чем закончилась битва при каннах

Битва при Каннах

Битва при Каннах была крупнейшим сражением Второй Пунической войны (или войны с Ганнибалом) и одной из важнейших и трагичнейших битв во всей мировой истории. После первых блестящих побед в Италии (битвы при Тицине, при Требии и при Тразименском озере) Ганнибал прошёл на юг Апеннин. Опытный диктатор-аристократ Фабий Кунктатор ввиду больших потерь Рима стал держаться против Ганнибала острожной, выжидательной тактики. Она не понравилась массе римского плебса, который сетовал на то, что войска Карфагена опустошают Италию, не встречая сопротивления.

Содержание

События, приведшие к битве при Каннах

На 216 г. опытным вождям сената удалось провести одним из консулов надёжного Эмилия Павла, но его коллегой был избран бездарный выдвиженец черни Теренций Варрон, который по бездарной самоуверенности был настроен дать Ганнибалу новое большое сражение. За Варроном увлеклась и часть сената. В Римском государстве был проведён новый большой военный набор. Когда новые легионы консулов Павла и Варрона соединились с прежними легионами, которыми начальствовали Гней Сервилий и Марк Регул, консулы прошлого года, теперь бывшие проконсулами, сила римского войска стала громадна; она простиралась до 80.000 человек пехоты и 6.000 конницы; в пехоте половина, в коннице третья часть воинов были римские граждане. У Ганнибала было только 40.000 человек пехоты; эта разница несколько уравновешивалась тем, что он имел 10.000 человек конницы, и она была не только многочисленнее, но и лучше римской; важнее же всего было то, что он действовал по твердому, ясному плану, а у римлян консулы командовали войском поочередно, посуточно.

К несчастию для римлян, консулы были не согласны между собою ни в чем. Эмилий Павел, выказавший себя в иллирийскую войну хорошим полководцем, не хотел давать решительной битвы в окрестностях Канн, апулийской крепости, которую недавно захватил Ганнибал – потому что это была равнина, удобная для действий карфагенской конницы; Теренций Варрон говорил, что должно немедленно принять предлагаемую Ганнибалом у Канн битву, что римским воинам наскучило ходить без всякой пользы с места на место, что они горят желанием восстановить свою честь. Эмилий и другие военачальники, советовавшие отложить битву, должны были против воли повиноваться, когда Варрон в день своей очереди повел войско через маленькую, неглубокую речку Авфид, на битву с карфагенянами. Ганнибал был очень рад этому. Он не мог бы долго держаться в своей позиции, и нигде не мог бы найти местности, более удобной для своей конницы. Он тотчас же повел войско через речку на равнину.

Положения сторон

Общепринятым способом развёртывания армий в то время было размещение пехоты по центру и кавалерии на двух флангах. Римляне следовали этой стратегии, при этом пехота была построена сомкнутой плотной массой на сокращенных интервалах между манипулами, увеличение глубины было сделано с целью прорыва мощным ударом пехоты вражеского фронта. Варрон был осведомлён, что в битве при Требии римской пехоте удалось проникнуть в центр войска Ганнибала, и в грядущей схватке он был намерен повторить этот манёвр в большем масштабе. Для обеспечения единого фронта, за гастатами были размещены принципы, готовые к выдвижению вперёд при первых минутах боя. На правом фланге, близком к реке, расположили всадников, на левом — конницу союзников и ближе к центру — их пехоту. В центре находились римские легионы, а перед строем — пращники и другие легковооруженные воины.

По мнению Полибия и Ливия, левым флангом руководил Варрон, правым — Луций Эмилий Павел, центром — Гней Сервили Гемин, по версии Аппиана центром командовал Эмилий, левым флангом — Сервилий, правым — Варрон.

По мнению римского полководца, карфагенское войско имело мало возможностей для манёвра и не могло отступать, так как река была расположена прямо сзади него. В случае успешного продвижения римской пехоты, войска противника начнут отступление к реке, которое закончится паникой. Осознавая, что две предыдущие победы Ганнибала обуславливались хитростью и тактическими уловками, консул выбрал местом боя поле из-за невозможности спрятать там дополнительные отряды.

