перечитывая этот дневник, я или кто иной улыбнется презрительно (и то хорошо, если не хуже), читая все эти строки, а мне сейчас все равно.
Одна мечта у меня была с самого раннего детства: стать моряком. И вот эта мечта превращается в труху. Так для чего же я жил? Если не буду в В.-М. спецшколе, пойду в ополчение или еще куда, чтобы хоть не бесполезно умирать. Умру, так родину защищая. (. )
Весь день с 10 утра до 6 вечера вместо дежурства в школе провел в очереди за пивом. Не было времени даже постоять в милиции за паспортом. И все-таки пива не достал. Вечером пришла мама, истратила еще один кочан капусты. Кое-как заморил червячка. В сводках ничего особого нет. Мама мне говорила, что ЦК союзов эвакуирован в Куйбышев. Представляю себе положение в Москве.
Чаю дают 12,5 грамм в месяц на человека, яиц вообще не дают. Рыбы тоже. Сегодня интересно поведение Анфисы Николаевны. Подарила нам 3 оладьи из морковного пюре, которое достала в столовой треста, и 10 драже. Было с чем пол кружки чая выпить. Написал письмо Тине. Попросил ее прислать посылку с сухарями или с картофельными лепешками. Надо думать устраиваться на работу. Об учебе на время придется забыть.
С Ирой странная вещь; днем и вечером под глазами синие потеки, колет в левом боку от быстрой ходьбы и не может есть жидкого (супа). Мама хочет идти с ней к врачу.
Что? Какой сюрприз преподнесут немцы. Во всяком случае, немцы грозятся сжечь Ленинград за три дня беспрерывной тревоги (слухи ползут от Чистовых, которым, работая в пригороде, волей-неволей приходилось читать сбрасываемые немецкие листовки).
Очереди всюду: за пивом, за квасом, за газированной водой. За перцем, солью (особенно за солью!), за горчицей. (. )
Только отморозил себе ноги в очередях. Больше ничего не добился. Интересно, в пивных дают лимонад, приготовленный на сахарине или натуральных соках?
Эх, как хочется спать, спать, есть, есть, есть. Спать, есть, спать, есть. Я что еще человеку надо? А будет человек сыт и здоров – ему захочется еще чего-нибудь, и так без конца. Месяц тому назад я хотел, вернее, мечтал о хлебе с маслом и колбасой, а теперь вот уж об одном хлебе. (. )
Мама мне говорит, что дневник сейчас не время вести. А я вести его буду. Не придется мне перечитывать его, перечитает кто-нибудь другой, узнает, что за человек такой был на свете – Рябинкин Юра, посмеется над этим человеком, да. (. )
Заболела мама. Сегодня она не вышла и на работу. Температура, ломит кости, тяжесть в ногах. Не водянка ли? И так тяжело, а. Больше ничего не могу писать. Такое упадочное настроение. Сижу в кухне, трещат дрова в печке, а на сундуке рядом лежит больная мать. Боже мой! (. )
В лесах Сибири / Dans les forts de Sibrie (2016) Франция, Россия
Режиссёр: Сэфи Неббу
Сценарий: Сильвен Тессон, Сэфи Неббу, Давид Эльхоффен
В ролях: Рафаэль Персонас, Евгений Сидихин и другие.
Устал один француз от суеты, весь измотался и потом решил уйти от мира, чтобы пожить. на берегу Байкала. Чтоб ни души вокруг! Безумец? Может быть. Или счастливчик, который смог решиться выбраться за краешек круга комфорта, чтоб встать лицом к лицу с природой.
Вот жизнь жестянка. Стремился к одиночеству, а получил такое вот соседство с неизвестным. И что теперь с ним будет? Погибнет? Выживет? Убьёт убийцу? Или найдёт в нём друга?
И что же вышло? А вышел незайтеливый, но крепкий такой фильм про смысл жизни, про поиски себя и своего места в мире. Фильм про мечты, иллюзии, ошибки и про побег от самого себя. А ещё про дружбу. Про крепкую мужскую дружбу в традиционном смысле того слова.
Тут не место для мечты. Возвращайся домой. Всё твоё там. (с)
По сути, фильм напомнил мне американскую драму «В диких условиях». С той разницей, что там конец другой, да и отшельник пришёл к прискорбным выводам самостоятельно, а тут французу Тедди вложил русский мужик.