Ганнибал разместил свои силы, учитывая преимущества и недостатки каждого подразделения. В центре он поставил в одну линию 20 тыс. иберийцев и галлов в несколько шеренг в глубину в форме полумесяца. на левом и правом крыльях расположил более глубоким строем тяжёлую африканскую пехоту для атаки римских флангов. Размещенную на левом крыле у р. Ауфид иберийскую и галльскую кавалерию возглавлял Гасдрубал. Гасдрубал имел 6 500 всадников, а Ганон на правом фланге — 3 500 нумидийцев. Командование левым флангом Ганнибал поручил Гасдрубалу, правым — Махарбалу (по Полибию — Ганнону), а сам вместе с братом Магоном взял на себя центр. По сведениям Аппиана правым флангом командовал Магон Баркид, левым — племянник полководца Ганнон, центром — сам Ганнибал; Махарбалу был поручен отряд в 1000 всадников.

Расчёт карфагенского полководца заключался в следующем: расположенная на флангах конница уничтожает более слабую римскую кавалерию, после чего атакует застрявшую в центре римскую пехоту с тыла. Затем закалённая в боях африканская пехота в решающий момент начинает наступление с флангов, чем завершает окружение противника. Римляне находились перед холмом по направлению к городу Канны, их правый фланг упирался в реку, и отступать они могли только по левому флангу. Обращённые лицом к югу, они кроме солнечного света страдали от сильного южного ветра, гнавший на них тучи пыли, поднятой карфагенянами.

Ход битвы при Каннах

Итоги битвы при Каннах для Рима

Поражение римлян в битве при Каннах было ужасно. Карфагеняне потеряли только 6.000 человек, из которых две трети были кельты, а потеря римлян простиралась до 70.000 человек, в числе которых находились 80 человек сенаторского сана и почти все военачальники. Не уцелели и те 10.000 человек, которые перед битвой при Каннах были оставлены для охранения римского стана: Ганнибал напал на них, они были убиты или взяты в плен. Лишь немногие римские воины успели убежать в Канузий. Бежавшие от Канн римские всадники были настигаемы нумидийцами и почти все истреблены; спаслось лишь несколько сот человек. В числе немногих уцелевших находился Варрон, неблагоразумием своим подвергший отечество этому страшному несчастию. С 70 всадниками он ускакал в Венузию и имел позор воротиться в Рим живым. Там тоскливо ждали известия об исходе битвы при Каннах, испрашивали милости богов пожертвованиями, обетами, молитвами, очищали Рим и римский народ обрядами покаяния от греха и осквернения; но молва о дурных предвещаниях и неблагоприятных знамениях выдавала боязнь, охватившую все сердца. Как в галльскую войну, зарыли на форуме живых людей для примирения гнева богов: галла и галльскую женщину, грека и гречанку. Но самые страшные предчувствия были превзойдены тем, что совершилось. Почти в каждом семействе был плач об убитом; и память о поражении в битве при Каннах была, как день поражения при Аллии, увековечена черной отметкою этого дня покаяния и молитвы в римском календаре.

Говорят, Ганнибал послал Карфагену в знак своей победы несколько больших сосудов, наполненных золотыми кольцами, снятыми с рук убитых всадников и сенаторов. И как будто судьба предопределила Риму совсем погибнуть в году битвы при Каннах: легион, посланный в Галлию, попал в засаду и был совершенно истреблен; тут убит был и один из консулов, выбранных для следующего года, Луций Постумий; он начальствовал этим легионом. Череп его стал жертвенною чашею галльского первосвященника.

Источник

Проклятые легионы

День битвы при Каннах является чёрной датой в римской истории. В ходе сражения погибло 60 000 римлян и их союзников, ещё 10 000 попали в плен. Даже те, кто сумел избежать смерти или плена, едва ли могли считать себя счастливцами. На рядовых воинов была возложена ответственность за поражение и последующие бедствия. Их сделали отверженными и изгнали из Италии, запретив ступать на её землю, пока продолжается война. Лишь 20 лет спустя тем из них, кто остался в живых, было позволено вернуться домой.

Битва при Каннах

На рассвете 2 августа 216 года до н.э. 87-тысячная римская армия консулов Луция Эмилия Павла и Гая Теренция Варрона вступила в сражение с 50-тысячной армией Ганнибала на широкой равнине у Канн в Апулии. Римляне, имея почти двойное превосходство над противником в пехоте, но уступая ему в численности конницы, построились плотным и глубоким строем с удвоенной глубиной манипул и уменьшенными интервалами между ними. 7000 всадников на флангах должны были связать боем конницу противника, а пехота тем временем раздавить его тяжестью своего натиска. В основу этого замысла был положен опыт сражения при Треббии 18 декабря 218 года до н.э., когда римская пехота в центре, несмотря на охват своих флангов противником, всё же смогла прорваться через строй карфагенян и отступить с поля боя в относительной целостности и порядке. Ганнибал также извлёк урок из этого сражения. Схема развёртывания его войска стала настоящим произведением военно-тактического искусства. Осознавая превосходство римской тяжёлой пехоты в рукопашной схватке, он решил противопоставить её натиску гибкий строй испанских и галльских воинов в центре с отборными тяжеловооружёнными африканскими частями на флангах.

Какой бы жестокой ни была бойня, сил Ганнибала было явно недостаточно, чтобы полностью окружить легионы на поле боя. В одиночку и небольшими группами 7000 римлян сумели вырваться из окружения и бежать в меньший лагерь на берегу реки Ауфид. Ещё 10 000 отошли в больший лагерь. Почти 2000 воинов спаслись в Канны. Их окружил большой отряд карфагенян под командованием Карталона и захватил в плен. Множество полувооружённых людей без военачальников в обоих лагерях пребывали в паническом настроении. Часть воинов из малого лагеря во главе с трибуном Публием Семпронием Тудитаном ночью сумела прорваться в большой. На следующий день, построившись колонной, 4000 пехотинцев и 200 всадников ушли оттуда в Канусий. Раненые и те, кто решил остаться в лагерях, сдались врагу.

Консул Варрон спасся и всего с 50 всадниками бежал в Венусию. Позже здесь сошлись ещё 4500 пехотинцев и всадников. Каждому всаднику жители подарили по тоге, тунике и 25 серебряных денариев, пехотинцу — по десять денариев и всех снабдили продовольствием и припасами.

Кто виноват?

Известие о поражении при Каннах повергло Рим в состояние шока. По городу распространялись слухи, что вся армия уничтожена, консулы погибли, а Италия уже в руках Ганнибала, не осталось больше ни одного римского воина и некому защищать город. Подлинные масштабы несчастья ещё не были ясны. Во всех домах оплакивали погибших и живых. Не было сомнений, что Ганнибал немедленно приступит к осаде Рима, ибо только это и оставалось сделать для завершения войны.

В этих условиях преторы Публий Фурий Фил и Марк Помпоний созвали заседание сената, чтобы рассмотреть один единственный вопрос: как защищать город. По Аппиевой и Латинской дорогам решили послать легковооружённых всадников, чтобы расспрашивать встречных путников. В воротах города выставили караулы. Вскоре гонец доставил в сенат письмо от Варрона, в котором сообщалось о масштабах поражения, о гибели Эмилия Павла и его войска и о том, что он, Варрон, со своими людьми находится в Канусии, где пытается собрать остатки разбитого войска, и с ним сейчас 10 000 человек, которые, однако, совершенно неорганизованны.

Оправившись от новостей, сенат приказал немедленно восстановить вооружённые силы республики. Марк Клавдий Марцелл прислал из Остии в город полторы тысячи воинов, набранных для флота. В армию теперь записывали даже 17-летних, а иногда и более юных военнообязанных граждан. Таким образом удалось набрать четыре легиона пехоты и 1000 всадников. От латинов и других союзников потребовали предоставить воинов в соответствии с договором. За государственный счёт были выкуплены и зачислены в войска 8000 молодых и сильных рабов. Ливий писал:

«Этих солдат предпочли, хотя можно было выкупить пленных, и это обошлось бы дешевле».