Вадим Кожевников, «Щит и меч» (1965)
Три года назад перед юбилейным, семидесятым Днем Победы я устроил себе настоящий марафон, прочитав даже больше книг, чем изначально планировал. Среди тех книг была повесть Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда», и труд Даниила Гранина с Алесем Адамовичем «Блокадная книга», «Дневник Анны Франк» с «Блокадным дневником Лены Мухиной» и романы Ремарка «Чёрный обелиск», «Время жить и время умирать» с повествующей о войне из концлагеря «Искрой жизни». И, если мне не изменяет память, на «Искре жизни» я и остановился. Потому что хоть творчество одно из ярчайших представителей «потерянного поколения» безусловно достойное, но очень тяжелое и выматывающее.
В последние два года содержание книг бывших в процессе чтения на майские праздники, не имело ни прямого, ни косвенного отношения к грозным событиям 1941-1945. Приближаясь уже к семидесятитрёхлетию праздника «со слезами на глазах», я решил вместо множества книг прочитать, а вернее перечитать одну-единственную, изданную в двух томах, ставшую признанной классикой как по теме борьбы советского народа с немецко-фашистскими захватчиками, так и по работе советской разведки в недрах Третьего рейха.
Кого мы обычно представляем, когда вспоминаем о разведчиках? Разведчик — это человек обладающей железной волей, фотографической памятью, обширными знаниями всего, что касается порученной ему миссии, и удивительной эрудиции в самых казалось бы неожиданных областях. Разведчик отличается вниманием к мелочам и наблюдательностью, какой мог бы позавидовать даже знаменитый Шерлок Холмс. Ещё он непревзойдённый комбинатор, тактик и стратег, планирующий на много ходов вперёд сразу в нескольких вариантов, чтобы в случае ошибки или непредвиденных обстоятельствах были бы пути отхода — план B, за которым наготове план C и так далее. Если дело совсем плохо, разведчик — это мастер экспромта и импровизации, благодаря которым за считанные мгновения в безнадёжном, провальном положении рождается решение, позволяющее выйти сухим из воды, а то и упрочить своё положение в структуре противника, возвыситься среди врагов! И, конечно, потративший месяцы и годы на внедрение в стан врага — это выдающийся актёр, в совершенстве владеющий интонацией, мимикой и телом. Каждое слово и то как оно сказано, каждый взгляд и каждый жест неизменно делают его своим среди чужих, но никогда в жизни он не получит за это явных наград, премий и тем более оваций.
Настоящий супермен у нас тут нарисовался, сверхчеловек! И всё вроде бы так, но надо понимать, что это только одна сторона медали. Какова изнанка искусства резидента? Наверняка у многих есть сосед, родственник или коллега, при встрече с которым так и хочется либо поморщиться, либо стиснуть зубы от злости. Но нельзя! Потому что нужно быть вежливым. Нужно хотя бы создать видимость спокойствия, а, может быть, и улыбнуться, спросить о делах и здоровье, чтобы, покончив с полным фальши ритуалом, разойтись по сторонам и вздохнуть свободно. Но это среди обывателей, в мирное время. На войне, естественно, всё острее. Полномасштабные боевые действия, воздушные бомбардировки, потоки пленных, расстрелы, висящий в воздухе страх смерти и подозрения всех ко всем так или иначе проводят предельно чёткую черту между своими и чужими, близкими и ненавистными. Но замешанная на адской боли потерь и ужасе от происходящего в концентрационных лагерях ненависть к провозгласившему частью своей доктрины доходящую до исступления агрессию и массовые убийства врагу — это только часть проблемы.
Мы живём в индифферентное, то есть в основном в зависимости от угла зрения избавленное или лишённое какой-либо идеологии время, когда роман Кожевникова повествует об эпохе и о войне, в которой друг другу противостояли как народы и идеологии, так и возведённая на пьедестал, идущая от примитивных животных инстинктов, холодная, безжалостная логика, пытавшаяся подмять, растоптать, подчинить и уничтожить то человеческое, что двигало вперёд не технический, а культурный прогресс, подвигая человечество к единству без оглядки на сословия, нации и расы.
Он принадлежал к тому поколению советских юношей, сердца которых были опалены событиями в Испании, на которых трагические битвы испанских республиканцев и интернациональных бригад с фашистскими фалангами Франко, Муссолини, Гитлера оставили неизгладимый след, вызвали непоколебимую решимость до конца отдать свою жизнь борьбе с фашизмом, победить его и уничтожить.