Между тем перед сенатом стояла трудная и деликатная проблема: надо было решить судьбу римлян, после Канн оказавшихся в плену у карфагенского военачальника. Ганнибал предложил сенату выкупить пленных и назначил цену: за всадника — 500 серебряных денариев, за пехотинца — 300 денариев, за раба — 100 денариев. В Риме исстари косо смотрели на попавших в плен, а тут вдобавок испугались выкупной суммы, которую пришлось бы передать врагу. Тит Манлий Торкват, потомок поборника старинной дисциплины, произнёс речь, в которой призывал не только отказаться от выкупа пленных, но и запретить родственникам выкупать их частным порядком. На том и порешили. Ганнибал, не получив ответа, продал несчастных в рабство в страны Восточного Средиземноморья. Лишь 22 года спустя, в 194 году до н.э., уже после окончания Второй Македонской войны против Филиппа V, власти Ахейского союза ассигновали 100 талантов для выкупа оставшихся в живых рабов-римлян у их господ. Таким образом были освобождены и возвращены на родину 2000 человек.

Наконец, сенат постановил тех воинов, которым удалось избежать смерти и пленения, отправить на Сицилию, запретив возвращаться в Италию до конца войны. Как виновным в поражении, им запретили становиться на постой в городах. Зимовать они должны были в палатках, им не полагалось платить жалование, а жить им предстояло за счёт государственных поставок.

Проклятые легионы

Каннские легионы (cannenses) носили V и VI порядковые номера. В 215–213 годах до н.э. об их судьбе нет известий. Преторы, командовавшие солдатами, заботились о поддержании людей в хорошей физической форме, однако участвовать в военных действиях им запретили. Пока в Италии и на Сицилии шла война, проклятые легионы находились в положении изгнанников. Солдаты тяготились этой участью и в 213 году до н.э. выбрали из своей среды депутатов, обратившихся к недавно получившему командование на Сицилии проконсулу Марку Клавдию Марцеллу с просьбой заступиться за них перед сенатом. Ливий следующими словами передаёт содержание их речи:

«Мы сейчас в худшем положении, чем пленные в старые времена. Вернувшегося из плена понижали в чине, переводили в другой лагерь, стоявший в худшем месте, меняли род войск, но если он был усерден по службе и отличался на войне, ему возвращали всё, что отняли. Никого не ссылали, никого не лишали надежды на продолжение службы, они сражались с врагом, смывая своё бесчестие. Нас, которых можно упрекнуть только в том, что мы уцелели под Каннами, отослали подальше от родины, от Италии, и подальше от неприятеля; мы стареем в изгнании, у нас нет ни надежды, ни возможности смыть свой позор, умилостивить разгневанных граждан, умереть славной смертью. Мы не просим вернуть нам доброе имя и наградить за храбрость, мы просим только: испытайте нас, дайте нам показать себя; мы просим трудов и опасностей, хотим нести обязанности мужей и воинов…»

Марцелл переправил письмо с солдатскими просьбами в Рим, и оно было зачитано в сенате. Сенаторы решили, что наказания с воинов снимать не следует, однако если Марцелл желает использовать их в деле, тому нет препятствий — лишь бы никто из них не получал наград и не возвращался в Италию, пока неприятель находится на италийской земле.

Каннские легионы участвовали в римских военных операциях по завоеванию Сицилии, самой известной из которых стала осада Сиракуз в 214–212 годах до н.э. Когда враг был разгромлен и римская власть над островом была повсеместно восстановлена, находившаяся здесь армия была демобилизована — за исключением двух каннских легионов, продолжавших нести бессрочную службу.

Следующий случай отличиться им представился в 209 году до н.э., когда Квинт Фабий Максим осаждал Тарент. Чтобы отвлечь силы Ганнибала ложным манёвром и не дать ему помочь городу, Фабий приказал находившемуся в Регии войску напасть на Бруттий и взять приступом Кавлонию. В жизнеописании Фабия Максима Плутарх отмечал:

«Войско это состояло из восьми тысяч человек, большею частью перебежчиков, ни на что не годных людей, лишённых чести и перевезённых Марцеллом из Сицилии. Потеря их не принесла бы республике почти никакого вреда или несчастия. Передав их на жертву Ганнибалу, Фабий надеялся этой приманкой отвлечь его силы от Тарента — и не ошибся».