Внедряться в общество, а затем и в структуру спецслужб врага, когда тот с очевидными целями наращивает ударную группировку у границ СССР — это уже нелёгкая задача. Продолжать исполнять свой долг, быть своим среди чужих, быть немцем будучи русским, быть фашистом, образцово-показательным наци, когда на Родине горят и истекают кровью города и села — вот это уже высший пилотаж! Тем более это адская задача для молодого человека, коммуниста, сердце которого горело и горит жаждой отдать всего себя во благо Родины и рабочего, в том числе и немецкого интернационала! Конечно, Александр Белов прошёл все стадии сурового чекистского отбора, воспитал в себе казалось бы непоколебимую волю и только потом перевоплотился в Иоганна Вайса, но затем ему всё равно пришлось познать разницу между теорией и практикой.
Но, как и все его сверстники, Александр Белов имел чисто умозрительное представление об этом чудовищном порождении империализма. И когда опытные наставники-чекисты учили его, как перевоплотиться в фашиста, он слушал их и сдавал экзамены по всем необходимым предметам с самоуверенностью отличника, убежденного, что не все науки пригодятся ему в жизни. Важно только окончить курс, а когда он выйдет на просторы жизни, понадобится другое. Но что именно другое, Белов, конечно, не знал. И обучить его этому другому наставники, при всем своем опыте и дарованиях, не могли.
Признаться, в каком-то смысле «Щит и меч» стали для меня ценнее, чем непререкаемая классика «Семнадцать мгновений весны». Безусловно я уважаю труд Юлиана Семёнова и знаю, что его роман считается одним из самых реалистичных фильмов о советской разведке и всё же… И в книге, и в мини-сериала 1973 года Максим Максимович Исаев, он же штандартенфюрер СС (Здесь должно было быть полное имя, но оно оказывается запрещённый домен) Штирлиц представлен уже внедрившимся в структуру рейха, состоявшимся, опытным разведчиком, действующим незадолго до подписания капитуляции.
Конечно, при желании можно взять и прочитать о пути разведчика Исаева-Владимирова-Штирлица из других книг Юлиана Семёнова, начиная хотя бы с рассказа «Нежность» и заканчивая романом «Приказано выжить», а то и одолеть все тринадцать книг, повествующих в том числе о события перед внедрением в ряды фашистов и уже после того, вплоть до драматичного в силу поднятой темы сталинских репрессий возвращения в СССР.
Здесь же, в двухтомнике общим объёмом (в моём случае) в 1340 страниц весь путь разведчика от Риги до Берлина, от работёнки с гаечным ключом наперевес до чина гауптштурмфюрера и от образованной, тренированной, но но всё равно пылкой молодости к повидавшей, познавшей многое умудрённой зрелости. И чем дольше я читал, тем больше мне казалось, что «Щит и меч» — это не столько история написанная для того, чтобы читатель узнал, восхитился и ужаснулся реалиями работы советского резидента во всё более и более глубоком фашистском тыле, сколько затем, чтобы открыть тому же читателю невидимую сторону работы разведчика. Практически вся книга — это одно большое испытание на моральную и волевую прочность, которое постоянно усложняется, пробуя ставшего Вайсом Белова на излом!
Иногда все окружающее начинало казаться Иоганну фантастическим бредом, подобным сновидениям безумца. Вот он играет в скат со своими сверстниками за столом, накрытым чистой скатертью, пьет пиво. Они рассказывают ему о своем детстве, о родителях, мечтают, чтобы скорее закончилась война и можно было вернуться домой. Они шутят, играют на аккордеоне, поют. А потом кто-нибудь из них встает и, с сожалением объявив, что ему пора на дежурство, надевает пилотку, вешает на шею автомат, берет палку или плеть и уходит в лагерь, чтобы бить, мучить, убивать. И он, Александр Белов, машет на прощание рукой этому убийце, приветливо улыбается, записывает номер полевой почты, чтобы потом дружески переписываться, и громко сожалеет, что такой хороший парень покидает компанию.