Тарент был взят вместе с хранившейся в нём огромной добычей, а Фабий за эту победу получил право отпраздновать триумф. Осада Кавлонии завершилась неудачей: Ганнибал успел прийти на помощь городу, и осаждавшим пришлось ретироваться. Имена солдат, выполнявших роль приманки, не упоминались в победных реляциях, а их участь продолжала ужасать римских соотечественников и союзников.

Африканская экспедиция

В 205 году до н.э. консулом был избран 30-летний Публий Корнелий Сципион, несмотря на свой возраст успевший снискать себе широкую славу ранее одержанными победами над карфагенянами в Испании. Получив в качестве провинции Сицилию, он вынашивал планы переправиться оттуда с войском в Африку, чтобы атаковать Карфаген. Эти планы столкнулись с жёсткой оппозицией со стороны Квинта Фабия Максима. Несмотря на возражения оппонента, Сципиону удалось убедить сенаторов одобрить его замысел. Правда, сенат не предоставил ему возможности набрать для себя войска в Италии — консул должен был довольствоваться теми легионами, которые уже находились в Сицилии, и желавшими присоединиться к нему добровольцами. Денег из государственной казны Сципион также не получил. Финансировать экспедицию он мог только из своих собственных средств, а также прибегнув к займам частных лиц. Иными словами, сенат сделал всё, чтобы максимально затруднить готовящееся предприятие.

Основой будущей армии Сципиона должны были стать всё ещё находившиеся на Сицилии два каннских легиона. Консул уже знал этих людей ранее, поскольку сам в 216 году до н.э. участвовал в сражении при Каннах в качестве военного трибуна одного из легионов. Ливий писал:

«Сципион не относился к ним с пренебрежением: он-то знал, что сражение при Каннах проиграно не по их трусости и что в римском войске больше нет таких старых солдат, опытных не только в разных видах сражения, но также и в осаде городов».

Последняя битва

Вернувшись домой из Африки, ветераны разместились недалеко от Брундизия в Апулии. Их положение, однако, продолжало оставаться неясным, а сенат не спешил с обещанной ранее демобилизаций. Когда в 200 году до н.э. консул Публий Сульпиций Гальба набирал армию для начавшейся войны против македонского царя Филиппа V, он включил в её ряды 2000 африканских ветеранов Сципиона. Затянувшиеся военные действия и связанные с ними лишения спровоцировали мятеж в армии в 199 году до н.э. Об обстоятельствах этого мятежа нас информирует Ливий:

«Это были две тысячи воинов, отправленные после поражения Ганнибала из Африки в Сицилию, а оттуда, примерно через год — в Македонию, как бы по собственной воле. Сами они утверждали, что никогда не изъявляли такого желания, что военные трибуны посадили их на корабли вопреки протестам. Как бы то ни было, срок их службы — принудительной или добровольной — уже всё равно истёк. Должен же хоть когда-нибудь наступить ей конец! Они твердили, что уже долгие годы не видели Италии, что, сражаясь в Сицилии, Африке и Македонии, они уже успели состариться, что они измучены всяческими работами, обессилели от бесчисленных ран».

Новый консул Публий Виллий обещал обратиться по поводу этих требований в сенат, однако, когда в 198 году до н.э. его самого сменил Тит Квинкций Фламинин, эти ветераны всё ещё находились на военной службе. Фламинину пришлось потратить немало красноречия, чтобы убедить воинов предпринять последние усилия для обретения победы и, соответственно, окончания военной службы.

Как известно, исход решающего сражения при Киноскефалах 1 июня 197 года до н.э. решила атака 20 римских манипул во фланг левому крылу македонской фаланги с последующим заходом и ударом в тыл успешно атакующему правому крылу. Оставшийся неизвестным военный трибун взял инициативу на себя и выиграл битву, когда она, казалось, была уже проиграна. Столь смелый манёвр мог осуществить лишь командир, который видел сам, как действовали на поле боя армии Ганнибала и Сципиона. Мы наверняка уже не узнаем, был это некий ветеран каннских легионов или кто-то другой, но отсутствие имени скорее свидетельствует в пользу первой гипотезы.

Как и обещал Фламинин, эта битва положила конец страданиям солдат. По возвращении в Италию они получили долгожданную отставку и поселились в колониях, которые сенат выводил в это время в Самний и Апулию — там, где и начиналась эта история.

Источник

«Ганнибал у ворот»: почему великий полководец не захватил Рим

Спустя годы он горько сожалел о решении не идти на Рим – после грандиозной победы на поле боя Ганнибал стоял в шаге от уничтожения заклятого врага.

Победа при Каннах, ужас римлян и фатальная ошибка

«Hannibal ante portas!» (Ганнибал у ворот) — это римское крылатое выражение много веков означало страшную опасность. Тот ужас, что пережил Рим в 216 году до н. э., никто не мог забыть. 2 августа карфагенское войско (около 50 тыс. человек) вдребезги разгромило римскую армию в битве при Каннах — из 76 тыс. человек с поля боя выбралось лишь около 6 тыс. Остальные погибли или попали в плен. Историк Ливий сообщает, что «всего убито было сорок пять тысяч пятьсот пеших воинов и две тысячи семьсот всадников». Раньше Рим не знал такого поражения.

Ганнибалу второй раз за время похода в Италию (первый раз — после победы у Тразименского озера) выпала возможность двинуть свои войска прямо на Рим, чтобы покончить с могуществом «вечного города». У него ещё оставалось более 40 тыс. боеспособных воинов, а римляне трепетали. В город возвращались уцелевшие в сражении, но почти в каждой семье оплакивали мужа, брата или сына. Ходили слухи, что вся армия погибла, что Рим беззащитен. Народ ждал появления Ганнибала и ужасного конца войны. Но Ганнибал так и не пришёл.

Полибий писал, что после битвы Ганнибал и Магарбал (командир кавалерии) осматривали окровавленную землю, и Магарбал уговаривал полководца немедленно напасть на Рим: «На пятый день ты будешь победителем пировать на Капитолии». Когда Ганнибал отказался, Магарбал не мог сдержать разочарования: «Не всё, конечно, дают боги одному человеку! Ты умеешь побеждать, Ганнибал; пользоваться победой ты не умеешь». Спустя много лет сам Ганнибал сокрушался, что «после победы при Каннах не повёл на Рим своих воинов, залитых кровью врага».

Расчёты и просчёты Ганнибала

О том, почему Ганнибал не двинулся на Рим, историки писали очень много. И нашли причины. Безусловно, у карфагенян был серьёзный шанс на успех — но лишь шанс. Победы никто не гарантировал. Да, Рим утратил своих лучших воинов, но не всех. В битве уцелело почти два легиона. Ещё два наспех сколоченных легиона стояло в городе. Кроме того, до Рима ещё идти и идти (три недели), а в пути Ганнибалу пришлось бы встретить ощутимые препятствия: необходимость добывать продовольствие, тащить за собой скот и пленных, а также преодолевать сопротивление в латинских городах и селениях.

Опыт и знание возможностей Рима подсказывали, что осада может провалиться: во-первых, она привяжет карфагенскую армию со скудными запасами продовольствия к одной точке на карте, а вокруг римские отряды из провинции будут скапливаться до тех пор, пока их не станет больше; во-вторых, сами горожане не станут просто дожидаться, пока их перебьют — они приготовятся дать отпор. И действительно, в страхе перед Ганнибалом римляне пошли на неслыханные меры: сенат призвал к оружию всех мужчин, даже подростков, и то же просил сделать другие города Италии, населённые латинами и верными союзниками; затем сенат выкупил 8 тыс. рабов, чтобы и их поставить в ряды войска, а также вооружил должников и преступников; из храмов римляне доставали древние трофеи и эти мечи и копья вкладывали в руки защитников города; все римские ремесленники ковали и строгали днём и ночью. Во главе армии встал опытный претор Марк Клавдий Марцелл, который уже хорошо показал себя в войнах в Галлии.