В одном случае всё вроде бы легко и просто, в другом — предстоит перетерпеть бытность мальчика на побегушках у наци. Справился? Теперь постарайся выдержать почти невыносимое испытание неделями безделья. Перетерпел? Хочешь того или не хочешь должен, обязан заниматься с теми, кого до этого презирал, с попавшими в плен, променявшие долг на возможность выжить. Пока Иоганн Вайс готовит из бывших советских граждан диверсантов, Александру Белову во что бы то ни стало нужно найти среди них готовых снова, в том числе и ценой жизни защищать Советскую Родину! Выполнил? Вернул едва не потерянных бойцов в строй? Вспомни всё, чему учили, мобилизуй все силы, но совладай с собой, чтобы не сорваться и не свихнуться, пребывая круглые сутки и семь дней в неделю под маской истинного арийца, не жалеющего сил во имя собственного благополучия и победы рейха.
Помни, что, если рванёшься, решишь покончить с одним, другим, третьим врагом, а потом расстаться с жизнью, прихватив с собой ещё нескольких, станешь не героем, вроде множества погибших таким отчаянным образом фронтовиков, а обыкновенным предателем. Предателем не приказов руководства разведывательного аппарата или пафосных распоряжений правительства, не порученной миссии и даже не своей жизни, а сотен и тысяч соотечественников, которые погибнут, если засекреченный позывной не передаст в Центр бесценный текст, цифры или фотографии.
Преодолевая все эти испытания, нельзя забывать и о том, что контролировать и мотивировать нужно не только самого себя, но и каждого завербованного, особенно тех, кто не давал никакой присяги, не был обучен стойкости и потому изнывает, задыхается от окружающих его со всех сторон свастик, портретов Гитлера и чёрных мундиров. Потому что какой бы идеальной не была выдержка, память и находчивость резидента, миссия провалится от ничтожнейшей казалось бы ошибки даже самого доверенного союзника, заодно похоронив мечты и планы о новой жизни после Победы.
Картина в романе Кожевникова вышла масштабной и поэтому на без малого полуторатысячах страницах нашлось место как для эпопеи советского разведчика, так и для экскурса в экономическую подоплёку Второй мировой вообще и Великой Отечественной в частности. Если говорить о разнице восприятия, то напряжённая психологическая драма Белова-Вайса воспринимается острее, когда описание действий магнатов закулисья тяжелее. Почему так, думаю, будет понятно, если не всем, то многим, знакомым с мировой историей и осознающих происходящее в наше время.
Солдаты всех фронтов отправляют друг друга на тот свет, а тем временем политики от мала до велика выполняют заказ владельцев миллиардных состояний, играющих на прибыль любыми средствами в казино размером со всю планету. Не важно сколько будет грязи и сколько прольётся крови, если в конечном счёте игра будет стоить свеч. И пусть в глазах обывателя перемены будут сколь угодно глобальны и фундаментальны, держащие в руках нити позаботятся о том, чтобы преходящая слава, а, значит, и гнев масс досталась жаждущим славы публичным персонам, а самое главное, то есть прибыль и фактическое влияние исключительно им самим. Всё. Замолкаю, потому что тема большая, а материал всё-таки не том.
Если автор создаёт сюжет, принадлежащий в том числе к жанру психологической драмы, да ещё происходящей в душе не обывателя, а разведчика, действующего на фоне известных практически всем событий, читатель имеет право ожидать максимального реализма. И в основном Кожевникова упрекнуть не в чем, но порой… Порой по ходу действия автор всё-таки жертвует правдоподобностью в пользу драмы. Вернее, даже не в пользу драмы, а ради того, чтобы в принципе иметь возможность продолжать сюжет.
В одном случае действие приходит к точке, после которой события запросто могли сложиться так, что работа Белова-Вайса несколько усложнилась бы. Но то ли, желая сократить текст, то ли по другой причине Кожевников позаботился о том, чтобы всё получилось самым что ни на есть лучшим, удачным образом. Не то что бы по тексту случилось чудо невозможное, но сам же автор тут же говорит о том, что Белову здорово повезло.
В другом случае Вадим Михайлович закручивает сюжет так, что финальная миссия советского разведчика и сотоварищей оказывается под угрозой провала. Но потом, в один миг происходит нечто без преувеличения спасительное, дающее возможность выдохнуть и двигаться дальше. И вот здесь уже моих знаний и эрудиции не хватает для того, чтобы уверенно судить о правдоподобности. Возможно, ничего удивительного в этом эпизоде нет, но на взгляд обывателя автор не просто нарисовал своим героям удачу, но буквально простёр к ним длань, устранив серьёзное препятствие для выхода на финишную прямую.