Всё это побуждало великого Ганнибала не рисковать зря драгоценным и утомлённым войском, а дать ему отдохнуть и выждать… Чего же он ждал? И тут мы подходим к самой главной причине его отказа от похода на Рим (чисто военные соображения стояли на втором плане). Историки Р. Габриэль и А. Голдсуорси видят её в непонимании Ганнибалом римской стратегии войны. Ганнибал, воспитанный в эллинистической воинской традиции, был убёжден, что после столь блестящей его победы Рим (как это и было принято в Средиземноморье) сядет за стол переговоров и примет условия победителя. Ганнибал не стремился уничтожить город и думал, что осада попросту не нужна. И в этом заключалась его ошибка. Непосредственная угроза Риму могла бы вынудить сенат пойти на переговоры, но просто поражение, даже такое, как при Каннах, — нет. В отличие от других народов, римляне готовы были воевать практически «до последнего» и либо в пух и прах проиграть войну, либо в пух и прах разбить противника. Поэтому когда к ним явились послы Ганнибала, они отвергли предложение переговоров. К тому моменту карфагеняне уже упустили время — удачный момент для похода на Рим ушёл. Ганнибалу пришлось менять стратегию.

«Победил меня не римский народ…»

Хотя Ганнибал упустил исторический шанс и ввязался в затяжную войну, он ещё мог победить. Он ждал деньги и подкрепления из Карфагена — несколько тысяч прекрасных нумидийских всадников и 40 боевых слонов. На его сторону стали переходить италийские племена, некогда покорённые Римом, — бреттии, луканцы, пиценты, гирпины, самниты… Полководец рассчитывал раздробить италийский союз, лишить римлян поддержки других италиков и даже латинов. Отчасти эти планы удались. Даже Капуя подчинилась Ганнибалу — второй по богатству и величине город на Апеннинском полуострове.

Однако Капуя стала западнёй; воины слишком долго пользовались роскошью этого места, начались проблемы с дисциплиной. Карфагенское войско вынуждено было распыляться, чтобы защитить завоёванное, которое принесло не так уж много пользы: отколовшиеся от Рима италики не горели желанием воевать и за карфагенян. И главное — сам Карфаген почти не оказывал Ганнибалу той помощи подкреплениями и средствами, в которой он нуждался; Рим поставил всё на эту войну, после разгрома при Каннах политическая болтовня и распри по военным поводам закончились; в Карфагене, напротив, политики ставили мелкие личные интересы гораздо выше как потребностей войска в Италии, так и своего отечества в целом. Ганнибала боялись, оппозиционная «партия мира» в сенате всегда находила предлог, чтобы отказать ему в помощи, и тем делала для его поражения едва ли не больше, чем римляне. Так что он всё время должен был беречь своё войско, самостоятельно искать способы его пополнения и снабжения.

Поумнели и римляне: теперь они не бросались в рискованные крупные битвы, а изматывали Ганнибала мелкими стычками и любыми средствами мешали ему кормить армию. Эта стратегия оказалась выигрышной. Много лет Ганнибал ещё выигрывал сражения, но никак не мог выиграть войну — не хватало сил. Его армия постепенно, год за годом, таяла, хотя и одерживала победы (при Гердонии, при Нумистроне, в Канузии ). А армия его врагов — пополнялась. Чаша весов медленно, но неумолимо склонялась в пользу Рима.

В 211 году до н. э. Ганнибал потерял Капую — после осады римлянами ему пришлось сдать город. Но он всё ещё оставался крайне опасен; 40% италиков оставались на его стороне и не поставляли войска Риму. «Вечный город» балансировал на грани поражения до 209 г. до н. э., но так и не подумал о переговорах. Ещё долго шла отчаянная борьба, в ходе которой римляне возвращали утраченное в первые годы войны. Только в 203 году до н. э. карфагенский сенат отозвал Ганнибала из Италии. Получив этот приказ, он едва мог сдержать слёзы: «Уже без хитростей, уже открыто отзывают меня те, кто давно уже силился меня отсюда убрать, отказывая в деньгах и солдатах. Победил меня не римский народ, столько раз мною битый и обращённый в бегство, а карфагенский сенат своей злобной завистью».

Войско Ганнибала вернулось в Африку. Спустя год после поражения карфагенян при Заме (202 г. до н. э.) Рим и Карфаген подписали мирный договор — разумеется, очень выгодный для победителей. Вторая Пуническая война закончилась. Недальновидность карфагенских политиков стоила им и их городу куда больше, чем стоила бы помощь армии Ганнибала в Италии.

Источник